Сталкер-югенд

2

По пути в «Барабан», компания заглянула к Папашке Ботте. Затариться пивом, бутербродами с сыром, грибами, соевым мясом и зеленью. «Рог Изобилия» магазин маленький и тесный, увешан новогодними фонариками и гирляндами. Папашка их не снимал и не менял из года в год. Как он сам говорил, других праздников у него не осталось, зачем же себе отказывать в последнем? Вот Папашка и веселился. Литряком в день. Кроме гирлянд магазин украшали стенды с объявлениями о скидках и распродажах. Повестись на такое фуфло мог только последний лох. Никаких скидок Ботта не предоставлял, распродаж не устраивал. Обыкновенная наглая замануха, именуемая старым мухлевщиком «тонким маркетинговым ходом».

Как и всегда, Ботта, с синюшными мешками под глазами (утверждает от корвалола), в своем репертуаре − под шофе и радешенек всякому покупателю. Не за покупки, а за возможность потрепаться. Молол Папашка про все подряд. Жаловался на болезни — у него их добрых два десятка, на соседей — сволочи они, на скопидомство народа — удавятся потратить лишнюю копейку. Не обошел и больную тему переезда. Попенял, вряд ли ему будет так славно на новом месте. «Набить» клиентуру дело не одного дня.

− А дней у меня осталось, − печалился Ботта, − что волос на голове.

Выходило не много. Лыс Папашка!

После рыданий о похеренном бизнесе, Ботта пустился в воспоминания о былом. Бабла имел валом, за прилавком не торчал, жил припеваючи, а подолы юбок на девчачьих бедрах тогда не доходили до ватерлинии. На вопрос, что за ватерлиния такая, любитель морской терминологии ухмылялся и отмалчивался. Но и без разъяснений догадаешься покуда она, по его представлениям, у девок проходит. Сам старикан на молоденькие ляжки и попки таращился не стесняясь. Иногда девок угощал жевачкой. Многие знали как (ну или чем) заработать у Папашки ящик пива.

Пока вели тары-бары (Феликс старался), половина покупок оказалось не оплачено. Джилли исхитрилась пронести мимо рамки «антивора» пиццу размером с подушку и упаковку «Мустанга». На восхищенный вздох Харли, нагло зыркнула — сталкер, я или нет?!

Продукты торопливо попрятали-рассовали по карманам, пакетам и школьным рюкзачкам. Светиться не к чему. Меньше вопросов. Сейчас и потом. «Падающих на хвост» тоже. Хвоста не подцепили, но у «Бендюги» нос к носу столкнулись с Зебрами, чирлидершами школьной футбольной команды. Как сказала Джилли:

− Все из себя. Розетки наружу[6].

Девчонки по правде резкие. Слово за полслова — в залупу кидаются. Особенно Ложка. Прозвище так себе, на три с минусом. Получено за общедоступность. Как у ложки из школьной столовой, во всякий день свой пользователь.

− Чего мнетесь? Сикать хотите?

Это вызов. Правильные девчонки присаживаются. В обязаловку надо ответить на борзость.

Джилли и Анни за разбор непоняток на месте. С ними Юшенг. Ремешок с пряжкой намотан на руку. Цыпа на демаркационной линии, не похерить намеченное мероприятие. Оно для него много значило.

,Кобыл» отпугнули числом и сплоченностью — из магазина подошли остальные сталкеры, и авторитетом — Макс без затей чирлидерш послал.

− Идите, машите своими тампонами (ха-ха-ха оборжаться!) в другом месте.

За геройство Катала получил благодарный чмок от Чили. Перспективы «влупить» трехцветной определенно просматривались. И не плохие перспективы!

В «Барабане» за столиками мазутные работяги, цивильные техники, выходные охранники, средней руки клерки, конторская шушера и прочие любители трепа за жизнь под пивко. В уголку барменской стойки пара переспевших школьниц в компании языкастого сутенера. Кирнув халявской «White Horse», внемлют удивительной сказке о легкой кайфовой работе за хорошие легкие деньги.

В баре никто и ничто не в диковинку. Сектор G-3 заселяла далеко не элита общества. Сливки предпочитали сорить баблом в «Эстакаде» или «Фосфоре». Глупость. Цены выше, а пойло и хавчик тот же. Единственное различие, мордоворот в дверях и дрескод. Мужчины при параде − в костюмах, а барышни… барышни хоть в чем, хоть в ночнушках.

В зале, как и заведено полумрак и мигающий разноцветный неон. Старенький музыкальный автомат шипит мелодию. Давно надоевшую. Других, не надоевших, тут нет. Все изучено и знакомо.

…Крошка, мы расстаемся до завтра.

Эти звезды вновь приведут меня к тебе…

Какие на х…й звезды?! Когда и кто их видел? Над головами перфорированный пластик и вертушки вентиляторов.

Сегодня не особо оживленно. У Модди, у стриптизерши, выходной по медицинским показаниям, и виснуть на шесте и задирать ноги некому. Левард тоже отсутствует. Тоскливый шансонье, съехал три дня назад. Как пить дать, мыкается по чужим кабакам, пытаясь пристроиться. Кому он нужен? Все тепленькие места и местечки расписаны и заняты. Никто не расщедрится поделиться с собратом артистом заработком и крышей над головой.

Максу в «Барабане» знаком каждый угол и каждый столик. Да и большинство рож тоже. Он пробрался стеночкой, стараясь, лишний раз не попасться на глаза. Отыскав Чака, подал знак — есть разговор. Бармен раздав и рассовав заказы, указал на подсобку — туда! Туда так туда.

− Отдохнуть собрались? — спросил Чак, вытирая о фартук мокрые и липкие от пива ладони. Не поздоровался. На хер ему не упало здоровканье с сопляком на которого у Бобби Зуба (прикольно!) зуб.

Макс и не собирался ручкаться с барменом. Привычно загрузил руки в карманы джинсов.

− Вроде того.

− Вроде того жениться собираются, а тут или да или нет.

Чак еще та гнида. Мылкий! На одном месте не уеб…шь, перекатывается! Если не знать что за тип, не сдержишься, в репу съездишь. А если знаешь… перетерпишь съездить.

− Отдохнуть.

− По совокупности на вход?

− Тринадцать.

− Шалавые?

− Шестеро.

Чак кивнул. Закрыв один глаз, вторым посмотрел в потолок, прикидывая сколько содрать.

− Согласно прейскуранту с каждого мудла по пятнадцать, с шалав восемнадцать, − озвучил подсчет бармен и пояснил. — Из гигиенических соображений. — И, чтобы без непоняток, добавил. − Благодарности к оплате не принимаются. Только наличные.

− Ты чего? Совсем двинулся? Прошлый раз по десять вкруговую было, − возмутился Макс обдираловке.

− Прошлый раз это прошлый раз. Толкуем о нынешнем.

За цену можно и нужно бодаться. Сейчас прокатит, потом не сбить. Но платить не Максу, так что….

− Лады.

− Бабки вперед, − уведомил Чак. — Кредитов не предоставляем.

Бармен протянул свою вечно грязную лапу. Позолоти, родной!

− Не с моего лопатника, − отшил Макс барыгу.

− Тогда засылай казначея. Пока цена не поднялась. Инфляция. Слыхал, про такое?

Злой взгляд Макса лишь развеселил бармена.

