Спецкоманда SEAL. Абордаж

1 Четверг, 5 мая

22.45 (19.45 по Гринвичу)

Хавр аль-Хаммар, Ирак.

Из темноты на поверхность озера бесшумно вынырнула фигура в черном всего в нескольких метрах от болота. Во избежание бликов коммандо снял маску еще под водой. Он на мгновение замер, сверкнув глазами на черном лице.

Тишина. Только шелест болотных камышей да кваканье, жужжание и бульканье мириадов болотных тварей. Серп луны уже скрылся за горизонтом, да слабо отсвечивало на юго-востоке.

Осторожно, без малейшего всплеска, человек медленно продвигался вперед, отталкиваясь ластами от толстого, по колено, слоя ила, прижимая к себе черный герметичный контейнер и не выпуская из рук автомат с глушителем ЭмПи5ЭсДэЗ фирмы «Хеклер и Кох». Но, как он ни старался, с каждым шагом на маслянистой поверхности воды надувались и лопались пузыри. Здорово шибало в нос — аромат нефти, разлагающихся растений и сероводорода, — все вперемешку, глаза слезились, но пловец неумолимо скользил по илу к укрытию в камышах.

Так себе прогулка. Ему приходилось пробираться по куда более гиблым болотам: во Флориде, в Панаме, не говоря уже о Больших Болотах.

Постепенно слой ила начал уменьшаться. В зарослях камыша он нащупал ногами твердь: кочку из принесенных водой коряг, подернутых илом, на пару дюймов возвышающуюся над хлюпающей поверхностью озера. Бесшумно, без единого лишнего движения пловец снял ласты, надетые прямо поверх солдатских ботинок. Затем расстегнул герметичный мешок-контейнер и начал одну за другой доставать детали экипировки. Прибор ночного видения ЭйЭн/ПиВиЭс-7 он надвинул прямо на глаза. Аппарат весом полтора фунта превращал непроглядную ночь в хмурый с зеленоватым день, одновременно превращая человека в какого-то сюрреалистического, полумеханического пришельца. В течение трех минут аквалангист, скорчившись на краю болота, осматривал окрестности, прислушиваясь к ночным звукам и хлюпанью воды.

Все тихо. Отлично.

Он выключил прибор и снял очки, вынул пеленгатор и выдвинул антенну с защитным пластиковым покрытием. Запустив какой-то «ПиОуЭс», он вгляделся в головоломку из цифр и букв на слабо светящемся экране и удовлетворенно кивнул. Великолепно! Выход в точку с отклонением всего двести метров — и это после подводного заплыва почти в три кабельтовых!

Встав на колени, человек направил в темноту над озером что-то похожее на карандаш в палец толщиной и трижды нажал на кнопку: раз, два... пауза... три. Узкий красный луч, слишком бледный, чтобы быть заметным с расстояния больше тридцати метров, рассек пространство над самой водой. Как по волшебству оттуда бесшумно поднялись точно такие же темные фигуры. Разница в их экипировке заключалась только в содержимом водонепроницаемых мешков. У одного в герметичном рюкзаке находилась станция спутниковой связи ЭйчЭсТи-4 и шифровальное устройство КейУай-57. Другой тащил облегченный вариант пулемета М-60ИЗ с пистолетной рукояткой между сошек. Третий снимал защитный чехол с глушителя своего «хеклер и коха».

Все шестеро присоединились к первому на краю болота. Двое в очках ночного видения, скользнув в камыши, охраняли остальных, пока те разбирали снаряжение.

«Синее» отделение третьего взвода Отряда SEAL-7 в заданной точке приготовилось к бою.

* *

14.45 (19.55 по Гринвичу)

Совещание в Сенатской Комиссии по Вооруженным Силам.

Здание Капитолия, Вашингтон, Федеральный Округ Колумбия.

