Сперанский 3. Воинствующий мир

Глава 6

Петербург

7 июня 1797 года

Бандитский Петербург сильно уступал в уровне бандитизма той же Москве, да и другим русским городам. Не сильно-то получается разбойничать в городе, где дислоцируются гвардейские части. Более того, в столице много людей, которые без охраны не ездят.

Ну, и другой фактор влиял на то, что разбойников было не сильно много. В столице жило немало знатных людей, аристократов, связываться с которыми — себе дороже. Среди дворян очень редко попадались непрошедшие воинскую службу. А повальное увлечение дуэлями не позволяло дворянству оставаться расхлябанным и немощным. Так что нападение на дворянина — это лотерея, в которой и сам бандит может умереть.

Иное дело купеческие города, тем более Москва. Вот тут воровская культура уже имела тех, на кого равнялось новое поколение бандитов. Это и Ванька Каин, и разбойник по кличке Медведь, многие другие, о ком в официальных источниках не было принято писать. Складывалась особая система, понятия и правила поведения. Они экстраполировались и на другие регионы.

А вот в Петербурге банды были слабоватыми, но они были, а криминал есть везде, где присутствуют люди и деньги, как с этим явлением не борись. В столице развивались в основном два вида бандитской деятельности: это промысел в порту и поиск залетевших в столицу зевак. Отслеживать такие персоны можно при контроле трактиров и гостиных дворов, где были свои наводчики, часто их роль отыгрывали сами хозяева заведений.

И вот эти заведения постепенно становились моими, и оттуда вытеснялся криминал. Ресторанам не нужна была репутация бандитских притонов, потому введён дресс-код, и уже случались стычки, в которых неплохо проявляли себя охранники. Между тем, приходилось отвлекать от тренировок много бойцов, нарастить число которых получалось с трудом.

Разобраться с проблемой я решил в стиле 90-х годов, но с более вдумчивым подходом и, вероятно, кардинально, с немалыми жертвами. Заранее собирались сведения о всех бандах Петербурга, как и о тех, кто их «крышует». Имели место классические связки, когда воров прикрывают полицейские. Приставы и полицмейстеры столицы получали мизерное жалование, но, как правило, жили неплохо, добирая рубли из не всегда законных операций. У каждого злачного заведения были свои покровители, и когда я начинал ресторанный бизнес, посчитал, что якобы «крышевания» от Барона хватит для того, чтобы не иметь серьёзных стычек с криминалом. Между тем, не ведя агрессивную политику и даже рейдерские захваты трактиров, развиваться было крайне сложно. Так что, по мнению бандитов, наши действия выглядели агрессивно и, если можно так сказать, «не по понятиям».

Местом встречи для всякого рода «иванов», как называли криминальных авторитетов, был выбран ресторан «Крым», открывшийся месяц назад. Как раз из-за этого заведения на Обводном канале и возникли первые серьёзные споры с криминалом. Стоявшая на въезде в город таверна и до ребрейдинга приносила большую прибыль. Мало того, это заведение было своего рода информационным центром. Отсюда бандитские элементы узнавали о прибывающих в Петербург людях.

Своё имя и лицо я светить не хотел, однако, выходила такая ситуация, что мне придётся называть себя тем, кто я есть. Дело в том, что ряд банд курировались или прикрывались весьма высокопоставленными чиновниками. Это были в основе полицмейстеры и уровнем ниже моего, всё-таки я в третьем, а то и во втором эшелоне власти. Всякого рода полицейские ротмистры или майоры, так или иначе, были связаны с криминалом, порой помогая и зарабатывая лишь бездействием.

Раньше появлялись планы устроить своего рода «ночь длинных ножей» — вырезать всех за один день, причём, не только бандитов, но и тех, кто покрывал их деятельность. И уже начала готовиться подобная акция, но в последний момент я всё отменил. Дело в том, что, просчитывая риски, осознал большую вероятность того, что моё имя будет замешано в столь масштабной операции. Не то чтобы это плохо — убивать преступников. Здесь другое. Сам факт, что дворянин станет заниматься таким делом, уже будет порицаться в обществе. Для того, чтобы убить более чем шесть десятков бандитов, у меня должны быть столь неоспоримые факты и доказательства для оправдания перед законом и дворянской честью, чтобы вопрос был поставлен так: он не мог иначе. И всё равно подобное поставит кляксу на листе бумаги, где я пытаюсь писать историю своей жизни и карьеры. Так что приходится как-то договариваться и через частичную хитрость всё же реализовывать план.

