СССР. История великой державы (1922–1991 гг.)

Глава 2. Форсированная модернизация.1928–1937

Период реализации двух первых пятилетних планов в СССР с 1 октября 1928 до конца 1937 г. был временем осуществления уникального в мировой истории опыта построения социализма «в отдельно взятой стране», объективная суть которого сводилась к модернизации этой страны. Проект строительства вырисовывался в 1924–1928 гг. в постоянных спорах между своеобразными «почвенниками», призывавшими строить социализм на территории СССР, не дожидаясь победы мировой революции, и «интернационалистами», полагавшими невозможным его построение без помощи будущих «передовых» социалистических стран Европы и Америки.

Победа одной из сторон далась нелегко и трагично. Она сопровождалась изгнанием с властного Олимпа, из Политбюро ЦК ВКП(б), принципиальных противников «ограниченной, националистической идеи». Однако это было не только время политических дуэлей. За эти годы, в условиях рыночных отношений, страна в основном восполнила экономический урон, понесенный в ходе революции и Гражданской войны. В хозяйственной жизни наряду с государственными участвовали капиталистические предприятия, кооперативы. К октябрю 1928 г. народное хозяйство СССР по ряду показателей уже существенно превосходило наиболее высокий в дореволюционной истории уровень 1913 г. Троцкий, Каменев и Зиновьев к этому времени были вытеснены с высших партийных и государственных постов и прямо влиять на принятие политических решений не могли.

Средства на индустриализацию. К началу 1-й пятилетки стали просматриваться контуры конкретного плана индустриализации. ВСНХ во главе с членом Политбюро В.В. Куйбышевым определял ее как ускоренное в течение целого ряда лет развитие социалистической промышленности, прежде всего производства продукции машиностроения, энергетики, химии, металлургии, при обеспечении ежегодного прироста на 19–20 %, с тем чтобы промышленность стала главной отраслью народного хозяйства. Промышленный рывок должен был превратить ввозящую машины и оборудование страну в производящую их. Поскольку СССР противопоставлял себя капиталистическому миру, он вынужден был создавать военную промышленность, не рассчитывая на импорт стратегически важных товаров из капиталистических стран. Основные средства для создания индустрии должна дать социалистически перестраиваемая деревня.

Само собой подразумевалось, что перестройка таких масштабов в условиях «диктатуры пролетариата» не могла обойтись без принуждения как отдельных членов правящей партии, так и широких масс трудящихся к выполнению партийных и государственных решений. Руководящим участникам российского политического процесса репрессии представлялись «необходимым элементом» перестройки страны.

«Правый уклон». Опора на экономические рычаги в изыскании средств для индустриализации предполагала использование существовавших в условиях нэпа разных форм собственности, товарно-денежных отношений, предприимчивости в ведении сельского хозяйства и легкой промышленности ради накопления в этих отраслях средств, которые можно использовать для создания тяжелой промышленности. Этот путь, по которому предлагал идти лидер возникшего в партии «правого уклона» Н.И. Бухарин, предполагал продолжение нэпа. На него встали члены Политбюро А.И. Рыков (Председатель Правительств СССР и РСФСР) и М.П. Томский (глава ВЦСПС); кандидат в члены Политбюро в 1926–1929 гг., секретарь ЦК, первый секретарь Московского комитета партии (1924–1928), нарком труда СССР (1928–1930) Н.А. Угланов.

Второй путь, к которому все больше склонялись Сталин и его сторонники, имел целью концентрацию всего хозяйства в руках государства, использование внеэкономических, командно-административных методов мобилизации имеющихся в стране ресурсов для индустриализации. Это означало свертывание нэпа, изъятие ресурсов из сферы сельского хозяйства и легкой промышленности, использование их для ускоренного создания тяжелой промышленности с тем, чтобы она в свою очередь могла послужить основой для перевооружения и ускоренного развития всех других отраслей народного хозяйства.

30 сентября 1928 г. Бухарин опубликовал в «Правде» статью «Заметки экономиста», в которой вновь писал о необходимости и возможности бескризисного развития промышленности и сельского хозяйства, резко критиковал не названных по именам «сверхиндустриализаторов». Статья, воспринятая как явный выпад против сталинской группы, вызвала острую перепалку на заседании Политбюро, где Сталин потребовал от Бухарина прекратить «линию торможения коллективизации», на что последний в запальчивости назвал генсека «мелким восточным деспотом».

1 октября 1928 г. страна приступила к выполнению пятилетнего плана развития экономики. Однако конкретных заданий для каждой отрасли экономики пока не было. ВСНХ в течение октября все еще сводил баланс по контрольным цифрам плана. В ноябре пленум ЦК рассмотрел эти цифры и принял план на первый год пятилетки, преодолев обвинения «правых» в том, что предусматривающийся высокий налог на крестьян означает их «военно-феодальную эксплуатацию».

Между тем Бухарин, надеясь на расширение числа своих сторонников, пытался наладить контакты с бывшими лидерами «левой оппозиции». В июле 1928 г. он встретился с Каменевым, специально приехавшим из Калуги, где отбывал ссылку. Бухарин при встрече сетовал, что «революция погублена», что Сталин — «Чингисхан», «интриган самого худшего пошиба», которого «ничего не интересует, кроме сохранения власти», что он «меняет теории ради того, кого в данный момент следует убрать». «Правые» видели свою цель в том, чтобы «постепенно разъяснять гибельную роль Сталина и подвести середняка-цекиста к его снятию». Каменев на предложенный союз не пошел, однако не упустил возможности досадить одному из своих бывших гонителей. Откровения Бухарина в записи Каменева были переданы Зиновьеву, позднее попали к Троцкому. В середине января 1929 г. троцкисты распространили их по Москве в листовке под названием «Партию с завязанными глазами ведут к пропасти».

Бухарин пытался перетянуть на свою сторону К.Е. Ворошилова и М.И. Калинина, председателя ОГПУ Г.Г. Ягоду и его заместителя М.А. Трилиссера. В январе 1929 г. вместе с Рыковым и Томским он выступил против высылки Троцкого. Но сталинское большинство санкционировало высылку, поскольку в письмах из Алма-Аты Троцкий призывал своих сторонников перейти к активным действиям — организации стачек на предприятиях, срыву коллективных договоров, предсказывал (на самом деле подсказывал), что «в СССР может сложиться военный заговор и армия может положить конец большевистскому режиму». Высланный из СССР, Троцкий развернул свою деятельность за границей. В 1933 г. он переехал из Турции во Францию, в 1935 г. — в Норвегию. С января 1937 г. жил в Мексике. 21 августа 1940 г. скончался от нанесенного днем ранее удара по голове альпинистским ледорубом. Убийца — агент НКВД, бывший лейтенант Испанской революционной армии Р. Меркадер.

Не прекращал своей активности и Бухарин. За первые месяцы пятилетки он трижды высказался на страницах «Правды» против сталинской «генеральной линии». Наиболее резко это прозвучало в речи, посвященной пятилетию со дня смерти В.И. Ленина (опубликована 24 января под заголовком «Политическое завещание Ленина»). Статья, излагавшая ленинские работы о плане построения социализма, воспринималась как антисталинский манифест в защиту нэповской философии и политики. Ее заголовок напоминал об известном членам партийного руководства пункте «Завещания» — о необходимости перемещения Сталина с поста генсека.

Открытие фронта против «правых». Все это привело к решающему столкновению в руководстве партии на совместном заседании Политбюро ЦК и Президиума ЦКК (30 января — 9 февраля 1929 г.). Оно завершило новый раскол в Политбюро. Сталин впервые назвал имена группы «правых»: Бухарин, Рыков, Томский. Обвинялись не просто их теоретические ошибки, а порочные взгляды «группы Бухарина», ее «правооппортунистическая, капитулянтская платформа», намерение «сколотить антипартийный блок с троцкистами». Обозначившаяся победа над «правыми» была закреплена на объединенном пленуме ЦК и ЦКК (16–23 апреля 1929 г.), созванном для принятия пятилетнего плана по промышленности. Рассчитывать на успех Бухарину не приходилось: из 300 с лишним участников пленума его сторонниками оказались немногим более десятка.

На утверждение пленума, впервые полностью проинформированного о тянувшейся уже год борьбе с «правыми», была предложена резолюция Политбюро с резкой критикой линии Бухарина во внешней и во внутренней политике. По Сталину, претворение ее в жизнь означало бы «предать рабочий класс, революцию», поскольку Бухарин, как был при Ленине, так и остался теоретиком «не вполне марксистским». Его новые претензии на эту роль объявлялись «гипертрофированной претенциозностью недоучившегося теоретика». Результатом было решение об отстранении Бухарина от работы в «Правде» и Коминтерне. (После смещения Зиновьева институт председателя ИККИ был упразднен, в политсекретариат Коминтерна был выдвинут Бухарин. Став лидером «правого уклона в ВКП(б)», он не смог закрепиться в руководстве ИККИ и был исключен из секретариата 25 июня 1929 г., но еще раньше роль руководителя делегации ВКП(б) в Коминтерне занял В.М. Молотов.) Уничтожающей критике на объединенном пленуме были подвергнуты также Рыков и Томский, смещенный с поста председателя ВЦСПС. Лидеры «правых» были предупреждены о выводе их из состава Политбюро при новых попытках пропаганды «капитулянтских» взглядов. 29 апреля 1929 г. Пленум ЦК освободил от обязанностей кандидата в члены Политбюро, члена Оргбюро и секретаря ЦК «правоуклониста» Н.А. Угланова, еще раньше, в 1928 г., замененного Молотовым на посту первого секретаря Московского комитета партии.

Созванная вслед за пленумом XVI партийная конференция (23–29 апреля 1929 г.) отвергла защищавшийся «правыми» минимальный проект пятилетнего плана и высказалась за оптимальный вариант. Принятый в мае 1929 г. V Всесоюзным съездом Советов, он представлял собой программу развернутого наступления социализма по всему фронту хозяйства и построения фундамента социалистической экономики.

Карточная система. Между тем ситуация в стране, обострившаяся после срыва плана хлебозаготовок в 1927 г., еще более усугубилась после очередного неурожая 1928 г. К лету 1928 г. хлебные карточки существовали уже во многих городах. К зиме 1928 / 29 г. с санкции местной власти они появились в Москве. Расширение репрессий против крестьян — держателей хлеба, во многом связанное со знаменитой командировкой И.В. Сталина во второй половине января 1928 г. в Сибирь (Новосибирск, Барнаул, Рубцовск, Омск), не помогло: заготовительные планы не выполнялись. В условиях надвигающегося голода в городах Политбюро приступило к оформлению повсеместной системы нормированного распределения хлеба. 14 февраля 1929 г. карточная система на хлеб стала всесоюзной. Хлеб населению отпускался по так называемым заборным книжкам. Книжки получало только трудовое население городов. Остальным хлеб продавался из того, что оставалось после обеспечения главных потребителей и по двойной цене. 13 января 1931 г. карточная система была официально распространена на другие продукты питания и на непродовольственные товары первой необходимости.

Система действовала до 1936 г., была иерархичной. Существовало 4 списка снабжения (особый, 1-й, 2-й и 3-й). При этом потребители первых двух списков получали 70–80 % поступавших в торговлю фондов. Вне действия карточной системы находились крестьяне и лишенные политических прав («лишенцы»), составлявшие вместе 80 % населения страны. Высший уровень снабжения представляли распределители для «номенклатуры», обеспечивавшие включенных в нее лиц пайками литер «А» и «Б». Ко времени отмены карточной системы число руководящих работников, получающих литерные пайки, составляло 46 тыс. человек (4,5 тыс. по литере «А», 41,5 тыс. — по литере «Б»). Международные сопоставления показывают, что материальные возможности советской элиты находились примерно на уровне высших слоев среднего класса Запада. В целом неравенство, существовавшее в советском обществе, было неравенством в бедности.

Взвинчивание темпов индустриализации. Поиск выхода из создавшейся ситуации был предметом продолжавшейся в 1929–1930 гг. дискуссии, в центре которой оставался вопрос: как сохранить высокие темпы индустриализации и в то же время повысить товарность сельскохозяйственного производства? Победа Сталина и его сторонников над «правоуклонистами» открывала путь безудержному форсированию индустриализации и коллективизации. Несмотря на принятый закон о пятилетнем плане, Сталин уже через несколько недель добился увеличения его показателей. В январе 1929 г. в «Правде» была впервые опубликована написанная Лениным в 1917 г. статья «Как организовать соревнование». Вскоре после этого в стране началось своеобразное движение за то, кто «больше пообещает» в деле досрочного выполнения пятилетки. 14 августа 1929 г. Президиум ВСНХ принял решение об увеличении во втором году пятилетки прироста валовой продукции крупной промышленности не на 21 %, а на 28 %.

В октябре 1929 г. газеты опубликовали обращение рабочих завода «Красное Сормово» к трудящимся Советского Союза с призывом начать борьбу за выполнение пятилетки в четыре года. Лозунг подхватили крупнейшие предприятия страны. В ноябре пленум ЦК партии одобрил начинания угольщиков о выполнении пятилетки за 4 года и тракторостроителей — в 3 года обогнать Америку. Первый всесоюзный съезд ударных бригад (5–10 декабря 1929 г.) принял обращение к рабочим страны с призывом о досрочном выполнении заданий пятилетки за четыре года.

Переход к сплошной коллективизации. К осени 1929 г. стали приносить свои плоды мероприятия по подготовке перехода деревни к сплошной коллективизации, предпринимавшиеся с XV съезда партии (декабрь 1927 г.). Если летом 1928 г. в стране существовало 33,3 тыс. колхозов, объединявших 1,7 % всех крестьянских хозяйств, то к лету 1929 г. их стало 57 тыс. В них было объединено свыше миллиона, или 3,9 % хозяйств. В некоторых районах Северного Кавказа, Нижней и Средней Волги, ЦЧО колхозными стали до 30–50 % хозяйств. За три месяца (июль — сентябрь) в колхозы вступило около миллиона крестьянских дворов, почти столько же, сколько за 12 послеоктябрьских лет. Это означало, что на путь колхозов стали переходить основные слои деревни — середняки. Немаловажным обстоятельством, облегчавшим этот процесс, были общинные традиции в ментальности российского крестьянства.

Опираясь на эту тенденцию, Сталин и его сторонники, вопреки ранее принятым планам, потребовали завершить коллективизацию в основных зерновых районах страны за год. Теоретическим обоснованием форсирования перестройки деревни явилась статья Сталина «Год великого перелома» (7 ноября 1929 г.). В ней говорилось, что крестьяне пошли в колхозы «целыми деревнями, волостями, районами» и уже в текущем году достигнуты «решающие успехи в деле хлебозаготовок», «рухнули, рассеялись в прах» утверждения «правых» о невозможности массовой коллективизации.

Пленум ЦК (10–17 ноября 1929 г.), обсудивший итоги и дальнейшие задачи колхозного строительства, подчеркнул в резолюции, что произошедший перелом в отношении крестьянства к коллективизации «в предстоящую посевную кампанию должен стать исходным пунктом нового движения вперед в подъеме бедняцко-середняцкого хозяйства и в социалистической перестройке деревни». Это был призыв к немедленной сплошной коллективизации.

В разгар работы пленума, 12 ноября, лидеры «правых» обратились к членам ЦК и ЦКК с заявлением. Признав «рекордные цифры по промышленности и развитию коллективных форм земледелия» в истекшем году, они предупреждали, что отказ от нэпа и возрождение идеалов военного коммунизма приведут к кризису в сельском хозяйстве, неблагоприятно скажутся на снабжении больших городов продовольствием. Ответная резолюция была суровой: «Бухарина, как застрельщика и руководителя правых уклонистов, вывести из состава Политбюро». Пропаганда взглядов «правого» оппортунизма и примиренчества с ним была признана несовместимой с пребыванием в рядах партии.

Резолюция подействовала отрезвляюще. 26 ноября лидеры «правых» решили, казалось бы, окончательно прекратить борьбу. В опубликованном от имени Томского, Бухарина и Рыкова в «Правде» заявлении говорилось: «В течение последних полутора лет между нами и большинством ЦК ВКП(б) были разногласия по ряду политических и тактических вопросов… Мы считаем своим долгом заявить, что в этом споре оказались правы партия и ее ЦК… Признавая свои ошибки, мы со своей стороны приложим все усилия к тому, чтобы вместе со всей партией повести решительную борьбу против всех уклонов от генеральной линии партии, и прежде всего против правого уклона». В последующие дни один за другим заявили о своем отходе от оппозиции и члены «бухаринской школы» — представители интеллигенции, занимавшие руководящие посты в центральных и местных идеологических учреждениях, плановых и хозяйственных органах.

Таким образом, в ноябре 1929 г. Центральным комитетом была дана установка местным партийным и советским органам развернуть сплошную коллективизацию не только селений и округов, но и областей. Для оказания помощи в организации колхозов было решено направить в деревню не менее 25 тыс. передовых рабочих. Один из них изображен в романе М. Шолохова «Поднятая целина» в образе Семена Давыдова.

В речи на конференции аграрников-марксистов в декабре 1929 г. Сталин сформулировал задачу ликвидировать класс кулачества как необходимое условие развития колхозов и совхозов. «Большим скачком» в развитии, новой «революцией сверху» предполагалось разом покончить со всеми социально-экономическими проблемами, коренным образом сломать и перестроить сложившийся хозяйственный уклад и народно-хозяйственные пропорции. Революционное нетерпение, энтузиазм масс, настроения штурмовщины, в определенной мере присущие русскому национальному характеру, умело эксплуатировались руководством страны. В управлении экономикой возобладали административные рычаги, материальное стимулирование стало подменяться работой на энтузиазме людей. Конец 1929 г., по существу, стал завершением периода нэпа.

50-летие Сталина. Декабрь 1929 г. был отмечен празднованием 50-летия Сталина. Генсек, приведший своих сторонников к победе в борьбе с политическими оппонентами, утверждался в их глазах и мнении всех соотечественников бесспорным вождем ВКП(б) и Коминтерна. Культ личности, ярко проявлявшийся на предыдущих этапах российской истории не только в отношении царей и патриархов, но также в отношении Ленина (в партии), Троцкого (в армейских кругах), Зиновьева (в Ленинграде), к концу 1920-х гг. сосредоточился на фигуре Сталина, который обеспечил себе поддержку большинства в новом правящем слое, интересам которого служил. Празднование его юбилея показало, что началось целенаправленное формирование нового культа личности, неотделимого в последующую четверть века, с одной стороны, от достижений и побед, с другой — от поражений и трагедий советского народа.

Вытеснение «правых» из власти. В начале 1930-х гг. можно было предполагать, что с разгромом «правых» инакомыслие надолго уйдет из партии. Однако этого не произошло. С проявлением первых трудностей и массового недовольства крестьян во время форсированной коллективизации Бухарин в завуалированной форме стал вновь выражать сомнение в том, что это продуманное продолжение нэпа. А когда Сталин в статье «Головокружение от успехов» (2 марта 1930 г.) отмежевался от экстремистов, допускавших «перегибы» в деревне, Бухарин немедленно (7 марта) опубликовал памфлет «Финансовый капитал в мантии “папы”». В нем иронически повествуется о том, как наместник Христа на земле пустил людей по миру, а затем попытался переложить ответственность за это на других.

XVI съезд партии (26 июня — 13 июля 1930 г.), названный съездом развернутого наступления социализма по всему фронту, призвал «добиться действительного выполнения пятилетки в четыре года». Выступая на съезде, Сталин не преминул показать превосходство партийной политики над «крохоборнической мудростью троцкистов», которые «с точки зрения темпов являются самыми крайними минималистами и самыми поганенькими капитулянтами». Он утверждал, что пятилетка в некоторых отраслях может быть выполнена даже за 1,5–2 года, ежегодное производство чугуна в конце пятилетки должно быть поднято до 17 млн т (в отличие от 10, намеченных планом), тракторов — до 170 тыс. (вместо 53 тыс.), автомобилей — до 200 тыс. (при запланированных 100 тыс.).

«Правые уклонисты» на съезде вновь обвинялись за предложения снизить темпы индустриализации. В этой связи Сталин сказал: «Люди, болтающие о необходимости снижения темпов развития нашей промышленности, являются врагами социализма, агентами наших врагов». Сущность «правого уклона», пытающегося использовать трудности колхозного движения для дискредитации линии партии, была определена как кулацкая. К этому были добавлены обвинения «правых» в террористических намерениях «насильственно изменить состав ЦК». Накануне съезда на Политбюро обсуждались «сходки» на квартире старого партийца Б.Г. Козелева, где велись такие разговоры.

В октябре 1930 г. Сталин упрекнул в проповеди терроризма Бухарина. Последний отвечал: «Я считаю твои обвинения чудовищной, безумной клеветой, дикой и в конечном счете неумной. Этим меня не запугаешь, но провокация, на которой ты строишь свою политику… до добра не доведет, хотя бы ты и уничтожил меня физически».

Идеологическая борьба, обострившаяся из-за опасений возникновения единого оппозиционного «правотроцкистского» фронта, закончилась победой сторонников Сталина. Она закреплялась вытеснением оппозиционеров из руководства. Томский утратил пост члена Политбюро в июле, а Рыков — в декабре 1930 г. Занимаемый Рыковым пост Председателя СНК СССР был передан Молотову. На месте Бухарина как партийного идеолога утверждался А.А. Жданов. В феврале 1934 г. он стал членом Секретариата ЦК, с февраля 1935 г. — кандидатом в члены, а с марта 1939 г. — членом Политбюро ЦК ВКП(б).

В ноябре 1930 г. из числа кандидатов в члены Политбюро выведен С.И. Сырцов, сменивший в 1929 г. Рыкова на посту Председателя правительства РСФСР. В августе 1930 г. в связи с трудностями со снабжением Сырцов направил в парторганизации письмо с названием «Что-то надо делать?». В нем предлагалось снизить темпы коллективизации, открыть колхозам и совхозам свободный доступ на рынок, ослабить плановое регулирование. Письмо было расценено как «право-левацкая растерянность», «клевета» и «попытка создать новую оппозиционную группировку». 30 августа Сырцов выступил с речью на объединенном заседании Совнаркома и Экономического совета РСФСР, где рассматривались контрольные цифры развития народного хозяйства на 1930 / 31 г. Речь была отпечатана 10-тысячным тиражом в виде отдельной брошюры под названием «К новому хозяйственному году» и разослана на места. В этой связи Политбюро ЦК приняло 15 октября специальное постановление: «Считать издание речи т. Сырцова по серии вопросов, не подлежащих оглашению и распространению, ошибочным политическим шагом». 4 ноября 1930 г. Сырцов и солидаризировавшийся с ним первый секретарь Закавказского крайкома ВКП(б) В.В. Ломинадзе были осуждены комиссией ЦК и ЦКК как организаторы блока, «платформа которого совпадает с взглядами “правого уклона”». Оба были сняты со своих постов и позднее погибли. В.В. Ломинадзе покончил жизнь самоубийством (1935), С.И. Сырцов расстрелян (1937). Сменивший его 30 ноября 1930 г. на посту Председателя Совнаркома РСФСР Д.Е. Сулимов был тоже расстрелян в 1937 г. После этих расстрелов правительство РСФСР возглавляли: Н.А. Булганин (1937–1938), В.В. Вахрушев (1939–1940), И.С. Хохлов (1940–1943), А.Н. Косыгин (1943–1946), М.И. Родионов (1946–1949), Б.Н. Черноусов (1949–1952), А.М. Пузанов (1952–1956).

Места «вычищенных» из Политбюро оппозиционеров занимали приверженцы сталинской линии на осуществление революции сверху. В июле 1930 г. новыми членами Политбюро стали Л.М. Каганович, С.М. Киров и С.В. Косиор (генеральный секретарь ЦК Компартии Украины), в декабре — Г.К. Орджоникидзе. С исключением Рыкова из Политбюро в составе этого органа из числа входивших в него при Ленине оставался только Сталин. Таким образом, коллективное руководство, возглавлявшее партию и государство в первые годы после смерти Ленина, к концу 1930 г. разрушилось. «Диктатура пролетариата» превращалась в сталинский диктаторский режим власти.

Утверждение этого режима и его эволюция в дальнейшем уже не приводили к появлению на политическом небосклоне новых ярких звезд и сколько-ибудь значительных оппозиционных групп. Можно сказать, что последующая история сталинского режима сопровождалась «боями местного значения» и зачистками политического поприща от приверженцев Троцкого, Каменева, Зиновьева, Бухарина. По числу жертв эти бои, в силу особенностей личных качеств Сталина (главным образом легкости, с которой он прибегал к насилию и террору для подавления несогласных с его политической линией, не останавливаясь перед уничтожением действительных и мнимых противников режима), многократно превосходили жертвы 1920-х гг. В идейном плане антисталинисты чаще всего не могли простить ему «измены» идее мировой революции и других утраченных альтернатив исторического развития.

Шахтинское и другие «дела» вредителей и контрреволюционеров. Вина за срывы планов развития народного хозяйства, многочисленные аварии, поломки, пожары, росту которых объективно способствовала неподготовленность кадров, форсирование индустриализации и коллективизации, зачастую перекладывалась на всевозможных контрреволюционеров, вредителей и саботажников.

В мае — июле 1928 г. в Московском Колонном зале Дома Союзов состоялся показательный процесс по «Делу об экономической контрреволюции в Донбассе» в отношении 53 работников горнодобывающей промышленности» («шахтинское дело»). Дело было заведено после серии аварий на шахтах треста «Донуголь». Подсудимые, в том числе 36 инженеров, 11 техников, обвинялись в том, что по поручению прежнего владельца они создали контрреволюционную организацию и провели акты саботажа с целью перекрыть советским руководителям шахт доступ к самым ценным местам добычи и сохранить их до возвращения бывшего владельца. Пятеро из арестованных были расстреляны, остальные получили разные сроки лишения свободы.

В феврале 1930 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О ходе ликвидации вредительства на предприятиях военной промышленности». В августе была осуждена за массовый падеж лошадей в деревнях группа ученых-бактериологов; в сентябре якобы за организацию в стране продовольственных трудностей расстреляли 48 руководителей пищевой промышленности.

