Стальная незабудка

10

До возвращения Генриетты оставалось два свидания. Подъезжая к парковке, где обычно оставляла машину, Даша боролась с искушением спрятаться в кустах напротив дома и, когда Дэмиен будет подходить к калитке, посмотреть как он выглядит. Ее остановила мысль, что если бы он поступил таким образом, она бы в нем разочаровалась.

Интересно знать, почему он не фотографировался со своей бывшей, с этой Анастасией. Или фотографировался, но запрещал ей выкладывать снимки в интернет? Вряд ли запреты остановили бы ее. В таком случае как он добился полного отсутствия фотографий? Даша рыла как крот, но так ничего и не нарыла. Ни одного персонажа мужского пола с признаками Дэмиена.

– У нас мало времени, – сказал он, разливая по рюмкам коньяк.

– Только не выражайся, прошу тебя, как герой голливудского триллера.

– Постараюсь.

Они помолчали.

– Тебе жаль, что все заканчивается? – спросила Даша.

Может, не стоило задавать ему этот вопрос, но ее охватило уныние, и она искала способ с этим справиться.

– Да, – ответил он просто.

– И как ты оцениваешь результаты эксперимента?

– Ты будешь смеяться, но время, проведенное с тобой в этом доме, я могу сравнить только со временем, проведенным в скалах. Экстремально? Да, наверное. Немного иначе, конечно. Психический экстрим.

– Но мы так мало успели друг другу рассказать.

Она и правда так думала. Ей хотелось рассказать ему еще очень-очень много. Ей хотелось говорить с ним каждый день.

– Может, дело не в количестве фактической информации, а в том, что вспоминая и рассказывая, мы как бы отворяем двери, запускаем процесс осознания того, к чему раньше было не подступиться, а дальше он продолжается без каких-либо усилий.

– Должны ли мы со временем ощутить некий очистительный эффект? Катарсис или как это называется…

– Не знаю, цели такой не стояло. Мы же не психоанализом здесь занимались. Мы решили кое-что попробовать и посмотреть, что из этого выйдет.

Из кухни пришел рыжий Гектор и, тихонько мявкнув, запрыгнул Даше на колени. Машинально почесывая толстый мохнатый загривок, она сказала:

– Я нашла твою бывшую в социальных сетях.

– Ого! – Дэмиен замер с рюмкой в руке. Тихонько усмехнулся. – Ну ладно. Не буду врать, что я удивлен.

– Ты знал, что я это сделаю?

– Не знал, но подозревал. Допускал такую возможность.

– Почему?

Он усмехнулся еще раз.

– Женщины…

– Непорядочные?

– Любопытные.

Она напряженно прислушивалась к интонациям его голоса, стараясь угадать, какие чувства он испытывает в связи с ее признанием, но, убедившись в тщетности своих попыток, задала вопрос в лоб:

– Ну и что ты чувствуешь сейчас? Злишься? Негодуешь?

– Чувствую любопытство. Не смейся! – Он погрозил ей пальцем. – С мужчинами это тоже случается. – Отпил из рюмки, помолчал. – Мне любопытно, что чувствовала ты, когда смотрела на мою бывшую подругу. И о чем думала.

– Ох, о чем я только не думала… – Даша прикусила губу. – Но, представь, меня не мучил часто возникающий в таких ситуациях вопрос «что он в ней нашел?». Глядя на нее, я в общем догадывалась, что в ней может найти мужчина.

– Тем более я об этом говорил.

– Да. И я поняла, что это, скорее всего, правда.

– Она тебе не понравилась, – резюмировал Дэмиен.

– Нет, – отрывисто произнесла Даша. – Не понравилась. С учетом всех обстоятельств она и не могла мне понравиться. У нее не было ни единого шанса. Однако если бы мы познакомились на нейтральной территории и нам было бы нечего делить, то, возможно, я подумала бы, что она лапочка, секси и все такое. О господи, зачем я вру…

– Вероятно, хочешь сообщить что-то важное, но не знаешь, как я на это отреагирую.

