Спецназ ГРУ. Жизнь после смерти. часть 1

Глава 12

В конце сентября 1671 года царь после заседания Думы оставил боярина Матвеева — Расскажи-ка, Артамон! Что поделывают мои новые подданные, бароны, что от моего брата короля Карлуса Второго ко мне решили перейти?

Боярин снял высокую бобровую шапку и положил ее рядом с собой — После набега на поляков мои крестники привели на землю, что ты им, Государь, выделил, около сотни семей, для которых бароны оплатили строительство сотни изб, на каждом дворе возвели сараи. Причем нужники все не как у всех, во дворе, а в отдельном чуланчике, из которого все дерьмо в выкопанную рядом с избой яму, покрытую жердинами и присыпанную сверху глиной и землей, уходит. Каждая семья получила козу и десяток курей. По моим сведениям первым делом всех мужиков отправили вспахивать поля, для чего опять же на свои деньги бароны, построив конюшню и сараи для орудий труда, приобрели тягловых лошадей, плуги и бороны, всю упряжь. Для работы в конюшне за небольшую копеечку наняты подростки и старики, которые заодно и сторожат.

Всех баб и детей посадили перебирать зерно пшеницы, ржи и ячменя, которое оказывается бароны привезли с собой в своих возах.

— Это чего это вдруг удумали твои крестники?

— Вроде как из более крупного зерна произрастает более колосистые растения. Вот они, отобрав самые крупные зерна, посеяли их в спаханную землю, а забракованное зерно было роздано этим полякам. Всю землю разбили на несколько частей. Часть в следующем году засаживать не будут, весь навоз будут вывозить вроде бы в основном на это поле. Я поинтересовался у одного из крестников и он пояснил — эта земля, отдохнув без посева, на следующий год даст лучший урожай, под пар оставят другой поле. По условиям договора крестьяне получают от баронов за свою работу или деньгами или мукой.

— Так же рядом с конюшней были построены несколько огромных коровников и свинарники. При набеге баронам удалось угнать у польских помещиков сотню коров, полторы сотни бычков и две с лишним сотни свиней с поросятами. Теперь нанятые доярки и скотники за свою работу получают обговоренное жалование. Причем, чем больше каждая корова будет давать молока и чем быстрее бычки будут набирать вес, тем больше будут зарабатывать нанятые работники.

— Удачливы однако наши бароны!

— Не говори, Государь! У нас уже многие завистники тоже хотят податься к полякам за зипунами и крестьянами. Вот только не понимают они, что у них силенок не хватит даже одну деревню разграбить — малой дружиной на шляхту нападать бесполезно, это крестники мои с двумя полками могут такое себе позволить, да и то они заявили, что такие вылазки они прекращают, иначе поляки могут и установленный мир нарушить.

Еще бароны нарыли погребов для хранения привезенного с собой овоща под названием картофель. Говорят, что сей плод очень сытный и вкусен, будут сажать эту картошку весной. Если конечно, даст Бог с погодой. Мой дед рассказывал — лет семьдесят назад в Москве выпал снег среди лета и мороз был, в санях три дня ездили ездили. Мало того, что с мая по август были регулярные заморозки, так ещё и десять недель без перерыва лил дождь. Всё это привело в неурожаю. Хлеб либо сгнивал, либо замерзал, либо просто не успевал вызреть. Постоянно шли голодные бунты, царские закрома с хлебом были открыты, милостыня раздавалась всем желающим, но спекуляции хлебом тогда остановить не удалось, а деньги постоянно обесценивались. Цена на хлеб по сравнению с обычными урожайными годами выросла в двадцать пять раз! Голодными были при царе Годунове три-четыре года, тогда же были случаи людоедства и убийств на почве недостатка продуктов, казалось почти обычным, если муж бросал жену и детей, если жена убивала мужа, а мать — своих детей, и съедали их.