— Мы здесь для того, чтобы не было лишней крови, — открывал встречу Барон.

Он всё ещё чувствовал себя неважно после ранения, однако, не мне же общаться с «Иванами». Я своего рода «свадебный генерал». Сдерживающий фактор, не совсем понятная для бандитов фигура. А у этого контингента всегда развита чуйка на опасность. И в неизвестность, как правило, они не стреляют.

— Ты, мил человек, не по себе одёжу взял. Отчего моих людей прогнали из твоих рестораций? Я работаю в городе уже третий десяток лет, а нынче ты, Барон, свои трактиры ладишь и людей выгоняешь, — сказал один бандит.

Это был уже седовласый старик с большим шрамом на лице. Очевидно, что этот товарищ играет первую скрипку в разбойничьем оркестре Петербурга.

— Колун, ты сам мне давал земли в городе для работы. Я всегда тебе платил нужное. И сейчас относил серебро, не меньше, чем ранее. Да, мы взяли два трактира на чужой земле, готовы заплатить за это, но частью. Вот такое наше предложение, — сказал Янош Крыжановский, более известный в криминальных кругах, как Барон.

— Ты, лях, неблагодарным оказался, — взял слово другой бандит. — Тебя не трогали, уважали. Какого ляду ты продался?

— А ты с разумом говори, а то и язык укоротить можно. Иль я не знаю, чьи люди напали на меня, и кто убил моих братов, — сказал Барон и встал из-за стола, демонстрируя готовность к силовому решению всех вопросов.

Но Янош не смог сделать и шага, у него, видимо, закружилась голова, и польский шляхтич, ставший бандитом, вынуждено сел на свой стул.

— Обвинение серьёзное… Но ты, Барон, уже не наш, оттого и законы не для тебя, — с видом мудреца изрёк Колун.

— Кому продался? Где твой хозяин? — выкрикнул третий из шести пришедших на сходку.

Семь человек сидели за одним большим столом. Шестеро были против всех предложений и новой системы, и лишь Барон был «за». За то, что можно жить без грабежей и разбоев и зарабатывать на жизнь вполне легальными способами.

Были в ресторане и другие люди. Каждый «Иван» привёл с собой, как и было уговорено, двоих бойцов. Но вот во дворе, там да, концентрация бандитов на квадратный метр была сегодня самой высокой в Российской империи. Сразу стало понятно, что если не все вожаки, то их часть готова к силовому решению всех проблем. Если начнётся бойня, то она привлечёт слишком большое внимание. И тогда любой военный патруль, которых сейчас по городу много, подымет тревогу. Как следствие, появляется слишком много новых факторов, учесть которые будет слишком сложно. Следовательно, план по полной зачистке криминала в столице здесь и сейчас стоит или отринуть, или отложить.

— Два! — шепнул я мимо проходящему половому.

В ресторане не было ни одного человека из обслуги, незадействованного в операции. Даже повар с поварятами и те готовы к схватке. Так что решающее преимущество перед одной бандой здесь и сейчас мы имели, а вот против всех — нет. Убийство «Иванов» приведёт к таким последствиям, что на улицах Петербурга начнётся, пусть и краткосрочная, но война.

Планов операции было разработано четыре, в зависимости от того, как поведёт себя потенциальный или, как становится понятным, реальный противник. Первый план — полная зачистка. Своего рода «Волчья свадьба», описанная в книге «Песнь льда и пламени» и показанная в сериале «Игра престолов». Вырезать всех «под ноль» во время пьянки, и делов.

А вот второй план более хитрый и дорогостоящий. Сейчас половой должен дать знак Барону, чтобы он максимально смягчал обстановку и шёл на попятную. А уже позже половые начнут разносить напитки и еду. Всё это будет напичкано медленнодействующими ядами, которые обошлись мне крайне дорого. Но не в деньгах дело, сравнительно иных трат, яды ещё терпимые расходы.

