Спасите наши души

Глава тридцать вторая

Как только меня паралич не разбил на месте, не знаю. Еле передвигая одеревеневшими ногами, я вышла из каморки, потом вернулась и забрала два стакана, из которого пила сама и в который подмешивала снотворное, третий, полный компота, остался на столе. Искать кран с водой не стала, охваченная паникой, я бросилась в туалет и стала дергать за рычаг, спуская воду в унитазе. Там и помыла стаканы. Куда их девать я не имела представления, поэтому побежала в свой бокс и сунула стаканы в тумбочку. Потом выключила свет и легла в кровать, накрывшись одеялом с головой. Меня так колотило, что зуб на зуб не попадал. «Господи, – скакали мысли в голове, – неужели я его убила?! Но каким же образом? Обычным снотворным?» Лежать не получалось, я села на край кровати, кутаясь в одеяло. Чего мне не хватало, чтобы хоть как-то придти в себя и начать соображать, так это сигареты, но ее нарисовать было неоткуда. Трясясь, как на электрическом стуле, я пыталась придумать, что же делать дальше, как поступить в такой ситуации. Теперь я обладала по истине ценной фотопленкой и ее надо было обезопасить ото всех предполагаемых и не предполагаемых неприятностей. Прощелкав в холостую последние три кадра, я перемотала пленку и вытащила пластмассовый цилиндрик. Теперь не мешало бы избавиться от фотоаппарата. Ничего умнее, как засунуть его между тумбочкой и стеной я не придумала. Потом стянула пижаму и принялась одеваться, не совсем понимая, зачем я это делаю, ведь можно было преспокойно дождаться утра, вроде бы я сплю себе спокойно и ничего знать не знаю. Но я пребывала в состоянии аффекта и продолжала лихорадочно натягивать шерстяные брюки и свитер. Затем, чтобы предотвратить полеты в невесомость схрумала пару таблеток закрепительного и все лекарства рассовала по карманам брюк. Вдруг в окошко тихонько постучали. В глазах у меня мгновенно потемнело, в ушах загудело и я присела на кровать, намереваясь отъехать в обморок. У меня и сомнений не возникало, что это призрак убиенного мною дежурного пришел продолжить беседу. Стук не стихал, напротив, он становился громче и настойчивее. Пришлось отрыть глаза и посмотреть. За стеклом маячила сосредоточенная Тайкина мордаха. Держась за сердце, я сползла с кровати и попыталась открыть окно, но дрожащие руки не повиновались. Тайка что-то показывала хаотичными жестами, но я не понимала, мозг был отключен. Тогда подруга махнула рукой и скрылась из вида. И тут мне удалось открыть окно. Высунув голову, я просипела:

– Та-а-а-ая!

Она мгновенно появилась, будто выросла из-под земли, как гриб дождевик.

– Сена, у тебя есть какие-нибудь новости? – от волнения она пританцовывала, озираясь.

Есть ли у меня новости? Ха-ха.

– Ты как тут очутилась?

– А все отключились, как зайцы без энерджайзера, ну я тихонечко к тебе и свинтила. Так есть у тебя какие-нибудь…

– Есть. И еще какие. Тут есть небольшой морг и там полно трупов, Ира тоже там.

– Мертвая? – тупо уточнила Тая.

– А как ты думаешь?

– Ужас какой, а что еще?

– Они тут напропалую делают аборты и вообще, крошат народ направо и налево. Вот, возьми, – я протянула ей пленку, – спрячь так, чтобы ее точно никто не смог обнаружить ни при каких обстоятельствах.

– Поняла, – Тая сунула пленку в карман. – А я на всякий случай записала проповедь Актавия в молельной, пускай в милиции послушают, проникнутся духовностью.

При воспоминании о голопузом Актавии меня передернуло.

– Это все?

– Да нет, – вздохнула я, – еще я убила охранника.

У Тайки глаза на лоб полезли.

– Зачем?..

– Захотелось мне так! Дай, думаю, убью, что ли на досуге, а то заняться нечем! Твои, между прочим, снотворные таблетки ему в компот подмешала!

– Знаешь что, Сена, ты мне своих убийств не приписывай! Снотворное нормальное, я сама его пила и каждый раз просыпалась без последствий! Ты сколько таблеток дала ему?

– Две, как ты и говорила.

– Странно…

В окно дул совсем по-зимнему холодный ветер, но я его практически не ощущала, после холодильника мне все ветра были нипочем.

– Чего делать-то, Сена?

Нашла у кого спрашивать. От череды таких событий я вообще утратила способность мыслить логически.

– Где фотоаппарат?

– Что?

– Фотоаппарат, говорю, где?

– Я его устранила.

– Чего? Ты знаешь, сколько он стоит?!

– Не ори, он здесь, за тумбочкой.

