Справедливость богов [СИ]

Глава 10. Ведьма

Выступил вперёд. Вернее решительно шагнул в сторону ведьмы.

Сердце при этом в груди забилось чаще, но далеко не от любви, как вы понимаете.

Будь, что будет! Эх! Чему быть, того не миновать!

Я сделал ещё пару шагов и очутился всего в шаге от странноватой особы. Оказался стоящим к ней вплотную.

Надо сказать, что ведьма крепко гипнотизировала взглядом. Становилось жутковато, как будто нечеловеческий взгляд проникал в душу или в её самые укромные уголки, чтобы взбудоражить и смешать разум. Я тут же попытался отвести глаза, чтобы вовсе на неё не смотреть, иначе мог провалиться в эту дымящуюся бездну ужаса и лишиться ума.

Так будет легче, — решил я. Однако сделать это оказалось совсем не просто. Я собрал всю силу воли в кулак.

Переключившись, наконец, вниз, глядя на корзину под ногами, для уверенности громко обратился скорее не к ведьме, а к её корзине.

— Здорово, бабуся! Тебе нужна моя помощь?

— Да, милок! Вот донести надо в мою келью. Капустки! — тут же живо откликнулась старуха скрипучим режущим голосом, напомнившим тупую пилу, и подалась ко мне всем согбенным телом.

Напряженно вслушиваясь в каждое её слово, я еле разобрал ответ, немного попятился от неё. Вернее от её отвратительного крючковатого носа, затем сдержанно кивнул.

Выцветшие глаза старухи блеснули, но продолжали при этом упорно смотреть. Она, в одно время, как будто отворачивалась, высматривая кого-то в толпе, и тут же лезла мне опять в глаза, как ласковая собачонка или котёнок, чтобы его погладили. Тем временем прожигая во мне дыру, как калёным железом.

Эта её чёртова привычка вводила меня в смущение и заставляла прятать глаза, чтобы не встречаться взглядом.

— Могу помочь, бабуся! Только я даром помогать не стану. За медяки!

— Заплачу, милок. Сколько попросишь, заплачу. Отнеси только, — спохватившись, поспешила та согласиться, и вновь отвела глаза. В этот миг я расслышал её внутриутробный смешок, похожий на урчание дикого злобного зверька, как будто прячущегося за пазухой.

Отступать поздно, я взялся за плетёную ручку корзины и приподнял. Корзинка тяжеленькая. Правда, вторая поменьше, а значит, полегче. Не успел я протянуть другую руку ко второй корзинке с овощами, как старуха, опередив меня, тотчас подхватила её сама, как пушинку. Клюку бабка всё время держала перед собой в вытянутой руке, как жезл.

Признаюсь, я с трудом поднял большую корзину, но покорно, пошатываясь, понёс за ведьмой. На пределе, практически, способностей для переноски тяжестей.

Ведьма торопливо поворотила от лавок и пошла по направлению к воротам базара.

— Ждите! Скоро буду! — крикнул я товарищам, стоящим с открытыми ртами и взмахнул свободной рукой.

Жером и Соловей взмахнули мне вслед, но вяло и растерянно.

Ведьма скорее не шла, а ползла, как черепаха. Согнувшись в три погибели, держа верхнюю часть тощего тела почти параллельно земле, как ныряющий пловец за жемчугом. Изогнутая крючком, вытягивала вперёд голову и худую шею. При этом странно опираясь на кривую клюку, отнимала и приподнимала палку одним движением так, словно это была не клюка, а лёгкое пёрышко. Отставляя на время с зависанием руку на столько, на сколько позволяла удерживать на весу её худенькая комплекция, вперемешку с природной медлительностью и приставляла обратно, словно проделывала какой-то неведомый цирковой трюк или вычерчивала таинственный иероглиф в воздухе, известный только ей.

— Стара я стала, милок, — заговорила старуха противным голосом, как только вышли с базара на пустынную узкую улочку города. Согнутая, не разгибаясь, ведьма, в таком виде, доставала едва ли до пояса, неудобно поворачивая шею чуть не от земли. — Мне ведь второй век пошёл. Сто три годика стукнуло, веришь ли? А вот всё на базар сама хожу. Что мой Тришка? Много не принесёт, только по дому и помощь от него осталась. Благо кашеварить умеет и то хорошо. А что мне для жизни надо? Да почитай ничего. Покой да тишина.

— Чего по вам, бабулька, никак не скажешь! Лет восемьдесят от силы и дашь! — попытался я бодро поддержать начатый разговор, исправно стараясь не смотреть на старуху, на её лицо и глаза, чтобы ненароком не встретиться взглядом. А то, там, на базаре, аж похолодело всё внутри.

— Ну, это, милок, только на вид. А внутренности-то мои болят. Вот как присяду и полчаса встать не могу. Нервишки-то шалят. То в спину стреляет, то ухо закладывает, а то затылок тяжелеет и назад тянет. Вот и руки за спину ведёт. Держу прямо, а всё одно назад волокёт. Я хоть и сама отварчики готовлю, а всё одно ничегошеньки не помогает!

Видать ведьма на излюбленную тему попала. Отчего ж с добрым человеком о своих болезнях не покалякать, коли он сам напросился?!

Старуха вела меня узкими и пустынными переулочками, избегая людных и широких улиц, какой-то своей тайной тропинкой. Не случайно всё это! Ох, не случайно! При этом она очень низко наклонялась вперёд, словно вынюхивала след, как собака.

Я шёл за ней в полном молчании не менее часа, как агнец на заклание. Наконец терпение лопнуло. Я начал злиться на самого себя, что согласился помогать невесть кому и что ввязался во всю эту мрачную авантюру.

— Да где ты живёшь-то, бабуся? Через весь город прошли с твоей корзиной. У меня уже обе руки затекли. Последний жилой дом остался позади.

— Подожди маленько, милок. Скоро придём. Я и сама, видишь, запыхалась как?

— Я, сразу говорю, — старался не нервничать, а придать голосу больше твёрдости. — Возьму с тебя не меньше пяти медяков. Через весь город идём.

— Знаю, милок! Ох, дорого просишь! Думала, тремя обойдёшься. Али оченно деньги нужны? — щуря глаза, внезапно развернулась ко мне ведьма. Старушечьи красные зрачки внезапно расширились, как от боли и выстрелили.

Я тотчас почувствовал недомогание и слабость во всём теле. Глаза при этом остекленели.

Всплыло короткое сообщение.

А бабушенция-то не простая! Опасная! Если так дело пойдёт, мне опять зелье для восстановления здоровья потребуется! Куда ж ещё-то! Я после ночи с крысами не восстановился!

Хоть этот удар мне слабже комариного укуса, но неприятно чувствовать себя беспомощным в руках ведьмы. От магии защиты у меня нет.

К тому же, я затрачивал энергию на переноску тяжести. Смерти что ли моей хочет? За что?

Для того чтобы стало понятнее, моя жизненная мощь сосредоточена в четырёх сосудах. Сосуды взаимодействуют и сообщаются между собой. Первый наименьший сосуд голод, второй энергия, третий здоровье и, наконец, выносливость. Все они зависят напрямую друг от друга. Если голод дольше половины дня или же четверти, то энергия забирается в два раза больше. Если я истощён энергетически, тогда из здоровья. Самое страшное, когда все силы берутся из выносливости. Тогда моя жизнь висит на волоске.

— Нужны! Очень! — подтвердил я по поводу денег, выдохнув спустя полминуты, как только дебаф благополучно сошёл на нет. Переждал, чтобы частично восстановиться. Затем поменял правую руку на левую, переложил в неё ведьмину корзину, но, при этом, стараясь не поднимать больше глаз с мостовой и тем паче не встречаться взглядом с нежелательным попутчиком.

Шкала здоровья хоть и не убавилась, но начала подмигивать. Я был голоден. Устал.

Ведьма, казалось, ничего этого не замечала. Она продолжала безобидно болтать. Тем не менее продолжая наносить мне магический урон, воздействуя тем самым на все важные характеристики. Как защитить себя? Я не знал.

— Заплачу, милок. Не беспокойся! Сколько просишь, заплачу! Снеси только! Недолго уж осталось! Вот туда!

— А там… никак… никто не живёт?! Ты куда привела меня, старая? — возмутился я, вскрикнув в сердцах.

— В лесок. В лесок, родимый.

Вне решительности я остановился, поставил корзину на пыльную дорогу. Едва вышли почти к городским воротам и повернули налево. Здесь жители местных деревень ходили в город через большой пролом в каменной стене, минуя всяких стражников.

— Как в лесок?

Окинул взглядом высокие сосны впереди, подступающие к стенам города и в просветах пустырь за ними, я непроизвольно поднял правую руку и сжал её в кулак, развернув его внутрь.

— В леску, — старуха повернулась, как будто окатила ушатом холодной воды. Снова блеснула холодными зрачками, глядя прямо в глаза. Я всё же разглядел, что ведьма улыбается беззубым ртом. Глаза пронзали насквозь. Глаза не мигали, как у кобры. Не глаза, а провалы в ад.

Внутри снова похолодело.

