Спасти СССР, Часть 3

28 августа 1985 года

Утром — коллегия ГКЭР, первая в истории этого ведомства. Надеюсь не последняя — в моих планах сделать это ведомство таким же влиятельным, как например Министерство промышленности и торговли Японии. Только что утвердили штатное, по нему у меня один первый зам — Маслюков и два просто зама — Валовой и Егор Гайдар. По факту у нас уже сейчас есть две команды. Валовой разрабатывает пакет реформ для промышленности, Гайдар — для торговли и частного сектора. На Гайдаре так же будет приватизация, правда не такая, какую провели в итоге. Начнем с приватизации сферы услуг — парикмахерские, ателье, бани, прокат вещей, кафе, такси — там все равно государству делать нечего, да и воровство сплошное. Но приватизировать будем не по балансовой, а по оценочной стоимости (а для этого надо создавать институт оценки и оценщиков), преимущество будет отдаваться трудовым коллективам, выплаты будут растянуты во времени — этакая аренда с выкупом. В реальности, кстати, так и было во время перестройки, так что приватизацию начал не Чубайс, а Рыжков, но было два нюанса. Даже три. Первый — выкупали по остаточной стоимости. Второй — даже эти деньги платили в рассрочку, а в итоге они были просто съедены инфляцией, то есть государство эти объекты просто потеряло. И третье — какой смысл проводить приватизацию, если нет налоговой системы? В приватизации ведь есть смысл, здравое зерно — государство отдает в частные руки убыточные предприятия, получает за них какие-то деньги, и вдобавок — претендует на налоги. Которые надо платить, вне зависимости от того убыточное предприятие или прибыльное. А приватизация без налоговой системы — это просто раздача имущества в частные руки…

К моему удивлению — Валовой и Гайдар сработались, не лезли на территорию друг друга, и Гайдар был далеко не таким либеральным, как это могло бы казаться. Все никак у нас не поймут, что решения Гайдара образца 1992 года были вызваны совершенно отчаянной экономической ситуацией — а нам до нее далеко. Или перегибы при приватизации — кто например, помнит малую приватизацию Рыжкова? А ведь там ушли как раз те объекты, которые и надо было в первую очередь приватизировать, ушли за бесценок куда хуже, чем при Чубайсе, а деньги тут же были проедены. А залоговые аукционы? Никто ведь не помнит что сам формат залоговых аукционов вместо нормальной продажи с нормального аукциона за нормальные деньги — был принят именно потому, что Дума запретила продажу этих предприятий…

Затем отдельно встретился и с Валовым и с Гайдаром.

Валовой раскопал в архивах интересное дело. Оказывается при Сталине после войны были созданы два бюро. Бюро по внедрению новой техники, и бюро по материально-техническому снабжению. Бюро по новой технике возглавлял Каганович, и после прихода Хрущева оба бюро были ликвидированы. И с тех пор у нас начало нарастать отставание в промышленности.

Суть ведь в чем? В американской экономике стимулом к обновлению фондов, продукции является конкуренция. В советской экономике нет конкуренции, а значит — и нет стимулов к обновлению. Почему то Сталин это понимал и придумал бюрократическое квазирешение проблемы. Нет конкуренции — зато есть товарищ Каганович, который ругается матом и может в морду дать — кстати, неспроста думаю, на эту должность поставили именно Кагановича, самого грубого и бесцеремонного сталинского наркома. А как не стало бюро и Кагановича — так и ушла проблема на второй план. Как купили Жигули — так и клепаем одно и то же. Смена модели — это ведь куча работы, сбои в работе конвейеров, трата денег, согласования, подтягивание смежников — сильно неблагодарная работа, однако. Спасибо не скажут, а план не дал — накажут. При Брежневе — проблема в какой-то части решалась закупками целых заводов и неизбежным в таких случаях освоением новой номенклатуры смежниками. Ваз, КАМАЗ — дал толчок целым отраслям. Но планомерная работа по внедрению нового — ведется плохо.

Так что однозначно пока нужно это бюро!

Насчет бюро по материально-техническому снабжению сказать сложнее — хотя пока, наверное, нужно и оно. В любой отрасли есть проблемы со смежниками, освоившими очковтирательское выполнение плана «по валу» а не по номенклатуре, в результате чего из-за нехватки порой копеечных деталей стоят конвейеры гигантов. Излечить эту проблему поможет как раз предлагаемая Валовым система оценки предприятий «не по валу», а по комплексным показателям — но пока и административный рычаг нужен. Хотя бы для того чтобы выявить недобросовестных…

— Оформляйте как предложения, вынесем на Совмин. На Политбюро не надо, нет смысла. И третье бюро надо — по качеству.

