Спасите наши души

Глава девятнадцатая

Рядом с автомобильными воротами обнаружилась и калитка для пешеходов. Выкрашены они были в одинаковый темно-коричневый цвет, поэтому калитку сразу и не заметили.

– Ну… с богом, – прошептала Тая и забарабанила в ворота. – Извините! Простите! Есть кто-нибудь?

Калитка приоткрылась, и к нам вышел мужчина в матерчатой куртке и джинсах. Ни автомата, ни дубины в руках у него, слава богу, не было.

– Простите за беспокойство, – заскулила Тая с самым разнесчастным видом, – видите ли, мы грибницы, – то есть, тьфу! – грибники, мы заблудились, очень устали. Вы не подскажите, что здесь такое? Какой-то поселок? Нельзя ли тут немного передохнуть? А то мы с ног валимся! И понятия не имеем, как найти дорогу домой!

Я согласно кивала, сиротливо шмыгала носом и вообще изображала библейские страдания. Мужчина выслушал Таиску и замялся.

– Мы с семи утра по лесу лазаем, – заныла я, – от голода шатаемся!

– Видите ли, – сказал привратник, – здесь находится религиозная община…

– Тем более! – с жаром произнесла Тая. – Разве вы не должны помогать нуждающимся? Попавшим в беду?

– Подождите минутку, я сейчас спрошу.

И он закрыл калитку, мы даже не успели рассмотреть, что же там за нею.

– Хоть бы получилось, – бормотала Тая, пытаясь заглянуть в щели, – хоть бы разрешили…

Мужчина обернулся быстро.

– Проходите, – посторонился он, распахивая калитку.

И, затаив, дыхание мы последовали за ним.

Первое, что бросалось в глаза – здоровенный бревенчатый дом в центре, похожий на красивую рубленую избу. На приблизительный подсчет, в общине имелось с десяток белых двухэтажных коттеджей с малиновыми крышами. Аккуратные дорожки, огороды, цветники… офигительно, я бы сказала, офигительно! Люди добрые, и сколько ж денег надо было втюхать в свое служение не пойми чему, уму не постижимо! Судя по Таискиному виду, на нее тоже произвело впечатление имущество духовных граждан, прямо таки сильное впечатление.

– Я отведу вас в трапезную, – произнес нас провожатый, – там можно будет и передохнуть и перекусить.

– Спасибо! Спасибо огромное! – Тая догнала его и пошла рядом. – А как вас зовут?

– Гроуль.

– О… а нас Сена и Тая.

Впервые в жизни мне не стали задавать вопросов о моем имени. В благодарность, я не стала ничего расспрашивать насчет «Гроуля».

Коттедж прямо за рубленой избой и оказался трапезной. Обувь требовалось оставить при входе. Мы поставили свои грязные бахилы на специальную пластмассовую полочку и вошли внутрь. Нижний этаж практически целиком занимало просторное помещение с двумя длиннющими столами, накрытыми беленькой клеенкой с желтенькими цветочками, аккуратными рядами теснились табуретки. На стенах красовались изображения уже знакомых нам странных синих крестов в цветочных рамочках и картонные таблички с изречениями. Наверняка, это были очень умные, священные изречения… но нам некогда было вчитываться во всякие сектантские глупости.

В помещении было пусто.

– Присаживайтесь, – широким жестом пригласил Гроуль, – сейчас я попрошу святых сестер вас накормить. Обед у нас уже закончился, но что-нибудь наверное осталось.

Он ушел куда-то вглубь, оставив нас в одиночестве. Мы присели за стол поближе к двери. На всякий случай.

– Это что значит, – шепнула мне Тая на ухо, – мы будем доедать объедки за святыми сестрами?

– И братьями тоже. Слушай, даже и не представляла, что какая-то никому не известная секта может отгрохать такое богатенькое поселение. Один забор дороже мордухинской дачи раз в пятьдесят. А коттеджи какие красивые! Откуда ж столько финансов?

– На самом деле, эти дома не такие уж и дорогие, мои родители похожий на даче себе замастрячили. На стенах не доски и не вагонка, это сайдинг, а он дешевый. Недорогие сборные домишки.

– Тая, все равно, какими бы дешевыми не были эти домишки, отгрохать такую общину – миллионное дело.

– Тише ты, кто знает, может их спонсирует свихнувшийся на религиозной идее американский миллиардер.

– Это надо выяснить. Ну, где там наши объедки?

Минут через пять нарисовался Гроуль, вслед за ним шли две тетеньки с пластмассовыми подносами в руках. Тетеньки были облачены в длинные юбки и свободные кофты, волосы скрывали белые косынки.

– Бог к вам, – приветствовали нас они, выставляя перед нами тарелки и кружки.

Мы улыбались и кивали, не зная, как правильно отвечать на это приветствие.