− Ладно, не квась губки, не девочка, − Чак протянул Максу ключи. — Сгоняй на склад, принеси коробку вискаря. Grant» s-а. В дальнем углу. Две от меня. Угощаю. Я тоже когда-то молодым был. Можешь и колы прихватить. Помогает соскам не залететь, если вовремя подмоются.

Закончив переговоры, Макс вернулся к ждущим в нетерпении приятелям.

− Просит пятнадцать с брата и восемнадцать с сестрицы.

Он вопросительно глянул на Влада. Потянешь?

− Не критично, − спокоен кэп.

− Тогда по одному, короткими перебежками. И живее! А я крутанусь и обратно, − Макс показал ключи выданные барменом и подмигнул Чили. — Сюрприз.

Доскочить до склада две минуты. Макс отомкнул здоровый, похожий на пудовую гирю, замок. Чак электронике не доверял, предпочитал навесные «амбарники». Дольше возился со вторым. В холодном мраке, нашарил выключатель.

Удар сзади он прозевал. Его вырубили обрезком трубы. Полувменяемого Макса втянули внутрь. Залепили рот пластырем, придавили к земле. В два замаха той же трубы, перебили колени. Долги отдают, а не бегают от них!

Влад отстегнул положенное Чаку.

− Надеюсь, твои родители не против твоих развлечений? — похрустел бармен купюрами. − Не придут пересчитывать?

− Не придут.

Довольный Чак сунул в карман прибыток. Фыркнул на Лонко.

− Что, болезный? Денег жалко?

Парень ему не нравился. И давненько. Чаку мало кто по душе, особенно если навару никакого.

− Мое жалко тебе в обе руки не поместиться, − последовал двусмысленный ответ Лонко.

Ребята рассмеялись-заулыбались. Перо молчит-молчит, потом как выдаст-выдаст.

Чак примерился. Не двинуть ли наглецу? В воспитательных целях? Но, кто же в такое не легкое время ругается с друзьями платежеспособных клиентов?

Бармен подошел к объемному шкафу и отодвинул его от стены. Здоровенная махина, проскорготала по полу, громыхая плохо закрепленными полками. За шкафом открылась решетка вентиляции. Чак решетку убрал, освобождая проход.

− Когда ждать? — поинтересовался он.

− Спокойной ночи малыши, мы пропустим, − ввернул Феликс.

К шутке Чак отнесся спокойно. Сын такой же оболтус растет. Ты ему слово, он тебе три. И все по диагонали.

− Не испачкайтесь, — предупредил он ребят. Доброжелатель нашелся.

Первым полез Лонко, за ним Юшенг, Влад, Чили, Феликс (специально вклинился), Джок, Зои, Клэр, Харли, Анни и Джилли.

Бармен не удержался, хлопнул анархистку по заднице.

− Отличные штаны, лялька.

Рожа у Чака сделалась приторно-карамельный.

Когда Джилли исчезла в вентиляции, Рой огляделся, здесь ли Макс? Тот еще не вернулся.

− Я это…. не пойду, − мялся автор граффити. — Мне домой надо.

− Как хочешь сынок, − не настаивал бармен. — Но деньги возврату не подлежат.

− Не надо денег, − замотал головой Рой, лишь бы поскорее отделаться.

− Правильный выбор, − подтолкнул Чак парня к выходу. Некогда ему с ним рассусоливать. − За глупость все равно влетит. Один ты её сотворишь или с дружками. И не раскисай. Твоя целка еще подрастает. И даже пока не обросла.

Чак поставил решетку на место и задвинул шкаф. Когда управился, Роя и след простыл.

Вентиляция вывела в небольшое помещение-куб. Очистные фильтры давно демонтированы, крепеж спилен под корень. Вокруг грязно и загажено. Воняет старьем и мочой. За крепкой дверью другое, более чистое. В углу лежак, ящик вместо стола, автономный светильник и литровая банка. На стене рисунки гипертрофированной вагинальной направленности и вариации на тему половых излишеств.

− Комната психологической разгрузки, − объявил Феликс.

− Банк спермы, − Джилли подобрала болт и примерилась хлобыстнуть в стекло.

− Рой отстал, − недосчиталась Клэр, члена команды. Не то чтобы он ей нужен. В качестве информации другим.

− Макса, наверное, ждет, − понятно Лонко отсутствие бывшего соратника. Катала для Роя величина! Только что в рот не заглядывает.

− Ждать будем? — спросил Влад. Капитану положено заботится о всех членах команды. Даже о тех, кого в ней видеть не желал.

− Вонь нюхать? — поморщилась Юшенг.

− Не заблудятся, − более категоричен Харли.

Джилли долго примерялась с броском по банке и промазала.

− Нет в тебе целкости, − скривил разочарованную мину Феликс.

− Хочешь твою проверю? — Джилли показала ему не один, а два пальца, средний и безымянный. Феликс постанывая, закатил глаза. Оргазм да и только.

Опять лезть в вентиляцию, длинную трубу из оцинкованного железа.

− Ну и пекло, − проворочал Феликс, заглянув в мрачный ход.

Самая неудобоходимая часть. Тут только на четвереньках или вприсядку. Полно пыли. Она щиплет глаза, забивается в нос, пачкает одежду. Путь подсвечивали фонариками. Они почти у каждого. В последнее время без слепышей никуда. Свет в секторе вырубался без предупреждения.

Жестяные листы предательски прогибаются под весом и грохочут.

− Не обвалятся? − недоверчив Харли. Он трусит и замедляет движение.

− Двигай, − торопит Анни жирдяя. Толстых пацанов она не долюбливала.

− Бегом побегу! — огрызается Харли.

− В основном раком, − хихикает Джилли и долбит ногой в жестяную стену. Ненормальная! Оглохнуть можно!

− Ты чего, дура! — злится на нее парень и ускоряется.

Феликс раз за разом «невзначай» наступал Чили на пятки. Специально поскуливал и подвывал, что пес желавший спариться. Девушки надоело, она приостановилась и резко подалась назад. Её задница ткнулась в подбородок доставалы.

− Понюхай и успокойся, козел.

Тот только довольно рассмеялся.

− А еще раз?

Чили лягнулась. Не попала. К огорчению.

− Урод! — обругала она Феликса.

Нет, Флакки обычно нормальный парень, но как найдет, проходу не даст с приставаниями и подначками.

Опасное место. Шов вентиляционного короба лопнул и в дыру, насколько хватало тусклого рассеянного света, видно какое-то большое помещение. Угадывались ящики, завернутые в ткань мумии станков, обвислые шлейфы качались от сквозняка. Каждый посчитал долгом приостановиться заглянуть. С прошлого раза ничего не изменилось.

Выбрались, отряхнулись, огляделись.

− Наших подождем? — спросила Чили.

Заигрывание Флакки её разозлило. При Максе он себе не позволял лишнего.

− Напиши записку, где найти, − подмигнул девушке Феликс, разгадав кто это «наши». — Или мелком стрелочку нарисуй. И сердце.

Чили оставляет подначку без внимания. С Флакки словесные дуэли бесперспективны.

− Бля, а грязищи! — возмущен Харли видом перепачканной одежды. — Вчера мать постирала.

В кубрике воздух сперт — голова кругом. Влажно. Одежда становится воглой и липнет к спине. За стеклянной перегородкой, вдоль стены, под лампами накаливания, горшки с растениями, резервуары капельного полива. Подперев низкую дверцу, полулежит человек. Изо рта, из носа тянуться черные слюни и сопли. Человек не дышит — дергается. Огородник перебрал с пробой посадок.