Язык отнялся, то ли прилип к гортани. Я ничего не чувствовал в этот миг. Языка нет. Я не мог сдвинуться с места, как будто схватил паралич.

Выскочило ещё одно короткое сообщение.

Хватит! Дай восстановится проклятая старуха!

Я вновь почувствовал себя в полной власти ведьмы. На целых сорок секунд.

— Чего встал, как вкопанный? Вот тут я живу! — расслышал я спустя сорок секунд, как только пришёл в себя. Руку даю на отсечение, что мои мозги были заморожены. Последний дебаф намного тяжелее. Остановил даже мыслительные процессы.

Вдруг в моём сознании раздался какой-то совершенно посторонний голос. Дребезжащий. Я еле разобрал слова. Все окна характеристик перекрыла картинка. Голова кого-то очень напоминала. Пока я не понял, что вижу своё зеркальное отражение. Только чуть размытое и с искажениями.

При этом отражение перевернулось петрушкой в скоморошьем разноцветном колпаке с бубенчиками.

Только тогда понял, это результат наложения ведьмой дебафа. Что-то сказал вслух. Наверное, выругался.

Я не заметил того, как старуха мной заинтересовалась.

— С кем это ты там, милок, разговариваешь? — спросила она.

— Сам с собой, бабуся! Вот получу медяки и куплю себе отбивную из свиных потрохов в харчевне, а ещё кружку хорошего вина. Я ужасно хочу есть!

Ничего более не добавила, ведьма удовлетворённо покачалась. Между тем, вытянула руку, скривила в улыбке край рта, показала в сторону. Только сейчас, едва опомнившись, я заметил под вековыми дубами, покосившуюся крышу избушку. Обнесена изба вывалившимся и местами выпавшим частоколом, с торчащими серыми малюсенькими ветхими пристройками за ним на дворике, притулившимися как собачьи будки или ульи, куда привела лесная дорога.

Старуха жила на самой окраине города, если не сказать за городом, почти в лесу. Вернее сразу за лесом и голым полем.

Я увидел избушку. Домик у бабуськи маленький. Совсем врос в землю. Покосился.

Немного отлегло от сердца. Думал, что никогда не придём. С шумом выдохнул воздух, пытался успокоиться, взялся вновь за ручку корзины. Сердцебиение участилось.

Старуха ушла немного вперёд.

— Ох, напугала ты меня, бабушка! — отозвался я, когда немота отступила полностью. Торопливо поспешил за ней.

Старуха внезапно остановилась, вдруг повернулась. Я едва не наскочил на неё. — А чего бояться, милок? Все мы живые люди.

Ведьма захохотала утробным зловещим хохотом, как будто внутри её горла сидели и шипели змеи. Глаза блеснули холодным серебряным блеском.

Я попятился. При этом волосы на голове зашевелились. Дебафа не последовало.

Тело моё неестественно передёрнулось.

Перед глазами выскочило полупрозрачное сообщение.

Уверенное резкое движение рукой прекратило и рассеяло свалившийся поток сообщений.

Я не мог окончательно прийти в себя и совсем не вникал в смысл сообщений, лишь ознакомился с ними мельком, то есть поверхностно. Однако же задавать вопросы не стал.

— Чего боишься, милок? — старуха перестала хохотать. — Смеюсь я так! Вот моя домовина!

Вокруг того места, где она жила, торчали покрытые мхом и занесённые землёй могильные плиты и надгробия, кое где даже видны полуразвалившиеся каменные склепы. Вернее то, что от них осталось. Непонятные сплошные нагромождения камней. Как и сам домик старухи был похож на склеп, только деревянный, покрывшийся поганками и плесенью с более высокой крышей и маленькими оконцами. Окнами, что нижней частью достают почти до земли, нарытой со всех четырёх сторон вместо привычного цоколя.

Казалось, сам воздух в округе пропитан стонами и мучениями похороненных здесь людей. Я как будто бы услышал стоны замученных заживо.

— Да тут, наверное, кладбище было? — спросил я дрожащим голосом.

— Было, милок. Давно. Теперь я тут живу. Мне тут спокойно и прохладно.

Старуха прошла ещё вперёд и спустилась по слабой заросшей тропинке к частоколу и с отвратительным жутковатым звуком скрипа распахнула кривую калитку настежь.

Я обернулся, стены города скрылись полностью за деревьями и ещё обратил внимание на белые черепки каких-то мелких животных насаженные на колья, то ли белок, то ли котов.

Пятясь и сторонясь назад, давая возможность пройти мне молодому человеку, ведьма придерживала руками эту самую калитку с внутренней стороны, чтоб не мешала поместиться с грузом в руке.

Старуха обратила ко мне сморщенное лицо с сомкнутыми плотно губами, как будто испытывала на смелость. Дрогну я или нет? Посмотрю ей в глаза или нет? Последний её энергетический удар, по мощности оказался самым слабым магическим выпадом, не смотря на то, что старуха вложила максимум усилий. Нейтрализован полностью, хотя первые два цели, безусловно, достигли. Некто более сильный и могущественный явно вмешивался в колдовские дела. Были ли это некие костыли Мариуса или ещё кого, я не знал, но мне они помогли.

— Заноси в дом. Покажу, куда ставить, — деловито распорядилась ведьма, запирая калитку и накидывая сверху на клинышек, связанную петелькой верёвочку, чтоб ненароком не открылась.

Я наклонил голову ещё больше, втягивая шею в тело. Обратил взгляд в землю, послушно протиснулся в узкий проход вслед за старухой. Хотя, делал это, надо заметить, с большой неохотой. Гораздо лучше бы было, если бы я не смог пролезть и не входил на территорию ведьмы. Тогда старуха бы, наверняка, рассчиталась со мной прямо тут перед калиткой, но подчиняясь какой-то внутренней силе, всё же делал, как просила старуха, не спрашивая, зачем и почему.

Как только черепки на изгороди оказались за спиной, по левую сторону, заметил небольшой огородец, заросший сплошь травой и кустами. Преимущественно бурьяном и крапивой.

Затем последовало кривое скрипучее крылечко с множеством низеньких, местами провалившихся, а местами выпавших от старости ступенек.

Не оборачиваясь, вошёл под низкую притолоку, куда указывала бабка, не вертел головой по сторонам. Ведьма вошла сразу вслед за мной. Внутри избушки находился узкий коридор с очень низким потолком и маленькими дверцами в клети и подклети, что размещались по правую сторону, а за ними находилась жилая половина. Весь коридор завален козлиными рогами. Рога, как змеи, свернулись и свились в клубки и ждали часа. Успешно обошёл эти странные нагромождения из рогов. Солит она их, что ли? Дальше в жилой половине потолок стал значительно выше, здесь смог расправить плечи свободнее.

Никакого Тришки дома у старухи не оказалось. Какой Тришка? Может домашнее животное? Но домашнее животное кашу варить не умеет. Тогда может маразм у неё?

Пристроил корзину на пол около массивного стола. Столешница завалена пучками каких-то высушенных трав со специфическими запахами, аккуратно перевязанными в снопики. Ещё насыпаны отсортированные желтоватые и красноватые семена в разные мелкие кучки. В этот миг я попытался проверить кончиками пальцев на месте ли моя шкатулка. Вполне убедившись в наличии, нащупал предмет пальцами, то ли неловко повернулся, то ли ещё как, вытаскивая руку обратно из кармана, я зацепил ногтем и случайно вытащил и выронил ту самую заветную шкатулку наружу. Шкатулка звонко упала на пол, чем тут же привлекла внимание расторопной хозяйки избушки.

Бабка, хищно склонившись стервятником над капустой, запуская длинный нос в листья, только-только начала разбирать первую корзинку с овощами, осторожно выкладывая из неё на стол содержимое дряблыми дрожащими руками. Вылитый Кощей, чахнущий над златом. Глуховатая ведьма недовольно фыркнула, тотчас прислушалась к странному звуку за спиной, что помешал ей разбирать овощи. Обернулась и сначала поглядела на ту корзину, что я принёс, затем на меня носильщика и только потом на упавший из моих рук предмет.

Как ни в чём не бывало, я подобрал с пола шкатулку и хотел поспешно снова убрать её в карман. Однако мою руку неожиданно перехватила и остановила в воздухе обеими дряблыми руками, с обвисшей сухой кожей, старуха, что заметила и проявила при этом невероятную для её лет резвость.

— Ой! — перепугалась она. — Чего это ты прячешь от меня, милок?

Как только руки бабки отпустили, я спрятал шкатулку в карман.

— Да вот выронил я, бабушка! Это моя вещь!

— Что? Что выронил-то? Покажи!

Мне пришлось вновь извлекать шкатулку из кармана и показывать на ладони.

— Ой, какая махонькая! — старуха принялась её разглядывать и всплеснула руками. Вдруг в лице её произошло заметное изменение. Она присмотрелась и бережно провела дрожащей рукой по рисунку на крышечке шкатулки. Рисунок ей явно был хорошо знаком. Глаза налились кровью, как будто загорелись огнём. Ведьма, блеснув зрачками, даже, казалось, зло и пристально взглянула на меня, как на обладателя шкатулки. Провела кончиками длинных пальцев с висящей кожей по поверхности гладкой крышечки, как будто гладила по головке недельного котёнка и внезапно неожиданно захватила крысиную шкатулку, сжав сверху в руке так, как сжимают разве надоедливого комара.