— Мы уже прорабатываем реорганизацию госприемки…

Я поморщился

— Дмитрий Васильевич, госприемка — это не то совсем, я же вам говорил. Когда госприемка на выходе вылавливает бракованное изделие — толку от такой борьбы за качество не так много. Бракованное изделие-то произведено, ресурсы на него потрачены. Часть брака можно исправить, но часть — уже нет. Надсмотрщик над предприятиями не поможет, я уже говорил, что необходимо изучать систему Деминга, производственную систему Тойота, выявление брака на ранних стадиях. У вас ведь запланирована командировка во Львов?

— На следующей неделе

— Вот, поговорите с местными товарищами, изучите их почины и наработки по качеству. И надо готовиться изучать иностранный опыт. Выходить на контакт с той же Тойотой, посылать людей на стажировки. Если надо десять тысяч человек послать — пошлем десять тысяч, пусть смотрят, учатся, встают на конвейере работать — это все равно меньше того что мы теряем от брака и бесхозяйственности…

Переговорил и с Гайдаром. Поговорили о соотношениях коммерческих — государственных цен. К моему удивлению Егор Гайдар проявил себя противником свободных цен, указывая на то, что в Югославии они стали одним из локомотивов инфляции. Я сказал, что локомотивом инфляции явилась скорее неконтролируемая эмиссия — а ведь в Югославии каждая республика имела право эмиссии. Но так ни к чему и не пришли — Гайдар согласился взять проект на доработку. И мои аргументы, что в СССР уже были коммерческие цены при Сталине — его не убедили.

Интересные мысли приходят по ходу. Чем больше я изучаю — вынужденно — экономическую историю СССР, тем больше прихожу к вывожу, что Сталин неплохо, очень неплохо разбирался в макроэкономике. При всем моем отвращении к этому историческому персонажу — он, судя по его действиям, понимал сильные и слабые стороны социалистической экономики по сравнению с капиталистической — и слабые пытался парировать, хотя бы и чисто бюрократическими методами. После него — этим уже никто не занимался, просто частично обезьянничали с Запада, частично занимались текучкой и латанием дыр…

Потом пришлось ехать на стройку, в Подмосковье. Перерезать ленточку — открывали новый пивзавод[41].

С чехословацкой стороны были представители посольства, в том числе и сам посол Завадил, СЭВ и ОМНИПОЛ — чехословацкой экспортной конторы. Пивзавод полностью купили в Чехии, причем расплатились большей частью валютой а не зачетами в рамках СЭВ.

Я это узнал только вчера. И первый вопрос, что я задал: если идет перекос по зачетам в рамках СЭВ в пользу Чехословакии, то почему бы не поднять цены на поставляемые газ и бензин.

А в ответ тишина, взятая за основу…

В ожидании приезда генерального секретаря — на стройке, конечно, прибрались, но все-таки грязь еще оставалась. Так получилось, что я бывал в той, другой жизни на экскурсии на пивзаводе — просто в США проводят такие маркетинговые акции, а у меня было время — и почему бы не сходить? Бросилось в глаза — тот американский завод был больше раз в пять, что понятно, мне доброго настроения не прибавило…

Интересно, а бесплатно такой завод получить — не? Слабо?

Поработал открывашкой, перерезал ленточку, послушал аплодисменты, потом подошел к послу Завадилу

— Товарищ Завадил, поздравляю.

— Да что вы, это мы должны вас поздравлять. Трудящиеся получат настоящее чешское пиво.

Я покачал головой

— Товарищ Завадил, мне тут на днях одну историю рассказали. Нехорошую, некрасивую. Купили мы предприятие по производству обуви. Проектная мощность — миллион пар в год. Купили, запустили. Как итальянцы уехали — так у нас нашли рационализаторы, которые решили для рационализации и снижения стоимости — исключить из технологической карты часть операций. Исключили. Рационализаторы получили премии, зато ботинки теперь не сравнить по качеству с итальянскими. Разваливаются на ходу

Посол покачал головой

— Наказывать надо таких рационализаторов.

— Можно и наказать. Одного накажешь, другого. А можно сделать так чтобы предприятием владели итальянцы. И отвечали за качество продукции.

Посол насторожился

— Я это к чему, господин посол. Тут мы решение приняли — будем повышать цены на водку, портвейн, крепленное вино и коньяк. А на пиво и натуральное вино — не будем. Если уж люди выпивают — то пусть выпивают не водку, а натуральные, да и менее градусные напитки. Спрос на пиво в СССР соответственно будет расти.

