Список на ликвидацию

Глава 28

Мы уже настроились на охоту с поддержкой прибывшего из Сент-Луиса резерва, когда нам обоим позвонили. Вызывали в офис, дабы мы представили объяснения. Никогда до сих пор никакое начальство меня на ковер не требовало. Я спросила у Эдуарда, впервые ли это с ним, и он только кивнул. Мы бы на этот вызов наплевали, но за нами приехали несколько полицейских в машинах с мигалками, чтобы доставить нас «на беседу».

— Ты кого достал, пока я валялась без сознания? — спросила я у Эдуарда.

— Насколько я знаю, я никому ничего не сделал.

Он пожал плечами, и мы сели в его машину, чтобы за вежливыми полисменами ехать на разговор с нашим главным полисменом. Формально говоря, мы могли отказаться, но тогда поставили бы приехавших полисменов в очень дурацкое положение. Мы постарались оставить моих мальчиков вне этой истории: дескать, мы с Эдуардом поедем разговаривать с другими маршалами, а ребята подождут в гостинице. Но у полисменов был приказ: доставить маршалов Форрестера и Блейк, а также их незаконный резерв. После этих слов нам стало понятно, зачем нас вызывают для дачи объяснений.

Это маршал Рейборн настучал на нас училке. Вообще-то не его ордер, так что и не его дело. Но то, что ордер не Рейборна, еще не означало, что он не устроит нам геморроя. Вот он и поднял такой шум, что мы вернулись в местный офис маршалов для дискуссий, вместо того чтобы выслеживать убийц. Мои «незаконные» бойцы сидели в коридоре, как нашкодившие ученики, ожидающие своей очереди на разнос у директора. Напрасная трата времени и сил. Наступит ночь, поднимутся вампиры, а мы тут залипли в ведомственном политиканстве. Лучше не придумаешь.

— Нельзя же притаскивать шайку наемных бойцов и говорить, что они представляют службу маршалов! — говорил Рейборн.

Он обращался к своей непосредственной начальнице, маршалу Рите Кларк. Для женщины она была высокой, но до рейборновских шести футов не дотягивала. Зато она лучше держала форму: ни унции лишнего веса. Каштановые волосы до плеч, болтаются кое-как, похожи не на прическу, а на утренний беспорядок. Кожа загорела до бронзы, морщины от солнца возле губ и глаз, но они шли ей, будто все улыбки оставили след на коже и создавали впечатление, что она более склонна смеяться, чем хмуриться. Приятно, что начальницей Рейборна была она. Мне в службе маршалов нравилось то, что здесь в нормальном направлении служило больше женщин, чем в любом другом правоохранительном органе. И эта служба первой открыла должности для женщин. Мне это очень нравилось.

— Маршал Форрестер представил нам список имен еще до того, как прилетели помощники маршала Блейк. Мы проверили их биографии. Ни у кого нет преступного прошлого, тем более что с точки зрения закона это все равно не имело бы значения.

— А должно было бы иметь, — возразил Рейборн, снова встав и расхаживая у дальней стены. Кабинет был достаточно просторен, чтобы Рейборн мог нервно расхаживать — если осторожно.

— Возможно, — сказала она, наблюдая за его передвижениями, — но в том виде, в котором написан закон, это не предусмотрено.

Она перевела взгляд с него на нас с Эдуардом. Мы сидели напротив ее стола, и Эдуард улыбался ей доброй улыбкой старины Теда. Я сидела с терпеливым и спокойным лицом. Если бы я была начальником, кто мне внушал бы больше симпатии: разъяренный мужчина, расхаживающий в углу, как назревающая проблема, или два спокойных улыбчивых человека разумного вида? Вопрос был для меня ясен. Глядя в серые глаза маршала Кларк, я видела, что она со мной согласна.

Рейборн шагнул к ее столу, оперся на него руками, уже несколько нависая над ней. Глаза у нее сузились, смеховые морщинки стали глубже. Если бы я увидела такое выражение лица того, кто может мне сильно насолить, я бы сдала назад.

— Да вы посмотрите на них! Это же громилы, если не хуже. Если их ни разу не привлекли, это еще не значит, что они невинны.

Я подавила желание выглянуть в коридор, где сидели мои ребята. Я знала, как они выглядят, и действительно, слово «невинные» вряд ли бы кто-нибудь выбрал для их описания.