Царя передернуло — Хватит такие ужасы мне рассказывать! Вся Европа тогда столкнулась с аномальными морозами, непрекращающимися приливными дождями и обильными снегопадами, сводя на нет все старания крестьян на протяжении нескольких лет подряд. В Сибири летописцы отметили, было ещё холоднее: снег лежал до мая, а листва на деревьях появлялась лишь в июне. Артамон, слава Богу, сейчас получше с хлебушком стало. Тут еще беда — курский воевода Ромодановский отписал, что в Малороссии назревает новая перемена гетмана. Слишком много недовольных гетманом Многогрешным. И по донесениям из Турции султан Магомета Четвертый собирает войска, которые он вполне может двинуть против Речи Посполитой и Малороссии. По-видимому война с Турцией намечается, Артамон! Ты мне поясни, почему твоих крестников я при дворе не вижу? Все бояре так и норовят мне на глазах появиться, буквально мозолят их, стремясь свое усердие показать. А бароны из своей слободы носа не высовывают. Подозрительно это мне!

— Государь, так они с утренней зорькой встают и своих наемников как оглашенных гоняют, а вечером только с сумерками по домам возвращаются. Помимо наемников они еще и детишек боярских и крестьянских военному делу обучают. Мало того — они всех угнанных в Польше кузнецов поселили в одном месте у себя на Кукуе и отгрохали для них целый цех для плавления металла и изготовления оружия. Ты поглянь какой они мне пистоль подарили! — боярин развернул сверток и достал двухствольный пистолет, который Сергей, вручив его боярину в подарок, обозвал его «обрезом». — Правда, одной рукой из него стрелять невозможно, но этот пистоль очень хорошо лежит в двух руках. Я уже опробовал свой подарок и вполне доволен, если стрелять вот такой металлической картечью, — боярин достал мешочек с круглыми стальными шариками — То у лиходея никаких шансов спастись нет. Кузня эта поставлена на речке, на которой уже заканчивают строить запруду. От водяного колеса будут приводиться в движение два огромных молота и меха, облегчив работу кузнецам. В следующем году они хотят строить ветряную мельницу, для которой из неметчины привезли жернова.

Царь задумчиво вертел пистоль — Может быть поручить этой четверке обучение наших стрельцов?

Матвеев вздохнул — Не получится, Государь! Как пояснил барон Уитэм, в основной своей массе староваты стрельцы для обучения, да и помимо службы они заняты своими торговлей и ремёслами.

Наумовы — древний дворянский род. Название получили от одного из потомков перво-приехавшего к великому князю Симеону Ивановичу Гордому Павлина, у которого был внук Наум. Дочери боярина Фёдора Андреевича Наумова исполнилось двенадцать лет. Она не по годам была рослой, под метр шестьдесят, грудь уже была размером больше ее сжатых кулачков. Ульяна была красива как ангелок с длинной русой косой и с голубыми глазами, обладала острым умом, обучалась на дому грамоте и немецкому языку служанкой, дочерью немца из Кукуйской слободы. В отличие от ее ровесниц-боярышень, похожих на пышные сдобы, Ульяна была подобна тоненькой березке с осиной талией, не раздававшаяся вширь видно из-за того, что ела боярская дочь как птичка — поклевала немного и наелась.

Марта, так звали полноватую, пухленькую блондинку служанку двадцати трех лет, приходила утром и обучала боярышню, постоянно разговаривая с нею на немецком языке, обучая и немецкому письму. Сегодня Марта пришла легкомысленно витая в облаках, все время думая о чем-то своем.

Когда Марта, протирая от пыли, чуть не разбила главное украшение комнаты боярышни, пару тяжёлых барочных кубков с чудесными алмазными гранями из богемского стекла, Ульяна не выдержала — Рассказывай, давай! Ты влюбилась, что ли, Марта? Вроде не весна, осень на дворе.