Важно, чтобы «Иваны» и те, кого они привели в ресторан на разговор, умирали вдали от моих заведений. Яд должен подействовать часов через семь-десять, не раньше. И у нас будет время дать противоядие тем, кто также будет пить и есть с бандитами.

— Я согласен платить за каждый ресторан в месяц сто рублей и уважаемых людей кормить без оплаты, — начал смягчать обстановку Барон.

Бандиты переглянулись. Было видно, что подобного предложения они не ожидали. Скорее, не так, они и вовсе не ждали, что Барон, ранее имевший репутацию не особо договороспособного человека, начнёт торг.

— Нет, мил человек, не так. Пятьсот рубликов серебром с каждого ресторана, тысяча рублей за угрозы и оскорбления уважаемых людей. Ну, и наши люди работают по ресторациям невозбранно, — выставил свои предложения Колун.

Можно было соглашаться на что угодно, если бы не опасность вызвать подозрения. Бандиты смогут почувствовать угрозу и насторожиться. Потому следует аккуратно, но спорить.

— Нет, Колун, так не пойдёт, — возразил Барон, и начался торг.

Торговались долго, угрозы то и дело сыпались с разных сторон. Янош уже озвучил цифру своих бойцов и что готов воевать. Над ним посмеялись, считая, что блефует. Между тем всё ещё оставался неучтённый фактор — кому именно служит Барон.

— Что говорить, шляхтенок. Кто за тобой стоит? А то и неча вовсе вести беседы, коли человек тот не стоящий, — сказал Колун, когда вроде бы стороны уже договорились.

Барон чуть замялся. У нас была договорённость, что я, прекрасно слыша весь разговор, сам решу, раскрываться или нет. Конечно, было бы нужно сидеть тихо и не макать своё имя в эту грязь. Но, как становилось понятным, бандиты чувствуют себя слишком вольготно, надеясь на своих покровителей с одной стороны, а с другой предполагая, что Барон блефует, и никого за ним нет. Атмосфера накалена, того и гляди, начнётся такая ненужная здесь и сейчас драка.

— Пошли, Михаил Иванович! — сказал я, вставая из-за стола в потаённой комнате, где мы располагались с гвардейским поручиком Контаковым.

— Ваше превосходительство, всё же сие поругание чести. Я премного благодарен за всё, что вы… — начал было противиться поручик.

— Миша, вы всё помните? Сколько денег мне стоили ваши похождения! Я закон нарушил, дав судье указание оправдать вашу не дуэль, а избиение дворянина без вызова. Делайте, что сказано! — жёстко припечатал я Контакова.

После того, как этот товарищ стал соучастником в моей дуэли с Карамзиным, я постоянно был где-то рядом с поручиком-семёновцем. Если не ко мне, то он знал, к кому обращаться. Тот же Карп Милентьевич передавал деньги Контакову. Так что он мой с потрохами. И дело не только в деньгах, я покрывал некоторые его пьяные выходки, однажды дело даже дошло до суда.

— Проще было отсидеть в Петропавловской крепости под арестом, — бурчал Контаков.

Бурчал, но вставал, поправляя шпагу и проверяя два пистолета, бывшие при нём.

Никто из гвардейцев, насколько мне было известно, не состоял в покровителях криминальных элементов. Да и были эти «крышеватели» до майора максимум. А тут гвардейский поручик, который на одну ступень выше чином, чем общеармейский офицер. Но не только в чинах дело. Попасть в гвардию непросто. Тут не только важны стати, всё больше гвардия — это блат. Лишь по серьёзной протекции можно стать гвардейским офицером.

Это понимали и бандиты. Потому, когда я с Контаковым появился на обозрение собравшихся, прежде всего смотрели на поручика Семёновского полка, неправильно определив в нём главного бенефициара, того таинственного или почти таинственного хозяина ресторанов. И было бы неплохо показать именно Кантакова, а самому не отсвечивать перед бандитами, но тогда бы поручик обязательно взбрыкнул.