— Во-первых, Рейборн: по закону. Кто не привлекался, тот ни в чем не виновен. Вам бы следовало это помнить.

Голос у нее с каждым словом становился спокойнее, но накал эмоций возрастал. И снова я бы увидела признаки предупреждения и сделала бы выводы, но Рейборна уже занесло. Злость увела его туда, откуда уже не так просто выбраться. А может, я слабо понимала, как функционирует нормальное подразделение той службы, значок которой я ношу.

Она положила локти на подлокотники, руки сжаты в кулаки.

— Во-вторых. Уберите к чертовой матери руки с моего стола.

А, понятно. Нормальное подразделение функционирует совершенно нормальным образом.

Он заметно опешил, выпрямился, отступив, только сейчас заметив, что опирался на ее стол Он не настолько хорошо знал меня лично, чтобы так ненавидеть, но я ему достаточно неприятна, чтобы ради этого рисковать своей карьерой. Что за черт?

Она неспешно встала — и при своих пяти футах восьми дюймах и в сапогах оказалась достаточно высокой, чтобы он еще попятился. У нее получалось нависать и выглядеть куда выше, чем она была. Мне говорили, что я тоже так умею, но забавно смотреть на это с другой стороны.

— Маршал Блейк как федеральный маршал противоестественного направления имеет право привлекать в помощники лиц, которым она доверяет, для выполнения ордера наиболее эффективным и безопасным для мирных граждан способом.

— Закон написан для чрезвычайных ситуаций в полевой работе, — возразил Рейборн, — когда у маршала нет возможности позвать на помощь других маршалов. Он не для того был написан, чтобы разрешить нам выбирать себе помощников для конкретной работы, когда есть достаточно других маршалов.

— Если мне не изменяет память, Рейборн, существуют три типа власти. Мы относимся к тому, которая исполняет закон в том виде, в котором он написан и нам дан. Если законодательная и судебная власть решат позднее, что закон следует изменить, они его изменят, и вот тогда приходите ко мне обсуждать выбор помощников маршалом Блейк. А пока что будем выполнять закон в том виде, в котором он написан, и действовать в его пределах. Вам ясно, маршал Рейборн?

Шея Рейборна стала заливаться краской — не смущения, скорее гнева. Крепко сжав губы, он процедил:

— Так точно, мэм.

Она посмотрела на нас.

— Вы — идите и работайте, — Перевела взгляд на Рейборна: — А вы не болтайтесь зря у меня в кабинете и не путайтесь у них под ногами.

Мы с Эдуардом встали и пошли работать, как было сказано. Рейборн слегка помедлил, я даже услышала, как он набирает воздуху, и подумала, не будет ли он настаивать дальше, но это уже не мои проблемы. Меня прикрывает Кларк, и этого достаточно.

Мой резерв ждал меня в коридоре. Носители значков поглядывали на них искоса и были, наверное, так же недовольны, как Рейборн, но у них хватало ума не цепляться. Можете сами сообразить, кто из моего резерва служил когда-то в армии: эти ребята держались прямее и видно было, что при нашем появлении им пришлось подавить импульс встать по стойке «смирно». Бобби Ли несколько похудел, волосы выгорели на солнце, кожа стала смуглее, чем обычно бывает у блондинов. Карие глаза смотрели на меня из-под золотых очков. Он был старше нас всех, но это выдавали только морщинки в уголках глаз и несколько дополнительных складок на лице. Он всегда был высоким и поджарым, но последнее время мотался где-то за границей по делам общины крысолюдов и похудел еще сильнее. В его глазах читалось что-то — не испуг, но что-то такое он видел или делал, что вымотало его душевно не менее, чем телесно.

— Так как, лапа, мы остаемся или уезжаем?

Южный его акцент казался еще сильнее, чем был раньше. Вряд ли потому, что он побывал в местах обитания этого акцента — скорее это было напоминание о родине, которое он возил с собой.

Я ему даже не сказала, чтобы не называл меня «лапа» — ничего личного в этом не было, ему просто нужно было все его домашнее обаяние для защиты от того, от чего у него глаза потускнели.

— Остаетесь, — сказала я.

