Спасите наши души

УЧЕБНАЯ ПРОПОВЕДЬ

— Волнуешься? — добродушно и благожелатель­но спросил Добровольский и скользнул по Павлу своими светлыми внимательными глазками. В классе еще никого, кроме них, не было.

— Очень, — ответил Павел. — Как ты думаешь, народу соберется много?

— Честолюбие заговорило? Много, немного, но, как говорят в миру, кворум набежит. Ужасная духо­тища! — пожаловался Добровольский, а потом не­брежно спросил: — Конспектик свой не покажешь?

Павел, сгибая и разгибая свою клеенчатую тет­радь, отрицательно покачал головой:

— Стоит ли? Конспект беглый, почерк скверный. Сейчас услышишь...

— Нет у тебя все-таки ко мне доверия, — огор­чился Добровольский, — а ведь твой поход в город, да еще с ночевкой, не кто-нибудь — я замял. Большой шум затевался.

Павел выдвинул ящик стола и положил в него свою тетрадь, потом достал ее снова, нервно пере­листал и снова бросил в ящик.

Приоткрылась дверь, и дежурный сказал:

— Милованов! Отец Феодор зовет.

— Чего это ты ему понадобился? — встревожил­ся Добровольский и тут же сказал успокоитель­но: — Услышишь сейчас напутственное слово, на­верное.

Павел заторопился к выходу. Когда он вернулся в класс, за столами уже сидели одноклассники и не­сколько приглашенных из других классов. Препода­вателей еще не было. Добровольский не заметил, как вошел Павел. Выдвинув ящик стола, он перелисты­вал его клеенчатую тетрадь.

— Ты что делаешь? — шепотом спросил Павел: гнев сдавил ему горло.

Добровольский поднял голову и улыбнулся, при­держивая тетрадь:

— Чего ты? Все тайное становится явным...

— Отдай тетрадь, — негромко, так, чтобы не привлекать внимания остальных, сказал Павел и рванулся к тетради.

Добровольский оттолкнул его руку:

— Интересную проповедь пишешь, как я погля­жу, очень интересную!

Павел потянул тетрадь к себе.

— Шпионишь, гадина! — все еще не очень гром­ко сказал он.

Добровольский ответил так, чтобы его услыша­ли все:

— Благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас. Ударившему тебя по правой ще­ке подставь левую. — Он встал, поднял тетрадь вы­соко над головой, так, чтобы Павел не мог ее вы­хватить, и закончил елейно: — И от взявшего твое не требуй назад.

— Не балагань! — резко сказал Павел. — Отдай тетрадь.

Но тут на Павла неожиданно накинулся Мишень­ка Доронин.

— Он тебе божье слово, а ты ему — не бала­гань?! — истерически крикнул он.

— Не лезь, святоша, сами разберемся! — сказал Добровольский...

Открылась дверь. В класс вошли преподаватели, предводительствуемые отцом Феодором. Семинари­сты, привлеченные нарастающей ссорой, не сразу их заметили.

— Милованов, староста, что происходит в вашем классе? — гневно сверкнув глазами, спросил отец Феодор. Павел промолчал. Он решил сделать все, чтобы столкновение с Добровольским не помешало ему сказать того, что он собирался. Добровольский тоже, видимо, не хотел публичных выяснений. Он тихо положил тетрадь Павла на стол.

Дежурный начал было читать молитву, но Ми­шенька Доронин вдруг радостно объявил:

— Я скажу! Я скажу! Милованов на Доброволь­ского с бранью накинулся.

Отец Феодор удивился:

— На лучшего друга своего?.. И в такой день! Откуда в вас сия мирская злоба, Милованов?

Здоров дернул Доронина за рукав:

— Сядь! И молчи!

Но Доронин не унимался:

— Добровольский взял тетрадь, а тот ее начал отнимать.

— Какая тетрадь? Чем заняты ваши мысли в день, когда вам предстоит произнести свою первую проповедь? Что у вас в этой тетради?

— Мои записи, я готовился... — сказал Павел, стараясь, чтобы голос его звучал как можно спо­койнее.

«Неужели мне не дадут сказать?» — подумал он.