— Я действительный статский советник, глава Уложенной комиссии, Михаил Михайлович Сперанский. Рестораны — моя собственность. Кто не знает, нынче все суды империи входят в моё подчинение. Считаю, что нужно заканчивать разговоры. Отобедайте в моём ресторане и ступайте себе с миром! — сказал я, силясь выглядеть решительным, надменным, как человек сильно выше положением, чем все присутствующие.

Хотя, почему «как»? Я и есть человек с несравненно более высоким статусом.

— Про то ещё прознать всё нужно. Кто ты, да и… Погоди-ка, мил человек! Ты ли тот пиит Надеждин? А ещё и в Нижнем Новгороде суды вершил по закону? — голос Колуна дрогнул, и он резко изменил тон и манеру обращения. — Ещё и песня державная вами написана… И, как же так случилось, что не гнушаетесь общаться с такими людьми, как мы?

— Каждый человек имеет право быть услышанным, — отвечал я. — Ссоры не желаю ни с кем. Платить… Тут вы с Яношем говорите… Ешьте и пейте! Нынче вам подадут еду, как барям.

— А сами преломите хлеб с нами? — спросил до того молчавший один из бандитов.

— Не потравлю, не бойтесь! И сам выпью и люди мои поедят, — сказал я, улыбаясь.

И выпили, и поели. После распрощались чуть ли не друзьями. Бандитам была обещана серьёзная компенсация. А на ушко я шепнул Колуну, что, случись какая беда с ним, отмажу, как говорили в будущем. Врал я искромётно, но никто не должен заподозрить, что я и мои люди виной тому, что уже скоро столица лишится большинства криминальных вожаков. И так слишком много рисков.

— Срочно противоядие всем принять! — приказывал я, когда последние бандиты покинули ресторан «Крым».

— Что? И моя еда отправлена? — изумился Барон, вслед ему что-то похожее, но с нецензурными эпитетами, выказал Контаков.

— Делай, что повелел! — жёстко сказал я, уже выпивая свою порцию противоядия.

Ну, нельзя было сообщать о том, что вся еда и напитки отравлены, и то, что употребляли мои люди, ничем не отличалось от выпитого и съеденного бандитами. Ну, не сыграли бы они столь правдиво, если бы знали, что жрут яд. А бандиты, как я уже говорил, часто с весьма развитой чуйкой, заподозрили бы что-нибудь, и все планы насмарку.

— Карпа и Северина ко мне! — продолжал я отдавать приказы, не обращая внимание на то, что именно бормочет Контаков.

— Я вызываю… — выкрикнул поручик.

— Не дурите, Михаил Иванович! — перебил я гвардейца. — Не хочу я с вами драться, но вызов объявите, придётся. Зачем? Ничего дурного не произошло, а вот доброе… Я закрою ваш карточный долг перед господином Бергом. Но не играйте более! Уже шестьсот рублей потрачены на нашу с вами дружбу.

Вызова не прозвучало. Контаков не мог не знать о моём мастерстве стрельбы. При этом пусть дуэльные пистолеты почти уравнивают шансы дуэлянтов тем, что неизвестны, но у меня на интуитивном уровне получалось приспосабливаться к любому стрелковому оружию. И в фехтовании я уже не такой профан. Были у меня учебные поединки с Контаковым. И если он в первую минуту не получал исчерпывающего преимущества, то на физической форме и реакции я впоследствии выигрывал.

Между тем начиналась вторая фаза операции. Главари умрут странной смертью, но связать два в одно для здравомыслящего человека будет несложно. Все они были в ресторане, все пили и если. Поэтому нужен хаос. Уже к рассвету в Петербурге должны пылать три дома, быть убитыми не менее пятидесяти человек.

Мои боевики разделяются на группы по шесть человек. У каждой команды своя задача и цель. Работать будут только относительно бесшумным оружием: арбалетами и ножами. Однако, огнестрел также будут иметь. В случае неудачи, пусть шумят. Мне мои подготовленные кадры важнее даже, чем шумиха. Всё равно связать со мной беспорядки будет не так легко, ведь я уже на пути из Петербурга.