В ноябре — декабре 1930 г. проходил суд над подпольной организацией, известной как «Союз инженерных организаций» или «Промышленная партия». Согласно обвинительному акту, Промпартия была образована в конце 1920-х гг., включала более 2 тыс. представителей старой технической интеллигенции и создавала почву для переворота, который должны были поддержать англо-французские интервенты. Обвиняемые (объявленный главой Промпартии профессор Л.К. Рамзин — директор Теплотехнического института, член Госплана и ВСНХ, ответственные работники Госплана и ВСНХ И.А. Иконников, В.А. Ларичев и др.) «признались», что в случае прихода к власти намеревались сформировать правительство, в которое вошли бы П.И. Пальчинский (товарищ министра торговли и промышленности во Временном правительстве, председатель Всесоюзной ассоциации инженеров при советской власти — в качестве премьер-министра), Е.В. Тарле (известный историк — в качестве министра иностранных дел) и др. Все 8 подсудимых по делу признали свою вину. Пятеро из них, в том числе Рамзин были приговорены к смертной казни. Однако Президиум ЦИК СССР заменил эту меру наказания на 10 лет лишения свободы и 5 лет поражения в правах. В тюрьме Рамзин выполнил ряд ценных технических работ и был удостоен в 1943 г. Сталинской премии. Е.В. Тарле, сосланный в августе 1931 г. в Алма-Ату, получил возможность работать над книгой о Наполеоне. В марте 1937 г. Президиум ЦИК СССР снял с историка судимость, вскоре он был восстановлен в звании академика.

«Генштабисты» и «Весна». Реагируя на многочисленные сведения о нелояльности бывших белых офицеров, находящихся на службе в Красной Армии, органы ОГПУ — КВД в 1920–1930-е гг. вели разработку видных военных специалистов. Одной из таких разработок было «дело Генштабистов» (велось с 1924 г.). В нем были сосредоточены материалы на более чем 350 человек. На оперативном учете органов ОГПУ находились бывшие царские генералы М.Д. Бонч-Бруевич, А.Е. Снесарев, А.А. Свечин, А.И. Верховский, в неблагонадежности подозревались С.С. Каменев, М.Н. Тухачевский, Б.М. Шапошников, И.Э. Якир, А.И. Корк, С.М. Буденный, И.И. Вацетис. В августе 1930 г. в Москве и других городах начались аресты бывших царских генералов и офицеров по делу «Весна». Арестованным инкриминировались подготовка вооруженного восстания и шпионаж. Всего по стране было арестовано более 3 тыс. человек, в том числе известные Снесарев, Свечин, Верховский. Организатором дела «Весна» был деятель ОГПУ И.М. Леплевский. При поддержке зампреда ОГПУ Ягоды он раздул масштабы «Весны» до масштабов «дела Промпартии». Дело «Весна» завершилось в 1931 г. расстрелом 31 человека и многочисленными приговорами на 5–10 лет заключения. После этой «Весны» в РККА оставались группировки «первоконников» (К.Е. Ворошилов, С.М. Буденный) и «мотористов» (М.Н. Тухачевский и др.).

«Союзное бюро ЦК меньшевиков». В марте 1931 г. в Москве были преданы суду 14 человек из якобы существовавшего «Союзного бюро ЦК меньшевиков». Им предъявлялись обвинения в развале советской экономики и установлении связи с правительствами империалистических держав. Среди тех, кто проходил по этому процессу, оказались член Президиума Госплана В.Г. Громан, известный экономист и журналист Н.И. Суханов, член правления Госбанка СССР В.В. Шер. Все они «признали» себя виновными и получили от 3 до 10 лет лишения свободы.

«Трудовая крестьянская партия». В 1932 г. по делу «Трудовой крестьянской партии» были репрессированы видные советские ученые экономисты Н.Д. Кондратьев, А.В. Чаянов, Н.П. Макаров, Л.Н. Литошенко и др. (всего 1296 человек). В 1987 г. дело ТКП было пересмотрено, проходящие по нему лица реабилитированы.

«Метрополитен-Виккерс». 12 марта 1933 г. ОГПУ арестовало по обвинению в шпионаже и вредительстве около 25 британских и советских служащих фирмы «Метрополитен-Виккерс», включая 6 английских инженеров. Фирма явдялась филиалом британского концерна «Виккерс», одного из крупнейших мировых экспортеров электротехнического и нефтяного оборудования. Сотрудничество с фирмой во многом способствовало осуществлению плана ГОЭЛРО. Фирма содержала в Москве специальную контору, ее инженеры работали на различных советских стройках. Арестованные обвинялись в организации в СССР вредительской сети и ряде аварий на крупных электростанциях Златоуста, Челябинска, Иваново, Баку, где они выполняли монтажные работы. По делу «Метрополитен-Виккерс» были осуждены 18 человек. Один из английских инженеров был оправдан, трое высланы из пределов СССР, а двое приговорены к трем и двум годам тюремного заключения. «Дело» стало причиной трехмесячной торговой войны между Англией и СССР. Британское правительство наложило запрет на советский импорт в Англию. Советское правительство в ответ наложило запрет на английский импорт в СССР. Война была закончена 1 июля 1933 г. в порядке взаимной отмены запрета на ввозы товаров, а также высылки из СССР после помилования двух английских инженеров. Советские специалисты, осужденные по этому и другим, часто вымышленным делам, пополнили армию заключенных и ссыльных.

Явление ГУЛАГа. Еще в 1928 г. заместитель наркома рабоче-крестьянской инспекции Н.М. Янсон в письме Сталину предложил использовать труд заключенных в освоении отдаленных местностей, на заготовках леса и добыче полезных ископаемых, на трудоемких земляных и других неквалифицированных работах. По сути дела, реанимировалась идея трудовых армий. В июне 1929 г. Политбюро одобрило это предложение и постановило создать в ведении ОГПУ систему исправительно-трудовых лагерей. 11 июля 1929 г. появилось постановление СНК СССР об использовании труда уголовно-заключенных. В апреле 1930 г. в составе ОГПУ было образовано Управление лагерями (с октября 1930 г. — Главное управление). Так появился ГУЛАГ, ставший символом советской репрессивной политики.

Труд заключенных включался в государственные планы. Лагерный сектор экономики возглавляли руководящие работники ОГПУ (с 10 июля 1934 г. — НКВД) Г.Г. Ягода, М.Д. Берман, И.И. Плинер, Я.Д. Рапопорт, С.Г. Фирин, Н.А. Френкель и др. К началу 1933 г. общее число заключенных в лагерях составило примерно 300 тыс. человек, в 1937 г. — уже 996,4 тыс. По данным на начало 1938 г., в лагерях и исправительно-трудовых колониях (для осужденных к лишению свободы на сроки до 3 лет) находились 1 851 570 заключенных. Кроме того, использовался труд так называемых «спецпоселенцев», численность которых составляла 880 007 человек. По плану на 1937 г. НКВД поручалось освоить около 6 % общесоюзных капиталовложений. В 1930-е гг. трудом заключенных строились города (Магадан, Ангарск, Норильск, Тайшет), каналы (Беломорско-Балтийский, Москва — Волга), нефтяные промыслы Ухты и Печоры, угольные шахты Воркуты, золотые прииски Колымы и Магадана, Карагандинские угольные шахты и Балхашский медный комбинат, Норильский никель-кобальтовый комбинат, леспромхозы и многие тысячи километров железных дорог. В 1936 г. в составе НКВД создано Главное управление шоссейных дорог, которому было поручено все дорожное строительство.

«Союз марксистов-ленинцев». В 1932 г. ряд членов партии попытались создать организацию и развернуть антисталинскую пропаганду. Идейным вдохновителем протеста стал М.Н. Рютин, секретарь Краснопресненского райкома партии Москвы в 1924–1928 гг., кандидат в члены ЦК в 1927–1930 гг., исключенный из партии в сентябре 1930 г. с формулировкой: за «предательско-двурушническое поведение в отношении партии и за попытку подпольной пропаганды правооппортунистических взглядов». Попытка защититься закончилась арестом (освобожден в январе 1931 г.). Дальнейшие размышления Рютина вместе со старыми большевиками В.Н. Каюровым и М.С. Ивановым о причинах деградации советского общества привели к убеждению: без свержения сталинской тирании и необходимости создания антисталинского «Союза марксистов-ленинцев» не обойтись.

К марту 1932 г. М.Н. Рютин подготовил два документа. В обращении «Ко всем членам ВКП(б)», в частности, говорилось: «Авантюристические темпы индустриализации, влекущие за собой колоссальное снижение реальной заработной платы рабочих и служащих, непосильные открытые и замаскированные налоги, инфляция, рост цен и падение стоимости червонца; авантюристическая коллективизация с помощью невероятных насилий, террора… привели всю страну к глубочайшему кризису, чудовищному обнищанию масс и голоду как в деревне, так и в городах… Ни один самый смелый и гениальный провокатор для гибели пролетарской диктатуры, для дискредитации ленинизма не мог придумать ничего лучшего, чем руководство Сталина и его клики».

В другом документе — «Сталин и кризис пролетарской диктатуры» — политика генсека бичевалась как изменническая по отношению к международному социализму, начиная с Брестского мира: «Ленин подходил к вопросу о Брестском мире как большевик-интернационалист, Сталин же — как национал-большевик. Для Ленина Брестский мир был средством задержаться до появления общей социалистической революции… Ленин страстно верил в революционное движение на Западе и видел его, Сталин не верил в него».

«Бухаринская школа». Документы не получили широкого распространения, так как «Союз марксистов-ленинцев» был разгромлен в самом зародыше. В сентябре члены партии Н.К. Кузьмин и Н.А. Стороженко передали в ЦК полученное ими для ознакомления обращение «Ко всем членам ВКП(б)». На следующий день члены «праволевацкого» союза были арестованы. К этому времени с документами ознакомились Зиновьев, Каменев, Угланов, члены «бухаринской школы» (Д.П. Марецкий, А.Н. Слепков, Я.Э. Стэн и др.). Создатели «Союза» и все, кто имел какое-либо отношение к его деятельности (30 человек), были привлечены к ответственности. В октябре 1932 г. отправились в ссылку Каменев и Зиновьев за то, что знали о документах и не сообщили о них в ЦКК.

В октябре 1932 г. были арестованы также 38 участников «группы Слепкова и других» («бухаринская школа»). В качестве обвинений выдвигались два факта: проведение конференции в августе 1932 г. на квартире В.Н. Астрова (в его ходатайстве о реабилитации утверждалось, что это была дружеская встреча сокурсников) и подготовка террористических актов против руководителей партии и правительства. В апреле 1933 г. 34 человека из «школы» были осуждены на различные сроки лишения свободы по обвинению в создании организации, «ставившей своей целью активную борьбу с советской властью и восстановление капиталистического строя в СССР».

«Дело» Толмачева — Эйсмонта. К концу 1932 г. в списке «контрреволюционных заговорщиков» оказались известные участники Гражданской войны В.Н. Толмачев и Н.Б. Эйсмонт, входившие до 1927 г. в «объединенную троцкистско-зиновьевскую оппозицию», а также член ЦК партии А.П. Смирнов (член Президиума ВСНХ СССР, в 1928–1930 гг. секретарь ЦК). «Преступным» оказался разговор на вечеринке 7 ноября 1932 г., в котором Толмачев заявил о необходимости «убрать Сталина», а согласившийся с этим Эйсмонт предложил своему близкому знакомому Н.В. Никольскому (в 1932 г. — руководитель экспортного объединения на Игарке) «самоопределиться» и высказать мнение «относительно своего участия в этом деле».

Обвиняемые категорически отрицали наличие у них террористических намерений. Тем не менее, Январский (1933) объединенный пленум ЦК и ЦКК своим постановлением их в этом обвинил и потребовал, чтобы члены ЦК Томский, Рыков и кандидат в члены ЦК Шмидт, якобы поощрявшие антипартийную деятельность группы, коренным образом изменили свое поведение. Результатом стало заключение Толмачева и Эйсмонта в спецлагерь сроком на 3 года. Смирнов был исключен из членов ЦК.

Обострение классовой борьбы. Под впечатлением событий рубежа 1932–1933 гг. речь Сталина на январском пленуме была довольно резкой. Он вновь заявил, что по мере успехов социализма классовая борьба будет обостряться и «на этой почве могут ожить и зашевелиться» разбитые группы старых контрреволюционных партий эсеров, меньшевиков, буржуазных националистов Центра и окраин, осколки контрреволюционных элементов из троцкистов и «правых уклонистов».

Однако в отношении к главным лидерам оппозиционеров «обострения» не наблюдалось. Зиновьев, исключенный из партии в октябре 1932 г. и отправленный ссыльным в Кустанай, в декабре 1933 г. был вторично восстановлен в партии, избран членом правления Центросоюза, позднее включен в редколлегию журнала «Большевик». Каменев, приговоренный в 1932 г. к 3 годам ссылки в Минусинске, в декабре 1933 г. тоже был возвращен в партийные ряды и назначен директором издательства Academia, позднее стал директором Института мировой литературы АН СССР. Изгнанный из Политбюро Бухарин вскоре был избран академиком АН СССР, оставался членом ЦК (после XVII съезда — кандидатом в члены) и членом ЦИК СССР, начальником Научно-технического управления и членом Президиума ВСНХ, работал в Наркомате тяжелой промышленности. 27 февраля 1934 г. он был назначен ответственным редактором газеты «Известия». Томский, пониженный в партийном статусе с члена Политбюро до кандидата в члены ЦК партии, с 1932 по 1936 г. заведовал Объединенным государственным издательством.

«Съезд победителей». XVII съезд партии (26 января — 10 февраля 1934 г.), фигурировавший в истории как Съезд победителей, отметил победу на фронте социалистического строительства в результате успешного выполнения первого пятилетнего плана и утвердил резолюцию «О втором пятилетнем плане развития народного хозяйства СССР (1933–1937 гг.)», задачей которого были окончательная ликвидация капиталистических элементов и завершение технической реконструкции народного хозяйства. Съезд провозгласил полный идейный разгром всех фракционных и оппозиционных группировок.

Однако к концу съезда, несмотря на клятвы верности вождю и отповеди оппозиционерам, самобичевание и льстивые речи бывших «левых» и «правых уклонистов» (Каменев призывал «всеми силами, всей энергией противодействовать малейшему колебанию» авторитета Сталина, Бухарин величал его фельдмаршалом пролетарских сил), обнаружились признаки новой «оппозиции», наметившейся при обсуждении кандидатур на пост генерального секретаря.

Участники событий (А.В. Снегов, в 1934 г. секретарь Иркутского горкома партии; старый большевик Л.С. Шаумян; Н. Андреасян, возглавлявший одну из счетных подкомиссий на съезде; О.Г. Шатуновская, в 1934 г. парторг МК и МГК, репрессированная позднее за принадлежность к троцкистской организации) рассказывали, что на роль генсека на XVII съезде партии «примерялись» кандидатуры Г.К. Орджоникидзе, Я.Э. Рудзутака, И.М. Варейкиса и чаще всего — С.М. Кирова. Известно, что 8 депутатов во главе с секретарем Северо-Кавказского крайкома Б.П. Шеболдаевым приглашали его на совещание и предлагали выдвинуть на пост генсека. Но он не просто отказался, а сообщил об этом предложении Сталину. И это имело трагические последствия.

10 февраля 1934 г. пленум ЦК, избранный XVII съездом партии, сформировал Политбюро, Оргбюро и Секретариат. В Политбюро вошли Андреев (нарком путей сообщения СССР), Ворошилов, Каганович, Калинин, Киров, Косиор, Куйбышев (зампред СНК, председатель Комиссии советского контроля), Молотов, Орджоникидзе, Сталин. Секретариат ЦК образован в составе Жданова, Кагановича, Кирова и Сталина. С этого времени и вплоть до апреля 1966 г. должности генерального секретаря в ЦК партии не было. До появления в ЦК должности первого секретаря (сентябрь 1953 г.) формально все секретари ЦК были равноправны. С 1934 г. Сталин сохранял неформальное лидерство, фактически выполняя функции генсека.

Убийство Кирова. 1934 г. вошел в историю не столько как год XVII съезда партии, сколько как год убийства Кирова и начала широкомасштабных репрессий против участников бывших оппозиций. Киров был одним из самых последовательных сторонников Сталина. С января 1926 г. и вплоть до убийства он был первым секретарем Ленинградского обкома и горкома партии. В октябре 1926 г. на пленуме ЦК Киров предложил вывести из состава Политбюро Троцкого и Каменева, а сам был избран кандидатом в члены Политбюро. В 1930 г. он стал полноправным членом Политбюро, а с февраля 1934 г. вдобавок еще и секретарем ЦК партии.

Казалось, ничто не предвещало его гибели. Накануне XVII съезда партии, 17 января 1934 г., Киров выступил на объединенной областной и городской Ленинградской конференции с «культовым» докладом «Сталин — великий организатор побед рабочего класса». С конца июля по август отдыхал в Сочи вместе со Сталиным и с Ждановым. С 3 по 30 сентября был в командировке в Казахстане. 25–28 ноября принимал участие в работе пленума ЦК в Москве, а 29 ноября возвратился в Ленинград и стал готовить доклад, с которым должен был выступить 1 декабря в 18 часов на партийном активе. Но за полтора часа до выступления был убит выстрелом из револьвера в Смольном. Убийство совершил бывший партработник Л.В. Николаев, у которого было не все ладно с психикой. Незадолго до убийства (15 октября) он задерживался с пистолетом у квартиры Кирова. Однако это не вызвало подозрений: уволенный с работы партиец ходатайствовал о предоставлении должности; пистолет принадлежал ему на законных основаниях. На вопрос, зачем он совершил убийство, ответил, что кто-то ведь должен был показать неблагополучие в стране, повторив подвиг А.И. Желябова (организатор покушений на императора Александра II, убитого 1 марта 1881 г.).

Действительные причины убийства обнаружились вскоре после начала следствия. Но, как писал позднее один из руководителей МВД П.А. Судоплатов, следователи не могли объявить, что член Политбюро погиб, запутавшись в интимных связях с замужними женщинами, в частности с привлекательной латышкой Мильдой Драуле, женой убийцы.

Вероятно, Сталину сразу же пришла в голову идея использовать убийство в политических целях как повод для организации расправы над неугодными кадрами партии и государства. В момент поступления сообщения об убийстве в кремлевский кабинет Сталина он тут же, до какого-либо расследования, заявил соратникам, что зиновьевцы, потерпев поражение в открытой борьбе, перешли к террору против партии.

В 1956–1957 гг. обстоятельства гибели Кирова рассматривались партийной комиссией под председательством В.М. Молотова. Комиссия пришла к выводу, что убийство Кирова совершено Л.В. Николаевым, который никогда не был связан с троцкистско-зиновьевской оппозицией. В 1961 г. работала комиссия под руководством Н.М. Шверника. Комиссия посчитала, что убийство было организовано и осуществлено работниками НКВД по заданию Сталина. В 1963–1967 гг. комиссия под председательством А.Я. Пельше пришла к выводу, что в убийстве Кирова виновен Николаев, охранник Кирова М.В. Борисов погиб случайно. В конце 1980-х гг. дело об убийстве Кирова изучалось комиссией под руководством А.Н. Яковлева. К работе привлекли генпрокуратуру, следственный отдел КГБ СССР. Силовики вынесли вердикт: документов, свидетельствовавших о причастности Сталина к убийству Кирова, не обнаружено. Яковлев с выводами не соглашался, обвинял комиссию в плохой работе и сокрытии причастности Сталина к убийству из-за ведомственной принадлежности. В 2005 г. Т.А. Сухарникова, заведующая Музеем С.М. Кирова в Санкт-Петербурге, первая из историков получила возможность, по доверенности сына и племянницы расстрелянного по этому делу Николаева, изучить 58 томов следственного дела «О злодейском убийстве товарища С.М. Кирова», которые хранятся в Центральном архиве ФСБ РФ. Ее выводы, обнародованные в 2009–2011 гг.: Николаев не состоял ни в каком заговоре (ни в «троцкистско-зиновьевском», ни в сталинском), убийство Кирова не было инспирировано Сталиным. Киров убит Николаевым из личной мести — за то, что ему после увольнения с работы не представляли новую, столь же «ответственную» и высокооплачиваемую работу. Любовная связь Кирова с М. Драуле отрицается. Таким образом, ясность в дело об убийстве С.М. Кирова пока внести не удается.

Поиск убийц среди зиновьевцев. Уже в первые часы после убийства Сталин, совещаясь с ближайшими сподвижниками, подготовил постановление, получившее название «закон от 1 декабря». Вечером того же дня закон был введен в действие постановлением Президиума ЦИК. На обсуждение и утверждение сессией ЦИК СССР, как это требовалось по Конституции, постановление не выносилось, хотя действовало до апреля 1956 г. Справедливости ради следует отметить, что спустя десятилетия точно так же, в политических целях, хотели использовать убийство Кирова и разоблачители культа личности. Они безуспешно пытались доказать, что Сталин только ждал, а может быть, готовил убийство как повод для резкой смены курса страны. Судя по всему, он не готовил, а использовал убийство в политических целях. Следователи получили установку: «Ищите убийц среди зиновьевцев». 6 декабря определилась схема следствия, согласно которой якобы существовало два центра. Первый — в Ленинграде под руководством Н.И. Котолынова, одного из лидеров ленинградского комсомола до 1925 г. Второй — в Москве во главе с Каменевым и Зиновьевым. Уже 29 декабря были расстреляны 14 членов первого центра, обвиненные в непосредственной организации убийства.

Декабрьские события в Ленинграде увеличили число арестованных по стране за год по обвинению в подготовке террористических актов и за высказывания террористического характера до 6501. По данным на 30 декабря 1934 г., на оперативном учете НКВД состояло всего 418 зиновьевцев (113 из них уже находились под следствием) и 10 835 бывших троцкистов (из них 1765 отбывали наказания или находились под следствием). По оценкам Сталина на Февральско-мартовском (1937) пленуме ЦК, общее число лиц, увлеченных антипартийным течением (троцкисты, зиновьевцы, «рабочая оппозиция», «правые», демократический централизм), составляло около 30 тыс. членов партии.

Каменева и Зиновьева арестовали 16 декабря 1934 г. Вскоре было объявлено о существовании руководящего «Московского центра» в составе 19 человек, которых обвинили в подпольной контрреволюционной деятельности и осудили на пять (Каменев) и десять (Зиновьев) лет заключения. 18 января 1935 г. ЦК разослал по местным партийным организациям закрытое письмо «Уроки, связанные со злодейским убийством тов. Кирова». В письме говорилось о существовании заговора, в который были вовлечены троцкисты и зиновьевцы, содержался призыв выискивать и изгонять из партии сочувствовавших Троцкому, Каменеву и Зиновьеву. Все это стало предвестником широкой волны террора, призванного положить конец самой возможности зарождения каких-либо новых оппозиций.

Убийство С.М. Кирова послужило поводом для физического устранения всех действительных и предполагаемых противников Сталина, способных стать потенциалом «пятой колонны», которая выступила бы на стороне вражеской армии в случае войны.

Выражение «пятая колонна» вошло в обиход с октября 1936 г., с заявления по радио франкистского генерала Эмилио Мола о том, что его войска наступают четырьмя колоннами на Мадрид, а пятая, ранее созданная в самом Мадриде, готова в любой момент ударить изнутри, в спину республиканцам. В СССР в таком качестве были представлены троцкистско-бухаринские оппозиционеры и другие «враги народа». «Бухарины и Рыковы, Ягоды и Булановы, Крестинские и Розенгольцы, Икрамовы, Ходжаевы и Шаранговичи под руководством Троцкого… — это та же “пятая колонна”», — утверждалось в обвинительной речи А.Я. Вышинского на процессе по делу антисоветского право-троцкистского блока в марте 1938 г.

Кампании по выявлению и очищению Советской страны от «врагов народа», сопровождавшиеся многочисленными судами, открывались процессами по делам «ленинградской контрреволюционной зиновьевской группы Г.И. Сафарова, П.А. Залуцкого и других» (январь 1935 г.) и «московской контрреволюционной организации — группы “рабочей оппозиции”» с главными обвиняемыми А.Г. Шляпниковым и С.П. Медведевым (март — апрель 1935 г.).

«Кремлевское дело». В самом начале 1935 г. возникло так называемое «кремлевское дело». Оно было инициировано заместителем председателя правления Внешторгбанка СССР А.С. Сванидзе (брат первой жены Сталина). В его записке, написанной в конце 1934 г., утверждалось, что комендант Кремля Р.А. Петерсон совместно с секретарем ЦИК СССР А.С. Енукидзе и при поддержке командующего войсками Московского военного округа А.И. Корка, из-за «полного расхождения со Сталиным по вопросам внутренней и внешней политики» составили заговор с целью отстранения от власти Сталина и его команды. В результате начавшегося расследования Енукидзе был снят с высокого поста. В постановлении Политбюро «Об аппарате ЦИК СССР и тов. Енукидзе» (апрель 1935 г.) отмечалось, что действительные мотивы его перемещения «на меньшую работу» не могли быть объявлены официально, «поскольку их опубликование могло дискредитировать высший орган советской власти».

Окружение Енукидзе обвинялось в распространении «клеветы о товарище Сталине». Здесь активно обсуждалась версия о неестественной смерти его жены — о том, что самоубийство, а возможно, убийство Н. Аллилуевой было вызвано ее несогласием с проводимым в стране политическим курсом. Вопреки официальной трактовке смерти Кирова утверждалось, что убийство не носит политического характера, а является результатом личной мести. В результате «дела» на работе в Кремле из 107 работников секретариата осталось только 9 человек. Остальные в большей своей части были репрессированы. А.С. Енукидзе расстрелян в 1937 г.

