Спойлеры

«Я не могу играть», — сказал Брайан. — Я никогда не мог.

«Все в порядке, с этим телевизионным гаджетом можно работать. Что касается остальных из нас, то я буду играть легкого парня, Энди будет заниматься жесткими делами, а Уоррен может быть боссом». Фоллет ухмыльнулся, увидев выражение лица Уоррена. — Ты мало говоришь и говоришь это тихо. Я считаю, что чем меньше ты играешь, тем лучше. Обычный тон разговора в некоторых ситуациях может звучать очень угрожающе».

Он оглядел комнату. — А куда мы поместим Бена и видеокассету?

Тозиер подошел к окну, открыл его и выглянул. — Думаю, я смогу провести линию в твою комнату, Джонни. Мы можем поселить Бена там.

— Достаточно хорошо, — сказал Фолле. Он хлопнул руками. — Хорошо, первая репетиция, новички, пожалуйста.

В субботу, в половине двенадцатого, они ждали в холле рядом с вестибюлем отеля, не то чтобы скрываясь, но уж точно спрятавшись от случайного осмотра. Фоллет подтолкнул Уоррена. Вот он — я сказал ему подождать меня в баре. Вы входите первым; Энди даст тебе время успокоиться, и я сразу приду. Иди.

Уходя, Уоррен сказал Тозиеру с некоторой тревогой: «Надеюсь, Бен не облажается с телевидением».

Уоррен пересек холл и вошел в бар, где заказал напиток. Джавид Раки сидел за столом и, казалось, несколько нервничал, хотя, вероятно, не так нервничал, как Уоррен, поскольку он собирался сыграть свою роль в этом шараде. Раки был молодым человеком лет двадцати пяти, с ног до головы элегантно одетым по европейской моде. Он был мрачно красив, если вам нравится внешность Валентино, и, вероятно, у него было большое будущее. Уоррену было его жаль.

В дверях появился Тозье, его куртка небрежно перекинута через руку. Он прошел вперед, мимо Раки, и что-то, очевидно, выпало из кармана и шлепнулось прямо к ногам Раки. Это был толстый кошелек из коричневой кожи. Раки посмотрел вниз и нагнулся, затем выпрямился с бумажником в руке. Он посмотрел на Тозиера, который шел, не сбавляя ни шага, а затем последовал за ним к бару.

Уоррен услышал ропот голосов, а затем более громкий тон Тозиера. 'Что ж, спасибо тебе. Это было очень неосторожно с моей стороны. Позвольте мне купить вам выпить.

Джонни Фоллет был теперь в комнате, преследуя Раки. «Привет, Джавид; Я не знал, что вы двое знакомы. В его голосе было удивление.

— Нет, мистер Фолле, — сказал Раки.

'Ой!' - сказал Тозиер. — Так вот о ком ты говорил, Джонни. Мистер Раки, это имя, не так ли? -- только что спас мой бумажник. Он открыл его и увидел толстую пачку заметок. «Он мог забрать жребий, не выиграв его».

Фоллет усмехнулся. — Он, вероятно, все равно возьмет это. Он отличный игрок в покер. Он осмотрелся. Есть Ник. Это будет четверка, Джавид; тебя это устраивает?

Раки сказал немного застенчиво: «Все в порядке, мистер Фоллет».

К черту мистера Фолле. Мы все здесь друзья. Я Джонни, а это Энди Тозиер, и придет Ник Уоррен. Господа, Джавид Раки, лучший игрок в покер, которого я встречал в Тегеране, и я не шучу».

Уоррен натянуто улыбнулся Раки и пробормотал что-то обычное. Фолле сказал: «Не покупай выпивку, Энди; пойдем туда, где происходит действие. У меня все готово — и выпивка, и еда.

Они все поднялись в комнату Тозиера, где телевизор был передвинут к окну. Фолле наложил довольно большой размах; там была холодная курица, разные сосиски и салаты, а также несколько неоткрытых бутылок виски. Все было рассчитано на долгую сессию. Незаметно Уоррен взглянул на часы — они показывали сразу двенадцать —

ровно на полчаса медленно. Он задавался вопросом, как Фолле починит дорогие на вид часы, которые он увидел на тонком коричневом запястье Раки, так, чтобы Раки не знала, что это было сделано.

Фолле открыл ящик и бросил на стол запечатанную колоду карт. Вот ты где, Джавид; у вас есть первая сделка. Привилегия незнакомца, но чужаком ты останешься недолго. Полегче с водой в моей, Ник.

Уоррен налил четыре напитка и поставил их на стол. Раки тасовала карты. Казалось, он делал это достаточно умело, хотя Уоррен в этом не разбирался. Он был не так хорош, как Фолле, в этом он был уверен.

Фолле оглядел стол. — Мы ограничимся розыгрышем в покер, господа, — здесь не будет ваших причудливых диких рук; это серьезная игра для серьезных игроков. Давай сыграем в покер».

Раки раздал карты, по пять каждой, и сказал тихим голосом: «Валеты или лучше открыты».

Уоррен посмотрел на свои карты. Он не был хорошим игроком в покер, хотя и знал правила. Это не имеет значения, — сказал Фолле. — В любом случае, ты не хочешь побеждать. Но он все равно обучил Уоррена паре интенсивных уроков.

К концу первого часа он терял около четырех тысяч риалов, скажем, двадцать два фунта. Тозиер тоже немного потерял, но не так много. Фолле немного выиграл, а Раки лидировал, выиграв около пяти тысяч риалов.

Фолле перебрал карты. 'Что я тебе сказал? Этот мальчик умеет играть в покер, — весело сказал он.

— Слушай, какие у тебя хорошие часы, Джавид. Не возражаете, если я взгляну на это?

Раки был воодушевлен успехом и уже не был таким застенчивым и нервным, как вначале. — Конечно, — легко сказал он и снял его с запястья.

Когда Фолле это услышал, Уоррен сказал: «Вы очень хорошо говорите по-английски, Джавид. Где ты этому научился?

— Я учился в школе, Ник; затем я пошел на вечерние занятия». Он улыбнулся. Вот где я практикуюсь в этом — за покерным столом».

— У тебя все хорошо.

Тозиер пересчитал свои деньги. «Играйте в покер», — сказал он. — Я проигрываю.* Фоллет ухмыльнулся. — Я предупреждал тебя, что Джавид заберет твою пачку. Он протянул часы на указательном пальце, но они каким-то образом соскользнули и упали на пол. Фолле отодвинул стул, и послышался хруст. 'О черт!' — воскликнул он с отвращением и взял часы. — Я сломал циферблат. Он поднес его к уху. — Однако оно все еще продолжается.

Раки протянул руку: «Это не имеет значения, Джонни».

— Для меня это важно, — сказал Фолле. — Я починю это для тебя. Он положил его в карман рубашки. «Нет, я настаиваю», — сказал он, несмотря на уговоры Раки. — Я причинил ущерб — я заплачу за ремонт. Чья это сделка? Раки утихла.

Они продолжали играть, и Раки продолжал побеждать. Насколько Уоррен мог судить, он был прирожденным хорошим игроком в покер, и он не думал, что Фолле незаметно помогает ему, хотя у него не было специальных знаний, чтобы понять, правильно ли это. Он знал, что сам стабильно проигрывает, хотя и играл, как мог. Тозиер отыграл свои прежние потери и остался примерно в равном положении, но Фолле оказался на стороне проигравших.

Заволокло сигаретным дымом в комнате стало гуще, и у Уоррена началась легкая головная боль. Это не было его представлением о приятном субботнем дневном развлечении. Он взглянул на часы и увидел, что они показывают половину второго. Бен Брайан из соседней комнаты, должно быть, занят записью телевизионной программы.

Без четверти три Тозиер с отвращением вскинул руку. 'Привет!' - сказал он в тревоге. — Тебе лучше позвонить.

Фолле посмотрел на часы. — Господи, я чуть не забыл. Уже без четверти три. Он встал и подошел к телефону.

«Я думал, что это будет позже», — сказал Раки с легким удивлением.

Уоррен открыл свои часы, повернув циферблат в сторону Раки. — Нет, вот и все. Хотя для нас, возможно, уже немного поздно.

Фолле уже держал руку на телефоне, когда Тозиер коротко сказал: — Не тот, Джонни. Позвони из вестибюля. Он многозначительно кивнул головой в сторону Раки.

— С Джавидом все в порядке, — легко сказал Фолле.

— Я сказал, сделай это из вестибюля.

— Не будь таким упрямым, Энди. Вот вам парень, который был достаточно честен, чтобы вернуть вам ваш бумажник, хотя он не знал, кто вы, черт возьми, такой. Зачем его вырезать?

Уоррен тихо сказал: — Энди, ты всегда был трудным человеком.

Раки переводил взгляд с лица на лицо, не понимая, что происходит. Тозиер недобро пожал плечами. — Никакой кожи с моего носа, но я думал, ты хочешь сохранить это в тайне.

— Это не имеет значения, — равнодушно сказал Уоррен. — С Джавидом все в порядке, мы это знаем. Позвони, Джонни; становится поздно. Если мы будем спорить по этому поводу еще, мы пропустим время публикации.

— Хорошо, — сказал Фолле и начал набирать номер. Его тело закрывало телефон от глаз. Наступила пауза. — Это ты, Джамшид? . . . Да, знаю; дела везде плохи. . . на этот раз я выиграю, я тебе обещаю. . . Я еще успею к трехчасовому забегу — пусть на Аль-Фахкри будет двадцать тысяч риалов». Он повернулся и ухмыльнулся Раки. — Да, на носу… и, скажем, поставь еще две тысячи за моего друга.

Он положил трубку. «Ставка сделана, мальчики; шансы восемь к одному. И для тебя есть две тысячи, Джавид.

— Но, Джонни, я не ставлю лошадей, — возразил Раки. Две тысячи риалов — это большие деньги.

— Возьми это на дом, — великодушно сказал Фолле. — Энди ставит кол в качестве покаяния. Не так ли, Энди?

— Идите к черту, — угрюмо сказал Тозиер.

— Перестань беспокоиться, Джавид, — сказал Фолле. — Я заколю тебя. Он повернулся к Уоррену. Ребенок может остаться и посмотреть. Никто из нас не знает этого жаргона, поэтому он может сказать нам, какая лошадь победит, как будто мы этого не знаем».

— Почему бы тебе не держать свой большой рот на замке? — раздраженно сказал Тозиер.

— Все в порядке, Энди, — сказал Уоррен. «Джонни прав; ты подлый, неблагодарный ублюдок. Сколько денег было у тебя в бумажнике, когда ты его уронил?

— Около ста тысяч риалов, — неохотно сказал Тозиер.

Фолле был возмущен. «И вы упрямы в том, чтобы дать ребенку награду», - кричал он. «Черт возьми, тебе даже не придется платить самому. Джамшид заплатит». Он повернулся к Раки. — Ты знаешь Джамшида, малыш?

Раки слегка улыбнулась. Он был смущен, потому что по необъяснимым причинам оказался в центре спора. «Кто этого не делает в Тегеране?» Любой, кто делает ставку на лошадей, отправляется в Джамшид».

— Да, у него неплохая репутация, — согласился Фолле. «Он выплачивает деньги быстро, когда вы выигрываете, но да поможет вам Бог, если вы не будете платить ему так же быстро, когда проиграете». Очень крепкий ребенок.

— А как насчет того, чтобы посмотреть, как мы выиграем деньги? предложил Уорр н. Он кивнул в сторону телевизора. — Гонка должна скоро начаться.

— Да, — сказал Фолле и подошел к съемочной площадке. Уоррен скрестил пальцы, надеясь, что Бен выполнил свою работу. Он уже получил имя победителя трехчасового забега и передал его Фолле во время фальшивого телефонного звонка Джамшиду, но если он нащупал запись, то вся схема обречена на провал.

Голос стал громче, говоря по-персидски, а затем на экране появилось изображение толпы на ипподроме. Фолле оценивающе посмотрел на экран и сказал: — Осталось около пяти минут. Уоррен тихо выдохнул сдерживаемое дыхание.

— Что он говорит? — спросил Тозиер.

— Я просто говорю о лошадях, — сказал Раки. Он слушал некоторое время. — Это Аль Фахкри, твоя лошадь, номер пять.

— Наша лошадь, Джавид, — весело сказал Фоллет. — Ты в этом замешан. Он встал и пошел к импровизированной стойке у буфета. — Я сейчас налью напитки для праздника. Эта гонка будет быстрой».

— Кажется, ты уверен, что выиграешь, — сказал Раки.

Фолле повернулся и широко подмигнул. — «Конечно» — не то слово. Его голубая фишка — надежная ценная бумага. Он не торопился, разливая напитки.

Тозиер сказал: «Они приближаются к посту, Джонни».

'Ладно ладно; это не имеет большого значения, не так ли?

Голос комментатора повысился, когда начались скачки, и Уоррен подумал, что не имеет значения, понимаете вы язык или нет, вы никогда не сможете спутать скачки ни с чем другим. Раки был напряжен, когда Аль Фахкри шел впереди стаи по пятам за ведущей лошадью. — У него есть шанс.

— Более того, — бесстрастно сказал Фолле. «Он победит».

Аль Фахкри вырвался вперед и выиграл с преимуществом в два раза.

Уоррен встал и выключил телевизор. Вот и все, — спокойно сказал он.

«Вот, малыш; выпей Джамшида, — сказал Фолле, сунув стакан в руку Раки. Честный букмекер, который никогда не ругается. Ты немного богаче, чем был этим утром.

Раки по очереди посмотрела на них троих. Уоррен достал блокнот и методично записывал цифры; Тозиер собирал карты, разбросанные по столу; Фолле сиял в хорошем настроении. - сказал он нерешительно. Гонка была. . . согласованный?'

— Это слово фиксированное, малыш. Мы купили пару хороших жокеев. Я же говорил вам, что это была блестящая инвестиция.

«Больше всего было бы с чувством вины», — подумал Уоррен.

Фолле достал из куртки, висевшей на спинке стула, бумажник и пересчитал банкноты. «Вам не нужно ждать, чтобы получить деньги от Джамшида», — сказал он. — Я сделаю это, когда заберу наши. Он бросил пачку денег на стол перед Раки. — Восемь к одному — вот ваши шестнадцать тысяч. Он ухмыльнулся. «Вы не получите обратно свою долю, потому что она не была вашей. Хорошо, малыш?

Раки взял деньги в руки и с удивлением посмотрел на них. — Продолжайте, — сказал Фолле. Возьми это — оно твое.

Спасибо, — сказал Раки и быстро отложил деньги.

Тозиер коротко сказал: «Давайте сыграем в покер».

Это идея», — сказал Фолле. — Может быть, нам удастся выиграть эти шестнадцать тысяч у Джавида. Он сел, а Уоррен убрал блокнот. — Какой на данный момент счет, Ник?

«Чуть менее двух миллионов», — сказал Уоррен. — Я думаю, нам следует дать этому некоторое время отдохнуть.