Он улыбнулся и слегка кивнул. К нему подошел Лисандро — высокий, смуглый, красивый, черные волосы убраны в хвост, спускающийся по плечам. Он не такой красавчик, как Бернардо, но шел как на пружинах. Выглядел как пресловутый испанский киногерой. У него жена и двое детей, он тренирует команды европейского футбола. У нас с ним был однажды секс — в чрезвычайных обстоятельствах нужно было утолить ardeur и тем обезоружить Марми Нуар. Чтобы его жена не попыталась нас обоих убить, мы согласились, что больше такого не будет. Мы даже делаем вид, что ничего и не было. У меня вроде бы получается.

— Чего Рейборн на тебя взъелся?

— Без понятия, честно.

Лисандро посмотрел на меня с сомнением. Я улыбнулась:

— Не вру. Я его впервые вижу. — Обернувшись к Эдуарду, я сказала: — Подтверди.

— Он сразу Аниту невзлюбил.

— Может быть, дело в том, что она женщина, а по работе лучше, чем он, — предположил Сократ.

Кожа у него была цвета кофе с каплей сливок, волосы короткие, ежиком, но так, что можно причесать. Сегодня, впрочем, он не стал этого делать, и они свернулись в мелкие кудряшки. Выглядело… да, симпатичней, чем обычно, но он мне объяснял, что так естественнее, а копы не любят, когда ты для работы наводишь марафет. Как бывший коп он знал, что говорит. В росте он уступал двум первым — на несколько дюймов до шести футов не дотягивал. У него была привычка сутулить плечи, слегка горбиться, будто он рано и быстро вырос и не избавился от привычки это скрывать, пусть теперь он уже не самый высокий в классе.

— Думаешь, все так просто? Рейборн — женоненавистник?

Он улыбнулся, в темно-карих глазах мелькнули искорки.

— Можем сказать так: женщин он ставит очень невысоко.

Я улыбнулась в ответ и пожала плечами:

— Ну, что делать, если я не просто красотка? У меня широкий диапазон.

— Вы попроще выражались бы, мэм, а то мы народ простой, телохранители, даже не поймем, о чем вы, — сказал Арес.

Я обернулась к нему. Чуть ниже шести футов, белокурый, кареглазый. Загар пустыни, с которым он у нас появился, уже сошел. Некоторое время назад его комиссовали из армии, но эти самые «мэм» и «сэр» были при нем, как прямая спина и расправленные плечи. Он пытался отрастить волосы, но потом снова коротко постригся, оставив только на макушке, но они у него были настолько прямые, насколько у Сократа курчавые. Он то и дело откидывает волосы, будто они ему мешают. Наверняка при следующем походе в парикмахерскую он их еще короче сделает. Сократ пытался помочь ему сделать из них шипы, когда они были достаточно длинные, но это Аресу никак не подходило. Не подцепи он ликантропию, остался бы в армии на всю жизнь.

Но по-настоящему анимешные волосы были у Ники. Он достаточно белый, чтобы иметь соломенно-желтые волосы, подбритые на висках, но длинные сверху, и они рассыпались по половине лица длинным белокурым треугольником. Рядом с Аресом по контрасту было заметно, что у Ники волосы волнистые, а у Ареса — прямые как палка. У Ники падающие на глаза волосы легли плавным изгибом. Вдвоем они выглядели так, будто идут в клуб или на фестиваль аниме, но Арес волосы красил, напоминая себе, что больше уже не на службе, а Ники такие волосы отрастил, чтобы скрывать отсутствие одного глаза.

Женщина, воспитавшая его, формально — его мать, вырвала ему глаз, когда он пытался воспротивиться сексуальному насилию с ее стороны. Женщины редко бывают активными насильницами, но когда такое случается, они действуют очень грубо. С детством Ники не повезло. У него остался красивый голубой глаз, а вместо другого была пустая орбита, заросшая рубцовой тканью. Волосы ее полностью скрывали, и он при этом умудрялся выглядеть как картинка из модного журнала. Из-за волос его могли бы воспринимать недостаточно серьезно, но рост у него шесть футов, и тело прилагается к нему такое, что при виде его Ники недооценить трудно. У нас все охранники таскают железо, это входит в обязательную программу тренировок, но либо Ники таскает его усерднее других, либо наследственность у него хорошая, потому что даже в джинсах, футболке и куртке у него выпирают плечи и бицепсы. Он не самый высокий из ребят, которые меня ждали в коридоре, но самый крупный.