«Кремлевское дело» отразило разочарование политикой Сталина значительной части революционеров ленинского призыва, не связанных ранее ни с какими оппозициями, в частности его явной «изменой» идее мировой революции, выразившейся во вступлении СССР в буржуазную Лигу Наций. «Дело» усиливало опасения Сталина возможностью образования альянса участников всех прежних оппозиционных течений и новых антисталинских группировок. Оно укрепило вождя в необходимости физического устранения разного рода оппозиционеров, включая старых революционеров. В июне 1935 г. ЦИК принял постановление «О ликвидации Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев» (2,7 тыс. членов). В мае 1935 г. было ликвидировано «Общество старых большевиков» (ОСБ), в котором состояли 3,3 тыс. членов.

Численность ОСБ: 64 человека (1922), свыше 2 тысяч человек (1934) с дореволюционным авртийным стажем. Руководящие органы: бюро (1922–1931), Центральный совет, избиравший из своего состава постоянно действующий президиум (1931–1935). Председатели ОСБ: М.С. Ольминский (с 1922), Е.М. Ярославский (с 1931). В республиках, краях, областях, крупных городах существовали филиалы (отделения) общества. В 1925–1934 гг. из Общества по разным причинам, в основном политическим, были исключены более тысячи членов. К примеру, Л.Д. Троцкий, Г.Е. Зиновьев, Л.П. Серебряков исключены из Общества 1 ноября 1927 г. (Шрамко С. Их звали старые большевики. Состав Всесоюзного общества старых большевиков по данным на 1 января 1933 г. URL: http://www.proza.ru/2014/11/20/1201).

Новым толчком к репрессиям могла послужить изданная летом 1936 г. книга Л.Д. Троцкого «Что такое СССР и куда он идет?» («Преданная революция»). В ней не только развивалась тема о «бюрократическом абсолютизме» в СССР, но и содержался открытый призыв к советской секции Четвертого Интернационала и ко всем оппозиционерам в ВКП (б) (20–30 тыс. человек, по оценке Троцкого) начать революцию против сталинского режима. «Снять бюрократию, — писал он, — можно только революционной силой и, как всегда, с тем меньшими жертвами, чем смелее и решительнее будет наступление».

«Троцкистско-зиновьевский центр». 19–24 августа 1936 г. советская и мировая общественность были шокированы публичным процессом над крупнейшими деятелями ВКП (б) и Советского государства по делу о так называемом «антисоветском объединенном троцкистско-зиновьевском центре». По версии следствия, центр был создан и действовал в СССР по инициативе Л.Д. Троцкого с осени 1932 г.

К уголовной ответственности привлечены Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, Г.Е. Евдокимов (секретарь ЦК партии в 1926 г.), И.П. Бакаев (член ЦКК в 1925–1927 гг.), С.В. Мрачковский (командующий Приуральским, затем Западно-Сибирским военными округами в 1920–1925 гг.), В.А. Тер-Ваганян (секретарь Московского комитета РСДРП(б) в 1917 г., ответственный редактор журнала «Под знаменем марксизма» в 1922–1923 гг.), И.Н. Смирнов (нарком почт и телеграфа в 1923–1927 гг.), И.И. Рейнгольд (заместитель наркома земледелия до декабря 1934 г.), Р.В. Пикель (в прошлом заведующий секретариатом председателя ИККИ), Е.А. Дрейцер (комиссар дивизии в годы Гражданской войны, накануне ареста — заместитель директора завода «Магнезит» в Челябинской области), Э.С. Гольцман (сотрудник Наркомата внешней торговли), а также члены Германской компартии И.-Д.И. Круглянский, В.П. Ольберг, К.Б. Берман, М.И. и Н.Л. Лурье, прибывшие в СССР в начале 1930-х гг. якобы по заданию Троцкого с целью совершения террористических актов. Отправной точкой расследования стало найденное у Гольцмана письмо Троцкого с призывом убрать с пути Сталина. Подсудимым вменялись в вину подготовка и осуществление террористического акта против Кирова, подготовка покушения на Сталина и лиц из его ближайшего окружения. Все 16 подсудимых приговорены к расстрелу.

Строительство новых предприятий. См. таблицу 8. Основой первого пятилетнего плана стала обширная строительная программа. Новое строительство поглотило безработицу (1365 тыс. человек, на 1 октября 1928 г.) и аграрное перенаселение (около 9 млн человек по оценкам на середину 1920-х гг.). В 1931 г. была закрыта биржа труда и торжественно провозглашено отсутствие и недопущение впредь безработицы. С 1927 по 1930 г. в СССР сдано в эксплуатацию 323 новых предприятия. В одном только 1931 г. введено в строй 518 первенцев отечественной индустрии (по одному-два в день). Создавались новейшие по тем временам промышленные комбинаты с десятками производств — автомобильные и тракторные, заводы тяжелого машиностроения, электростанции, металлургические и химические комбинаты. Однако удвоения и утроения темпов промышленного развития (по сравнению с запланированными) не получилось. Реальные показатели производства:

Искусственное взвинчивание темпов роста промышленности привело к серьезному нарушению баланса между отраслями. Распыление ресурсов на строительство не предусмотренных планом объектов не могло быть компенсировано только энтузиазмом строителей нового общества. Новостройки создавались в тяжелейших условиях: не хватало механизмов, строительных материалов, инженеров и техников. Однако большевикам удалось создать обстановку вдохновенного труда. Строители, мечтавшие через четыре года преобразить новостройки в «город-сад», жили в наскоро построенных бараках и землянках, скудно питались, не имели подобающей одежды. Почти каждый индустриальный центр имел район трущоб, называемый «шанхаем». Уровень материального благосостояния рабочих и служащих оставался низким. В 1933 г. средняя зарплата рабочего составляла 125 рублей. Цены в коммерческих магазинах (где продукты можно было купить без карточек): хлеб пшеничный за 1 кг — 4 руб., мясо — 16–18 руб., колбаса — 25 руб., масло сливочное — 40–45 руб. Материальные трудности испытывали не только рядовые труженики, но и «номенклатура». Хрущев писал: «В 1913 г. я лично (в то время квалифицированный рабочий. — Авт.) был обеспечен материально лучше, чем в 1932 г., когда работал вторым секретарем Московского комитета партии». Тем не менее, новые заводы строились в невиданно короткие сроки. В июне 1930 г. введен в действие Сталинградский тракторный завод, построенный за 11 месяцев, в январе 1932 г. опубликован рапорт о вводе в строй Нижегородского автомобильного завода, построенного и смонтированного за 17 месяцев.

Освоение предприятий. Большой проблемой оказалось освоение новых предприятий. За пятилетку численность рабочих в стране более чем удвоилась (в 1928 г. в промышленности, строительстве и на транспорте было 4,6 млн рабочих, в 1932 г. — 10 млн), но многим из них катастрофически не хватало квалификации: вчерашние строители и землепашцы с трудом осваивались с непривычной заводской техникой. Запускать новые предприятия помогали специалисты из других стран. Немаловажное значение имели вновь используемые материальные стимулы (индивидуально-целевая оплата труда, премии за сэкономленное сырье, материалы, инструменты). Впоследствии возобновилось движение хозрасчетных бригад, поощрялся труд ударников; обеспечивалась поддержка движению за передачу передовыми рабочими своего опыта молодежи и отстающим, названному изотовским по имени зачинателя — донецкого шахтера Н.А. Изотова.

Индустриализации СССР «помогал» совпавший с советской пятилеткой мировой экономический кризис, начавшийся в «черный четверг» 24 октября 1929 г. обвалом курса акций на нью-йоркском рынке ценных бумаг. Кризис длился до 1933 г., когда падение производства несколько приостановилось, и он перешел в фазу депрессии. В условиях кризиса запреты на продажу стратегических товаров было трудно контролировать, Советский Союз имел практическую возможность закупать оборудование, приглашать на работу специалистов и квалифицированных рабочих. В 1924 г. в СССР работало только 23 иностранных инженера и техника. В 1932 г. здесь трудились уже 9190 инженеров и техников, а также 10 655 квалифицированных рабочих. Всего же в программе индустриализации принимали участие около 30 тыс. иностранных инженеров, мастеров и рабочих.

Иноспецы. Иностранные специалисты (иноспецы) приглашались в СССР в соответствии с постановлением СНК СССР «О привлечении специалистов из-за границы» (15.02.1927) и Политбюро ЦК ВКП (б) — «О привлечении иностранных специалистов» (02.08.1928). С 1929 г. в СССР работало Центральное бюро иностранной консультации при Строительном комитете ВСНХ. С 1930 г. главным консультантом советского правительства по промышленному строительству была фирма Альберта Кана из Детройта (США). Ее стараниями было спроектировано более пятисот крупных промышленных объектов (тракторные заводы в Челябинске и Харькове; автомобильные — в Москве и Горьком, станкостроительные в Калуге и Новосибирске, прокатные станы в Магнитогорске и Нижнем Тагиле, подшипниковый завод в Москве, Волховский алюминиевый завод и др.). Крупнейший тракторный завод построили для СССР под Чикаго, потом его демонтировали и перевезли в Сталинград, где он и был запущен всего через полгода. Советская автомобильная и тракторная промышленность СССР многим обязана Генри Форду и специалистам основанной им компании «Форд мотор». С их помощью налаживалось производство первого серийного советского трактора «Фордзон-Путиловец» (1923), а в годы 1-й пятилетки строился Горьковский и реконструировался Московский автозавод, готовился персонал для заводов. С начала индустриализации в СССР часто бывал известный американский строитель гидросооружений Хью Купер. Он был главным консультантом проекта с американской стороны при строительстве Днепрогэса, присутствовал на торжествах при его запуске (10.10.1932), был в числе первых иностранных граждан, награжденных орденом Трудового Красного Знамени. Среди иноспецов в годы 1-й пятилетки преобладали инженеры и спецы-строители, позднее приглашали больше технарей и эксплуатационников, в том числе первоклассных рабочих. После 1933 г. расширился поток политэмигрантов. Рабочие специальности многие из них приобретали на курсах шоферов, слесарей и т. п. Основная масса иностранных специалистов покинула Советский Союз к исходу 1938 г.

Реорганизация управления промышленностью. В ходе индустриализации осуществлялась реорганизация управления промышленностью. Начало ей положило принятое 5 сентября 1930 г. постановление ЦК ВКП(б) «О мерах по упорядочению управления производством и установлению единоначалия». Совершенствовалась система ВСНХ, однако с расширением производства он становился все более громоздким и малоэффективным. В январе 1932 г. преобразован в наркоматы: тяжелой промышленности (нарком Г.К. Орджоникидзе, после его смерти — В.И. Межлаук), лесной (С.С. Лобов) и легкой (И.Е. Любимов). В числе крупных организаторов производства были также М.Л. Рухимович, А.П. Серебровский, И.В. Косиор, А.И. Микоян. Широкую известность в стране имели такие руководители крупных строек и производств, как А.В. Винтер и И.Г. Александров (Днепрогэс), И.П. Бардин (Кузнецкий металлургический комбинат), А.П. Банников (Уралмаш), А.М. Бодров (1-й Государственный подшипниковый завод в Москве), А.П. Завенягин (Магнитогорский и Норильский металлургические комбинаты), И.Ф. Тевосян (объединение заводов «Спецсталь»), В.С. Шатов (Турксиб).

Итоги 1-й пятилетки. Достигнутые в экономике успехи позволили уже в январе 1933 г. объявить о выполнении пятилетки за 4 года и 3 месяца. В строй действующих за это время вступили 1500 крупных предприятий. Значит, в стране каждый день вводилось в действие новое предприятие. Удельный вес производства средств производства в валовой продукции промышленности поднялся до 53 % в 1932 г. против 39,5 % — в 1928-м. За пятилетку заново созданы тракторостроение, автомобильная промышленность, станкостроение, авиационная промышленность, современное сельскохозяйственное машиностроение, мощная черная металлургия. Результатом индустриализации было быстро меняющееся соотношение между удельным весом продукции промышленности и сельского хозяйства в суммарном (валовом) объеме продукции народного хозяйства страны (в %):

Таким образом, уже к началу 2-й пятилетки СССР стал индустриальной державой. Объем промышленной продукции значительно превосходил объем сельскохозяйственного производства. По объему всей промышленной продукции к концу 1-й пятилетки СССР занял второе место в мире и первое в Европе. Что касается легкой промышленности и производства сельскохозяйственной продукции, то итоговые показатели их прироста за пятилетку оказались ниже запланированных. Производство хлопчатобумажной ткани составляло 59 %, шерстяной — 34 % от уровня 1928 г.

2-я пятилетка. С учетом опыта 1-й пятилетки тактика претворения в жизнь форсированной индустриализации на новом этапе была изменена. Искусственного взвинчивания темпов уже не наблюдалось. В целом плановые задания 2-й пятилетки (1933–1937), принятые на XVII съезде партии, оказались более взвешенными по сравнению с первоначальными (намечены XVII партконференцией в феврале 1932 г.). Выступающие на съезде предлагали отказаться от излишне централизованного планирования и предоставлять большую инициативу местным органам власти; говорили о роли хозрасчета, отрицательных последствиях чрезвычайщины. В окончательном варианте план был одобрен на заседании ЦИК и СНК СССР в ноябре 1934 г.

Как и предыдущая, пятилетка объявлена выполненной досрочно — за 4 года и 3 месяца. Основные усилия в этот период были подчинены задаче завершения технической реконструкции народного хозяйства, завершению строек и освоению новых предприятий. За 1933–1937 гг. в различных регионах СССР возведено 4,5 тыс. новых заводов, фабрик, шахт, электростанций (в отличие от 1-й пятилетки, каждый день в строй действующих вступало в среднем три новых крупных предприятия). По сравнению с 1932 г. основные производственные фонды страны выросли в 2,2 раза. Гордостью советских людей надолго стали автогиганты в Москве и Нижнем Новгороде, Турксиб (построен в 1930 г.), Ростсельмаш (1930), Сталинградский (1930), Харьковский (1931) и Челябинский (1933) тракторные заводы; Днепрогэс (1932), Кузнецкий (1932) и Магнитогорский (1934) металлургические комбинаты, Московский станкостроительный (1932), Уральский завод тяжелого машиностроения (1933), Березниковский (1932) и Соликамский (1934) химические комбинаты, первые в мире Ярославский и Воронежский заводы синтетического каучука (1932), город Комсомольск-на-Амуре (1932), Новокраматорский машиностроительный завод в Донбассе (1934), Чимкентский свинцовый завод (1934), Беломорско-Балтийский канал (1933), первая очередь Московского метрополитена (1935).

На последнем году пятилетки, 15 июля 1937 г., было завершено строительство канала Москва — Волга (с 1947 г. — имени Москвы), начатое пятью годами раньше.

К началу 1930-х гг. в Москве начала сказываться нехватка воды. Прежние источники уже не могли обеспечивать возросшие потребности трехмиллионного населения столицы. Река Москва обмелела настолько, что ее можно было переходить вброд напротив Кремля. 15 июня 1931 г. на пленуме ЦК ВКП(б) было решено для водоснабжения Москвы, а также в транспортных целях, использовать волжские ресурсы. Канал длиной 128 км начинается от Иваньковского водохранилища на Волге (близ города Дубна) и соединяется с Москвой-рекой в районе Химкинского водохранилища на северо-западе Москвы. Отсюда берет начало судоходная трасса, закрепившая за столицей название «порта пяти морей» — Белого, Балтийского, Каспийского, Азовского и Черного. Канал не только снабжает Москву водой и используется для судоходства. Разница высот в 60 м по трассе канала дала возможность использовать течение воды для выработки электроэнергии и подачи ее на предприятия Московской области. На трассе были возведены семь малых гидроэлектростанций (Акуловская, Иваньковская, Карамышевская, Листвянская, Перервинская, Пироговская, Сходненская). Две ГЭС (Ново-Тверецкая и Ново-Цнинская) были добавлены в ведение канала позднее.

В крупнейшие центры промышленного развития превращались бывшие национальные окраины, где реконструкция народного хозяйства проводилась более высокими темпами, чем в РСФСР. Заработали крупный моторный завод в Уфе, текстильные и трикотажные комбинаты в Ташкенте, Бухаре, Баку. Крупным районом цветной металлургии, добычи угля и химической промышленности стал Казахстан. В Башкирии и Татарии, между Волгой и Уралом, возник новый крупный район нефтедобычи — «Второй Баку». Карелия и Коми стали крупными поставщиками лесоматериалов, Якутия — золота.

К концу 2-й пятилетки техническая реконструкция СССР была в основном завершена. Неимоверным напряжением сил всего населения обеспечивался постоянный рост промышленного производства, в среднем на 17 % за год. За пятилетку оно в целом выросло на 120 % (группа «А» — на 139 %, группа «Б» — на 99 %). Станочный парк машиностроения в 1937 г. состоял на 75 % из новых станков отечественного и зарубежного производства. Введенные в строй заводы тяжелого машиностроения начали производить полные комплекты сложного оборудования для предприятий черной металлургии, ранее ввозимого из-за рубежа. Прекратился импорт паровозов и вагонов, тракторов и врубовых машин, паровых котлов, молотов, прессов, подъемно-транспортного оборудования. По производству валовой продукции в некоторых отраслях СССР обогнал Германию, Великобританию, Францию или вплотную приблизился к ним. Однако он еще весьма значительно, до 5 раз, отставал от этих стран по производству продукции на душу населения.

Укрепление обороноспособности. Необходимость индустриализации далеко не в последнюю очередь диктовалась неотложностью модернизации Вооруженных сил страны. К началу 1-й пятилетки по технической оснащенности они лишь немногим отличались от времен Гражданской войны и значительно уступали армиям ведущих европейских стран. В армии было всего 92 танка, 300 тракторов-тягачей, 1200 грузовых автомашин, 1394 самолета устаревших конструкций. Летные испытания первого отечественного серийного истребителя И-5 конструкции Н.Н. Поликарпова начаты лишь в апреле 1930 г. В 1928 г. в СССР было произведено 25 танков типа МС-1 (малый сопровождения, первый танк советской разработки, созданный в 1925–1927 гг.), а потребность в них по планам оперативного развертывания вооруженных сил страны исчислялась многими тысячами.

В 1935 г. на вооружении РККА находилось 7633 танка различного назначения; свыше 35 тыс. автомобилей; 6672 самолета, в том числе истребители И-15, И-16, бомбардировщики СБ, ТБ-3, разведчик Р-5. Впервые в войска стали поступать зенитные пушки и пулеметы, новейшие по тем временам средства связи, в том числе полевые радиостанции, шифровальные машинки. Модернизированы или разработаны заново образцы стрелкового оружия (винтовка образца 1891–1930 гг., пулеметы и пистолеты). Восстанавливались и модернизировались корабли Военно-морского флота. Новым центром военного судостроения на Дальнем Востоке стал город Комсомольск-на-Амуре.

Нарастание угрозы мировой войны требовало дальнейшего укрепления оборонной мощи СССР. В декабре 1936 г. образован общесоюзный Наркомат оборонной промышленности (наркомы: М.Л. Рухимович, 1936–1937; М.М. Каганович, 1937–1939). Во 2-й пятилетке, как и в 1-й, советский ВПК развивался более быстрыми темпами, чем промышленность в целом. За 1933–1937 гг. общий прирост производства ВПК возрос на 286 % по сравнению с общим промышленным приростом на 120 %. Численность Красной Армии увеличилась с 900 тыс. человек в марте 1933 г. до 1,5 млн к концу 1937 г.

Рост рабочего класса. Расширение строительства и промышленного производства в годы 2-й пятилетки не потребовало столь же масштабного увеличения численности рабочих. За 1932–1937 гг. их ряды выросли с 10 до 11,7 млн человек. Костяком рабочего класса СССР были промышленные рабочие. В 1-й пятилетке их численность увеличилась на 93 %, во 2-й — на 32 %. Они составляли 34–38 % всех рабочих и 27–30 % от общего числа рабочих и служащих страны.

Государство много сделало для повышения культурно-технического уровня рабочего класса. Практически все рабочие за годы 2-й пятилетки без отрыва от производства прошли через школы и курсы повышения квалификации. Производительность труда, выросшая за 1-ю пятилетку, по официальным данным, на 40 %, в годы 2-й пятилетки увеличилась на 82 %.

Высокие темпы промышленного развития были достигнуты в том числе и за счет низкого стартового уровня, а также командно-приказных методов руководства. Целям форсированной индустриализации отвечало массовое использование дешевой рабочей силы и энтузиазма масс, воодушевленных утопической идеей строительства бесклассового, изобильного общества. Большую роль сыграли различные формы социалистического соревнования — ударничество в годы 1-й пятилетки, стахановское движение за повышение производительности труда и лучшее использование техники — во 2-й. Движение получило название по фамилии забойщика донбасской шахты А.Г. Стаханова, который 30 августа 1935 г. добыл за смену вместе с двумя крепильщиками 102 т угля вместо 7 т по норме. Его знаменитыми последователями были кузнец А.Х. Бусыгин, фрезеровщик И.И. Гудов, машинист паровоза П.Ф. Кривонос, обувщик Н.С. Сметанин, колхозница М.С. Демченко, ткачихи Е.В. и М.И. Виноградовы и многие тысячи других героев труда. В ноябре 1935 г. состоялось Всесоюзное совещание стахановцев. Назвав движение «высшим этапом социалистического соревнования», Сталин не преминул отметить, что оно появилось вопреки воле и даже в борьбе с администрацией и консервативной технической интеллигенцией.

Коллективизация крестьянства (80 % населения страны) была призвана не только интенсифицировать труд и поднять уровень жизни на селе. Она облегчала перераспределение средств и рабочей силы из деревни в город. Предполагалось, что получать хлеб из сравнительно небольшого числа работающих по плану колхозов (коллективные хозяйства) и совхозов (государственные сельскохозяйственные предприятия) будет значительно легче, чем от 25 млн распыленных частных производителей. Именно такая организация производства позволяла максимально концентрировать рабочую силу в решающие моменты земледельческого цикла работ. Массовая коллективизация обещала также высвободить из деревни рабочую силу, необходимую для строительства и промышленности.

Наркомзем. Для государственного управления процессом коллективизации и сельскохозяйственного производства в ноябре 1929 г. создан Народный комиссариат земледелия СССР. В 1930-е гг. его возглавляли Я.А. Яковлев (1929–1934), М.А. Чернов (1934–1937), Р.И. Эйхе (1937–1938), И.А. Бенедиктов (1938–1943). В состав Наркомзема вошел Колхозцентр СССР — Всесоюзный союз сельскохозяйственных коллективов (1929–1932), образованный специально для управления колхозами. В качестве образца для будущих хозяйств в советской деревне был избран кибуц — близкая к коммуне модель кооператива, разработанная в начале XX в. во Всемирной сионистской организации. Выбор оказался неудачным, поскольку он изначально был ориентирован на колонистов-горожан, не видевших смысла в крестьянском подворье. Представление о методах руководства коллективизацией дает напутствие председателя Колхозцентра Г.Н. Каминского собранным в январе 1930 г. в Москве представителям районов сплошной коллективизации: «Если в некотором деле вы перегнете и вас арестуют, то помните, что вас арестовали за революционное дело».

Темпы коллективизации. Старт форсированной коллективизации дан 5 января 1930 г. постановлением ЦК ВКП(б) «О темпах коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». В нем выделялись зерновые районы (Нижняя и Средняя Волга и Северный Кавказ), в которых коллективизацию предстояло завершить в первую очередь — осенью 1930 или весной 1931 г., и районы второй очереди (Украина, Центральная Черноземная область, Урал, Сибирь и Казахстан) с возможной ее отсрочкой на год. Для других районов сроки отодвигались на 1933 г. Основой колхозного строительства постановлением признавалась сельскохозяйственная артель как «переходная к коммуне» форма хозяйства. Такая формулировка сориентировала «коллективизаторов» на усиление обобществления средств производства и личного имущества крестьян. (Уровень обобществления в Товариществах по совместной обработке земли достигал 30 %, в артелях — 50 %, коммунах — 100 %.) Сразу после опубликования постановления была развернута «безоглядная» кампания, всемерно поощрявшая ускорение темпов коллективизации. Роль авангарда в борьбе за колхозы играли бедняцко-середняцкие группы в деревнях и направленные из городов рабочие-коммунисты.

Пятилетний план по коллективизации был выполнен в январе 1930 г., когда в колхозах числилось свыше 20 % всех крестьянских хозяйств. (См. таблицу 9). Но уже в феврале «Правда» ориентировала читателей: «Наметка коллективизации — 75 % бедняцко-середняцких хозяйств в течение 1930 / 31 года не является максимальной». Угроза быть обвиненными в «правом уклоне» из-за недостаточно решительных действий толкала местных работников на разные формы давления в отношении крестьян, не желающих вступать в колхозы (лишение избирательных прав, исключение из состава Советов, правлений и других выборных организаций). Сопротивление оказывали чаще всего зажиточные крестьяне.

Ликвидация кулачества. Резкому обострению ситуации способствовало принятое 30 января 1930 г. постановление Политбюро ЦК «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Оно отменяло действие принятого ранее закона об аренде и применении наемного труда, предписывая конфисковать у кулаков средства производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, предприятия по переработке продукции, продовольственные, фуражные и семенные запасы.

Кулаки делились на три категории. Первая, «контрреволюционный актив», подлежала заключению в концлагеря, а организаторы терактов, повстанчества — расстрелу. Вторая — «элементы кулацкого актива, особенно из наиболее богатых кулаков и полупомещиков» — подлежала высылке в отдаленные районы данного края и за его пределы. В третью входили кулаки, расселявшиеся на территории данного района за пределами колхозных массивов на худших по плодородию, неудобных землях. Указывалось, что общее число ликвидируемых хозяйств должно оставаться в пределах 3–5 % от общего числа.

Это значительно превышало установленное ранее число кулацких хозяйств (осенью 1929 г. их насчитывалось 2,3 %, около 600 тыс.). Названные в постановлении цифры предполагали «раскулачивание» середняков, не соглашавшихся вступать в колхозы. В действительности число раскулаченных в отдельных районах достигало 10–15 %. Конфискованные у кулаков имущество и вклады подлежали передаче в неделимые фонды колхозов в качестве вступительных взносов бедняков и батраков. Это способствовало привлечению в колхозы неимущих слоев деревни. Раскулачивание стало мощным катализатором коллективизации и позволило уже к марту 1930 г. поднять ее уровень в стране до 56 %, а по РСФСР — 57,6 %. (См. таблицу 9).