«Когда мы добьемся большого успеха?» Ты, должно быть, сумасшедший.* — Джамшид будет волноваться, — сказал Уоррен. «Я знаю, что мы поступили умно — он не знает, что мы трое — синдикат, — но он нападет на это, если мы не посмотрим это. Зная Джамшида, мне бы не хотелось, чтобы такое произошло. Я хотел бы остаться в целости и сохранности еще какое-то время».

— Хорошо, — смиренно сказал Фолле. — Следующая суббота будет последней — на какое-то время. Но почему бы на этот раз не сделать его действительно большим хитом».

'Нет!' — резко сказал Тозиер.

'Почему нет? Предположим, мы поставим сто тысяч из расчета десять к одному. Это еще один быстрый миллион. Фолле распределил свои ранды. — И арифметику упрощает — по миллиону за каждого.

«Это слишком рискованно», — настаивал Уоррен.

— Слушай, у меня есть идея, — взволнованно сказал Фолле. — Джамшид не знает здесь Джавида. Почему Джавид не может сделать ставку за нас? Это хорошо для нас и это хорошо для него. Он может добавить свое тесто и заработать себе убийство. Как насчет этого, Джавид?

— Ну, я не знаю, — неуверенно сказал Раки.

Тозиер выглядел заинтересованным. — Это может сработать, — задумчиво сказал он.

— Ты мог бы стать богатым человеком, Джавид, — сказал Фолле. — Возьмите те шестнадцать тысяч, которые вы только что выиграли, и превратите их в сто шестьдесят тысяч — это ровно столько, сколько «мы втроем заработали сегодня». И ты не можешь промахнуться — в этом вся прелесть».

Раки поймал приманку, как форель ловит мушку. — Хорошо, — сказал он внезапно. 'Я сделаю это.'

— Очень хорошо, — сказал Уоррен, капитулируя. «Но это последний раз в этом году. Это понятно?

Фолле кивнул, и Тозиер сказал: «Давай сыграем в покер».

— До шести часов, — сказал Уоррен. «Сегодня вечером у меня свидание. Выиграем или проиграем, но мы остановимся на шести.

В оставшуюся часть дня он отыграл большую часть своих потерь. Частично это было сделано благодаря большому банку, выигранному на возмутительном блефе, но, похоже, у него были гораздо лучшие руки. В шесть часов он потерял всего лишь тысячу риалов. Он также незаметно перевел часы.

Вот и все, — сказал Фолле. — Увидимся на следующей неделе, Джавид. Он подмигнул. Тогда ты добьешься успеха.

Когда Раки ушла, Уоррен встал и потянулся. «Какой способ провести день», — сказал он.

«Наш мальчик очень счастлив», сказал Фолле. «Он добился большого успеха, и это не стоило ему ни цента. Давайте разберемся, насколько он нам интересен. Что ты потерял, Уоррен?

— Почти тысяча, черт возьми.

'Энди?'

— Около трех тысяч. Он умеет играть в покер».

Что он может, — сказал Фолле. «Мне пришлось вмешаться в него после скачек – я не хотел, чтобы он думал, что играя в покер, он может заработать больше, чем играя на лошадях». Он посмотрел на Уоррена. «Ты не игрок в покер. Теперь посмотрим: у меня нет тысячи, так что он взял в общей сложности двадцать одну тысячу, включая те деньги, которые я дал ему на скачку. Он вернется на следующей неделе.

«Жажда большего», — сказал Тозиер. — Я думал, ты сказал, что он честен.

В каждом из нас есть доля воровства, — сказал Фолле. «Многие честные граждане считают мошенничество букмекера почетным — это все равно, что провезти контрабандой бутылку виски через таможню». Он взял колоду карт и перелистал их. «У аферистов есть старая поговорка: честного человека не обманешь. Если бы Джавид был по-настоящему честен, это бы не сработало. Но он такой же честный, как и большинство других.

«Можете ли вы действительно отобрать у него деньги в покере?» — спросил Уоррен. — От этого зависит многое.

— Я делал это сегодня днем, не так ли? - потребовал Фолле. — Вы должны знать это лучше, чем кто-либо другой. Вы не думаете, что начали побеждать благодаря своей хорошей игре». Он протянул пакет Уоррену. Возьмите верхнюю карту.

Уоррен взял его. Это была бубновая девятка.

Фолле все еще держал рюкзак. 'Положил его обратно. Теперь я собираюсь разложить верхнюю карту на стол. Следи за мной внимательно. Он взял верхнюю карту и плавно бросил ее на стол перед Уорреном. — Теперь переверни.

Уоррен перевернул туз треф.

Фолле рассмеялся. «Я довольно хороший второй дилер. Я сдал вторую карту, а не верхнюю, но ты ее не заметил». Он поднял руку. «Если вы увидите парня с такой колодой карт, не играйте с ним. Это хватка механика, и он тебя сдаст вторым, сдаст снизу и обнимет твои карманы. Хорошо, я возьму Джавида Раки».

IV. Это была долгая неделя. Уоррен понимал необходимость бездействия, но это все равно его раздражало. Тозье и Фолле бесконечно играли в свою игру с сопоставлением монет, и Тозиер, к своему большому раздражению, постоянно проигрывал. «Я разберусь с этим, даже если это будет последнее, что я сделаю», — сказал он, и Фоллет удовлетворенно усмехнулся.

Уоррен не мог понять, какое очарование эта игра произвела на Тозиера. Это казалось детской игрой, хотя существовала проблема: почему Фолле так последовательно выигрывал в, казалось бы, равной игре, в которой не было возможности обмана.

Брайан был таким же беспокойным, как и Уоррен. «Я чувствую себя не в своей тарелке», — сказал он. «Как запасное колесо. У меня такое чувство, будто я ничего не делаю и никуда не иду».

— Ты не единственный, кто так думает, — раздраженно сказал Уоррен.

— Да, но я застрял и играл с этим проклятым видеомагнитофоном, пока вы трое развлекались.

— Это самая важная часть, Бен.

— Возможно… но теперь все кончено. На этот раз диктофон вам не понадобится. И что мне делать — вертеть большими пальцами?

Фолле поднял взгляд. 'Подождите минуту.' Он задумчиво посмотрел на Бена. — Возможно, здесь мы упускаем шанс. Я думаю, ты нам пригодишься, Бен, но нам с Энди понадобится небольшая репетиция. Это тоже будет важно. Вы готовы к этому?

— Конечно, — нетерпеливо сказал Брайан.

Итак, все трое пошли в комнату Фолле, и Фолле сказал: «Нечего тебя беспокоить, Ник; лучше тебе не знать, что произойдет. В любом случае, ты паршивый актер, и я хочу, чтобы это стало настоящим сюрпризом».

Наступила суббота, и Джавид Раки прибыл рано. Фолле позвонил ему и предложил продлить сеанс, начиная с утра, и Раки охотно согласился. — Нам нужно успеть раздеть этого маленького ублюдка, — цинично сказал Фолле.

Они начали играть в покер в десять тридцать, и начнем с того, что Раки выиграл, как и на прошлой неделе. Но потом все, казалось, пошло против него. Три его короля были побеждены тремя тузами Уоррена; его фулл-хаус был побит четырьмя тройками Тозиера; его флеш со старшим тузом был побит фулл-хаусом Фолле. Не то чтобы это случалось часто, но когда это происходило, банки были большими, и Раки сильно проигрывал. Его постоянный поток выигрышных рук был более чем компенсирован его немногими случайными крупными проигрышами.

К полудню он исчерпал содержимое своего бумажника и нерешительно вытащил конверт. Он нетерпеливо разорвал его и высыпал на стол кучу денег.

— Ты уверен, что хочешь это сделать? — мягко спросил Фолле.

— У меня еще есть деньги, много денег, — напряженно сказал Раки.

— Без обид, — сказал Фолле, собирая карты. — Думаю, ты знаешь, что делаешь. Ты теперь большой мальчик. Он раздавал карты. Джавид Раки снова проиграл.

К двум часам дня Раки был почти очищен. Он продержался около получаса, и деньги перед ним — около тысячи риалов — убывали и текли по столу, но в основном оставались на месте. Уоррен догадался, что это организовал Фолле, и ему стало немного плохо. Ему не нравилась эта игра в кошки-мышки.

Наконец Тозиер взглянул на часы. «Нам лучше переключиться на лошадей», — сказал он. — Времени мало.

— Конечно, — сказал Фолле. «Поставь кол, Ник; ты банкир. Джавид, ты знаешь, что делать?

Раки выглядела немного бледной. «Просто позвоните по телефону», — вяло сказал он, пока Уоррен отсчитывал на столе банкноты крупного номинала.

'Конечно нет!' — сказал Фолле. — Джамшид не принимает кредитные ставки свыше двадцати пяти тысяч, а мы трое ставим сто тысяч. Вы должны поставить его на карту у Джамшида — деньги на бочонке. Сколько ты вкладываешь, Джавид?

Раки сглотнула. 'Я не знаю.' Он сделал слабый жест в сторону стола. «Я… . . Я потерял его, — жалобно сказал он.

— Жаль, — ровным голосом сказал Тозиер. 'Повезет в следующий раз.'

Уоррен сложил записи. — Сто тысяч, — сказал он и передвинул стопку через стол.

— Ты все равно наденешь это для нас, не так ли? — сказал Фолле, передавая деньги Раки. — Ты сказал, что сделаешь это.

Раки кивнула. Он поколебался, затем сказал: «Может…». . . не могли бы вы... э... не могли бы вы одолжить мне немного, пока все не закончится?

Фолле посмотрел на него с жалостью. 'Привет, малыш; ты сейчас в большом времени. Вы играете со своим тестом. В школе за гроши можно обмениваться пятаками и десятицентовиками, но не здесь.

Отвращение Тозиера, казалось, нервировало Раки, и он вздрогнул, как будто кто-то ударил его. 'Но . . . но... — пробормотал он.

Уоррен покачал головой. «Извини, Джавид; но я думал, ты понял. У каждого здесь свой рэкет. Он сделал паузу. — Полагаю, вы могли бы сказать, что брать взаймы — нехороший тон и нехороший этикет.

Раки вспотела. Он посмотрел на тыльную сторону своих дрожащих рук и сунул их в карманы. Он сглотнул. — Когда мне нужно идти к Джамшиду?

— В любое время, прежде чем клячи отправятся на почту, — сказал Фолле. — Но нам хотелось бы получить тесто как можно раньше. Мы не хотим это пропустить – это очень важно».

— Вы не возражаете, если я выйду на несколько минут? — спросила Раки.

— Нет, пока ты вернешься во времени, — сказал Фолле. Как я вам уже говорил, это самое большое.

Раки встала. — Я скоро вернусь, — сказал он хриплым голосом. — Не более получаса. Он вышел и как будто наткнулся на дверь.

Фолле прислушался к щелчку защелки, затем тихо сказал: «Он на крючке».

— Но вернется ли он? — спросил Уоррен.

— Он вернется. Когда ты посылаешь лоха, он всегда возвращается, — сказал Фолле с циничной уверенностью.

— За сколько мы его взяли? — спросил Тозиер.

Фолле пересчитал деньги и сделал расчет. — У меня чуть больше сорока восьми тысяч. Должно быть, он потратил свои сбережения на крупную добычу, но мы добрались до нее первыми. Он сейчас будет истекать кровью, гадая, где поднять ветер.

— Где он его возьмет? — спросил Уоррен.

'Какая разница? Но он это получит – это факт. Он знает, что на пути к хорошему делу, и теперь не упустит свой шанс. Он не сможет устоять перед обманом Джамшида, так что деньги он как-нибудь найдёт».

Тозиер и Фолле сверяли монеты, пока ждали возвращения Раки — овцы на бойню — и для разнообразия Фолле вышел хуже. Он пожал плечами. «Это не имеет значения, проценты по-прежнему на моей стороне».

— Хотел бы я знать, как это сделать, — ядовито сказал Тозиер. — Я еще докопаюсь до сути. Думаю, я вижу выход.

В дверь тихо постучали. — Это наш мальчик, — сказал Фолле.

Джавид Раки тихо вошел в комнату, когда Фолле открыл дверь. Он подошел к столу и посмотрел на сто тысяч риалов, но не сделал ни малейшей попытки прикоснуться к деньгам. Уоррен сказал: «Все в порядке, Джавид?»

Медленно Раки протянул руки и взял пачку записей. — Да, — сказал он. 'Я готов.' Он внезапно повернулся к Фолле. С этой лошадью все будет в порядке, она победит? — срочно спросил он.

'Христос!' — сказал Фолле. — У вас есть сто тысяч наших денег, и вы спрашиваете об этом? Конечно, оно победит. Все готово.

Тогда я готов идти, — сказал Раки и быстро убрал деньги. — Я пойду с тобой, — сказал Фолле. Он ухмыльнулся. — Не то чтобы мы тебе не доверяли, но мне не хотелось бы, чтобы какой-нибудь умный парень сбил тебя с толку, когда ты несешь наши деньги. Считайте меня телохранителем. Он надел куртку. «Мы вернемся, чтобы посмотреть гонку», — сказал он, уходя, сопровождая перед собой Раки.

Уоррен вздохнул. «Мне жаль этого мальчика».

— Я тоже, — сказал Тозиер. «Но все так, как сказал Джонни: если бы он был честен, с ним бы этого никогда не случилось».

— Думаю, да, — сказал Уоррен и замолчал. Вскоре он пошевелился и сказал: — Предположим, лошадь победит?

— Не будет, — положительно сказал Тозиер. «Мы с Джонни выбрали самый ужасный винтик, какой смогли найти. Она может победить, — признал он, — если каждая вторая лошадь, участвующая в скачках, сломает ногу.

С каким-то смешком Уоррен сказал: «Но что, если он победит?» Кто-то должен в это верить.

«Тогда мы выиграем чертовски много денег, как и Раки, в зависимости от того, какую ставку он сможет поднять». Нам придется пройти через весь процесс, чтобы сломать его снова. Но этого не произойдет».

Он начал подбирать монеты сам с собой, а Уоррен беспокойно расхаживал взад и вперед. Фолле и Раки отсутствовали довольно долгое время и вернулись как раз в тот момент, когда Уоррен включил съемочную площадку, чтобы участвовать в гонке. Раки сел на свое место за столом; небольшая, самодостаточная фигура. Фолле был весел. «Джавид нервничает. Я продолжаю говорить ему, что все будет хорошо, но он не может перестать беспокоиться. Он тоже нырял — я думаю, это слишком жирно для его крови.

— За сколько ты заплатил за клячу? — с любопытством спросил Тозиер.

Раки не ответила, но Фолле громко рассмеялся. — Пятьдесят тысяч, — сказал он. — И шансы пятнадцать к одному. Наш мальчик может заработать три четверти миллиона риалов. Я продолжаю говорить ему, что все в порядке, но он, кажется, мне не верит».