– Кушайте на здоровье.

И вся компания вместе с Гроулем ушла в обратном направлении. В тарелках оказалась гречневая каша, ломтики свежих огурцов, по тонкому кусочку черного хлеба, а в дешевых граненых стаканах источал свой приторный, удушающий аромат компот из сухофруктов, до одури знакомый со времен школьной столовки.

– Сена, хочешь мой компот?

– Я тебе хотела предложить.

Гречка и огурцы оказались не солеными. То есть, вообще без соли.

– Ой, фу-у-у-у, – скривилась Тая.

– Ешь, давай, а то святые обидятся.

И мы принялись давиться чуть теплой пресной кашей.

Когда мы перешли к огуречному десерту, явился Гроуль. Он уселся напротив и спросил, нравится ли нам кушанья. Мы ответили, что все волшебно.

– Я поговорил о вас со святыми служителями, – сказал он. – Уже темнеет, вы можете остаться на ночлег в общине.

Ё-мое, как все просто…

– Где вы живете?

– На станции Подосинки.

– О, да это совсем рядом, как вы умудрились заблудиться?

– Да мы и в трех соснах умеем блудить, – печально вздохнула Тая, – должно быть мы ходили по кругу.

– Надо сказать, – подхватила я, – леса тут серьезные, мы уже отчаялись, но слава небесам, мы натолкнулись на вашу замечательную общину.

– Иначе страшно подумать, что было бы дальше, – поддакнула Тая, глядя на Гроуля расчудесными глазами. – Вы нам просто жизнь спасли.

Кажется, Гроуль был очень доволен этим обстоятельством.

– На верху есть пара гостевых комнат, там вам будет удобно.

– Ой, спасибо, спасибо.

Так мы расшаркивались до тех пор, покуда не завершили свою трапезу, затем Гроуль проводил нас наверх. Мы украдкой стреляли глазами по сторонам, но ничего сверхъестественного пока что не попадалось: коридор, на манер гостиничного и двери без отличительных знаков по обе стороны. В конце коридора светилось большое окно. Гроуль вел нас в самый конец, к последней двери у этого окна.

– Замков у нас нет, – он толкнул дверь, – мы не чиним препятствий для великой свободы духа.

В большой комнате, так же напоминавшей гостиницу, имелось четыре простеньких кровати под синими одеялами, стол у окна, четыре табурета и полочки на стене, уставленные книгами и брошюрами известного содержания.

– Душевая и уборная по вашей стороне через две двери.

– Во как… – невольно вырвалось у Таи.

Должно быть, Гроуль уловил в ее голосе недовольство, и произнес с мягкой улыбкой:

– Мы не ставим перед собой задачи ублажать никчемную телесную оболочку. Наши святые послушники крайне скромны в своих потребностях, их духовный мир столь велик, что не нуждается в излишествах.

Мы молча внимали святому Гроулю.

– Ужин у нас заканчивается в половине восьмого, к девяти спускайтесь в трапезную, вас накормят.

Мы рассыпались в благодарностях. Напоследок он изрек еще что-то высокопарное о духе и боге, и отчалил восвояси.

– В излишествах они не нуждаются, ну-ну, – Тая поставила пакеты на стол и выглянула в окно, – вот уж не думала, что элементарная личная гигиена считается излишеством.

– Боюсь, мне трудновато было бы существенно увеличить свой духовный мир, питаясь пресной гречкой с этим вонючим компотом, уверена, он был без сахара.

– Слушай, – из-под вороха опят Тая извлекла пакет с хлебом и колбасой, – а чего у них тут все поголовно святые? Даже послушники.

– Не знаю, может, им так нравится. И мне бутербродик сделай.

– Давай вино откроем?

– А если у них тут строжайший запрет на алкоголь?

– Так мы ж никому не собираемся предлагать.

– А если запах учуют?

– И за это выгонят на ночь глядя? Надо же чем-то колбасу запить, в конце-то концов.

Я в принципе и не возражала, прогулка по лесу с тяжелыми пакетами оказалась весьма и весьма утомительной, стаканчик Каберне никак бы не повредил. Пока Тая ковыряла пробку маленьким штопором из перочинного ножа, я осматривала наше временное пристанище. Вообще ничего интересного. Тогда я подошла к полочке и взяла первую попавшуюся брошюру. Все тот же нелепый синий крест на обложке.

– Эврика! – Тайка вытащила пробку. – Поищи в пакетах стаканчики.

Подумать только, даже в религиозной общине мы не расстаемся со своими греховными пристрастиями. Плотно закусив и глотнув вина, мы приободрились и повеселели.

– Итак, – Тая убрала в пакет остатки нашего пиршества, а в стаканчики налила еще, – пока все выглядит чинно и благородно. Есть ли у вас план, мистер Фикс?