— Привет, — сказал он тихо.

— Привет, — улыбнулась я ему.

Не самые романтичные слова, но эмоций в них было больше, чем в обращенных ко всем прочим. Ники был моим любовником и моей Невестой — как в фильме «Дракула, князь тьмы». Это нас сближало больше, чем мог бы любой роман. Из-за встречи с Олафом и потом с копами, появившимися на сцене, у меня не получилось его нормально приветствовать. Помахала рукой, сказала «здравствуй» — и тут пожалуйста: копы.

Домино сделал, шаг от стенки, и я на него посмотрела. Наверное, Ники и Домино я оставила напоследок, потому что они меня отвлекают. У Домино волосы — черные и белые кудри, сегодня в основном черные лишь с некоторыми проблесками белого. Это значит, вероятно, что когда он перекидывался последние пару раз, то превращался в черного тигра — цвет у него потом отражается на волосах. Интересно, меняется ли цвет волос у Этана после превращения. Домино был в темных очках, скрывающих глаза, потому что глаза у него тигриные. У них цвет — красновато-оранжевый с золотыми спиралями, что генетически более свойственно черному тигру, нежели белому. В росте он всего дюйм уступает Ники, но любит сапоги на каблуках, и это ему пару дюймов добавляет. Ники все больше ходит в кроссовках, но он по поводу своего роста ни капли не парится. Да и Домино тоже, просто он любит сапоги. Еще он — один из тигров моего зова. С Ники у нас связь иного рода: свободную волю Домино сохранил. Он может со мной спорить, ссориться, говорить, что я не права. Ники тоже это может — пока не получит от меня прямой приказ, тогда он его не может не выполнить. Домино тоже выполняет мои приказы, но на то есть его добровольное согласие.

В куртке Домино выглядел не таким мускулистым, как на самом деле, но одежда вообще много может скрыть хорошего, и я знала: то, что скрывает эта одежда, — очень хорошо.

Я уже разулыбалась в сторону Домино так, как он того заслуживал, когда раздался голос Ареса:

— А меня тут, кажется, игнорируют.

Я глянула на него:

— Ну, прости.

Он тоже мне улыбнулся и хотел что-то сказать, но уставился куда-то мне за спину. Все туда смотрели, и не очень дружелюбно. Я обернулась — к нам подходил Рейборн. Когда он закрывал дверь в кабинет Кларк, она говорила по телефону.

— Рейборн, что вам надо? — спросила я.

— Кто командует вот этими? — спросил он, постаравшись, чтобы голос звучал агрессивно.

— Анита, — ответил Ники, ткнув пальцем в мою сторону.

Рейборн поглядел на него, и на лице у него было написано: «Хватит врать-то».

— Меня это тоже огорчает, — сказал Арес, ухмыляясь, — но это она.

— Она — кто? — спросил Рейборн.

— Начальник, шишка, главный босс — то есть боссиха, — пояснил Арес. — Это она и есть.

— А чего вы ее слушаетесь?

Арес поглядел на меня:

— Мы обязаны ему давать объяснения?

— Нет.

Арес обернулся к Рейборну с сияющей улыбкой. Оливково-зеленые глаза светились радостью:

— Так что вот так.

— Вы ее все трахаете?

Эдуард рядом со мной напрягся.

— Коллега, это уже за гранью.

Голос Теда стал суровым, но по-настоящему страшными выглядели остальные ребята. Они затихли, и это была тишина хищника, присевшего перед прыжком в траве у тропы. Напряженная и ждущая тишина, а исходящая от них энергия заставила подняться волоски у меня на руках и защекотала позвоночник.

— Ребята, спокойнее, — сказала я.

— Так нельзя с тобой разговаривать, — ответил Домино низким голосом.

— А он и не будет. — Я вздохнула и повернулась к Рейборну: — Хотите, чтобы я против вас выдвинула обвинения в сексуальных домогательствах?

— С каких это пор правда стала признаком сексуального домогательства?

Глаза у него были злые и вызывающие. Наверное, прав Сократ: все дело в том, что я женщина. Копы делят женщин-полицейских на две категории: заразы и шлюхи. По своей репутации я попадаю в обе.

У меня было несколько вариантов ответов — и ни одного целесообразного.

— Значит, правда? — спросил Рейборн.