— Отдайте шкатулку, бабушка! — забеспокоился я.

— На! Возьми! — старуха явно не желала отдавать. Она нехотя медленно протягивала вещицу назад. При этом рука заметно дрогнула, выдавая волнение.

Я поспешно выхватил шкатулку из узловатых цепких дряблых пальцев, но пальцы её сжались так, как будто она хотела со всей силы ущипнуть за руку, словно рак клешнями. Ведьма случайно царапнула длинными грязными ногтями мои пальцы.

Ссадина кровоточила.

Глаза её очень внимательно смотрели в мои глаза. Казалось, сама бездна зовёт в свои объятия. Я передёрнулся всем телом от этого жуткого взгляда.

Я взмахнул рукой и убрал сообщение, стряхнув наваждение. Дарованная защита с иммунитетом от управляющих искинов (вот в чём дело!) давала плоды.

Мне стало мерещиться, что ведьма раздваивается.

— Продай мне свою шкатулку, милок! — неожиданно вдруг произнесла низким бурчащим голосом ведьма, заглядывая, снизу вверх, в глаза. — Я слышала. Тебе деньги сейчас очень нужны? Верно? Так я помогу тебе.

— Нет! — я сглотнул, крепко зажав шкатулку в руке и пряча обратно в карман. — Спасибо, бабушка! Шкатулка мне самому позарез нужна. Так что ни за какие деньги я её продавать не стану!

— А что так, милок? Али что в ней ценного у тебя? — засомневалась ведьма.

— Я сам не знаю, — брякнул я.

— Тогда зачем она тебе? — спросила резко бабка, повысив голос. — Верно, нашёл где-нибудь? Или…?

— Она мне в наследство осталась, — и эта глупая выдумка прозвучала неубедительно.

— Врёшь, милок! — ведьма сразу раскусила мой обман. — Знаю я, чья это шкатулка! Отдай мне её! Я никому ничего не скажу. Вот что! Украл ты её, милок!

— Нет, бабуся, ошибаетесь! — запротестовал я. — Ни у кого я её не воровал. У меня моды такой никогда не было! Воровать!

— Отдай, милок! Не твоё это!

— Вот что, бабушка! — я попытался быть серьёзным. — Давайте мои деньги, и мы с вами распрощаемся навсегда! Разговор закончен!

А сам подумал. Ай да бабка! Ай да чертовка!

Старуха заметно разозлилась на эту выходку, но тотчас поменяла тактику. Даже выражение лица поменялось. Из злобной грубой презрительной старушенции, излучающей ненависть ко всему роду людскому, а в частности, ко мне, преобразилась в медоточивую, но вкрадчивую деловитую хитроватую совершенно другую пожилую женщину, не имеющую ничего общего с ведьмой. Вероятно, даже помолодела лет на десять, а может и двадцать.

— Что ты? Что ты, милок? Куда? Я тебе сделку предлагаю. Хочешь получить за шкатулку золотой?

— Нет, бабуся! Я же сказал, что не хочу продавать эту вещь. Даже за золотой! — но насторожился ещё больше. Что-то тут со шкатулкой… не того! Хитришь, — пронеслось в голове. Меня на один понт голыми руками не возьмёшь!

— Да она, милый, больше двух серебряных не стоит! Я тебе десять золотых дам! Предлагаю! Ох, передумаю!

— И от этого предложения откажусь! — я старался быть вежливым, а самому стало интересно. Да на что же старой ведьме шкатулка? Да ещё за такие деньги? Сколько на самом деле стоит эта шкатулка? Сколько ещё может предложить мне бабка?

Ну-ка, голова! Работка для тебя! Где ты? Шепни мне, сколько стоит моя шкатулка?

А сам спрашиваю. — Она, вон какая маленькая! В неё ничего не поместиться. Что складывать будете, бабуся? Сами говорите, двух серебряшек не стоит, а даёте за неё десять золотых. Неувязочка, бабушка! Я смотрю вы очень, бабулька, бойкая какая-то стали! Прямо невтерпёж! Не верю я вам что-то! До этого пять медяков жалко было, а теперь десять золотых бери?! Откуда такое богатство?

— Ой, милок! Не спрашивай! Сто золотых даю! Не веришь? Прямо сейчас!

Я был потрясен таким расточительством ведьмы по поводу шкатулки до глубины души, а ещё больше, тому с какой лёгкостью та набавляла цену, лишь едва я выказывал нежелание торговаться.

Что-то тут не так! Врёшь, бабка! Сильно врёшь!

— Сто золотых! — я даже присвистнул, когда услышал. — Это очень большая сумма! Так откуда у вас, может быть, сто золотых, бабуся? Разве на словах? Вы, вон, в какой лачуге живёте! Опомнитесь, бабушка! Далась вам эта шкатулка! За сто золотых! Это состояние! Не у всякого на базаре в кармане найдутся такие деньжищи, даже в кошельке у самого богатого и хорошего торгаша в городе!

Ведьма внимательно поглядывала на мою реакцию и в сомнениях покачивалась.

— А что в этой шкатулке? Мне самому интересно! Вроде закрыл, шкатулка пустая была! — я успокоился и попытался улыбнуться. Улыбка вышла гримасой.

Ничего не ответила, ведьма затряслась, как в лихорадке.

— Отдай, милок! Отдай, пока не поздно! Добром прошу! — взмолилась она. Вот-вот с ведьмой случится сердечный приступ. Аж вся затряслась мелкой дрожью. Жёлтое морщинистое лицо с обвисшей кожей на щеках раскраснелось. Поняла, что шкатулка уплывает у неё прямо из рук.

Но на меня это уже не производило должного впечатления. Ты говорить не хочешь! Хитришь, бабка! Всё одно узнаю! Не сейчас, так потом! Я пошёл на принцип. Пока не узнаю что там, никому не продам.

Ведьма алчно протягивала ко мне обе руки, как слепая, пытаясь нащупать собеседника. Только сейчас я разглядел на её руках длинные выпущенные острые ногти, как бритвы.

Как же она до этого их умудрялась прятать? Ума не приложу!

— Просите или требуете!? Неужели отбирать станете, если не дам? — я пытался ещё шутить и ехидничать с ней, отступая к дверям.

— Стану, — твёрдо произнесла уверенным низким голосом. — Ещё как стану! Потому, что моя эта шкатулка! Это я её потеряла! Ха-ха-ха!

Показалось, что от этих её слов сотрясался весь домик.

Я сжался в комок, но не собирался сдаваться.

— А где вы её, бабушка, потеряли? Интересно знать! — тем не менее, на всякий случай, отступая от ведьмы ещё на один шаг. До дверей не далеко.

В этот момент я услышал свой внутренний голос. — Кам! Ты в страшной опасности! Эта ведьма желает тебя уничтожить из-за шкатулки!

Старуха остановилась, как будто также услышала предупреждение в моей голове. Казалось, опешила. Задумалась. Замерла, как зомби, с вытянутыми вперёд руками. Теперь от неё можно ожидать, всё что угодно. Скорее всего, очередной магический выпад.

Не впадай в панику! Неведомая защитная оболочка работает надёжно. Никакая магия её уровня теперь тебе не страшна, но если ведьма попытается прибегнуть к каким-либо другим силам…

— Милок, отдай шкатулочку! — бабка вновь завела свою шарманку да таким сладким голоском. Опять подобрев, опустила руки. — Я тебя хорошо вознагражу! Ведь у меня в подполье такое богатство спрятано! Такое богатство! Сам себе выберешь подарочек, из того что больше приглянется!

— Если мне такие деньги предлагаете, то верно шкатулка-то какая-нибудь волшебная! Стоит гораздо больше! Как бы пожалеть потом не пришлось! Так ведь? — заключил я, старался сдерживать себя изо всех сил в рамках внешнего спокойствия и хладнокровия, но голос дрогнул.

— Нет! — твёрдо ответила ведьма.

— Почему нет? Что нет? — удивился я. — Зачем тогда она вам? Что в ней такого ценного? Если скажете, подумаю над вашим предложением. Иначе, пока не скажете, не продам!

— Милок! Всего лишь, как память дорога! — ведьма прикинулась обиженной и даже попыталась пустить слезу. — Ты видишь, какая я старая! На глупости у меня давно времени нет. Не знаю, сколько мне осталось.

— Врёшь ты мне, бабка! — пришло время и мне уличить старую во вранье. — Врёшь всё! Изворачиваешься!

Неизвестно, чем бы всё это закончилось, но я был настроен весьма решительно. Во- первых, приметил кое-что краем глаза. Справа, в углу, около низких дверей, находятся черенки каких-то домашних приспособлений, вроде деревянных лопаток и ухватов. Так между делом. Возможно, придётся отбиваться ухватом. Во- вторых, двери-то близко.

Да хоть бы и так! Кто же знал, чем для меня обернётся весь этот странный поход с базара к ведьме в гости! Но только здесь я могу узнать секрет шкатулки! Это очевидно! Это главное!

