Стальная незабудка

9

Сохранить дистанцию, так он сказал.

Да, опасно подходить к Другому слишком близко, опасно подпускать Другого слишком близко к себе. Эффект картины: пока стоишь на некотором расстоянии, пусть даже оно не превышает четырех шагов, видишь изображение – пейзаж или портрет, натюрморт или жанровую сценку, – но стоит подойти вплотную, как изображение исчезает, вместо него перед носом появляется холст, покрытый мазками, пятнами масляной краски.

Бытует мнение, что любовь помогает «принять человека таким, какой он есть», «узнать о нем все, даже самое плохое, и не разочароваться», но в действительности дело обстоит совершенно иначе. Неважно, очень плохое ты узнаешь или не очень, главное – не узнать все.

Даже не так. Главное – не узнать, по глупости или по неосторожности, правду о его сокровенном. Не вторгнуться в мир тайных желаний и безудержных фантазий, которые есть у каждого. И каждый ревниво оберегает этот свой мир от других людей. Не только от посторонних. От всех.

Здесь важно понимать – размышляя об этом, Даша уподоблялась ныряльщикам за жемчугом, и по мере погружения улов ее становился все богаче, – что прямое столкновение с фантазиями Другого есть катастрофа не только для него, но и для тебя. Ведь когда из мира твоего избранника уходит тайна, когда в нем не остается ничего такого, что ты могла бы лишь угадывать, наполняя разнообразными смыслами, интуитивно чувствовать, но никогда не знать наверняка, никакого неисследованного пространства, пригодного для размещения твоих собственных фантазий, ваша необъяснимая, безрассудная тяга друг к другу очень быстро сменяется отвращением.

Значит ли это, что людей удерживают рядом исключительно фантазии?

Нет, но фантазии учат их желать…

– Дэмиен, ты расспрашивал своих подруг об их сексуальных фантазиях?

Он чуть повернул голову на подушке, отчего прядь его волос скользнула по Дашиной щеке.

– Нет, конечно. Зачем? Все равно правды никто не скажет. Некоторые сами, без вопросов, озвучивали свои фантазии и пожелания, но я понимал, что это, если и близко к подлиннику, то не очень. Наверняка и ты держишь свои фантазии при себе. По крайней мере самые волнующие.

– Да.

– Есть вещи, о которых люди не говорят. Ни с кем.

– Интересно, почему в число таких вещей попадают фантазии.

– Потому что они обнажают то, что можно назвать ядром личности. Условно, конечно. То, что делает человека непохожим на всех остальных. Важно не путать эти фантазии «из ядра» с невинными пожеланиями типа сделай мне вот так, а так и так не надо. Подсказывать друг другу в постели допустимо и даже желательно, но впускать в свой мир, в свою психическую реальность – нет.

Обдумывая его слова, Даша припомнила историю одной своей знакомой, которую услышала от другой своей знакомой. Девушка вышла замуж и десять лет они с мужем жили душа в душу. У нее не было от него никаких секретов, он имел допуск к ее личной переписке, знал все ее дурные привычки, страхи, сны, мечты… Короче, жена вывернулась перед мужем наизнанку. Он вроде бы тоже ничего от нее не скрывал. А через десять лет нашел себе молоденькую. От горя жена потеряла голову, начала закатывать скандалы и не давать ему развод. Тогда он пригрозил, что выложит в соцсети все ее маленькие постыдные секретики, которыми она щедро с ним делилась на протяжении совместной жизни. Такое грандиозное предательство не укладывалось у нее в голове, и она угрозу проигнорировала. А он взял да и выложил все в соцсети.

– Так поступают далеко не все, – заметил Дэмиен, выслушав ее рассказ, – возможное предательство партнера не единственная причина стремления человека оберегать свое «ядро». Тут все гораздо сложнее. Я думаю, некоторые вещи… ну, мысли, сюжеты… просто напросто не выговариваются. Не поддаются перекодировке в слова.

– А мне почему-то вспомнился Кощей Бессмертный. Где он хранил свою смерть? На далеком острове в золотом ларце, прикованном к старому дубу. Но не в самом ларце. В ларце был спрятан заяц, в зайце – утка, в утке – яйцо, в яйце – игла. И вот на кончике этой иглы…

– На кончике иглы, – повторил Дэмиен.