Ну, а после, на фоне растерянности в криминальном мире, слухов и ряда подстав, остатки банд должны будут вступить в период жёсткого противостояния между собой за территорию, как и внутри каждого ОПГ за лидерство. Тут-то и нужно будет сработать уже Барону. Пусть привлекает на свою сторону ослабленных и сломленных бандитов, готовых подчиниться силе.

Я не собирался брать криминал под полный контроль, да и не получится это. Но вот выгод в том, чтобы проредить численность бандитов, немало. Во-первых, это резкое увеличение числа моих заведений общепита. Во-вторых, новые заведения не будут рассадником воров, что сыграет на репутацию ресторанов и трактиров. Ну, и никто не собирается отставлять без внимания бандитские кассы.

*………….*…………*

Филадельфия

10 июня 1797 год. (Интерлюдия)

Спикер Палаты представителей Национального Конгресса САСШ Джонатан Дейтон был не особо рад тому, что решился продолжать исполнять свои обязанности. Предыдущий созыв был не многим, но чуть проще, так как получилось найти выгодное решение, и всё обошлось.

Тогда была своя сложность, связанная с ситуацией с французским послом Женэ. Он вёл себя, как популист, надменно, порой минуя самого президента Вашингтона. Француз даже распоряжался некоторыми американскими кораблями, давая им каперские разрешения на атаку британского торгового флота.

Народ штатов, всё ещё воодушевлённый национальным подъёмом и приобретением независимости, любил Женэ, а вот народные избранники понимали, куда именно движется американская политика, если САСШ открыто выступят на стороне Франции. Был договор, по которому американцы должны были оказывать всяческую поддержку французам, однако, рационализм на американском континенте победил. Американцы не пожелали лезть во все противоречия, в которых тонула революционная Франция. Конгресс и президент Джордж Вашингтон сослались на то, что союзный договор был подписан с французским королём, а не с республикой. Более того, Франция сама объявила войну, получалось, что она агрессор. Так что САСШ приняли политику нейтралитета, но хитрого. Они не теряли сношений с республиканцами, однако, направили полномочного посла, назвав его «министром», чтобы всячески способствовать замирению с Британией. Получалось «и нашим и вашим».

И всё складывалось неплохо. Были торговые партнёры, приезжали специалисты из Европы. Уже открыт первый металлургический завод в Пенсильвании, множество мануфактур и заводов открывались в иных штатах, преимущественно на севере страны, где была лучше кооперация с английской Канадой.

И вот прибывают военные корабли английских бунтовщиков и просят политического убежища. И этот флот мощнее, чем весь американский. Что делать в такой ситуации, если популизм всё ещё работает на сочувствие французской революции со стороны американского большинства?

Партия федералистов, к которой принадлежал второй ныне действующий президент Североамериканских Штатов Джон Адамс, выступала за следование политике нейтралитета. Федералистическая партия не стала противиться признанию Французской революции, но выступала за невмешательство в европейские дела. Напротив, федералисты выстраивали добрые отношения с Англией, видя при этом возможности в развитии экономики.

Вот только сердца простых американцев были на стороне революции, которая с американского континента виделась, как стремление создать схожую с американской государственную систему. Да и сами народные избранники всячески ранее подчеркивали большую роль Франции в деле приобретения независимости САСШ. Народным мнением пользовалась партия республиканцев-демократов, призывавшая начать помогать французской республике.

Чтобы стать президентом, Адамсу пришлось привлечь Томаса Джефферсона, ярого приверженца помощи революционной Франции. И теперь вице-президент Джефферсон, ранее решивший несколько охладить свой революционный пыл, вновь разразился бурными тирадами, смелыми высказываниям, искромётным слогом ряда статей в газетах. Всё направлено на то, что пришло время американцам показать свою сущность демократического общества, принять английских бравых парней и дать им гражданство САСШ. При том, что и нейтралитет можно сохранять.

Первый день заседаний толку не принёс. Все остались при своих после почти шести часов прений. Было принято решение на следующий день пригласить лидера бунтовщиков Ричарда Паркера. А Джефферсон сумел к утру подготовить статью, насквозь пропитанную популярными идеями американской демократии. Тем самым была подготовлена почва для решения вопроса в пользу республиканско-демократической партии.