− Ни хера себе Чак плантацию завел! — прилип к стеклу Феликс. — Продамся ему в рабство.

− Как же… Доверят дураку такое, − скептична Юшенг.

Ей лучше знать, у нее отчим в полиции. Борется с незаконными доходами. В свою пользу.

− Не лезь! — указует Анни в верхний угол.

Красный глаз камеры перемигнулся с другой, за их спинами. Отчетливо слышен зум.

− Ух, ты! — не унимается Феликс. — И грибочки посажены! Вот он Эдем!

− Пошли, говорят, − не терпит пустой проволочки Юшенг. Они купаться собрались или дерьмо за стеклом рассматривать?

Феликс послушался. Эта может и под дыхало ткнуть, без лишних уговоров. Он показал камерам пустые ладоши. Ничего не брал! Даже не прикасался!

Вдвоем, Влад и Джок, странно видеть их в одной упряжке, выкрутили штурвал запора и открыли круглую дверь. За ней полумрак технического прохода. В конце, будто свеча горит. Дрожащее светлое пятнышко.

Оставалось не далеко и расстояние преодолели быстро.

Трехуровневое большое помещение. Первый уровень затоплен водой. Между первым и вторым, вторым и третьим, по периметру, решетчатые галереи. Время от времени такие «озера» находят в близлежащих заброшенных секторах. Какие-то быстро закрывают, какие-то существуют дольше. Разбазаривание водных ресурсов не приветствуется властями и пресекается.

− Красота! — вырвалось у Чили.

Она здесь в третий раз, но острота и новизна ощущений не притупились. В сумраке серебристые переливы и ртутное мерцание света. Разноцветные блики от воды, пятнают стены и потолок. За каждым всплеском, словом, шумом отзванивает эхо.

Чили на ходу скинула кеды, растеряла наколенники, сняла шорты. Шагая на цыпочках, потянулась вверх, вывернула топ.

− Фьюююю-фю! — присвистнул Феликс, следя за девушкой.

Не дожидаясь приятелей, Чили поднялась на галерею третьего уровня. Придерживаясь, влезла на перила. Сбалансировав тело, отпустилась. Закрыла глаза… Развела руки в стороны.

Секунды равновесия… Жизнь в эти секунды… Предчувствие… Чего? Полета? Падения? Воды? Чего? Счастья? Свободы? Чего? Чего? Чегооооо? Не ухватить… не угадать… не удержать…

Девушка чуть наклоняется. Медленно, а потом, все убыстряясь, падает. Стучит сердце. Воздух лизнул лицо, плечи, грудь. Ноги отрываются от перил. Крик рвется из горла!

Вода разбивает короткое сладкое чувство на тысячи хрустальных брызг, захватывает в свой тягучий плен. Обволакивает и баюкает.

Вслед за Чили в воду скачут остальные. Бюстгальтер-синдзю[7] Джилли вызывает пронзительный свист Феликса. Девушка нахально делает поворот вокруг себя — зацени! Iron Cross в левом соске искрит звездой. Не заценили. Она не обижается. Чтобы понимали в пирсинге.

Лонко не сдерживает снисходительной улыбки. Больше красоваться Дырявой нечем.

Юшенг и Харли устроили заплыв наперегонки. Нытик хорош, но девушка быстрее.

− Тебе киль мешает, − ржет над проигравшим Феликс и топит Анни. Несчастная выныривает, задыхаясь и кашляя.

− Дурак! — мотает она головой и отплевывает заглоченную воду в обидчика. Хочет двинуть, но Феликс ныряет ей под ноги. Приходится переориентироваться. Анни вцепляется в собственные стринги и опять тонет, глотая воду.

Зои стерегла Джока. Он сидел в воде поплавком, девушка нарезала вокруг него круги. Дистанцию вытянутой руки соблюдала. Не нравились прилюдные вольности её избранника. Интимные отношения таковыми и должны оставаться. Ин-тим-ны-ми.

Лонко улегся на дно и рассматривал сквозь толщу воды барахтавшихся приятелей.

Влад держался сторонкой. Стеснялся своего тщедушного телосложения. Он проигрывал всем. У него нет таких мускулов как у Феликса, он не так жилист, как Лонко. Харли со своим пузиком и то выглядел привлекательней. Джок, уж кто-кто, а ученая голова обязан быть мозгляком и задохликом, вполне нормален. Пресс и бицепсы наличествуют. К тому же со своим дозиметром на шее, Влад походит на утопленника-неудачника. Ошибся с выбранным грузом.

Набесившись, дружно соревновались на задержку дыхания под водой. Джилли пересидела всех. Лонко постучал по лбу, когда девчонка всплыла с выпученными глазами, взахлеб хватая воздух.

Чили, совершая прыжок за прыжком, нет-нет поглядывала, появится ли Макс. Потом рассердилась. Нет и не надо! Ветер падения, мягкость воды слизывают обиды и смывают горечь ожидания.

После купания, тянет пожрать. Открыли пиво, разодрали пиццу руками. Каждый норовил заполучить середку, где больше колбасы, зелени и пасты.

− Все-таки редкостное говно, − прихлебывал Харли «Мустанга» из пакета. — Надо было вискарика зацепить.

− Прошлый раз ты и про вискрь говорил говно, − поддел его Джок.

− Тогда заесть только вода и была, − оправдался критикан.

Сальце на боках у него не от нытья наросло. Любил парень покушать.

Феликс забавляясь, налил пива в пуп.

− Девчонки не хотите глоточек? Фирменный опупенный вкус!

В него кинули пустой коробкой. Промазали.

Вызвалась Джилли. По-кошачьи кралась к угощению. Выгибалась, отклячив худосочный зад. Эх, худобушка. На коленке мякоти больше!

− С закуской поосторожней, − попросил Феликс, придерживая трусы.

Юшенг проворно перекатилась и хлопнула его по животу, выплеснув жидкость.

− Ооо! − согнулся Феликс, пытаясь справиться с дыханием. — Сдурела?

Многообещающий взгляд Юш заставил его заткнуться. Зато он мог похвастать оригинальным красным отпечатком ладони на собственной коже.

Второй раз купаться лезли по желанию. Чили сигала с перил, но вновь поймать, то единственное ощущение, больше не смогла.

Джок размотал провод и включил радио. Мигнув светодиодами, прибор бодро забубнил:

−… стать первопроходцами выпала честь Марку Тумму, Хассу Риве, Виктору Валевски, Тонни Лято…

− О Рапторах? — удивилась Юшенг.

Влад подсел ближе. Лонко повернул голову. По нему не скажешь, интересны ему новости или линия бедра Юш. Скорее последнее.

− Конкуренты обходят, − поддразнил кэпа Феликс.

−…Перед молодыми людьми, − вещал прибор, − поставлена задача достичь поверхности и добраться до бывшего завода. На эту экспедицию возлагаются большие надежды. Эксперты утверждают, многие из теперешних проблем могут разрешиться в скором времени…

− Прямо завтра же, − отозвался Нытик, отрываясь от тисканий с Джилли. Рука парня щемилась между сдвинутых девчачьих колен. Коленки сопротивлялись.

− За что им такие почести? — недоумевает Юш. Она как и отчим не высокого мнения о яйцеголовых.