И перевернувшись на бок, подтянул Дашу к себе.

Принимая его ласки, не переставая дивиться своему желанию ласкать его в ответ (никогда раньше она не была активной в этом смысле), Даша в очередной раз ощутила, и ощутила очень остро, что этому немыслимому счастью скоро придет конец. Она даже толком не видела своего партнера по танцам, но была абсолютно уверена в том, что он красив. Запах его кожи сводил ее с ума. Но… но… на кого он похож?

Не в этом ли, спрашивала она себя, заключается секрет его привлекательности? Она не знала какой он – и ее фантазия могла сделать его каким угодно. О чем он, собственно, и говорил.

О да, он понимает! Необходима доля затененности, пространство «за стеной тумана». Пространство для творчества.

Усталые и притихшие, они лежали, наслаждаясь минутами отдыха после умопомрачительной оргии на двоих. Сочетание силы и нежности – вот что подкупало в этом анонимном любовнике. Его агрессия была явной, но при этом здоровой, ни в коем случае не злокачественной.

– Знаешь, что мне пришло в голову? С тебя можно писать героя какого-нибудь фантастического романа. Героя-воина.

– Почему фантастического? – озадаченно спросил Дэмиен.

– Мне легче представить тебя бегающим с бластером на какой-нибудь чужой планете в глубоком космосе, чем торопящимся на работу в понедельник утром на нашей родной Земле.

– Гм…

– В тебе есть что-то иномирное. Если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Я прихожу неведомо откуда и ухожу неведомо куда. И ты не видишь моего лица.

– А ты можешь представить меня на кухне стандартной двухкомнатной квартиры в панельном доме? За приготовлением ужина или мытьем посуды.

Дэмиен задумался.

– Пожалуй, могу. На тебе цветастый халатик, мягкие тапочки без задников, волосы собраны резинкой, чтобы не падали в суп…

– Ах ты, провокатор! – вскричала Даша, набрасываясь на него с кулаками. – Никогда в жизни, слышишь, никогда у меня не было цветастых халатиков!

– В чем же ты ходишь дома? – лениво отбиваясь, спросил Дэмиен.

– В шортах и футболке.

– Как мальчик.

– Да.

– Девочка, которая в детстве завидовала мальчикам.

– Шорты играли в этом не последнюю роль. Мама и бабушка вечно наряжали меня в юбочки с рюшечками. Попробуй-ка перелезть в таком виде через забор.

– О нет, не уговаривай.

Они поцеловались.

– Лет сто назад, – чуть погодя заговорила Даша, – наверняка нашлись бы так называемые порядочные люди, которые назвали бы нас с тобой распущенными, испорченными, аморальными, в общем, достойными всяческого осуждения. Хорошо, что мы живем в такое время, когда можно заниматься любовью, не дожидаясь одобрения общества.

– В наше время тоже полно любителей полоскать чужое грязное белье и навешивать ярлыки.

– Но по крайней мере можно спокойно плевать на мнение какой-нибудь тети Вали из соседнего подъезда.

– Поверь, вокруг огромные стада половозрелых девиц, насмотревшихся сериалов, у которых сплошные романтические бредни в голове. Такая будет с пеной у рта доказывать тебе, что настоящая любовь – это когда он и она растворяются друг в друге без остатка, только друг другом дышат, только друг друга слышат и мечтают умереть в один день.

– Я бы не смогла уважать человека, который отдает мне всего себя, без остатка. Это уже не любовь, а эмоциональная зависимость какая-то. Зачем мне зависимый? Чтобы он присосался ко мне, как пиявка, и не давал шагу ступить?

Дэмиен чуть слышно вздохнул.

– Эта несчастная подруга, которую ты никак от себя не отцепишь, просто вопиющий пример зависимости. – Даша погладила его по щеке. – Прости, что я опять о ней, но вся эта история не идет у меня из головы. Наверное, я слишком разозлилась.

– Ничего страшного, – помедлив, произнес Дэмиен. – На самом деле я безмерно благодарен тебе за мудрость, которую ты проявила при обсуждении этой гнусной ситуации. Да-да, не спорь… Когда речь заходит о таких вещах, мало кто способен не то что на понимание, а даже на простое принятие позиции Другого. И хрен ты кому докажешь, что пожирание младенцев в принципе не входит в список твоих привычек.