Я даже не подозревал о том, какой силой обладает эта дряблая колдовка. И оставаться здесь дальше, неминуемо, значило бы, подвергать себя настоящей смертельной опасности. А всему виной маленькая шкатулочка. Скоро! Очень скоро я увижу, какая сила подвластна столетней старухе! Об этом ещё впереди.

Убегать не думал, тем более ведьма должна со мной рассчитаться, но поскольку у меня также был свой интерес по поводу секрета шкатулки, о которой старуха явно что-то знала, но скрывала и не договарила, я не торопился покидать избёнку, выжидал время.

То, что случилось вслед за этим, не могло бы мне присниться и в самом страшном сне.

Лицо старой искривилось и потемнело, как будто бы она целиком проглотила раскушенный перец или живую жабу.

Старуха вдруг закрутилась вокруг своей оси, как юла, проявляя чудеса невиданной прыти. Быстро-быстро перебирая ногами по полу. Последнее, что я увидел, это как бабка склонилась в три погибели, поймала что-то руками у собственной шеи на верёвочке и закусила это что-то беззубым ртом, как таблетку, но не глотая.

— Эй! Бабуся! Что с тобой? — успел вскрикнуть я в неподдельном ужасе.

Сомнений нет. Только что на моих глазах совершался какой-то древний колдовской ритуал.

На меня сначала накатила неприятная волна. Сквозь еле заметную пелену, я заворожённый, не отрываясь, стал наблюдать за ведьмой.

Тотчас после загадочного кружения, платок пропал. Остатки жиденьких волос отделились от затылка и седой с проплешинами головы, словно слизнуло. Голова старухи оголилась совсем перед тем как появились первые новые чёрные жесткие волосы. Лысый череп очутился под чёрной густой шевелюрой, как будто кто-то мастерски накинул поверх несуразный лохматый парик. Несоответствие в этой ситуации головы и волос кричало. Верхняя одежда и юбки исчезли после серого платка. Перед юношей предстала согбенная в зелёных пупырышках голая спина оборотня, что обросла шерстью. Жёсткий чёрный волос с невероятной скоростью увеличился в размерах, создал звериный покров на морщинистой коже. Разбух, как сухарь, кинутый в воду.

— О, боже! — воскликнул и побледнел я в эту минуту. — Оборотня мне ещё не хватало!

Перемена облика ведьмы началась и продолжалась довольно бурно. Распространяясь, как цепная реакция по клеткам, преимущественно расползаясь на грудь и ноги. Белое лицо смазалось и почернело, обросло на глазах с затылка и со спины густой чёрной шерстью. Точно также покрывались руки от плеча до локтя и дальше. Скоро вместо человеческих дряблых ладоней и палец с ногтями ещё более крупными, чем были у ведьмы, на свет появились настоящие лапы с толстыми длинными когтями. Эти когти увеличились и превратились в когти крупного хищного животного. Скоро суровые черты этого животного стали вполне узнаваемыми. Голова становилась всё больше похожей на медвежью. Из почерневшей маски лица сам собой выпрямился нос. Утолстился. Превращение из человека в медведя происходило частями, но весьма прогрессивно и наглядно. Со стороны уже при средних стадиях легко стало понятно, какой зверь появится.

За минуту вместо старой согбенной годами пожилой женщины передо мной возвышался горой, едва поместился в низенькой избёнке, вполне живой реальный не маленьких размеров бурый медведь.

Вероятно, любой психически здоровый человек от такого явления потеряет дар речи. В полном ужасе, я шарахнулся на ватных ногах к спасительным дверям и упёрся в стенку. Казалось, душа уходит в пятки. Я потерялся в пространстве и кинулся мимо дверей. Это не мудрено! Никогда мне ещё не приходилось видеть лесного зверя так близко.

Медведь, между тем, встал на задние лапы, согнулся головой вниз, касаясь плечами потолка, начал угрожающе вперевалочку надвигаться, заревел во всё горло. Подтверждая тем факт, совершённого полного превращения из человека в медведя.

Я мог разобрать только одно слово, стучащее настырно в виски. Это слово: бежать!

В замеченный ранее угол просторной комнаты, куда я намеревался отскочить от медведя, когда тот ещё представлялся безобидной ведьмой, меня вела сама судьба. Я угодил туда, когда ещё предполагал, что кинусь прямо в дверь. Теперь же, оглушён, как обухом, пребывал, буквально, в этом самом углу, насильно прижатый к стене. Между дверью и углом выбирать не приходится. Отступать некуда, разве рвануть на медведя, а затем вправо, чтобы выскочить в дверь. Надо сказать, очень сложный манёвр. И не всякому акробату, циркачу и дрессировщику по силам, тем более, когда зверь разъярён. Дикий зверь! Тут дорога прямо к нему в лапы, но удастся ли из лап? Шансов выжить в такой мясорубке, прямо скажем, при самом наилучшем раскладе, после неудачного рывка, мало. Даже если проскочить, можно лишиться кожи на спине, а то и целиком всего скальпа вместе с волосами и головой. Зверь обязательно зацепит когтистой лапищей. От зверя не увернёшься. Его не обманешь.

Поэтому прыгать на медведя я боялся. Вместо этого предпочёл защищаться прямо в углу. Тем более как раз коснулся спиной деревянных черенков, сложенных кучей. Дрожащей правой рукой, шарящей сзади, нащупал первое попавшееся древко. Самое главное, что древко длинное и толстое. В обхват ладони, чтоб при ударе не сломалось. Именно такое я и взял.

Оживился. Вскинулся. Начал что-то просчитывать. Куча таблиц с разными данными понеслась сверху вниз сплошным водопадом. Включил и отключил визор.

До сближения осталось не больше трёх секунд времени. Я, не помнил себя, как выхватил из-за спины это длинное оружие, почти как заправский рыцарь копьё и уложился, таким образом, всего в полсекунды. Ещё не понимая до конца, что оказалось в руке, но чувствуя, как прилично оттягивает локоть и плечо своим весом, явившееся единственным на тот момент внушительное орудие под руками, каким я смог воспользоваться в полной мере для своей защиты, служило утешением.

Я поднял черенок выше. На уровень собственной груди.

Медведь медленно, но уверенно надвигался. Раскрывая гигантскую пасть с обнажившимися длинными жёлтыми клыками. Зверь тянулся немедленно разорвать свою жертву.

В такой незавидной ситуации, этим древком, случайно подвернувшимся в углу, решил обороняться до последнего. Скорее инстинктивно, чем интуитивно, перевернул тяжесть на конце по направлению к грозному дикому зверю. Так будет правильнее при ударе.

Только подумал почему-то сначала, что это ухват, а от ухвата вряд ли можно извлечь максимум пользы в атаке на разъярённого медведя, хоть в деле обороны от него тоже мало проку. Но всё равно, я мог попытаться оттолкнуть зверя, если на то хватит моих жалких силёнок.

Какова же была моя радость, когда убедился, наконец, что, действительно, так удачно легло в мою руку. Ухват на поверку оказался ничем иным, как острыми двузубыми вилами. Вилы, которые в умелых руках, против медведя, настоящее оружие. Какое счастье, что эти вилы здесь находятся вместе с ухватами и лопатами! Теперь я это хорошо увидел, что придало мне дополнительной уверенности в победе.

Кам, мы спасены! Следуй интуитивным инструкциям! Система наведения сама покажет мишенью, куда бить!

— Дерзай! — крикнул я.

Это было очень кстати! Ещё лучше! Ещё надёжней от лихого зверя!

Вилы так вилы. Думать некогда. Надо действовать! Теперь, с таким оружием, наизготовку, я мог успешно атаковать кого угодно, а не только обороняться.

Лучшая защита это, как известно, внезапное нападение.

Секунда истекла.

Прозрачные сообщения валились друг за другом, оставляя пространство для обзора. Их некогда читать. Я управлялся с ними, как с воздушными шариками, выбирая позицию. Позиция выигрышная.

И тут у меня открылся внутренний потенциал, которым, видимо, изначально обладал в игре. Во мне проснулся, главным образом, заядлый игрок. Профессиональный охотник. Я почувствовал азарт. Прилив крови. Нельзя сказать, что в этот момент я ничего уже не боялся, но достаточно трезво взвесил шансы на успех в поединке с медведем. Молниеносно оценил обстановку. Даже не так, за меня всё это проделали автоматически. В мозгу что-то щёлкнуло, как затвор карабина при перезарядке. Появилась мишень, которая наблюдалась лишь в стандартном интерфейсе для распознавания объектов. Но это была другая мишень. Не белая на чёрном фоне, а багровая с золотистыми разводами, как радужная оболочка. Нечто другое, совершенное новое. Плавно опускавшееся откуда-то сверху, как забрало рыцарского шлема, накрыла всё пространство перед игроком. Всё стало происходить, как в замедленной съёмке. Мишень сама тенью легла на медведя. Определила наиболее уязвимое место на корпусе. В довесок к мишени добавился прицел снайперской винтовки СВД.

Вот оно! Вот же!

Самонаводящаяся мушка заняла место на шее медведя. Прямо прилипла. Место максимальной уязвимости и при применении увеличивает количество прямого физического урона. Цель зафиксировалась в перекрестье, как в прицеле снайперки. Я видел, что центр мишени почти совместился с центром перекрестья. Нужно стрелять или бить!