Зардевшись как мак, немка всплеснула руками — Ой, боярышня! Действительно влюбилась. Вот только я еще не поняла в кого из четверых!

Ульяна так и села на свою перину — Ты с ума сошла, что ли? Ну-ка, говори как есть! Какие к бесу четверо? — перекрестившись, Ульяна прикрыла рот ладошкой, испугавшись за упоминание нечистого.

У нас на слободе появились четверо англичан, настоящие бароны! Мало того, что у них куры деньги не клюют, так они все четверо как на подбор настоящие рыцари, как ваши былинные богатыри и красивы будто ангелы! Говорят, что они видели короля солнце! И король Франции наградил их орденом!

Ульяна поправила — Денег куры не клюют, сколько раз тебе пояснять надо!

— Опять забыла, боярышня! А почему вы, русские так говорите?

— В селе «Большие Златы» жила семья потомственных и богатейших купцов Даположских. Однажды любопытствующие соседи наблюдали, повисши на плетне, такую картину: дворня как раз сгружала с телеги вернувшегося хозяина мешки золота, когда на одном из мешков вдруг лопнула тесемка и золотые монеты раскатились по всему двору… Шум, гам, переполох — все, кто находился во дворе, бросились собирать деньги, напуганная девка-курятница оступилась и растянулась поперек двора, рассыпав целое ведро пшена… Пшено смешалось с монетами, куры набросились на пшено… В этот момент на крыльцо выскочила старая, уважаемая, хозяйственная, но, к сожалению, весьма недалекая хозяйка дома, взмахнула руками и заголосила: «Склюют! Деньги склюют! » Переполох набирал обороты… Когда через полчаса все улеглось, причитающая женщина потребовала зарезать всех кур и произвести экспертизу желудков на предмет поиска монет. Как ее ни убеждали, как ни упрашивали — хозяйка осталась непреклонна, хозяин плюнул и дал добро… Еще через час купец потрясал перед носом жены кучей куриных потрохов и кричал: «Ну что, убедилась? Денег куры не клюют!»

— Да уж! Ну и дура была эта купчиха!

— Так ты говоришь, эти бароны английские красавцы?

— Красавцы, истинный Бог! Вот только они не англичане теперь, они решили подданными русского царя стать и крестились в вашу веру. А уж сколько знаний они знают! Я слышала, они кузнецов учат сталь ковать, да не простую, а булат и дамаск! А печи, которые по их чертежам построили! С помощью этих печей теперь такое огромное количество стали и чугуна получают, что скоро сталь невыгодно будет возить из Швеции. А вы, боярышня, не хотите взглянуть на этих баронов?

Ульяна вздохнула — Меня только в церковь выпускают, да и то под строгим присмотром.

— Так господа Бароны тоже посещают церковь, правда они любят посещать службы в Соборе Покрова Пресвятой Богородицы, что на Рву.

— Алевизов ров! — кивнула Ульяна. — Канал проходит вдоль стен Кремля от Угловой Арсенальной до Беклемишевской башни и соединяет Неглинную с Москвой-рекой и церковь в народе называют просто — храм Василия Блаженного. А меня водят в Успенский собор в Кремле. Надо упросить батюшку отслужить вечернюю службу в другом храме. Пойду поговорю, пока он не отбыл на службу.

Фёдор Андреевич свою дочь любил и баловал. Поэтому, когда Ульяна подбежала к нему, он поцеловал ее в лоб и усадил рядом, отложив в сторону записи своего приказчика — Что случилось, Егоза? Вприпрыжку прям бежишь.

— Батюшка! Позволь сегодня вечерю отстоять в Соборе Покрова Пресвятой Богородицы! Говорят, алтарь в храме чудесными иконами знаменит.

Боярин отодвинулся и прищурился — Ох и хитришь, ты, дочка! Почему же ты своего родного отца обманываешь? Неужели ты думаешь, что я деспот какой? Давай, рассказывай без утайки! Кого ты в том соборе собиралась увидеть?