– А зачем кому-то что-то доказывать?

– Бывает, человек подходит с невинным вопросом. И вот, ты говоришь, говоришь, говоришь, объясняешь то, чего он не понимает, поправляешь там, где он ошибается, приводишь факты, фигову тучу фактов, но в один прекрасный момент обнаруживаешь, что он тебя не слышит. Твои слова случайно попали ему на больное место, о наличии которого ты не подозревал, и у него начались галлюцинации. Можешь больше ничего не говорить. Все потонет в клубах нелепых домыслов и безудержных фантазий. Игнорируя сигналы из внешнего мира, он будет выращивать чудовищ внутри своей головы, но называть чудовищем – тебя. Потому что ты имел неосторожность быть с ним откровенным. Тут уж остается только одно: отойти как можно дальше, пока он не убился об тебя насмерть, ибо страдания его нестерпимы, а ты слишком черствый, чтобы их заметить.

– То есть, у твоего собеседника… но скорее всего, собеседницы, ведь это женщинам свойственно все примерять на себя… у нее обида на весь белый свет, и тут подворачиваешься ты со своими неосторожным словами.

– Не обязательно на весь белый свет. Достаточно на родителей или на бывшего любовника. Ну, например. Дамочка спуталась с женатиком или с типом вроде меня, который жениться категорически не хочет. Не то чтобы совсем, но вот на этой дамочке не хочет. А она полна надежд, ей хочется пресловутого женского счастья. Спуталась, забеременела (возможно, полагая, что таким образом принудит своего принца к браку), а когда услышала вопрос, сколько денег надо на прерывание беременности, начала, заламывая руки, причитать о невинно убиенных нерожденных младенцах, загубленных душах и прочее, прочее. Мужик, видя такое дело, тихо срулил – ибо кому интересны причитания о младенцах, – а женщина осталась в позе жертвы, которую даже собственная мать открытым текстом называет шлюхой. Что же происходит дальше? Дальше она рожает первого младенца, не исключено, что вскоре за ним последует второй – ну потому что заноза по поводу загубленных душ все еще торчит в ее мозгах и поза жертвы постепенно становится привычной, – вкушает радости материнства, заметим, в отсутствие гаранта безопасности, то бишь отца детей, считает копейки, стыдится соседей, выслушивает от собственной матери комплименты сомнительного свойства и неизбежно приходит к выводу: все мужики – сволочи. Ее жизненной стратегией становится стратегия «меня предали вместо того, чтобы защищать». И теперь, стоит ее новому знакомому или просто случайному собеседнику вскользь упомянуть о том, что были в его жизни дамочки, мечтавшие выйти за него замуж, а он их брать в жены совершенно не мечтал, как тут же включается радиопрограмма: «Эти бедные девушки страдали! Представляю, как они страдали! Вы жестокий человек. Вы способны причинить боль и даже не заметить». Можно подумать, никто другой на это не способен. Люди сплошь и рядом причиняют друг другу боль, не поднимая из-за этого вой на всю вселенную. Ведь это глупость несусветная – всерьез полагать, что можно быть милым со всеми, приятным для всех и прожить свою жизнь, ни разу не оказавшись в ситуации столкновения интересов.

– Такие персонажи еще и с нравоучениями лезут обычно. Помню, когда я училась в институте, одна чрезвычайно гуманная особа заявила, что люди нынче пошли бессовестные и равнодушные: идут по жизни, не заботясь о том, чтобы никому не наступить на хвост.

– И что ты ответила? – поинтересовался Дэмиен. – Ведь ты же не промолчала, правда?

– Я посоветовала не раскладывать свои хвосты где попало.

– Браво!

– Ну, в самом деле. Знаешь, что у тебя чувствительный хвост, так подбери его и присматривай за ним, чтобы люди могли ходить спокойно.

– В таком случае где же взять повод пожаловаться на черствость окружающих и на свою несчастную судьбу?

Они дружно фыркнули.

– Флинн, честное слово, я уже боюсь в тебя влюбиться.

– Очень надеюсь, что этого не произойдет.

На ум ей опять пришел дневник Олега Петровича, найденный в мансарде. Странно, что он предпочел иметь его в бумажном, а не в электронном виде. Хотя почему странно? Олег принадлежит к поколению, которое с детства умеет писать ручкой на бумаге. И не без оснований полагает, что самый надежный носитель информации – это бумага.