Тозиер присвистнул. Три четверти миллиона риалов составляли около 4000 фунтов стерлингов — целое состояние для молодого иранского клерка. Даже его доля в пятьдесят тысяч была довольно крупной — около 260 фунтов стерлингов, что составляло значительную часть годового дохода Раки. Он сказал: «Откуда ты взял столько?» Ты пошел домой и открыл свою копилку?

Уоррен резко сказал: «Заткнись!» Гонка вот-вот начнется.

— Я разолью напитки для праздника, — сказал Фолле и подошел к буфету. — Ребята, вы можете поболеть за меня — клячу зовут Нусс эль-Лейл.

— Я не понимаю этого жаргона, — сказал Тозиер. — Что это значит, Джавид?

Раки открыла бескровные губы. Он, не отрывая глаз от экрана, ответил: «Полночь».

«Хорошее имя для вороной лошади», — прокомментировал Тозиер. — Вот они.

Уоррен покосился на Раки, который напряженно сидел на краешке стула, и в его глазах отразился голубоватый отблеск телеэкрана. Его руки были сцеплены в побелевшие костяшки пальцев.

Тозиер раздраженно дернулся. — Где, черт возьми, эта лошадь? Ты видишь это, Джавид?

— Он лежит четвертым, — сказал Раки. Мгновение спустя он сказал: «Он снова опустился на пятую… нет, на шестую». В его руках появилась дрожь.

— Что задумал этот чертов жокей? — потребовал Тозиер. «Он его выбрасывает, черт с ним!» Через пятнадцать секунд гонка закончилась. Нусс эль-Лейль даже не была размещена.

Фолле как вкопанный стоял у буфета. — Этот маленький ублюдок нас обманул, — выдохнул он. В момент ярости он швырнул полный стакан виски в стену, и та со взрывом разбилась. «Я починю его чертову повозку, приеду завтра», — кричал он.

Уоррен выключил телевизор. — Успокойся, Джонни. Я говорил тебе, что это не может длиться вечно.

— Да, но я не думал, что все так закончится, — воинственно сказал Фолле. — Я думал, Джамшид нам понравится. Я не думал, что меня обманет эта маленькая обезьянка на лошади. Подожди, пока я не обниму его тощую шею.

— Вы оставите его в покое, — резко сказал Уоррен. Более примирительным тоном он сказал: «Итак, мы потеряли сто тысяч — это всего лишь пять процентов нашего выигрыша на данный момент». У нас все в порядке.' Он сел за стол и собрал карты. — Кто за игру?

— Я считаю, что Джонни прав, — сказал Тозиер жестким голосом. «Мы не можем позволить этому пройти. Ни один спортсмен не одолеет меня, я вам это говорю. Когда я покупаю жокея, он, черт возьми, остается купленным.

— Забудьте об этом, — коротко сказал Уоррен. «Эта конкретная игра окончена, мы переходим к чему-то другому. Я же говорил тебе, что это был последний раз, не так ли? Он посмотрел через плечо. — Ради бога, подойди сюда и сядь, Джонни. Мир не пришел к концу. Кроме того, это ваше дело.

Фолле вздохнул, садясь на свое место. — Хорошо, но это противоречит общему правилу — это действительно так. И все же ты босс. Он перетасовал колоду и швырнул ее через стол. — Ваша доля.

Джавид Раки сидел застыв и не двигался.

'Привет!' — сказал Фолле. — В чем дело, малыш? У тебя такой вид, будто ты увидел привидение.

Две большие слезы выкатились из глаз Раки и скатились по его щекам.

'Ради бога!' — с отвращением сказал Тозиер. — У нас на руках плакса.

— Заткнись, Энди! — яростно сказал Уоррен.

— В чем дело, Джавид? — спросил Фолле. — Ты не мог выдержать этот шум? Не могли бы вы позволить себе эти пятьдесят тысяч?

Раки, казалось, смотрел на внутреннюю сцену ужаса. Его оливковый цвет лица стал грязно-зеленым, и он неудержимо дрожал. Он увлажнил губы. и прошептал: «Это было не мое».

— О, это плохо, — сочувственно сказал Фолле. «Но помните, что я вам говорил: вы всегда должны играть на свои деньги. Знаешь, я тебе это говорил, и Ник тоже.

«Я потеряю работу», — сказал Раки. Его голос был полон отчаяния. «Что скажет моя жена? Что она скажет? Его голос повысился и надломился. Внезапно он начал что-то бормотать по-персидски, и никто из них не мог понять, что он говорит.

Рука Фолле резко вытянулась и ударила Раки по щеке, заставив его замолчать. «Извини, Джавид; но у тебя началась истерика. А теперь успокойся и говори осмысленно. Где ты взял тесто?

— С того места, где я работаю, — сказала Раки, тяжело сглотнув. У главного клерка есть сейф, а у меня есть ключ. Он оставляет деньги на насущные расходы. Я вернулся в офис и. , . и . . .'

— Украл деньги, — категорически сказал Тозиер.

Раки уныло кивнула. — Он узнает, как только откроет сейф в понедельник. Он будет знать, что это… . .'

Успокойся, малыш, — сказал Фолле. — Ты еще не в тюрьме.

Этот аспект не затронул Раки, и он посмотрел на Фолле с новым ужасом. Фолле сказал: «Может быть, мы сможем вам помочь».

— Не считайте меня, — бескомпромиссно сказал Тозиер. «Я не собираюсь субсидировать ребенка-нахлебника, у которого все еще мокрые уши. Если он не переносит жару, позвольте ему уйти из кухни. В любом случае, ему вообще не следовало ввязываться в эту игру. Я вам это сказал в первую очередь.

Уоррен посмотрел на Фолле, который только пожал плечами, и сказал: «Думаю, это так. Ты должен учиться на своих ошибках, малыш. Если мы выручим тебя сейчас, ты сделаешь это снова в другой раз.

'О, нет; Обещаю... обещаю. Раки широко раскинул руки на столе, пресмыкаясь перед Фолле. — Помогите мне, пожалуйста, помогите мне, — обещаю. . .'

— Ох, ради Христа, встаньте и будьте мужчиной! — рявкнул Тозиер. Он встал. «Я терпеть не могу такие сцены. Я ухожу.

— Подождите минутку, — сказал Фолле. — Думаю, у меня что-то есть. Он указал пальцем на Тозиера. — Разве ты не рассказывал мне о парне, который хотел получить что-то от компании, в которой работает этот парень? Что-то насчет химикатов?

Тозиер на мгновение задумался, затем кивнул. 'Что насчет этого?'

— Сколько он заплатит?

— Откуда я знаю? — сказал Тозиер страдающим голосом. Этот парень работал под углом, который меня не интересовал».

— Вы всегда можете спросить его. Там есть телефон.

'Почему я должен? Для меня в этом нет ничего.

— Ради всего святого, Пит, неужели ты не можешь хоть раз в своей чертовой жизни стать человеком? — раздраженно спросил Фолле.

Голос Уоррена был тихим, но властно прорезал комнату. — Воспользуйся телефоном, Энди.

— О, хорошо. Тозиер взял куртку. — Думаю, номер у меня где-то здесь.

Фолле похлопал Раки по плечу. — Держись, Джавид; мы как-нибудь вытащим тебя из этой передряги». Он сел рядом с ним и начал тихо с ним разговаривать.

Тозиер что-то пробормотал кому-то по телефону. Наконец он положил его и пересек комнату с бумагой в руке. «Этот человек хочет знать, кто заказывал эти химикаты, особенно в больших количествах. Он хочет знать, куда их отправили. Он также хочет знать о любых сделках, касающихся человека по имени. . .' Он всмотрелся в бумагу. '. . . Шперинг. Вот и все.' Он потер подбородок. — Я облажался с ним до сорока тысяч, но ради информации он не пошел выше.

— Зачем ему это нужно? — спросил Уоррен.

— Я считаю, что он занимается промышленным шпионажем.

Фолле взял лист бумаги. «Кого волнует, почему он этого хочет, если Джавид может это сделать?» Он отдал бумагу Раки. Ты можешь достать эту штуку?

Раки вытер глаза и внимательно посмотрел. Он кивнул и прошептал: «Я так думаю. Все это есть в биржевых книгах.

— Но этот парень, черт возьми, пойдет только на сорок тысяч, — сказал Фолле. «Если я кричу вслух, я готов помочь исправить ситуацию».

— В этом плане меня можно не учитывать, — мрачно сказал Тозиер. — Я сделал свою лепту.

'Ник?'

«Хорошо, Джонни; мы разделим его между собой. Уоррен выделил из денег на столе пять тысяч риалов и передал их Фолле.

— Вот видишь, Джавид; у нас здесь десять тысяч. Все, что вам нужно сделать, чтобы получить остальные сорок тысяч, — это вернуться в офис. У вас есть ключ?

Раки кивнул и позволил Фолле помочь ему подняться на ноги. «Это займет время», — сказал он.

'Полчаса. Это все, что понадобилось сегодня днём, чтобы ограбить сейф, — грубо сказал Тозиер.

Фолле проводил Раки до двери и осторожно закрыл ее. Он повернулся и сказал: «Мы почти у цели. Осталось сделать еще одну вещь.

Уоррен вздохнул. «Это не может быть грязнее того, что мы уже сделали. Что это такое?'

— Вас это не касается, так что будьте спокойны, — сказал Фолле. «Теперь нам остается только ждать. Я собираюсь увидеться с Беном, вернусь через десять минут.

Уоррену показалось, что прошла вечность до возвращения Раки. Минуты шли, и он размышлял о том, каким человеком он становится в стрессе этого сумасшедшего приключения. Он был не только виновен в шантаже Фолле, но и способствовал развращению молодого человека, который до сих пор был безупречен. Фолле вполне мог проповедовать, что честного человека обмануть невозможно; люди, предлагающие тридцать сребреников, так же виновны, как и тот, кто их принимает.

И снова раздался ожидаемый стук в дверь, и Фолле пошел ее открывать. Раки немного взял себя в руки и не выглядел таким уж унылым; щеки его порозовели, и он не обвис, как тогда, когда уходил.

Фолле сказал: «Ну, малыш; ты понял?'

Раки кивнула. «Я взял это из бухгалтерских книг на английском языке — подумал, что это поможет».

— Конечно, так и будет, — сказал Фолле, забывший об этой проблеме. «Дай мне это»,

Раки дал ему три листа бумаги, которые он передал Тозиру. — Вот увидишь, Энди, все попадет в нужное место. Тозиер кивнул, и Фолле дал Раки пачку денег. Вот твои пятьдесят тысяч, Джавид. Вам лучше побыстрее положить его обратно в сейф.

Раки как раз положил деньги в карман, когда дверь распахнулась. Там стоял мужчина, его лицо было закрыто шарфом, и он держал автоматический пистолет. — Оставайтесь на месте, — невнятно сказал он. — И ты не пострадаешь.

Уоррен недоверчиво смотрел, как мужчина сделал шаг вперед. Он задавался вопросом, кто это, черт возьми, и что, по его мнению, он делает. Незнакомец помахал пистолетом в сторону. — Вон там, — сказал он, и Раки и Фоллет двинулись под угрозой присоединиться к Уоррену в другом конце комнаты.

— Не ты, — сказал мужчина, когда Тозиер начал подчиняться. — Ты оставайся там. Он подошел к Тозиеру и выхватил бумаги из его рук. Это все, что я хочу.'

'Изо всех сил!' - сказал Тозиер и бросился на него. Раздался резкий треск, и Тозиер остановился, как будто ударился о кирпичную стену. На его лице появилось глупое выражение, а колени подогнулись. Медленно, как падающее дерево, он рухнул, и когда он упал на землю, изо рта у него хлынула кровь.

Дверь с грохотом закрылась за посетителем, и воздух пропитался слабым запахом порохового дыма.

Фолле двинулся первым. Он метнулся к Тозиеру и опустился на колени рядом с ним. Затем он удивленно посмотрел вверх. — Боже мой, он мертв!

Уоррен пересек комнату в два шага, его профессиональные инстинкты пробудились, но Фоллет выставил ему прямую руку. — Не трогай его, Ник; не испачкай себя кровью. Было что-то странное в тоне Фолле, что заставило монахиню остановиться.

Раки тряслась, как осина во время урагана. С его губ сорвался стон — не слова, а простое повторение его вокализованных вздохов — когда он в ужасе уставился на кровь, забрызганную манжетой его куртки. Фолле взял его за руку и встряхнул. «Джавид! Джавид, прекрати это! Ты меня слышишь?'

Раки стал более последовательным. 'Я . . . Я в порядке.'

— Тогда слушай внимательно. Не надо вас в это путать. Я не знаю, какого черта это все значит, но ты сможешь прояснить ситуацию, если поторопишься.

'Что ты имеешь в виду?' Быстрое дыхание Раки замедлилось.

Фолле посмотрел на тело Тозиера. — Мы с Ником избавимся от него. Бедный парень; он был ублюдком, если таковой вообще был, но я бы ему этого не пожелал. Информация, которую хотел получить его друг, должно быть, была чем-то особенным». Он повернулся к Раки. — Если ты знаешь, что для тебя хорошо, ты уйдешь отсюда и будешь держать рот на замке. Иди в офис, положи тесто обратно в сейф, иди домой и ничего не говори. Вы понимаете?'

Раки кивнула.

Тогда вперед, — сказал Фолле. — И иди, а не беги. Не принимайте близко к сердцу.'

С сдавленным криком Раки выбежал из комнаты, и дверь за ним захлопнулась.

Фоллет вздохнул и потер затылок. «Бедный Энди», сказал он. Рыцарский сукин сын. Хорошо, теперь ты можешь вставать. Встань, Лазарь».

Тозиер открыл глаза и подмигнул, затем приподнялся на локте. — Как это выглядело?

'Идеальный. Я думал, Бен действительно тебя заткнул.

Уоррен подошел к Фоллету. «Была ли эта игра действительно необходима?» — холодно спросил он.

— Это было действительно необходимо, — категорически сказал Фолле. — Давайте предположим, что мы не сдули его таким образом. В ближайшие несколько дней он начнет думать и собирать вещи воедино, и не нужно быть умником, чтобы понять, что его обманули. Знаешь, этот мальчик не глуп; просто мы его торопили, не давали ему времени подумать».

'Так?'

— Так что теперь он никогда не сможет здраво подумать о том, что произошло. Факт внезапной смерти делает это с людьми. Пока он жив, он никогда не сможет понять, что произошло на самом деле; черт никогда не узнает, кто застрелил Энди и почему. Потому что его использование не связано ни с чем другим. Так что он будет держать рот на замке, если его причастны к убийству. Вот почему нам пришлось взорвать его кудахчущим пузырем».

«С чем!»

Кудахтанный пузырь. Фолле махнул рукой. — Покажи ему, Энди.

Тозиер выплюнул что-то изо рта себе в руку. «Я чуть не проглотил эту чертову штуку».

