ГЛАВА 52

Оливии пришлось позвать Сэнди – девушку из дома престарелых, – чтобы она помогла ей спустить Мери по лестнице и довести ее до микроавтобуса. Когда Оливия пересекла автостоянку, направляясь к берегу в поисках Сэнди, ни «бронко» Алека, ни «хонды» Пола уже не было, а вокруг бульдозера и маяка копошилось с полдюжины рабочих.

Пока они спускались по лестнице, Мери не проронила ни слова, лишь морщилась каждый раз, наступая на левую ногу. Она продолжала молчать, когда они дошли до стоянки, и когда забиралась в микроавтобус. Но когда хлопнула дверца, и Сэнди помогла Мери застегнуть ремень безопасности, она повернулась к окну:

– С Алеком все будет в порядке, вот увидите. Оливия кивнула, теперь это было ее делом. Домой она вернулась в двенадцатом часу и сразу направилась к телефону, чтобы позвонить Алеку. На другом конце провода долго никто не отвечал, и она уже составляла в голове сообщение, которое оставит на автоответчике, когда Алек наконец снял трубку.

– Алек, – сказала она, – мне очень жаль.

Он ответил не сразу, а когда наконец заговорил, в его голосе чувствовалась усталость:

– Не думаю, что я в состоянии сейчас разговаривать, Оливия.

Она закрыла глаза:

– Я просто хотела, чтобы ты знал, что я думаю о тебе.

Она повесила трубку и прошла на кухню. Менее, чем через час, ей нужно быть в отделении скорой помощи, и она должна чего-нибудь поесть, иначе до позднего вечера у нее не будет такой возможности. Однако мысль о еде вызывала отвращение, поэтому она налила себе чашку чая и отправилась в гостиную. В этот момент к дому подъехала машина Пола. Оливия поставила чай и встретила его у входной двери.

Он стоял на крыльце, бледный и подавленный.

– Можно войти? – спросил он.

Она отступила, пропуская его в гостиную. Он со вздохом опустился в плетеное кресло, и Сильви, запрыгнув к нему на колени, громко замурлыкала. Оливия села на диван в другом конце комнаты и поднесла к губам чашку с чаем. Она чувствовала легкость, на нее снизошло почти наркотическое спокойствие.

Пол слабо улыбнулся:

– Ну что ж, я внезапно прозрел, не так ли? – Думаю, не ты один.

– Я сложил все оставшиеся ее витражи и по дороге сюда завез их в студию. Я договорился с Томом Нестором, что он подарит их кому-нибудь от моего имени, – он покачал головой. – Том Нестор. Никогда бы не подумал… Я никогда…

– Святая Анна, – тихо произнесла Оливия. Пол застонал:

– Я уничтожил кассеты с интервью, Оливия, разбил их молотком.

– Ах, как драматично, Пол!

Он, казалось, был уязвлен, но у нее не было желания извиняться.

– Я также сжег ее фотографии, хотя, должен признаться, это было нелегко.

– Ты не оставил ни одной?

– Ничего. Ничего не осталось от нее.

– Хорошо. Тебе нужно покончить с ней, или ты никогда не сможешь разобраться со своей собственной жизнью.

Он посмотрел на нее:

– Все это так безобразно, – то, что произошло между нами, я имею в виду. Я был таким мерзавцем.

Она промолчала – едва ли с этим можно было спорить.

– Ты все еще хочешь иметь со мной какие-нибудь отношения, хочешь быть частью моей жизни? – спросил он.

Она медленно покачала головой, как бы пробуя это движение и прислушиваясь к ощущениям, которые оно вызывает, и он быстро опустил взгляд.

– Может быть, это просто твоя реакция на то, что произошло сегодня утром, – сказал он.

Она поставила чашку на кофейный столик и наклонилась к Полу:

– Это реакция на все, что произошло за последний год, и на все, что произошло в твоем прошлом, о котором я понятия не имела. Это реакция на неуважение к нашему собственному браку, а также к браку Энни и Алека. Даже если бы я смогла простить тебе все это, все равно я уже никогда не смогу тебе доверять. Ты врал мне на протяжении всего нашего брака.

– Я не врал, Лив. Я говорил тебе, что много лет назад у меня был серьезный роман, а ты сказала: «Давай не будем ворошить прошлое», – помнишь? Я рассказал бы тебе все об Энни, если бы ты захотела слушать.

– Ты никогда даже не упоминал, что провел здесь лето.

– Я хотел забыть, что это лето вообще когда-то было.