И еще такое дело. Дэмиен не позволяет себе читать дневник своего друга Олега, чтобы прочитанное не помешало ему относиться к Олегу, как прежде. Но она-то не дружит и никогда не дружила с Олегом, их ничто не связывает, у нее даже нет никакого определенного мнения о нем. И значит, чтение дневника не повредит ни ему, ни ей.

Теперь надо как-нибудь договориться со своей совестью. Все же она собирается сунуть нос в чужую личную жизнь.

На следующий день, ближе к полудню, она позвонила Генриетте. Беседа получилась чрезвычайно милой, и прежде чем закруглиться, Даша застенчиво произнесла: «Ой, чуть не забыла… Вчера мне послышалось, что в мансарде кто-то шуршит, я пошла проверить, вдруг птица или крыса, и увидела куклу. Очень красивую. Ты не будешь сердиться, Генриетта, если я посмотрю на нее повнимательнее? У меня никогда не было таких…»

Ты не будешь сердиться, если я почитаю дневник твоего мужа?

«О чем ты говоришь, дорогая? – рассмеялась Генриетта. – Посмотри, конечно. Смотри все что хочешь».

Смотри все что хочешь и читай все что хочешь.

Что ж, большего ей не требовалось.

Это был дневник, но не совсем. На его страницах Олег Петрович не описывал день за днем события, свидетелем или участником которых становился, и свои по этому поводу соображения. На его страницах Олег Петрович убивал Дэмиена. То есть, не Дэмиена – в коротких рассказах, из которых состоял не-совсем-дневник, этот персонаж фигурировал как Алессандро, – но в его привычках, повадках, внешнем облике, шуточках, речевых оборотах и мировоззрении в целом безошибочно распознавался Дэмиен.

Он сказал: «Тут на каждой странице мое имя». Значит ли это, что его настоящее имя похоже на имя литературного персонажа? Или он просто узнал себя, догадался, что Олег имеет в виду именно его?

Алессандро.

Каждый рассказ был маленьким кошмаром. Каждый начинался с того, что главный герой по имени Оливер и его верный друг Алессандро попадали либо в опасное место, либо в опасное время, где их ждали опасные приключения. Герои периодически оказывались на волосок от гибели, однако до поры до времени чудом ее избегали. До тех пор, пока на сцене не появлялась коварная красотка, которой удавалось, во-первых, добиться образования трещины в отношениях между доном Оливером и доном Алессандро, во-вторых, втравить их в безумную авантюру и затем подставить, в результате чего дон Алессандро принимал пытки и смерть от ужасных злодеев, чьи истинные цели были не очень понятны. Дон Оливер, ежеминутно рискуя жизнью, старался его спасти, но всегда терпел неудачу. В следующем рассказе оба героя, как ни в чем не бывало, пускались в путь навстречу новым приключениям, и история повторялась – с незначительными изменениями, касающимися только деталей.

Описание пыток, которым подвергали Алессандро, поражало своей жутковатой красочностью и проработанностью. Было видно, что автор вложил в них душу. Даша пробовала вспомнить, в каких литературных произведениях ей встречалось подобное, и не могла. Хотя, конечно, не считала себя экспертом в этой области.

Интересно, читала ли Генриетта дневник своего мужа. Если знает, где он хранится, то наверняка читала. Может ли женщина не знать, что и где лежит в пределах ее дома? Тем более в двух шагах от прелестной куклы. Может, но в это трудно поверить.

– Я прочла дневник Олега Петровича, – сообщила Даша, когда Дэмиен появился с бутылкой красного португальского вина и сырной нарезкой из супермаркета.

– Не рассказывай мне! – быстро произнес он, сопровождая свои слова предостерегающим жестом.

– Как хочешь. Но там есть много такого, что я хотела бы обсудить.

Молча он сходил на кухню за рюмками, расставил на журнальном столике принесенное угощение. Посмотрел на Дашу.

– Приятная погода сегодня. Не жарко.

– Да, про погоду мы еще не говорили, – пробормотала та.

Держа перед собой рюмку с вином, Дэмиен осторожно покачал ее из стороны в сторону. Потянул носом, оценивая аромат. Сделал маленький глоток.

– Ладно, расскажи в двух словах.