Он протянул руку и обнаружил покрасневший кусок мягкой резины. Фолле сказал: «Это всего лишь маленький резиновый мешочек, наполненный куриной кровью — кудахтанный пузырь. Его довольно часто используют, чтобы избавиться от кусков, когда они больше не нужны». Он усмехнулся. «Это единственное хорошее применение противозачаточного средства».

...Бен Брайан вошел, ухмыляясь. — Как я пожил, Джонни?

— Ты отлично справился, Бен. Где эти бумаги? Он взял их у Брайана и вложил в вялую руку Уоррена. Это то, чего ты хотел.

— Да, — горько сказал Уоррен. Это то, чего я хотел».

— Вы их хотели — вы их получили, — напряженно сказал Фолле. — Так что используйте их. Но не совершай со мной большой моральный поступок, Уоррен. Ты не лучше, чем кто-либо другой.

Он резко отвернулся и вышел из комнаты.

ГЛАВА 6

Они снова ехали среди охристо-красных гор Курдистана по извилистым и обрывистым дорогам. Уоррен был благодарен за то, что лидировал; где-то позади, скрытые в облаке пыли, сидели Тозье и Фолле во втором «лендровере», и он им не завидовал. Брайан вел машину, а Уоррен вел машину, пытаясь найти дорогу к месту, указанному на карте. Это было труднее, чем казалось на первый взгляд; временами Уоррену казалось, что он находится в Стране Зазеркалья Алисы, потому что дороги*, не отмеченные на карте, извивались и извивались, и часто казалось, что лучший способ приблизиться к данной точке — это ехать в противоположном направлении.

И опять же, лишь с большой долей воображения эти царапины в горах можно было назвать дорогами. Необработанные, каменистые, размытые и часто лежащие на живой скале, эти следы были протерты подушечками тысяч поколений верблюдов на протяжении сотен, а возможно, и тысяч лет. Александр прошел через эти горы, путешествуя среди своих гетероев, для завоевания Персии и проникновения в Индию, и Уоррен пришел к выводу, что дороги с тех пор не ремонтировались.

Несколько раз они проходили мимо групп кочевых курдов, которые, по-видимому, искали более зеленые пастбища, хотя где могли находиться эти пастбища, Уоррен не знал. Вся земля представляла собой дикую местность из камней и размытой голой земли с минимальной выносливой растительностью, которая проросла в расщелинах голых склонов, редкая и тонкая, но с цепким упорством жизни. И оно было всё коричневое и обгоревшее и совсем не было зелени.

Он еще раз проверил карту, затем поднял ее, обнаружив три листа бумаги, которые Джавид Раки забрал из своего офиса ценой столь больших затрат духа. Эта информация постоянно беспокоила Уоррена с тех пор, как он ее увидел. Он был готов к приему разумного количества химикатов — достаточного, чтобы извлечь не более ста фунтов морфия из опиума-сырца. Но это было совершенно неразумно.

Количество задействованных веществ было фантастическим: достаточно метиленхлорида, бензола, амилового спирта, соляной кислоты и фармацевтической извести, чтобы извлечь не менее двух тонн морфина.

Две тонны! Он похолодел от последствий. Это обеспечит достаточное количество героина, чтобы насытить нелегальный рынок Соединенных Штатов на год, и еще много его останется. Если бы эта сумма утекла, торговцы были бы очень заняты, и произошел бы взрыв новых наркоманов.

Он сказал: «Я еще раз проверил цифры, Бен, и они все еще не имеют смысла».

Брайан сбавил скорость, приближаясь к сложному повороту. «Они поразительны», — признал он.

«Поразительно!» — повторил Уоррен. — Они чертовски почти невозможны. Смотри, Бен; для этого требуется двадцать тонн опиума-сырца — двадцать тонн, ради бога! Такое количество опиума обойдется на нелегальном рынке почти в миллион фунтов. Как вы думаете, у женщины Делорм есть такой капитал, которым можно играть?

Брайан рассмеялся. «Если бы у меня было столько денег, я бы вышел на пенсию». Он крутил колесо. — Однако у меня только что возникла мысль. Возможно, Раки подтасовал цифры в своем волнении. Помните, он переводил с восточного алфавита на западную систему обозначений. Возможно, он допустил одну и ту же ошибку повсюду и повысил свою оценку на постоянный коэффициент».

Уоррен закусил губу. «Но какой фактор? Допустим, он допустил ошибку в десять раз — это дает нам около четырехсот фунтов морфия. Это все еще чертовски много, но гораздо разумнее».

— Сколько это будет стоить Делорм? – спросил Брайан.

— Около двадцати миллионов долларов поступило в Штаты.

— Да, — рассудительно сказал Брайан. «Думаю, я бы назвал это разумным». Он резко включил пониженную передачу, когда они преодолевали подъем. — Сколько еще времени пройдет, прежде чем мы доберемся до чьего дома… как его зовут?

— Шейх Фарваз. Уоррен проверил карту. — Если все пойдет хорошо — чего в прежних условиях не было — мы будем там через час.

«Лендровер» с ревом взлетел на вершину горного перевала, и Брайан замедлил ход, когда они достигли вершины. Уоррен, глядя сквозь пыльное лобовое стекло, внезапно напрягся. — Назад, Бен, — резко сказал он. — А теперь быстрее — уходите с горизонта.

Брайан включил передачу, зараженный волнением, переданным Уорреном, и «Лендровер» дернулся назад серией рывков и остановился. — Бегите обратно по дороге, — сказал Уоррен. «Бегите как можно дальше и подайте сигнал Энди, чтобы тот остановился. Попросите его присоединиться ко мне пешком. И не хлопай дверью, когда выйдешь.

Он открыл дверь и спрыгнул на землю, а когда он добежал до остальной части перевала, он свернул в сторону и направился к группе камней, которая могла бы укрыться. Когда он достиг вершины, он тяжело дышал, но больше от волнения, чем от напряжения. Он присел за камнями, а затем медленно поднял голову, чтобы увидеть долину внизу.

На фоне обычных засушливых холмов на другой стороне долины виднелся клочок зеленой возделанной земли, переплетенной в поля, а посередине — скопление зданий, низких и плоских верхушек — то ли маленькая деревня или большая ферма. Это было поселение шейха Фахрваза, человека, который заказал огромное количество несельскохозяйственных химикатов, и именно здесь Уоррен надеялся найти Спиринга.

Он услышал позади себя стук камней и повернул голову, чтобы увидеть приближающегося Тозиера, а за ним и Фолле. Он махнул им рукой, и они подошли более осторожно и присоединились к нему, глядя на долину. — Вот оно, — сказал Тозиер через некоторое время. 'Что теперь?'

Фолле внезапно сказал: — Эти люди попали в большую беду.

Уоррен посмотрел вниз. — Как ты это понимаешь?

— Разве у тебя нет глаз? — спросил Фолле. «Посмотрите на эти воронки от бомб. Их шеренга стоит прямо через долину — одна бомба просто не попала в это большое здание. Кто-то напал на этих ребят с воздуха.

Похоже, Фолле был прав. Линия кратеров тянулась через долину, начиная чуть ниже и устремляясь прямо к поселению и дальше. Тозиер потянулся за биноклем. «Кто захочет их бомбить, кроме иранских ВВС?» Он жонглировал фокусировкой. — Однако это была неудачная попытка. Это здание не тронули; На стене возле кратера нет никаких следов ремонтных работ».

— Вы уверены, что это воронки от бомб? — спросил Уоррен. Что-то мелькнуло в глубине его сознания.

«Я видел множество таких в Корее», — сказал Фолле.

«Да, это воронки от бомб», подтвердил Тозиер. — Не очень большие бомбы.

Это был новый элемент ситуации и еще один повод для беспокойства Уоррена. Он отложил его в сторону и сказал: «И что нам делать?»

Брайан присоединился к ним. «Мы просто поедем туда», — сказал он и мотнул головой в сторону машин. — Наше прикрытие достаточно хорошее, чтобы его осуществить. Даже эти люди слышали о кино».

Тозиер кивнул. — Половина из нас погибнет, — поправил он. «Одна машина. Другой остается здесь, вне поля зрения, и слушает радио.

— Какова общая процедура? — спросил Уоррен. У него не было иллюзий по поводу себя, и он знал, что Тозиер, профессионал, знал больше, чем он, об операциях такого рода. Он был вполне готов выполнять приказы.

Тозиер покосился на долину. «В свое время я обыскал множество невинно выглядящих деревень, в основном в поисках тайников с оружием. Но затем мы начали открытую операцию, ощетинившуюся оружием. Мы не можем сделать это здесь. Если люди там невиновны, они будут гостеприимны; если они виноваты, то покажутся гостеприимными. Нам нужно заглянуть в каждое здание, и каждое здание, в которое нам не пускают, — это для них черная метка. После этого мы играем так, как есть. Пойдем.'

«Итак, будем ты и я», — сказал Уоррен. — А Бен и Джонни останутся здесь.

Дорога вела к плодородному оазису долины, где зеленая растительность выглядела невероятно освежающе. Некоторые поля были голыми и имели неглубокие линии примитивной вспашки, но большинство из них было под посевами. Тозиер, который был за рулем, сказал: «Узнали бы вы опиумный мак, если бы увидели его?» Вы можете найти их здесь.

«Я ничего не вижу», — сказал Уоррен. — Подожди, ты можешь пройти туда? Он указал.

— Не понимаю, почему бы и нет. Тозиер вывернул руль, и «лендровер» съехал с дороги и покатился по открытой местности. Никакой заметной разницы в тряске и толчке это не имело — дорога была чисто символической. 'Куда мы идем?'

«Я хочу взглянуть на эти кратеры», — сказал Уоррен. «Идея бомбардировки меня беспокоит — она не имеет смысла».

Тозиер доехал до ближайшей воронки и оставил двигатель работать на холостом ходу. Они вышли и посмотрели через долину в сторону поселения. Линия воронок тянулась к зданиям, равномерно расположенным с интервалом в пятьдесят ярдов. Тозиер посмотрел на ближайшего и сказал: «Если это не воронка от бомбы, то я утконос с утконосом». Вы можете видеть, как земля взметнулась с края».

«Давайте посмотрим поближе», — сказал Уоррен и пошел дальше. Он перелез через мягкую землю на краю кратера, заглянул внутрь и начал смеяться. — Ты утконос, Энди. Смотри сюда.'

— Ну, я проклят! - сказал Тозиер. «Это просто дыра». Он вошел в кратер, взял камешек и бросил его в яму. Последовала долгая пауза, а затем очень слабый всплеск. Он выпрямился и озадаченно посмотрел на линию кратеров и дыр. «Это еще безумнее. Кому захочется рыть чертовски много глубоких колодцев с интервалом в пятьдесят ярдов и по абсолютно прямой линии?

Уоррен щелкнул пальцами. 'Я понял! Я почти понял это, когда Фолле указал на них, но не смог точно определить. Это канал».

— Кто-что?

«Канат — подземный канал». Он повернулся и посмотрел на холмы. — Он берет воду из водоносного горизонта на склонах и доставляет воду в деревню. Я изучал Иран до того, как мы сюда приехали, и читал о них. Иран довольно хорошо пропитан этими вещами — в стране имеется в общей сложности почти двести тысяч миль канатов».

Тозиер почесал голову. «Почему они не могут строить свои каналы на поверхности, как другие люди?»

«Это для водоснабжения», — сказал Уоррен. «Они теряют меньше от испарения, если канал находится под землей. Это очень старая система — персы строили эти штуки последние три тысячи лет». Он ухмыльнулся с облегчением. Это не воронки от бомб — это вентиляционные шахты; они нужны им, чтобы рабочие не задохнулись во время ремонта».

— Проблема решена, — сказал Тозиер. 'Пойдем.'

Они снова отправились в путь и поехали обратно к дороге, а затем в сторону поселка. Здания были обычными, какие они видели повсюду: стены из утрамбованной земли, плоские крыши, и все они были одноэтажными, что облегчало поиск. Подойдя ближе, они увидели коз, пасущихся под бдительным оком маленького мальчика, который махал им рукой, а также тощих цыплят, которые разбегались, когда они приближались ко двору самого большого здания.

Тозиер вошел внутрь. — Если ты хочешь мне что-нибудь сказать, пусть подождет, пока мы не останемся наедине. У этих людей может быть больше английского, чем они признают. Но я должен сказать, что все выглядит мирно.

Уоррену так не казалось, потому что толпа маленьких мальчиков бросилась навстречу неожиданным гостям и прыгала в пыли, возвысив свои пронзительные голоса. Женщины, которые были поблизости, исчезли, как призраки, накинув на лица платки и поспешно скрывшись из виду через дюжину дверей. Он сказал: «Там чертовски много комнат, которые стоит осмотреть; и если у Фарваза есть гарем, это усложнит ситуацию.

Они спустились на землю, и маленькие мальчики поглотили их. Тозиер повысил голос. — Лучше запирайтесь, иначе мы потеряем много снаряжения.

Другой голос подал суровую команду, и мальчики разбежались по двору, как будто дьявол преследовал их по пятам. Вперед вышел высокий мужчина, богато одетый и с прямой спиной, хотя и пожилой. Рукоять изогнутого ножа за поясом блестела драгоценностями, камень блестел в тюрбане, а другие - в кольцах на пальцах. Лицо у него было тонкое и строгое, а борода седая.

Он повернулся и тихим голосом обратился к своему спутнику, который сказал — на удивление по-английски: — Шейх Фахрваз приветствует вас. Его дом — твой. Он сделал паузу, затем сардонически добавил: «Я бы не воспринимал это слишком буквально — это всего лишь фигура речи».

Уоррен достаточно оправился, чтобы сказать: «Спасибо». Меня зовут Николас Уоррен, а это Эндрю Тозиер. Мы ищем места для съемок фильма». Он указал на надпись на борту «Лендровера». «Мы работаем в лондонской компании Regent Films».

«Вы сбились с проторенной дороги. Я Ахмед, это мой отец». Он заговорил со стариком, и шейх серьезно кивнул головой и пробормотал ответ. Ахмед сказал: «По-прежнему пожалуйста, хотя мой отец этого не одобряет. Он хороший мусульманин, а создание изображений противоречит закону». Он слегка улыбнулся. «Что касается меня, то мне было наплевать. Вам не нужно запирать свой грузовик — ничего не украдут».

Уоррен улыбнулся. — Это… э-э… неожиданно обнаружить, что в этом отдаленном месте говорят по-английски.

Ахмед слегка насмешливо улыбнулся. — Как вы думаете, мне стоит повесить на Джебель-Рамади большую вывеску — «Здесь говорят по-английски»? Он сделал жест. — Мой отец желает, чтобы ты вошел в его дом.

— Спасибо, — сказал Уоррен. 'Большое спасибо.' Он взглянул на Тозиера. — Давай, Энди.

Комната, в которую их привели, была большой. На полу были разбросаны ковры из овчины, а стены были скрыты гобеленами. Несколько низких диванов окружали центральное открытое пространство, покрытое прекрасным персидским ковром, и на медных подносах уже приносили кофе.