Сама собой багровая мишень утвердилась в золотистых внешних разводах, чтобы всё остальное не отвлекало, но, тем не менее, лапы зверя время от времени подсвечивались серебристыми всполохами, свидетельствуя о его безумных телодвижениях, угрожающих моей жизни.

Медведь должен был навалиться на жертву и непременно отгрызть голову по сценарию игры, но жертва внезапно ускользнула от страшных объятий в самый последний момент и сделала ход конём.

При любых перемещениях мишень и прицел стремились воссоединиться, даже если игрок терялся.

Изловчившись, я вонзил острый конец вил точно в ту центральную точку, куда подсказывали мне бить, согласно указаниям свыше, специально отсортированным для данного случая. Возможно, мою руку кто-то поправлял и вёл. Багровая мишень, возникшая в поле зрения, взявшаяся раз и навсегда корректировать направление абсолютно всех моих будущих ударов, а прицел гарантировал стопроцентное попадание. Можно сказать, рукой и вилами руководили за меня, а я всего лишь являлся немым исполнителем чьей-то воли. Я всего лишь инструмент в руках божьего промысла. Именно так мишень оценивала любой объект угрозы в пользу игрока и в поле его действия, на ходу схватывая слабые места противника. Просвечивая насквозь, как рентгеном, сканируя броню и прицениваясь к степени защиты врага, не оставляя никакого выбора последнему в схватке, чтоб нанести стопроцентный критический урон.

Медведя следовало бить.

Бить! Ведь физическая составляющая принадлежала мне, насколько точно сумею я, выполнить указания и воспользоваться моментом. Теперь уже в окружающем мире больше не существовало никого и ничего. Только я. Мысль мелькнула, как вспышка в сознании и пропала, растворившись в таблицах, чтоб не мешать. Только я и медведь, в качестве выбранной цели.

Последовавший удар не прошёл зря. Всё благодаря мишени и прицелу. Они сыграли свою роковую роль. Иначе я неминуемо растерялся бы и потерял игровую жизнь.

Вилы вонзились. В десяточку! Перекрестье мигнуло, приклеилось и вывело полную картину попадания. Точно в шею!

Медведь зарычал, захлёбываясь кровью и валясь набок с пронзённым почти насквозь горлом и больше не раскрыл пасть.

Я почувствовал новый прилив сил, поднял выше голову, резко прицелился в голову медведя. Теперь мишень вместе с перекрестьем послушно переместились туда же. Следовало только придумать, куда бить. Времени у меня едва хватило на новую манипуляцию с вилами. Так как и мои действия замедлялись в бою. Медведь всё ещё был жив, пытался устоять на широких задних лапах. Поднимался, вставая на дыбы, бил передними лапами в разные стороны, подсвечивающими серебряными всполохами с сыплющимися искрами, как от электрических разрядов, но удары уже были заметно слабее и ещё медлительнее прежних. Тогда не медля ни секунды, я резко выдернул сначала частично, а затем и полностью острые зубцы из шеи зверя. Зубцы вил вошли достаточно глубоко. Достал за два приёма. Кровь из освободившейся раны на шее не брызнула, а превратилась в какое-то желеобразное красное вещество, похожее на кетчуп. Медведь ревел. Согласуясь с мишенью, я переместил ниже и перевёл удар чуть левее в область сердца. Значит, так правильнее. Точно как подсказывала мне вновь возникшая мишень. Полностью владея ситуацией, всадил ещё раз с близкого расстояния, как дротик в дартсе и потом вдавил вилы со всей силы, когда перекрестье прицела совпало, однако, не отводя их далеко назад. Медведь завершил удар сам, так как навалился на вилы всей массой. Зверь опоздал воспользоваться моментом и получил своё сполна. Видно по глупости или по ряду других причин, не замечая больше никакого препятствия перед собой, рванул напролом, утратив чувство самосохранения.

Обиженно ревя и истекая кровью, дикий зверь был насажен мной, как барашек на шампур. Теперь зверь, обезумев от боли, вытягивал лапы с когтями, чтобы достать, захватить обидчика и смять в могучих объятьях, пока ещё не ушли силы, но я ловко всякий раз поспешно реагировал на эти выпады, помеченные серебристыми вспышками, вовремя отскакивал несколько раз.

Не выдергивая больше вил, отскочил в очередной раз, так как медведь лёг на них. Вилы засели по самые печёнки. Я не торопился, взял следующий черенок в углу, как спортсмен снаряд для нового броска и перехватил поудобнее. Железная лопата — вот новое орудие и опять нанёс ею удар. Третий! Самый коронный! Ведь мишень никуда не пропала, а всё ещё присутствовала здесь. Снова со всей дури, навалившись двумя руками, сверху вниз, в область сердца, так, как указывала всплывающая мишень и сопутствующее ей снайперское перекрестье. Медведь лежал на боку, выпятив грудь. Грудь зверя превратилась после вонзившейся лопаты в сплошное мясное кровавое месиво.

И только тогда медведь присмирел. Вместо рыка забулькал и завалился на пол без дыхания. Тело лесного хищника мелко вздрогнуло и продолжало подрагивать, но с каждой секундой всё меньше и меньше.

Третий удар оказался смертельным. Багровая мишень исчезла. Прицел пропал.

Захлебнувшись кровью окончательно, медведь растянулся на полу чёрной горой и затих без всякого движения. Никакой дрожи, абсолютно мёртвый. Я убедился в этом. Пока отдышался, постоял над поверженным врагом, ещё некоторое время. Пощупал медведя за остывающие лапы с когтями, как лезвия кинжала. Вся борьба длилась не более трёх минут, но мне показались эти три минуты вечностью. Безусловно! Выработать такое бешенное количество адреналина! Сколько эмоций я выплеснул и пережил в этой борьбе за жизнь! И ни единой раны или царапины не получил.

Тоненькие струйки крови всё же били в пол и растекались вокруг, образуясь в лужицы. Кровь медведя быстро свёртывалась и засыхала. Подозрительно быстро.

Рассыпанная из корзины капуста во время боя каталась по полу и окрашивалась в багровую мишкину кровь, как своеобразный отвлекающий фактор усложняющий игру. Другая корзинка поменьше, набитая зеленью, перевернулась вверх дном.

Независимая система отозвалась приятной мелодией. Это напоминание отрезвило. И тут на меня снизошло. Посыпались сообщения одно за другим, валились к ногам, как поздравительные открытки в день рождения, как из рога изобилия.

Я готов был плясать и хлопать в ладоши. Мы победили! Великий игрок Кам победил ведьму в образе медведя!

— Успокойся! — попытался остановить сам себя. Рано радуешься!

— Поздравляем, Камелиус Редингерг! Игрок с временным статусом! Игрок с ярлыком черни!!! Вы победили противника превосходящего Вас на пять уровней и на пятнадцать единиц по силе!!! — прозвучал механический голос.

Система выдала первое сообщение о победе, выскочившее перед глазами. Я приготовился, сейчас будет что-то чрезвычайно интересное. Это интересное не заставило себя долго ждать.

Мелодичная музычка волшебного звучания лилась в уши, как живительный родничок. — Вы изменили личные характеристики в лучшую сторону! Изменение характеристик немедленно вступает в силу!

И наконец, сработало. Самое важное система оставила на десерт!

Это ещё более приободрило и обрадовало меня, ведь такого я вовсе не ожидал от безобидной прогулки в гости к ведьме. Эта старуха игрок, что меня поразило больше всего, как и я сам, как трактирщик Мариус!

Теперь я могу распоряжаться, на что мне следует делать упор в собственных характеристиках. На интеллект или на силу? Как кстати! Очень кстати!

Быстро справившись с первыми эмоциями и новыми сообщениями, одолеть которые весьма трудно. Ведь я просматривал, не задумываясь, как робот-автомат, рывками, как и в поединке с медведем.

Отрывочные действия перетекали из сплошь максимально отрицательных в малюсенький минимум положительных, растущих в нужную сторону, как на графике, с каждым новым сообщением, зарываясь глубже в действительность, не давая возможности остановиться, хотя бы на секунду и взглянуть объективно. Вот результат, как снег на голову сразу два новых уровня. Думал, должно произойти настоящее цунами, ураган, землетрясение, всемирное потрясение основ виртмира, но ничего этого нет. Столбцы графика резко подменили, словно произошла смена полюсов. С каждым мгновением одна сторона перевешивала, как на чашах весов всё больше. Неумолимо стремится увеличиться на порядок ещё, как на какой-нибудь диаграмме скачкообразно. Показатель очень скоро сравнялся с отрицательным столбцом и даже превысил на какую-то часть. Однако влияет слишком много различных отрицательных факторов, придерживает, чтобы всё выглядело безупречно и идеально.

Я всё это мог посмотреть и вывести перед глазами, наблюдая явления внутренних перемен какое-то время назад, как в необыкновенном калейдоскопе.