– В двух словах: твой друг Олег мечтает подвергнуть тебя чудовищным пыткам.

– Прямо-таки чудовищным? – усомнился Дэмиен.

– С моей точки зрения – да.

Дэмиен отправил в рот кусок сыра.

– Его можно понять.

– Неужели?

– Конечно. Ты же не думаешь, что он желает мне этого всерьез.

– Но описывает со смаком и знанием дела.

– Ну и что? Не самый плохой способ слить негатив, вызванный некоторыми разногласиями. Хотя не исключаю и другой вариант.

– Какой?

– Желание подвергнуть меня пыткам растет из его расположения ко мне. Расположения, причин которого он не понимает. Что именно побуждает его откровенничать со мной, поверять мне свои сердечные тайны? Признаваться в том, в чем он не считает возможным признаться даже собственной жене. Вообще никому на свете. Никому, кроме меня.

– Так бывает?

– Да сколько угодно.

– Я думала, они с Генриеттой хорошая пара, – печально сказала Даша.

– Они и есть хорошая пара, – усмехнулся Дэмиен. – Что ты знаешь о Генриетте?

– Она очень добра ко мне.

– Я не об этом, – мягко проговорил Дэмиен. – Что ты знаешь о ней самой?

И правда. Если вдуматься.

Что ты знаешь о ней?

– Ничего.

– Ты имеешь ключи от ее дома, но…

– …Но не имею ключей от ее сердца. Я тебя поняла.

– Это и к лучшему. Ключи от чужого сердца – страшная обуза. – Дэмиен потянулся за сигаретами. Щелчок зажигалки. Выхваченные маленьким язычком пламени из тьмы отточенные черты склоненного лица. – Не думай, Флинн, что я навязываю тебе свое мнение. В твоем присутствии я проговариваю вслух некоторые шальные мысли – и это помогает мне определиться, сделать те или иные выводы. Чисто для себя.

– Мне это тоже помогает, – откликнулась Даша.

– Скажи, – заговорил он чуть погодя, – а если бы ты случайно наткнулась на дневник своего любовника или своей подруги и обнаружила, что на страницах то и дело мелькает твое имя, рискнула бы его прочитать?

– Не знаю. Наверное. Зависит от того, при каких обстоятельствах я наткнулась бы на него. С дневником Олега Петровича все получилось на редкость удачно. Никто не мог застать меня за этим занятием.

– Ты говоришь о помехах, которые могли появиться извне. А изнутри? Изнутри тебя ничто не остановило бы?

– Дай подумать.

Откинувшись на спинку кресла, Даша потягивала вино и смотрела на черный квадрат картины, висящей над комодом и той самой Венерой Милосской. Она помнила, что на картине изображена молодая женщина, солнечным летним днем гуляющая по траве вдоль берега реки, но сейчас видела только черный квадрат, потому что полумрак гостиной скрыл или обесцветил остальное. Также она помнила, как в юности, разглядывая картину, мечтала оказаться на месте этой женщины, прожить ее жизнь. Белое платье, зонтик, лента в русых волосах. Нега, безмятежность.

Как же это совмещалось с ее желанием быть мужчиной? И не просто мужчиной, а мужчиной, способным на героические деяния? Давним заветным желанием, о котором она рассказывала Дэмиену на первых свиданиях. Никак не совмещалось. По всей видимости, одно из этих желаний служило ширмой для другого. Но какое из них было истинным?

Почитать, что ли, дедушку Фрейда, его размышления о «зависти к пенису». И еще мадам Хорни. Классика психоанализа. Немного обидно, да, что в открытиях, которые современная молодая женщина делает о себе самой, по большому счету нет ничего нового, но, как сказала героиня одной из ее любимых книг, «все мы принадлежим к роду человеческому, и наша неповторимость имеет свои пределы».

– Остановило бы. – Даша постучала ногтем по своей опустевшей рюмке, намекая на то, что пора ее наполнить. – Меня остановило бы нежелание что-либо менять в сложившихся отношениях. Прочитанное могло бы расстроить меня, или разозлить, или напугать. А так – меньше знаешь, крепче спишь.

– В принципе ты сказала то же самое, что и я, только другими словами.