— Садитесь, — сказал Ахмед и изящно опустился на один из диванов. Уоррен тактично подождал, пока шейх Фахрваз устроится, а затем сел, изо всех сил стараясь имитировать явно неловкую позу Ахмеда, которую Ахмед, похоже, совсем не находил неловкой. Тозиер последовал его примеру, и Уоррен услышал, как хрустнули его суставы.

«У нас уже были визиты в Европу», — сказал Ахмед. «Мой отец принадлежит к старой школе, и я обычно обучаю посетителей нашим обычаям. Моему отцу приятно, когда они делают то, что правильно в его глазах, и никому не причиняют вреда». Он обаятельно улыбнулся. — После этого мы пойдем ко мне и выпьем много виски.

— Это очень любезно с вашей стороны, — сказал Уоррен. — Не так ли, Энди?

— Мне не помешало бы чего-нибудь покрепче, — признал Тозиер.

Ахмед поговорил со своим отцом, а затем сказал: «Сейчас мы выпьем кофе. Это немного церемониально, но это не займет много времени. Мой отец желает знать, как долго вы находитесь в Курдистане».

— Не очень долго, — сказал Уоррен. — Мы приехали из Гилана два дня назад.

Ахмед перевел это своему отцу, а затем сказал: «Возьми медную кофейную чашку в правую руку. Кофе очень горячий и уже подслащенный — возможно, слишком сладкий для вашего вкуса. Вы впервые в Курдистане?'

Уоррен счел, что лучше сказать правду; ненужная ложь может быть опасной. Он взял чашку и положил ее на ладонь. «Мы были здесь несколько недель назад», — сказал он. «Мы не нашли того, что хотели, поэтому вернулись в Тегеран, чтобы немного отдохнуть».

— Нет, — сказал Ахмед. «Курдистан – неспокойное место». Он повернулся к шейху Фарвазу и очень быстро оторвал пару предложений, а затем сказал: «Выпейте кофе весь сразу, затем поставьте чашку на поднос – перевернутой». Получится липкий беспорядок, но это не имеет значения. Что это за фильм вы собираетесь снять, мистер Уоррен?

«Я не собираюсь снимать этот фильм», — сказал Уоррен. «Я всего лишь передовой человек, разведывающий локации, как того требует сценарий». Он выпил кофе; оно было горячим и приторно-сладким, а чашка была наполовину полна гущи, которую он отталкивал языком. Он опустил чашку и перевернул ее на подносе. Старый шейх Фарваз доброжелательно улыбнулся.

— Понятно, — сказал Ахмед. — Еще две чашки, и все. Вы очень радуете моего отца, когда понимаете наше курдское гостеприимство». Он пил кофе, видимо, с удовольствием. — Вы... э-э... главный человек, мистер Уоррен?

'Да.' Уоррен последовал примеру Ахмеда и взял вторую чашку. — Энди — здесь мистер Тозиер — скорее техник. Его интересуют ракурсы камеры и тому подобное». Уоррен не знал, как должно работать такое подразделение, и надеялся, что не сбрасывает слишком много лязгов.

— И вас только двое?

— О нет, — вежливо сказал Уоррен. — Нас четверо в двух машинах. У остальных был прокол, и они остановились, чтобы поменять колесо».

«Ах, тогда мы должны оказать гостеприимство вашим друзьям. Наступает ночь.

Уоррен покачал головой. 'Это не обязательно. Они полностью оборудованы для кемпинга».

— Как скажешь, — сказал Ахмед и повернулся к отцу.

Они выпили третью и последнюю чашку кофейной церемонии, и шейх Фахрваз встал и произнес звучную и длинную речь. Ахмед коротко сказал: «Мой отец предоставляет вам право пользования своим домом на ночь».

Уоррен искоса взглянул на Тозиера, и тот почти незаметно кивнул. «Мы будем рады. Я просто хотел бы получить кое-что из «Ленд-Ровера» — набор для бритья и так далее».

— Я получу это, — быстро сказал Тозиер.

— Да, мистер Тозиер, — упрекнул Ахмед, — я уже начал думать, что кошка завладела вашим языком. Он триумфально продемонстрировал английскую идиому.

Тозиер ухмыльнулся. — Я оставляю разговор боссу.

«Конечно, вы можете уйти», — сказал Ахмед. — Но после моего отца — таков обычай.

Шейх Фахрваз поклонился и исчез за дверью в задней части комнаты, а Тозиер вышел во двор. Он залез в кабину, отцепил микрофон и небрежно швырнул его на заднее сиденье. К счастью, у него было долгое преимущество. Он забрался на заднее сиденье и, расстегивая свой чемодан, нажал кнопку и сказал тихим голосом: — Вызов Регента Два; звоню Регенту Два. Заходите, заходите. Приходите.

Голос Фолле из динамика впереди был слишком громким, чтобы его можно было успокоить. — Джонни здесь. Ты в порядке? Над.'

— Все будет в порядке, если ты будешь говорить потише. Мы остаемся на ночь. Продолжайте слушать, если что-нибудь случится. Над.'

— Я не могу поддерживать съемочную площадку в рабочем состоянии всю ночь, не двигаясь, — сказал Фолле уже тише. — Это разрядит аккумуляторы. Над.'

— Тогда держи подслушивающее наблюдение каждый час в течение десяти минут. Понял? Над.'

'Понятно. Удачи. Вне.'

Тозиер распаковал все, что понадобится ему и Уоррену, а затем спрятал микрофон подальше от глаз. Вернувшись в дом, он обнаружил, что Уоррен и Ахмед болтают. «Ахмед только что рассказал мне, как он пришел к своему английскому», — сказал Уоррен. — Он прожил в Англии семнадцать лет.

- О, - сказал Тозиер. Это интересно. Почему?'

Ахмед изящно помахал рукой. — Давай поговорим об этом за выпивкой. Пойдем, друзья мои. Он провел их из комнаты через двор в свою, несомненно, собственную квартиру, обставленную совершенно в европейском стиле. Он открыл шкаф. 'Виски?'

Спасибо, — вежливо сказал Уоррен. 'Это очень любезно с вашей стороны.'

Ахмед разлил напитки, и Уоррен заметил, что он выпил Чивас Ригал. — Мой отец не одобряет, но я делаю, что хочу, в своих комнатах. Он протянул стакан Уоррену. Пророк против алкоголя, но позволил бы нам Бог производить его, если бы мы его не употребляли?» Он поднял бутылку и шутливо сказал: «И если я грешу, то, по крайней мере, мои грехи самого высокого качества». Мистер Тозиер, ваш напиток.

'Спасибо.'

Ахмед налил себе здоровую порцию. — Кроме того, само слово «алкоголь» арабское. Должен сказать, что вкус к шотландскому виски я приобрел в Англии. Но садитесь, господа; Я думаю, эти сиденья тебе покажутся более удобными, чем сиденья моего отца.

— Как вы попали в Англию? — с любопытством спросил Уоррен.

— Ах, какая длинная история, — сказал Ахмед. «Вы много знаете о нашей курдской политике?»

— Ничего. А как насчет тебя, Энди?

«Я слышал о курдской проблеме, но никогда не знал, что это такое», — сказал Тозиер.

Ахмед рассмеялся. «Мы, курды, предпочитаем называть это иранской проблемой, или иракской проблемой, или турецкой проблемой; мы не считаем себя проблемой, но это вполне естественно». Он отпил виски. «Во время войны Иран был оккупирован, как вы знаете, британцами на юге и русскими на севере. Когда оккупационные силы ушли, русские применили один из своих любимых трюков, оставив позади пятую колонну. Для этой цели они пытались использовать курдов. При поддержке русских была создана Курдская республика Мехабад, но она просуществовала недолго и рухнула, как только новое иранское правительство двинуло армию на север».

Он помахал стаканом. «Это было в 1946 году, когда мне было пять лет. Мой отец был замешан в этом, и вместе с муллой Мустафой Барзани он укрылся в России». Он постучал себя по груди. «Но меня он отправил в Англию, где я жил до 1963 года. Мой отец — мудрый человек; он не хотел, чтобы вся его семья была в России. У вас, англичан, есть поговорка о том, что в одной корзине слишком много яиц, поэтому меня отправили в Англию, а моего старшего брата — во Францию. Это объясняет это, не так ли?

Этот мулла, как его зовут, кто он? — спросил Тозиер.

— Мулла Мустафа Барзани? Он один из наших курдских лидеров. Он все еще жив.' Ахмед радостно усмехнулся. «Он находится в Ираке с армией в двадцать тысяч человек. Он причиняет иракцам много неприятностей. Я тоже Барзани; то есть член племени Барзани, вождем которого является мулла. И мой отец, конечно, тоже.

— Как ваш отец вернулся в Иран? — спросил Уоррен.

«О, была своего рода амнистия, — сказал Ахмед, — и ему разрешили вернуться. Конечно, за ним наблюдают; но за всеми курдами в той или иной степени следят. Мой отец уже стар и больше не склонен к политике. Что касается меня – я никогда им не был. Жизнь в Англии заставляет быть... нежным!

Уоррен посмотрел на нож на поясе Ахмеда и задумался, был ли он чисто церемониальным. Тозиер сказал: «При чем здесь иракцы и турки?»

«Ах, курдская проблема. Лучше всего это объяснить с помощью карты — кажется, она у меня где-то есть». Ахмед подошел к книжному шкафу и достал то, что явно было атласом старой школы. Он перелистнул страницы и сказал: «Вот и мы — Ближний Восток. На севере – Турция; на востоке — Иран; на западе — Ирак». Его палец провел линию от гор восточной Турции на юг вдоль иракско-иранской границы.

«Это родина курдов. Мы — разделенный народ, проживающий в трех странах, и в каждой стране мы — меньшинство — угнетенное меньшинство, если хотите. Мы разделены и управляемы персами, иракцами и турками. Вы должны признать, что это может привести к неприятностям.

— Да, я это вижу, — сказал Тозиер. «И это происходит в Ираке, говорите вы».

«Барзани борется за курдскую автономию в Ираке», - сказал Ахмед. «Он умный человек и хороший солдат; он боролся с иракцами до упора. Со всеми своими боевыми самолетами, танками и тяжелой артиллерией иракцы не смогли его подчинить, и теперь президент Бакр вынужден вести переговоры». Он улыбнулся. «Триумф Барзани».

Он закрыл атлас. — Но хватит политики. Выпейте еще виски и расскажите мне об Англии.

На следующее утро Уоррен и Тозиер уехали довольно поздно. Ахмед был расточителен в своем гостеприимстве, но шейха Фахрваза они больше не видели. Ахмед не давал им спать по ночам, рассказывая о своей жизни в Англии и расспрашивая о текущих делах в Англии. Утром, после завтрака, он сказал: «Хотите посмотреть ферму?» Знаете, это типично курдский язык. Он очаровательно улыбнулся. «Возможно, я еще увижу на экране ферму моего отца».

Экскурсия по ферме была утомительной – и Ахмед был утомительным. Он показывал им все и постоянно давал комментарии. Было уже после одиннадцати, когда они были готовы уйти. — И куда ты сейчас идешь? он спросил.

Тозиер посмотрел на часы. «Джонни еще не появился; возможно, он в беде. Я думаю, нам следует вернуться и найти его. Что ты скажешь, Ник?

«Может быть и так», — сказал Уоррен. — Но я готов поспорить, что он вернулся, чтобы еще раз взглянуть на тот лагерь, которым он так восхищался. Я думаю, нам лучше его разыскать. Он улыбнулся Ахмеду. Спасибо за ваше гостеприимство, оно было очень любезным».

Типично курдский, — весело сказал Ахмед.

Они обменялись еще несколькими вежливыми формальностями, а затем удалились, помахав рукой Ахмеду и сказав: «Боже, храни вас!» — привет их ушам. Когда они двинулись обратно по дороге к перевалу, Уоррен спросил: «Что вы об этом думаете?»

Тозиер фыркнул. Слишком чертовски хорошо, чтобы быть правдой, по моему мнению. Он был слишком любезен.

«Он определенно доставил нам немало хлопот», — сказал Уоррен.

«Типичное курдское гостеприимство», — процитировал он.

— Гостеприимство, моя задница, — яростно сказал Тозиер. — Вы заметили, что он водил нас в каждое здание, в каждую комнату? Он словно намеренно демонстрировал, что ему нечего скрывать. Как спалось?'

— Как мертвые, — сказал Уоррен. «Он был очень либерален со своим Chivas Regal. Когда я лег спать, я почувствовал головокружение».

— Я тоже, — сказал Тозиер. «Обычно я лучше отношусь к виски». Он сделал паузу. — Возможно, нас накачали морфием, который мы ищем. Это возможно?'

«Это возможно», сказал Уоррен. «Должен признаться, мне было немного тоскливо, когда я проснулся этим утром».

«У меня смутное представление о том, что ночью было довольно много движения», — сказал Тозиер. «Кажется, я помню, как много чеканил и ходил с верблюдами. Беда в том, что я не знаю, произошло ли это на самом деле или это был сон».

Они подошли к вершине перевала, и Уоррен оглянулся. Поселение выглядело мирным и невинным — приятная пасторальная сцена. «Типичный курд», — сардонически подумал он. И все же Шейх Фарваз был грузополучателем этих проклятых химикатов. Он сказал: «Мы видели там все, что можно было увидеть, поэтому скрывать было нечего». Пока не . . .'

'Пока не?'

— Если только оно не настолько хорошо спрятано, что Ахмед знал, что мы его не заметим.

— Сколько места понадобится Спирингу для его лаборатории, или чего бы то ни было?

Уоррен подумал о нелепом количестве химикатов, которые придумал Джавид Раки. — От двухсот квадратных футов до двух тысяч.

Тогда его там нет, — категорически сказал Тозиер. — Мы бы это увидели.

— А мы бы сделали это? — задумчиво сказал Уоррен. — Вы сказали, что обыскивали деревни в поисках тайников с оружием. Где вы обычно их находили?

— О, ради бога! — сказал Тозиер, яростно ударяя по рулю. — Конечно, под землей.

Но только по частям – несколько здесь и там. Никогда не было такого масштабного строительства, как здесь нужно».

— Это не будет слишком сложно. Почва на дне долины не каменистая — это почва над красной глиной; правда, довольно мягкий.

— Итак, вы думаете, что нам следует вернуться и посмотреть. Это будет сложно и рискованно».

— Мы поговорим об этом с остальными. Вот теперь Бен.

Брайан жестом пригласил их сойти с дороги в небольшую долину, которая представляла собой не что иное, как овраг, и, когда они проезжали, вскочил на подножку. Через двести ярдов овраг повернул под прямым углом, и они увидели припаркованную другую машину, а перед ней на земле сидел Фолле. Он поднял глаза, когда они остановились. — Какие-нибудь проблемы?

— Пока нет, — коротко ответил Тозиер. Он присоединился к Фолле. - Что это у тебя там?