– Первоначальную задачу – проникнуть сюда и остаться на ночь мы выполнили. Теперь не мешало бы остаться тут на пару дней. Надо подумать, как это сделать. Может прикинуться больными?

– Это может быть чревато, а вдруг у них окажется врач и он в два счета разоблачит наше симулянтство или же нас быстренько спровадят на «большую землю». Думаю, самый верный ход – изобразить бешеную заинтересованность их идеями и пламенное желание вступить в стройные ряды.

– Главное не перестараться, чтобы выглядело естественно, – я смела с полочек литературу и бросила на кровать рядом с Таей. – Хватит пить, пора вникать в суть дела.

– Никакого желания. Я вообще всегда все эти религиозные дебри за сто дорог обходила. И по телеку, и в газетах такие ужасы про эти секты рассказывают – мрак. Говорят, их верховные главари, – или как там они называются, – так сознанием умеют манипулировать, только держись. Не успеешь оглянуться, как уже сам, собственными руками все имущество отдал, семью бросил и стоишь вместе с кучей таких же зазомбированных остолопов, мыча и раскачиваясь. Я вот не могу ручаться за крепость моего сознания, а ты можешь?

– Да я и безо всяких сект слабоумная, хуже меня уже не сделать.

– Зря надеешься, – вздохнула Тая, загоняя пробку обратно в горлышко, в бутылке оставалось больше половины. – Посмотрим, посмотрим.

Она взяла самую толстую книжку в мягком белом переплете, на обложке красовался синий крест и название литературного труда: «Библия Духа». Тяжело вздыхая, Тая улеглась на кровать, сунула под голову тоненькую подушку, открыла книгу на первой странице и погрузилась в чтение. Я устроилась на соседней койке и последовала ее примеру. Первый жирный заголовок гласил: «Что такое Великий Вселенский Дух?», ниже следовали пространные рассуждения на эту тему, которые я просмотрела мельком. Некоторые слова в тексте были выделены курсивом, на них не возможно было не обратить внимания: «великий, грандиозный, всеобъемлющий, вечный, бесконечный, всесильный…» Следующим заголовком было: «Что такое человеческий Дух?» Меня уверяли, что каждый человек свят до мозга костей, какую бы дрянь он не творил, потому что он – частица Великого Вселенского Духа, единственной досадной помехой, мешающей слиться с Божественной сутью и насладиться благодатью по полной программе – являлось ничтожное бренное тело, оно и портило все дело. Чем дальше я читала, тем тяжелее на душе мне становилось. Автор настолько безапелляционно и категорично высказывал свои высокопарные идеи, будто бы и не было двух тысяч лет христианства, да и вообще, все остальные мировые религии ерунду несли сгоряча, но тут, – какое счастье! – явились эти знатоки Вселенского Духа и разом ответили на все вопросы.

Пролистав брошюрку, я натолкнулась на главу: «Уничижение телесной оболочки». Из нее следовало, что тело следует подвергать всевозможным тяготам и лишениям, всячески пытаясь с ним расстаться. Явных призывов к самоубийству, я не нашла, но и того, что я прочла, было вполне достаточно, чтобы понять, каким мраком веет от этих глянцевых страниц. Желая поделиться с Таей своими соображениями, подняла взгляд и увидала, что подруга спит крепким сном в очень торжественной позе, «Библия Духа», так и раскрытая на первой странице, мерно вздымалась и опускалась, лежа у нее на груди.

– Тая! Не спать!

– А? – подпрыгнула она. – Ох, напугала, лягуха ты эдакая.

– Сама лягуха. Не время еще расслабляться, на, почитай-ка.

Я бросила ей брошюру. Тайка бегло просмотрела текст.

– Слушай, мне это все очень не нравится, – произнесла она, листая страницы, – я так понимаю, бог для них это некий вселенский дух, а святые все, кто исповедует их веру, то бишь, записаться к ним и все – ты уже святой. Это не дико?

– Дико, но нам надо сделать вид, что мы в бурном восторге. Главное не выпадать из образа тщеславных идиоток-писательниц.

– Да, да, мы хотим не только разбогатеть в одночасье, но и святыми стать в один момент, разве не прелесть?

– Прелесть, – вздохнула Тая, сползая с кровати. – Сколько там натикало?

– Половина шестого.

– До девяти мы тут со скуки гавкнемся, предлагаю пройтись по этажу, заглянуть в пару комнат. Этот клоун с дурацкой кличкой уверял, что двери тут не запираются.

– Что интересного ты думаешь обнаружить на гостевом этаже?

– Ну, мало ли.

Прихватив на всякий случай диктофон с фотоаппаратом, мы приоткрыли дверь, выглянули в коридор и, никого не увидав, выскользнули из комнаты.