– Ну-у, – протянула Даша. – Получается, ты был прав. Но то, что твоя правота распространяется на тебя и меня, не значит же, что она распространяется на все человечество. На белом свете полно идиоток, которые шарят по карманам своих мужей и любовников, втихаря читают их личную переписку. Впрочем, что это я… Сама ничуть не лучше, влезла в твой смартфон.

– Всего лишь ответила на звонок.

– Да, но разве этого мало?

– Ты шарила по карманам своих бойфрендов? Читала их личную переписку?

Она покачала головой.

– Никогда.

– Значит, у тебя нет такой привычки. Что же заставило тебя ответить на звонок?

– Я сразу подумала, что звонит твоя бывшая, и мне захотелось услышать ее голос. Голос женщины, с которой ты занимался любовью целых шесть лет.

После этого признания несколько минут было тихо.

– Ты услышала ее голос, – заговорил наконец Дэмиен. – И какую пользу это тебе принесло?

– Рассказывая историю вашего знакомства, ты описал ее внешность. Во время нашего разговора произошла «озвучка» – и образ был завершен.

– Зачем тебе образ женщины, с которой я расстался?

– Чтобы составить представление о том, какой тип женщин тебя привлекает.

– Но я ведь с ней расстался. И с самого начала говорил, что не женюсь. Стало быть, не очень-то привлекает.

– Тебе понадобилось шесть лет, чтобы расстаться с ней. Если бы привлекала «не очень-то», расстался бы через неделю.

– Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде, – усмехнулся Дэмиен.

– Я тебя не осуждаю! – негодующе вскричала Даша. – Ты говорил, что хочешь узнать, как думает женщина. Ну вот, я тебе показываю. Женщина задается вопросом, почему ты на протяжении шести лет крутил любовь с особой, которая тебя не очень привлекает, а если она тебя очень привлекает, почему расстался с ней. Меня разрывает от любопытства. Я хочу видеть ход мысли.

– Ход мысли, о боже…

– А что, мыслей совсем не было?

– Были, но не о том, почему я поступаю так, как поступаю, а о том, как бы оставить все как есть, избежав очередного выяснения отношений, – будничным тоном пояснил Дэмиен. – Люди склонны задумываться о необходимости перемен, когда их что-то в жизни не устраивает. Меня же все устраивало.

– Не устраивало «другую сторону».

– Да. Но я считал, что это ее проблемы. Ничто не мешало ей пойти поискать другой вариант.

– Очевидно, что-то мешало, – заметила Даша, – если она не пошла. Чувства, быть может? Которые она испытывала к тебе и которых ты к ней не испытывал. Точно так же я не испытывала никаких особых чувств к Игорю и Денису, что позволяло мне встречаться с ними обоими. – Она немного подумала. Дэмиен хранил молчание. – Наверное, это может служить маркером. Если ты учитываешь интересы партнера, удовлетворяешь по мере сил его потребности, обсуждаешь возникающие проблемы и ищешь пути их решения, то ваши отношения – это отношения любви. Если же действуешь исключительно в собственных интересах и пропускаешь мимо ушей все просьбы и претензии партнера, то никакой любви между вами нет.

– Чтобы делать друг для друга то, что ты перечислила, вовсе не обязательно друг друга любить. Достаточно взаимной симпатии, взаимного уважения, обоюдного желания быть вместе, если это удобно и приятно. Любовь – это ведь не какая-то деятельность, направленная на обеспечение комфорта любимому существу. Такая деятельность бывает следствием любви, но не самой любовью. Сама любовь… – Дэмиен взмахнул рукой, в которой дымилась сигарета, прочертил огненный полукруг во мраке гостиной. – Ее не поймаешь в сети слов. Она как стихия.

– Внесу поправку. Такая деятельность является необходимым условием существования любви. Необходимым, но не достаточным.

– Скажи лучше, что она является желаемым сопровождением любви. А вовсе не условием ее существования.

– Зануда! – фыркнула Даша, подставляя рюмку. – Ты случайно не преподавателем высшей математики работаешь?

– Хуже. Гораздо хуже.

Под мелодичное «дзынь» рюмки об рюмку они дружно рассмеялись.

Прежде чем улечься спать, Даша открывает Телеграм и пишет Сергею с пятого этажа: «Привет. Мне надо найти одного человечка. Поможешь?»