– Важное? Нет, я просто… я видела ее в наряде секс-рабыни и после этого, даже если бы мы познакомились на нейтральной территории и нам было бы нечего делить… – Даша махнула рукой, отчаявшись подобрать верные слова. – Эх, что бы я сейчас ни сказала, это будет выглядеть как попытка унизить ее. Противно. И вдвойне противно оттого, что меня в самом деле порадовало бы ее унижение. Наверное, я не очень хороший человек. – Передохнув, она все же решила продолжить. – Понимаешь, любая одежда – это определенный посыл. Миру, людям вокруг. Я допускаю, что такой наряд может быть выразительным средством. Все это действительно привлекает – красота, вызов, дерзкая сексуальность, – особенно их удачное сочетание. Но твоя бывшая предложила зрителю невыносимо вульгарное зрелище.

Дэмиен молчал.

– Ты решительно к ней охладел?

– Если я отвечу «да», ты мне поверишь?

– Вряд ли.

– В таком случае зачем спрашиваешь?

– Очевидно, чтобы услышать «нет», – улыбнулась Даша.

– Вынужден тебя разочаровать. Я решительно к ней охладел. Хочешь – верь, не хочешь – не верь.

Пока он не съехал с темы, Даша задала еще один вопрос, который не давал ей покоя.

– Мне не попалось ни одной ее фотки с мужчиной, ну такой, чтобы, глядя на них, можно было сказать «а вот это ее бойфренд». Вы никогда не фотографировались вместе?

– Нет.

– Как же так?

– Я не бывал с ней в таких местах, где нас могли сфотографировать как пару.

– Ты не считал, что вы с ней – пара.

– Да, Флинн, я так не считал. Почему ты опять и опять возвращаешься к этому?

– Невольно примеряю на себя. Прикидываю, что могло бы заставить меня находиться в таких отношениях с мужчиной, в каких находилась твоя бывшая с тобой. Целых шесть лет.

– Как это по-женски! – воскликнул Дэмиен. – Примерять на себя.

– А мужчины этого не делают? – спросила Даша.

– Если и делают, то мне об этом не известно.

– Когда я читаю интересную книгу, тоже примеряю на себя. Неужели ты и этого не делаешь? Ведь это так здорово. Можно испытывать сильные эмоции безо всяких реальных потрясений. Безо всякого риска.

– Мне, чтобы испытывать сильные эмоции, риск необходим. Без него не получается.

– Но ты читал в подростковом возрасте книги про ковбоев и индейцев, про полицейских и бандитов, про пиратов, про путешественников, про революционеров? Читал?

– Конечно.

– И что? – допытывалась Даша. – Не представлял себя на их месте?

– Нет. Я обдумывал ситуации, в которых они оказывались, способы решения проблем, которые они выбирали, чьи-то поступки одобрял, чьи-то не одобрял, но никогда не пытался представить, как бы действовал на их месте. Мне не хватало нюансов, деталей, а ведь они почти всегда определяют выбор.

– Вот и мне сейчас не хватает деталей, поэтому я…

– …выдумываешь их?

– Приходится! Не все вопросы я могу задать.

– Что же тебе мешает?

– Врожденная деликатность.

– Фу! Съешь шоколадку. – Он зашуршал фольгой, разворачивая плитку. Протянул Даше. – Может, полегчает.

Темный шоколад с коньяком и хорошей сигаретой. Замечательно! Но если он надеялся таким образом сбить ее с мысли, то зря.

– Не помню, спрашивала я или нет… Ты веришь в безответную любовь?

– Еще чего не хватало, – сердито пробормотал Дэмиен. – Никакой безответной любви не бывает. Бывает нездоровое желание бросить свою жизнь на алтарь иллюзий.

– А как же «Письмо незнакомки» Цвейга?

– Отличный пример фантазий неврастенички.

– Ты стараешься убедить меня в том, что любовь бывает только взаимной?

– Кажется, да. – На миг он запнулся, как будто до сих пор ничего подобного ему в голову не приходило, и вдруг случился инсайт. – Ее нужно поддерживать, как огонь. Подбрасывать дровишек.