«Фотография долины. Я сделал дюжину снимков на камеру Polaroid».

Это может быть полезно. Нам придется войти туда еще раз, осторожно. Давай посмотрим на них, Джонни, на всех».

Фолле разложил фотографии на капоте «лендровера». Через некоторое время Тозиер сказал: «Здесь не так уж много радости. Любого, кто идет по перевалу, можно заметить при дневном свете. и вы можете быть уверены, что за вами наблюдают. От подножия перевала до поселка четыре мили, восемь миль туда и обратно, ночью пешком далековато. И когда мы доберемся туда, нам придется бродить в темноте в поисках чего-то, чего там может не быть. Я этого не вижу.

'Что Вы ищете?' — спросил Фолле.

— Секретная подземная комната, — сказал Уоррен.

Фолле поморщился. — Как, черт возьми, ты собираешься это найти?

— Я не знаю, как мы его найдем, — немного устало сказал Уоррен.

Брайан наклонился и взял фотографию. «Энди, похоже, больше озабочен тем, чтобы добраться до поселения незамеченным», — сказал он. «Есть несколько способов снять шкуру с кошки». Его палец провел по полосе «кратеров». Расскажи мне больше об этом подземном канале.

Канат? Это всего лишь способ добывать воду из гор и направлять ее в долину».

'Насколько оно большое? Достаточно большой, чтобы сквозь него мог пройти человек?

Уоррен кивнул. 'Это должно быть.' Он попытался вспомнить, что читал о них. — Они посылают сюда людей, чтобы они поддерживали их в ремонте.

— Вот и где, — сказал Брайан. «Вам не обязательно ходить, спотыкаясь. Это магистральная магистраль, ведущая прямо к поселку. Ты можешь залезть в одну нору, а там вылезти другую, как кролик».

Тозиер на мгновение уставился на него. «У вас это звучит так просто», — сказал он с тяжелой иронией. — Какой уклон в этих вещах, Ник?

'Немного. Достаточно, чтобы вода продолжала двигаться.

— Я тоже не думаю, что это очень много. Может быть, фут. Уоррен почувствовал отчаяние. «Послушай, Энди; Я мало что знаю об этом. Все, что я знаю, это то, что я прочитал.

Тозиер проигнорировал это. «Какая опора?» Оно плоское?

Уоррен закрыл глаза, пытаясь представить себе иллюстрации, которые он видел. Наконец он сказал: «Я думаю, квартира плоская».

Тозиер посмотрел на фотографии. «Мы спускаемся по перевалу пешком сразу после наступления темноты. Спускаемся по шахте в канал. Если положение разумное, нам следует делать две мили в час — это два часа до поселения. Мы подойдем как можно ближе и сможем искать до самого рассвета. Затем мы выскакиваем обратно в свою нору и возвращаемся под землю незамеченными. Мы рискуем подняться по перевалу при дневном свете — укрытие достаточное. Это становится практически осуществимым».

Фолле фыркнул. «Практично! Я думаю, это безумие. Роем под землей, ради всего святого!

«Предположим, что маршрут Каната осуществим», — сказал Уоррен. — Я в этом сомневаюсь, но давайте предположим, что мы сможем это сделать. Как мы собираемся обыскивать поселение, чтобы нас не схватили?

«Никогда не узнаешь удачи, если не попробуешь», — сказал Тозиер. — В любом случае, можете ли вы предложить что-нибудь еще?

— Нет, — сказал Уоррен. — Я не могу, черт возьми!

Тозиер руководил подготовкой. Он вытащил из «лендроверов» больше веревки, чем предполагал Уоррен, — легкая нейлоновая веревка с высоким разрывным усилием. Из ящика с инструментами он достал кошки. «Спуститься в шахту будет легко», — сказал он. «Мы можем сделать это на конце веревки. Встать на другую может быть сложно. Они нам понадобятся.

Он достал мощные электрические фонарики и ножи, которые можно было носить за поясом, но Уоррен был удивлен, когда начал разбирать один из фотоштативов. 'Что ты делаешь?'

Тозиер остановился. — Предположим, вы найдете эту лабораторию — что вы собираетесь делать?

— Уничтожьте его, — твердо сказал Уоррен.

'Как?'

— Я думал сжечь его или что-нибудь в этом роде.

Под землей это может не сработать, — сказал Тозиер и продолжил снимать треногу. Он снял трубчатые алюминиевые бирки и вытряс из них несколько коричневых цилиндров. Однако это сработает. Вам не понадобится много гелигнита, чтобы полностью запутать относительно небольшую установку».

Уоррен изумленно смотрел, как Тозиер сворачивает гелигнит в аккуратный пучок полосками изоляционной ленты. Тозиер ухмыльнулся. — Ты поручил мне подготовку к бою, помнишь?

— Я помню, — сказал Уоррен.

Затем Тозиер сделал нечто еще более удивительное. С помощью отвертки он снял часы с приборной панели. Это уже трюк», — сказал он. «Видишь этот шип на спине? Это детонатор. Все, что мы делаем, это втыкаем его в одну из этих палочек гелигнита, и мы можем настроить часы, чтобы взорвать ее в любое время, вплоть до двенадцати часов вперед. Он посмеялся. Искусство подготовки — это искусство войны».

— Есть еще сюрпризы? — сухо спросил Уоррен.

Тозиер серьёзно посмотрел на него и ткнул большим пальцем в сторону поселения. Эти мальчики — гангстеры, и они будут использовать гангстерское оружие — ножи и пистолеты. В этих краях, возможно, и винтовки. Но я солдат и облегчу солдатские инструменты». Он похлопал по боку «лендровера». Это не те автомобили, которые сошли с завода. Компания «Ровер» не узнала некоторые детали, которые я вставил, но и таможенник тоже не узнал бы».

'Так?'

— Так как же выглядит пистолет?

Уоррен озадаченно покачал головой. — У него есть ствол, спусковой крючок и приклад.

— Да, — сказал Тозиер. Он подошел к задней части «лендровера» и начал вынимать одну из стоек, поддерживающих фонарь. Он вытащил его, и купол слегка просел, но не сильно. Вот твоя бочка, — сказал он, сунув ее в руки Уоррену. «Теперь нам нужен затворный механизм».

Он начал разбирать из автомобиля всякие металлические детали - прикуриватель на приборной панели разобрали на составные части, пепельница, которая, судя по всему, была металлической штамповкой, оказалась тонко выточенной направляющей, из ящика с инструментами вытащили пружины. и через десять минут Тозиер собрал пистолет.

— Теперь о инвентаре, — сказал он и отстегнул лопату от борта «лендровера». Поворотом его запястья он аккуратно разделился пополам, и часть рукоятки вошла в пистолет, образуя упор для плеч. Вот и все, — сказал он. «Автомат-пистолет. В грузовике так много металла, что никто не узнает мелкие детали такими, какие они есть, а большие детали вы маскируете под что-то другое». Он протянул пистолет. «Мы не могли просто прийти в страну с такой вещью в руках, не так ли?»

— Нет, — зачарованно сказал Уоррен. — Сколько у тебя таких?

Два таких мальчугана и довольно приличный пулемет с воздушным охлаждением, помещающийся на одной из треноги. Трудность заключается в боеприпасах, их сложно замаскировать под что-либо еще, поэтому их у нас не так уж много». Он дернул большим пальцем. «В каждой из этих запечатанных банок с неэкспонированной пленкой есть своя доля».

— Очень изобретательно.

— А еще есть миномет, — небрежно сказал Тозиер. «Никогда не знаешь, когда пригодится немного легкой артиллерии».

'Нет!' — резко сказал Уоррен. «Это невозможно».

— Будьте моим гостем, — сказал Тозиер, махнув рукой в сторону «лендровера». — Если найдешь, то получишь мою премию — или столько, сколько мне оставит Джонни Фоллет.

Он ушел, оставив Уоррена смотреть на «Лендровер» с новым интересом. Миномет представлял собой большое оборудование, и, как бы он ни искал, он не смог найти ничего отдаленно напоминающего его, как и не смог найти никаких минометных бомб — объектов самих по себе довольно крупных размеров. Он скорее думал, что Тозиер дергает его за ногу.

Они сделали последние приготовления, подъехали к вершине перевала и припарковали «лендроверы» на дороге за валунами. На закате они начали спускаться по перевалу. Спуститься в долину было не так уж трудно; было еще не так темно, чтобы они не могли видеть на несколько ярдов перед собой, но достаточно темно, чтобы было маловероятно, что их можно будет увидеть издалека. От вершины перевала до первой вентиляционной шахты канала было чуть больше мили, и когда они добрались туда, было бы совсем темно, если бы не свет только что взошедшей луны.

Тозиер посмотрел на небо. — Я забыл об этом, — сказал он. — На другом конце дела могут оказаться рискованными. Нам чертовски повезло, что у нас есть этот подземный ход — если он работает». Он начал разматывать веревку.

— Подожди, — сказал Уоррен. — Не эта шахта. Он только что что-то вспомнил. Это будет верхний колодец — вода, скорее всего, будет глубоко внизу. Попробуйте следующую шахту.

Они прошли около пятидесяти ярдов вдоль канала, пока не подошли к следующей шахте, и Тозиер отвязал веревку. «Насколько глубоки эти вещи, Ник?» * «Понятия не имею».

Тозиер подобрал камешек и бросил его в яму, рассчитывая время его падения по тиканию часов. — Меньше ста футов. Это не так уж и плохо. Возможно, нам придется подняться наверх в спешке. Он дал один конец веревки Брайану.

«Вот, Бен; закрепите его вокруг чего-нибудь — и убедитесь, что это что-то, что не сдвинется».

Брайан осмотрелся и нашел камень, глубоко вросший в землю, вокруг которого он обвил веревку и надежно завязал ее. Тозиер потянул его, чтобы проверить, а затем вставил другой конец в шахту. Он протянул свой пистолет-пулемет Уоррену. — Я пойду первым. Я мигну фонарем три раза, если можно спуститься. Он сел на край шахты, свесив ноги, затем перевернулся на живот и начал опускаться. «Увидимся внизу», — прошептал он, звук его голоса жутко доносился из черной дыры.

Он спустился, держась за руку, опираясь коленями на стену шахты, диаметром около трех футов. Один за другим он подошел к кускам ткани, которые он привязал к веревке с интервалом в десять футов и по которым мог судить о расстоянии, и, пройдя отметку в девяносто футов, его ботинки ударились о что-то твердое, и он почувствовал водоворот. воды ему по лодыжки.

Он поднял голову и увидел бледную черноту неба. Оно слегка мерцало, и он догадался, что кто-то смотрит в шахту. Он нащупал свой факел, трижды посветил им вверх, затем осветил им каналат и вниз. Оно простиралось на три фута в ширину и шесть футов в высоту, вдаль, далеко за пределы досягаемости его света. Голые земляные стены были влажными, а вода текла глубиной примерно девять дюймов.

Он почувствовал, как задрожала веревка, когда кто-то еще начал спускаться по шахте, и комок земли упал ему на голову. Он отступил вниз по течению, и вскоре к нему присоединился Уоррен, задыхаясь. Тозиер взял пистолет и сказал: «Вот оно, Ник». Он играл светом на земляной крыше. «Боже, помоги нам, если это обрушится».

«Я не думаю, что это произойдет», — сказал Уоррен. — Если есть опасность, они надевают большие глиняные обручи, чтобы сохранить его. Не забывайте, что здесь регулярно работают люди, чтобы водный путь не был ограничен. Они тоже не хотят, чтобы их убили. Он не стал говорить Тозиеру, что люди, работавшие в каналах, дали им очень подходящее прозвище — они называли их «убийцами».

— Как ты думаешь, сколько этому лет? — спросил Тозиер.

'Я не знаю. Может быть, десять лет, может быть, тысяча, а то и больше. Это имеет значение?'

— Это не так.

К ним присоединился Брайан, а вскоре за ним последовал Фолле. Тозиер сказал: — Шахта, по которой мы хотим подняться, — тридцать пятая отсюда. . .'

— Тридцать четвёртый, — тихо сказал Уоррен.

'О, да; Я забыл, что мы пропустили первый. На всякий случай мы все будем считать. Если есть спор, побеждает большинство голосов. И мы идем тихо, потому что я не знаю, как звуки разносятся по шахтам. Сначала я иду с пистолетом, затем Ник, затем Бен и, наконец, Джонни с другим пистолетом в качестве арьергарда. Пойдем.'

Это было до смешного легко, и они показали гораздо лучшее время, чем ожидал Уоррен – по крайней мере три мили в час. Как сказал Брайан, это было главное шоссе, ведущее к ферме. Ступня была твердой, даже не грязной и не скользкой, так что было даже легче, чем идти посреди английского ручья. Вода была не настолько глубока, чтобы слишком мешать им, а мощный фонарь Тозиера давал много света.

Лишь однажды они столкнулись с небольшой трудностью. Вода внезапно углубилась до двух футов, а затем до трех. Тозиер остановил их и пошел вперед, чтобы пробить дамбу из мягкой земли там, где произошел небольшой обвал крыши. Собравшаяся вода высвободилась и быстро с бульканьем ушла, пока не упала до нормальных девяти дюймов или около того.

Но все равно это была тяжелая работа, и Уоррен почувствовал облегчение, когда Тозиер поднял руку, призывая их остановиться. Он повернулся и тихо сказал: «Эта шахта — тридцать три — мы с вами договорились об этом?» Они были. Он сказал: «Теперь мы пойдем на хитрость. Помните, что поселение находится прямо над нами».

Они пошли в темноту, а Тозиер тщательно проверял его шаги. Внезапно он остановился так, что Уоррен чуть не столкнулся с ним. — Ты что-нибудь слышишь? — спросил он тихим голосом.

Уоррен прислушался и не услышал ничего, кроме тихого журчания воды. «Нет», — сказал он, и, сказав это, услышал пульсацию, которая быстро затихла. Они молчали, но больше ничего не слышали.

Наконец Тозиер сказал: «Пойдем, осталось всего двадцать ярдов». Он двинулся дальше и остановился под шахтой. Внезапно он повернулся и прошептал: «Там наверху свет. Посмотрите и скажите мне, что вы думаете об этом!»

Уоррен протиснулся мимо него и посмотрел на шахту. Высоко над головой он увидел бледный круг неба, но не так высоко на стене шахты сиял другой, более яркий свет, который, казалось, исходил со стороны самой шахты. По его оценкам, оно было на высоте около пятидесяти футов.

Он отстранился и тихо сказал: — Мы искали что-то под землей, не так ли? Я думаю, что это оно. Это место нужно как-то проветривать, поэтому они используют шахту каната. И эта шахта — ближайшая к ферме.

Голос Тозиера был полон недоверия. — Вы думаете, мы наткнулись на него, когда его вытащили из коробки?

— сказал Фолле из темноты. «Всем когда-то везет. Почему не мы?

