Спецслужбы мира на Ближнем Востоке

СЛУЧАЙНЫЙ ПРЕДСКАЗАТЕЛЬ СУДЬБЫ

На центральной улице Москвы — улице Горького (ныне Тверская) было уникальное в своем роде питейное заведение. Официально оно называлось «Коктейль-холл», а среди завсегдатаев чуть короче и теплее — «Ерш-изба». До начала «холодной войны» его в основном посещали иностранцы. Затем оно стало доступным и для рядовых советских граждан.

Уникальность «Коктейль-холла» заключалась в большом выборе напитков с экзотическими тогда названиями и отсутствии горячих блюд. К коктейлям подавались лишь сладости и фрукты. Разухабистых кабацко-купеческих застолий с танцами под оркестр и песнями типа «Шумел камыш» там не было. Для любителей соленого огурца, водки и котлет «по-киев-ски» «Коктейль-холл» интереса не представлял.

Завсегдатаями этого заведения чаще всего были люди искусства, в том числе и довольно известные, интеллигенты с небольшим заработком, студенты, которым в день получения стипендии хотелось приобщиться к «светской жизни», а также спекулянты рижской мебелью, ныне именуемые бизнесменами.

Там можно было встретить известного поэта Михаила Светлова. Несмотря на свой мефистофельский профиль, он был добрейшим и остроумным человеком, дарил сборники своих стихов с автографами. Ему принадлежит крылатая фраза — «упивающийся хватается за соломинку».

Иногда «избу» посещала закатившаяся звезда советского кино Валентина Серова. С помощью коктейлей она старалась заглушить тоску и печаль. В творчестве актрисы наступил застои: ей уже не предлагали первых ролей в кино, да и в ее теплых отношениях с поэтом и писателем Константином Симоновым, который посвятил В.С. одно из лучших своих фронтовых стихотворений «Жди меня», произошел разрыв. Завсегдатаи понимали ее состояние и за автографом не совались.

Зато веселыми и возбужденными приходили после окончания спектакля актеры МХАТа, перебрасываясь цитатами из сыгранных пьес русских классиков: «Денег я тебе, Аркадий (Миша, Ваня), не дам, а вот пожалеть я тебя пожалею…» или «Жизнь коротка, а водки много».

…В промозглый январский вечер в «Коктейль-холл» вашли два молодых человека в небрежно завязанных галстуках (без них внутрь швейцар не пускал). Не найдя свободного места, они, спросив разрешения у одиноко сидящего мужчины, уселись за трехместный столик под лестницей, ведущей на второй, ярко освещенный этаж. Этими молодыми людьми были мой друг-художник Андрей ия — студент Института стали им. И.В. Сталина. Мы были соседями, а связывала нас любовь к русской живописи и… коктейлям, что в молодые годы вполне достаточная основа для поддержания контакта. Впрочем, и в более зрелые — тоже. Такая основа все же лучше, чем общая ненависть к кому-нибудь и чему-нибудь.

— Ну, с чего начнем? — спросил меня Андрей, который недавно продал сделанную им копию с картины И. Шишкина «Сосны, освещенные солнцем» и был готов — добрая душа — оплатить очередной визит в любимую нами «избу».

— Как всегда, с «Маяка», — ответил я, не задумываясь.

Это был дорогой коктейль, состоящий из коньяка и мятного ликера, разделенных между собой яичным желтком. Цвета его — красный, желтый, зеленый — скорее напоминали светофор, чем маяк. Для того, чтобы его правильно выпить из длинной и узкой рюмки, нужна определенная тренировка. Сначала надо было отпить коньяк, тепло от которого сразу разливалось по всему телу, затем задержать желток во рту, смягчить резкость первого компонента сладким ликером, и лишь потом раздавить языком желток. После этой последовательной операции организм был готов к принятию других коктейлей, дух — к воспарению, а язык — к обсуждению различных тем.

Наш сосед по столику внимательно наблюдал за этими манипуляциями, никак не комментируя и не выказывая желания заговорить с нами. Со своей стороны мы тоже проявляли сдержанность, хотя обычно знакомство и затем обмен мнениями со знакомыми по столу происходили без особых церемоний. Опыт, приобретенный в «избе», показал, что спиртное быстро сближает людей, растапливая настороженность и недоверие, позволяет узнать потаенное и даже заключить какое-либо соглашение.

— Ну, кого ты дальше собираешься копировать?

Андрей, вернувшись с шоколадками на тарелке и двумя бокалами десертного коктейля «Кларет-коб-лер», сказал, что Левитана.

— Трудно будет, — отреагировал я на самоуверенность Андрея. — Ведь Левитан, в отличие от Шишкина, не фотографичен. Он субъективен, лиричен и, по-моему, с трудом поддается копированию. И ты это знаешь не хуже меня.

Мы выпили «Кларет-коблер», который после «Маяка» казался нам сладкой водичкой.

Андрея задело мое недоверие к его возможностям универсального копииста, и он решил ударить по моему больному месту.

— Как экзамены? Сопромат сдал? Я слышал, что, по старой традиции, жениться мог лишь студент, преодолевший этот сложный предмет.

— Да, такой критерий возмужалости студента был раньше. С помощью шпаргалок сопромат я сдал, но жениться не собираюсь. Еще не встретил свою фею грез. Супружество, как и сопромат, строится на сложных уравнениях со многими неизвестными коэффициентами.

Сосед по столу, неумело проглотив пару «маяков», начал прислушиваться к нашей болтовне, хотя продолжал сохранять молчание.

Возлияние спиртного достигало своего апогея. Мы перешли к «Кровавой Мэри». Андрей был щедр.

Сосед не отставал от нас и дублировал наши напитки. Вдруг, вне связи с нашим, ставшим довольно бессвязным, разговором, он, глядя на меня тяжелым, но не пьяным взглядом, неожиданно заявил:

— А вот ты будешь разведчиком. Да, разведчиком!

Я был ошеломлен. Андрей — удивлен. Слишком неожиданным было такое заявление. И почему это относилось только ко мне, а не к Андрею, который выглядел более импозантно, чем я? Насупила пауза, сосед по столу не стал развивать эту тему дальше. Первым прервал молчание Андрей.

— А вы, простите, кто будете?

— Я — Павлов! Павлов.

— Весьма распространенная фамилия, — продолжал «растапливать ледок отчуждения» Андрей.

— Я советский разведчик, работал в Турции, провалился, пришлось посидеть в тюрьме, потом меня выпустили, и вот я снова на родине. Ну, мне пора домой, а вы продолжайте обсуждать важность теории сопротивления материалов при выборе невесты. Всех благ, желаю здоровья, особенно будущему разведчику.

Сосед по столу, немногословный собеседник, поднялся и твердой, не расслабленной спиртным походкой направился к выходу. Умел держаться, хотя и выпил много. Кто он был в действительности — неизвестно. Был ли он тщеславным болтуном, любящим производить на молодежь эффектное впечатление, или шутником — кто знает? Но то, что он оказался способным «читать судьбу человека по линиям вещих ладоней» — это факт, который стал реальностью спустя много лет…

Р.5. Много лет спустя мне удалось узнать, что по указанию И. Сталина наша разведка готовила операцию по физической ликвидации посла Германии в Турции фон Папена из-за его активной деятельности в достижении сепаратного мира между гитлеровской Германией и западными союзниками СССР. Операция стала известна турецким властям. Наши разведчики были арестованы, а местный соучастник — турок — казнен.