– А свою жизнь бросают на алтарь иллюзий только женщины?

– И женщины, и мужчины. Но женщины чаще. Они более эмоциональны, такова их природа.

– Ньюленд Арчер из книги Эдит Уортон «Эпоха невинности». Он вел себя очень странно, не правда ли?

– Странно с точки зрения современного человека, – уточнил Дэмиен. – Однако, заметь, он не пожертвовал своей реальной жизнью ради иллюзий. Иллюзорной была его любовь к Эллен Оленской, и он хранил эту любовь до последней главы романа. Что не помешало ему жить семейной жизнью с Мэй Велланд и иметь от нее троих детей.

– Ты одобряешь его решение?

– Нет. Но оно представляется мне разумным.

Он не одобряет выбор в пользу реальности. Он не одобряет выбор в пользу иллюзий. Ну что за ужасный человек…

– Мы пойдем сегодня в постель?

Дэмиен рассмеялся, и ей сразу стало легче.

– Как жалобно это прозвучало!

– Я не стараюсь тебя разжалобить, экстремал. На самом деле я злюсь.

– Злишься? Это хорошо.

– Любишь злючек?

– Только в постели.

И точно, злючек в постели он любил. Даша весь вечер была на взводе, в ее эмоциональной сфере бушевал ураган, терпящую бедствие шлюпку здравого смысла швыряло то вверх, то вниз, так что, очутившись в объятиях виновника всех этих катастроф, она позволила себе то, чего не позволяла с ним никогда: визжала хрипло и злобно, как рассерженная кошка, до крови царапала его плечи, ругалась, обзывалась. Дэмиен, оскалившись, сверкая в полутьме белыми зубами, жадно тискал и ласкал ее тело, изредка постанывая от внезапной боли, когда острые ногти бьющейся под ним фурии вспарывали его кожу. Запах его кожи давно сводил ее с ума, а когда к естественному запаху добавился запах крови, она совершенно утратила контроль над собой.

Долго, очень долго они не могли остановиться, как будто это был последний акт их любовной драмы, как будто завтра должен наступить конец света. Когда же наконец замерли, совершенно измученные, так и не разжав объятий, с обоих ручьями лил пот. Тяжелое дыхание, бег крови, разрывающий виски… Даше казалось, что она сейчас потеряет сознание. Но по телу растекалось наслаждение, ради которого стоило пережить десятибалльный шторм.

– Фантастика, – пробормотал Дэмиен, целуя ее в шею. – Хочешь пить? Принести тебе минеральной воды? В холодильнике есть.

– Да. Но не сейчас. Полежи еще со мной рядом. Я хочу кое-что обсудить.

Он уронил голову на подушку.

– Как ты думаешь, – начала она, немного отдышавшись, – стоит ли нам в следующий раз показаться друг другу? Выйти на свет, так сказать.

– Я видел тебя, Флинн. Мои руки видели тебя. Мои губы. Мой…

– Уточнять не обязательно! – Кончиками пальцев Даша легонько хлопнула его по губам. – К тому же ты не ответил на вопрос. Мы можем на последнем свидании посмотреть друг другу в глаза?

Посмотреть друг на друга, понравиться друг другу и начать встречаться, как все нормальные люди. Возможно ли это? Ей хотелось услышать от Дэмиена «да».

– Ничего не имею против.

– Сдается мне, что «ничего не имею против» и «очень хочу» – это не одно и то же, – съязвила Даша.

– Ты права. Почему я не сказал «очень хочу»? Потому что боялся. Ну знаешь, наверное, эту фразу: бывают завистливы боги.

– Ты боялся сглазить? – Даша не верила своим ушам. – Я правильно поняла?

– Да.

– Ладно. Не будем забегать вперед. Встретимся и все решим.

– Договорились.

Ей хотелось услышать «да», и она его услышала. Однако ее не оставляло подозрение, что и вопрос она задала неправильный, и ответ получила такой же.