Был звук. Далекий, но отчетливый звук чьего-то кашля. — Кто-то проснулся, — выдохнул Тозиер. — Мы пока ничего не можем сделать. Он заглянул в шахту. — Если они когда-нибудь уснут, они погасят свет. Я буду наблюдать, а остальные отойдите, скажем, на сто ярдов. И молчи.

Так начался один из самых неприятных периодов в жизни Уоррена. Прошло почти три часа, прежде чем Тозиер появился перед ними и знал, как будут выглядеть его ноги, когда он снимет ботинки; они были бы белы, как рыбье брюхо, и морщинисты, как руки прачки. Он мысленно отметил, что нужно выдать хирургические духи, когда — и если — они вернутся, иначе каждый может стать покалеченным волдырями.

Поэтому он был очень рад, когда Тозиер подал сигнал и смог подняться и размять сведенные судорогой конечности. 'Все в порядке?'

Свет выключен уже почти час. Мне показалось, что я недавно услышал чей-то храп, так что будем надеяться, что он все еще спит. Думаю, зайду и посмотрю. Вам придется подтолкнуть меня к шахте.

'Не принимайте близко к сердцу.'

— Я так и сделаю, — сказал Тозиер с мрачным юмором. «Я изучал свет, прежде чем он погас. Я думаю, это главный вход в их закуток. Ну вот, я тебе веревку брошу.

Уоррен, Брайан и Фоллет приготовились, образовав человеческую стремянку, по которой Тозиер мог подняться. Он приподнялся, ощупал руками края древка, а затем поднял одну ногу так, что кошки на его ботинке впились в глину. Он толкнул, выпрямил ногу и вонзился другим ботинком. Это было не так уж сложно — ему приходилось подниматься и хуже, но никогда в такой темноте. Он медленно поднялся, прислонившись спиной к стене, а ногами карабкаясь по противоположной стене, используя технику дымохода, которой он когда-то научился в горной школе.

На полпути он остановился, отдохнул пару минут, а затем начал снова, чувствуя себя легче, когда набрал ритм, так что вторая половина подъема была пройдена гораздо быстрее, чем первая. И вот он подошел к уступу, достаточно широкому, чтобы на нем можно было стоять, который был вырезан в стене шахты. Он рискнул вспышкой фонаря и увидел опорный столб, поэтому размотал веревку, надежно привязал один конец к столбу, а остальные бросил в шахту.

Следующим подошел Уоррен со своим пистолетом, который Тозиер взял и с металлическим щелчком взвел курок. Затем пришел Брайан, а вскоре и Фоллет, и все четверо столпились на узком выступе. Тозиер включил фонарик, и они увидели дверь. Он осторожно толкнул ее, и она бесшумно распахнулась, так что он вошел внутрь — пистолет вперед.

Следующим пошел Фолле, потому что у него тоже был пистолет, а Уоррен и Брайан следовали за ним. Тозиер включил свет, и луч бродил вокруг, ярко отражаясь от стеклянной посуды, установленной на скамейках. Свет переместился дальше и остановился на кровати, на которой спал мужчина. Он беспокойно двигался под ярким светом, и Тозиер прошептал: «Возьми его, Джонни».

Фолле двинулся вперед, на свет. Он пересек комнату в три шага, поднял руку, держа что-то черное, а когда оно опустилось, послышался глухой стук и приглушенный вздох.

Тозиер обшарил комнату своим фонарем в поисках других спящих, но никого не нашел. — Закрой дверь, Бен, — сказал он. — Джонни, зажги лампу Коулмана.

Яркого света лампы было достаточно, чтобы показать Уоррену, что они нашли нужное место. Там была только одна комната, высеченная из аллювиальной глины, с крышей, поддерживаемой грубым деревом. Это очень напоминало ему блиндажи окопов Первой мировой войны, которые он видел на экране. Помещение было тесным, потому что почти половина его была заставлена ящиками, а остальная часть — скамейками с оборудованием.

Тозиер сказал: «Посмотри, Ник. Это то, что вы ищете?

Уоррен профессионально рассмотрел расстановку скамейки запасных. — Ей-богу, это так! Он понюхал несколько открытых бутылочек, затем нашел немного белого порошка и осторожно поднес кончик языка к паре гранул, которые держал на кончике пальца. Он поморщился. Вот оно, все в порядке.

Брайан выпрямился с кровати. — Он потерял сознание. Чем ты его ударил, Джонни?

Фоллет ухмыльнулся и поднял короткую, обтянутую кожей сумку.

— Хорошо, это Спиринг, — сказал Брайан. «Он отрастил бороду, но я его узнаю».

«Он не мог работать один», — сказал Тозиер.

Уоррен рылся среди скамеек. «Ему понадобится несколько помощников, но как только он сделает все это, он сможет обойтись неквалифицированной рабочей силой, пока будет осуществлять надзор. Полагаю, кто-то из наших гостеприимных курдов наверху. Он оглядел комнату: кофейник, грязные тарелки и пустые бутылки из-под виски. — Я вижу, Ахмед не дает ему Чивас Ригал. Я думаю, он жил здесь все время. Они не могли позволить ему выдать игру, разрешив ему гулять по поселку».

Его взгляд остановился на коробках, и он исследовал одну, которая была открыта. «Христос Вседержитель!»

Тозиер посмотрел через плечо на цилиндрические предметы. — Что это такое — сыры?

— Это опиум, — сказал Уоррен. — И это турецкий опиум, ей-богу! Совсем не иранский».

— Откуда ты знаешь, что это турецкое?

Форма — только турки так упаковывают.* Он отступил назад и посмотрел на стопку коробок. — Если они все заполнены, то здесь должно быть десять тонн этого материала.

Тозиер наугад проверил вес пары коробок. Они полны, это нормально.

Уоррен в конце концов начал думать, что цифры, предоставленные Раки, верны. Он нашел угол комнаты, где хранились химикаты, и начал сверять оставшиеся химикаты со списком Раки. Через некоторое время он сказал: «Насколько я понимаю, он употребил около половины, но где морфин?»

Фолле издал приглушенное восклицание, которое было перекрыто голосом Тозиера, когда он поднял прямоугольный блок. «Что это?», Уоррен взял его и поцарапал поверхность ногтем. — Еще опиум, завернутый в листья мака. Я бы сказал, из Афганистана. Похоже, они получают товар со всего Ближнего Востока». Он бросил его на скамейку. «Но меня это не интересует — мне нужен морфин».

— Как это будет выглядеть?

— Мелкий белый порошок, похожий на поваренную соль или касторовый сахар. И их должно быть чертовски много.

Они тщательно обыскали комнату, и в конце концов Фолле взволнованно спросил: «Что это?» Он поднял большую стеклянную бутыль, наполовину наполненную белым порошком.

Уоррен осторожно попробовал. «Вот оно. Это морфин».

'Разрезанный или не разрезанный?' — спросил Фолле.

«Он чистый — или настолько чистый, насколько это возможно в таких трущобах».

Фолле присвистнул. — Так вот чего вы добивались. Ты играл это в тайне, не так ли, Уоррен? Он проверил вес бутыли. 'Иисус! Здесь должно быть двадцать фунтов. Этот лот должен стоить полмиллиона долларов.

— Никаких идей, Джонни, — сказал Тозиер.

Уоррен обернулся. — Двадцать фунтов! Я ищу в сто раз большую сумму.

Фолле уставился на него. 'Вы серьезно? Вы, должно быть, шутите, Док.

«Это не повод для шуток», — яростно сказал Уоррен. Он вытянул руку и указал на коробки с опиумом, сложенные у стены. «Там достаточно опиума, чтобы извлечь тонну морфия. Спиринг использовал половину своих химикатов, так что мы можем сказать, что его работа наполовину выполнена - он пробыл здесь достаточно долго, чтобы с помощью своей помощи извлечь тонну морфия - и масштаб этой лабораторной установки тоже почти правильный. Так где же это, черт возьми? Его голос повысился.

— Не так громко, — предостерегающе сказал Тозиер. Он кивнул в сторону Спиринга, тяжело дышащего, лежащего на кровати. — Мы могли бы спросить его?

— Да, — сказал Фолле. — Но он может поднять шум, пока мы это делаем.

Тогда мы возьмем его с собой, — сказал Тозиер. — Немного пути. Он снова повернулся к Уоррену. — Что вы хотите сделать с этим местом?

— Я хочу, чтобы он был разрушен, — холодно сказал Уоррен. «Я хочу, чтобы он был полностью уничтожен».

— Полмиллиона баксов, — сказал Фолле и постучал ногой по бутыли. «Дорогой удар».

- У тебя есть еще какие-нибудь идеи? - тихо спросил Тозиер.

— Черт возьми, нет, — сказал Фолле. «Это не моя линия. Я придерживаюсь юридической стороны, хотя должен сказать, что в этой поездке я немного растянулся».

'Все в порядке; затем воткните Спиринга в вал. Ник, ты можешь помочь мне со взрывчаткой.

Фолле разорвал простыню на полоски и начал связывать Спиринга, а закончил тем, что сделал кляп и засунул его ему в рот. «Это на тот случай, если он доберется до половины шахты. Помоги мне с ним, Бен».

Они обвязали веревкой обмякшее тело Спиринга, вытащили его через дверной проем и начали спускать в шахту. Когда натяжение веревки ослабло, они поняли, что он коснулся дна, и Фолле приготовился следовать за ним. Он подошел к Тозиеру и сказал: «Мы с Беном сейчас спускаемся».

'Хорошо. Подождите нас с Ником внизу. Тозиер посмотрел на часы. — Я устанавливаю время взрыва через три часа. Это должно дать нам время выбраться, оставив немного свободного времени.

Фолле ушел, и Тозиер завершил установку зарядов. Последнее, что он сделал, это осторожно выставил часы и очень деликатно нажал на небольшой рычаг. — Она взведена, — сказал он. — Будильник, чтобы разбудить Ахмеда. Давай, Ник, давай убираться отсюда. Вооруженные нападения всегда меня нервируют».

Уоррен кинулся в темноту шахты и спускался по веревке, взявшись за руки, пока его ноги не оказались в воде. — Сюда, — прошептал Брайан, и Уоррен понесся вверх по течению.

Фолле сказал: «Наш друг придет». Он посветил фонарем на Спиринга, который дико закатил глаза, а из-за кляпа доносились сдавленные звуки. В поле зрения появился длинный нож, и блики скользнули по лезвию, которое он держал перед глазами Спиринга. — Поднимешь шум и кончишь тем, что тебе перережут горло.

Шперинг внезапно замолчал.

Со стороны шахты послышался приглушенный стук и всплеск. — Хорошо, — сказал Тозиер. «Давайте двигаться быстро. Сможет ли Спиринг ходить?

— Ему лучше, — сказал Фолле. — Я буду прямо за ним с этой наклейкой со свиньей. Он посветил фонарем на ноги Спиринга и разрезал путы. — Встань на ноги, сукин ты сын; встаньте на ноги и двигайтесь».

Несмотря на обременение Спиринга, они быстро двинулись вверх по каналу. Тозиер шел первым, за ним следовал Спиринг, подгоняемый страхом перед Фолле и его ножом, а Брайан и Уоррен замыкали шествие. Поскольку руки Спиринга были связаны, ему было трудно удерживать равновесие - он метался из стороны в сторону каната, рикошетил от одной стены к другой, а иногда падал на колени, в то время как Фолле безжалостно колол его ножом и поставил его на ноги.

После трех четвертей часа мучительного прогресса Тозиер объявил остановку. «Пришло время передохнуть», — сказал он. — Кроме того, мы хотим поговорить со Спирингом, не так ли? Здесь должно быть достаточно безопасно. Он посветил фонарем вверх. — Мы находимся между шахтами. Вынь кляп, Джонни.

Фолле поднес нож к лицу Спиринга. — Ты молчишь, понимаешь? Спиринг кивнул, и Фоллет вставил нож под ткань, удерживающую кляп, и вырвал его. — Выкладывай, бастер.

Спиринг закашлялся и поперхнулся, извергая комок простыни, заполнивший его рот. Кровь потекла по его щеке и. спутал бороду из раны, которую Фолле нанес ему, отрезав кляп. Он судорожно сглотнул и прошептал: «Кто ты?»

— Вы не задаете вопросов, — сказал Тозиер. — Вы им отвечаете. Продолжай, Ник.

— Сколько морфия ты извлек, Спиринг? И где оно сейчас?

Шперинг еще не успел отдышаться. Его грудь вздымалась, когда он покачал головой. 'О, парень!' — сказал Фолле. — Мы говорим с мертвецом.

Тозиер резко и злобно двинулся. Его рука быстро поднялась, и он качнул Спиринга сильным двойным шлепком. — Мой друг прав, — сказал он тихо. — Отвечайте на вопросы — или вы мертвы.

— Сколько морфия ты извлек, Спиринг? — тихо спросил Уоррен.

Они меня убьют, — выдохнул Сперинг. — Ты их не знаешь.

'ВОЗ?' — спросил Тозиер.

«Фахрваз и Ахмед». Шперинг был в ужасе. — Вы не представляете, насколько они плохи.

— Вы не представляете, насколько мы плохи, — рассудительно сказал Фолле. Сделайте свой выбор — умереть сейчас или умереть позже». Он уколол Спиринга горло ножом. — Ответьте на вопрос — сколько, морфин?

Спиринг выгнулся, пытаясь уйти от ножа. «А ты. . . тысяча килограммов».

Тозиер взглянул на Уоррена. — Ты почти попал в цель. Это двести двести фунтов. Хорошо, Спиринг; где это?'

Спиринг яростно покачал головой. 'Я не знаю. Клянусь, я не знаю. * 'Когда оно ушло?'

— Вчера вечером — они забрали его среди ночи.

Должно быть, это было, когда мы были там, — задумчиво сказал Тозиер. «Они вытащили все это прямо у нас из-под носа. Где они его взяли?

'Я не знаю.'

— Но вы можете догадаться, — сказал Фолле, чуть сильнее надавив на нож. Струйка крови потекла по шее Спиринга. — Могу поспорить, что ты очень хорошо догадываешься.

— Ирак, — выпалил Шпиринг. «Они сказали, что оно направляется в Ирак».

«Мы находимся примерно в тридцати милях от иракской границы», — сказал Тозиер. «Это начинает складываться. Могу поклясться, что вчера вечером я слышал верблюдов. Они вывозили вещи на верблюдах?

Спиринг попытался кивнуть, но его горло оказалось на острие ножа. — Да, — сказал он слабо.

— Почему ты не ацетилировал морфин здесь? — спросил Уоррен. «Где они собираются перерабатывать его в героин?»

— Я собирался сделать это здесь, — сказал Спиринг, — но они передумали. Вчера вечером они забрали его. Больше я ничего не знаю.

Тозиер посмотрел на Уоррена. — Разве для этого им не понадобится Спиринг?

'Возможно, нет. Это не слишком сложная работа. Похоже, мы напугали Ахмеда. Я бы сказал, что он убрал вещи преждевременно в целях безопасности.