— Название «SEAL», — пояснял одиноко сидевший во главе стола капитан Грейнджер, — это аббревиатура слов «Море — Воздух — Земля», то есть тех стихий, где Отряды выполняют боевые задачи. Два первых Отряда, сформированные в январе 1962 года по личному указанию Джона Фитцджеральда Кеннеди, предназначались для ведения операций в двадцати милях от береговой линии. Они действовали как морские коммандос, выполняя следующие задачи: сбор информации, рейды, захват пленных, а также наведение паники в тылу неприятеля.

Кто-то из Комиссии слушал, кто-то вполголоса разговаривал с соседом. В помещении было полным-полно телевизионщиков — слушания освещались Си-Эн-Эн и Си-Эс-Пи-Эй-Эн, поэтому в основном речи и реплики предназначались именно телезрителям.

— Боевое крещение они приняли во Вьетнаме, — продолжал Грейнджер, — где показали себя с лучшей стороны. В период с 1965 по 1972 год в боевых операциях во Вьетнаме потери спецотрядов ВМФ составили сорок девять человек убитыми. За это же время боевыми взводами Котиков было уничтожено более тысячи неприятелей, что подтверждено документально, около восьмисот бойцов противника без документального подтверждения и взято в плен около тысячи человек. За боевые заслуги во Вьетнаме трое из Отрядов награждены медалью ВМФ «За отвагу», а пятеро других и еще трое из Специальных Подводных Диверсионных Групп — Крестом ВМФ. Сразу же после окончания войны...

— Ах, капитан Грейнджер, — конгрессмен Родни Фарнум, председатель Комиссии по Вооруженным Силам, наклонился к микрофону. — Позвольте вас прервать.

— Да, господин председатель?

— Комиссия по Вооруженным Силам не уступит никому по части глубокого уважения к специальным частям и подразделениям американской армии, в признании их заслуг по обороне страны в прошлом. Однако позвольте вам напомнить, что целью нашей сегодняшней встречи является обсуждение финансирования специальных подразделений ВМФ В БУДУЩЕМ, а поскольку у ряда конгрессменов нашей Комиссии на сегодняшний вечер запланированы и другие дела, нам, возможно, следовало бы сосредоточиться только на нынешней ситуации и, гм, на ближайшем будущем.

— Как вам угодно, господин председатель. Я полагал, небольшая историческая справка не помешает.

— Думаю, мы хорошо знакомы с предметом обсуждения. У коллег есть возражения? Нет? Тогда давайте перейдем сразу к делу, капитан Грейнджер. Давайте-ка послушаем ваши соображения насчет содержания таких дорогостоящих подразделений, как Отряды SEAL, в новую эру, эру после окончания «холодной войны»...

23.01 (20.01 по Гринвичу)

Хавр аль-Хаммар, Ирак.

Старшина-механик Том Роселли, наводчик отделения Котиков, первым ступивший на берег, аккуратно вставил в левое ухо улитку наушника и прижал ее вязаной шапочкой. Тонкий проводок тянулся из-под черной маскировочной куртки от закрепленной на бронежилете рации «Моторола». Крошечный микрофон был залеплен у нижней губы. Роселли прикоснулся к кнопке передачи и пару раз тихонько цокнул языком. Спустя секунду в наушнике послышалось ответное цоканье. С радио все о'кей.

Кровь кипела в жилах Роселли. Он буквально сходил с ума и готов был отметелить каждого — только сунься! Вот оно, настоящее! Боевое задание, к чему его готовили все семь лет службы в Котиках. Он, конечно, уже пообтерся во время войны в Заливе, но в такой операции участвовал впервые.

Около часа назад Шеф Роселли и тринадцать таких же крутых, ко всему готовых мужчин, с сотней фунтов снаряжения за спиной у каждого, шагнули с высоты тринадцать тысяч футов в черноту над южным Ираком. Они бесшумно рассекали холодный разреженный воздух над Хавр аль-Хаммар, большим озером с заболоченными изрезанными берегами. Раскрыв свои парапланы — планирующие парашюты-крылья, — они парили над безмолвными водами озера, протянувшегося на шестьдесят миль в дельте Евфрата — от Ан-Насирии до впадения Евфрата в Тигр чуть выше Басры. Приводнившись в самой западной его части, четырнадцать человек — один взвод Котиков, два отделения по семь человек, — добрались вплавь до южного берега.