– Давай сюда, спрячу вместе с пленкой.

Заполучив драгоценный аппарат, она любовно спрятала его под свитер.

– Можно считать, что задание мы выполнили, – сказала Тая, – теперь улучить бы подходящий момент и сбежать отсюда.

– Необходимо позвонить Горбачеву, чтобы всю эту трупную контору накрыли со всеми уликами. Тая, я очень на тебя надеюсь, что ты спрячешь ее как следует, если пленка пропадет, считай, что все насмарку.

– Я поняла, не беспокойся, всё оформлю в лучшем виде. А ты чего оделась?

– Не знаю, куда-то бежать собралась.

– Не дури, раздевайся и ложись. Ты тут одна?

– Из живых еще две девушки, но я не совсем уверена, что они все еще с нами.

– В любом случае, ложись в кровать и спи, ничего не видела, никого не знаешь.

– Хорошо, спасибо, что пришла, а то я бы тут…

– Чип и Дейл всегда спешат на помощь. Ладно, я помчалась.

– Погоди, возьми еще эти два стакана и потеряй их где-нибудь.

– Будет сделано. Все, давай в люльку и веди себя естественно. Отдыхай, спокойной ночи.

И моя надежда и опора скрылась в ветренной ночи.

Переодевшись обратно в пижаму, я улеглась под одеяло. Спокойно отдыхать в доме битком набитом трупами, наверное, мог только Ганнибал Лектор. Или Конякин С. С. При воспоминании о светлых днях работы в чудесном коллективе под руководством самого справедливого и мудрого начальника, душу охватила звериная тоска. Так сильно домой захотелось, хоть плачь. Но вместо того, чтобы вволю помочить подушку, я неожиданно уснула.

Разбудила меня Валентина.

– Бог к тебе, сестра Трута, – она поставила на тумбочку стакан воды и положила бумажный листок с таблетками.

– И к тебе.

Я поднялась и села, пытаясь сообразить, страшный сон ли мне приснился или это было на самом деле?

– Как ты себя чувствуешь?

– Вроде ничего, жить можно.

По поведению Валентины ничего определить не получалось, как всегда она была весела и жизнерадостна.

– Сейчас завтрак принесу.

– Ага, а я пока в туалет.

– Все-таки бегаешь?

– Бегаю, – виновато улыбнулась я, мечтая поскорее заглянуть в каморку дежурного.

Валентина ушла, а я спрыгнула с кровати, сунула ноги в тапочки и выскочила в коридор. Никого не встретив, я на цыпочках добралась до заветной двери, приоткрыла и заглянула. Пусто и чисто. Поневоле засомневаешься и решишь, что все-таки приснилось. Заслышав чьи-то шаги, я шмыгнула в туалет.

На тумбочке в тарелке уже дымилась очередная гадостная каша. Обремененная глубокими раздумьями, я незаметно слопала половину и не заметила. Выпив компоту, прилегла на кровать, почему-то чувствуя себя на редкость хорошо и спокойно. Тело казалось легким, воздух в палате свежим, а все краски яркими. «И не такая уж жизнь противная штука, – размышляла я, глядя в потолок, – все у нас получается легко и замечательно! Надо же, какой белоснежный потолок, пора дома делать ремонт, то-то Лаврик обрадуется новым потолкам…» Мысли текли легко и приятно, и вообще, мне было прекрасно.

Так я и провалялась до обеда. Чего уж я не ожидала, так это того, что о моем здоровье придет справиться сама Кареглазка.

– Бог к тебе, сестра, – с улыбкой приветствовала она меня с порога, – поправляешься?

– Да, – я приподнялась на встречу столь важной персоны. – Практически все прошло.

Она присела на край кровати, разглядывая меня своими глазищами, как истолковать этот взгляд я не знала, поэтому глупо улыбалась и моргала ресницами. Заглянула Валентина.

– Валечка, – обернулась к ней Кареглазка, – что-то наша сестра выглядит слишком бледненькой, ей не повредит немного витаминов.

Валечка кивнула, ушла и вскоре вернулась с железным лотком, в нем лежал одноразовый шприц.

– Ой, я не выношу уколов, – заулыбалась я, отодвигаясь к окну, – прямо совсем не терплю.

– Ну что ты, сестра, Трута, не надо бояться, это же как комариный укус, – Кареглазка в упор смотрела на меня каким-то тяжелым, обволакивающим взглядом.

Я поняла, что дело пахнет керосином и приготовилась сопротивляться, но не успела. Кареглазка схватила меня за лодыжки, резко дернула на себя и я невольно брякнулась на кровать, а Валентина вывернула мне руку и точнехонько всадила в вену иглу. Одна за руки, другая за ноги они держали меня до тех пор, покуда душная волна не поднялась откуда-то снизу и не захлестнула с головой.