− За бучу с администрацией. Они свой Технический два дня на ушах держали, − на свой лад толкует Лонко выбор властей.

− За это? — усомнилась Анни причине.

− Ну не за это же! — Лонко кивнул в сторону Харли и Джилли.

− Не скажи. У Марка котелок варит. Зря что ли кэпом у них, − рассудил Влад.

− Кэпы они все такие, − соглашается Феликс, вгоняя своего капитана в краску, затем рычит разохотившейся парочке, ни столько для порядку, сколько сбить масть. − Э! Малолетки! Хорошо сосаться!

− Повезло парням, − Джок косится на Влада.

Это он о капитане или о выпавшей миссии?

− Вопрос о везении считаю преждевременным, − сдержан в эмоциях Влад. Контроль над собой обязанность истинного лидера.

− Тебе-то что Джок? Через годик будешь ходить с героями в одну столовую, − снисходителен Лонко к Лбу. — Может в команду возьмут.

Он считает «терки» между Цыпой и Джоком ребячеством. Было бы что делить.

− Зашибись! Моя самая заветная мечта кушать с ними пончики с одного разноса! — ломает комедь Феликс. — А брызги славы на писсуарах в сортире? Сплю и вижу прибавить и своих несколько капель! Завидую!

− Ты же в Медицинский собрался? − не сечет мутки Влад.

− Ради пончиков, на все готов! — убеждает его Феликс. — Даже похерить блестящую карьеру гинеколога.

− Теперь только и остается завидовать, − вырывается недовольство у Анни. Нет команды, значит, некуда и не с кем пойти. Придется долго-долго слоняться вне дома, пока предкам не обрыднет грызня.

У Джока свой взгляд на славу и пути к ней. Может кто-то и уповает примазаться к чужим успехам, но только не он. Джок извлек и глубин кармана прибор, напоминающий калькулятор. Впрочем, первоначально это калькулятор и был.

− Сваял? — удивился Лонко.

Джок кивнул.

− По новой схеме.

− Сработает? — не верит Феликс в удачу.

− Что мешает попробовать? — скромен Джок. Научен горьким опытом прошлого фиаско.

Вчетвером, Джок, Лонко, Феликс и Влад поднялись на галерею третьего уровня и, обходя вывалившиеся участки решеток, добрались до двери с электронным замком. За стеклом двери мрак, простреливаемый моргающей далекой аварийкой.

− Подожди! — Влад вылез вперед, потыкал дозиметром в щели двери и замка.

− Знак бы повесили! — возмутился задержкой Джок. Куда прется под руку!?

− Положено, − напомнил ему одно из правил Влад. А правил он знал множество.

С Цыпой спорить — время терять.

Джок примагнитил дешифратор, ткнул кнопку. Приборчик заморгал и запищал. По экранчику запрыгали огоньки цифр.

− Минута пошла!

− It» s the final countdown! — Феликс изобразил одновременно и Джоуи Темпеста и Джона Норума из «Europe». - We» re leaving together….

Всем немного бздево. В прошлый раз бабахнуло — свет моргнул. Будет ли нынче по-другому?

Замок обиженно щелкнул.

− Опа! − сам удивился удачи Джок. Предыдущий приборчик был не хуже, однако перегрелся, пыхнул синим пламенем, не преодолев кодовой защиты.

Лонко потянул за ручку. Пришлось напрячься, чтобы подалась. В узкую щель пахнуло затхлым и старым железом. Осторожно просунул голову. Коридор. В одном конце кромешная тьма, в другом тусклый свет авариек. Его хватает только для маленького пространства. В неоновом кругу в четыре этажа ящики, опрокинутый стеллаж и расползшаяся большая коробка.

− Как насчет войти? — доволен сверх меры Джок. Флакки определял количество его удовольствия — до жопы. Но тут, действительно, Лоб превзошел самого себя! Что сказать? Гений осьми пядий!

Слова Джока для Влада и только для него.

− Запросто! — не раздумывая соглашается капитан. − Пошли.

Глядя на него поразишься. Он рад случившемуся больше других. Словно знает такое, чего не знают остальные. За этой дверью…

«Темновато», − хочет предупредить Лонко. У Влада гемералопия, плохо зрит при малом освещении. Но Лонко молчит. Раз ты кэп, тебе и шишки.

− А экипировка? А спутницы? — спохватывается Феликс. Заглянув в щель удовлетворить любопытство, трубит общий сбор. − Сталкеры! Выход на позиции!

Лонко подпер дверь подвернувшейся железякой, не позволить сработать автодоводчику.

Быстро собрались, оделись, подхватывая сумки и рюкзачки. Настроение у всех приподнятое. Приключение! Настоящее! Не виртуальное!

− Мы команда! — ликует Влад.

К нему снисходительны. Иллюзии умирают долго. Но так ли уж он им подвержен? Ведь дополнение «а команда это прежде всего капитан» Влад так в слух и не произнес.

Жиденький свет тухнет на пыльном железе стен, потолка и пола. В коридоре почти ничего не видно.

− Я словно бабочка к огню, − напевает Феликс, изображая порхание.

− Как в Орлином гнезде, − припоминает Влад.

− Будет так же хреново, − шутит Харли. Чувствуешь себя уверенней, когда кто-то пересрался больше тебя.

− Еще хуже, − пугает Джок, покидая квадрат света падавшего через проем. Включили фонари. Рой лучей. Сумбурный и дерганый.

Входили, словно действительно ожидали нападения зубастой твари. Первый Лонко, рядом Юшенг, следом Феликс и Чили. Анни и Джок по флангам, остальные в середине. Влад прикрывал. Он бы назвал это «контролировал».

Непонятно как железка свалилась с порога. Доводчик потянул дверь закрыть…

Лучи фонарей бестолково бегали по полу, панелям, стрелять в потолок. Под дырой потолочной вентиляции приостановились. Свет не пробивал черную толщь. В несущемся потоке воздуха плотная взвесь. Часть её сеялась в коридоре. Притаились, слушая, подвывание ветра в шахте.

Щелчок сработавшего замка прозвучал скромно. Даже не испугал никого. Щелк и все! Поспешно отступили, сбивая строй и кучкуясь. Джок прилепил дешифратор. Бесполезно! Пип-пип! Бик-бик! А толку-то?

− Давай-давай, тупица! — рассердился Джок неудаче.

− Славно вышло, − похлопал его по спине Феликс.

Джок зашипел.

− Иди ты!

− Попробуй сказать Сезам, откройся! − потешался неуемный Феликс.

Лоб болезненно переносил поражения. И мелкие, и крупные. Любые.

− Поищем обход, − предложил Влад. Запал исследовать еще не окончательно пропал.

− Глупо скулить под дверями в надежде, что ее тебе отворят, − соглашается за всех Феликс и по очереди освещает лица приятелям. Ваше мнение? Скулить под дверями отказались все. — Значит, единогласно!

− Должен быть проход вниз, − выразил здравое предположение Лонко.

− На втором уровне тоже дверь, − припомнила Анни. — В самом углу.

− Точно! — поддержала его Джилли.

− А под водой две, − скептичен Харли. За что получает тычок в ребра. Молчи, мудак!

Теперь дыра в вентиляции не задержала. Спотыкаясь и оступаясь, добрели до аварийки. С опаской обогнули завал. Сваленные вещи выглядели неправдоподобно древними и мертвыми.