— Мистер Паркер, не было никакого письма. Официального. Я ещё раз спрашиваю. Зачем вы прибыли к берегам Американских штатов? — сокрушался спикер Палаты представителей Национального Конгресса САСШ Джонатан Дейтон.

— Значит, письмо было частной инициативой. Накормите нас, мы уйдём… К испанцам. Вы не оставляете нам выбора. Все моряки и офицеры готовы стать гражданами вашей страны. Только одно условие — мы не будем воевать за интересы Франции. Мы устали. Назад дороги нет, — чуть ли не кричал Ричард Паркер, представившийся вице-адмиралом свободной британской эскадры.

Слова Паркера имели несколько завуалированную угрозу. Четыре линейных корабля, тринадцать фрегатов и иных судов могли бы организовать блокаду основных портов САСШ. И толком ничего противопоставить им было нельзя. Но провозглашённый вице-адмиралом Ричард Паркер решил угрозы приберечь на потом.

Он уже понял, что его подставили. Не мог понять, как именно, так как первые решения и их последствия были предсказаны в письме очень чётко, даже один офицер признался, что готовил почву для обмана Паркера, как и было написано в послании. А вот в Америке мятежников не ждали. Впрочем, всех накормили и даже выплатили небольшое довольствие.

— А вы, мистер Дейтон, спросите у народа, чего пожелали бы американцы! — выкрикнул Томас Джефферсон, не согласившийся покинуть Конгресс и решивший всячески поддерживать Паркера.

— Не бросайтесь лозунгами, которые исполнить не в состоянии, мистер вице-президент. Не собираетесь же вы вступить в войну с Великобританией? — парировал Дейтон.

Второй день шли дебаты с перерывами на обед. Президент Адамс пока пытался быть выше всех споров, приняв роль третейского судьи. Однако, уже всем становилось понятным, что второй президент САСШ занял неправильную позицию. Всё больше Адамса, пришедшего на волне воодушевления от присоединения нового штата Теннеси, воспринимают, как слабого президента, куда как более безынициативного, чем Джордж Вашингтон. А вот Джеффесон, вице-президент, казался сильным и принципиальным. Общественное мнение на его стороне, на чём он и играл, зарабатывая всё больше очков популярности. Правда, выборы прошли только в марте, и не стать ему президентом. Вряд ли возможно будет начать процедуру отстранения президента Адамса от власти, но этой самой власти придётся принимать популярные решения, навязанные вице-президентом.

— Господа, я предлагаю компромисс, — встрял в разговор глава Департамента торговли и производства Эдвард Ливингстон.

— Мы знакомы с вашей позицией, господин медик, — съязвил Джонатан Дейтон.

Эдвард Ливингстон был доктором медицинских наук и весьма популярной личностью от штата Нью-Йорк. Однако, в политике разбирался слабо, чаще следуя популярным решениям. Между тем, именно он смог сформулировать некую центристскую резолюцию, которая более подходила для тех, кто выступал за всяческую поддержку Франции, прежде всего против Великобритании. С другой стороны, решение позволяло хотя бы сохранить лицо для федералистов, в большинстве выступающих за нейтралитет.

— Если знакомы, так озвучьте! — потребовал Джефферсон под аплодисменты конгрессменов.

Всё-таки в Конгрессе большинство было у республиканско-демократической партии.

— Экстерриториальность… — Дейтон нехотя стал рассказывать о сущности предложения группы депутатов под руководством Ливингстона.

Предлагалось не признавать эскадру официально, притом поддержать их требования в области быта и снабжения. Обеспечивать англичан-мятежников и выжидать время. Английское правительство должно пойти на встречу и освободить из-под ареста министра САСШ по делам Великобритании Руфоса Кинга, ныне пребывающего в английской тюрьме. САСШ заявляет о неизменности своей политики с тем, что они готовы выплатить компенсацию за «старые и изношенные английские корабли». Естественно, что такая компенсация будет размером всего-то в тридцать процентов от реальной стоимости эскадры. А ещё для некоторых бунтовщиков, кто обладает важной флотской специальностью, будет предоставлено американское гражданство, что решит проблему квалифицированных кадров в молодом и пока сильно слабом американском флоте.