— Это очень правильно — сказал посол — у нас тоже рабочие пиво после работы пьют, не так вредно. Пиво, это зерно и хмель и больше ничего

— Водка тоже зерно, ну, ладно. Почему бы чехословацким фирмам не поставить в СССР свои пивоварни и работать на них же, продавать пиво. Мы поможем с оборудованием, торги и ресторанные объединения договоры заключат. Настоящее чешское пиво, скажем, в Ленинграде. Таким образом будет крепиться настоящая, советско-чешская дружба!

Посол был явно не в восторге судя по его кислому виду, но сказал что пошлет запрос в правительство. Но понятно, что он предпочел бы деньгами. Долларами. Переводными рублями они платят только за наши нефть и газ и то — копейки…

Короче, мы вас ненавидим, а вы нам должны. А вот хрен! Крепите дружбу не словами, а делами! Не хватает денег на нефть и газ — заработайте! А мы пиво будем пить.

С завода — я отправился в министерство сельского хозяйства…

В СССР верным способом погубить карьеру человека — было отправить его на сельское хозяйство. Это была черная дыра бесхозяйственности, в которую как в топку летели миллионы и миллиарды — но накормить страну так и не получалось. Смех смехом — но в неурожайные времена страна обладающая четвертью мирового чернозема — закупала зерно десятками миллионов тонн. Особняком в плане проблем снабжения стояла Москва — ради того чтобы накормить ее, обирали всю среднюю полосу РСФСР, а потом жители Нечерноземья ехали в Москву и вывозили из нее все что до того туда свезли. Что такое — длинное, зеленое и колбасой пахнет? Ответ — электричка из Москвы.

Я намерен был заняться проблемой сельского хозяйства в приоритетном порядке, потому что именно нехватка продуктов питания, даже самых необходимых сыграла решающую роль в неуклонном росте социальной напряженности в конце восьмидесятых, что страну и угробило. Особой оппозиционности то и не было — но пустые полки говорили сами за себя, по ним оценивалась эффективность власти в целом. Какая перестройка — жрать нечего! Если в течение двух-трех лет не закроем дефициты по продуктам питания — реформы можно и не начинать…

Я примерно знаю, что вы сейчас думаете. Вот, пришел такой умник и все разрулил. У меня, господа-товарищи, есть два стратегических преимущества. Первое — это послезнание, то есть я не предполагаю, а точно знаю, что если поступить так то и так то — то итог будет таким. Я говорил, по моему — по местным меркам я доктор экономических наук, не меньше. И второе — это много лет жизни в стране с самой развитой экономикой мира — поэтому я не предполагаю, а точно знаю как должны выглядеть институты и как работать механизмы и какие. Местные — понятия не имеют, даже академики. Взгляды на экономику, осведомленность об элементарных вещах здесь такая, что хочется биться головой об стену.

Но есть и проблема. Американский опыт впрямую применять нельзя. Так можно разрушить то неплохое, что тут есть — и не получить ничего хорошего. А как наложить американскую матрицу на совершенно другую страну, не сломав ни то, ни другое. И как сделать так, чтобы от экономических реформ выиграли добросовестные люди, а не теневики. Ведь основная причина провала экономической программы перестройки — ее авторы не учли наличие в стране мощного деструктивного класса мелких и крупных теневиков, которым было выгодно разрушить экономику, а не реформировать ее. В девяносто первом именно это и произошло — теневая экономика заменила полностью разрушенную официальную…

— Если знаешь кто, сажать надо сейчас.

— Все

— Что — все.

— Если сажать то всех.

— Ну ты не очерняй.

— А чего тут очернять? И так черным черно. По сути вы в СССР дожились до того что каждый хоть раз но давал какую-то взятку. Не обязательно деньгами. Продавщице за кусман мяса с задней двери магазина. Врачу — чтобы отнесся по-человечески. Директору спецшколы — чтобы сына устроить…

— Так уж и все.

— Почти все. Любой, кто дал взятку готов, и украсть, и взять взятку. Как говорится, женщина один раз целку теряет

— Ну, ты скажешь…

— Опровергни

— Не хами.

— Съехал. Вопросов больше не имею.