Коридор короток и прям. Кроме разбитого электрического щита более ничего примечательного. Вышли в небольшой холл. Двери кубриков распахнуты. Неразбериха из картонных коробок, узлов, мешков и кип сошнурованных бумаг.

− Пригодится, − Влад подобрал с пола полосу от вентиляционной решетки. Подал Лонко. Тот показал свой нож.

− Мне зачем? Отдай Флакки. Или Лбу.

Понятно, Джоку оружие не достанется.

Идея хоть чем-то вооружиться нашла живой отклик у всех. Ножка, отломанная от стула, выкорчеванная железячина, отломленная рейка…. Чили случайно досталась короткая натяжная антенна неизвестно отчего. С виду веревка, а покрутить барабан крепления тросик натянется, и как результат − жесткий хлыст. Ну, а если проявить фантазию — рапира!

В познавательных целях переворошили хлам. Познаний никаких, но масса удовольствия и еще больше разговоров.

− Каков курс? — спросил Харли, забрасывая на плечо длинный кусок трубы. Ни дать ни взять рыцарский двуручник!

− Курс — победа! — подтолкнул героя к выходу Феликс.

В коридоре, через одну, не горели − тлели аварийки. В их мертвом свете кружиться толи мошка, толи пыль.

− Фонари берегите, − подсказал Влад, переминаясь в нерешительности.

«Слепошарый!» — обозвал его Лонко, но фонарь погасил. Мысль дельная.

Чили интересно. Пусть не как в Игре, но интересно. Сердце бьется, нервы напряжены. Все по-настоящему, без поддавков!

Феликсу собственно фиолетово. Вперед или назад. Можно сидеть на месте, пока тебя не кинуться искать. А рано или поздно кинуться. На то и предки. Трястись и задницы подтирать дитяткам.

«Точно мать без денег оставят», - предвидел он приговор за несанкционированную исследовательскую работу.

Джок в заботах модифицировать дешифратор. На скорую руку, без паяльника и тестера, не получится. Он злился. Это пожалуй все что испытывал в данный момент времени, в данной точке пространства. Беда только злился он не на собственную криворукость, а на Зои, что стоит рядом. Она готова помочь. И чем скажите на милость? Вздохами утешения?

Лонко любопытно. Путь в Игру ему закрыт, так хоть что-то.

Клэр? Она с Джоком. И Зои. Она ждет, а ждать можно где угодно.

Джилли? За компанию? Полный вперед!

Анни? Лишь бы подальше от дома!

Юшенг? Давно пора испытать себя в боевых условиях. Или максимально к ним приближенных!

Путь разветвлялся.

− Вправо или влево? — остановился Лонко.

− Вправо! Влево! Вправо! Влево! — разделились голоса.

− Так куда? — уточнил Влад, слушая сталкерсвий «кто в лес, кто по дрова».

− Ты капитан! — напомнил Джок. — Тебе решать.

− А разница есть? — не понял Лонко заминки.

− Правило лабиринта, − пояснил Джок, желая удивить, а еще больше выставить нового капитана дремучим неучем. − Поворачивать надо в одну сторону. Либо всегда вправо, либо влево.

− Дурацкое правило, − отмахнулась Джилли. Всякое правило есть ограничение, а анархия против всяких границ и пределов.

− Тогда алгоритм Люка-Тремо. Если вы знаете что это такое, − доволен собой Джок. Как кэп? Примешь вызов?

− Она права, − возражает Влад и комментирует возражения. — Правило руки действует только в односвязных лабиринтах, а алгоритм в многосвязных. Но тут коридоры и вряд ли оба способа приемлемы в данной ситуации.

Джок собирался спорить. Лонко не позволил.

− И!? — поторопил он кэпа с выбором.

− Вправо, − объявляет Влад и оглядывается.

«Поздно Цыпа, поздно,» − сочувствует Лонко кэпу.

− Как в Лабиринте Смерти. У Огненных Ворот, − вспомнил Харли и изобразил интенсивный отстрел.

− Своих за что?! — увернулся Феликс от «стрельбы» из пальца.

Предложение приняли. Кому как, а для Лонко выбор Влада понятен. От пяти ламп светлее, чем от четырех. Цыпа он и есть Цыпа. Ни хрена не видит в сумерках.

К концу все повключали фонарики. Воображение будоражит кровь, заставляет обмирать на каждый звук. Ккррр! Бам-бамм! Чшиии! Сохнет во рту и потеют руки. Все время чувствуешь чей-то недобрый неотвязный взгляд и готов встретить опасное движение криком и боем.

Изгиб коридора обозначен распахнутой дверью. Немое приглашение войти. По очереди заглянули. Из любопытства.

Раздевалка. Ряды одинаковых шкафов. Феликс рубанул распахнутую дверцу с номером восемь. Тот час туда направили фонари. С плаката всклокоченный урод в коже выставил «козу». За ним замшелый могильный камень с надписью: Рок − вечен! Очевидно, бывший хозяин западал на хеви-металл.

Кабинки обшарили. Искренне разочарование. Где трофеи?! Где добыча? Чем похвалиться?

− Ни патронов, ни аптечек, ни шамовки, − буркнул Харли.

Нытик прав, но о еде лучше помалкивать.

Чили крутила головой. Странный запах. Чего-то кислого. Едва уловимый и не понятный. Что здесь, среди брошенного хлама и ржавого железа и пыли может так пахнуть? Запах летуч, однажды усилившись, ослабевает. Вскоре Чили уже не чувствует его. Она шмыгает носом и старается уловить и определить сторону, откуда запах принесло. Как-то такая настойчивость спасла в Armpit всю команду. Может и сейчас…. Чили в беспокойстве осматривается. Цыпа? Похоже он тоже что-то почувствовал. Спросить? Вот еще! Связываться с ним…. Наверное, не справедливо, но он не Иен.

Нарушая и тасуя строй, пошагали дальше.

Коридор огибал диспетчерскую. Стекло над стойкой вдребезги. Старый настенный календарь с полуголой девицей прожжен окурком. Табличка «перерыв» валяется на полу. Пустые ячейки блоков, перевернутый стул, сдвинутые столы. Входом в подземелье опрокинутый шкаф с раскрытыми створками. Побродили, оставляя в пыли цепочки, ниточки и петли следов. Ничего интересного для длительной остановки.

Двадцать метров в кромешной темноте добавили в кровь адреналину. Флакки паясничал, изображая из себя Дракулу. У Джилли на шее остался засос. Было весело и ржачно!

По обе стороны двери с армейской символикой и кодовыми замками. Кнопки потыкали все, предлагая самые немыслимые комбинации. Секрет оказался не по зубам разыгравшейся фантазии.

Лестничные горки. Вверх-вниз. Вниз-вверх. За первым поворотом уперлись в лифт.

− Работает? — вдавил кнопку вызова Лонко.

Никаких «телодвижений» на манипуляции.

− Нас ждет, − ворчит Харли.

Подоспел Джок. Извлек универсальную отвертку с запасками в ручке, выбрал необходимую, вскрыл пультовую панель. Сунул в провода. На пробнике вспыхнул зеленый огонек.

− Напруга есть. Попробуем… попробуем… попробуем.

Выбирая жилы, часть концов скручивал, часть разводил, сколько позволяла длинна. Коротнет еще! Один раз ойкнул.