Общее количество ликвидированных «кулацких хозяйств» только в 1929–1931 гг. составило 381 тыс. (1,8 млн человек), а всего за годы коллективизации достигло 1,1 млн хозяйств. В январе 1932 г. первый заместитель председателя ОГПУ Г.Г. Ягода докладывал Сталину, что в спецпоселках Урала, Сибири, Европейского Севера и Казахстана расселено 1,4 млн крестьян. Большинство из них работали на лесозаготовках, в горнодобывающей промышленности и «неуставных» колхозах. Примерно 10 % от общей численности раскулаченных приговаривались к заключению в лагеря.

Нежелание работать в «уставных» колхозах резко усилило поток крестьян, перебиравшихся в города. Только за 1931 г. их число составило более 4 млн. Среди них была и часть кулаков, заблаговременно распродавших свое имущество и сумевших избежать репрессий. Неконтролируемую миграцию была призвана упорядочить введенная в декабре 1932 г. система паспортов и прописки (ранее она осуждалась как проявление полицейщины в странах капитала). Колхозники могли получать паспорта только с согласия правления колхоза.

Коллективизация сопровождалась разгромом экономической науки. Был многократно усилен нажим на церковь. Уже к началу 1931 г. было закрыто около 80 % всех сельских храмов страны. Значительная часть духовенства попала в разряд «раскулаченных».

Борьба с искривлениями партлинии. Все это не могло не вызвать ответных мер отпора, в том числе с оружием в руках. По данным ОГПУ, за январь — апрель 1930 г. произошло 6117 выступлений, насчитывавших 1755 тыс. участников. Другим следствием спешки и административного произвола стал массовый стихийный забой скота. Власть была вынуждена пойти на уступки. 2 марта 1930 г. в «Правде» одновременно с Примерным уставом сельскохозяйственной артели появилась статья Сталина «Головокружение от успехов», осуждавшая «перегибы». Вслед за этим, 14 марта, было принято постановление ЦК ВКП(б) «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении», требовавшее прекратить практику принуждения, не допускать перевода сельхозартелей на устав коммуны. Был приостановлен процесс закрытия церквей. Более того, ряд ранее закрытых церквей открывались вновь (в Московской области к июню 1930 г. вновь открылись 545 церквей).

К августу 1930 г. в колхозах осталось 21,4 % крестьянских хозяйств, т. е. на уровне заданий пятилетки. Погоня за темпами принесла огромный вред. Однако осенью того же года колхозное наступление возобновилось. К июню 1931 г. колхозы объединили 53 % всех крестьянских хозяйств. Сплошная коллективизация завершилась в важнейших сельскохозяйственных районах страны. (См. таблицу 9). Значительное число единоличников сохранялось в Закавказье и Таджикистане (здесь показатель коллективизации к лету 1931 г. составлял 42 %), в Белоруссии (49 %), а также на севере, северо-западе и в центральных нечерноземных районах. К концу пятилетки в стране создано более 200 тыс. довольно крупных (в среднем по 75 дворов) колхозов, объединивших около 15 млн крестьянских хозяйств, 62 % их общего числа. Наряду с колхозами образованы 4,5 тыс. совхозов. По замыслу они должны были стать школой ведения крупного социалистического хозяйства. Их имущество являлось государственной собственностью; крестьяне, работавшие в них, были государственными рабочими. В отличие от колхозников они получали за работу фиксированную заработную плату.

Колхозный труд. Опыт организации труда в колхозах позволил уже к началу 1931 г. установить, что наиболее целесообразной формой учета колхозного труда является трудодень с применением сдельщины. VI съезд Советов СССР в марте 1931 г. утвердил его как общую для всех колхозов меру учета количества и качества труда, основной принцип распределения колхозных доходов. Организованности труда способствовало создание производственных бригад с постоянным составом колхозников. ЦК партии постановлением от 4 февраля 1932 г. предлагал создать их во всех колхозах.

Голод в начале 1930-х. Хозяйственные результаты исключительно благоприятного по погодным условиям первого колхозного года были обнадеживающие: колхозы дали стране около трети валовой и товарной продукции, доходы колхозников были выше, чем у единоличников. Хлебозаготовки принесли государству 22 млн т зерна, в два раза больше, чем в последние годы нэпа. Однако в целом коллективизация и раскулачивание подорвали производительные силы деревни. Поголовье скота в стране (во всех категориях хозяйств) резко убыло уже в 1930 г., а до конца пятилетки сократилось более чем наполовину:

К концу 1931 г. снизилось поступление зерновых государству. Это было одним их результатов засухи, которая в этом году поразила 5 хлебопроизводящих регионов. Ситуация с засухой усугубилась в 1932 г., когда случился страшный недород урожая в ведущих зерновых районах (Украина, Северный Кавказ, Среднее Поволжье, Урал). В отличие от 1931 г. у государства уже не оказалось достаточных средств и возможностей ограничить и локализовать очаги бедствия. Весной 1932 г. пришлось снизить нормы карточного снабжения горожан хлебом. В связи с пониженным сбором зерна (не только из-за засухи, но и вследствие тяжелого продовольственного положения крестьян и их массового сопротивления хлебозаготовкам, проводимым по принципу продразверстки) в августе 1932 г. был принят жестокий закон, сурово карающий даже мелкие хищения колхозной собственности. Начались аресты за «саботаж хлебозаготовительной работы». Одновременно правительство пошло на некоторые уступки крестьянам, своего рода неонэп, — сокращение государственного плана хлебо- и мясозаготовок, разрешение торговли по свободным ценам в случае выполнения поставок государству. Однако эти запоздалые меры не дали облегчения.

Голод, охвативший в 1932–1933 гг. ряд зерновых районов СССР, унес жизни многих людей. Нередки были и случаи людоедства. Жертвами голода на Украине и в РСФСР стали более 3 млн человек, причем основные потери понесли сельские жители — 2 млн. Из них не менее 1 млн приходится на российские регионы — Поволжье, Дон, Кубань и Ставрополье. Сильно пострадал Казахстан, население которого из-за смертей и безвозвратных откочевок за границу с 1931 по 1933 г. сократилось почти на 1,8 млн человек.

По результатам новейших исследований, представленных в наиболее полной публикации документов «Голод в СССР. 1929–1934 годы» (2011), на территории Поволжья, Центрально-Черноземной области, Северного Кавказа, Урала, Крыма, части Западной Сибири, Казахстана, Украины и Белоруссии «от голода и болезней, связанных с недоеданием» в 1932–1933 гг. погибло около 7 млн человек. На Украине своеобразным «идеологом» голодомора оказался С.В. Косиор, генеральный секретарь ЦК КП(б)У в 1928–1938 гг. Летом 1932 г., не считаясь с неурожаем, он активно поддерживал требования Л.М. Кагановича и В.М. Молотова полностью выполнить завышенные планы хлебосдачи колхозами и единоличниками, а когда голод разразился, пытался скрыть его масштабы. В Казахстане массовый голод 1931–1933 гг. (Ашаршылык), вызванный официальной политикой «уничтожения кулачества как класса» и коллективизацией, а также увеличением плана заготовок продовольствия и конфискацией скота у казахов, именуется Голощекинским, по фамилии Ф.И. Голощекина, первого секретаря Казахстанского крайкома ВКП(б) в 1925–1933 гг.

Введение паспортной системы. Введенная в декабре 1932 г. паспортная система была призвана препятствовать массовому наплыву голодающих крестьян в города. Масштабы народной трагедии из-за ограниченности государственных хлебных запасов в стране не удалось снизить ни резким сокращением экспорта, ни попытками найти валюту за счет продажи музейных ценностей. (Пик продаж пришелся на 1931 г., когда валютная выручка составила 9,5 млн золотых рублей, в 1932 г. она равнялась 2,8 млн золотых рублей.) Ситуация усугублялась и тем, что во имя политических целей сталинское руководство пыталось скрывать сам факт голода и отказалось от международной помощи.

Результаты коллективизации. О хозяйственных результатах коллективизации в годы пятилетки можно судить по следующим цифрам. Объем сельскохозяйственного производства в 1932 г. составлял 73 % от уровня 1928 г., животноводческой продукции — 47 %. В то же время «товарность» сельскохозяйственного производства повысилась с 15 % накануне коллективизации до 36–40 % во 2-й и 3-й пятилетках. В 1930 г. собрано 84 млн т зерна, в 1931 — 70 млн т, в 1932 — 67 млн т, в 1933 — 68 млн т. Заготовки хлеба государством с 10,8 млн т в 1928 г. и 16,1 млн т в 1929 г. выросли до 23,3 млн т в 1933 г. Разница цифр означает, что для внутреннего потребления в деревне хлеба оставалось все меньше и меньше. Значительная часть заготовленного зерна направлялась на экспорт, закупку крайне необходимого промышленного оборудования за границей. За годы 1-й пятилетки было вывезено 12 млн т зерна, в 1928 г. — около 100 тыс. т, в 1930 г. — 4,8 млн т, в 1931 г. — 5,1 млн т, в неурожайном 1932 г. — 1,8 млн т. (Для сравнения: царская Россия в 1909–1913 гг. вывозила в среднем 11,6 млн т зерна в год.)

Начало 2-й пятилетки в деревне связано с преодолением трудностей и провалов, порожденных ошибками предыдущего этапа коллективизации. В целях укрепления колхозного строя и усмирения деревни в январе 1933 г. партия приняла решение о создании чрезвычайных органов управления — политотделов МТС и совхозов, наделенных огромными правами. Они осуществляли политический контроль за расстановкой и использованием на работе колхозников и работников совхозов, обеспечивали своевременное выполнение колхозами обязательств перед государством. Под лозунгом «Сделать колхозы большевистскими, а колхозников зажиточными!» в феврале 1933 г. была организована работа I Всесоюзного съезда колхозников-ударников.

Призыв съезда организовать всесоюзное соревнование за высокую урожайность, напрямую связанный с возможностью повысить благосостояние колхозников, усиливал и материальную заинтересованность, и производственную инициативу. Налаживанием работы в колхозах занялись свыше 250 тыс. колхозников, в том числе около 30 тыс. председателей колхозов, выдвинутых на руководящие должности политотделами МТС за два года своей работы (преобразованы в обычные партийные органы в ноябре 1934 г.).

В 1933–1935 гг. власть сумела добиться выполнения поставок хлеба каждой республикой, краем и областью. Экспорт зерна был сокращен, с 1934 г. он не превышал 1 млн т в год. Тогда же стали прибегать к дополнительным государственным закупкам сельхозпродукции по заготовительным ценам, которые были на 25–30 % выше плановых. Благодаря этому объем дополнительных хлебозаготовок увеличился с 4,1 млн ц в 1933 г. до 33,6 млн ц — в 1934-м. Часть хлеба государство получало от колхозов в виде натуральной оплаты за работу МТС. С 1933 по 1935 г. эти поступления выросли в структуре хлебозаготовок с 15,5 до 25,4 %. Ноябрьский (1934) пленум ЦК принял решение сократить (или даже вовсе прекратить) экспорт хлеба, направив его на внутренний рынок.

Организация МТС. Однако перелом ситуации в деревне и улучшение продовольственного снабжения населения городов в основном определялись расширением поставок техники в сельское хозяйство. Перед революцией почти половина земель в стране все еще обрабатывалась сохой. К 1928 г. соху вытеснил железный плуг (сохой обрабатывалось 10 % пашни), в стране насчитывалось 25 тыс. тракторов, с их помощью обрабатывался 1 % пашни. К концу 1-й пятилетки тракторным инвентарем обрабатывалось 22 % пашни, к концу 2-й — до 60 %. Снабжение деревни машинами осуществлялось главным образом через МТС.

К лету 1930 г. организовано 158 государственных и 479 кооперативных МТС. В районах их деятельности уровень коллективизации был на 20–30 % выше, чем там, где их не было. Первоначально МТС задумывались как межколхозные акционерные предприятия, но расходы на них для колхозов оказались непосильными, и в конце 1-й пятилетки все они стали государственными предприятиями. За годы пятилетки сельскому хозяйству было поставлено 154 тыс. тракторов, из них 94 тыс. отечественных (в 1923–1924 гг. всего 13 тракторов). В конце 1934 г. сельское хозяйство располагало 281 тыс. тракторов, 31 тыс. комбайнов, 34 тыс. грузовых автомобилей, многими другими сложными сельскохозяйственными машинами. Во 2-ю пятилетку сельское хозяйство получило 405 тыс. тракторов, и все они были изготовлены на отечественных заводах. Число МТС за эти годы удвоилось и достигло в 1937 г. 5,8 тыс. Если в 1932 г. они обслуживали только треть колхозов страны, то в 1937 г. — 78 %. Применение новейшей сельскохозяйственной техники улучшало обработку земли, повышало урожаи.

Успехи в колхозном строительстве были закреплены в новом колхозном уставе, принятом в феврале 1935 г. II Всесоюзным съездом колхозников-ударников. В него было внесено положение о закреплении за колхозами земли на вечное и бесплатное пользование: она не подлежала ни купле-продаже, ни сдаче в аренду. Устав разрешал колхознику вести личное подсобное хозяйство на 0,25–0,5 га, а в отдельных районах — до 1 га земли, иметь 2–3 коровы, неограниченное количество птицы.

В личном подсобном хозяйстве к концу 2-й пятилетки производилась значительная масса валовой продукции колхозного сектора: 52,1 % картофеля и овощей, 56,6 % плодовых культур, 71,4 % молока, 70,9 % мяса. Основная часть шла на личное потребление, но примерно четверть животноводческой продукции и до половины картофеля, овощей продавались на рынке. Рыночные цены к 1938 г. по сравнению с 1933 г. снизились на 64 %.

Завершение коллективизации. К концу 2-й пятилетки коллективизацию можно считать завершенной. Число крестьянских хозяйств в стране уменьшилось с 25,6 млн на 1 июня 1929 г. до 19,9 млн на 1 июня 1937 г. В связи с коллективизацией, с налоговыми, заготовительными и другими хозяйственно-политическими кампаниями в 1929–1937 гг. было раскулачено около 750 тыс. крестьянских хозяйств (в ссылку отправлено 2,4 млн человек). Кроме того, примерно 200–250 тыс. хозяйств «самораскулачились», т. е. распродали или побросали свое хозяйство или ушли из деревни. К июню 1937 г. индивидуальных крестьянских хозяйств оставалось 7 % (1,4 млн). (См. таблицу 9). Большую их часть составляли хозяйства скотоводов, оленеводов, охотников, рыболовов на окраинах страны. Основными ячейками сельской жизни стали колхозы, которых по всей стране насчитывалось 242,5 тыс. В 1937 г. в стране был собран хороший урожай (98 млн т), животноводство приблизилось к довоенному уровню.

Коллективизация в национальных регионах проводилась с некоторым учетом местных хозяйственно-бытовых особенностей. Ее завершение здесь отодвигалось на более поздние сроки. Наиболее распространенной формой объединений в Закавказье, Казахстане, Средней Азии и Бурятии были ТОЗы. Колхозникам разрешалось содержать не только продуктивный, но и рабочий скот. В Казахстане и Киргизии скотоводы могли иметь до 20 коров, 100–150 овец, 10 лошадей, 8 верблюдов. Проведению коллективизации в Средней Азии во многом способствовало государственное строительство ирригационных систем.

По мере решения задач сплошной коллективизации сокращалась численность «кулацкой ссылки»:

В мае 1934 г. трудпоселенцы были восстановлены в гражданских правах, с января 1935 г. — в избирательных. Однако они все еще не имели права возвращаться на старые места своего проживания, не призывались в армию. Эти ограничения были сняты с них в конце 1938 г., когда все «неуставные артели» были переведены на устав обычной сельскохозяйственной. К началу Великой Отечественной войны многие спецпереселенцы вернулись на места прежнего жительства, но 940 752 человека (из них 871 851 «бывших кулаков») оставались на спецпоселении, продолжали жить и трудиться в сельском хозяйстве, в совхозах, артелях и предприятиях Наркомзема (208 тыс. человек), в промышленности (526 тыс.), на предприятиях НКВД и в стройбатах Красной Армии (34 тыс.). Всего с начала сплошной коллективизации и до начала войны было выслано, с учетом вселенных в спецпоселки после освобождения из тюрем и лагерей, около 4 млн человек.

Если сравнить коллективизацию, проведенную в конце 20-х — 30-е гг. XX в., с осуществлявшейся двумя десятилетиями ранее столыпинской аграрной реформой, можно обнаружить, что второе по времени преобразование деревни в известном смысле явилось завершением первого, несмотря на внешне принципиальные различия в их проведении. Большевикам, в отличие от П.А. Столыпина и несмотря на все жестокое варварство раскулачивания и других форм принуждения и насилия над крестьянами, задачу создания крупных земледельческих хозяйств в целом решить удалось.

Вместе с тем коллективизация, кардинально изменившая весь облик российской деревни, не могла не положить начало новому процессу — так называемому раскрестьяниванию, разрушению многовекового уклада деревенской жизни, традиций и опыта сельского мира. Она превращала крестьянина из мелкого собственника в зависимого от государства работника, отчужденного от средств производства и лишенного права распоряжаться результатами своего труда. По закону от 17 марта 1937 г. колхознику запрещалось покидать свой колхоз без согласия администрации. Из жизни деревни уходили в прошлое трудовая этика и нравственные устои, основанные на трудолюбии, бережливости, общности, семейных и религиозных традициях. Еще труднее эти черты могли сохранить миллионы крестьян, вынужденных отправиться из родных краев в места спецпоселений, на строительные площадки и в промышленные города.

Валовой внутренний продукт России, в создание которого значительный вклад вносили и труженики деревни, в течение двух пятилеток возрастал ежегодно на 14–15 %. В 1937 г. его объем (141 млрд рублей в сопоставимых для всего XX в. ценах) превышал уровень 1928 г. в 3,6 раза, уровень 1932 г. — почти в 2 раза.

В конце 1980-х гг. ученые делали попытки представить возможный прогресс сельскохозяйственного производства в СССР без коллективизации, при сохранении НЭПа. Результаты математического моделирования привели к выводу, что к концу 1930-х гг. можно было бы получить зерна на 10 % больше, чем было реально получено. При этом значительную часть прироста пришлось бы истратить на корм рабочим лошадям, число которых также пришлось бы увеличить к 1940 г. на 40 % по сравнению с 1928 г. Без коллективизации переход российского села к интенсивному хозяйству, скорее всего, был бы невозможен. Поэтому представляется малообоснованной точка зрения, выраженная в книге: Кузнечевский В.Д. Сталинская коллективизация — ошибка ценою в миллионы жизней. М., 2015).

Отмена карточной системы. Увеличение ВВП не влияло автоматически на улучшение благосостояния народа, однако оно позволило уже в ноябре 1934 г. принять решение «Об отмене карточной системы по хлебу и некоторым другим продуктам». В 1935 г. возобновилась свободная продажа хлеба (январь), мясных продуктов, сахара, жиров и картофеля (октябрь). С января 1936 г. были отменены карточки на промышленные товары. Несмотря на это, уровень жизни рабочих оставался в среднем более низким, чем до революции. С 1925 (когда этот уровень приближался к довоенному) по 1937 г. номинальная заработная плата рабочих выросла в 5,5 раза, а стоимость продуктов питания — минимум в 8,8 раза. Однако общий рост народного хозяйства позволял развернуть жилищное строительство и несколько улучшить быт трудящихся. Значительной реконструкции подверглись Москва, столицы республик, расширялись новые города.

В конечном счете форсированная модернизация страны была настоящим подвигом рабочих, крестьян и всего советского народа. С точки зрения цивилизационного подхода в это время осуществлялся переход от доиндустриального и раннеиндустриального к развитому индустриальному типу производства. Однако по прошествии многих лет у потомков героев и историков сложилось убеждение, что и индустриализация, и преобразование деревни могли бы иметь более значительные результаты без немыслимых жертв (штурмовщина, голод, искусственное обострение классовой борьбы, репрессии) и авторитарно-деспотического режима, подчинявшего жизнь не правовой, а произвольной, командно-приказной власти.

Руководство преобразованиями в культурной сфере по партийной линии в годы первых пятилеток осуществлялось Управлением агитации и пропаганды ЦК ВКП(б). В январе 1930 г. оно было подразделено на два отдела — культуры и пропаганды с секторами научной работы и просвещения, включая искусство; пропаганды марксизма-ленинизма; печати, в том числе художественной литературы, и отдел агитации и массовых изданий, состоящий из секторов общей агитации, массовых кампаний промышленного характера, массовых кампаний сельскохозяйственного характера, массовой работы среди работниц и крестьянок. На тех же началах выстраивался культурно-идеологический аппарат ЦК компартий союзных республик, краевых, областных, городских и районных партийных органов.

В январе 1932 г. культпропотделы были разукрупнены. Число секторов в них увеличено до 12. Имелись самостоятельные сектора партучебников и политграмоты, преподавания ленинизма в вузах и средней школе; массовой пропаганды ленинизма и политики партии; народного образования; научно-исследовательских учреждений; производственно-технической пропаганды; культурного обслуживания заводов и колхозов; газетный; журнальный; научной литературы; искусства. Дальнейшее развитие культурного строительства потребовало новой перестройки Культпропа ЦК, придания его аппарату функционально-отраслевого характера. В мае 1935 г. на базе Культпропа созданы 5 отделов: партийной пропаганды и агитации (руководитель А.И. Стецкий); печати и издательств (Б.М. Таль); школ; культурно-просветительной работы (А.С. Щербаков, с 1938 г. — А.А. Жданов); науки, научно-технических изобретений и открытий (Б.М. Волин).

Непосредственное руководство партийных органов всеми делами культуры обеспечивало во многих случаях эффективное решение вопросов культурного строительства. В то же время такое их всевластие приводило к ущемлению конституционных прав государственных органов.

Практическую реализацию установок партии в области культурного строительства осуществляли наркоматы просвещения союзных республик. В России эту работу вел наркомат под руководством А.В. Луначарского (до 1929 г.) и А.С. Бубнова (1929–1937). В сентябре 1933 г. в Наркомпросе было создано пять управлений: начальной и средней школы; подготовки учителей; университетов и научно-исследовательских учреждений; библиотечное; театральных и зрелищных предприятий. В структуре Наркомпроса сохранялись Главлит, Главрепертком и ОГИЗ. Соответствующим образом были организованы наркоматы других союзных республик.

Развернутое наступление на всех направлениях социалистического строительства с началом 1-й пятилетки требовало организации новой мощной атаки на фронте борьбы с неграмотностью. (По переписи 1926 г. неграмотное население городов составляло 19,1 %, села — 49,4 %.) Начатый в 1928 г. по инициативе комсомола всесоюзный культпоход по борьбе с неграмотностью превратился в массовое движение. В 1930 г. на эту борьбу было мобилизовано более миллиона студентов, слушателей советских партийных школ, учителей, культпросветработников. В 1931 г. число обучающихся взрослых достигло 10 млн.

Система общеобразовательных школ России к концу 1920-х гг. включала несколько их типов. Действовали начальная, школа второй ступени, семилетка, девятилетка, школы фабрично-заводского ученичества (ФЗУ) и школы крестьянской молодежи. Всеми формами обучения было охвачено около 8 % населения. С сентября 1930 г. в стране вводилось всеобщее бесплатное и обязательное начальное (четырехклассное) обучение детей. В городах и рабочих поселках всеобуч предусматривался в объеме школы-семилетки. Местным советским органам предоставлялось право вводить обязательное образование и в других районах. В деревне предлагалось значительно увеличить количество дневных и вечерних школ для молодежи.

Введение обязательного образования. Государственные ассигнования на школьное образование в 1930 г. выросли в 10 раз по сравнению с 1925 / 26 г. В августе 1930 г. разработана и утверждена программа введения обязательного начального образования. Финансовое ее обеспечение предопределяло сооружение новых школ, бесплатное снабжение учащихся начальных классов одеждой, обувью, питанием, учебниками, письменными принадлежностями. Соответственно новые задачи предстояло решать бумажной промышленности, полиграфии и т. д.

Нехватку учителей с переходом к всеобучу решали предоставлением права каждому, кто имел семилетнее образование, работать в начальной школе — достаточно было закончить краткосрочные (от полугода до трех недель) курсы по подготовке и переподготовке учителей. Проводились ускоренные выпуски из пединститутов и училищ. Прием в педагогические вузы увеличился более чем в 2 раза, в педтехникумы — в 3 раза. В 1930–1932 гг. комсомол провел три всесоюзные мобилизации на педагогическую работу комсомольцев. Все это позволило охватить к концу 1-й пятилетки обучением в начальной школе 98 % детей в возрасте от 8 до 11 лет (в 1927 / 28 г. — 51,4 %). План 1-й пятилетки по обучению 18,5 млн неграмотных и малограмотных был перевыполнен более чем в 2,5 раза. К 1934 г. начальное обучение в СССР было внедрено повсеместно. На просвещение в 1932 г. было истрачено средств в шесть раз больше, чем в 1927 / 28-м, и почти в два раза больше, чем предусматривалось пятилетним планом.

Индустриализация страны потребовала ускорить подготовку квалифицированных кадров для промышленности. Обучение рабочих осуществлялось в стационарных учебных заведениях с отрывом и без отрыва от производства. Массовую подготовку осуществляли школы ФЗУ.

«Техника решает все». С переходом к индустриализации было перестроено также среднетехническое и высшее образование. С 1931 г. ускорение темпов создания новой технической интеллигенции осуществлялось под лозунгами: «Пора большевикам самим стать специалистами», «Техника в период реконструкции решает все». Для реализации этих задач было предложено за 2–3 года увеличить число новых кадров технических специалистов в 4 раза, в связи с чем срок обучения в технических вузах сокращался с 5 до 3 лет. Старшие классы общеобразовательных школ превращались в техникумы, некоторые многоотраслевые техникумы — в вузы, ряд политехнических институтов и вузов разукрупнялись — их факультеты и отделения становились самостоятельными учебными заведениями. В результате выпуск специалистов из технических вузов был увеличен к концу 1-й пятилетки почти в 4 раза, из техникумов — в 6,5 раза. За 1929–1932 гг. в вузах было подготовлено 170 тыс. специалистов, 1933–1937 гг. — 370 тыс. Всего в вузах и техникумах за 1928–1937 гг. подготовлено около 2 млн специалистов. Но при сокращении сроков обучения сохранить высокий уровень профессиональной подготовки было очень трудно.