Подобное решение также имело намёк на то, что в противном случае американцы могут пойти на поводу общественного мнения и начать действенно помогать французам. В частности, как и некогда англичане, американцы могли бы заняться раздачей каперских патентов. Тогда каперы были бы способны парализовать работу англичан в Канаде.

— Принято, — обречённым тоном констатировал итоги голосования спикер Дейтон.

Раздались аплодисменты. Решение показалось своего рода отыгрышем от предательства Франции со стороны американцев. Мол, САСШ имеет принципиальную позицию и всячески защищает свою демократию. Попросились люди стать частью самого справедливого государства в мире, им не отказали, пусть и с некоторой оглядкой на международную обстановку.

Теперь большая эскадра Ричарда Паркера будет получать довольствие от американского правительства, заниматься охраной побережья, ну, и «прогуливаться» в сторону французской Луизианы, а также испанских Флориды, Кубы и других колоний. Никаких серьёзных действий, лишь обозначение резко возросшей морской мощи САСШ. И не важно, что на кораблях будет флаг Американских Штатов, временно же.

Планы на эти территории, могущие стать новыми штатами, уже есть, потому демонстрацией силы можно приблизить тот момент, когда САСШ начнёт прирастать новыми землями на запад от своих владений, заполучит Луизиану и Юго-Восток Северной Америки.

— Есть ещё один вопрос, на мой взгляд проще, — придя в себя после проигрыша, продолжил заседание Джонатан Дейтон. — От некоторых русских торговцев, как написано в письме, пришло прошение о строительстве трёх кораблей, причём военных.

— Россия резко против Франции. Так что таким шагом вы, мистер Дейтон, приобретёте новый аргумент в любезном разговоре с любимыми англичанами, — с издёвкой заметил Джефферсон.

— Если это предотвратит новую войну с Великобританией и позволит заработать немного денег с тем, чтобы не застаивалась наша кораблестроительная отрасль, я согласен, — парировал спикер Палаты представителей.

— На фоне вероятного ухудшения торговых отношений с Англией, нам будет полезно искать иных партнёров, — заметил пока ещё глава Департамента торговли и производства Эдвард Ливингстон.

Десять минут, и решение строить русским корабли было принято. Решено было ответить на письмо согласием и ожидать полной предоплаты за корабли. Но вот предыдущий вопрос всё равно вновь вызывал споры, и к нему вернулись. Правда, изменить уже ничего не получится, голосование состоялось.

Казалось, что ситуация решилась, и позиция для переговоров с Великобританией существует, чтобы только не рассориться вдрызг. Вот только подобное решение САСШ создавало серьёзнейший прецедент. Теперь для любых британских корабельных команд есть очевидный выход, если они вздумают бунтовать.

Ранее что оставалось бунтовщикам? Идти в ненавистную Францию или соглашаться с теми небольшими уступками, на которые шли власти. А теперь есть путь для отступления.

Не понимать этого в Лондоне не могли. Поэтому уже скоро начались дебаты в английском парламенте по тому, насколько именно увеличивать довольствие в английском флоте. На бюджет Великобритании резкое увеличение довольствия и снабжения Роял Нэви ложилось тяжёлым бременем. Кроме того, может и временная, но потеря большого количества сильных кораблей, создавала серьёзные бреши в обороне Британских островов, колоний и в международной политике.

Мало того, что-то затевается в Ирландии. Есть сведения, что французы контрабандно завозят туда оружие. Нехватка боевых кораблей для патрулирования проливов и побережий создаёт благоприятные условия не только для того, чтобы поставить большую партию оружия ирландцам, но и переправить инструкторов или даже регулярные войска революционной армии. И вот этот шанс, в отличие от мятежей на английских кораблях, французы упускать не собирались [в 1798 году в Ирландии было восстание, спровоцированное Францией, но оно захлебнулось, в том числе из-за проблем снабжения восставших морем].