Спасти СССР, Часть 3

12 августа 1985 года

— Михаил Сергеевич, садимся. Пристегнитесь…

Я пристегнулся и уставился в иллюминатор, жадно смотря на до боли знакомый — и в то же время незнакомый, чужой силуэт Манхэттена. Вон, стоят. Два небоскреба, близнецы. Многих знакомых мне небоскребов еще нет, не построено — но они есть. Стоят, переливаются на солнце как символ старых добрых времен…

Американцы счастливы — хотя они сами не понимают, насколько. Они живут в старые добрые времена, имеют нормальную работу, причем в большинстве случаев жалования отца достаточно, чтобы содержать семью с детьми. В те времена, когда я тут был — нормой было, чтобы работали и мать и отец и то ни на что не хватает. Все в кредитах — сейчас, кстати, они тоже есть, но в самых простых формах. У них есть заводы — в Америке все еще есть промышленность — и большинство вещей, которые они используют — сделаны американцами же.

Их дети ходят в школу, где их учат любить свою страну, а не стыдиться ее прошлого. И дома у них есть папа и мама, а не родитель-1 и родитель-2. И в школах им не рассказывают на уроках сексуального просвещения о том, как хорошо стать педерастом и не подсовывают книжки типа «Два папы», «Детство педераста» или «Четырнадцатилетний голубой».

Всего этого скоро не будет. После падения СССР — Америка сгниет буквально в течение жизни одного поколения. Мерзости не будет никакого предела. BLM, антифа, гомосексуальные браки, Хиллари Клинтон…

Америка, Америка. Моя вторая родина. Страна, которую я научился любить — хотя должен был против нее воевать. И сейчас должен.

Все, садимся. Надо собраться.

В аэропорту — все было уже готово.

Кавалькада заранее привезенных через океан черных ЗИЛов, Кадиллак посла Бессмертных, который сменил Добрынина на своем посту. Фигура не случайная — в США он провел много лет и сейчас он американец не меньше чем русский. Рядом Сельва Рузвельт, начальник протокола Белого дома[1], которая сменила на этом посту не менее легендарную Леонору Анненберг.

И вот — тот, кого я ожидал. У трапа худая фигура в длинном пальто. Вице-президент Буш — Рейган в аэропорт не приехал, на что я и не рассчитывал.

Вошла Раиса Максимовна, придирчиво оглядела мой костюм. Шили мне его в Москве, в ателье — но ткань британская, самая дорогая. Модель Принц Уэльский.

— Ну?

— Миша…

Я улыбнулся

— Знаю. Пошли.

Нью-Йорк, Нью-Йорк…

Говорят, что воздух Америки — это воздух свободы. На самом деле там сильно пахнет выхлопными газами, а в Нью-Йорке — еще и гниющим мусором, и весь этот знакомый запах ударил мне в нос, едва я только вышел на трап. В Москве уже отвык от такого — там воздух не в пример чище.

Спускаюсь, машу рукой. Немногочисленные допущенные журналисты слепят меня вспышками, как только я ступаю на американскую землю — оркестр ВМФ США начинает играть советский гимн. И эта музыка… кстати, когда СССР не было, я почему то совсем не помнил слова российского гимна, даже когда они появились. А вот советского — помнил всегда.

Не знаю, куда мы идем, к коммунизму ли, и куда придем — но то что дружба народов на одной шестой есть оплот и условие свободы, порядка и вообще нормальной жизни — это факт. И это надо сохранить. Вражда народов — выглядит куда хуже и омерзительнее, это тупик, из которого нет выхода. Уж я то знаю.

Оркестр начинает играть американский гимн, мы прослушиваем его, потом идем принимать построение почетного караула родов войск. Буш справа от меня, около нас никого — ни переводчиков, ни охраны. Я специально иду медленно, кашляю, прикрываю рот рукой — нас снимают, и у них точно есть специалисты, способные читать по губам

— SeЯor director? — негромко спрашиваю я — Hablas espaЯol?

— SМ — удивленно ответил Буш. Как и почти все техасцы он говорил по-испански

— Yo sСlo quiero saludarte.