Сергей занимается неизвестно чем, но постоянно бывает в курсе всего. Пару лет назад, когда его пожилая мать болела, Даша приносила ей продукты и лекарства. Сергей в то время был в командировке. Вернувшись, он купил Даше цветущую розу в горшке (она была жива до сих пор) и сказал: «В случае чего обращайся без колебаний».

Минуту спустя приходит ответ: «Говори кого искать».

Номер телефона, который высветился на экране смартфона вместе с надписью Anastasia, Даша запомнила сразу, а позже на всякий случай записала, еще не представляя, зачем он может понадобиться. Она и сейчас не очень это представляет, просто нажимает на кнопки и все.

«Это срочно?»

«Нет. Когда у тебя будет время».

«Ок. Сделаю, красавица».

После этого Сергей исчезает до утра.

Утром приходит сообщение с фамилией, именем, отчеством разыскиваемой гражданки, адресом регистрации и ссылками на странички в социальных сетях. Ошеломленная, Даша рассыпается в благодарностях, на протяжении всего рабочего дня пребывает в смятении, а вечером заходит поочередно во все упомянутые соцсети с аккаунта Лизы, потому что собственных аккаунтов у нее нет.

Она видит лицо этой женщины и чувствует, как учащается сердцебиение. Щеки горят, во рту пустыня.

Так вот кто целых шесть лет занимал место в постели Дэмиена!

Стараясь не торопиться, Даша оценивающе разглядывает фотографии, которых не просто много, а катастрофически много. Тьма тьмущая. За их просмотром можно провести неделю, если не вставать со стула, и гораздо больше времени, если отвлекаться на другие дела. Такое впечатление, что дамочка, явно считающая себя неотразимой, преисполнена решимости запечатлеть для потомков каждый более-менее красочный эпизод своей жизни.

Анастасия в бордовой шелковой блузке декольте за столиком кафе с высоким стаканом коктейля и торчащей из него соломинкой, Анастасия в микроскопическом красном купальнике и огромных солнцезащитных очках на берегу Средиземного моря, Анастасия в коротком белом халатике и красных босоножках на фоне пятизвездочного отеля, судя по всему, турецкого, Анастасия на веселой вечеринке в окружении нарядных молодых мужчин, Анастасия в автомобиле, Анастасия в шезлонге, Анастасия на мосту, Анастасия на борту теплохода… Да, она в точности такая, как описал Дэмиен. Стройная брюнетка с короткой стрижкой, предпочитающая одеваться в красное, любящая золотые украшения и обувь на высоких каблуках. Похожая на Лайзу Минелли в молодости. Тот же типаж.

Обилие снимков в полуголом виде и максимально соблазнительных позах ожидаемо вызывало шквал восторженных комментариев от многочисленных друзей и подписчиков обоего пола. Кокетливые «спасибки», «чмоки» и «обнимашки» от плавающей в этом сладком сиропе звезды сети ВКонтакте. И снова лайки, восторги, лучи добра – счастливая жизнь в виртуальном пространстве.

Даша с удовольствием почитала бы какие-нибудь рассуждения Анастасии, неважно о чем – о кино, литературе, косметике, кулинарии, живописи, современной моде, мужчинах, домашних животных, популярной психологии, НЛО, политике, религии, морали, – но не нашла ничего вразумительного. Никаких связных текстов, которые могли бы помочь читателю составить представление о том, что у этой Леди-ин-Ред в голове. Шуточки – да, имеют место быть. Умильное воркование с виртуальными подружками. Но ни единого абзаца на какую-нибудь определенную тему.

Мужчин на фотографиях немного – и все они выглядят в кадре не иначе как «компания друзей». Ни одной фотографии в стиле «влюбленная парочка». Даша не очень понимает, как можно испытывать одновременно разочарование и облегчение – а именно это с ней и происходит, – но тут палитра ее эмоций обогащается крайней степенью изумления.

Наша героиня в крутом прикиде. Черная кожа – портупея с цепями и кольцами, ошейник с шипами – на белом теле изогнувшейся в притворном экстазе Анастасии. Черные кружевные чулки, черные лаковые туфли на умопомрачительных каблуках, макияж, больше похожий на боевую раскраску воина какого-нибудь африканского племени. Фоном служит ширма из красного бархата.

Немеющим от однообразных движений пальцем Даша крутит колесико мыши.