Дэмиен сходил на кухню за водой. Не торопясь, они опустошили пластиковую бутылку, передавая ее друг другу, и вновь разлеглись на кровати, как ленивые животные. Дотянувшись до лица Дэмиена, Даша лизнула его щеку, с удовольствием ощутив легкую шершавость от пробившейся к вечеру щетины и неповторимый, свойственный только ему, вкус чистой кожи здорового мужчины. Его, Дэмиена, запах и вкус.

– Странно, мне хочется говорить и говорить с тобой, пока еще есть возможность, но я не знаю, о чем, – призналась она, кончиками пальцев исследуя его лицо, очерчивая скулы, подбородок, контур губ. – Не могу придумать ни одной подходящей темы.

Не продолжать же разговор о литературных героях!

– Мы начали с того, что сидели друг против друга в креслах, и нас разделял журнальный стол, – отозвался Дэмиен. – Мы сидели и говорили, потому что, кроме этого, у нас ничего не было. Только слова. А теперь мы знаем друг о друге так много, что и слова не нужны.

Да. Удивительное чувство близости с человеком, имя которого неизвестно, лицо которого скрыто во тьме.

– Как ты думаешь, у нас такой хороший секс, потому что мы ничего друг другу не должны? Или по другой причине? Причем и первый раз был хорош, что не является обычным делом. Я хочу сказать, что многие мужчины…

– Я понял. Да, такое бывает. Первый раз с новой партнершей может обернуться конфузом. Трудно сказать, от чего это зависит, у всех свои демоны. Мы с тобой начали выпускать своих демонов на прогулку прежде, чем оказались в постели. И когда дело дошло до секса, ни страха, ни волнения уже не испытывали. Такая у меня гипотеза. – Дэмиен зевнул. – К тому же я вообще довольно самоуверенный тип, если ты заметила.

– Это трудно не заметить. И все же. У тебя случались неудачи?

– Конечно.

– И как ты их переживал?

– Чувствовал себя обескураженным и старался доставить женщине удовольствие любым доступным способом. К счастью, мои подруги относились к таким вещам с пониманием, поощряя альтернативные формы сексуальной близости, и в следующий раз мы успешно наверстывали упущенное.

– Значит ли это, что ты умеешь выбирать подруг? Или тебе просто везло? Хотя твоя последняя… хмм…

– Не сказал бы, что я умею выбирать. Если быть совсем точным, я даже не пытаюсь. Это происходит само собой. На бессознательном уровне. Уровне химии, возможно.

На миг ее накрыла нереальность, безусловная и абсолютная невозможность всей этой затеи, каким-то сатанинским образом получившей воплощение в действительность. Называется пришла покормить котов…

Ах, Генриетта, знала бы ты, что творится сейчас в твоем почтенном жилище!

И тут Дэмиен, будто приняв телепатический сигнал, вполголоса проговорил:

– Иногда мне кажется, что я попал в другое измерение или в межмирье, в промежуток между нашим миром и иным. Провалился туда вместе с тобой, когда перелез через забор, чтобы найти ту чертову собаку, которая напугала ту чертову наркоманку. Мы вернулись уже в другое место. Извини за сумбур.

– Я тебя понимаю.

– Правда?

– Да. Я не знаю, как и почему это случилось, но все стало другим. Ты прав.

Он плеснул в стакан водки, бросил два кубика льда, добавил немного сиропа лайма, взболтал и сделал маленький глоток. Потом еще один. Вздохнул и блаженно растянулся со стаканом в кресле.

Флинн сделала предложение, которое стоит обдумать. Ему хочется обдумать это предложение. Ему хочется его принять. Откуда же такая печаль? Такое безошибочное ощущение близкой непоправимой ошибки.

Сидя с закрытыми глазами, Александр ищет причину своего состояния.

Ты боишься ей не понравиться?

Я уже нравлюсь ей.

Боишься не оправдать ее ожиданий?

Я даже не знаю, есть ли они у нее.

Не хочешь отнимать у нее сказку?

Вот это похоже на правду. Сейчас у нее есть сказка и в ней – герой. Эта сказка служит ей источником силы. Местом, где она может чувствовать себя королевой.