Зардевшаяся девица спрятала свое вспыхнувшее лицо рукавом — Батюшка! Ты прямо как провидец все-то знаешь!

— Вот егоза! — погрозил пальцем боярин — Ну и кто же он, на кого ты вдруг взглянуть возжелала? Выросла смотрю доча, женихов сама себе присматривает! А я тебе уже жениха присмотрел!

Ульяна испуганно отпрянула — И кто же он, батюшка?

— Тридцати двухлетний стряпчий и стольник Государев князь Яков Фёдорович Долгоруков, ты его уже видела на прошлой неделе, когда он к нам погостить заглянул.

— Батюшка, не люб мне князь Долгоруков! Он меня как на зверушку какую глядел.

— Ничего, вот к пятнадцати годам ты округлишься и князю вполне сможешь понравиться! Или тебе не хочется стать женой потомка князей Рюриковичей и Оболенских? Так кто тебя так заинтересовал, что ты рвешься в собор на рву?

Ульяна совладала с собой и взглянула отцу в глаза — Говорят, будто прибывшие с английских островов в подданство Государя нашего перешли четверо баронов. Хоть одним глазком на них взглянуть хотела.

— Ну зачем же одним, я разрешаю и обоими посмотреть. Действительно, слышал я про эту четверку немцев, сумевших у себя наладить изготовление булата и дамасской стали. Еще я слышал, что у них с собой привезены станки и мастеров по изготовлению тканей. Богатые однако бароны эти немецкие.

— Не немцы они, англичане! — Ульяна прыснула в кулачок.

Отец ее опять погрозил — Яйца курицу не учат! По нашему не говорят, значит немцы. Я и сам хотел было съездить на них поближе посмотреть. Ну что, егоза, надоело тебе в в тереме сидеть? Собирайся и мать свою покличь, поедем в Кукуй этот немецкий.

Ульяна вытаращила глаза на отца и уронила свою челюсть — Прям сейчас собираться? Мы что вот прямо и поедим к баронам этим?

— А что же, вот и посмотрим, чего они из себя представляют, немцы эти! Тьфу, англичане конечно бывшие. Сейчас же они вроде крестились и руку Государю нашему целовали, поклявшись служить ему и ни кому более. Ульяна выскочила из отцовского кабинета и поспешила на женскую половину дома. Марта! Скорее одеваться! В слободу твою, Кукуйскую поедем! Мама! Одевайся, батя нас в Кукуй везет на английских баронов посмотреть!

Суматоха в тереме Наумовых закончилась только через сорок минут, когда боярыня с дочерью наконец-то были готовы к выезду.

Я с друзьями заглянул в наш цех, где с разрешения царя наши кузнецы осваивали изготовление пистолетов и мушкетов. У каждого кузнеца было по три подмастерья, которых они обязались обучить. Вбежал один из оставленных снаружи оруженосцев — Милорды! К вам пожаловал боярин Наумов с семьей!

Я вышел их цеха, перед которым остановилась карета, из которой выглядывали любопытные женские лица, около кареты стоял боярин, одетый в шубу и горлатную шапку, с посохом в правой руке, пальцы которой были унизаны перстнями с драгоценными камнями.

Я обозначил поклон головой — Я барон Сергей Уитэм, чем обязан вашему приезду, боярин?

— Фёдор Андреевич Наумов — едва обозначив наклон головы, боярин выставил свою бороду вперед и кивнул на карету — Позволь, барон, представить мою супругу Марию и дочку Ульяну. Прослышал я, что твои кузнецы даже булатную сталь освоили.

— Это действительно так, прошу вас, боярин вместе с супругой и дочерью пройти в цех, я познакомлю вас с моими друзьями и покажу наше производство!