— Хорошая будет проповедь! — сказал Добро­вольский многозначительно. — Такой еще никто не слышал. То-то он тетрадь свою не выпускает из рук.

Порядок в классе нарушился. Семинаристы обсту­пили Павла, который сжимал свою тетрадь побелев­шими пальцами.

Отец Феодор сказал решительно:

— Милованов, покажите тетрадь, о которой идет речь. Ну? Я жду! Какие у вас могут быть тайны?

Павел шагнул в сторону из круга обступивших его, подошел к кафедре, с которой вели урок препо­даватели, и, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, сказал:

— Тайны действительно нет. Сейчас я все скажу. Сам скажу обо всем, что написано в этой тетради.

Он раскрыл тетрадь и сказал:

— Я хотел уйти отсюда, ничего не объясняя. Но мне сказали: «Ты всего боишься!» Я действительно боялся. Теперь не боюсь. И я вместо учебной пропо­веди, которую должен был сказать сегодня, хочу прочитать несколько страниц из этой тетради... Для себя я называю ее «Тетрадь сомнений».

Едва Павел раскрыл тетрадь, отец Феодор сказал:

— Мы ждем от вас учебной проповеди, а не стра­ниц дневника. Идите на место, Милованов.

— Но вы сами спрашивали, что у меня в тетра­ди? — возразил Милованов.

Его вдруг поддержал Здоров:

— Дайте сказать!

Павел начал читать выписанные им на одну стра­ницу наиболее явные противоречия библии, но сам оборвал себя. Он хорошо знает тех, кто сидит в этом классе. Не станут они переживать то, что в Ветхом завете про царя Ирода говорится одно, а в Новом — другое. Он не это прочтет: «Дети, которые не при царе Ироде, а в последнюю войну мучались от голода и погибали от бомбежек, тоже погибли по воле мудрого и доброго бога. Как же это?»

И Самохин неожиданно пророкотал мягким басом:

— Дети — это верно! Это понять трудно.

— А теперь, — сказал Павел, — я прочитаю вам замечательные слова. Мне они глаза открыли. «Бог или хочет удалить зло из мира...» — начал читать он, но докончить ему не дали.

— Занятия не состоятся! — крикнул отец Фео­дор. — Замолчите, Милованов. Замолчите и положи­те свою тетрадь! Вы на коленях приползете за ней, когда одумаетесь.

— Приползу? — переспросил Павел. — На коле­нях? Навряд ли! — Он пошел к дверям, но остано­вился. — А тетрадь свою я могу оставить. Не вам! Им! Он положил тетрадь на первый пустой стол класса и вышел.

На пороге Павел оглянулся и увидел, что тетрадь лежит на столе и ни один из его одноклассников не решается ее взять, но все на нее смотрят.

Стукнула закрытая им дверь. В классе стояла на­пряженная тишина. Впервые семинаристы увидели, что отец Феодор растерялся. Он метнулся к выходу, потом остановился и хрипло сказал:

— Чего уставились? За ним бежать собрались? Как крысы с корабля? Не ошибитесь! Этот корабль еще не тонет. Не тонет! Не тонет!

Он оглядел класс, потом посмотрел на тетрадь Павла, которая так и осталась лежать на первом пустом столе.

— Оставайтесь в классе! — овладев собой, ска­зал он совсем другим голосом. — У вас есть какой-нибудь урок? Сидите и учите. Спокойно. Никуда Ми­лованов не уйдет. Вы еще убедитесь в этом.

Он протянул руку к тетради Павла и вдруг пой­мал быстрый взгляд Самохина, брошенный на тет­радь. Самохин тут же опустил глаза. Отец Феодор взял тетрадь и вышел в коридор. Его догнал До­бровольский.

— Я хотел объяснить... — начал он.

Отец Феодор желчно и устало перебил его:

— Что вы можете объяснить? Вы Милованова знаете лучше, чем другие. Подумайте, что сделать, чтобы, если придется с Миловановым расстаться, ушел бы отсюда так, чтобы и пикнуть не мог. Вот о чем сейчас думать нужно.

Добровольский отошел потупившись, изобразив сокрушение на лице. Отец Феодор крикнул ему вдо­гонку:

— И за Самохиным приглядывайте. За Здоровым тоже. Что-то они мне сегодня не понравились...