— В качестве меры предосторожности это сработало, — сварливо сказал Тозиер. — Если бы он этого не сделал, мы бы справились со всем. А так мы это потеряли. Вещь уже будет в Ираке. Он повернулся к Спирингу. — Вы уверены, что не знаете, куда оно направлялось в Ираке? Лучше скажи правду.

Сперинг помотал глазами взад и вперед. — Давай, детка, — ободряюще сказал Фолле. — Это последний вопрос.

Спиринг сдался. «Я точно не знаю, но это где-то недалеко от Сулеймании».

Тозиер проверил время. — Заткни ему рот еще раз, Джонни. Дорога в Ирак проходит мимо поселения Фарваза. Мы должны успеть вовремя, когда воздушный шар поднимется.

— Что нам делать со Спирингом? — спросил Уоррен.

«Что мы можем с ним сделать? Мы оставим его здесь. Со связанными руками и кляпом во рту он мало что может сделать. Поторопись, Джонни.

Через три минуты они снова двинулись в путь уже без Спиринга. Когда они ушли, Уоррен обернулся и посветил фонарем каналу. Спиринг прижался к стене в той позе, в которой его оставили, но затем повернулся и побрел в противоположном направлении. Уоррен встретился взглядом с Беном Брайаном. «Давай, Бен, пойдем».

Брайан немного поколебался, затем отстал от Уоррена, который хорошо тянул время, чтобы догнать остальных, уже вырвавшихся далеко вперед.

Разум Уоррена был занят последствиями того, что он узнал. Горы Курдистана являлись частью древнего маршрута контрабандистов — Фахрваз и Ахмед хорошо их знали, и он не сомневался, что морфин можно без труда переправить в Ирак контрабандой. Действие закона не имело сильной силы ни в одной части Курдистана, и полностью потерпело крах в Иракском Курдистане, где правительственные силы держались на расстоянии вытянутой руки.

Он машинально двинулся за Фолле и задавался вопросом, какого черта они собираются делать теперь. Было видно, что Тозиер не сомневается. «Дорога в Ирак проходит мимо поселения Фарваза», — сказал он и считал само собой разумеющимся, что они направляются в Ирак. Уоррен завидовал его упорному упорству.

Ход его мыслей прервал Брайан, хлопнувший его по спине. — Стоп, — сказал Бен. — Скажи Тозиеру.

Уоррен передал слово, и Тозиер остановился. 'Что это такое?'

«Спиринг умрет», — сказал Брайан. Последний раз, когда я его видел, он направлялся в другую сторону. Если он не погибнет в результате взрыва, крыша канала обрушится, и он окажется в ловушке. Значит, он умрет.

— Он может залезть на шахту, — сказал Фолле.

— Со связанными за спиной руками?

— Он умрет, — категорически сказал Тозиер. 'Так?'

— Но умереть вот так! — в отчаянии сказал Брайан. Связанный и спотыкающийся в темноте».

— Тебе не кажется, что он этого заслуживает?

«Я бы не хотел, чтобы кто-то так умер. Я возвращаюсь.'

'Ради всего святого!' - сказал Тозиер. — У нас нет времени. Нам нужно вернуться к машинам и продолжить путь до большого взрыва. Это поселение закипит, как муравейник, когда подземная комната взорвется, и я хочу быть на другой стороне, когда это произойдет».

— Идите вперед, — сказал Брайан. — Я догоню тебя.

— Подожди, Бен, — сказал Уоррен. 'Чем ты планируешь заняться?'

— Развяжите ему руки и разверните его, — сказал Брайан. — Это дает ему шанс.

— Это дает ему шанс поднять проклятый крик, — кисло сказал Фоллет.

К черту все, я возвращаюсь, — сказал Брайан и внезапно вырвался. Уоррен включил свет и увидел, как он быстро удаляется во тьму канала.

Проклятый дурак, — сказал Тозиер хриплым голосом.

Уоррен неуверенно колебался. 'Что мы делаем?'

— Я ухожу отсюда, — сказал Фолле. «Я не буду рисковать своей жизнью ради такого парня, как Спиринг».

— Джонни прав, — сказал Тозиер. — Здесь нет смысла ждать. Мы пригоним грузовики к перевалу и будем ждать, чтобы забрать Бена. Давай двигаться.'

Казалось, это лучшее, что можно было сделать. После первоначальной паузы Уоррен последовал за ним, шлепая по пятам Фолле. Тозиер набрал изнурительный темп, уверенный в свободном проходе впереди и подстегиваемый неизбежностью надвигающегося взрыва позади. Они проходили вал за валом с монотонной регулярностью, и Уоррен мысленно проверял каждый из них.

Тозиер наконец остановился. -Это оно.'

— Не может быть, — выдохнул Уоррен. — Мне исполнится только тридцать один.

— Вы ошибаетесь, — уверенно сказал Тозиер. — Я держу веревку. Чем скорее мы все выберемся на поверхность, тем больше я буду доволен.

Он поднялся по шахте, а за ним последовал Уоррен, который рухнул, задыхаясь, на приподнятый край. Тозиер помог Фолле подняться, а затем сказал: — Мы с Джонни пойдем за грузовиками. Оставайся здесь и дай нам сигнал, когда услышишь шум двигателей. Он и Фолле исчезли в темноте, и лишь стук отлетевших камней указывал на их проход.

Уоррен посмотрел на небо. Луна садилась за горы, но все еще проливала яркий и ровный свет на скалистый ландшафт, так что вдалеке были видны крыши поселения. Некоторое время он подождал в глубокой тишине, затем наклонился над шахтой и позвал: — Бен… Бен, где ты?

Его голос глухим эхом разнесся по шахте, но ответа не последовало. Он закусил губу. Несомненно, Бен поступил глупо, но был ли он неправ? Уоррен почувствовал внутри себя смятение, непривычную борьбу между идеализмом и корыстью, чего он раньше не чувствовал. Он нерешительно схватился за веревку и приготовился спуститься в шахту, а затем остановился, задаваясь вопросом, правильно ли это в конце концов поступить. А что насчет остальных? Не подвергнет ли он опасности их жизни, если пойдет за Брайаном?

Он бросил веревку и безутешно сел на край шахты, борясь с этим внутри себя. Вскоре он услышал низкий рев двигателя и осторожно посветил фонарем в том направлении, стараясь прикрыть его рукой так, чтобы из отдаленного поселения не было видно никакого мерцания. Внезапно появился «Лендровер» и остановился, его двигатель заработал на холостом ходу. Тозиер вышел и подошел. — Есть какие-нибудь его следы?

— Ничего, — уныло сказал Уоррен.

«Проклятые идеалисты!» - сказал Тозиер. — Они попадают на мой фитиль.

«Он занимается спасением жизней», — сказал Уоррен. «Трудно внезапно измениться. Так что же нам теперь делать?

Тозиер взглянул на подсвеченные стрелки своих часов, которые он держал на запястье лицевой стороной внутрь. — Она взорвется через тридцать минут. Я надеялся к тому времени оказаться на другой стороне поселения. Он вздохнул от раздражения. «Этот чертов молодой идиот все испортил».

— Отталкивайтесь, — сказал Уоррен. — Я подожду Бена.

— Нет, — сказал Тозиер. 'Я буду ждать. Вы с Джонни направляетесь в поселение. Когда грянет взрыв, сделайте паузу — вы сможете пережить волнение. Подожди меня на другой стороне. Если вы услышите стрельбу, будьте готовы вернуться и выручить нас.

«Я не знаю, является ли это…» — начал Уоррен.

— Ради всего святого, пошевелитесь, — настойчиво сказал Тозиер. «Я знаю, что делаю, и у меня больше опыта. Иди.

Уоррен побежал за вторым «Лендровером» и рассказал Фолле, что происходит. Фолле сказал: — Тогда тебе лучше поехать. Он поднял автомат. — Это даст мне свободу стрелять.

Уоррен сел в машину и уехал, стараясь производить как можно меньше шума. Они неслись по долине в сторону поселения, развивая скорость менее десяти миль в час, а Фолле продолжал тревожно поглядывать на часы. Наконец Уоррен осторожно затормозил; впереди он увидел первые низкие здания с плоскими крышами, но в лунном свете не было никакого движения. Единственным звуком была легкая пульсация работающего двигателя.

— Осталось меньше минуты, — прошептал Фолле.

Пока он говорил, раздался глубокий удар, как будто великан громко закашлялся, и земля под ними задрожала. Шлейф пыли поднялся в воздух из шахты ближайшего к поселению канала - шахты, которая служила секретным входом в подземную лабораторию. Оно поднималось все выше и выше в виде кольца, свернувшись и сверкая в лунном свете, словно гигант выпустил кольцо дыма. В силуэте крыш произошло кратковременное изменение, но оно было настолько незаметным, что Уоррен не смог его зафиксировать.

Фолле ударил его по плечу. — Иди, чувак, иди! Свет!

«Лендровер» рванулся вперед с бешеным ускорением, его фары светили на поселение, а двигатель ревел и ревел снова, пока он резко переключал передачи. Он почувствовал, как колеса закрутились, когда он слишком быстро ускорился, а затем они понеслись в тряске, которую он никогда не забудет.

Все было скоростью, движением и внезапно появившимися виньетками, пойманными в ярком свете огней: порхание кур на дороге, грубо разбуженных и встревоженных взрывом, коричневое лицо у окна, глаза, щурящиеся от ослепления, мужчина прижался к стене с раскинутыми руками, укрываясь от их безумного натиска.

Внезапно Фолле закричал: «Смотри!» и Уоррен нажал на тормоза. Впереди трещина в стене медленно расширялась, и стена рухнула на дорогу, что, как показалось обостренным чувствам Уоррена, было замедленной съемкой. Раздался грохот, и поднялось облако пыли, в котором «Лендровер» накренился и с хрустом остановился. Пыль закружилась в кабине, и Уоррен судорожно закашлялся, когда его рот был набит.

— Чертовы дома, построенные на скорую руку, — проворчал Фоллет.

Уоррен переключил рычаг переключения передач на задний ход и быстро подал назад. Когда пыль улеглась, он увидел, что дорога впереди полностью заблокирована. Где-то раздался ровный звук выстрела. — Лучше уходите отсюда, — сказал Фолле. — Посмотрим, сможем ли мы найти обходной путь.

Уоррен продолжал двигаться задним ходом, потому что развернуться было некуда. На первом свободном месте он развернулся и стал искать выход примерно в том направлении, куда хотел идти. Было произведено еще несколько выстрелов, но ни одна пуля, похоже, не приблизилась. Фолле указал. Попробуйте там. Пошевелите его, ради бога!

Когда Уоррен направлялся на «Лендровере» по узкой улице, что-то стукнуло сбоку. Фолле высунул автомат из бокового окна и нажал на спусковой крючок. Когда он опустошил половину магазина, послышался звук рвущейся ткани. «Просто чтобы они не опустили головы», — крикнул он. «Ленд-Ровер» рванул по улице, которая, казалось, стала еще уже, и раздался лязг, когда он задел стену. Впереди выбежал мужчина и направил на них пистолет. Уоррен непроизвольно пригнулся и сильнее топнул ногой. «Лендровер» дернулся и поехал вперед; послышался тихий стук и последнее видение — две руки, в отчаянии вскинутые, и винтовка, брошенная в темноту.

Затем они вышли на улицу и оказались на другой стороне поселения, перед которым, насколько они могли видеть, была чернота. Фоллет потянул Уоррена за руку. — Выключите свет, чтобы они нас потеряли. Он оглянулся. «Интересно, как поживает Энди?»

Тозиер смотрел в сторону поселения, когда произошел взрыв. Он увидел, как облако пыли поднялось в воздух, и вскоре земля под его ногами задрожала от переданного удара, и он услышал звук. Внезапный ветерок поднялся вверх из устья шахты и ударил ему в лицо, а затем исчез, и послышался шум, который он не мог истолковать.

Он наклонился и крикнул: «Бен!» Ответа не было.

Он поколебался, закусив губу, а затем схватил веревку и спустился в шахту. Внизу он посветил фонарем. Казалось, все в порядке, поэтому он снова закричал. Кусок земли оторвался от крыши и шлепнулся в воду.

Он направил лампу вниз и нахмурился, оценивая глубину воды. Конечно, раньше она не была такой глубокой. Он вытащил нож и воткнул его в стену канала чуть выше уровня воды, и его нахмуренный взгляд стал еще сильнее, когда он увидел, что уровень воды медленно поднимается, закрывая рукоять ножа.

Его свет, направленный вниз по каналу, ничего не показывал, пока он шел вперед. К тому времени, как он прошел сотню ярдов и миновал две шахты, вода уже кружилась у него по бедрам, а затем он увидел, как рухнула крыша, полностью заблокировавшая канал. Этот примитивный туннель с неподдерживаемой крышей не смог выдержать удара взрыва даже на таком расстоянии, и он задавался вопросом, какая часть канала обрушилась.

Он ничего не мог сделать, поэтому он отвернулся, и к тому времени, когда он добрался до веревки, вода уже была по грудь и питалась из подземного источника, находящегося выше по течению в горах.

Когда он достиг поверхности, он промок и дрожал в холодном ночном воздухе, но побежал, не оглядываясь на смертельную ловушку, в которой погребены Брайан и Спиринг. В его профессии смерть была обычным явлением. Ничто из того, что он мог сделать, теперь не могло помочь Брайану, и ему будет трудно спасти свою шкуру.

Он осторожно подъехал к окраине поселения и остановился, выключив двигатель, чтобы лучше слышать. Было много всего, что можно было услышать – крики и бормотание голосов – и теперь светились огни, когда Ахмед и его люди пытались оценить масштабы повреждений. Тозиер холодно ухмыльнулся, услышав, как центр активности переместился влево, в сторону канала.

Он снял плечевой упор с пистолета-пулемета, взвел его и положил на сиденье рядом с собой, наготове. Затем он снова завел мотор и пополз вперед в темноте, не зажигая фар — это было время для хитрости, а не для бравады; Люди Ахмеда теперь были разбужены, и он не мог прорваться через поселение, как советовал Уоррену.

Он уверенно двинулся вперед мимо первых зданий, и когда вышел на открытое пространство, его заметили. Раздался крик, и кто-то выстрелил из пистолета, а издалека послышался слабый ответ других, более слабых криков. Пока он нажимал на рычаг переключения передач, раздался еще один выстрел; он увидел дульный выстрел как мерцание в темноте впереди, поэтому включил фары, чтобы увидеть, с чем ему предстоит столкнуться.

«Лендровер» набрал скорость, и он увидел впереди троих мужчин, которые подняли руки, прикрывая глаза от внезапного ослепления. Он нащупал на сиденье пистолет и успел поднять его, когда один из мужчин вскочил на подножку, распахнул дверь и потянулся к нему. Он поднял пистолет и дважды выстрелил, и раздался сдавленный крик. Когда он успел отвести взгляд от дороги, он рискнул бросить взгляд в сторону и увидел, что человек ушел.