Роселли входил в «Синее» отделение — шестерку отборных коммандос под командованием лейтенанта Винсента Коттера. «Золотое» отделение по плану должно было выйти на берег милей западнее.

К 23.10 отделение полностью подготовилось к выходу: упаковали и спрятали кислородные аппараты и акваланги, экипировались. Лейтенант Коттер легонько дотронулся до плеча Роселли: «Давай!». Тот кивнул, надвинул на глаза очки ночного видения и двинулся первым.

Они шли на юг, утопая поначалу в жидкой грязи и иле, а позже топая здоровенными бутсами по твердой, почти сухой земле. Прячась в бесконечных зарослях камышей высотой в человеческий рост, они, крадучись, следовали цепочкой с интервалом метров в пять. За Роселли шел старпом Джордж Маккензи, огромный длинноногий техасец, такой здоровяк, что кроме положенного ручного пулемета он тащил еще и автомат. Он выполнял работу штурмана, прокладывая отделению путь по компасу и навигационной спутниковой системе. Третьим шел лейтенант Коттер, за ним — старшина-электрик второго класса Билл Хиггинс, отрядный связист. Пятым двигался взводный медик, санитар второго класса Джеймс Эллсуорт, естественно, проходивший в отряде под кличкой Док. Гуманные положения Женевской конвенции вовсе не распространялись на группу Котиков в тылу врага. Как следствие этого Док не носил эмблемы Красного Креста, зато нес такой же ЭмПи5ЭсДэЗ, как Роселли, хотя предпочитал дробовик с автоматической перезарядкой. За ним, нежно прижимая к груди винтовку М16 с подствольным гранатометом ММ203, следовал корабельный техник первого класса Хуан Гарсия по прозвищу Пугач, специалист по разрушению вражеских укрытий. Замыкал цепочку рулевой первого класса Мартин — «Мэджик» — Браун — чернокожий уроженец Чикаго, чья сноровка в обращении с «Ремингтоном Модель 700» обеспечила ему должность снайпера отделения.

Каждый из них, конечно же, профессионал в своем деле, но при необходимости мог заменить товарища. Двое — возглавлявший и замыкавший цепочку — шагали, не снимая приборов ночного видения, в то время как остальные довольствовались прицелами «Марк 2» с инфракрасной подсветкой. Периодически первый и седьмой номера менялись местами соответственно со вторым и шестым, чтобы поберечь глаза от вредного воздействия очков ночного видения. Поэтому единственными, кто не надевал их на протяжении всего перехода, оставались командир и связист.

За всю дорогу ребята не перемолвились ни словом. Позволялись лишь сигналы руками, прикосновения и пощелкивания рации. Слаженность и координированность действий в отделении казались просто фантастикой. Эти люди работали, тренировались, месяцами жили вместе, пока любой и каждый не научился ощущать присутствие и местоположение другого даже в кромешной темноте.

Иногда Роселли чудилось, что он даже читает их мысли.

Правда, в эту минуту ему не надо было прибегать к парапсихологии, чтобы знать, о чем думают другие. Всех их теперь занимала лишь одна мысль о боевой задаче: цель находилась всего в каких-нибудь десяти километрах южнее.

15.15 (20.15 по Гринвичу)

Совещание в Сенатской Комиссии по Вооруженным Силам.

Здание Капитолия, Вашингтон, Федеральный Округ Колумбия.

Конгрессмен Фарнум подался к микрофону, одной рукой держась за него — такая поза весьма эффектно смотрелась на экранах телевизоров.

— ...но, капитан Грейнджер, разве не правда, что эти Котики, о, простите, служащие спецгрупп ВМФ, как вы их называете, разве не правда, что они создают в Военно-Морских Силах проблемы административного и дисциплинарного характера?