Насладившись музыкой и выдохнув, перекинул лопату из правой руки в левую, так как завершил начатое дело. Лопата больше не потребуется. Надо отметить, что какое-то время я послушно ловил и закрывал сообщения быстрыми заправскими жестами правой руки, как какой-нибудь жонглёр играет горящими факелами или клоун укладывает в коробку разноцветные шарики с подарочками внутри, спешил покинуть сцену. Сообщения хоть и в малой мере, но тешили самолюбие всё стремительнее.

Сейчас вновь стал прежним. Был растерян, в отличие от того охотника на медведей, каким являлся несколькими минутами назад. Меня словно подменили. Сквозь старую оболочку выглядывал совершенно другой неизвестный человек. Аккуратно положил выпачканную кровью лопату обратно, в угол, справа около дверей, где и взял перед боем. Сердце бешено заколотилось в груди. Победитель медведя остановился, судорожно соображал, что следует предпринять дальше.

Мне надо скорее бежать отсюда. Вот! То самое, что мне надо! Но меня что-то останавливает. Чувство самосохранения, однако, подталкивает и торопит немедленно уходить, показывает на набитый ящик с новыми возможностями и нераспределёнными очками.

Ступил на порог, растерянно оглянулся на лежащего по центру комнаты медведя.

С чёрным медведем что-то происходит. Это очень напоминает, что я уже однажды видел ночью в бараке, когда стал обладателем теперь уже злосчастной шкатулки, секрет которой к своему прискорбию мне так и не удалось разгадать, даже при помощи беседы с ведьмой.

Медведь подсвечивался изнутри.

Меняясь цветом и теряя целостность на глазах, тело поверженного мной только что медведя разваливалось на фрагменты, крошилось и рассыпалось на пиксели.

Я не мог отвести глаз от этого захватывающего любопытнейшего феерического зрелища, что сродни весёлому новогоднему фейерверку. Этой магии чудес, которая завораживает и притягивает, как магнит, раз и навсегда!

Никаких опознавательных знаков и уровней на объекте уже не присутствует.

Наконец я зачарованный увидел вместо растаявшей бесформенной чёрной горы посеревшую и полинявшую тушу большущего медведя. Шла обратная цепная реакция покрытия тела шкурой. Облезлая туша медведя пару раз мигнула и тут же исчезла совсем. Остались всего лишь одни маленькие блестящие чёрные бусы на полу.

Я пригляделся к параметрам бус.

Только теперь я вспомнил, что старуха, так и не рассчиталась со мной.

— Кам, заклинаю тебя! Нам пора уходить! Достаточно того, что ты убил игрока! — требовало чувство самосохранения.

— Я имею право на вознаграждение! Более того, мне нужны деньги для приобретения плётки! Какой же я глупец, что едва не ушёл отсюда с пустыми руками! Упустить такую возможность! — возразил я сам себе вслух. Если убегу, потом пожалею.

Тогда что? Эти бусы! С паршивой собаки хоть шерсти клок! — цинично подумал я и уверенно без колебания вернулся назад в комнату, почти переступил перед этим через порог в коридор, как будто бы ничего и не было.

Подошёл ближе. Призрачное присутствие медведя в комнате уже ничего не напоминает. Даже кровь высохла и исчезла, как пропадающие чернила. Только лежат с погнутыми зубцами на полу те самые вилы, которыми я так успешно орудовал и воспользовался для убийства зверя.

Наклонившись над бусами, я с интересом приметил крохотные изображения животных, выполнены серебристой краской на чёрном фоне. На каждой бусинке имеется рисунок определённого животного. Нанесённые рисунки отличаются невероятным изяществом исполнения и все совершенно разные. Ни одного одинакового рисунка. Перебирая бусинки пальцами, как чётки, я отчётливо заметил сначала коршуна, потом змею, затем медведя.

Но что-то мне не понравилось во всём этом. Внутренний голос подсказывал, что ничего нельзя брать у ведьмы. Выпустив бусы из рук, я встал в позу, и с отвращением пнул их носком башмака, так и не потрудившись ознакомиться со всеми рисунками до конца. Так оборвал трагическое знакомство на злополучном медведе.

Как только я это проделал, бусы отлетели в сторону. На их месте внезапно возникло прежнее голое тело старухи лежащей с неестественно запрокинутой назад лысой головой и торчащими реденькими седыми прядками на висках. Остатки волос украшали морщинистый затылок и лоб над длинным крючкообразным носом. Это стало ещё одной неожиданностью для меня.

Над ведьмой зависла прозрачная табличка в чёрной похоронной рамке. Под черепом со скрещёнными костяшками присутствовала надпись, которую по ряду причин мне не удалось увидеть на рынке, а теперь представилась такая трагическая возможность. Через несколько секунд появилась и прежняя одежда.

Я снова увидел отвратительно полуоткрытый беззубый рот. Серый платок слетел на бок и повис на ушах. Из мёртвого старушечьего рта, как будто разносилось по комнатке неживое, — а-а-а-а!!!

Еле уловимое человеческим ухом или живущее в подсознании в другом измерении.

Явились какие-то видения. Бестелесные призраки, в виде миниатюрных весталок, размером с воробья, повисли в воздухе, закружились хороводом вокруг головы.

Я сам раскрыл рот от удивления, вслед за проявившейся из воздуха ведьмой и готов был повторить странный звук.

Со старухой действительно нечисто.

— Вот видишь, Кам! Опасения вовсе не пустой звук! Они не напрасны! Жером это знал! — попытался утешить себя.

— Замолкни! — зло огрызнулся я и даже поднял руку с кулаком. Надо замести следы убийства! Старуху надо закопать в огороде!

Только что я спорил с этой старухой, а теперь она мёртвая лежит передо мной без движения. И причина тому я. Я убил эту столетнюю старуху.

Кое-как заставил себя, притронуться к ноге бабки. Бабка лежит смирно и не подаёт никаких признаков жизни.

— Говорить не хочешь! Хитришь! — пронесся в моей голове её голос.

— Хитришь, бабка! Всё одно узнаю! Не сейчас, так потом! — грозил я ей пальцем.

— Я тебе предлагаю, милок! Сто золотых! — как будто услышал вновь живой скрипучий старушечий противный запоминающийся голосок.

И только сейчас пришло полное осознание, что я нахожусь в каком-то непонятном мире.

Всё, что меня окружает, какая-то вторая реальность, но в тоже время какое-то эфемерное зыбкое и совсем ненастоящее. И умирают здесь не как принято, в моём понимании сути вещей, а как-то совсем неправильно. Не так! Совсем не так! С наглядным переходом в другую сущность, в другой мир, что можно с легкостью увидеть невооруженным глазом и что вполне даже осязаемо.

Это открытие едва не заставило меня закричать от ужаса, словно я в детстве проснулся ночью и понял, что должен когда-нибудь умереть, как и все мои родные и меня окружающие люди. Я сдержался, пытаясь усиленно прийти в себя.

— Где я? Что со мной? — эти два вопроса мгновенно застряли, как кость в горле, от которой я не мог освободиться сам, как не старался прокашляться.

— Что же это со мной? Отпустите меня, в конце концов! Зачем я здесь? Почему?

Я увидел над головой высушенную летучую мышь, прибитую за раскинутые перепончатые крылья к стене. Мышь смотрела на меня пустыми высохшими глазницами.

Весталки исчезли, я постепенно пришёл в себя, изгнал из сознания столь вредные и сумбурные видения.

Разносящееся шелестение или непонятное нашептывание из мёртвого рта старухи вдруг прекратилось.

Передо мной лежала прежняя бабулька, но вся в крови. Явно мёртвая, с закрытыми глазами. Но что удивительно в этом явлении, руки её были сложены строго на груди, а не раскинуты хаотично по сторонам, как лапы убитого мной зверя.

И как не был в тот момент, я растерян, но заметил у неё на поясе кошелёк, туго набитый монетами. И что же? Не смог справиться с соблазном.

Родилась мысль. Надо взять эти деньги, в которых я так нуждался. Такого случая может и не быть, тем более старуха сама согласилась мне заплатить за капусту, хотя, впрочем, капуста ей теперь вряд ли пригодится.

Действуя сообразно мыслям, я пришёл к выводу окончательно и бесповоротно. Что такой момент упускать нельзя ни в коем случае. Само провидение и фортуна сегодня играют на моей стороне.

Поэтому я осторожно зашёл слева и попытался сорвать кошелёк рукой. Старуха вздрогнула, но кошелёк остался у неё на поясе. Сорвать кошелёк сразу мне не удалось. Слишком крепкий шнурок держит. Тогда я поднял глаза на стол с травкой. На краю стола прямо передо мной лежал и просился в руку большущий кухонный нож с широким лезвием.

То, что надо! Подойдёт! Взял тесак в правую руку, уверенно наставил лезвие снизу и двумя плавными движениями срезал шнурок. Концы привязок обвисли к полу. Наконец, я снял с пояса ведьмы заветный кошелёк с приличным содержимым внутри. Уверен, не камешки. Рука не дрогнула.

И тут, в этот неподходящий момент, услышал за спиной ещё один голос, но такой звонкий высокий детский живой. Я испуганно повернулся.

— Что это? Кто это? — слетело с губ.

Прятаться было некогда. Решил, не суетиться. Остаться так, как есть. Я готов пустить в дело нож для защиты и безопасности.