− Током ебн…ло.

Зои болезненно сморщилась. Зачем он ругается?

Загудел двигатель, завизжали лебедки, скрипя, поехала кабина. С шипением раздвинулись двери.

Феликс глянул внутрь.

− Вниз не поедет, − предупредил он товарищей.

− И что? — Лонко вошел в кабину.

− Ничего, — следует за ним Феликс. — Лестница в небо. Led Zeppelin. Э… какой-то мохнатый год.

Набились ехать и Джок нажал «вверх». Лифт затрясло, задергало.

− Кончает, − выдал Феликс, закатывая глаза, за что схлопотал тумак под ребра от Юшенг. Набитые до мозолей костяшки болезненно впились в ребра.

− Будет не прикольно, если застрянем, − волнуется Харли и вспоминает Игру. — В брошенной шахте. Помните? В лифте ловушка была.

Влад пытался выглядеть спокойным и выдержанным. Обычные, дескать, вещи происходят. Красные уши выдают волнение.

«Нелады, у тебя с нервами, кэп,» − чуть ли не в лицо скалился Флакки.

Надрываясь железным скрипом, лифт карабкался на этаж. Замирал, завывал и дергался. Однажды резко просел, вызвав в кабине оживление.

− Я летать не умею! — Феликс, обхватив за шею Чили и Юшенг, повис на девушках. Схлопотал дружеских плюх, но не успокоился. — Не бросайте меня! Я хороший.

Бросить бы не бросили, но по рукам надавали. Чтобы не лапался. Нашел наивных малолеток.

Техника осилила пролет на последнем издыхании и остановилась.

− Конечная! Дальше самоходом! — объявил гнусавым голосом Харли.

Открыть двери пришлось повозиться. Набор Джока спас из внепланового заточения.

Посветили фонарями. Маленькое фойе. По периметру перегородки с мутными от пыли стеклами.

Столпились, решая куда идти.

За фойе, коридор расходился на три стороны. Огибавший шахту лифта, выглядел очень разоренным. Дорогу преграждали завалы ящиков и коробок. Напоминало баррикаду.

Фонарь Лонко осветил нечто похожее на торчащую вверх человеческую ногу.

− Жмур! — восхитилась Джилли, пробираясь вперед. — Глянем?

Странно, но предложение анархистки никто не поддержал.

Свет фонарей стрельнул в следующее ветвление коридора. Ровная труба. Даже подозрительно.

Последний — третий, что-то средние, между двумя предыдущими.

− Сюда, − предложил Джок, не дожидаясь решения Влада. С ним не стали спорить.

С осторожностью перешагивали через брошенные предметы. Сторонились черных дверных проемов. Если светили внутрь, то бегло. Никого? Никого. И двигались дальше. Уже преодолев большую часть пути, сгрудились в нерешительности. За дверью, видно в иллюминатор, коротко вспыхнул и тут же погас свет.

Лонко взял нож прямым хватом. Тычковый удар самый быстрый.

− На счет раз… — прошептал он.

Его слова почти не слышны, но понятны.

Харли мотает головой.

− А если изгой? Дальше идем. Тихо.

Неприемлемо. Тем более если действительно изгой.

− На счет раз…

Лонко берется за ручку. Скрежет петель слышен во всем мире.

Свет вспыхнул…

Лонко держит паузу и продолжает тянуть.

− Крак… крак… крак, − квохчут петли.

Свет гаснет…

− Подожди, пока загорится, − советует Влад.

Юш выдвигается подстраховать. Торопливо наматывает ремень на руку. Пряжка болтается кистенем. По Игре они с Лонко работали в паре. Неплохо получалось. А как по жизни? Она чувствует напряжение его мышц. Он готов. В голову лезут всякие неуместности…

Влад рывком распахнул дверь. За дверным порогом жилой кубрик. Под потолком искрила выдранная из ниши лампа. Качнет сквозняк − сомкнуться разорванные контакты. Еще раз качнет — разомкнуться.

Досада и облегчение.

Осмотрелись. Обыденно. Встроенная мебель, заброшенность, сор и затхлость. Хозяева, уходя, скрутили краны в душевой кабине и забили деревянные чопы. Экономисты.

Чили подняла папку, пролистала несколько страниц. Не бросила, а осторожно положила на стол.

− Еб…ть колотить! — воскликнул Харли, тыча своим «двуручником».

В соседней комнате, к полу, пожарной киркой пригвождена огромная… огромное…

− Вот это крыса! Крысища! Крысяра! — вопил Харли.

Останки действительно велики. Явно больше обычной. Кости и шкура грызуна истлели в прах.

− Странная какая-то, − присел Влад на корточки.

− Особенно зубы.

− Папагомис, − высказывает свое мнение Джок.

− Откуда пагам тут взяться? — недоумевает Влад, но похоже приятель прав.

− В гости пришла, − вставляет реплику Флакки.

Шуточка крайне не удачна.

− У нее и спроси. Или у того кто её приголубил этой шуткой, − присматривается Лонко, но не к убиенной жертве, а к оружию, оказавшемуся эффективным. — Стоит прихватить, − и выдрал кирку из пола.

Пока он возился с орудием, Чили осветила стену. Плакаты, полки. Над столом фотографии. На одной улыбающееся семейство: мужчина, женщина с ребенком на руках и мальчишка на берегу. Задником выступают широкая вода, желтые горы и солнце. Много солнца. Безумно много! Девушка даже зажмурилась. Свет будто слепил глаза.

Оставить такую красоту в забвении Чили не могла и сняла понравившейся снимок. Он удивительно перекликался со спрятанной в книге открыткой. Светлые. И теплые. Как мечта.

− Экспроприация? Кодекс гласит…, − преградил выход Феликс выдать очередную заумь.

− Отвянь! − оттолкнула его Чили. Вот что ей не нравилось во Флакки — назойливость.

Типовое жилище слишком мало чтобы хранить тайны и трофей для всех. Джок крутил подобранный прибор, девчонки − Анне и Джилли по очереди кривлялись у большого зеркала. Видно плохо — запылено, но вытирать, только запачкаться. На память о посещении анархистка помадой вывела на двери «СТАЛкры». Половину с большой буквы, половину помельче и с ошибкой. Средства написания несвоевременно закончилось.

Аварийки на потолке − очередь трассирующих пуль. Три… три… три… и одна.

Быстро добрались до конца. Фойе копия предыдущего. Только заставлено крепкими армейскими ящиками.

− Посмотрим, − обрадовался Джок.

Известно, армейские с потерями не считаются, бросают все, что тяжело и неудобно нести. На обстоятельства спишется.

Полчаса Джок терпеливо возился с замками. Не поддались. Походный набор бойскаута: отмычки, шильца, крючки, зонды оказался малоэффективен, но один раз выручил.

В ящике барахло. В основном одежда.

− На-ка, − выискал Влад куртку для Чили. С виду одежка пошита крепко.

− Штаны ей поищи! — влез с советом Феликс.

Трофеи поделили по желанию. Джилли досталось кепи, Юшенг широкий ремень с петлями для кобуры. Совсем как у Лары Крофт. Штаны нашли, но рассчитаны они на взрослого накачанного мужика. В них, такие как Чили, две войдут….

Все звали его Крюгер. И за ожог на морде, стянувший правую сторону в какую-то сухофруктину и за свойства характера. Отнюдь не лучшие.