— De quien?

— De Lee Harvey Oswald.

…

— MuИstrame algunos lugares de interИs. Necesitamos hablar[2]…

Рональд Рейган, сороковой президент США — в аэропорт не поехал, он ждал своего советского визави на Гавернорс-айленд, небольшом, примерно семьдесят гектаров острове в Нью-Йорк Харбор. Гражданских строений тут не было, это была база береговой охраны США. Сейчас она была полностью блокирована как с моря, так и с воздуха, шесть вооруженных катеров Береговой охраны, четыре боевых вертолета и отряды SEAL, охраняющие все подходы с моря. Прошла информация, что южноамериканские наркобароны — решили совершить покушение на Рейгана во время его встречи с советским визави. Сам Рейган считал это чушью.

Сейчас Рональд Рейган сидел на скамейке на пирсе рядом с одним из помещений базы береговой охраны и ел гамбургер, правда ел странно — бросая большую часть хлеба промышляющим тут чайкам. Справа и слева от него сидели Джордж Шульц, госсекретарь США и Кондолиза Райс, главный специалист по Советскому союзу, бывший сотрудник ЦРУ, доверенное лицо Джорджа Буша, старший аналитик Совета национальной безопасности. В ЦРУ она входила в «команду Б» — группу которая должна была перепроверять оценки штатных аналитиков и предоставлять директору ЦРУ то что врачи называли «другим мнением» или «вторым мнением». Рейган любил ее за простоту суждений и отсутствие попыток выглядеть чересчур умной. Она выросла на Юге и говорила как человек, а не как ученый, подчеркивающий свое интеллектуальное превосходство над собеседником за счет незнакомых слов.

Рейган бросил чайкам очередной кусок булки и стал наблюдать, как они дерутся

— Итак… что мы должны бросить русским? — спросил он

— Сэр у русских есть два основных вопроса к нам — ракеты средней и меньшей дальности и милитаризация космоса — начала Конди

— Я спросил не это. Я спросил, что мы можем им бросить.

…

— Из раза в раз — начал Рейган, смотря в сторону далеких, едва видных отсюда небоскребов — я убеждаюсь в том, что американская государственная служба выстроена далеко не лучшим образом. Любой человек, занимающийся делами в этой стране, знает о том, что такое сделки и как их заключать. Ты даешь то, что нужно твоему партнеру и берешь то, что нужно тебе. Любой — но только не сотрудник дяди Сэма. Итак, что нужно русским?

— Зерно — неуверенно сказала Конди

— Отлично, они могут купить его и в другом месте?

— В принципе да, сэр, кроме того…

— Что?

— Секретарь Горбачев начал реформы в области сельского хозяйства, предоставив больше самостоятельности крестьянам и разрешив горожанам иметь свой участок для выращивания продукции для себя.

Рейган усмехнулся

— Коммунисты становятся умнее?

— В какой-то степени да, сэр.

— Кто он? Я имею в виду Михаил Горбачев?

— Молодой технократ — ответил Шульц — поднялся на самый верх довольно быстро. До этого он работал в Ставропольском крае, это самый юг.

— Мы что-то знаем про него? Конди?

— Моложе практически всех в Политбюро. ЦРУ считает, что это компромиссная фигура, прикрывающая противоборство нескольких группировок. Главные из них — это ретрограды во главе с Романовым, русская партия во главе с Лигачевым и региональные боссы в основном с юга во главе с Алиевым. Мы считаем, что наихудший для США вариант — победа Алиева, это потенциально второй Сталин. Ретрограды, судя по всему, потерпели поражение, но Алиев остается. Восстановление сталинизма будет означать катастрофу и скорее всего войну.

— А наилучший?

— Вероятно сохранение неустойчивого статус-кво, сэр.

Рейган снова бросил хлеб чайкам

— Мне звонила Мэгги. Она хорошо отзывается о этом… Горби.