Ульяна, покинув карету, во все глаза смотрела на двухметрового русоволосого барона с ямочкой на подбородке, прекрасно говорившего на русском языке, однако говор его был незнаком — он не окал, а акал, не смягчал согласные и не подменял «ч» на «ш» как все москвичи. Его глаза были внимательными и порой в них проскальзывали какие-то искорки, взгляд барона будто обволакивал и очаровывал, затягивая в омут его ярко-голубых глаз. Немного вьющиеся волосы покрывала странная круглая шапка из серого каракулевого меха с верхом из красной ткани, лихо сдвинутая на затылок, открывая вихор курчавых волос, начесанный и взбитый чуб, залихватски смотрящий вправо. Боярышня будто утонула в глазах одетого в зеленый бархатный костюм, из рукавов которого выглядывали тонкие кружева нижней рубахи. Белый шелковый платок, повязанный на шее, придавал не имеющей никаких украшений одежде какое-то очарование. На пальцах левой руки были пара перстней с огромными драгоценными камнями красного и желтого цвета. На правой руке перстень был только на мизинце, сверкая голубым светом крупного камня.

Барон подал руку, помогая выйти из кареты и этот жест добил окончательно девичье сердце. Боярышня едва смогла удержаться на ногах, ее едва успел подхватить красавчик барон — Что с вами, прекрасная девица? — барон сунул в карман руку и достал какой-то пузырек, открыв его и сунув Ульяне под нос. Едкий запах привел в чувство девочку, которая как бутон розы была готова превратиться в роскошный цветок.

Ульяна покраснела, желая провалиться сквозь землю — Спасибо, барон Уитэм! Мне уже лучше, отчего-то закружилась голова.

Войдя внутрь за своей матерью, Ульяна невольно зажала уши — удары молотобойцев вызывали нестерпимый звон и гул. Подошли еще трое, похожих как братья на барона Уитэма. Тот представил своих друзей, но Ульяна не прислушивалась, она пыталась сравнить их с ЕЕ Сергеем, который пробудил в ней первую любовь. Его друзья тоже носили чубы и такие же шапки, одеты были в такие же костюмы, только несмотря на общее сходство, ни у одного из них не было такого проникающего в самую душу взгляда. Ульяна мысленно взмолилась Богу —

Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь. Прошу тебя, Господь наш, помоги мне стать женой барона Уитэма!

Все дальнейшее было для Ульяны будто в тумане — их водили, что-то показывали, что-то дарили, очнулась юная девушка лишь когда ее семья прощалась с гостеприимными баронами.

Ее отец держал в руках саблю, изготовленную из булата — Хорош клинок! Я для него закажу самые роскошные ножны, прикажу украсить их жемчугом и золотом! Спасибо, господа бароны! Это просто царский подарок! Но я обязательно отдарюсь! В это воскресение я приглашаю вас к нам в гости! Я покажу вам огромную коллекцию оружия, которую начал собирать еще мой дед!

Ульяна только сейчас обратила внимание, что в ее руках находится шкатулка, открыв ее, она взвизгнула от восторга — внутри находилась куколка, одетая в иноземное роскошное платье.

Отец подтолкнул ее — Садись уже, егоза, дома налюбуешься на свой подарок.

Ульяна отдала маме шкатулку и неожиданно для себя подскочила к барону Уитэму и, поднявшись на носки, ткнулась губами в подбородок, барон склонил голову и их губы соприкоснулись. Будто молния пронзила насквозь девичье тело и она обмякла, опять оказавшись в руках барона.

Тот неуверенно повернулся к ее родителям — Обычная детская непосредственность! Надеюсь, вы не будете ее за это ругать? — барон на руках отнес боярышню в карету и усадил ее на скамейку.

Боярин, вспомнив только сейчас, захлопнул свой рот и покачал головой — «Пропала девка! Боюсь, что моя задумка породниться с Долгорукими провалится!» — мысль эта вынудила его нахмуриться и он поскорее забрался внутрь кареты.