Спецслужбы мира на Ближнем Востоке

ИНТРОДУКЦИЯ, ПОХОЖАЯ НА ПРЕДИСЛОВИЕ

В качестве постулата следует признать, что разведка (без витиеватых научных определений — добывание секретной информации) так же стара и многообразна, как и окружающий нас мир.

Еще в третьем веке до нашей эры китайский философ Сунь Цзы писал о том, что «истину нельзя получить от духов путем размышлений и исторических аналогий. Ее могут добыть только лазутчики — люди, работающие у врага». Так был сформулирован принцип агентурной разведки, которая прошла сложный путь развития, начиная от примитивных лазутчиков и кончая нелегалами, которые передают из далеких стран в свой Центр информацию за считанные секунды, используя современную технику.

Образ разведчика как одинокого рыцаря «плаща и кинжала», шныряющего по темным улицам, остался лишь в литературе и шпионских фильмах. В настоящее время добыванием и обработкой секретной информации занимаются резидентуры, агентства, центры исследований и другие службы и управления, в которых работают квалифицированные сотрудники, прошедшие специальную подготовку.

В принципе почти каждый может постичь теорию разведки. Как выразился А.П. Чехов, «Зайца ежели бить, то он и спички научится зажигать». Но одной только выученной теории мало.

В сознании и действиях настоящего разведчика должна доминировать идея, что он «глаза и уши» государства, носитель своих и добытчик чужих секретов, работает в интересах народа, входит в интеллектуальную элиту общества.

В одной маленькой, не замутненной крупными событиями азиатской стране резидент добыл чертежи японской опреснительной установки. Она была модернизирована и нашла применение в нашем народном хозяйстве. Таким образом резидент «отработал» свое пребывание в точке, а наши приморские жители стали пить пресную воду. Единичный пример пользы разведки для народа, а таких — тысячи.

Элитарность разведчика не только в том, что он имеет незапятнанную биографию (не был судим, например), не подвержен порокам (не парился в бане с путанами), прошел через фильтр проверки и, наконец, получил специальную подготовку.

Разведчик не принадлежит к тем постсоветским «сливкам общества», которые разъезжают на «Мерседесах», проживают на шикарных виллах, имеют счета в иностранных банках. Эта категория, по убеждению многих, вовсе не сливки, а подонки, «ибо стяжали они богатства свои на путях неправедных». Все крупные состояния аморальны, нажиты нетрудовым, нечестным путем. Честная служба в разведке не гарантирует приобретения богатства. В свое время резидент КГБ в Брюсселе получал столько же, сколько швейцар-негр в здании Европейского Экономического Союза. Сущность элитарности, исключительности разведчика состоит в его возможности и стремлении добывать секретную информацию о планах так называемых «полноправных партнеров», раскрывать козни иностранных спецслужб, «взламывать» шифры, несмотря ни на что, даже на синдром хронической усталости.

«Если вы испытываете экстаз и даже чувство особого сладострастия, когда держите в руках полученный от источника документ с грифом «совершенно секретно», и захотите пережить это снова и снова, то вы настоящий разведчик и никогда не поменяете свою профессию на любую другую», — так говорил мне когда-то опытный оперативный работник. В такой образной форме он выражал чувства охотника за чужими секретами.

Прибегая к аналогии, можно сказать, что жизнь и работа разведчика напоминает «разгадывание» сложного кроссворда (без подглядывания ответов). Когда все клеточки оперативного «кроссворда» заполнены, наступает удовлетворение — в качестве компенсации за затраченные усилия и время.

Продолжая сравнения и вспомнив афоризмы знаменитого драматурга о том, что жизнь — театр, и все мы в нем актеры, можно сказать, что разведчик — это лицедей, играющий то на освещенной сцене, то за кулисами. Он обязан играть свою роль, скрывая настоящие чувства. Он не имеет права спорить с режиссером (резидентом, Центром), должен «сохранить лицо» после провала, после попадания в капкан, расставленный местной контрразведкой.

Разведчик обязан научиться делать из неудач стимулы, не бросать весла и плыть по течению реки жизни, терпеливо дожидаясь пенсии. Данте утверждал: «Следуй своей дорогой, и пусть люди говорят что угодно». Но точных указаний, по какой дороге ведет нас судьба от юности до старости, нет. Люди становятся разведчиками не в силу генетической предрасположенности или династической преемственности, а в результате сложного переплетения обстоятельств, даже игры случая.

Мало кто из молодежи сороковых-пятидесятых, да и последующих годов, решился бы сам инициативно постучаться в двери МГБ и заявить: «Я хотел бы работать разведчиком!»

Тогда серо-желтое здание на площади Дзержин-ского считалось не только таинственным, но и зловещим местом, которое лучше обходить стороной. Так оно и было.

В период жестокой кампании по борьбе с низкопоклонством перед Западом и космополитизмом я получил устный выговор по комсомольской линии только за то, что назвал джаз одним из видов музыкального искусства, имеющим такое же право на существование, как и трио бандуристов. Таковы были суровые времена и нравы.

Но даже тогда кто-то работал в разведке, добывал секреты атомного оружия, проваливался, был необоснованно репрессирован. Однако все это пряталось за семью печатями, было неизвестно непосвященным. Лишь в последнее время печати сломаны, двери приоткрыты, сдернуты покровы секретности, многое тайное стало явным. В период разгула гласности разведка шредстала перед публикой, как обнаженная натурщица перед студентами художественного училища. Кто-то с интересом разглядывал ее, кто-то истошно вопил: «Вон ее, орган насилия и произвола, из нашего демократического общества!»

Крикуны и злопыхатели увлеклись и пренебрегли еще одним постулатом: без разведки государство превращается в полуслепого и полуглухого странника, который не ведает о том, какие опасности его ожидают и куда приведет его дорога, по которой он движется.

На закате жизни каждого человека, и разведчика в том числе, разрушающее время затуманивает, делает зыбкими и расплывчатыми облики людей, с которыми были случайные встречи, сотрудничество, дружба и (единство противоположностей) глухое соперничество, даже вражда. Тускнеет, лишается былых ярких красок все виденное, услышанное, пережитое.

Но даже пыль времени и паутина неумолимого склероза не в состоянии полностью вытравить из памяти вехи пути, места пребывания в различных странах, встречи и с когда-то «сильными мира сего», и с простыми феллахами. «Из недр сознания, со дна лабиринта теснятся видения толпой многоликой».

Несмотря на приказы памяти выкинуть все плохое и оставить в своих матрицах только хорошее, она автономно сохраняет все то, что было. Воля не всегда довлеет над памятью, они существуют параллельно, воздействуя друг на друга. В результате такого^ симбиоза рука почему-то начинает тянуться к перу, а перо к многотерпимой бумаге. Так постепенно возникает история об увиденном, передуманном, пережитом.

Но тут же зашевелился червь сомнения — постоянный спутник разведчика: а нужна ли она? Какой интерес она может представить для широкого читателя, закормленного всевозможными вариациями на так называемую шпионскую тематику? Но наш мир можно познать, используя также чужой опыт. Желание поделиться им превысило сомнения. «Яви себя миру» — рекомендовали древние мудрецы. В результате появился сложный коктейль, части которого составляют: оперативная работа разведчика в арабских странах под крышей дипломата, фрагменты реальных исторических событий, немного этнографии, личное восприятие происходившего, своего рода реминисценции и даже некоторые элементы теории.

Как утверждается в древнеегипетском папирусе: «Книга лучше расписного надгробия».