Шульц и Райс переглянулись. Мэгги Тэтчер была в Вашингтоне нежелательным гостем, она имела на президента влияние, и это было плохо. Обладая определенной женской привлекательностью, изощренным умом и фанатической верой в то что она говорила и делала — она легко нашла ключ к пожилому и не слишком то умному Рейгану, заразив его своей верой, но никогда не показывая своего превосходства над ним. События 1982 года насторожили в Вашингтоне многих. Это было нарушение доктрины Монро. А Аргентина на тот момент была вполне лояльна США и антикоммунистически настроена. И вдруг на весь мир показали, что США своего клиента защитить не могут. А все она — Мэгги. Звонком в Вашингтон она разрушила всю игру Госдепа[3].

— Сэр, миссис Тэтчер подчас судит весьма поспешно.

— Но она может предложить решение в нескольких словах. А от вас я так ничего и не услышал — что нам делать с Советами. Что мы можем получить от них и что можем дать им взамен. В чем должна заключаться сделка?

— Сэр…

— А если сделки не будет, то какого черта мы все тут делаем

От пирса на материке мигнул проблесковый маяк — сигнал того что катера с советской делегацией вышли…

От воды в Нью-Йоркском заливе пахло не лучше. Чайки пикировали в воду, собирая многочисленные объедки, которые бросали с паромов их пассажиры — кстати, паромы никто и не подумал останавливать и люди с паромов смотрели на меня и махали руками — а я махал им в ответ. Многие из них видели русского первый раз. Медведев настоятельно посоветовал мне не стоять на виду, потому что у любого человека на пароме может быть пистолет — но я категорически отказался. Буш ушел в каюту и старался близко не подходить.

Что с ним делать? Налаживать отношения. Агентурить его глупо, он не из тех, белая кость. Еще с собой покончит. Потом, когда Рейган сойдет со сцены — он станет президентом и откроет СССР, как Никсон открыл Китай. И закроет Китай.

Это уже дело техники, а мне надо подумать, как устроить горбоманию, особо ничего не сдавая. Это надо для какого-то налаживания отношений с Конгрессом. Налаживать отношения с Конгрессом важнее, чем с президентом США — в Белом доме больше восьми лет не усидишь, а в Конгрессе есть и те, кто по тридцать — сорок лет сидит.

Россию, начиная со времен еще Николая II, преследует в отношениях с США один и тот же провал — она не видит разницы между Белым домом и Конгрессом, не понимает роли Конгресса и не работает с Конгрессом. В 1912 году, несмотря на наличие в Белом доме очень дружелюбного к России Тафта — Конгресс США почти единогласно разорвал с Россией договор о статусе наибольшего благоприятствования в торговле и ввел экономические санкции за нарушение прав евреев и преследование евреев по признаку нации — это были, кстати, первые экономические санкции, введенные США исходя из ценностей. Тафт был категорически против санкций и предложил смягчить их или отменить на следующий год в обмен на какие-то видимые уступки России в вопросе еврейства. В ответ Дума ввела заградительные торговые пошлины на американский хлопок, а министр иностранных дел произнес в Думе речь о том, что Россия суверенная держава и никому не позволит вмешиваться в ее дела. Редчайший случай — речь царского министра думцы неоднократно прерывали аплодисментами.

Санкции стали постоянными.

Причина в том, что у нас нет по сути нормального парламента и нет горизонтальных связей между их штатами и нашими республиками и областями. Нет даже одного сенатора или конгрессмена, который был бы зависим от голосов русских или от отношений его родного штата или избирательного округа с русскими. А вот наши враги — тут есть. И достаточно одного — двух конгрессменов чтобы привести в действие систему взаимных услуг и ударить по СССР — России, если это никого другого из Конгресса не задевает.

А мы потом клянем Белый дом, что они предатели. Но они часто не предатели — они вынуждены искать компромисс с Конгрессом в пределах возможного. Особенно если Белый дом и Капитолий держат разные партии.

Договорись с Рейганом, договорись с Бушем — ничего не выйдет, если Конгресс настроен враждебно.

Бросили трап…

Первое впечатление — всегда самое важное, и я постарался произвести его — улыбка, чисто американская, энергичное рукопожатие.

Я пожимал руку самому Рональду Рейгану. Многие считают — и не без оснований — что это последний великий президент США. Основы современной Америки заложил именно он.