Для подготовки высококвалифицированных кадров хозяйственных руководителей в конце 1920-х гг. создана Всесоюзная промышленная академия в Москве (первый выпуск состоялся в 1930 г.). Аналогичные учебные заведения работали в других промышленных городах. Проблемы улучшения качества и приближения подготовки кадров технических специалистов к производству с началом 1-й пятилетки решались путем передачи части соответствующих вузов из ведения Наркомпроса в отраслевые наркоматы. Это способствовало укреплению материально-технической базы вузов.

«Кадры решают все». Во 2-й пятилетке, в связи с выдвижением на первый план задачи освоения построенных промышленных предприятий, лозунг «техника решает все» был заменен. Выступая 4 мая 1935 г. в Кремлевском дворце на выпуске академиков Красной Армии И.В. Сталин говорил: «Раньше мы говорили, что “техника решает все”. Этот лозунг помог нам в том отношении, что мы ликвидировали голод в области техники. Это очень хорошо. Но это далеко недостаточно. Чтобы привести технику в движение и использовать ее до дна, нужны люди, овладевшие техникой, нужны кадры, способные освоить и использовать эту технику по всем правилам искусства. Техника без людей, овладевших техникой, — мертва. Техника во главе с людьми, овладевшими техникой, может и должна дать чудеса. Если бы на наших первоклассных заводах и фабриках, в наших совхозах и колхозах, на нашем транспорте, в нашей Красной Армии имелось достаточное количество кадров, способных оседлать эту технику, страна получила бы эффекта втрое и вчетверо больше, чем она имеет теперь. Вот почему упор должен быть сделан теперь на людях, на кадрах, на работниках, овладевших техникой. Вот почему старый лозунг — “техника решает все”, является отражением уже пройденного периода, когда у нас был голод в области техники, — должен быть заменен новым лозунгом, лозунгом о том, что “кадры решают все”».

Создание эффективной системы образования. В середине 1930-х гг., после ряда левацких экспериментов 1920-х гг., удалось создать эффективную систему образования. В начале 1930-х отменили практиковавшийся ранее бригадный метод зачетов, резко снижавший личную ответственность и качество учебы студентов. В июне 1936 г. было принято постановление СНК СССР «О работе высших учебных заведений и о руководстве высшей школой», которое узаконило лекции, семинары, производственную практику.

Новая советская интеллигенция формировалась из трех источников — специалистов дореволюционной школы, выдвиженцев из рабоче-крестьянской среды и путем подготовки в средних специальных и высших учебных заведениях. Для общего руководства вузами в 1933 г. создан Всесоюзный комитет по высшему техническому образованию при ЦИК СССР, преобразованный в 1936 г. во Всесоюзный комитет по делам высшей школы при СНК. С мая 1936 г. по ноябрь 1937 г. комитет возглавлял И.И. Межлаук, позднее — С.В. Кафтанов.

Во 2-й пятилетке в СССР была в основном создана материальная база для реализации программы достижения сплошной грамотности: появилось до 20 тыс. новых школ — примерно столько же, сколько было в царской России. Школьное образование приобрело большую смысловую стройность. В соответствии с постановлением правительства от 15 мая 1934 г. «О структуре начальной и средней школы» устанавливались три типа общеобразовательной школы: начальная (1–4-й классы), неполная средняя (1–7-й) и средняя (1–10-й).

Численность учащихся начальной и средней школы во 2-й пятилетке выросла с 21,3 млн до 29,4 млн. Расходы государства на культурное строительство (школа, кадры, наука, печать и т. п.) в 5 раз превысили затраты 1-й пятилетки. В 1934–1938 гг. был вдвое увеличен выпуск школьных учебников.

С развитием всеобуча менялось само понятие ликбеза. Азбучная грамотность перестала удовлетворять, поскольку не обеспечивала запросов хозяйственного и культурного строительства. Человек, не имевший знаний в объеме четырех классов, стал считаться малограмотным. Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О работе по обучению неграмотных и малограмотных» (январь 1936 г.) ставило задачу в течение двух лет добиться реальных успехов в полной ликвидации неграмотности и малограмотности трудящихся в возрасте до 50 лет. В соответствии с этим было расширено обучение взрослых в общеобразовательных школах. Действия властей в этой сфере жизни резко поднимали настроение трудящихся масс.

Развитие НИИ. Развитие науки в стране было во многом направлено на помощь народно-хозяйственному производству. V съезд Советов СССР (май 1929 г.) предложил «немедленно приступить к возможно полному развертыванию научно-исследовательских институтов в целях развития сельскохозяйственного опытного дела». Всесоюзная сельскохозяйственная академия с 12 институтами, созданная в 1929 г., была подчинена Наркомзему СССР и включена в единую систему научно-исследовательских институтов, охватывавших все отрасли сельскохозяйственного производства. С реконструкцией народного хозяйства была тесно связана и деятельность индустриальных научно-исследовательских институтов. В 1928–1931 гг. их количество увеличилось с 30 до 205. К концу 2-й пятилетки в стране насчитывалось 867 научно-исследовательских институтов и 283 их филиала, где работали почти 38 тыс. научных сотрудников. На протяжении 1930-х гг. связи науки с практикой хозяйственного строительства укреплялись также путем развертывания сети заводских лабораторий.

Ученые степени и звания. 13 января 1934 г. Совнарком принял постановление «Об ученых степенях и званиях». Вместо существовавшего с 1918 г. единого звания ученого специалиста устанавливались ученые степени кандидата и доктора наук (первая присуждается на основе защиты кандидатской, вторая — докторской диссертации) и ученые звания ассистента, младшего научного сотрудника, доцента, профессора, действительного члена научного учреждения. Звания присваивались в зависимости от выполняемой педагогической и научно-исследовательской работы. К 1 января 1936 г. в СССР было более 2500 профессоров, свыше 3800 доцентов, около 1800 докторов и 3 тыс. кандидатов наук.

Высокая общественная значимость труда работников вузов выразилась в принятой в 1937 г. штатно-окладной системе заработной платы преподавательского состава, с увеличением ее более чем на 30 %. Преподаватели стали получать от 500 рублей (ассистент, не имеющий ученой степени) до 1500 рублей (профессор, доктор наук, заведующий кафедрой). Вузы могли ходатайствовать о персональных окладах для отдельных преподавателей: до 2000 рублей для профессоров, 1500 рублей для доцентов. Стипендии в вузах составляли от 173 до 183 рублей, их получали от 60 до 70 % всех студентов. (Для сравнения: в 1937 г. минимум зарплаты составлял 110 рублей, а в 1939 г. среднемесячная денежная заработная плата рабочих и служащих народного хозяйства СССР составляла 328 рублей.)

Академия наук СССР. Академия наук СССР, которую возглавляли крупные ученые и организаторы — президенты А.П. Карпинский (1917–1936) и В.Л. Комаров (1936–1945), — в 1930 г. перешла в ведение Ученого комитета ЦИК СССР. Согласно новому уставу она стала основным центром страны по разработке теоретических проблем развития науки. 14 декабря 1933 г. вышло постановление ЦИК СССР, переводившее Академию наук в ведение Совнаркома СССР. В апреле 1934 г. она переехала из Ленинграда в Москву.

Всего в СССР к весне 1929 г. насчитывалось 1227 научных учреждений (из них 7 академий и ассоциаций, 789 институтов, 34 центроархива). В них трудилось около 25 тыс. научных работников (в 1917 г. — около 12 тыс.), каждый третий из них был выпускником советского вуза. В годы 1-й пятилетки к ранее созданным научным учреждениям Академии наук СССР добавились вновь образованные институты: Геологический (1930), Энергетический (1930), Институт физической химии (1931).

Перевод АН СССР в Москву вызвал перебазирование многих академических научных учреждений. Сюда переехал Президиум Академии наук, физико-математические, химические, геологические и частично биологические учреждения. Образован целый ряд новых академических научно-исследовательских институтов: Математический имени В.А. Стеклова (1934); Физический имени П.Н. Лебедева в Москве (1934, руководитель С.И. Вавилов); Институт органической химии (1934, А.Е. Фаворский и Н.Д. Зелинский), общей и неорганической химии (1934, Н.С. Курнаков); физических проблем (1934, П.Л. Капица). В 1930-е гг. начали исследовательскую работу Азербайджанский, Армянский, Грузинский, Дальневосточный, Казахский и Уральский филиалы; Кольская, Северная и Таджикская базы АН СССР. С середины 1930-х гг. развертывается сеть научно-исследовательских институтов в вузах. Большой вклад в совершенствование военно-технических знаний и боевой техники вносили новые специализированные военные академии: механизации и моторизации РККА, Артиллерийская, Военно-инженерная, Военно-химическая, Военно-электротехническая, Военно-транспортная и др.

Во главе всех крупных научных центров и НИИ стояли известные ученые, создатели научных школ и новых исследовательских направлений. За особо выдающиеся научные достижения с 1925 по 1934 г. присуждались премии имени В.И. Ленина. С 1934 г. в этих же целях АН СССР учредила и начала присуждать премии имени выдающихся отечественных ученых и деятелей Советского государства.

1930-е гг. отмечены важными достижениями в естествознании. Укрепляла свои позиции в мире советская математика. И.М. Виноградов, Д.Ф. Егоров, С.Н. Бернштейн, Н.Н. Лузин, А.Н. Колмогоров, Л.С. Понтрягин, Н.Н. Боголюбов внесли крупнейший вклад в развитие новейших разделов математики и ее приложений.

В конце 1920-х–1930-е гг. советские ученые сделали ряд выдающихся открытий. Например, явления комбинационного рассеяния света на кристаллах (1928, Л.И. Мандельштам и Г.С. Ландсберг); квантовую теорию этого явления разработал И.Е. Тамм, а метод обнаружения космических лучей — Д.В. Скобельцын (1929); обнаруженное особое свечение чистых жидкостей под действием гамма-лучей, получило название «Эффект Вавилова — Черенкова» (1934); полная теория эффекта представлена И.Е. Таммом и И.М. Франком (1937). За открытие и объяснение этого явления Черенков, Франк и Тамм в 1958 г. удостоены Нобелевской премии. В 1934 г. опубликована монография Н.Н. Семенова «Химическая кинетика и цепные реакции». Дальнейшие работы над проявлением деталей цепной реакции и обобщением результатов открытий, сделанных ученым и его учениками, отмечены Нобелевской премией по химии в 1956 г. Большое практическое значение имела созданная в 1936 г. в МХТИ имени Менделеева профессором А.С. Бакаевым рецептура пороха для реактивных снарядов, используемая для изготовления снарядов «катюш».

В начале 1930-х гг. в СССР получили развитие исследования по физике атомного ядра. Первые успехи в этой области связаны с теоретическими работами: протон-нейтронная модель ядра (Д.Д. Иваненко), обменные силы (Тамм и Иваненко). Л.Д. Ландау в 1932 г., после открытия нейтрона, предсказал существование нейтронного состояния вещества. Передовые позиции СССР в ядерных исследованиях проявились на первой (сентябрь 1933 г.) и второй (сентябрь 1937 г.) всесоюзных конференциях по физике атомного ядра, в которых принимали участие иностранные ученые. И.В. Курчатов в 1934 г. открыл явление разветвления ядерных реакций. В 1937 г. в Радиевом институте был создан первый в СССР и Европе циклотрон — установка для расщепления атомного ядра.

Больших успехов достигли ученые в области физики твердого тела, полупроводников и диэлектриков (А.Ф. Иоффе, И.Е. Тамм, И.К. Кикоин). П.Л. Капица в 1934 г. создал первый в мире гелиевый ожижитель, его последующие разработки в этой области стали большим вкладом в развитие советской и мировой техники ожижения газов.

У истоков ракетостроения и радиолокации. Незадолго до старта 1-й пятилетки берет свое начало советский ракетный проект. Он возник на базе работ исследовательской группы инженеров Н.И. Тихомирова — В.А. Артемьева. Созданная ими и впервые запущенная 3 марта 1928 г. ракета на бездымном порохе пролетела 1,3 км. Для форсирования работ была организована Газодинамическая лаборатория. После смерти Тихомирова ее возглавлял Б.С. Петропавловский, а с 1933 г. — И.Т. Клейменов, Г.Э. Лангемак. Именно здесь создавались реактивные снаряды «эрэсы». Уже к концу 1937 г. снаряды были хорошо отработаны, впоследствии они лишь совершенствовались. Однако это происходило уже без участия Клейменова и Лангемака, арестованных в декабре 1937 г. и подписавших показания о якобы своем «участии в антисоветской троцкистской организации» наряду с С.П. Королевым и В.П. Глушко.

17 августа 1933 г. на инженерном полигоне рядом с подмосковным поселком Нахабино поднялась в воздух первая жидкостная ракета, созданная работниками Группы по изучению реактивного движения под руководством С.П. Королева. Ракета находилась в полете всего 18 секунд и поднялась на высоту 400 м, но именно ей суждено было стать прообразом советских ракет, осваивавших космическое пространство. Результатом первого успеха стало создание Реактивного НИИ в сентябре того же года.

21 августа 1934 г. под Москвой проведены испытания первых радиолокаторов (создатели П.К. Ощепков и др.). В 1937 г. созданы первые отечественные радиопеленгаторы для кораблей и подводных лодок. Одним из пионеров электронной технологии, основанной на применении электронных и ионных пучков, электрических и электромагнитных полей, был А.Л. Чижевский. Ему принадлежит первое в мире изобретение способа электроокраски. Он же стал основоположником гелиобиологии — науки о взаимосвязи солнечных явлений с жизнью земных организмов, которая в те годы была несправедливо подвергнута критике.

ЦАГИ. Блестящая школа советских ученых-механиков сложилась в ЦАГИ под руководством С.А. Чаплыгина. В 1930-е гг. институт превратился в уникальный научный центр теоретических и экспериментальных исследований в области гидроаэродинамики применительно к задачам авиации, гидромашиностроения, кораблестроения и других отраслей промышленности. Для развертывания научно-исследовательских работ в этих областях из ЦАГИ были выделены отделы и на их базе созданы Всесоюзный институт авиационных материалов и Центральный институт авиационного моторостроения. В 1934 г. туполевцы создали крупнейший в мире восьмимоторный транспортный самолет АНТ-20 «Максим Горький». В 1930 г. оторвался от земли первый советский вертолет, созданный A.M. Черемухиным. Советская авиация выходила в мировые лидеры по дальности, высоте полетов, грузоподъемности и другим параметрам. Самолеты отечественной конструкции позволили осуществить перелеты, прославившие Советский Союз. В частности, в июне и июле 1937 г., затем в 1939 г. совершены беспосадочные перелеты из Москвы в США через Северный полюс.

Биология и генетика. В 1930-е гг. Н.И. Вавилов успешно развивал учение о биологических основах селекции, обогащал созданную им мировую коллекцию семян культурных растений. На биологии и генетике пагубно сказывалось противостояние школ классических генетиков (Н.И. Вавилов, Н.К. Кольцов, А.С. Серебровский и др.) и группы, формировавшейся вокруг агронома и селекционера Т.Д. Лысенко (директор Всесоюзного селекционно-генетического института в 1929–1938 гг., директор института генетики АН СССР в 1940–1965 гг.) и философа И.И. Презента. Причиной расхождений было увлечение рядом генетиков евгеникой (наукой об улучшении человеческой расы путем отбора, воплощенной в 1920–1930-х гг. в ряде стран Европы и Америки в законах о стерилизации «нежелательных для общества» лиц), замалчивание учения И.В. Мичурина, разрыв теории с практикой (отсутствие у «формальных» генетиков заметных достижений в улучшении сельского хозяйства), чрезмерные траты на коллекцию семян. Тем не менее сельскохозяйственная практика в 1930-е гг. обогащалась достижениями научных школ по травопольной системе земледелия (глава школы В.Р. Вильямс), вопросам питания растений и химизации сельского хозяйства (Д.Н. Прянишников) и борьбе с засухой (Н.М. Тулайков). Под руководством последнего составлялась новая почвенная карта страны. Заметные практические результаты принесли и ученые школы Т.Д. Лысенко.

Гуманитарная сфера. Менее значимыми оказались достижения в гуманитарной и художественной сферах. Литература, искусство, кино переживали процесс организационной и идейной унификации. Идеология «социалистического наступления» характеризовалась свертыванием многообразия процессов духовной жизни, присущих 1920-м гг., и утверждением монополизма, вождизма и культового сознания. В апреле 1932 г. ЦК партии принял постановление о перестройке литературно-художественных организаций, призванное преодолеть их раздробленность, кружковую замкнутость и «отрыв от политических задач современности». В литературе и искусстве насильственно насаждался «творческий» метод социалистического реализма, который требовал изображать действительность в «социалистической перспективе» и превращал деятелей литературы и искусства в апологетов социализма.

Многие произведения, созданные в традициях социалистического реализма, проникнуты духом вульгарной политизации, классовой вражды и ненависти. Однако разнообразие приемов художественного творчества в рамках единого метода, творческий талант позволяли создавать масштабные художественные произведения, навсегда вошедшие в золотой фонд литературы, музыки, кинематографии, живописи, оказавшие огромное воздействие на общество и формирующие в нем новые идеалы, интересы, потребности, стандарты, стереотипы поведения.

Советскую литературу и искусство в 1930-е гг. обогатили новыми произведениями A. Горький, М. Шолохов, А. Толстой, А. Фадеев, П. Павленко, Ф. Гладков, Ф. Панферов, Л. Леонов, М. Булгаков, А. Платонов, С. Маршак, К. Чуковский, М. Зощенко, И. Ильф и Е. Петров, Б. Пильняк, Е. Замятин, И. Бабель, Н. Клюев, О. Мандельштам; спектакли К. Станиславского и В. Немировича-Данченко, B. Мейерхольда и А. Таирова; фильмы Н. Экка (режиссер первого звукового фильма), С. Герасимова, Г. и С. Васильевых, Г. Александрова, С. Эйзенштейна, Г. Козинцева, Л. Трауберга, Е. Дзигана; музыка С. Прокофьева, Д. Шостаковича, А. Хачатуряна, Т. Хренникова, Д. Кабалевского, И. Дунаевского; живопись М. Грекова, Б. Иогансона, М. Нестерова, П. Корина, И. Грабаря, А. Дейнеки, А. Пластова, Ю. Пименова, К. Петрова-Водкина, П. Кончаловского, А. Рылова, М. Сарьяна, П. Филонова, К. Малевича; скульптуры В. Мухиной, Н. Томского, М. Манизера, Н. Андреева, И. Шадра; архитектурные сооружения В., Л. и А. Весниных, К. Мельникова, А. Щусева, И. Жолтовского, Б. Иофана, А. Лангмана, Л. Руднева.

Заметный след в истории культур национальных и всего советского народа оставили мастера культуры республик СССР. К их числу относятся такие писатели и поэты, как М. Бажан, М. Рыльский, П. Тычина, В. Сосюра, А. Корнейчук (Украина), Я. Купала, Я. Колас, П. Бровка (Белоруссия), Т. Табидзе, П. Яшвили (Грузия), С. Зорьян, Е. Чаренц (Армения), С. Рустам, С. Вургун (Азербайджан), М. Турсун-заде, С. Айни (Таджикистан), Б. Кербабаев (Туркмения), Зульфия, Айбек (Узбекистан), М. Ауэзов (Казахстан), К. Кулиев (Кабардино-Балкария), Сулейман Стальский, Г. Цадаса (Дагестан), Ш. Камал, М. Джалиль (Татария) и многие другие.

Идеологический контроль. Утверждению основ новой идеологии и культуры служили не только созданные в 1930-е гг. единые организации творческой интеллигенции (союзы писателей, художников, композиторов, архитекторов), но и цензурные органы (Главлит, Главискусство, Главрепертком), осуществлявшие идеологический контроль за деятельностью творческих организаций, проведением выставок, конкурсов, выпуском кинофильмов, репертуаров театров. Этим же целям служили «чистки» библиотек и передача на «спецхранение» научных трудов, художественных и публицистических произведений, не укладывающихся в новую систему ценностей. Сознательное игнорирование этих установлений, как и отклонение художников от партийной линии, вело к исключению из союза, лишению возможности обнародования произведений (а значит, и материальных благ), прямым репрессиям.

Исторические факультеты в университетах. 1930-е гг. связаны с целой серией кампаний по критике и переосмыслению состояния философии, политэкономии, искоренению враждебных взглядов и теорий. Наиболее значимым оказалось переосмысление роли исторической науки и образования как наиболее действенных средств контроля над памятью народа и формирования патриотических чувств. Исторический нигилизм, насаждавшийся школой М.Н. Покровского, был осужден. В марте 1934 г. Политбюро признало необходимым восстановить с 1 сентября исторические факультеты в Московском и Ленинградском университетах, а затем в Томском, Казанском, Ростовском и Саратовском. С открытием исторических факультетов в университетах началась кампания по пересмотру отношения к истории страны, восстанавливалась преемственность в развитии истории Российской империи и СССР.

Утверждению таких представлений в массовом сознании служили одобренный в августе 1937 г. правительственной комиссией учебник А.В. Шестакова по истории СССР для начальной школы и «Краткий курс истории ВКП(б)», написанный по большей части Е.М. Ярославским и П.Н. Поспеловым. Он был впервые опубликован в «Правде» в сентябре 1938 г. Автором названий всех глав книги, текста центрального раздела IV главы «О диалектическом и историческом материализме», многочисленных вставок, редакционной правки был Сталин.

Преподавание общественных дисциплин давало широкие возможности для приобщения к истории страны и пониманию значения революционного опыта последних десятилетий. Однако преподавание было слито с пропагандой культа личности, оправданием репрессий, шпиономанией. Так, в учебнике Шестакова сообщалось, что «у врагов народа была программа — восстановить в СССР ярмо капиталистов и помещиков… Шпионы пробираются на заводы и фабрики, в большие города и села. Надо тщательно следить за всеми подозрительными людьми, чтобы выловить фашистских агентов».

Неонэп. Период 1934–1936 гг., который оказался более мягким, чем предшествующий и последующий, историки называют «неонэпом». Это время характеризуется известной либерализацией экономических отношений, частичным возвращением к рыночным механизмам, разрушенным в предшествующие годы. В деревне закреплялось право на личные подсобные хозяйства, содержание в них коров, свиней, коз и домашней птицы. Ликвидированы политотделы при МТС с их сверхжестким контролем над колхозами. Колхозам, колхозникам и единоличникам разрешалось реализовывать излишки своей продукции на колхозном рынке, где цены определялись спросом и предложением. Завершилась отмена карточной системы, переводившая экономические отношения трудящихся с государством и друг с другом на денежный язык. Приняты законы, гарантировавшие право наследования личной собственности граждан. Отменено исключение из политической жизни довольно значительной части населения, называемой «лишенцами» (лишенные права избирать и быть избранными в органы власти) — бывшие землевладельцы, торговцы, кулаки, дворяне, полицейские, царские чиновники, владельцы частных предприятий, члены оппозиционных политических партий, белые офицеры, нэпманы, а также служители культа, монахи. Упразднены социальные ограничения в области образования и исключения из системы снабжения продуктовыми и потребительскими товарами выходцев из бывших эксплуататорских классов и «лишенцев». Восстановлено в правах казачество. 20 апреля 1936 г. постановленим ЦИК СССР с казаков снимались ограничения по службе в РККА, восстанавливались казачьи части с традиционной формой — красными для донских и синими для кубанских казаков околышами фуражек, лампасами, папахами, бешметами и кубанками. Во внешней политике «неонэп» выразился в демонстративном отречении от курса на мировую революцию и в сближении со странами «западной демократии».

По воспоминаниям историка о годах неонэпа, «это была весна. Весна писательского съезда и отмены карточек, ликвидация политотделов и передачи земли в “вечное пользование” колхозам, снижения темпов индустриализации и упора на благосостояние, весна возрождения забытых историков вместе с реабилитацией избранных эпох и фигур из “проклятого прошлого”, весна готовящейся новой конституции и упразднения классовых барьеров». Важнейшей внутриполитической акцией стало возрождение представлений о Родине как священной общности, с которой должны были идентифицировать себя все советские граждане и восстановление в правах русского патриотизма. Смягчение репрессий в период «неонэпа» выразилось в значительном снижении численности осужденных к высшей мере наказания за контрреволюционные и другие особо опасные государственные преступления. Если в 1929–1930 гг. по этим статьям страна теряла ежегодно до 20 тыс. человек, то в 1934–1936 гг. — 1–2 тыс. человек за год. (См. таблицу 13).

Конституция СССР 1936 г., ее особенности. См. таблицу 1. К середине 1930-х гг. в стране произошли существенные экономические, социальные и политические изменения. Ликвидированы были многоукладность экономики, остатки господствующих классов; социально трансформировалось крестьянство, сформировались новая интеллигенция и новый правящий слой. 1 февраля 1935 г. пленум ЦК ВКП(б) выступил с предложением внести «некоторые изменения» в существующую Конституцию. Но в процессе работы выяснилось, что одними уточнениями и поправками текста Основного Закона страны обойтись не удается. В результате к маю 1936 г. появился новый целостный его проект.

Прежняя Конституция СССР в юридическом плане состояла из двух частей: Декларации и Договора об образовании Союза ССР. Конституционная комиссия, созданная на VII Всесоюзном съезде Советов 6 февраля 1935 г., практически отошла от договорного характера, свойственного первой союзной Конституции, и встала на путь подготовки принципиально нового документа — единой общегосударственной Конституции, охватывающей все стороны государственной жизни.