– Ты должен был сказать мне, что Энни здесь, прежде чем я приняла предложение работать в местном отделении скорой помощи.

– Я пытался отговорить тебя.

– Если бы ты действительно хотел меня отговорить, то все, что тебе нужно было сделать, это рассказать, что здесь живет твоя прежняя любовница. Но ты нарочно избегал упоминаний об этом.

– Я был не прав, Лив. Я был во многом не прав. Прости меня, – он опустил взгляд на свое обручальное кольцо. – Ты еще хочешь позавтракать со мной?

Вопрос показался ей таким нелепым, что она засмеялась.

– Нет, я не хочу позавтракать с тобой. Он опустил Сильви на пол и встал.

– Ладно, – вид у него был очень растерянным. – Ты не возражаешь, если я воспользуюсь твоей ванной, прежде чем уйду?

– Пожалуйста.

Он покинул гостиную, и прошла целая минута, пока она сообразила, что по пути в ванную ему придется пройти мимо детской комнаты. Оливия напряженно сидела на диване, прислушиваясь и пытаясь припомнить, закрыла ли она дверь в детскую. Она медленно встала, прошла в коридор и обнаружила, что дверь в детскую распахнута настежь. Она взяла себя в руки и зашла в комнату.

Пол стоял рядом с кроваткой, положив руки на спинку. Когда она вошла в комнату, он посмотрел на нее и опустил взгляд на живот.

– Так ты?..

– Да.

– Это мой?

– Конечно. Помнишь тот вечер в апреле… Тот вечер в апреле, когда ты зашел ко мне? Тот вечер, когда ты представлял себе, что я – Энни?

– О Боже мой! – он отвернулся, тяжело опершись на кроватку.

У нее не было ни малейшего желания наблюдать его переживания. Она прошла через дом и вышла на заднюю террасу, нарочно сев на один из стульев, а не на скамейку, чтобы он не смог сесть рядом, если придет сюда. Она наблюдала за человеком, скользящим по водной глади залива на доске с парусом. Он был загорелым и светловолосым. С такого расстояния она не могла определить его возраст, но смотрелся он замечательно, возможно, так же замечательно, как Алек.

Через некоторое время Пол появился на террасе. Он развернул один из стульев и сел почти вплотную лицом к ней.

– Ты на пятом месяце?

– Да, двадцать одна неделя.

– Как ты себя чувствуешь? У тебя все нормально?

– У меня все в порядке. Я здорова. Мне сделали пункцию – это мальчик.

– Мальчик, – он улыбнулся. И она пожалела, что сказала ему об этом. Ее вывела из себя радость на его лице.

– Ты должна была сказать мне, – произнес он с укором. – Это все изменило бы. Это вернуло бы меня на землю.

– Мне хотелось, чтобы я тебе была нужна, потому что я – это я, а не потому, что я ношу твоего ребенка.

Он кивнул и осторожно, неуверенно, протянул руку, чтобы дотронуться до ее живота. Она заскрежетала зубами, отвернувшись в сторону, чтобы не видеть его лица и того, что было на нем написано.

– Энни выставила меня идиотом, – сказал он. Оливия резко повернулась к нему, оттолкнув его руку.

– Ты сам выставил себя идиотом.

– Ладно, – согласился он, – ладно, – он откинулся на спинку стула. – Может быть, мы все-таки сумеем помириться? Разве мы не должны сделать это, хотя бы ради нашего сына, если уж не остается ничего другого? Ты не хуже меня знаешь, что долгое время у нас все было просто замечательно.

Она сложила руки на груди:

– Все кончено, Пол. Я больше не хочу быть с тобой. Это финал – ничего больше не осталось.

Он посмотрел на залив, и, когда заговорил снова, его голос был сиплым:

– А как с ребенком? Я хочу быть частью его жизни.

– Ну, возможно, тебе следует поговорить со своим адвокатом на эту тему и выяснить, какие у тебя права на этот счет.

Он поморщился, его глаза за стеклами очков покраснели. Он поднялся очень медленно, как будто какая-то невидимая сила пригибала его к земле, и прошел в дом. Оливия не сделала попытки остановить его. Через минуту она услышала, как хлопнула входная дверь.

Оливия продолжала наблюдать за человеком, грациозно скользящим по поверхности воды. Она уронила руки на колени, сняла с пальца кольцо и опустила его в карман. Она смотрела на залив до тех пор, пока не пришло время отправляться на работу.

Загрузка...