Что было до него? Поражение во Вьетнаме. Инфляция 20 % в год. Студенческие бунты. Он прекратил все это, заложив основу Америки как лидера 21 века. Но парадокс — при нем же, при нем и при Буше был совершен гигантский косяк с развитием производственной базы в Китае. США просто не просчитали к чему это все может привести и в какие сроки и не скорректировали курс после распада СССР и лишения в связи с этим Китая хоть какого-то противовеса. Ну и поражение в Ираке и Афганистане обошлось очень дорого — США истекали кровью, в то время как Китай рос.

Но все же это великий президент.

— Мистер Рейган — сказал я — я рад, что мы все же нашли возможность встретиться лично и посмотреть друг другу в глаза. Давайте теперь попробуем о чем — то договориться.

— Не коммунистический подход к делу — ответил он

— Коммунисты деловые люди — ответил я — просто наша компания это вся страна в целом.

По плану у нас был поздний ознакомительный завтрак, потом первая короткая встреча. Потом будут работать эксперты — а мы вместе должны будем присутствовать в мэрии на торжественном ужине, который давал мэр Нью-Йорка Эдвард Кох и нью-йоркский Ротари-клуб.

После чего мы уединились с переводчиками, и я сломал весь план работы, просто отложив рабочую папку с заранее согласованными вопросами по ракетам в сторону.

— Товарищ Рейган, как вы считаете, военные смогут обсудить лимиты по ракетам и места их размещения без нас?

В глазах Рейгана мелькнуло непонимание, а потом заплясали веселые чертики

— Не уверен — сказал он — но возможно. А что вы хотите обсудить, товарищ Михаил.

— Я хочу обсудить, как нашим странам перестать играть пусть даже в Холодную войну и начать делать бизнес, товарищ

Рейган взял небольшую паузу

— В какой-то мере бизнес мы уже делаем. Что касается всего остального. Не мне вам рассказывать, товарищ, сколь различны наши системы. Наша система — система капитализма и свободы, ваша система совсем иная…

Я перебил

— Как думаете, что делает советский человек, когда встает утром?

…

— Он пьет кофе и ест бутерброд. Потом идет на работу. Американец делает что-то иное?

Рейган снова взял паузу

— Интересный подход к делу — сказал он — да американец делает то же самое. И я не считаю, что война между нами обязательна или неизбежна. Но вы должны понимать, товарищ, мы совершенно разные.

— Вы не верите в теорию конвергенции?

Рейган покачал головой

— Нет, товарищ секретарь. Не верю.

Я подумал — и зря не веришь. Вот ты тут сейчас сидишь, уверенный в своей правоте — и ты понятия не имеешь, чему учат сейчас твоих внуков в американских университетах, куда проникли троцкисты и дети 1968 года, как им там засирают мозги.

Американская профессура — она левая насквозь, но левая совершенно иначе, чем у нас. Если у нас крестьянство метнулось влево от голода и безысходности — то тут левизна от дури и сытости. Чем более богат штат — тем больше в нем левых. Уже через тридцать лет — в США, по сути, сформируется предсоциализм по Марксу. Классический, а не как у нас в 1917 году. Социализм, основанный на таком развитии материального производства, что труд уже почти и не требуется.

Только Маркс и Энгельс и понятия не имели, что будет с обществом, которое не знало в жизни горя и не нуждается в труде. Как быстро и как фатально все сгниет.

— Хорошо. Представим, что у вас есть, скажем, хлеб, а у меня канистра бензина и мы встретились на дороге. У вашей машины кончился бензин. То, что у нас разные взгляды на жизнь помешает нам заключить сделку, если вы не хотите стоять на обочине?

Рейган снова неспешно подумал. Я понял — он сознательно снижает темп разговора. Игрок

— Вы действительно готовы договариваться и затем выполнять сделки?