− Сволочные, − расценивал их Буза.

Он просто не мог не тыкать этим Крюгеру. Был здоров, силен и зол. Достаточно причин позволять себе говорить нелицеприятные вещи кому бы то ни было. Крюгер и не возражал. К личному имени он пиетета не испытывал. Пусть будет Крюгер. Как его величали по метрикам или придумали папа с мамой (Пусичка, Котенок, Лапонька) всем насрать. А ему тем более. Среди изгоев роскошество пользоваться настоящим именем. Это надо заслужить, завоевать, выгрызть зубами. Крюгер хоть и в изгоях, нужного веса не добрал. Но как пишут в добрых книжках у него все впереди!

Так уж сложилось − последних подонков, тихонь не обидевших муху, беспросветных троечников, трудоголиков пахавших семь дней в неделю, гениев светлого ума, поминают одинаково — в детстве был смышленым хорошим послушным ребенком. Про Крюгера подобной ерунды не скажет и его собственная мамаша. А уж тот, кто ей заделал сынка от греха подальше, остережется признаться в отцовстве. Крюгера не любили. Патологически. Никто! Чем уж он там не вышел, рожей (теперь-то уж точно!) или ростом, но не любили. Без каких-либо объяснений своей к нему нелюбви. Как не любят ядовитую жабу или скользкую змею. Не любят и все. Он не набивался, отвечал взаимностью и не старался скрывать неприязни ко всем остальным. Его били те, кто сильней. Его унижали, в ком возникало желание его унизить. Его обделяли, считая недостойным даже маленькой похвалы или награды. В нем вырабатывали ответную реакцию. Не без успешно выработали. Изгоем он являлся еще до того как в изгои подался.

В день его совершеннолетия, мать вытолкнула его за порог и пожелала счастливого пути. Ни денег, ни узелка с едой, ни целебной мази[8] к напутствию не выдала. Путей было много и выбор широк. Податься в чернорабочие, в военные курсанты, в шахтеры, в ремонтники, записаться на курсы программистов и техников. В крайнем случае, прибиться к местным деловым. Крюгер свинтил в Бремсберг, не забыв зашвырнуть в окно отчего дома канистру с горючей жидкостью. Дверь подпер загодя. Что им движило? Психоаналитик предположил бы, таким образом, он сжигал за собой мосты в безрадостное прошлое. Ничего подобного. Прошлое Крюгеру не мешало. Да и что могло в нем мешать? Из пеленок в школу, со школы на вольные хлеба. Разве что с матушкой некрасиво получилось….

В Бремсберге Крюгер не прижился. Коллективизм ему противопоказан. Не любили его в коллективе, а он соответственно не любил коллектив. Взаимное отторжение. Как лгут при разводах бывшие счастливые пары — не сошлись характерами, с той лишь разницей, что в случае с Крюгером ни малейшей лжи. Все так и есть, не сошлись, именно характерами.

Воровство, мародерство и вандализм, краеугольные камни избранного им жизненного кредо. Как говорится каждому свое. Жить по собственным правилам, вот чего он желал. То, что его правила вступят в конфронтацию с другими, его волновало меньше всего. Он бы даже посоветовал — меняйте свои правила.

Последние три с половиной часа текущих суток, Крюгер посвятил наблюдению за группой подростков. Откуда их занесло в заброшенные сектора он предполагал, но не это важно. Важно, в компании были девки и значит будет и у него. Должна. Наличие дырки поднимало статус среди ему подобных. Но на статус ему плевать, а вот девица…. Он остановил выбор на той, в коротком топе, в шортах и пожарной куртке на вырост. Даже кликуху придумал — Спелая. Две похуже, все время крутились возле долговязого парня. Крюгер подумал сестры. Спокойно делить один хер могут только сестры. Парень не помеха, но лишний шум ни к чему. Третья, Крюгер сразу просек, малолетка. Ничего бабьего. Железяки натыканы, живого места не отыскать. Ни титек, ни жопы. Четвертая походила на злую собачонку. То туда прибьется, то сюда, то к этим, то к тем. Имелось в ней что-то от неприкаянной бродяжки. А бродяг Крюгер топил в Кишке, т. е. по месту жительства. Была еще одна, косоглазая. Крюгер к желтомордым не очень-то. И в чистом виде и в разбавленном. Даже если твой прадед узкожопый улыбающийся китаеза, это не лечится. Получалось и выбирать кроме Спелой некого. Вроде и не по годам, а все при ней. Пацанов он не опасался. Бестолковые умники. Жизнь по букварю познают. Разве тот, с конским хвостом и пером. Крюгер приметил у него нож. Парень умел с оружием обращаться, как умеют те, кто ни разу им не воспользовался. Много лишнего. А с ножом все должно быть просто, как сам нож. Взялся — бей! А не крути как шерсть на лобке узкоглазой давалки. Походу на нож китаянка и повелась, все время терлась возле патлатого. Есть за бабами такая глупость, на пустую байду вестись.

Время текло быстро, захотелось есть. В жизни изгоя существует определенный порядок. По возможности быть сытым, выспавшимся и вооруженным. Если совсем перечисленным лады, остального прибудет. Крюгер не без сожаления свернул наблюдение. До схрона недалече, так что отсутствие будет не долгим.

Пять минут и на месте. Осторожно просунул тонкую пластинку и открыл армейскую дверь. Замок на ней фикция. Так что совавшие свои носы во все кубрики на этот раз лопухнулись. Еще не переступив порога, понял, кто-то побывал. О том, что сюда можно войти знал только он, поскольку дверь подломил изнутри. Крюгер осторожно пробежал лучом по стенам, обшарил каждый сантиметр пола, стрельнул в дверные проемы соседних помещений: кухню и спальню. Следов никаких, но кто-то здесь отметился. Глум выследил? Он припомнил обещания бывшего приятеля свернуть ему шею. Глум трепло, духу у него не хватит сцепиться в открытую. В открытую — не хватит, а изподтишка запросто. Всадит в спину перо и будет по-своему прав. Не подставляйся. В драке оно всяко повернется. Крюгер вспомнил, как чуть не загнулся после разборок с Вартаном. Крепок был бугай. Трудно умер. И ему досадил, пропорол бочину.

Крюгер подобрался в ожидании скорой атаки. Глум не из терпеливых, чуть что — на те вам, поехало!

Паузы хватило подумать, для Глума слишком чисто сработано. Тот обычно следов оставлял, что свинья у кормушки.

«Кто тогда?» — спросил сам себя Крюгер. Большим самомнением изгой не страдал. Люди, которым он дорогу сподобился перейти, были. Но не такая он величина, чтобы за ним попятам ходить и выслеживать. Стоила ли его жизнь чьих-то хлопот, сразу не скажешь. А вот барахлишко кое-какое водилось. И жрачка. За нажитое Крюгер беспокоился больше, чем за собственную жизнь. Если лезли за этим, многим поживились. Едой, патронами, помповиком. Оружие досталось ему по счастливой случайности. В штольне, буквально на пять минут опередил поисковый отряд. Кто ремонтников ушатал, Крюгеру неинтересно нисколько, но помповик достался ему, причем с подсумком, а этого не мало. На оружие всегда спрос.

«Как бы не грохнули с моей же пукалки», − осклабился Крюгер. Но топтаться на месте, время терять. Уж коли взяли след, на то и выйдет или ты или тебя.