В Минсельхозе все уже знали о моей поездке во Владимирскую область, потому на коллегии первый вопрос подняли по развитию частного скотоводства на селе. Служить бы рад, прислуживаться — тоже. Еще и пытаются исподволь спихнуть с себя ответственность — вот только если народ сам себя кормить будет, вы то тут зачем всем министерством а? Я послушал — послушал, потом заметил

— Товарищи…

…

— Нам надо понимать, что для скотоводства, и молочного, в том числе есть три уровня. Это современные комплексы с привязным содержанием — корова не гуляет по пастбищам, ее кормят на месте. Это колхозные фермы и буренки. И это частное владение. Частное владение — да, мы расширяем, и будем расширять. Но это не панацея, это способ накормить само село и мелкие города. Москву с колхозных рынков не накормишь. А если смотреть в будущее, то и колхозные коровы не накормят, будущее за специализированными хозяйствами на пять и более тысяч голов которые только этим и будут заниматься — молоком и мясом и более ничем

…

— Что будем делать, чтобы накормить Москву?

…

— Каждый четвертый килограмм мяса едим не свой, товарищи[42]! В отдельных регионах — даже картошку нельзя купить свободно. Что дальше — талоны? Продуктовые карточки.

Сидят. Смотрят виноватыми глазами обосравшихся. Вообще… выбили крестьян, получили в итоге жуткий гибрид человека и раба, трусливый с начальством, бесцеремонный с подчиненными. Каждому нужен барин. У колхозника барин — председатель. У председателя — секретарь райкома. У секретаря райкома — областной уровень, и так далее. А для министерства, для коллегии, барин — я. Вот приедет барин, барин нас организует…

— Только что я вернулся из Югославии, где на примере видел пример очень успешного сельского хозяйства. Причем на горных почвах, в горах, не на черноземе…

— Так там лето шесть месяцев в году…

Я посмотрел на говорящего.

— Если вы считаете, что объективные обстоятельства не позволят нам добиться поставленных целей, накормить, наконец, народ — вам на коллегии делать нечего. Не смею вас задерживать.

Повисло тяжелое молчание. Потом — неосторожно сказанувший — вынужден был встать и выйти из кабинета. Остальные боялись на него смотреть…

Я кстати не сторонник таких вот публичных расправ, тем более в начале дискуссии. Задает неправильный тон. Но иногда это необходимо. Любое министерство — как и любая организация вообще — это не богадельня. Здесь должна быть цель и команда, которая ее достигает. Если есть люди, которые считают, что цель недостижима или неправильна — то и в команде их быть не должно. Они балласт. Они будут делать все, чтобы не достигнуть цели, даже могут начать вредить, чтобы оказаться правым в своем мнении, что цель не достичь.

— Еще кто считает, что мы не сможем закрыть дефициты по всем основным группам продуктов питания за эту пятилетку?

Молчат. Боятся. Народ, конечно достался. Советский чиновник — редкая мерзость. Но и другого нет…

— Все отговорки, что у нас длинная зима, короткое лето, не те почвы, не тот климат — я считаю отговорками и не более того. Та же Канада, несмотря на северное ее расположение — не только полностью обеспечивает себя зерном, но и экспортирует его. США, Аргентина — это все крупные экспортеры. Мы занимаем шестую часть суши, в нашем распоряжении четверть мирового чернозема. Мы, наконец вооружены марксистско-ленинской теорией. В этих условиях закупать зерно, чтобы прокормить себя я считаю позором. Пока мы ищем себе оправданий, другие берут и делают!

Снова начали думать, разбирать опыт кооператива Агрокоммерц. Думать, как перенести его на нашу почву.

Пришли в итоге к следующему

— Прошло мое предложение организовать при министерстве еще одну коллегию только на этот раз из наиболее успешных руководителей колхозов — миллионеров для изучения, внедрения, апробации опыта, рассмотрения всего массива существующего законодательства и вновь разрабатываемых актов с целью определить, какие устарели, какие мешают, какие просто вредят — и отменить или изменить их.

Работать будем сессиями: четыре-пять человек в президиуме на постоянной основе, остальные приезжают на сессии. На каждой сессии переизбирается президиум с тем, чтобы каждый имел возможность и в Москве поработать и свое хозяйство не забросить.

— По программам обмена будем приглашать иностранных фермеров, и руководителей хозяйств и активизируем программу зарубежных стажировок. Она есть, но идет, ни шатко, ни валко.

— Опыт Агрокоммерца показывает, что разрешать хозяйствам заниматься побочной деятельностью надо еще более активно, чем мы предполагали. В сущности — надо перестать рассматривать колхоз исключительно как средство эксплуатации земель и занятости сельского населения — а рассматривать как коллективную форму жизни и работы в сельской местности. Причем направление работы вообще не имеет особого значения — главное чтобы люди были заняты, чтобы производимое им находило потребителя, чтобы на село приходили деньги.