— СССР всегда выполнял заключенные сделки

— Вы должны понимать, что между нами есть политические вопросы

— Предлагаю взять бумагу и написать список. Потом посмотреть, что мы можем решить. И ни слова о вооружениях

— Ни слова о вооружениях… — задумчиво повторил Рейган

После того как главы государств закончили — встреча растянулась кстати на час дольше обычного — сопровождающие Рейгана лица поняли, что что-то пошло не так. Президент был рассеян, он не улыбался и явно устал. Первым все понял Шульц — он бросил свою машину и напросился в кортеж президента, которым они должны были ехать на улицах Нью-Йорка. До пирса они добрались катером Береговой охраны.

— Он хорош.

Шульц поднял брови в немом вопросе

— Знаешь, о чем мы поговорили?

…

— О возможностях американского бизнеса в СССР.

Шульц не смог сдержать изумление

— О чем?

— Ты не ослышался

— То есть про ракеты…

— Ни слова

Шульц лихорадочно думал

— Нам нужна пауза

— Несколько часов хватит?

— Нет, больше.

— Больше у нас нет.

…

— Он предлагает нам Владивосток. Совместные производства, свободные зоны по типу Китая.

— В СССР?

— Он так же сказал, что намерен предложить то же Франции и ФРГ, но уже в Европе. Ближе к Ленинграду. В Париже в Елисейском дворце сидит коммунист. Как думаешь, как быстро он уцепится за возможность.

…

— Он хорош. Мэгги была права.

Шульц думал.

— Как насчет политических требований. Мы можем…

— Мы можем говорить все что угодно. Но сейчас мы едем в Ротари-клуб и он наверняка повторит перед ротарианцами то что сказал мне.

…

— Как думаешь, рынок в триста миллионов … среди ротарианцев хоть один вспомнит про бедных поляков или афганцев? Русские всегда говорили о политике, об идеологии — но никогда о деле. Начни говорить с американцем о деле — и он весь твой.

…

— Он хорош…

Внезапно они поняли, что кортеж почему-то стоит. Шульц, которому было ближе, опустил бронированное стекло

— Боб, что происходит? — спросил он начальника смены Секретной службы.

— Сэр, чертовы пробки. Сейчас расчистят путь

Но Шульц видел, что это не только пробки.

Это было экспромтом — но не только. Этому меня научила Раиса Максимовна — общайся с народом, выходи к нему. С этим, кстати, у меня состоялся весьма нелицеприятный разговор с товарищем Громыко — он пытался меня учить, что генеральный секретарь не должен быть слишком доступен, он не должен сам приезжать куда-то, он должен снисходить, и так завоевывается уважение к должности. Я сказал, что такой авторитет для меня дешевый, и я намерен завоевывать настоящий авторитет делами — а не комбарством и комчванством. Поговорили…

Нью-Йорк уже плотно стоял в пробках, здесь не принято было перекрывать дороги для проезда делегаций заранее и выделять специальные полосы — потому кортеж встал. Я увидел, что собирается толпа и потянул на себя дверцу. Медведев обернулся

— Михаил Сергеевич — предупредительно начал он

Но я его не слушал…

Здесь и сейчас, на нью-йоркской улице происходило ранее неслыханное.

Из остановившегося кортежа вышел человек и, практически без охраны, без переводчика — пошел к людям. Людям страны — врага, людям города который представлял для себя важнейшую цель для ядерных ракет. Но он просто подошел к краю дороги… там была какое-то время только пара полицейских в форме — и просто, ни слова не говоря, улыбнулся и протянул обе руки собравшимся на тротуаре нью-йоркцам. Сначала — какое-то мгновение — никто не знал что делать, но потом… здесь привыкли к публичной политике и стали все смелее протягивать руки навстречу советскому лидеру. В этом городе была очень высокая преступность, все еще были остатки сегрегации и многие носили с собой пистолет, чтобы безопасно передвигаться по улицам[4]. Но сейчас никто и не подумал его выхватывать. Какой-то оказавшийся в нужном месте журналист щелкал камерой — потом он получит за свои снимки Пулицеровскую премию.

С опозданием подошел Рейган и тоже принялся пожимать руки. Но королем тут был точно не он

— С чем вы приехали, мистер Горбачев? — крикнул кто-то

— С миром — по-английски ответил я — мы хотим мира, товарищи.