Принятие Конституции 1936 г. Проект Конституции, одобренный в начале июня 1936 г. пленумом ЦК партии и Президиумом ЦИК, 12 июня опубликован для всенародного обсуждения. Оно продолжалось почти полгода. Было зарегистрировано около 170 тыс. предложений по изменению и дополнению текста. Конечно, подавляющее большинство из них не получили отражения в Конституции, но некоторые были все же учтены. В ноябре, после публичного обсуждения проекта, он подвергся на VIII Чрезвычайном съезде Советов дополнительному редактированию. 5 декабря 1936 г. съезд утвердил проект Конституции.

Новый Основной Закон провозгласил победу социализма в стране. Экономической основой государства объявлялась социалистическая собственность, существовавшая в двух формах — государственной и кооперативно-колхозной. Наряду с социалистической системой хозяйства закон допускал мелкое индивидуальное хозяйство, основанное на личном труде. Наиболее существенное отличие новой Конституции заключалось в том, что она не содержала «Декларацию об образовании СССР» — самую идеологизированную часть прежнего Основного Закона.

Статья 2 новой Конституции декларировала: «Политическую основу СССР составляют Советы депутатов трудящихся». При этом вместо всесоюзных, республиканских и областных съездов Советов закреплялась система, включавшая районные, городские, республиканские Советы. Вершиной пирамиды государственной власти становился Верховный Совет СССР, образованный вместо прежнего ЦИК, как высший орган власти в СССР, избираемый всеобщим прямым и тайным голосованием и состоящий из двух равноправных палат.

Одна из палат — Совет Союза — избиралась по округам при норме один депутат на 300 тыс. жителей. Другая — Совет Национальностей — по союзным и автономным республикам, автономным областям и национальным округам по норме: 25 депутатов от каждой союзной республики, 11 депутатов от каждой автономной республики, 5 депутатов от каждой автономной области, 1 депутат от каждого национального округа.

Впервые в Конституции законодательно определялись место и роль Компартии в политической системе. ВКП(б) объявлялась «передовым отрядом трудящихся», представляющим собой «руководящее ядро всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных». Статья 126, содержащая эту запись, в действительности понималась как конституционное закрепление монополии партии на политическую власть. Партийным комитетам учреждений, предприятий, МТС и колхозов, как следовало из Устава ВКП(б), принятого на ее первом съезде после вступления в силу новой Конституции, предоставлялось право контроля за деятельностью администрации.

Реальная власть в стране фактически сосредоточилась в руках узкой группы лиц, входящих в Политбюро ЦК. А всю управленческую систему государственных и общественных организаций полностью контролировал ЦК ВКП(б). В аппарате ЦК действовало Управление кадров, в котором было 45 отделов по всем отраслям государственной, хозяйственной и общественно-политической жизни. Оно не только формировало руководство, назначая высших руководителей (рекомендовало избрать или утвердить в должности), но и осуществляло повседневный контроль за номенклатурными работниками.

В статье 126 Конституции фактически определялась структура политической системы общества, перечислялись все ее элементы. Помимо ВКП(б), назывались «профессиональные союзы, кооперативные объединения, организации молодежи, спортивные и оборонные организации, культурные, технические и научные общества». Это значило, что только названные элементы системы рассматривались как законные. Иные организации, партии или движения, которые могли возникнуть, должны были рассматриваться как неформальные, незаконные.

В новой Конституции по сравнению с предыдущей усиливалась централизация экономической и политической жизни. Основной Закон содержал перечень союзных, союзно-республиканских и республиканских наркоматов. К первым относились наркоматы обороны, иностранных дел, внешней торговли, путей сообщения, связи, водного транспорта, тяжелой промышленности, оборонной промышленности. Ко вторым — наркоматы пищевой, легкой, лесной промышленности, земледелия, зерновых и животноводческих колхозов, финансов, внутренней торговли, внутренних дел, юстиции, здравоохранения. Ряд отраслей государственного управления находился только в ведении союзных республик: просвещение, местная промышленность, коммунальное хозяйство, социальное обеспечение.

Конституция декларировала широкий круг гражданских и личных прав, включая право на труд, отдых, образование, материальное обеспечение в старости, а также в случае болезни и потери трудоспособности. Объявлялось равноправие всех граждан независимо от их национальности и расы во всех областях хозяйственной, государственной, культурной и общественно-политической жизни, а также равноправие мужчин и женщин.

Однако принцип равноправия во многом остался лишь на бумаге. Например, он не действовал в отношении представителей наций и национальных меньшинств, народов, создавших свою национальную государственность и не имеющих таковой. Не был доведен до конца этот принцип и в ситуации с правовым равенством городского и сельского населения. Большинство сельских жителей, в отличие от горожан, не имели паспортов и были фактически прикреплены к колхозам; на них не распространялись пенсионное законодательство и другие социальные гарантии.

Конституция впервые говорила о неприкосновенности личности, жилища и охране тайны переписки (ст. 127, 128). Это должно было гарантироваться тем, что аресты, обыски, выемки корреспонденции могли производиться лишь с санкции прокурора или по решению суда. Однако эти гарантии повсеместно нарушались при массовых репрессиях.

Новая Конституция отразила ужесточение позиции государства в отношении церкви, произошедшее в начале 1929 г. Статья 124 закрепляла явное неравноправие между верующими и неверующими. За первыми уже не признавалось право вести религиозную пропаганду, им гарантировалась лишь свобода отправления религиозных культов. Вторые же имели по закону право вести антирелигиозную пропаганду.

Конституция 1936 г. провозглашала отмену ограничений демократии, свойственных переходному периоду. Устанавливались всеобщие прямые (вместо многоступенчатых), равные (вместо пропорциональных), тайные (вместо открытых) выборы в Советы всех уровней. Было отменено исключение из политической жизни каких-либо категорий населения, кроме осужденных судом и умалишенных. Лишение избирательных прав резко расширилось в конце 1920-х гг. Во время избирательной кампании 1928–1929 гг. в СССР в списки «лишенцев» были внесены 3,7 млн человек, или 4,9 % взрослого населения (4,1 % жителей сельской местности и 8,5 % — горожан). В 1930 г. категория «лишенцев» пополнилась бывшими «нэпманами». Теперь в ней значились «бывшие»: землевладельцы, торговцы, кулаки, дворяне, полицейские, царские чиновники, владельцы частных предприятий, члены оппозиционных политических партий, белые офицеры, а также служители культа, монахи. В 1932 г. «лишенцы» вместе с семьями насчитывали 7 млн человек, не имеющих прав — избирательных, на жилье, медицинское обслуживание и даже продуктовые карточки.

На основе новой Конституции СССР были разработаны и приняты Конституции союзных республик, в частности — РСФСР (21 января 1937 г.). Она закрепила новые системы органов власти, управления и выборов; изменившееся административно-территориальное деление, вызванное резко усилившейся централизацией управления при переходе к форсированной индустриализации и коллективизации сельского хозяйства.

Новое административно-территориальное деление. В 1929 г. трехзвенная система административно-территориального деления страны — область (край), округ, район — была признана неэффективной, поскольку центральный партийно-государственный аппарат оставался слишком далеким от управления местными органами. Переход к двухзвенной системе привел к росту во всех республиках СССР количества районов (с 2443 в 1934 г. до 3463 в 1938 г.), краев и областей (в 2,5 раза на протяжении 1930-х гг.).

Ликвидация не коснулась национальных округов. Напротив, их число увеличилось. В 1929 г. создан Ненецкий национальный округ в Архангельской области. В 1930 г. — Витимо-Олекминский (Читинская область; упразднен в 1938 г.), Корякский (Камчатская область), Остяко-Вогульский (с 1940 г. Ханты-Мансийский) и Ямало-Ненецкий (Тюменская область), Таймырский и Эвенкийский (Красноярский край); Чукотский (Магаданская область). В 1934 г. возник Аргаяшский национальный округ в Читинской области (упразднен в ноябре того же года). В 1934–1936 гг. существовал Охотский национальный округ в Нижнеамурской области. В 1937 г. были образованы Агинский Бурятский и Усть-Ордынский Бурятский национальные округа. В том же году в Калининской (Тверской) области были созданы Карельский и Опочецкий национальные округа (упразднены в 1938 и 1944 гг.). На территории СССР в июле 1934 г. насчитывалось 240 национальных районов и 5300 национальных сельсоветов. К категории национальных относился каждый 10-й район и 8–9-й сельсовет в стране.

В РСФСР к началу 1931 г. насчитывалось 14 краев и областей, 11 автономных республик, 14 автономных областей, 2085 районов. К принятию новой Конституции СССР ее состав существенно изменился. В автономные республики были преобразованы Кара-Калпакская (1932), Мордовская (1934) и Удмуртская (1934) автономные области. В 1934 г. образованы Чечено-Ингушская и Еврейская автономные области. 5 декабря 1936 г. созданы Коми, Марийская, Северо-Осетинская, Кабардино-Балкарская и Чечено-Ингушская автономные республики. В то же время Казахская и Киргизская АССР выделились из состава России и на правах союзных республик вошли в Союз ССР.

В новой Конституции СССР и разработанных на ее основе конституциях союзных республик ничего не говорилось о национальных районах и сельсоветах, что, как вскоре оказалось, означало переход к политике, направленной на их ликвидацию. Раньше национальные районы рассматривались едва ли не в первую очередь как средство для распространения идеи мировой революции через национальные диаспоры в приграничных регионах. В условиях избавления от утопии, совпавшего с ужесточением репрессивного режима, отношение к ним кардинально изменилось. На них стали смотреть не столько как на проводников революционных идей, сколько как на потенциальную «пятую колонну», готовую в случае войны выступить заодно с зарубежным ядром своего народа.

В 1937 г. РСФСР состояла из 5 краев, 19 областей, 17 автономных республик, 6 автономных областей, 10 автономных округов. Накануне Отечественной войны, 31 марта 1940 г., Карельская АССР преобразована в Карело-Финскую ССР, также выведенную из состава РСФСР. Созданные автономные образования обеспечивали наиболее полное выявление возможностей экономического, политического и культурного развития соответствующих национальностей, обеспечивали наиболее благоприятные условия для подготовки национальных кадров.

Система органов власти и управления в союзных республиках строилась по аналогии с центральными. Конституции союзных республик должны были соответствовать Основному Закону СССР. В случае расхождения союзного и республиканского вариантов действовал союзный закон.

Главной особенностью Конституции СССР 1936 г. было провозглашение победы социализма в стране задолго до ее выхода на более высокий уровень развития по сравнению с передовыми капиталистическими странами, в частности, по производительности труда и по уровню жизни населения. Положение мало изменилось и в постсоветской капиталистической России. В наши дни индекс эффективности рабочей силы (среднее ВВП на душу населения, произведенное за один рабочий час) в РФ составляет 25,9 долларов, а в среднем по 28 странам Европы — 50 долларов (Комсомольская правда. 2015, 10 августа).

Именем Плеханова. В 1999 г. было опубликовано «Политическое завещание Г.В. Плеханова» (Независимая газета. 1999. 30 ноября), якобы продиктованное им перед смертью, в апреле 1918 г. В нем даются оценки Ленину, марксизму, намечаются этапы развития России после Октябрьской революции. Позднее «завещание» было признано фальшивкой, составленной «прорабами перестройки» (А.Н. Яковлев и др.), пытавшимися подкрепить свою позицию авторитетом выдающегося теоретика марксизма. Несомненный интерес представляет социал-демократическая точка зрения (неважно в данном случае, плехановская или «перестройщиков» с высокими учеными степенями и званиями) на этапы преобразований в России после свержения самодержавия.

Согласно этой точке зрения, мирные социалистические преобразования в стране могли завершиться успехом не менее через 100–160 лет. На этапе раннего социализма (первые 25–30 лет), следовало конфисковать лишь самые крупные банки, заводы, фабрики, транспорт, помещичьи и церковные земли, крупные торговые предприятия. Экспроприацию проводить на основе частичного выкупа, пожизненной ренты, пенсии или права на определенный дивиденд. Средние и мелкие заводы, фабрики, банки, торговлю и сферу обслуживания оставить в частных руках. На основе конфискованных банков создать национальный банк, который должен контролировать движение финансов и деятельность частных банков. На основе конфискованных предприятий создается государственный сектор, цель которого — учиться хозяйствовать, торговать и обеспечивать социальную справедливость. На этом этапе следует всячески приветствовать прилив иностранного капитала, но жестко контролировать его вывоз. Расширять экспорт и контролировать импорт. Таможенная политика должна стимулировать российского производителя и способствовать повышению качества отечественных товаров. Цель первого этапа — повышение производительности труда и уровня жизни россиян. Первый этап можно будет считать законченным, когда производительность труда в государственном секторе сравняется с производительностью труда лучших частных заводов, а уровень жизни россиян достигнет уровня жизни в западных странах.

На втором этапе (25–30 лет), этапе зрелого социализма, экспроприируются средние банки, заводы и фабрики, оптовая торговля, опять же на справедливой основе. Например, владелец банка становится его управляющим, владелец завода — его директором и т. д. Частичный выкуп, пожизненная рента или пенсия также не исключаются. Сельское хозяйство, розничная торговля и сфера обслуживания переводятся на коллективную основу. Второй этап закончится, когда производительность труда на государственных предприятиях превысит производительность труда лучших заводов западных стран, а уровень жизни россиян превысит уровень жизни граждан капиталистических государств. Цель этого этапа — сделать социализм привлекательным для всех народов. На этом этапе мирные социалистические революции могут победить в наиболее развитых странах.

На третьем этапе (50–100 лет) конфискуются остатки частной собственности, социалистический способ производства становится господствующим. Полностью исчезает эксплуатация, стираются различия между физическим и умственным трудом, между городом и деревней, постепенно исчезают классы. На этом этапе приветствуется вывоз капитала, приобретение ценных бумаг других государств, происходит экономическое сближение с другими странами с взаимным проникновением капиталов, материальное поощрение заменяется моральным. Цель этого этапа — выравнивание жизненного уровня граждан всех стран, создание производительных сил, достаточных для провозглашения коммунизма, который, разумеется, не может быть последней фазой общественного развития. России нужны консолидация политических сил, многоукладность во всех сферах производства, частная инициатива, капиталистическая предприимчивость, конкуренция, без которой не будет качества и технического прогресса, справедливая политическая надстройка, демократизация и гуманизация.

С этой точки зрения,

Советский Союз не только к 1936 г., но и вплоть до его крушения в 1991 г. не завершил решение задач переходного периода. «Какой там, к черту, развитой социализм, — не раз говорил Ю.В. Андропов, — нам до простого социализма еще пахать и пахать» (Цит. по: Корниенко Г.М. «Холодная война»: свидетельство ее участника. М., 2001. С. 323). Вульгаризация Сталиным и теоретиками из его окружения представлений о сущности социализма и явное забегание вперед в констатации успехов в его строительстве в СССР к 1936 г. не могло не повести к последующим деформациям создававшегося в стране нового строя «реального социализма».

«Ежовщина». Выборы в новые органы власти, в соответствии с новыми конституциями, проходили в 1937 и 1938 гг. в праздничной обстановке. Однако «триумф демократии» уживался с массовыми репрессиями. Они назывались «ежовщиной» — по имени назначенного в сентябре 1936 г. наркомом внутренних дел СССР Н.И. Ежова, который сменил обвиненного в заговоре Г.Г. Ягоду, или «Большим террором» — по книге: Конквест Р. Большой террор (англ. яз. — 1968, в переводе на рус. яз. — 1989).

Идеологическая кампания, связанная с принятием новой Конституции СССР и проведением на ее основе первых выборов, стала своеобразной ширмой, скрывавшей до предела обострившуюся к этому времени борьбу с инакомыслием в партии и стране в целом. Истоки ее следует искать в стремлении И.В. Сталина и его окружения не допускать оппозиции в условиях проведения в жизнь дерзостных, почти авантюристических планов перестройки страны. Конфронтации периода коллективизации заставили обратиться к испытанному ранее оружию — «красному террору» против «классовых врагов». Оправданием решительных мер служила необходимость быть во всеоружии перед угрозой со стороны гитлеровской Германии.

«Параллельный троцкистский центр». 23–30 января 1937 г. Военная коллегия Верховного суда СССР в открытом судебном заседании рассмотрела уголовное дело «параллельного антисоветского троцкистского центра».

По нему арестованы, преданы суду и приговорены к расстрелу Ю.Л. Пятаков (первый заместитель наркома тяжелой промышленности с 1932 г.), Л.П. Серебряков (секретарь ЦК РКП(б) в 1920–1921 гг.), Н.И. Муралов (один из руководителей Московского вооруженного восстания в октябре 1917 г.), а также ряд менее известных партийных и хозяйственных руководителей. Другие участники процесса — Г.Я. Сокольников (кандидат в члены Политбюро в 1924–1925 гг., первый заместитель наркома лесной промышленности с 1935 г.), К.Б. Радек (заведующий бюро международной информации ЦК с 1932 г.) и В.В. Арнольд (заведующий гаражом и отделом снабжения на рудниках в Кузбассе) — приговорены к десяти, а М.С. Строилов (главный инженер треста Кузбассуголь) — к 8 годам тюремного заключения. Впоследствии все они тоже погибли.

«Троцкистская военная организация». Полной неожиданностью для многих советских людей стало сообщение (12 июня 1937 г.) о разоблачении «антисоветской троцкистской военной организации в Красной Армии» и расстреле 8 осужденных — представителей ее высшего командования.

В прошлом это были: первый заместитель наркома обороны маршал М.Н. Тухачевский; командармы 1-го ранга, командующие особыми военными округами: Киевским — И.Э. Якир, Белорусским — И.П. Уборевич; командарм 2-го ранга, начальник Военной академии имени Фрунзе А.И. Корк; комкоры Р.П. Эйдеман, Б.М. Фельдман, В.М. Примаков и В.К. Путна. Начальник Политуправления Красной Армии армейский комиссар 1-го ранга Я.Б. Гамарник застрелился накануне ареста.

Наиболее вероятной причиной репрессий в армии была борьба внутри военного ведомства за власть — между «кавалеристами» (Ворошилов, Буденный и др.) и «мотористами» (Тухачевский, Уборевич и др.). В мае 1936 г. Тухачевский и его сторонники уже ставили перед Политбюро вопрос об отставке Ворошилова с поста наркома. Следовательно, «антиворошиловский заговор» в армии не был ни для кого секретом. Но снятие его было бы явным умалением власти Сталина, а передача армии в руки, по мнению сталинистов, сомнительного в политическом отношении наркома и его сторонников была и вовсе неприемлемой.

Одним из поводов к возбуждению дела Тухачевского стала информация о его контактах с ведущими представителями германского генштаба в январе 1936 г. Возглавляя советскую делегацию на похоронах короля Георга V Тухачевский по пути в Лондон и обратно проезжал через Берлин и имел встречи с германскими генштабистами, на которых якобы была достигнута договоренность о ненападении между военными Германии и СССР в случае их прихода к власти в своих странах путем военного переворота. В Москву информация о таком сговоре дошла вместе с подборкой документов из архивов германского Генштаба и службы военной разведки. Подборка документов, частью сфабрикованных, о готовящемся перевороте в СССР была создана по распоряжению Р. Гейдриха, начальника службы безопасности СД, и передана в Москву через президента Чехословакии Э. Бенеша.

Уже через 9 дней после суда над «троцкистской военной организацией» по обвинению в военном заговоре (19–24 августа) были арестованы 980 командиров и политработников, в том числе 1 маршал, 3 командарма, 29 комбригов, 37 комдивов, 21 комкор, 16 полковых комиссаров, 17 бригадных и 7 дивизионных комиссаров. Обвинение военных в первую очередь коснулось лиц, которые в 1923–1925 гг. учились в Военной академии РККА и голосовали на партийном собрании за резолюцию, предложенную сторонниками Троцкого. От арестованных были получены показания об участии в заговоре, послужившие основанием для арестов новых тысяч командиров и политработников.

Таким образом, в результате судебных и внесудебных репрессий уже к концу 1937 г. была физически ликвидирована значительная часть представителей партийного и государственного аппарата, Вооруженных сил, заподозренных в нелояльности к существующему в стране режиму. В этом отношении характерна судьба 1966 делегатов XVII партийного съезда, представлявших значительную часть управленческой верхушки советского общества: 1108 (56,4 %) делегатов были арестованы, и большинство из них погибли. Из 139 членов и кандидатов в члены ЦК партии, избранных на съезде, 97 (69,8 %) впоследствии репрессированы, пятеро (3,6 %) покончили жизнь самоубийством, четверо (2,9 %) расстреляны за нарушения законности. Масштабы репрессий позволяют говорить о фактическом перевороте в партии. В ходе репрессий заканчивала жизнь старая ленинская гвардия, сохранявшаяся в партийной номенклатуре со времен революции и Гражданской войны и проявившая готовность к образованию новой оппозиции Сталину — на этот раз в вопросе об альтернативности выборов в Верховный Совет СССР. Пик террора пришелся на период с августа 1937 г. по ноябрь 1938 г.

«Большой террор». Начало «большому террору» было положено решением Политбюро ЦК ВКП(б) «Об антисоветских элементах» от 2 июля 1937 г. Согласно решению, требовалось послать секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий следующую телеграмму: «Замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом по истечении срока высылки, вернувшихся в свои области, — являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений, как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых отраслях промышленности.

ЦК ВКП(б) предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные менее активные, но все же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД.

ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке».

Отправной точкой для дальнейшего развития событий стал приказ НКВД СССР № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» от 31 июля 1937 г. Наряду с бывшими кулаками в приказе назывались репрессированные в прошлом церковники и сектанты, бывшие активные участники антисоветских вооруженных выступлений, кадры антисоветских политических партий — эсеров, грузинских меньшевиков, дашнаков, мусаватистов, иттихадистов, бывшие активные участники бандитских восстаний, белые, каратели, репатрианты и т. п.

По существу, приказ нацелен на проведение операции по уничтожению значительной части населения СССР, которую не удалось, несмотря на провозглашение победы социализма, интегрировать в советское общество. По понятиям классовой борьбы ядром этой части были бывшие кулаки, периферией — весь контрреволюционный элемент из социально чуждой среды и все организации, связанные с иностранной разведкой и белогвардейскими центрами за границей. Оперативный состав органов НКВД воспринимал установки приказа «как прямую физическую ликвидацию всей контрреволюции, в том числе пассивной, но являющейся базой для различных контрреволюционных формирований», и действовал «с полным сознанием исторической необходимости очистить страну от этого контингента».

Действительно, миллионы пострадавших от революции и новых властей составляли отнюдь не вымышленный потенциал «пятой колонны», внушавшей страх представителям правящего режима. Приказом предписывалось до декабря 1937 г. арестовать 268 950 человек, из них 75 950 человек приговорить к расстрелу, а 193 000 — к заключению в лагеря на 8–10 лет. Цифры были результатом сводки предложений местных управлений НКВД. Наиболее крупные квоты на расстрел контрреволюционеров в своих регионах (10,8, 8,5 и 6,6 тыс. человек) запросили Р.И. Эйхе, первый секретарь Западно-Сибирского крайкома ВКП(б), Н.С. Хрущев, первый секретарь Московского обкома партии, и Е.Г. Евдокимов, первый секретарь Азово-Черноморского крайкома ВКП(б)). Таким образом, уничтожались бы и изолировались в ГУЛАГе все пострадавшие от режима в недавнем прошлом, но получившие по новой Конституции право голосовать на предстоящих 12 декабря 1937 г. выборах.

В руководящих кругах не было сомнений в том, что голоса этой части электората на альтернативных выборах, при тайном голосовании, могут быть поданы против представителей партийной и государственной власти, баллотирующихся в Верховный Совет СССР. Реальной проблемой альтернативность была для 26 первых секретарей региональных организаций партии и ряда работавших на местах членов ЦК. Они опасались оказаться в числе забаллотированных и таким образом отстраненных от власти. Их места по результатам выборов могли занять те, кто своей работой, уровнем образования и методами мог в большей мере расположить к себе избирателей — рабочих, крестьян, инженеров и ученых. Не случайно «квоты» на репрессии, зафиксированные в июльском приказе НКВД по первоначальным наметкам республиканских, областных и краевых управлений НКВД, по настоянию местных властей, наиболее обеспокоенных исходом голосования, были увеличены в 3,5 раза. Всего в ходе «кулацкой операции» было репрессировано 767 397 человек, из них расстреляно — 386 798, осуждено к заключению — 380 599.

Безальтернативность выбора. В развернувшейся в высших эшелонах власти борьбе за недопущение выборов в Верховный Совет СССР на альтернативной основе победу одержали сторонники безальтернативности. В конце августа 1937 г. в Политбюро рассматривался проект бюллетеня для голосования в Верховный Совет СССР. В числе кандидатов в депутаты в нем значились три условные фамилии. Далее предлагалось: «Оставьте в избирательном бюллетене фамилию одного кандидата, за которого Вы голосуете, остальных вычеркните». В образце «Протокола голосования», в котором должны были фиксироваться результаты выборов, значилось: если ни один из кандидатов не получил абсолютного большинства голосов, то следовало объявить перебаллотировку двух кандидатов, получивших наибольшее число голосов и назначить день перебаллотировки не позднее чем в двухнедельный срок по истечении первого тура выборов. Образец завизировали Сталин, Молотов, Калинин, Жданов, Каганович.

Однако окончательное решение вопроса об альтернативности было вынесено на заседании Политбюро 10 октября. Оно гласило: «Параллельные кандидаты (не обязательно)». Историк Ю.Н. Жуков на основе анализа партийных архивов предполагает, что за альтернативность на заседании выступили Сталин, Молотов, Андреев, Калинин и скорее всего Жданов. Если это так, то против альтернативности могли голосовать Микоян, Ворошилов, Каганович, Косиор, Чубарь и Ежов (Жуков Ю.Н. Иной Сталин. М., 2003).