О, да тут целая фотосессия! Хотелось бы взглянуть на фотографа, но он, как ему и положено, остается за кадром. Был ли у них секс? После фотосессии. Фото откровенно призывные – Анастасия в роли покорной рабыни. Такое воспламеняет мужчин, причем довольно многих. Да она и сама могла захотеть естественного продолжения. Позировать во всей этой зловещей амуниции, представляя, что снимаешься в фильме про Гарри Поттера, а потом в ней же и отдаться повелителю кинокамеры. Почему бы нет? Ведь это гораздо приятнее и безопаснее, чем таскаться по клубам, где настоящие любители подобных игр могут доставить нежной деве массу неприятных ощущений. В чем, если верить Дэмиену, она уже убедилась.

Нельзя сказать, что Даша совершенно не интересовалась такими вещами. Одно время она даже почитывала тематический форум, где люди на полном серьезе рассуждали о благотворном влиянии специальных практик на физическое и психическое здоровье, особенно на отношения в семье. Дашины понятия о физическом и психическом здоровье несколько отличались от описанных, но жизнь обитателей других планет вызывала живое любопытство.

В принципе Анастасию тоже неформалкой не назовешь. Известно, что она, как всякая порядочная женщина, мечтает о замужестве, только вот с женихами ей не везет. Время такое! И почему бы не устроить шоу в соцсети, напялив на себя экстравагантный костюмчик и обложившись специальным инвентарем? Хотя бы ради того, чтобы отвечать загадочным «хи-хи» на вопросы подписчиков о тонкостях применения его в реальной жизни. Просто костюм. Есть же ролевики, которые собираются вместе и, нарядившись соответствующим образом, разыгрывают сценки из «Пиратов Карибского моря» или «Властелина колец». А тут у нас сценка из другого кино.

Даша смеется, вдруг осознав, что придумывает все эти оправдания с позиции превосходства. Эх ты, неудачница, упустила мужика. Хотя для этого нет никаких оснований. Анастасия, может, и упустила, но ведь Даша не поймала. Пройдет совсем немного времени, и они с Дэмиеном разбегутся в разные стороны, как будто никогда не встречались. Месяц или чуть больше на память будет приходить то одно, то другое, то третье, а потом – все. Вихрь повседневных забот превратит в пыль и развеет над городом воспоминания о странных играх под крышей загородного дома профессора Каверина.

Игры. Анастасия играет рабыню. Девочка в кухонной клеенке, испугавшаяся несуществующей собаки, играет охотницу за привидениями. Мужик, следивший за Дэмиеном, играет сыщика. Олег играет путешественника по иным мирам, чей верный друг и товарищ по оружию вынужден играть жертву. Дэмиен играет исследователя бездонных глубин человеческой психики, по совместительству героя-любовника. Даша играет…

Кого же она играет?

Умненькую девочку, предпочитающую держаться в стороне от круговорота событий, однако не пренебрегающую простыми житейскими радостями. При условии, что они безопасны.

Поздно вечером, уютно устроившись под одеялом, она находит (или ей кажется, что находит) ответ на свой вчерашний вопрос, какой жизни она пожелала бы для себя, появись перед ней добрый волшебник, героической или беззаботной.

Вам ведь известно, сэр, что я всегда мечтала быть мужчиной. Так вот. Если бы я родилась мальчиком, то пожелала бы себе героической жизни. Но поскольку я родилась девочкой, желаю жизни беззаботной. Ну, насколько это возможно в нашем несовершенном мире.

«Несовершенном? А ты уверена, что тебе понравился бы совершенный?» – ехидно поинтересовался невидимый свидетель ее диалога с волшебником. Поинтересовался конечно же голосом Дэмиена.

Нет, в этом она вовсе не уверена. Более того, абсолютно уверена в обратном. И что? К чему он старается ее подвести? К тому, что жизнь без печалей и забот ей тоже была бы не мила?

«Вот именно. Я же сразу сказал, еще в первый день, что тебе не чужд авантюризм. Забыла?»

Ерунда все это. Даша сердито хмурится.

Каждый видит то, что хочет видеть, то, что способен видеть. Но кто может гарантировать, что он ничего не упустил? Сам человек тем более не в состоянии объективно себя оценить. Таким образом, все мы обречены жить в неведении, сами для себя вечные незнакомцы.