И прямо тут, как будто с высокой сосны сорвалась шишка, угодила мне на голову, так свалилось неприятное известие.

Первое плохое сообщение по счёту после бонусов. Видно настало время плохих вестей.

Я зарылся в противоречащих сообщениях и вынужден с досадой распечатать мешок с подарками, чтобы часть их вернуть назад.

На отрицательные проявления моего игрового поведения включилась активная система репутаций внутри локации. Этой характеристике, безусловно, отводилась одна из самых ключевых ролей в игре. Репутацию сложно заработать, но легко в одночасье потерять.

Отношения общества к заявленному игроку основа репутации в городе и его окрестностях, а это напрямую взаимодействует и ведёт к будущим победам и успеху за пределами города и локации вообще.

Всё складывается из отношений правящих кругов к тебе, какого бы ты ни был сословия и статуса. Отношение правителя города к поступкам героя, исходя из личных устремлений. Совета старейшин города к поступку, исходя из законов города.

С учётом всех данных, что искины пропустили через призму убийства небогатой особы, пусть известной во всём городе среди низших сословий, врачевательницы под именем Гингема, вердикт был бы весьма благосклонен даже для убийцы. Сама по себе врачевательница не представляет государственного интереса, но незавидная роль душегуба усложняется и усугубляется тем обстоятельством, что старуху принимали у себя нередко члены семьи правителя города, а точнее его молодая родственница. Стало известно даже, что убитую принимал лично сам правитель города. Он, даже, не однажды имел неосторожность прибегать к её услугам, как, впрочем, и всё окружение правителя, начиная от городского головы, что уже приравнивается к потрясению основ и попытке государственного переворота. О чём я знать не мог.

Мне становилось ясно, как день, что моя серенькая и без того репутация внутри локации, теперь, как убийцы, мягко говоря, сильно просела за последнее время. Репутация пошатнулась ещё больше в худшую сторону. И, наверное, будет расползаться по швам с каждым часом по мере того, как становится известным данный прецедент за пределами этих частных владений врачевательницы среди простых горожан и начинает гулять по локации во всех других кругах, но более влиятельных.

С такой репутацией в городе, я должен буду ходить по краю пропасти и бояться плюнуть или чихнуть в сторону, чтобы как-нибудь ненароком не попасть на важную особу, которая может тотчас пожаловаться властям.

Для меня в этом очень мало приятного, но это ещё далеко не всё.

Вернёмся немного назад. При виде медведя у меня взыграло чувство победителя дикого свирепого животного, с которым я геройски расправился, но когда я натолкнулся на маленькую высохшую уродливую старушенцию, то испытал чувство омерзения к самому себе. Наверное, чтобы это чувство стало абсолютно полным, совершил ещё один неприличный жест в виде мародерского поступка с умыканием кошелька убиенной.

Казалось бы, уж чего не бывает на белом свете!

Теперь я себя почти ненавидел. За проклятую ведьму! За проклятую репутацию! Но жизнь продолжается несмотря ни на что.

У меня есть оправдание. Я вынужден поступить так. У меня нет другого выхода. Был поставлен в такие невыносимые рамки и условия, чтобы выжить.

Сначала появился страх за себя. Затем, что не успею сбежать. Потом, что не смогу убить медведя в одиночку и зверь непременно загрызёт. Потом, что не успею нанести смертельный удар, а в конце, что удар будет слабым и недостаточным, даже если попадёт в цель, но я сделал всё от меня зависящее и сделал так, как надо. Загадочным образом мой первоначальный удар увеличился в два раза, второй удар в три раза, а третий в пять раз. Суммарный урон быстро перевесил количество здоровья монстра и медведь пал. От одного удара лапой медведя я мог бы умереть. Все показатели алгоритма по уничтожению медведя пошагово и по отдельным действиям проделаны безошибочно. Безупречно! И, в этом, надо отдать мне должное. Действия совпали удачно. Каждый удар нанесён вовремя и нанесён именно туда, куда надо и с такой силой, какая требуется. В результате медведь повержен и лежит на полу.

Сменившее чувство радости победой в поединке со зверем на омерзение к убийству беспомощной старухи, к которому я, так или иначе, стал причиной, компенсировалось частично перекочевавшим достаточно увесистым кошельком, оказавшимся теперь в моей руке.

Что же я такое наделал? Такой вопрос передо мной не стоял.

Вернёмся ещё на несколько мгновений назад. В то время, когда я только брал тесак со стола, чтобы срезать шнурок, в избушку ведьмы торопливо по ступенькам кривого крыльца поднимался некто карлик по имени Тришка. Вошёл он с заднего дворика. Бормоча что-то себе под нос писклявым голоском, а очень может быть, напевая какую-то старинную песенку, известную только ему одному. Карлик, как обычно, торопливо просеменил через коридор. Ведь хозяйка должна прийти с базара. Увидел раскрытые двери, карлик обрадовался, полагая, что хозяйка уже здесь.

— Госпожа пришла! Моя госпожа пришла! Госпожа! — кричал карлик, ничего не подозревая.

И в этот момент я достаточно отчетливо услышал за спиной голос. Затем сразу мелкие шаги в коридоре. Испуганно повернулся.

Никто не ожидал такого поворота. В комнату с коридора вошёл Тришка, о котором упоминала всю дорогу мне сама ведьма. Тот самый!

Визор только подтвердил догадку.

Скоро и Тришка, благо от рождения не слеп, разглядел высокого худого незнакомца в тряпье.

Незнакомец склонился над мёртвым телом госпожи, с занесенным в правой руке острым тесаком и сжатым в левой кошельком. Я был очень бледен и худ.

Дико посмотрев на незнакомца, карлик остолбенел на пороге, а затем опустил глаза на лежащий труп старухи посреди комнаты.

Никто ещё так нагло не вёл себя в избушке госпожи.

Я же увидел, в свою очередь, в дверях, вовсе не ребёнка, как ожидал, а взрослого человека только на половину меньше ростом.

С неестественно большой и круглой, как тыква, головой с большими ушами на маленьком тельце с короткими ручками и ножками. В отличие от старухи, зубы у Тришки были. Редкие, но длинные. Зубы росли кое-как, очень неровно и торчали наружу изо рта, как у вампира. Особенно два клыка.

Уж очень он напомнил мне лицом старуху, как будто это её уменьшенная копия. Только не в юбках, а в протёртых до дыр кожаных штанах. Лет на пятьдесят моложе и голова покрупнее. Мозгов очевидно также больше.

Как сморщенные черты лица этого уродца, однако, удивительно схожи с чертами лица убитой старухи! — в отведённые мне доли секунды для этого сравнения, посмотрел на убитую и перевел взгляд на карлика, я не переставал поражаться.

Тот же нос! Те же глаза! Только взгляд их направлен не перед собой, а куда-то вверх в небеса. Как будто это верно настоящие родственники или вышеозначенный тип Трифон является родным братом и никак по другому. А может быть это так и есть? — спрашивал я сам у себя, глядя на коротышку в который раз.

С того времени, как увидел карлика впервые, прошла одна минута. Достаточно много времени. За минуту убийца Камелиус успел посмотреть на Тришку несколько раз и столько же раз отвести от него глаза.

На мой беглый взгляд Трифон не представлял никакой опасности. Я не мог только ручаться за его умственные способности. Иначе бы система сошла с ума.

Обряжен карлик был по-простецки. В самостоятельно им же укороченную брезентовую грубую куртку морехода, без рукавов. Но и в таком сокращённом виде куртка доставала почти до колен. Маленькие кривые ножки в старых потёртых кожаных портках. Крупные не по размеру башмаки. Вот и весь облик Тришки.

Большие круглые отрешённые от мира белёсые глаза смотрели на убийцу госпожи из-под густых бровей. Обросший седыми волосами подбородок с реденькой бородкой, как у старухи. Длинные взъерошенные клочковатые с кудряшками волосы над благородным лбом, как у Тириона Ланнистера из знаменитой киноэпопеи. Однако же до лорда тут далеко. Крючковатый длинный нос, как у бабки, предавал носителя. На толстых губах и подбородке прилипли остатки древесных опилок, как будто бы последний не весть чем занимался всё это время. Например, целовал свежие подстилки в хлеву или катался в опилках вместо поросёнка или же с ним на пару.

Старуха ничего не говорила о том, что Тришка карлик. Тем неожиданнее эта встреча для нас обоих.

Ах, как мне хотелось бы никогда не видеть этого деревенского Тириона! Но встреча помимо моей воли уже состоялась. Надо было как-то выкручиваться из этого положения! Что-то предпринимать! Но что?

Объяснять не нужно, да это и бесполезно. Единственное спасение это бежать.

Карлика я не боялся ни разу. Да и что мог мне сделать этот полурослик?

Я зашевелился, качнул в руке несколько раз увесистый тесак и небрежно вызывающе кинул его резко на пол возле трупа. Я пытался ещё бравировать создавшейся ситуацией, осознавая, что отступать некуда.

Тришка, как воды в рот набрал, лишь раздувал щёки, как хомяк. Он не сводил с меня глаз, как загипнотизированный кролик на удава.