Сталин оказался в меньшинстве. 11 октября 1937 г. Пленум ЦК принял решение проводить выдвижение и избрание депутатов по одному на вакантное место. Идея альтернативности была похоронена. Вспоминая борьбу в Политбюро и ЦК вокруг альтернативности как одного из основных принципов сталинской конституционной реформы, Микоян много лет спустя а разговоре с А.И. Лукьяновым говорил: «Мы устроили Сталину фиаско» (Емельянов Ю.В. Разгадка 1937 года. М., 2013. С. 289). Сталин и поддерживавшие его члены Политбюро были вынуждены перейти на точку зрения большинства в Политбюро и в ЦК под угрозой самим потерять место в составе этих руководящих органов. 7 декабря «Правда» опубликована обращение ЦК ко всем избирателям. В нем говорилось, что Коммунистическая партия «идет на выборы в блоке, в союзе с беспартийными». Состоявшиеся 12 декабря 1937 г. первые выборы в Верховный Совет СССР по новой избирательной системе (как и все последующие) проходили на основе безальтернативности. Компромисс в Политбюро по этому вопросу в конечном счете способствовал прекращению Большого террора в СССР. Среди секретарей региональных партийных организаций, устроивших Сталину фиаско в вопросе об альтернативности, Большой террор пережил только первый секретарь Московского комитета ВКП(б) Н.С. Хрущев. В числе авторов избирательного закона, сгинувших в Большом терроре, были члены конституционной комиссии А.И. Стецкий, заведующий отделом агитации и пропаганды ЦК, и Я.А. Яковлев (Эпштейн), заведующий сельскохозяйственным отделом ЦК ВКП(б).

Кампания против «буржуазного национализма». С сентября 1937 г. в репрессивной политике обнаружилась новая тенденция. Началась кампания в печати против «буржуазного национализма». Многие из репрессированных в национальных регионах погибли по обвинениям в национализме и шпионаже, измене Родине. Репрессии были напрямую связаны с представлениями о враждебности к Союзу ССР окружающих государств. Идеи национального и государственного патриотизма, военно-государственного противостояния, которые стали все в большей мере определять советскую национальную политику, отодвинули на задний план традиционные схемы классовой борьбы и во многом обусловили жестокость репрессий против всех, кто был прямо или косвенно связан с государствами «враждебного окружения».

20 июля 1937 г. Политбюро ЦК постановило «дать немедля приказ по органам НКВД об аресте всех немцев, работающих на оборонных заводах». 30 июля подписан приказ, касавшийся уже советских граждан немецкой национальности. В августе появились аналогичные решения относительно поляков, а затем и корейцев, латышей, эстонцев, финнов, греков, китайцев, иранцев, румын. Под нож репрессий попали 30 938 советских граждан, ранее работавших на Китайско-Восточной железной дороге и вернувшихся в СССР после продажи дороги в 1935 г. В приказе НКВД от 20 сентября 1937 г. говорилось, что они «в подавляющем большинстве являются агентурой японской разведки». 23 октября издан приказ, в котором делался упор на то, что агентура иностранных разведок переходит границу под видом лиц, ищущих политического убежища, и предлагалось: «Всех перебежчиков, независимо от мотивов и обстоятельств перехода на нашу территорию, немедленно арестовывать». Предавались суду и профессиональные революционеры, переходившие на территорию СССР. В результате выполнения названных приказов к 10 сентября 1938 г. были осуждены к расстрелу 172 830 человек, к разным мерам наказания — 46 912 человек.

В разосланном на места циркуляре НКВД о работе по антисоветским тюрко-татарским националистическим организациям (июнь 1937 г.) отмечалось, что «за последнее время в восточных национальных республиках и областях (Азербайджан, Крым, Татария, Узбекистан, Таджикистан, Казахстан) значительно возросла активность националистических элементов, ведущих подпольную антисоветскую деятельность. К ним относились бывшие представители партий и общественных движений: «Алашорда» в Казахстане, “Мусават” в Азербайджане, “Милли-Фирка” в Крыму, “Милли-Иттихад” в Узбекистане». Утверждалось, что «все эти националистические организации ставили своей целью вооруженное отторжение национальных республик от СССР и создание единого тюрко-татарского государства». В циркуляре утверждалось, что националистические организации осуществляют «захват руководящих постов в партийно-советском аппарате в целях расширения фронта борьбы с ВКП(б) и советской властью». Документ явился конкретным планом для местных управлений госбезопасности в борьбе с «националистическими элементами». Вскоре многие бывшие и настоящие участники «националистических движений и организаций» были арестованы.

Кузебай Герд. 1 ноября 1937 г. в урочище Сандармох в Карелии в числе 1111 расстрелянных в честь годовщины Октябрьской Революции оборвалась жизнь Кузебая Герда, известного удмуртского поэта и общественного деятеля. Герд был инициатором общества по изучению удмуртской культуры «Боля́к» (удм.: «община»), существовавшего в 1922–1928 гг. и ликвидированного в связи с обвинением руководителей в национализме и стремлении отделиться от СССР. В мае 1932 г. Герд был арестован по обвинению в руководстве контрреволюционной организацией. По версии ОГПУ, общество было основой СОФИН — Союза освобождения финских народностей, деятельность которого якобы была направлена на отторжение Удмуртской АО и других автономий (Марийской, Мордовской, Карельской, Коми-Зырянской) от СССР и создание «Единой финно-угорской федерации под протекторатом Финляндии». Арестованные обвинялись в связях с эстонскими и финскими дипломатами, шпионаже в пользу этих стран, подготовке терактов. Реабилитация осужденных по делу СОФИН произошла в основном в 1956–1958 гг.

К июлю 1990 г. в СССР была завершена работа, связанная с изучением материалов по «национал-уклонизму» — проявлениям стремлений отдельных руководящих партийных работников союзных и автономных республик к самостоятельности в проведении национальной политики. В центральном и местных партийных архивах были выявлены материалы на 361 партийного и советского работника и деятеля культуры, обвинявшихся в 1921–1938 гг. в такого рода национализме. Проверка всех материалов судебно-следственными и партийными органами, завершенная в отношении 328 лиц, показала, что обвинения в антипартийной, антисоветской деятельности были предъявлены им необоснованно. Контрреволюционных националистических организаций, в которых большинство из них якобы состояли, в природе не существовало.

«Очищение» приграничной полосы. Соображениями государственной безопасности диктовались меры об «очищении» приграничной полосы от населения, этнически родственного народам сопредельных стран. Первые операции такого рода были проведены в 1929–1930 гг. Они коснулись небольшой части корейцев, поляков и финнов, живших в приграничных районах. С 1933 г. началось выселение неблагонадежных граждан из так называемых режимных городов, местностей и железнодорожных узлов (со временем их число достигло 340). С 1935 г. стала расширяться практика выселения из приграничной зоны шириной от 15 до 200 и даже (на Дальнем Востоке) до 500 км. В апреле 1936 г. правительство СССР приняло решение о переселении из Украины в Казахстан 45 тыс. поляков и немцев. В 1937 г. из районов Дальнего Востока депортированы в Казахстан и Узбекистан 172 тыс. корейцев. С включением в СССР Западной Украины и Белоруссии, республик Прибалтики и Молдавской ССР политика депортаций получила дальнейшее развитие. За 1939–1941 гг. только на территории новых западных областей Украины и Белоруссии арестовано 134,5 тыс. бывших граждан польского государства и около 200 тыс. выслано.

Растущей подозрительностью в отношении всех, кто был прямо или косвенно связан с враждебными Советскому Союзу государствами, вызвана ликвидация многих культурно-образовательных и территориально-управленческих учреждений нацменьшинств. 1 декабря 1937 г. Оргбюро ЦК рассмотрело вопрос «О ликвидации национальных районов и сельсоветов». В обосновании решения указывалось, что «в ряде областей и краев искусственно созданы различные национальные районы и сельсоветы (немецкие, финские, корейские, болгарские и др.), существование которых не оправдывается национальным составом их населения. Более того, в результате специальной проверки выяснилось, что многие из этих районов были созданы врагами народа с вредительскими целями». В результате численность национальных районов и сельских Советов в стране существенно уменьшилась.

Суд и внесудебные органы борьбы с «врагами народа». Законодательство СССР, и без того беспощадное к «врагам народа», зачастую корректировалось в сторону ужесточения репрессий секретными приказами и ведомственными инструкциями, негласными распоряжениями «директивных органов», устными указаниями партийного руководства.

Дела о государственных преступлениях, расследуемые НКВД и его местными органами в соответствии с постановлением ЦИК от 10 июля 1934 г., рассматривались в Верховном суде СССР, в республиканских верховных судах, а также в краевых и областных судах. Для рассмотрения этих дел образовывались специальные судебные коллегии. Дела об измене Родине, шпионаже, терроре, взрывах, поджогах и иных видах диверсий направлялись на рассмотрение Военной коллегии Верховного суда СССР и военных трибуналов округов. Однако, как отмечалось созданной в 1956 г. Комиссией ЦК КПСС, судебная практика Верховного суда мало чем отличалась от внесудебных расправ чрезвычайных комиссий, «троек», особых совещаний.

По сложившейся в 1937–1938 гг. практике НКВД СССР, заканчивая следствие по делам, подлежащим рассмотрению в Военной коллегии Верховного суда СССР, заранее определял меры наказания обвиняемым. Составлявшиеся в НКВД списки лиц, дела на которых подлежали рассмотрению в Военной коллегии, предварительно направлялись Сталину и другим членам Политбюро для санкционирования предлагаемых мер наказания. В 1937–1938 гг. направлено 383 таких списка на 44,5 тыс. ответственных партийных, советских, комсомольских, военных и хозяйственных работников. Из этих списков Сталиным подписано 362, Молотовым — 373, Ворошиловым — 195, Кагановичем — 191, Ждановым — 177. Всего в списках, утвержденных членами высшего партийно-государственного руководства, значатся имена 38 848 коммунистов, приговоренных к расстрелу, и 5499 — к заключению в тюрьмы и лагеря. После утверждения списков работники НКВД до направления дел в Военную коллегию делали в этих делах отметку в соответствии с утвержденной мерой наказания. Если обвиняемый подлежал расстрелу, то на обвинительном заключении ставили «1» (первая категория), если обвиняемого нужно было осудить к лишению свободы, то делалась отметка «2». Этими отметками и руководствовались члены Военной коллегии Верховного суда, вынося приговоры по делам. Судебное заседание коллегии, включая оглашение приговора, зачастую занимало 15–20 минут.

«Тройки». По упрощенным схемам действовали внесудебные карательные структуры — «тройки», создаваемые наркомами внутренних дел на основе распоряжений ЦК ВКП(б). Так, приказ Г.Г. Ягоды от 27 мая 1935 г. предписывал образовать при местных управлениях НКВД «тройки» в составе начальника УНКВД, начальника управления милиции и руководителя отдела НКВД, представившего дело на рассмотрение «тройки». Это были так называемые «милицейские тройки», рассматривавшие дела на уголовных преступников. Их внесудебные полномочия ограничивались правом ссылать, высылать и заключать в лагерь на срок до 5 лет лиц, обвиняемых в уголовных преступлениях. По решениям таких «троек» осуждались в основном воры, хулиганы, рецидивисты.

«Спецтройки». Особыми правами наделялись так называемые «спецтройки». Первая из них создана по настоянию секретаря Западно-Сибирского краевого комитета партии Р.И. Эйхе. В принятом 28 июня 1937 г. решении Политбюро ЦК говорилось: «1. Признать необходимым применение высшей меры наказания ко всем активистам, принадлежащим к повстанческой организации сосланных кулаков. 2. Для быстрейшего разрешения вопроса создать тройку в составе Миронова (председатель), начальника управления НКВД по Западной Сибири, тов. Баркова, прокурора Западно-Сибирского края, и тов. Эйхе, секретаря Западно-Сибирского краевого комитета партии». 2 июля последовало решение Политбюро, распространившее экстраординарные права на всех первых секретарей ЦК нацкомпартий, обкомов и крайкомов. В соответствии с приказом № 00447 созданы 64 республиканские, краевые и областные «тройки». В их состав входили руководители местных органов НКВД, первые секретари соответствующих комитетов партии и либо местные прокуроры, либо руководители местных исполкомов. «Тройкам» предоставлялось право осуждать по первой категории (приговаривать к расстрелу) и по второй (заключать в лагерь или тюрьму на срок от 8 до 10 лет).

«Двойки». Наряду с «тройками» в 1937 и 1938 гг. активно работали так называемые «двойки» (наркомы внутренних дел республик или начальники краевых и областных управлений НКВД совместно с республиканскими, краевыми и областными прокурорами). На общесоюзном уровне работала главная «двойка», именуемая Комиссией НКВД и Прокурора СССР. Создание этих внесудебных структур предусматривалось приказом НКВД от 11 августа 1937 г. «Об операции по репрессированию членов польской военной организации в СССР». Приказ устанавливал порядок, по которому местные «двойки» должны были каждые 10 дней составлять списки обвиняемых, предварительно распределив их по категориям. Затем эти списки с кратким изложением сути обвинения направлялись в НКВД СССР. Согласно приказу после утверждения списков в НКВД СССР и Прокурором СССР приговор немедленно приводился в исполнение: осужденные по первой категории расстреливались, по второй — отправлялись в тюрьмы и лагеря. Аналогичным образом, на основании приказов НКВД, осуществлялся массовый террор против обвинявшихся в шпионаже или вредительстве немцев, поляков, латышей и представителей других инонациональностей.

Годы первых пятилеток были временем кардинальных изменений в национальной политике Советского государства. Если национальную политику 1920-х гг. расценивать как постоянную уступку «националам», то с началом 1930-х гг. начинает меняться отношение к русским национальным чувствам и интересам. Этот поворот обнаружил себя в решении положить конец экспериментам с русской национальной письменностью. В январе 1930 г. Политбюро ЦК дало указание прекратить разработку вопроса о латинизации русского алфавита, рассматривавшейся ранее необходимым условием приобщения к «передовой» европейский культуре. 12 лет советской истории превращали этот проект в явный анахронизм.

Формально СССР уже назывался страной социалистической (значит, передовой) культуры, а латинизированный Запад — буржуазной (следовательно, отсталой). Вместе с тем победа мировой революции все далее отодвигалась за горизонт обозримого будущего, а объективные интересы СССР требовали знания единого межнационального языка от всех его граждан. Обстоятельствами исторического развития таким языком с давних пор становился русский, и власть проявила готовность признать эту роль языка вместе с кириллической основой его письменности. Латинизация стала представляться искусственной преградой, загораживающей нерусскому населению доступ к средству межнационального общения.

Замена латиницы кириллицей. В октябре 1933 г. комиссия под руководством М.И. Калинина предложила заменить латинизированный алфавит у малочисленных народов СССР русским. В 1934 г. в только начавших создаваться школах для кетов и ительменов было решено ввести преподавание целиком на русском языке, в остальных школах народов Севера вводить его изучение со второго класса и с третьего переводить на него обучение. Практически перевод на кириллицу письменности народов Севера (а позже и других) начался после выхода постановления Президиума ЦИК (июнь 1935 г.).

Показательным было также постановление Секретариата ЦК конца 1930 г., резко осуждавшее помещенные в «Правде» и «Известиях» фельетоны Демьяна Бедного, в которых в привычном дотоле духе огульно охаивались дореволюционная Россия как страна «рабски-ленивая, дикая, в хвосте у культурных Америк, Европ» и патриоты такой России с их якобы неизменно низменными чувствами. Предметом нападок фельетониста были К. Минин и Д. Пожарский, «исторических два казнокрада». Памятники таким патриотам предлагалось «взрывать динамитом» и вместе с прочим «историческим хламом» сметать с городских площадей. Бичевались «национальные черты» русских — «лень», «сидение на печке», «рабская, наследственно-дряблая природа». Фельетоны были осуждены как клевета на народ, развенчание СССР, русского пролетариата и как выражение троцкистских представлений о России.

«Теперь у нас есть отечество». В феврале 1931 г. краеугольный камень в основание нового идеологического курса в решении национального вопроса заложило выступление Сталина на всесоюзной конференции работников социалистической промышленности. Он заявил: «В прошлом у нас не было и не могло быть отечества. Но теперь, когда мы свергли капитализм, а власть у нас, у народа, — у нас есть отечество и мы будем отстаивать его независимость». Новое определение «социалистического отечества» потребовалось для того, чтобы сузить его неопределенные пролетарско-мировые очертания до реальных границ СССР. Это позволяло «реабилитировать» патриотизм в его привычном для широких масс виде, начать его культивирование как высшей доблести советских людей.

31 октября 1931 г. в письме в редакцию журнала «Пролетарская революция» Сталин сделал особое ударение на «русском первенстве» в мировом революционном движении. Он утверждал, что русский пролетариат является авангардом международного пролетариата, а последовательный и до конца революционный интернационализм большевиков — образец пролетарского интернационализма для рабочих всех стран. Согласно этому, не западные марксисты должны давать уроки своим русским товарищам, а наоборот. Несогласие с подобного рода русоцентризмом означало, по определению Сталина, «троцкистскую контрабанду».

Окончательному закреплению поворота к признанию значимости отечественной истории и патриотизма в сплочении советского общества способствовал приход Гитлера к власти в Германии в январе 1933 г. под лозунгами национального возрождения, реваншизма и расширения «жизненного пространства» для немецкой нации. Развитие германских событий привело к прекращению (с сентября 1933 г.) продолжавшегося более десяти лет военного сотрудничества между Германией и СССР и ускорению эволюции сталинского режима в национал-большевистском направлении, все более отклонявшемся от курса на мировую революцию. В марте 1936 г. Сталин заявил: намерений произвести мировую революцию «у нас никогда не было».

Важные последствия имел анализ ситуации в Германии членами Политбюро с участием Г. Димитрова. (В феврале 1933 г. он был обвинен в поджоге Рейхстага и заключен в нацистскую тюрьму. Спустя год освобожден и вскоре после прибытия в Москву введен в Президиум Исполкома Коминтерна.) Политбюро пришло к выводу, что главная причина неудач коммунистов крылась в неправильном подходе к европейским рабочим, в пропаганде, замешанной на национальном нигилизме, в игнорировании своеобразия национальной психологии. Димитров, избранный генеральным секретарем Исполкома Коминтерна, начал перестраивать его работу с учетом выявленных ошибок.

Исправление ошибок в СССР началось со снятия проклятия с «великорусского национализма». Постановление X съезда РКП(б) «Об очередных задачах партии в национальном вопросе» (март 1921 г.) решало этот вопрос однозначно: из двух возможных уклонов в национальном вопросе «особый вред» представляет «великорусский». «Кубанское дело» заставило в этом усомниться.

«Кубанское дело». К концу заготовительной кампании 1931 г. Украина и Северный Кавказ уже были на грани голода. В связи с плохим урожаем 1932 г. местные партийные руководители просили о снижении плана хлебозаготовок. Центральные власти требовали выполнения плановых заданий «любой ценой». Выполнить их не удалось. Поначалу главную причину провала хлебозаготовок объясняли саботажем кулаков, поддержанных слабовольными сельскими коммунистами. Однако вскоре нашли и другое объяснение — влияние украинских националистов, явно перегибавших в деле украинизации в этих районах и настраивавших население против советской власти. 14 декабря 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР выпустили постановление о хлебозаготовках на Украине и Северном Кавказе. В нем отмечалось, что план был провален из-за сопротивления предателей внутри советского и партийного аппарата, причем множество из этих предателей получили должности благодаря политике украинизации. Постановление от 14 декабря было первым, где прямо говорилось, что политика коренизации не разоружила национального движения, а, наоборот, усилила его. Отмечалось также, что в Северо-Кавказском крае отсутствие должного контроля за украинизацией позволило организовать сопротивление советской власти со стороны кулаков, бывших офицеров, участников Кубанской рады, реэмигрантов-казаков. Постановление одобрило проведение мероприятий по наказанию виновных на Украине и на Кубани. Последовавшие постановления Политбюро от 15 и 16 декабря 1932 г. потребовали навести порядок с украинизацией на территории РСФСР и с коренизацией в Белоруссии. Поворот в истории коренизации, вызванный «Кубанским делом», привел к отказу от принудительного внедрения «титульного» языка и культуры в национальных районах и выдвижения к власти в них исключительно представителей «титульной» национальности.

Вскоре после завершения «Кубанского дела» огонь критики за националистический уклон на Украине был перенесен на наркома просвещения Н.А. Скрыпника, ведомство которого несло основную нагрузку при проведении украинизации. В феврале 1933 г. он был снят с должности наркома и переведен на пост заместителя председателя СНК и председателя Госплана УССР. Однако это не избавило его от дальнейших нападок. В июне 1933 г. на очередном пленуме ЦК КП(б)У их градус был поднят до обвинений во вредительстве и насаждении националистической, шовинистической, буржуазной культуры вместо национальной по форме и социалистической по содержанию. 7 июля во время заседания, принявшего решение о выводе Скрыпника из Политбюро ЦК КП(б)У, он вышел из зала заседания и застрелился.

Выводы из этой истории были сделаны на партийных съездах в Киеве и Москве. В резолюции XII съезда Компартии Украины (18–23 января 1934) подчеркивалось: «КП(б)У разгромила националистические контрреволюционные организации, стремившиеся оторвать Украину от Советского Союза, вскрыла и разгромила новый националистический уклон, возглавляемый Скрыпником». На XVII съезде ВКП(б) (26 января — 10 февраля 1934) последовал вывод, который кардинальным образом менял ориентиры в борьбе с «уклонами» в национальном вопросе. «Спорят о том, какой уклон представляет главную опасность, уклон к великорусскому национализму или уклон к местному национализму? При современных условиях, — говорил Сталин, — …главную опасность представляет тот уклон, против которого перестали бороться и которому дали, таким образом, разрастись до государственной опасности». Подчеркивалось, что вывод касается не только Украины, но и других национальных республик. Фактически XVII съезд партии положил начало новому этапу в осуществлении национальной политики в СССР. Политика переключалась на борьбу с местным национализмом как главной опасностью в национальном вопросе.

Историческая дисциплина в школах и вузах. Важнейшее значение имел пересмотр взглядов на роль исторической дисциплины в школьном и вузовском образовании. Было признано необходимым использовать ее как мощное средство целенаправленного формирования общественного исторического сознания и воспитания патриотических чувств. С марта 1933 г. работала комиссия при Наркомпросе РСФСР по написанию нового учебника по истории России и СССР. Первые опыты оказались неудачными.

20 марта 1934 г. вопрос об учебнике стал предметом обсуждения на расширенном заседании Политбюро. Подготовленные учебники были забракованы Сталиным, считавшим, что в них представлены только «эпохи» без фактов, событий, людей. На заседании был сформулирован важный тезис о роли русского народа в отечественной истории. В этой связи Сталин заметил: «Русский народ в прошлом собирал другие народы. К такому же собирательству он приступил и сейчас».

По итогам обсуждения были сформированы и утверждены авторские группы по написанию новых учебников. В 1934–1937 гг. прошел конкурс на составление лучшего учебника по истории СССР. Его проведение отразило столкновение национально-русской и национал-нигилистской позиций. Член конкурсной комиссии Бухарин полагал, что учебник должен содержать описание вековой русской отсталости и России как «тюрьмы народов». Этапы становления Руси — принятие христианства, собирание русских земель — предлагалось рассматривать с нигилистических позиций. В проекте, подготовленном группой И.И. Минца, события делились на революционные и контрреволюционные. Контрреволюционерами представлялись Минин и Пожарский. В этой связи, по свидетельству А.С. Щербакова, «уже в конце 1935 г. по указанию Центрального Комитета был поставлен вопрос о Минине и Пожарском, о защите Москвы… Поставленные вопросы многих удивили. Много было нигилизма к своей русской истории (непонимание наследства)».

Не дожидаясь итогов конкурса, СНК СССР и ЦК ВКП(б) приняли 15 мая 1934 г. постановление «О преподавании гражданской истории в школах СССР». Три недели спустя, 9 июня, передовая статья «Правды» возвела в ранг высших общественных ценностей понятия «Родина», «патриотизм». Честь и слава, мощь и благосостояние Советского Союза провозглашались высшим законом жизни патриотов. Советский патриотизм (любовь и преданность своей Родине) определялся как высшая доблесть советского человека. Опубликованное тогда же постановление ЦИК «О дополнении Положения о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза СССР опасных преступлениях против порядка управления) статьями об измене Родине» возводило такую измену в разряд преступления, караемого расстрелом виновного и лишением свободы членов его семьи. В августе 1934 г. Сталин, Жданов и Киров подготовили замечания о конспектах учебников по «Истории СССР» и «Новой истории». Замечания были незамедлительно доведены до сведения историков, участвовавших в создании учебников.

Таким образом, определился курс на превращение СССР в родину советских патриотов. В качестве силы, призванной по-новому собирать другие народы, был признан русский народ. По сталинской футурологии, русские должны были стать своеобразным цементом «зональной» общности советских народов.

Новое качество этой общности отмечено в связи с принятием новой Конституции СССР. По Сталину, она стала результатом уничтожения эксплуататорских классов, «являющихся основными организаторами междунациональной драки»; наличия у власти класса — носителя идей интернационализма; фактического осуществления взаимной помощи народов. Наконец, она связывалась с расцветом национальной культуры народов СССР. «Изменился в корне облик народов СССР, исчезло в них чувство взаимного недоверия, развилось в них чувство взаимной дружбы и наладилось, таким образом, настоящее братское сотрудничество народов в системе единого союзного государства».

«Решение» проблемы нацменьшинств. Конституция СССР 1936 г. и конституции союзных республик, принятые на ее основе, не упоминали о национальных меньшинствах, существовавших в то время национальных районах и сельсоветах, о политике «коренизации», которой придавалось большое значение в 1920-е гг. Было объявлено, что в Советский Союз входит «около 60 наций, национальных групп и народностей», несмотря на то что перепись населения 1926 г. зафиксировала в три раза больше национальностей, проживающих в стране. Все это не могло не свидетельствовать о коренном изменении политики в отношении национальных меньшинств и малых народов.