Не хочешь сам лишиться сказки?

У меня тоже есть сказка, это факт. Сказка и в ней – героиня.

Что же ты предпочтешь? Пожертвовать сказкой ради обыденной реальности или обыденной реальностью – ради сказки?

На этот вопрос он ответить не успевает, поскольку его отвлекает смартфон. Кто там еще? Александр чувствует раздражение, но ровно секунду.

Люська.

– Привет, братец, – говорит Люська с набитым ртом. – Что-то ты запропал. Извини, я ужинаю. Как жизнь?

– М-м…

– Ясно. Ты с этой своей шлындрой реально порвал или до следующего ее суицида?

– Реально. А что?

– Сегодня ейная матерь звонила нашей мамусе и жаловалась, какая ты бессердечная сволочь. Мамуся, разумеется, послала ее известно куда.

– Хорошо, что в наше время такие вопросы не разбирает партийная ячейка или домовый комитет.

– Я рада, что ты с ней порвал. Ну, ты в курсе.

– Да.

Слышно, как Люська с хрустом надкусывает яблоко и продолжает, опять-таки жуя:

– Как поживает мадемуазель Eau Sensuelle? Планируешь ли ты представить ее семье и все такое?

– Пока нет.

– А когда? Ты же понимаешь, отвертеться тебе не удастся.

– Может быть, позже.

– Ах ты, гаденыш! Больше не напрашивайся на знакомство с моими бойфрендами.

– Буду напрашиваться. Ты моя сестра и за тобой нужно присматривать.

– Ха! Еще неизвестно, кто больше нуждается в присмотре.

Александр торопливо прощается. Завтра поговорим, ага. Сегодня еще надо поработать. Редактор просил поторопиться.

И да, черт побери, он идет работать! Честно, без обмана. Допивает свой коктейль и устраивается перед компьютером. Перевод технической литературы – дело серьезное и ответственное, поэтому он не реагирует на треньканье смартфона до тех пор, пока не заканчивает абзац. Кто на этот раз?

Олег.

Облегченно вздохнув, Александр отвечает на церемонное, как всегда, приветствие и ловит себя на том, что улыбается. Они обсуждают недавно опубликованную монографию знакомого доцента кафедры философии, европейское кино и какая камера подходит для подводных съемок, после чего Олег интересуется планами Александра на ближайшую субботу. Выяснив, что планов никаких нет, обращается с просьбой, формулируя ее до ужаса интеллигентно.

– Забрать тебя из санатория и привезти в Москву? – смеясь, переспрашивает Александр. – Да без проблем. В котором часу будешь готов?

– Надеюсь, к полудню. Ты уверен, что это не нарушит твоих планов?

– Абсолютно.

Смешок.

– Как же я люблю это твое «абсолютно»!

– Я знаю.

– Ты не уедешь сразу? Я хотел бы посоветоваться с тобой насчет… ну, расскажу при встрече.

– Договорились.

– Спасибо, – проникновенно молвил человек, желающий подвергнуть его чудовищным пыткам. – Ты хороший друг.

Это Александр оставил без комментариев.

Мы называем хорошими людей, которые делают то, что нам нужно. Но как только они перестают это делать, сразу объявляем их плохими. Инфантильная позиция. Или невротическая. Неизвестно, что хуже.

Узнав о том, какого рода отношения связывают его с Олегом, Флинн спросила: «А ты считаешь его своим доверенным лицом? Делишься секретной информацией?» И он ответил: «Нет». Олег никогда не предъявлял претензий, но, соглашаясь на откровенность в одностороннем порядке, не мог игнорировать внутренний дискомфорт, что приводило к появлению новых историй о похождениях дона Оливера и дона Алессандро.

Генриетта тоже собирается домой, но радует ли это Олега, не очень понятно. Она, конечно, не задержится в московской квартире, ей больше нравится загородный дом. Сад, коты, цветы, соседи.