— Организуем особый фонд, даже два. Первый — исключительно на строительство крупных мясо-молочных комплексов регионального уровня. Второй — на поддержку строительства самими колхозами предприятий консервирования и глубокой переработки продукции. Есть Агропромбанк, специально для кредитования сельского хозяйства — он выдаст кредиты, а мы, государство — еще и компенсируем хозяйствам часть стоимости оборудования. Бери — делай. Причем над этим над всем будет человек в ранге замминистра сельского хозяйства, который будет только на этом.

Еще один урок, который я усвоил в США — если хочешь изменений, найми людей, которые будут заниматься только этим и спрашивай с них только за это. Любая организация стремится к стабильности, и если поручить изменения тем, кто двадцать лет занимается текучкой — ничего не выйдет. Со временем — я полагаю, мы даже введем должность министра или председателя госкомитета по реформам. Потому что ни одно ведомство не способно реформировать себя само.

Увы

Примерно в это же время, Егор Тимурович Лигачев делал два дела — обедал (обед ему принесли из столовой) и пытался разложить кадровый пасьянс. При этом он пользовался методом «семнадцати мгновений весны» — написал фамилии на листки бумаги и сейчас пытался разложить — кого куда.

Щербицкий пока остается, но судя по тому, как он вляпался — пенсия не за горами. Михаил дал понять, что рассматривает Добрика со Львовщины — отлично, а кого тогда на Львов? Львов — место непростое, абы кто там не подойдет не примут. Считай, заграница.

Подходит Секретарюк[43]. Он был и в горкоме и в горисполкоме Львова, должен справиться. Но кого тогда на горком?

А на Москву кого?

У Лигачева был в кадровом резерве его зам, Юрий Петров[44]. Он созрел для самостоятельной должности, рос на Урале в Тагиле, а там непросто. Но потянет ли он?

С Грузией что делать? Решение назначить Пирожкова уже не и.о. а полноправным секретарем — это вызов, который может кончиться бунтом. Лигачев хорошо знал, что тамошний республиканский актив — это не Белоруссия и даже не Латвия. Не захотят и не проголосуют. А это скандал, тогда и под ним кресло пошатнется.

Стук в дверь оторвал его от мыслей

— Да, зайдите

— Не помешаю?

Лигачев смел все карточки в кучу

— Нет, заходите

Это был Михаил Иванович Халдеев, главный редактор журнала Партийная жизнь, и заместитель председателя ревизионной комиссии ЦК КПСС. Кажется, какой-то там родственник покойного Суслова.

— Егор Кузьмич, посоветоваться вот пришел…

— Давай, давай

Халдеев покосился на тарелку с недоеденным, Лигачев раздраженно отставил в сторону. Это кстати тоже от Горбачева пошло — ему приносили в кабинет, и он там обедал на бегу.

— Мы вот статью приготовили в номер. От имени Михаила Сергеевича. Показали, как положено, он правки внес.

— Ну и?

— Вот тут правки… они чисто социал-демократические. А вот эта даже противоречит партийной программе…

Лигачев смотрел в перепечатанный на хорошей машинке текст, наливаясь злостью

— Ты от кого ко мне пришел? Кто с тобой?

— Егор Кузьмич…

— Или сам придумал? Тут заговорщики не чета тебе были. Вылетели как пробка из бутылки!

— Егор Кузьмич, да я…

— Шатать партию я не позволю! Слышите — не позволю!

Когда Халдеев, белый как мел выбрался из кабинета, пятясь — Лигачеву стало стыдно. Сорвался на человеке, нервы не выдерживают. Считай без году неделя в ЦК — а фактически тащит работу свою и часть Первого. Идеологией тот мало интересуется.

Он подвинул статью. Почитал

Еще раз. Интересно, конечно, действительно ошибки.

Может, Раиса Максимовна правила? Ходят слухи что она чуть ли не главный советник у Первого. Ночная кукушка…

Как он мог так поправить…

Интересно действительно социал-демократия. Кстати не новое явление в ЦК, при Брежневе работала группа консультантов, Брутенц там был. Вот он их и называл «мои социал-демократы», без злости кстати.

Но в партийном журнале такое писать.

Снова вернулось — Грузия, Украина, Москва. Свистопляска…

Подумалось — кому эти статьи нужны вообще? Мы сейчас как белки в колесе, подготовка к зиме, к уборочной, к паводку, стройки, еще стройки, визиты. Сейчас вон первый затеял еще — реформы…

А эта писанина…

Тяжело вздохнув, Лигачев подвинул текст и начал править, чтобы было «как надо».