Я медленно выдохнула, улыбнулась.

— На самом деле я трахаюсь… — Я показала на Ники, он шагнул вперед. — И вот еще… — показала на Домино, и он встал рядом с Ники. — Никого не забыла? — спросила я, оглядывая строй.

Они с очень серьезными лицами покачали головами. А Бобби Ли просто смотрел на Рейборна, и нехороший был это взгляд. Или очень хороший — для тех, у кого инстинкт самосохранения отсутствует.

— Видите, Рейборн? Я только с двумя из них трахаюсь. Легче стало?

Он покраснел, да так, что краска поднялась выше линии волос и не осталась красной, а даже посинела слегка. Вряд ли он смутился — скорее он был настолько зол. Но как бы там ни было, реакция была мне приятна.

— Другие вопросы ко мне есть? — спросила я.

Он готов был испепелить меня взглядом, но у нас за спиной раздался голос Кларк. Наверное, она закончила телефонный разговор и открыла дверь настолько тихо, что ни я, ни Рейборн не услышали.

— Маршал Рейборн! Мне нужно, чтобы вы поехали в Орегон, прямо сейчас.

Он оглянулся на нее, отодвинулся так, чтобы видеть и ее, и нас. Наверное, не так он глуп, как кажется.

— У нас серийный убийца в Сиэтле, а вы меня посылаете куда-то по липовому поручению?

— Как ваш непосредственный начальник я приказываю вам сегодня же отправиться к дальней границе штата Орегон. Если вы еще раз позволите себе пререкания, я найду для вас задание в дальнем углу Аляски. Вопросы есть?

— Но почему?

— Потому что мне надоело ваше отношение, и потому что имею право. Еще одно слово — и я вам обещаю такую долгую экскурсию, что к вашему возвращению дело будет закрыто.

Он крепко сжал зубы, губы стали тонкими от злости. Лицо, которое уже стало почти нормального цвета, опять побагровело. Если это у него давление такое, то стоит научиться держать себя в руках, иначе удар хватит.

Он молча кивнул. Она протянула ему лист бумаги:

— Вот куда вы должны поехать и вот что оттуда привезти.

Он едва глянул на лист, повернулся на каблуках и вышел чуть ли не строевым шагом. Очевидно, боялся потерять самообладание, если еще останется рядом с нами хоть секунду.

Кларк посмотрела на меня, на Эдуарда, потом все-таки на меня.

— Привлекать любовников в помощники — это вряд ли улучшит вашу репутацию, Блейк.

Я вздохнула:

— Знаю, маршал Кларк. Но все эти ребята — не просто пустые красавчики. Они — серьезная помощь в деле, иначе бы мы не позвали их.

— Хорошо, если они не просто мальчики по вызову. Без обид, джентльмены.

— Без обид, — согласился Ники.

Домино только смотрел на нее молча. Настал ее черед вздохнуть.

— Докажите мне, что они не просто красавчики или наемные бойцы. Докажите мне, что они могут нам помочь поймать этих тварей.

— Тварей? — спросила я.

— Кто бы ни убивал тигров-оборотней, это не человек. Тот, кто нанес ранения маршалу Карлтон, тоже не человек. Те, за кем гонялись мои маршалы вместе с вами по лесу, уж никак не люди. У нас в морге тело, обгоревшее в получеловеческой-полуживотной форме. В этом деле ничего нет человеческого, и пока не появится другого слова, они для меня твари и монстры. А теперь идите и займитесь чем-нибудь полезным.

Она вернулась в свой кабинет, а мы двинулись по коридору, будто у нас была какая-то цель.

— Этот Рейборн нам еще о себе напомнит, — сказал Лисандро.

— Он постарается, — ответила я.

— И как ему помешать? — спросил Домино.

Ответил Эдуард:

— Исполнить ордер. Выполнить работу на отлично, чтобы он больше не мог к Аните цепляться.

— А работа — это убить… — Арес запнулся, чтобы не говорить слово «Арлекин», — тех убийц?

— Ага, — ответила я.

Арес улыбнулся:

— Это мы умеем.

Остальные просто кивнули, и я поняла в этот момент, что мы — стая, мы — прайд, мы — боевая единица. Мы — это мы. И впервые с той минуты, как я поняла, что за убийствами тигров стоит «Арлекин», я почувствовала… да, надежду.