— Конечно, господин председатель. Но я уверен, те же точно проблемы возникают с любыми другими элитными подразделениями.

— А... Но разве не правда, капитан, что в местах дислокации Котиков отмечаются многочисленные инциденты? Пьянство? Сексуальные преследования как гражданских, так и военных лиц женского пола?

— Правда, господин председатель. Инциденты действительно имеют место. Но, должен заметить, это совершенно особый тип людей, нацеленных на выполнение боевой задачи, подготовленных настолько хорошо, что я даже не мог в это поверить, пока не увидел собственными глазами.

— Вряд ли их подготовка послужит оправданием тем противоправным действиям, капитан Грейнджер. Кстати, сами-то вы не Котик, не так ли?

— Нет, сэр. Но мне приходилось несколько раз работать с ними.

Конгрессмен, сидевший через несколько человек от Фарнума, оторвался от своих бумаг.

— Когда вы последний раз видели Котиков в деле, капитан Грейнджер?

— Во время войны в Заливе, конгрессмен Мёрдок. С катеров высаживали подразделение Котиков в районе Эль-Кувейта в ночь накануне решающего наступления генерала Шварцкопфа на иракцев, а это была чертовски впечатляющая операция. С вашего позволения...

— Не сомневаюсь, капитан, — перебил его Фарнум, — многие из этих элитных подразделений зачастую выдумывают себе впечатляющие операции, дабы привлечь внимание общественности.

— Я бы так не сказал, господин председатель. Котики действуют в обстановке полнейшей секретности, и их участие в той войне не освещалось прессой довольно долго, даже после ее окончания. В том конкретном случае они появились на хорошо укрепленном побережье у Эль-Кувейта и произвели там ряд сильных взрывов, создав у иракского командования впечатление, будто американская морская пехота уже у стен города, а не к югу от него. По нашим данным, иракское командование в то утро спешно перебросило часть формирований с фронта на побережье, чтобы отразить мифическую атаку морских пехотинцев.

— Да, да, капитан Грейнджер, — произнес Фарнум, копаясь в своих записях. — Мы в курсе. И все же хочу обратить особое внимание на то, что теперь КАЖДЫЙ род вооруженных сил имеет свои собственные — весьма дорогостоящие, должен заметить — спецподразделения. У ВВС есть первая и седьмая эскадрильи специальных операций. Морская пехота уверяет, что она целиком и полностью относится к элитным силам, однако и у нее есть отряды специального назначения. Сухопутные войска... ах, да, в их распоряжении — рейнджеры, подразделения «Дельта», воздушные десантники и прочие спецгруппы. Согласитесь, капитан Грейнджер, все эти подразделения выполняют почти те же задачи, что и Котики.

— Ну... да, господин председатель, но...

— Отряды морской пехоты «Рекон» действовали бы в Кувейте не менее эффективно, чем Котики, верно?

— Да, сэр.

— Как же получается, что морская пехота, группы по освобождению заложников ФБР, рейнджеры, подразделения «Дельта», Котики и Бог знает кто еще так интенсивно готовятся, скажем, к освобождению заложников? Много ли случаев захвата заложников у нашей нации было в прошлом, а, капитан Грейнджер?

— Боюсь, я не готов ответить на этот вопрос, сэр.

— Я хочу сказать, мы просто не нуждаемся в таком количестве подразделений для выполнения одних и тех же задач. Это бессмысленное и разорительное дублирование усилий, оборудования и финансов, которое государство в нынешней экономической ситуации просто не может себе позволить. Задача нашего сегодняшнего совещания — решить, нужно ли Конгрессу продолжать финансирование отрядов SEAL ВМФ.

— Господин председатель, Котики добавляют нашим спецвойскам новое, уникальное и весьма ценное измерение. Например, их способность действовать под водой...

— Лишь повторяет ту же способность других специальных подразделений. Я должен признать, что старые добрые Подводные Диверсионные Группы вполне справлялись с задачей очистки пляжей, взрывая разные там посторонние предметы и так далее. Но ПДГ были расформированы в 1983 году, когда их официально слили с Котиками. Верно?