В Ротари — клубе — яблоку некуда было упасть.

Первым выступил мэр Коч, кстати, сын еврейских эмигрантов из Галиции. Затем слово было предоставлено мне.

Перед тем как начать, я оглядел зал. Думаю, здесь, как минимум пятая часть тех, кто имеет русские или еврейские корни — евреев их бывшей России. При других обстоятельствах — какой бы это был лоббистский ресурс.

Но они нам враги. Точнее — мы им враги.

— Товарищи…

…

— Я хотел бы напомнить вам некоторые факты из нашей истории, перед тем как говорить о сегодняшнем дне.

…

— Когда на этой земле была написана и провозглашена Декларация Независимости, Россия была одной из тех немногих стран, которые сразу признали США. На протяжении всего девятнадцатого века — Россия и США были друзьями, а некоторые послы в Петербурге становились потом президентами США. Позиция России не дала Великобритании вмешаться в вашу Гражданскую войну на стороне Конфедерации. Во время обоих мировых войн — наши страны были на одной стороне, последовательно сражаясь с нацистской Германией и милитаристской Японией.

…

— В сегодняшнем противостоянии между нами не заинтересован никто. В этом не заинтересован советский народ, и я не верю, что в этом заинтересован народ американский. Меньше всего мне хочется думать, что кто-то встает с постели со злобой и ненавистью, и думает какое зло, он сможет сегодня причинить другому. В основе наших разногласий лежит не ненависть, не исторические обиды и счеты — а страх, а в основе страха лежит незнание и непонимание. Если мы сможем смотреть друг на друга без страха — то и зло уйдет.

…

— Но не бояться друг друга это всего лишь маленький шаг. В основе любых отношений должен лежать взаимный интерес. Не мне вам рассказывать, товарищи, как строить и делать бизнес. Все начинается с малого, но лавочник, который продает что-то, и ведет дела честно, всегда будет уважаемым человеком в районе. Я предлагаю не просто перестать бояться друг друга, я предлагаю посмотреть, что мы можем друг другу предложить и чем сможем быть друг другу полезны. Так и только так — мы сможем отойти от края пропасти, положить конец гонке вооружений, научиться вместе, жить в одном мире на одной планете. Так мы сможем создать нечто лучшее, чем то, что мы получили от наших отцов и оставить это нашим детям.

Собравшиеся зааплодировали. Искренне

После Нью-Йорка мы должны были ехать в Вашингтон поездом. Для чего мы переместились на Центральный вокзал, где под нас был заказан спецпоезд. И тут — Рейган нашел возможность подойти ко мне, когда не видели репортеры. Кстати, в громадном здании Центрального вокзала — мы снова остановились и пожали руки пассажирам

— Отличное выступление, товарищ секретарь — сказал Рейган, когда мы были на платформе.

— Благодарю — нейтрально сказал я

— Что вы хотите сделать? — прищурился Рейган

…

— Может, вы хотите баллотироваться в президенты США? После сегодняшнего… у вас что-то поучилось бы. Часть местных демократов уже ваша

— Вы смотрели фильм Красный рассвет, мистер Рейган? — спросил я

— Не припомню.

Это была ложь

— А вот мы в Москве его смотрели. Надо сказать очень показательно — советские парашютисты высаживаются, разрушают американские дома…

…

— Голливуд снял этот фильм, потому что есть люди, которые действительно думают, что мы мечтаем о чем-то подобном. Но это не так. Сегодня на улице простые американцы смогли пожать руку генеральному секретарю и поняли, что он вовсе не похож на тех пьяных бородатых десантников, которых им показывает Голливуд.

— В Голливуде много чуши, поверьте мне. Они снимают то, что могут продать.

— Но кто-то же покупает. Видите ли, мистер Рейган — настанет время, когда на постах не будет ни вас, ни меня. Но и США и СССР останутся, и кто-то другой будет во главе. Я думаю, мы кое-чего уже добились, и полагаю, добьемся еще. И я не хочу, чтобы каким-то болванам, бьющим в барабан войны — было просто закопать все, что сделано.

— Ну, ладно — только и смог сказать Рейган.