В начале 1936 г. пресса отмечала большие успехи на языковом фронте строительства социалистической культуры, выразившиеся, в частности, в переходе на латинизированный алфавит 68 национальностей, или 25 млн советских граждан. Для развития успеха ЦИК предлагал провести в апреле 1936 г. всесоюзное совещание по вопросам языка и письменности национальностей СССР и «о руководстве этим делом в центре и на местах». Однако на документе, представленном на утверждение высшего руководства, появилась неожиданная резолюция: «Против. И. Сталин, В. Молотов». Совещание не состоялось. Более того, в мае 1936 г. отдел науки, научно-технических изобретений и открытий ЦК партии осудил уже проделанную работу по латинизации алфавитов как «левацкий загиб Наркомпроса и т. Луначарского». Латинизация названа «надуманной и вредной», поскольку «враги», «прикрываясь разговорами о “международном характере” латинской основы… отстаивали ориентацию на буржуазную культуру Западной Европы». В июле 1937 г. Всесоюзный центральный комитет нового алфавита был ликвидирован.

Осуждение русофобии. Новая Конституция уже не рисовала перспективу превращения СССР в будущем в мировую республику. Она исходила из представлений об отечестве, суженном до реальных границ государства. Отношение к его прошлому резко менялось. Этот поворот был явно обозначен в год принятия Конституции. В начале 1936 г. Бухарин, живописуя в «Известиях» блеск большевистских достижений в перестройке страны, привычно пытался усиливать их сопоставлениями с позорной отсталостью дореволюционной России, темнотой и убогостью ее народов: «Нужны были именно большевики… чтобы из аморфной, малосознательной массы в стране, где обломовщина была самой универсальной чертой характера, где господствовала нация Обломовых, сделать ударную бригаду мирового пролетариата!.. Эта расейская растяпа! Эти почти две сотни порабощенных народов, растерзанных на куски царской политикой! Эта азиатчина! Эта восточная “лень”! Куда все это девалось?»

Упражнениям такого рода был положен конец передовой статьей «Правды» от 30 января 1936 г., в которой значилось: «Только любители словесных выкрутасов, мало смыслящие в ленинизме, могут утверждать, что в нашей стране до революции “обломовщина была самой универсальной чертой характера”». «Правда» призывала преодолеть «левацкий интернационализм», непонимание того, что «коммунисты отнюдь не должны отгораживаться от положительной оценки прошлого своей страны». Дело изображалось таким образом, будто «партия всегда боролась против каких бы то ни было проявлений антиленинской идеологии “Иванов, не помнящих родства”, пытающихся окрасить все историческое прошлое нашей страны в сплошной черный цвет».

Знаком решительных перемен на историческом фронте стала ликвидация Коммунистической академии, возглавлявшейся ранее М.Н. Покровским. Институты Комакадемии — экономики, аграрный, мирового хозяйства и мировой политики, истории, советского строительства и права, философии — передавались Академии наук СССР. К преодолению ошибок школы Покровского были привлечены ранее осуждавшиеся как «великорусские националисты» историки дореволюционной школы С.В. Бахрушин, Ю.В. Готье, Б.Д. Греков, В.И. Пичета, Е.В. Тарле, А.И. Яковлев и др. Выученики «школы Покровского» (Н.Н. Ванаг, А.Г. Пригожин, С.Г. Томсинский, Г.С. Фридлянд и др.), не сумевшие правильно сориентироваться в новых условиях, были репрессированы. Их участь разделил и академик Н.М. Лукин (директор Института истории Комакадемии в 1932–1936 гг., затем директор Института истории АН СССР), бывший после смерти Покровского фактическим руководителем советских историков.

Основание «национальной» школы советских историков связывается с именем академика Б.Д. Грекова, возглавлявшего Институт истории АН СССР в 1937–1953 гг. Отличие новой исторической концепции от прежней заключалось в трактовке места и роли русского народа в отечественной и мировой истории.

«Богатыри» Д. Бедного. В канун принятия новой Конституции СССР значимость новой исторической концепции наглядно продемонстрирована в случае с постановкой А.Я. Таировым в Камерном театре Москвы пьесы Д. Бедного «Богатыри». Герои былинного эпоса выведены в спектакле в карикатурном виде. В духе антирелигиозных кампаний 1920-х гг. в спектакле было представлено крещение Руси как случайное событие «по пьяному делу». Казалось, что постановку с использованием музыки великого русского композитора А.П. Бородина ожидал больший успех в сравнении со столь же карикатурным спектаклем «Крещение Руси» (шел в Ленинграде в 1931–1932 гг.).

Однако реакция на «Богатырей» оказалась совершенно иной. На премьере спектакля был Председатель Совнаркома Молотов. Посмотрев один акт, он демонстративно встал и ушел. Режиссеру передали его возмущенную оценку: «Безобразие! Богатыри ведь были замечательные люди!» Пьеса Д. Бедного никак не соответствовала изменившемуся отношению к истории. Газета «Правда» подвергла спектакль подлинному разгрому. Официальная реакция на постановку, усиленная многочисленными собраниями творческой интеллигенции, воочию демонстрировала серьезность намерений власти отбросить негодные традиции в изображении истории русского народа.

«Первый среди равных». В 1937 г. концепция об исторической роли русского народа приобрела новую составляющую. «Великого» и «первого среди равных» впредь было предложено именовать еще и «старшим братом» других советских народов. Связано это было скорее всего с новой трактовкой старой задачи о ликвидации фактического неравенства наций. В 1920-е гг. она отличалась явно некорректной прямолинейностью. Например, в книге Г.С. Гурвича «Основы Советской Конституции» (1929) утверждалось: «Одно из драгоценнейших прав отсталых наций в Советском Союзе есть их право на активную помощь, и праву этому соответствует обязанность “державной нации” оказать помощь, которая есть только возвращение долга».

Новое титулование русского народа позволяло, по существу, дезавуировать заявления об окончательном разрешении национального вопроса, которые вели к нежелательным практическим выводам, в частности, о том, что дальнейшей помощи «отставшим» народам и регионам со стороны русского народа не требовалось. В интересах же «отставших» было продолжение политики ликвидации «остатков» национального неравенства. В 1938 г. обозначившаяся коллизия разрешилась в пользу продолжения помощи.

Новая концепция отечественной истории. Концепция отечественной истории, отражавшая новое видение исторической роли русского народа, складывалась при подготовке нового школьного учебника по истории и сопровождалась постоянной критикой участников конкурса в нежелании отречься от схемы Покровского. Авторы почти всех 46 конкурсных рукописей учебников, заявил А.С. Бубнов на заседании жюри конкурса в январе 1937 г., проводят антиисторическую линию при анализе процесса собирания Руси, образования и укрепления Московского княжества. Их упрекали, в частности, в непонимании того, что вхождение Украины и Грузии в единоверное Московское царство в конкретных исторических условиях было «наименьшим злом» для этих народов. Историков призывали к пересмотру старой точки зрения, «которая изображала колониальную политику России как сплошное черное пятно в истории».

Лучшим из представленных на конкурс учебников был признан «Краткий курс истории СССР» для 3–4-го классов, подготовленный историками Московского государственного педагогического института во главе с А.В. Шестаковым. Советский период истории рассматривался в нем в преемственной связи с общим развитием российской государственности. К доработке учебника привлекались опытные историки старой школы — К.В. Базилевич, С.В. Бахрушин, Б.Д. Греков, Н.М. Дружинин, В.И. Пичета.

Большой вклад в создание школьного учебника принадлежит партийному идеологу А.А. Жданову, явившемуся, по сути, одним из его главных авторов. Жданов не только делал замечания к каждой странице. Он исправлял или заново писал целые параграфы. В частности он является автором формулировок о первобытнообщинном строе славян, влиянии христианства и византийской культуры. Он же ввел в школьный учебник князя Святослава с его «иду на вы», обозначил польскую оккупацию Кремля в 1612 г. как интервенцию.

В начале октября 1937 г. учебник вышел в свет. В нем были слиты в единый сплав две главные идеи — возвеличивания старой государственности, а также неизбежности и благотворности победы социализма в России. Воплощенные в нем государственно-патриотическая концепция отечественной истории, идея преемственности лучших традиций предков новыми поколениями соотечественников повторялись другими учебниками.

Для старших классов школы учебник создавала группа педагогов и историков во главе с А.М. Панкратовой. Макет учебника вышел в 1938 г., а в 1940 г. под редакцией Панкратовой издан учебник в трех книгах. В первой (для 8 кл.) излагался дофеодальный и феодальный период до конца XVII в., во второй (для 9 кл.) — история Российской империи в XVIII–XIX вв., в третьей (для 10 кл.) — период империализма, Октябрьская революция и строительство социализма. Изданные в 1940 гг. учебники переиздавалась до начала 1960-х гг.

Для занятий в высшей школе были рекомендованы переизданные во второй половине 1930-х гг. курс русской истории В.О. Ключевского, материалы из учебника по русской истории С.Ф. Платонова, другие работы историков старой школы. Решено было переиздать «Историю XIX века» французских историков Э. Лависса и А. Рамбо — с частью, посвященной истории России. Особенно примечательно в этом издании предисловие Е.В. Тарле, напечатанное и в журнале «Большевик». Роль России и русского народа в мировой истории представлялась здесь в духе, диаметрально противоположном «школе Покровского». Россия, писал Тарле, была не только жандармом Европы; от начала и до конца XIX в. она оказывала колоссальное влияние на судьбы человечества. Этот век был временем, когда русский народ властно занял одно из центральных, первенствующих мест в мировой культуре. Россия дала миру не только четырех титанов — Пушкина, Гоголя, Толстого, Достоевского. Одно из первых мест заняли русские и в области живописи (Суриков, Репин, Верещагин, Серов), и в музыке (Глинка, Мусоргский, Римский-Корсаков, Даргомыжский, Рахманинов и Чайковский), и в точной науке (Лобачевский, Менделеев, Лебедев, В. Ковалевский). Этот век «был временем, когда впервые особенно ярко проявилось мировое значение русского народа, когда впервые русский народ дал понять, какие великие возможности и интеллектуальные и моральные силы таятся в нем и на какие новые пути он может перейти сам и в будущем повести за собой человечество».

Новая историческая концепция, утверждавшаяся в 1936–1937 гг., отнюдь не была лишь событием науки. В условиях подготовки к войне она становилась основой массовой пропаганды, героико-патриотического воспитания, духовной мобилизации населения на защиту Родины. Традиции Гражданской войны и пролетарской солидарности для Отечественной войны мало подходили. Новым целям историко-патриотического воспитания служили и широкое празднование столетия памяти А.С. Пушкина в начале 1937 г., и выход на экраны в июле кинофильма «Петр Первый», в котором российский император предстал перед зрителями положительным героем, величайшим государственным деятелем, пекущимся исключительно о благе Отечества. 7 сентября 1937 г. состоялось открытие Бородинского исторического музея, приуроченное к 125-летию войны с Наполеоном. Оно стало поводом для прославления фельдмаршала Кутузова и других полководцев, еще недавно изображавшихся врагами трудящихся, реакционерами.

8 марта 1934 г., на совещании историков говорилось о необходимости разрыва с «социологизаторством» и возвращении к преподаванию так называемой прагматической истории. «Нам нужен большевистский Иловайский», — призывал тогда один из участников совещания. Д.И. Иловайский был представителем консервативно-охранительного направления в дореволюционной историографии и публицистике. По его учебнику «Краткие очерки русской истории» и другим пособиям, публикуемым с 1860 г. и выдержавшим более 150 изданий, учились несколько поколений российских гимназистов. С публикацией «Краткого курса истории СССР» призыв, прозвучавший в марте 1934 г., был отчасти реализован.

С конца 1920-х гг. на обстановку в мире и внешнюю политику СССР во многом влиял мировой экономический кризис, приобретший наиболее выраженный характер в 1929–1933 гг. Это привело к значительному сокращению промышленного производства в развитых капиталистических странах: в США — на 46 %, в Германии — 40 %, во Франции — 31 %, в Англии–16 %. Начало кризиса расценивалось в СССР, и особенно в Коминтерне, как предвестие нового этапа долгожданной мировой пролетарской революции. Однако капитализм в очередной раз продемонстрировал свою прочность: кризис был преодолен. Во многом благодаря усилению государственного вмешательства в экономическую и общественную жизнь и перекачке ресурсов из колониальных и зависимых стран. Преодоление кризиса в силу особенностей разных стран носило либерально-реформистский (США, Англия), социал-реформистский (Скандинавские страны, на первых порах Франция) и тоталитарный (Германия, Италия, Япония) характер.

Преодолеть отсталость за 10 лет. Советский Союз, приступивший к модернизации своей экономики в условиях враждебного окружения, фактически был вынужден вести борьбу за выживание. В наиболее отчетливой форме такая стратегия выражена И.В. Сталиным в феврале 1931 г. на I Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности: «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Внешняя политика на период форсированной модернизации страны имела целью обеспечить безопасность для проведения реконструкции народного хозяйства страны и создания надежных Вооруженных сил, способных оградить страну от внешней угрозы.

По Конституции страны, самыми высокими полномочиями в области внешних сношений обладал Верховный Совет СССР. Общее руководство сношениями возлагалось на правительство. В действительности непосредственно руководили внешней политикой Политбюро и его глава. Повседневную внешнеполитическую деятельность осуществляли Наркомат (Министерство) иностранных дел (главы: Г.В. Чичерин, 1923–1930 гг.; М.М. Литвинов, 1930–1939 гг.; В.М. Молотов, 1939–1949 гг.), внешнеэкономическую — наркоматы, ведавшие внешней торговлей.

Присоединение к «пакту Бриана — Келлога». В начале 1-й пятилетки внешнюю политику СССР пришлось вести в условиях усиления интервенционистских настроений в империалистических странах. Стремясь к мирному сосуществованию государств с различными социально-политическими системами, Советский Союз присоединился к подписанному в Париже девятью державами в августе 1928 г. «пакту Бриана — Келлога» (инициаторы — министр иностранных дел Франции и госсекретарь США) об отказе от войны как средства внешней политики и первым ввел его в действие. В октябре 1929 г. удалось восстановить дипломатические отношения СССР и Великобритании, разорванные в 1927 г.

Конфликт на КВЖД. В том же 1929 г. Советская страна впервые после окончания Гражданской войны подверглась серьезной военной провокации. 10 июля отряды маньчжурских войск и белогвардейцев разгромили советское консульство в Харбине; захватили Китайско-Восточную железную дорогу, находившуюся с 1924 г. в совместном советско-китайском управлении; арестовали советскую администрацию дороги (более 200 человек). Одновременно маньчжурские войска начали обстреливать советские пограничные заставы и населенные пункты. Попытки советского правительства разрешить конфликт мирными средствами были сорваны, 16 августа оно разорвало дипломатические отношения с Китаем. Была создана Особая дальневосточная армия под командованием В.К. Блюхера (18,5 тыс. бойцов и командиров), которая в октябре — ноябре 1929 г. изгнала интервентов из советских районов Приморья и Забайкалья. 22 декабря 1929 г. было подписано советско-китайское соглашение, по которому на КВЖД восстанавливалось прежнее положение. Однако полномасштабное восстановление дипломатических отношений между двумя странами произошло лишь в 1932 г.

Угрозы с Востока и Запада. В 1931 г. на Дальнем Востоке возникла новая опасность. Япония, захватив Маньчжурию, стала превращать ее в военный плацдарм для нападения на СССР. Началась интенсивная подготовка Квантунской армии к будущей войне. Япония отказывалась подписать предложенный СССР акт о ненападении. В 1935 г. Советский Союз был вынужден продать КВЖД властям Маньчжоу-Го — Маньчжурской империи, созданной Японией на территории северо-восточных провинций Китая (существовала с марта 1932 г. до августа 1945 г.). Поставлен он был также и перед необходимостью преодолевать экономическую блокаду со стороны западных держав.

В 1930 г. Вашингтон и Лондон обвинили СССР в вывозе на мировой рынок товаров по демпинговым ценам и добились введения запретов на советский экспорт. Правительство Франции в мае 1930 г. выступило с планом создания блока европейских государств под названием «пан-Европа», направленного против Советского Союза. Враждебную политику в отношении СССР вело правительство США. Оно упорно отказывалось признать его.

Советское правительство отвечало на эти меры перенесением внешнеторговых сделок на страны, которые воздерживались от подобных действий. В условиях кризиса многие капиталистические фирмы, несмотря на эмбарго, продавали Советскому Союзу станки и оборудование. В США удалось закупить до 50 % общего экспорта тракторов из этой страны, в Германии — около 25 % сельскохозяйственных машин, в Англии — более 10 % текстильного оборудования, в Польше — почти все ее литье. Таким образом, советские заказы даже помогали выходу экономик этих стран из кризиса. Поэтому и деловые круги Запада были заинтересованы в нормализации отношений с СССР. В результате Франция отменила запретительные меры в отношении советского экспорта, Германия и Италия предоставили Советскому Союзу кредиты.

В 1932 г. международные позиции СССР значительно окрепли. После длительных переговоров состоялось подписание договоров о ненападении с Латвией, Эстонией, Финляндией, Францией и Польшей. В том же году советская делегация выступила на Международной конференции в Женеве с предложением о всеобщем и полном разоружении.

Установление дипотношений с США.В 1933 г., в условиях нарастания военной угрозы в Европе (после прихода в Германии к власти фашистов) и Азии (в связи с агрессией Японии против Китая), СССР стал участником Конвенции об определении агрессора и выступил с инициативой создания системы коллективной безопасности в Европе и Азии. В августе 1933 г. он подписал акты об определении агрессора с Литвой, Ираном, Латвией, Польшей, Румынией, Турцией, Чехословакией, Эстонией, Югославией и Афганистаном. В 1934 г. к конвенции присоединилась Финляндия. В сентябре 1933 г. заключен договор о ненападении и нейтралитете между СССР и Италией. Позиции нашей страны укрепились также с признанием существования Советского Союза правительством США. Дипломатические отношения между СССР и США были установлены 16 ноября 1933 г.

Борьба за коллективную безопасность. 19 декабря 1933 г. состоялось важное заседание Политбюро ЦК, рассмотревшее разработанный Наркоматом по иностранным делам план по созданию системы коллективной безопасности. Одобрение нового внешнеполитического курса на развертывание «борьбы за коллективную безопасность против агрессоров», заключение «регионального соглашения о взаимопомощи большого числа европейских государств», возможность вступления СССР в Лигу Наций означало отказ от обанкротившейся тактики «разжигания мировой революции» и сосредоточение на борьбе за сохранение мира на Европейском континенте.

18 сентября 1934 г. СССР был принят в Лигу Наций. К середине 1930-х гг. он установил дипломатические отношения с большинством стран мира. Одной из его инициатив было предложение о заключении «Восточного пакта», в который, помимо СССР, вошли бы Польша, Чехословакия, Финляндия, Эстония, Латвия, Литва и Германия. Пакт предусматривал оказание военной помощи любому его участнику, подвергшемуся агрессии, кто бы ни был агрессором, и был направлен на то, чтобы создать препятствие на пути развязывания войны, в первую очередь со стороны Германии. Одновременно предлагалось заключить и Тихоокеанский пакт с участием СССР, США, Англии, Голландии и Японии. Предложения не были приняты. В сентябре 1934 г. отвергла свое участие в пакте Германия. Ее поддержала Польша. Однако Советскому Союзу удалось заключить в мае 1935 г. пакты о взаимопомощи в случае агрессии с Францией и Чехословакией. Тогда же обе эти страны заключили договор о взаимопомощи между собой.

В СССР была резко сокращена риторика о мировой революции. VII конгресс Коминтерна, работавший в Москве в июле — августе 1935 г., провозгласил курс на создание единого антифашистского народного фронта. Между тем обстановка на Европейском континенте продолжала обостряться. В 1935 г. фашистская Германия односторонним актом порвала Версальский мирный договор 1919 г., введя в марте всеобщую воинскую повинность и объявив о создании военной авиации. В июне 1935 г. Великобритания и Германия заключили морское соглашение, разрешавшее Германии, вопреки Версальскому договору, иметь военно-морской флот до одной трети надводных и почти половину подводных судов от уровня английского флота. 3 октября 1935 г. Италия напала на Абиссинию (Эфиопию) и оккупировала ее в начале мая следующего года. 9 мая 1936 г. в Риме провозглашено создание Итальянской империи. Из крупных держав только СССР, не имевший дипломатических отношений с Абиссинией, решительно выступил в ее защиту. Однако западные державы блокировали советские предложения о бойкоте агрессора.

Гитлеровская угроза миру. 1936 г. принес новое обострение международной обстановки. 7 марта гитлеровская Германия отказалась от Локарнских соглашений 1925 г., по которым обязалась соблюдать положения Версальского мирного договора относительно демилитаризации Рейнской области. Германские войска были введены на территорию области и вышли к границам Франции. Последняя не воспользовалась правом по Версальскому договору принудить Германию отвести свои войска. В сентябре 1936 г. в Нюрнберге прошел съезд нацистской партии, на котором объявлено о четырехлетнем плане подготовки Германии к большой войне за «жизненное пространство» для немцев. 30 января 1937 г. Гитлер заявил в рейхстаге о том, что «Германия убирает свою подпись с Версальского договора». После этой декларации новая война в Европе становилась неизбежной.

25 октября 1936 г. воодушевленные безнаказанностью агрессоры оформили Берлинским соглашением союз Германии и Италии под названием «Ось Берлин — Рим». В нем признавался захват Италией Эфиопии, устанавливалась общая линия поведения в отношении событий в Испании, фиксировалась договоренность о разграничении сфер «экономического проникновения» на Балканах и в бассейне реки Дунай. Образование «оси» положило начало формированию блока фашистских агрессоров, готовивших Вторую мировую войну.

Продолжением этой политики стало подписание 25 ноября 1936 г. Германией и Японией «Антикоминтерновского пакта». Участники этого соглашения обязывались информировать друг друга о деятельности революционной пролетарской организации и вести борьбу против нее. Другим государствам рекомендовалось «принять оборонительные меры» в духе соглашения или присоединиться к пакту. Пакт был нацелен против СССР, где располагалась штаб-квартира Коминтерна. В 1937 г. к пакту присоединилась фашистская Италия. Ненависть, которую питали многие обыватели по всему миру к Коминтерну, объясняет, почему фашистские государства 1930-х гг. нередко рассматривались как «бастион против большевизма».

Помощь республиканской Испании. Стремясь соответствовать таким представлениям, фашистская Германия вместе с Италией с 1936 г. участвовала в интервенции против республиканской Испании. В феврале 1936 г. к власти в этой стране по результатам выборов пришло правительство Народного фронта, созданного по инициативе Компартии. В июле того же года в стране вспыхнул военно-фашистский мятеж, возглавленный генералом Франсиско Франко, который опирался на «Испанскую фалангу» (правую политическую партию Испании, основанную в 1933 г.) и большую часть армии (до 100 тыс. человек). Мятежники были открыто поддержаны фашистскими державами. Лига Наций отклонила требование республиканского правительства о применении коллективных действий против агрессоров. Из Германии и Италии в помощь мятежникам направлялись военная техника, вооружение, а также офицеры, военные инструкторы. Когда этого оказалось недостаточно, начали поступать регулярные войска: из Германии — более 50 тыс. (легион «Кондор»), из Италии — около 200 тыс. Правовой основой появления этих, лишь формально добровольческих, войск интервентов стало признание 18 ноября 1937 г. Германией и Италией режима Франко.

В развернувшейся гражданской войне помощь испанским республиканцам оказывали коммунисты и социалисты многих стран. Советский Союз, откликнувшись на просьбу законного испанского правительства, поставлял республиканцам оружие и военную технику (самолеты, танки, бронеавтомобили, торпедные катера, артиллерийские орудия, пулеметы, винтовки, патроны, снаряды, авиабомбы). Около 3 тыс. советских добровольцев (военные советники, летчики, танкисты, моряки и другие специалисты) сражались против фалангистов в рядах интернациональных бригад, включавших более 50 тыс. человек из 64 стран мира. Главными военными советниками в Испанской республике были Я.К. Берзин, Г.М. Штерн, К.М. Качанов.

Англия, Франция и другие западные державы проводили политику «невмешательства» в национально-революционную войну. С сентября 1936 г. в Лондоне работал Международный комитет по невмешательству в дела Испании, состоящий из представителей 27 европейских стран. Однако, как вскоре обнаружилось, фактически он стал служить ширмой для прикрытия германо-итальянской интервенции в Испании. Советский представитель в комитете И.М. Майский вел борьбу за прекращение помощи мятежникам со стороны Германии, Италии, Португалии, оказывавшейся при пособничестве Англии, Франции и фактическом попустительстве США. В октябре 1936 г. правительство СССР заявило, что, поскольку соглашение о невмешательстве «перестало фактически существовать», оно считает необходимым «вернуть правительству Испании права и возможность закупать оружие вне Испании». Благодаря усилиям Советского Союза в сентябре 1937 г. удалось заключить соглашение о мерах борьбы с пиратскими действиями подводных лодок фашистских держав.

Однако политика пособничества агрессии не позволила сделать Комитет по невмешательству действенным политическим инструментом. Это во многом предопределило падение республиканской Испании.

Укрепление позиций на Дальнем Востоке. Укрепляя свои позиции на Дальнем Востоке, СССР в марте 1936 г. заключил договор о взаимопомощи с Монгольской Народной Республикой. Это было предупреждением для японских милитаристов. Однако, продолжая экспансию на Дальнем Востоке, Япония 7 июля 1937 г. напала на Китай. Поводом стала ночная стычка между подразделением так называемой японской Гарнизонной армии, размещенной вдоль железной дороги Пекин — Тяньцзинь, и ротой гоминьдановских войск, охранявших старинный мраморный мост Лугоуцяо в окрестностях Пекина. Китайцы отбили нападение, убив нескольких японцев. Спровоцированное столкновение послужило для японцев поводом для оккупации северных районов страны, захвата Шанхая, Пекина и других важных центров. В этих условиях Советский Союз, подписав 21 августа 1937 г. с Китаем договор о ненападении, предоставил ему крупный заем на льготных условиях, поставлял самолеты, оружие, горючее.

Таким образом, к концу 1937 г. усилия СССР по организации системы коллективной безопасности не достигли своих целей. Не удалось использовать и возможности создания широкого народного фронта для совместной борьбы против фашизма и войны. «Инцидент» на мосту Лугоуцяо, ставший прологом открытой агрессии Японии против Китая, фактически, как это считается в китайской традиции, положил начало Второй мировой войне.