— Да, сэр.

— Теперь у нас есть эти ваши Котики, которые выполняют все, что делали ПДГ, и в придачу совершают рейды в тылу врага, спасательные операции, даже разведывательные броски в глубь вражеской территории на много миль от побережья. Понятно, что из всех видов вооруженных сил спецподразделения являются самыми прожорливыми. Они отвоевывают себе право на проведение всех без исключения операций, сулящих им все большие и лакомые куски нашего оборонного бюджета.

Поэтому в моем представлении, капитан, интересы ВМФ США следует ограничить кораблями и морскими коммуникациями. Флот должен поддерживать наши наземные силы с моря, кроме того, находящиеся в его ведении подводные ракетоносцы составляют часть нашей ядерной триады. Я никак не могу взять в толк, зачем нам вообще эти морские коммандос, эти Рэмбо, способные выполнять задачи, с которыми вполне справятся армейские спецподразделения.

Короче, капитан, нам просто не нужны эти Котики. Это роскошь, без которой мы вполне обойдемся...

01.45 (22.45 по Гринвичу)

Южнее Хавр аль-Хаммар, Ирак.

Когда-то болота тянулись километров на двадцать от темных неподвижных вод Хавр аль-Хаммар до древнего города Басры. К северу от озера болота занимали сотни квадратных миль между Тигром и Евфратом, почти половину расстояния до Багдада.

После войны в Заливе мелиораторы Саддама Хусейна покрыли всю эту территорию сетью каналов и искусственных или спрямленных рек в попытках осушить ее. Река Куадиссия, прорытая в 1993 году усилиями четырех с половиной тысяч человек всего за сорок пять дней, отвела воду болот южного Ирака в Евфрат и вместе с реками Саддам и Мать Всех Сражений совершенно изменила топографию этого участка Междуречья. По официальной версии, этим проектом предусматривалось создание новых пригодных для сельского хозяйства площадей. Только по чистой случайности именно в этом самом районе всегда находили прибежище шииты, диссиденты и прочие смутьяны.

По мере продвижения к югу местность становилась все более населенной. Дважды им пришлось обходить стороной сарифы — традиционные болотные жилища из камыша с богатой резьбой на дверях. Хижины и изящные, мелко сидящие в воде пироги, так называемые машуф, совершено не отличались от тех хижин и пирог, что строились здесь шесть тысяч лет назад.

Дважды отряду пришлось залечь, когда мимо проходили иракские военные патрули. Они с треском ломились сквозь камыши, гортанно перекликаясь по-арабски. В другой раз отряд притаился, замаскировавшись под поросшие мхом бревна, чтобы скрыться от тарахтящего патрульного катера типа «Жук» советского производства.

Постепенно камыш сменялся травой и невзрачными кустиками — болото переходило в пустыню, и отделение остановилось на привал отдохнуть, да и почистить лишний раз оружие не помешает. На юго-востоке ярко, до боли в глазах, особенно после болотного мрака, светилось небо.

Роселли навел туда мощный бинокль, и пульс его участился. Всего в пятистах метров от них на земле, отвоеванной у болота, раскинулся современный аэропорт Шуаба. Лежа Роселли видел только башни управления полетами и ангары военной базы. За ними на склоне холма, почти незаметный за яркими огнями аэродрома, находился маленький городок, скорее даже деревня Забеир.

Прямо напротив башни управления полетами лучи дюжины прожекторов поймали в свое перекрестье транспортный самолет Си-130 «Геркулес». Его высокий киль голубел эмблемой ООН.

Оторвавшись от бинокля, Роселли чуть слышно вздохнул, кровь заиграла в его жилах. Итак, Котики уже у цели — после прыжка в озеро, после марш-броска через болото по контролируемой неприятелем территории — и сделали это, ничем себя не обнаружив.

Пришло время позабавиться по-настоящему.