После встречи с карликом в нижней строке главного окна интерфейса, специально для меня на переднем плане мигнула надпись, где обозначалась репутация ко мне данного свидетеля, уличившего убийцу на месте преступления. Репутация Кровная месть! Хуже некуда! Минус две тысячи пунктов!

Поскольку Тришка относился к прислуге, приравненной к прочим деревенским жителям, я получил репутацию со всеми от почти нейтрально с минус один пункт до кровной мести. Эту репутацию могут, конечно, перебить три других лица, принадлежащих к тем же слоям, но расположенных ко мне благосклонно, но где ж мне таких отыскать, чем и как их задобрить до таких недосягаемых вершин, чтобы списать сей негатив в бездну. Вопрос вопросов!

Наверняка, худшее, что может случиться с нищим в городе.

Эти сообщения стали пугающими. Что-то вслед за этим должно произойти непременно. ещё страшнее и ужаснее цунами и землетрясения. Теперь точно. Боялся думать.

Сам я не мог ничего изменить. Не мог повернуть время вспять и ускользнуть раньше, чем появится карлик, живой невольный свидетель произошедшего здесь безобразия.

Присутствовать в качестве убийцы столетней старухи крайне неприятное и не желательное занятие для слабонервных, тем более когда уличили на месте. Думать времени нет.

Между тем остолбеневший и побелевший карлик замер в дверях с открытым ртом и хлопал глазами.

Я вскочил на ноги, схватил кошелёк в подмышку, кинулся на карлика.

Только сейчас карлик, трясясь всем телом, закрыл голову руками и закричал от испуга во всё горло, — У-би-и-и-и-и-ли!!!!!

Скорее даже не закричал, а по-заячьи заверещал. Вместо того, чтобы посторониться и дать пройти убийце, он опустился передо мной на колени с выступившими слезинками на глазах, как будто молил пощадить.

Но как мы увидим чуть далее, сделал он это вовсе не от страха.

Я хотел перепрыгнуть через голову, но сбил того на пол с ног. Прыжка не вышло, слишком сильно устал и еле поднимал ноги. Движимый местью лжеТирион истерически схватился за правую ногу убийцы и упрямо крепко держался, продолжая верещать во всё горло.

— Госпожу убили!!! Мою госпожу убили!!!

Верещание становилось крайне раздражительным. Я пытался весь коридор стряхнуть придурковатого Тришку, чтобы избавиться от этого преследующего меня ужаса, которому сам и способствовал, но ничего не получилось. Карлик обладал, в этом надо отдать ему должное, невероятной кошачьей цепкостью и недюжинной силой свойственной всем карликам. Да и я сам, честно сказать, не ожидал от ведьминого Трифона такой удивительной прыти. Совсем не ожидал! Малый оказался не промах! Сопротивлялся и удерживал убийцу госпожи до последнего, если бы надежда на помощь со стороны вдруг явилась.

Подволакивая ногу, как добротный деревянный протез, к тому же утяжелённый карликом, пристроившимся, как какой-нибудь шелудивый кобель, словивший кайф, я проследовал тяжёлой поступью хромого командора через весь коридор, сметая на своём пути козлиные рога. Двери были распахнуты. Не имея другой возможности освободиться, я дотянул и вывалился в полном замешательстве на крыльцо, вместе с карликом.

Вдогонку прилетело сообщение.

Здесь сообразно новой ситуации преступник нанёс сверху удар кулаком свободной рукой карлику по затылку. Это единственное, что я мог сделать.

Я уже уверовал в свою исполинскую силу, когда мой нешуточный удар по голове, что без сомнения способен расколоть череп на две половины или завалить медведя, на поверку вдруг оказался не больше комариного писка. Вышел пшик. Карлик едва повел головой и стряхнул крошечный дебаф «слабое оглушение» на 2 секунды и ещё раз смачно укусил в то же самое место, но злее.

Ему хоть бы что! Пришлось с прискорбием отметить, что львиная доля физического урона исправно поглощается особенным предметом Тришки, что присутствует на шее в виде шестиконечной звезды. Проходит менее 1/6 части от удара. Карлик морщился, но держался. Слуга врачевательницы ещё раз успел укусить за икру сквозь штанину. Я понёс новый физический урон. Как будто укусили сразу две крысы в застарелую рану, но не более.

Это в большей или меньшей степени отразилось и на двух других параметрах характеристик. Здоровье и выносливость. Эти два незыблемых показателя заколебались. Одной четвёртой жизненной энергии, как не бывало. Здоровье также убавилось на единицу.

Попытка сорвать и найти амулет оказалась просто невозможной. Теперь я наносил удары беспорядочно один за другим всё сильнее и сильнее.

Второй рукой воспользоваться не мог, в ней я сжимал кошелёк. После серии резких и болезненных ударов хватка карлика всё же ослабла.

Пробить глухую оборону амулета Тришки не удавалось довольно долго.

Двадцатый удар прошел критично и увеличил урон до требуемого количества. От такого удара Тришка не смог оправится.

Он уже похож на того самого Тириона, что Варис перевез в ящике для животных через море и извлёк, чтобы поболтать по душам, желает ли он отправиться с ним в Меэрин. Отказа не будет.

Удар пришелся в темечко. Ай! — вдруг вскричал карлик.

Легкий нокдаун! На большее меня самого уже не хватает. Запыхался, как загнанная собака. Получил пару внушительных дебафов перед этим, но отметил, что один мой крит прошел в четверть силы на славу.

Противник поплыл, обмяк и выпустил икру из коротких рук, но стремился снова зацепиться, как бульдог, вгрызался зубами в лохмотья штанин.

Перед лестницей, уже на крыльце, я вытащил ногу и освободился от карлика. Понимая, что если карлику дать возможность ухватиться надёжнее, то уже никакой силы не хватит оторвать этого клеща ни у меня, ни у кого бы-то ни было. Скоро с нескрываемым чувством полного удовлетворения, я толкнул Тришку подошвой башмака левой ногой от себя, что есть силы, спиной вперёд, окончательно лишившегося опоры. Карлик едва ли отошёл от прежних ударов, уже пытался вновь, в который раз, крепко вцепиться в убийцу госпожи, но капитулировал и всплеснул руками. Надо сказать, мне стоило невероятнейших усилий и труда оторвать этого малорослого безумца от ноги и столкнуть вниз так, чтобы тот приземлился прямо хребтом на прогнившие ступеньки. Однако борьба и здесь закончилась в мою пользу, как и борьба с медведем. Я торжествовал.

Уверен, если бы смотрел со стороны на всё это действо, то хохотал бы, как помешанный. Но сейчас вовсе не до смеха. Я выиграл по всем параметрам и проиграл окончательно репутацию. Про честный поединок речи не шло.

Тришка театрально перевернулся назад через голову, вскрикнул и покатился по ступенькам лестницы кубарём, хватаясь налету за спину.

Я же бойко спрыгнул с крыльца, роняя кровь на землю, в прямом смысле этого слова, словно подранок.

Прокушенная нога болезненно отозвалась. Обернулся. Пока карлик барахтается, охает в траве, влёт преодолел пару ярдов, сдёрнул верёвочную петельку, накинутую ещё рукой убиенной ведьмы, дабы выскочить в калитку на волю и немедленно отдышаться.

Система работала беспристрастно, фиксируя каждые изменения во враждебной окружающей среде.

Эти сообщения стали для меня последним звонком. Я совершенно терялся и не знал, что мне следует делать с такими отношениями общества и что предпринимать, чтобы исправить создавшееся положение в меру сил и возможностей. Тем не менее, игра продолжается.

Я бежал через кладбище обратно в город. Последние сообщения догнали и убили наповал. Отныне я не задавал себе глупых вопросов. Кто такой этот Макорей? Какая война? Что такое суд Линча? Мне было всё равно. Важен сиюминутный момент спасения. Пересиливая боль в ноге, ни о чём отвлечённо не рассуждал, просто боялся оглянуться назад. Казалось, торчащие обвалившиеся склепы расступались передо мной неохотно и нарочно путали, выползая из-под земли прямо на пути, как будто приглашали внутрь, посмотреть на мертвецов. Конца им нет. Той же дорогой, боясь даже думать, что здесь происходило несколько минут назад, а может часов. Что я мог предъявить в своё оправдание?

Бежать! Бежать и бежать! Как можно дальше! И забыть! Забыть всё! Как страшный сон!

Только сейчас осознал, какие дремлющие страшные силы разбудил своим беспримерным поступком! Какого джина выпустил на свободу одним единственным убийством ведьмы!

Как только покинул калитку, тысячи ворон огромной тучей сорвались в небо с раскидистых ветвей макушек вековых сосен.

Лес заволновался. Поднялся такой ужасный гвалт над старым кладбищем, что самому неустрашимому герою стало бы неуютно, а не то, что простому юноше. Вероятно, небо свернулось в тёмный комок. Нависло и обрело пугающий размер. С овчинку.

Чудилось, что все эти осиротевшие летучие твари сейчас накинутся с небес сверху и обязательно разорвут в клочья, жадно поглощая мясо строптивого нищего, мстя за убийство злобной вредной старухи своей кладбищенской повелительницы, покой которой я так неосторожно нарушил в её же собственной хижине.