Он прокрался в дальнюю комнату. Отодвинул тяжеленный верстак. Действовал с осторожностью, не шуметь и не оставить на пыльной столешнице следов. С обратной стороны верстака прикреплена пара досок. На них его запасы. Пластиковые пузырьки со спиртом. Большая банка фруктов в сахарном сиропе. Две солидные пачки галет. По две банки тушенки и кукурузы. Крюгер отсыпал галет себе в карман и забрал тушенку. Задвинул верстак на место. Прошел на кухню, положил фонарь, не слишком выделятся. Ничего, мимо рта не пронесет. Сел за стол.

Ему здесь нравилось. Все по-домашнему. Полка с двумя тарелками. Кружка на крючке сушилки. Кастрюля с черпаком. На плите чайник. Антураж одним словом. Крюгер вскрыл тушенку и, доставая из кармана по одной галете, цеплял содержимое. Не торопился. Хватит спешки во всей остальной жизни, процесс поедания должен походить на коронацию. Торжественно и славно. Свет и музыка. Знаковые люди не могут позволить себе суеты. Крюгер и не суетился. Он ел. Иногда отсербывал из банки через край, пресную жижу. Соль конечно бы не помешала. Соль никогда не мешала ни одном блюду. Крюгер представлял как бы солил содержимое. То трусит из бочонка с дырочками белую крупку. То из мелкой солонки, берет щепоть и сыплет, сыплет, сыплет…

Галета шкрябнула по дну. Крюгер отвлекся от нарядный мечтаний. Мала банка. Мала. Налил в банку воды, поболтал. Выпил бульон. Звучит-то как?! Бульон. Буль-он! От одного слова вкусно! Пустую жестянку бросил в кастрюлю. Попивая из фляжки воду, дожевал последнюю галету. Неплохо. Для сегодняшнего дня совсем не плохо. Развалился на стуле. Жаль железный, не скрипит. Его дому так не хватает этого мирного милого скрипа. Как не хватает дыма сигарет и пепельницы набитой окурками. Да пепельница была бы к месту. Крюгер не курил. Сам не знал почему. Но всегда представлял себя курящем. Памятно с детства. Когда совал свой курносый нос в тарелку полную бычков. Мамаша смолила беспрестанно. Один из её сожителей, даже шутил. Так затягивается, манда кольца пускает.

От легкой сытости мысли его плавно перетекли к Спелой. Девку он получит. Однозначно. Если придется кончить всю её компанию − кончит. Вешать мертвяков на шею, у изгоев, все одно, что признаться в собственной низкой квалификации, но приобретение окупит затраты. Моральные и материальные. Пленницу придется кормить. Картинка в голове Крюгера опять поменялась. Нет, никаких эротических грез или воли рукам. Перебирал места провернуть затеянное. Не сильно наследив и потратившись. Стрелять последнее дело. Жизнь сопляков не стоит и одного выстрела из помповика. Даже если из девяти картечин каждому достанется по одной.

Крюгер прервал релаксацию и вернулся в комнату, к кровати. Нырнул под нее. Втиснулся в лаз в полу. Пока полз, продолжил перебирать варианты, заполучить девку. От вломить дурака, т. е. действовать нагло, до стихушничать. Девочки не мальчики. Сикать далеко отходят.

Те, кто проектировал кубрики и коммуникации к ним, предусмотрели множество мелочей, кроме той, что в этих самых коммуникациях будет лазить человек. Ширкаясь плечами, собирая грязь, распугивая тараканов, Крюгер достаточно быстро перебрался в соседнее жилище. Осторожно приподнял люк замаскированный сверху ковриком. Прислушался. Тихо. Это еще больше его встревожило. Здесь никогда не было тихо и не должно быть тихо. Мыши не возятся, сверчки не пиликают, ни другого привычного звука. Какого? В тишине явно чего-то не хватал. Как не странно, не капала вода! Вот что! Из порванной трубы с точностью метронома всегда капала вода. Теперь нет. Крюгер, снял предохранитель у пистолета. Беретта. Разжился тоже по случайности. В бою. Не столь честном, как рассказывал, не столь динамичном, как приукрашивал, но бою. Солдатик подыхал и просил помочь. Кто его оприходовал Крюгер затруднился определить. Но судя по рваным ранам, буквально пустившим паренька на полосы, нечто из дальних тоннелей. Изгой сам туда не ходил. Может весь мир и не любил его, но Крюгер любил жизнь.

Ждать, когда раненый двинет боты, Крюгер не захотел. Тукнул солдатика доской по темечку и забрал оружие. Больше и взять-то было нечего. Разве что фотокарточку из нагрудного кармана. Приятного вида деваха сфоткалась в нижнем белье. Очевидно, чтобы любимый не скучал на службе, вспоминая её.

Изготовившись к стрельбе, Крюгер покинул лаз. Делал все неспешно. Под чужую пулю всегда успеешь попасть. Распустил полы плаща, создать объем. Пусть целится. Главное куда попадет. Он все еще не знал и даже не предполагал, где засада. Светить в углы, спровоцировать неприятеля к поспешным действиям. Дело попахивало паникой. Нервы… нервы… нервы… Игра нервов и выдержки. Кто кого? Крюгеру вспомнились исчезновения братьев Гризли и Коуна. Не одних ли рук дело? На качелях сомнений можно качаться бесконечною Другое дело никому столько жить не отмеряно.

«А может все же Глум, падла такая? — обкатывал подозрение Крюгер. Оно ему казалось правдоподобным. У Глума конечно умишка кот наплакал, уже бы пальнул. Но вдруг поумнел, за ту неделю, что они не виделись. Правда, ум не триппер, не подцепишь.

Крюгер обследовал кубрик до последнего угла. Осмотрел и подергал трубу. Сухо. Жаль. Вода под боком всегда сгодится. Он еще раз обежал фонарем стены и главное пол. Пришел к выводу, вся история со слежкой ему блазнится.

− Из-за Спелой, − подергал Крюгер мотню.

Прошел к шкафу, открыл дверцу и шагнул внутрь. Вместо задней стенки проход в другой кубрик, в другой шкаф. Его придумка. Пути отступления надо готовить заранее. Последнее время его не покидало чувство тревоги. Так что на лучшее надеяться не приходится. Потому к худшему и готовился.

Удар поджидал Крюгера при выходе с другой стороны. Он толкнул дверцу выйти и напоролся грудью на острое. Все произошло столь неожиданно, что Крюгер выронил оружие. Драгоценные секунды за которые он мог поквитаться с врагом пропали даром. Осветить неприятеля тоже не получилось, фонарь выбили. Такое ощущение арматурой приложили. Крюгер умирал под пристальным взглядом врага. Когда долгие годы водишься с людьми, для которых человеческая жизнь дешевле ношеных носков, научишься чувствовать такой взгляд. Провожающий. Забирающий последние секунды.

Изгой слабо вцепился в руку неизвестного. Не оружие!!!? Четыре длинных когтя пробили грудную клетку лучше всяких ножей. На удивление времени не хватило.

«Из-за Спелой…» — выдохнул Крюгер, падая.

Убийца стоял над поверженным и, капал кровью ему на лицо. Стекавшие с острых клинков-когтей капли, шлепали, заливая открытые глаза Крюгера. Что хотел сказать, донести победитель до поверженного врага? Или всего лишь наблюдал за угасающей пульсацией вены на виске.