Александр слушает все это, прикрыв глаза и плотно сжав губы. Дотянуться до Флинн так просто… как бы между прочим задать вопрос о котах и цветах…

И он молчит, молчит как проклятый.

В третьем часу ночи Даша все еще читает при свете настенных бра с белыми матовыми плафонами в форме цветков лилии. Ничего особенного, просто детектив Рекса Стаута, читанный десятки раз, но неизменно возвращающий ей состояние душевного равновесия. После не самого приятного разговора с матерью погружение в мир преступников и сыщиков – это как раз то, что надо.

Традиционного как-здоровье-как-работа сегодня оказалось мало, мать вдруг понесло на запретную территорию, то есть, в Дашину личную жизнь. Не пора ли браться за ум и обзаводиться семьей, неужто во всем городе перевелись нормальные мужики, ни один тебя не устраивает, дождемся ли мы с отцом внуков…

Даша терпела сколько могла, потом предсказуемо вспылила. Это моя жизнь! Моя и только моя! И я имею право просвистеть ее так, как мне угодно. Добраться в ад собственным путем. Любые другие способы прекратить материнские причитания, увы, не работали.

Однажды свидетельницей подобной сцены стала Дашина тетка Елена, тоже незамужняя и периодически подвергающаяся нападкам старшей сестры. Она, в отличие от Даши, выслушивала нравоучения, не теряя присутствия духа, добродушно посмеиваясь или лениво огрызаясь, и в этот раз пришла на помощь племяннице.

«Отстань от девочки, слышишь? Все мы знаем, что ты выросла в стране советов, но в твоем возрасте пора уже овладеть умением изредка затыкать фонтан».

Даша благодарно улыбнулась.

«Чую я, что с такими взглядами на жизнь девочка в конце концов превратится в одинокую старуху», – пророчески изрекла мать.

«Так я же тоже превращусь в одинокую старуху, – засмеялась Елена, подмигивая Даше. – И мы, две одинокие старухи, заживем припеваючи. Весело заживем!»

«Ненормальные обе», – удрученно констатировала мать.

Вот почему так? Почему? Никто не бегает за мужчинами, в припадке человеколюбия пытаясь разъяснить им преимщества вступления в брак, а женщины не знают, куда деваться от наплыва доброжелателей. В прошлом веке было модно рассуждать об инстинкте продолжения рода, однако наличие такого инстинкта у хомосапиенсов никто пока не доказал. Более того, в современных научных кругах муссируется тема отсутствия у них инстинктов в принципе.

В любом случае с какой стати некоторые люди считают себя вправе указывать другим людям, причем взрослым и дееспособным, что им делать, каким образом делать и вообще как жить? Родственные связи? Какая чушь! Лотерея… Вот перед тобой мужчина и женщина, ты родился у этой конкретной пары, но запросто мог родиться у другой. К тому же, как известно, мудрость не обязательно приходит с возрастом, иногда возраст приходит один.

«А ты почему меня родила? – спросила Даша, ободренная поддержкой Елены. – Потому что социум обязывал или потому что сама хотела?»

«Что за вопрос? – Материнское негодование не знало никаких границ. – Конечно, я хотела! Хотела ребенка».

«Ну а я не хочу».

А, скажем, ребенка от Дэмиена? Тоже не хочешь?

Этот вопрос поставил Дашу в тупик. Ей приходилось слышать, что женщине якобы без разницы, от кого рожать. Ребенок принадлежит ей, она считает его частью себя, а отцовству не придает никакого значения. Мужчина же, наоборот, готов принять только того ребенка, которого ему родила любимая женщина. Так это или нет, Даша не выясняла, дети любого пола и возраста ее раздражали и обзаводиться ими она не планировала. И вдруг вопрос буквально шарахнул ее по голове.

Чур меня, чур!..

Почитать о похождениях блистательного и непобедимого Арчи Гудвина, о сложных мыслительных операциях живущего между креслом, кухней и оранжереей эксцентричного Ниро Вульфа, потом отложить книгу и, свернувшись под одеялом, помечтать о следующем свидании с Дэмиеном, когда оба они, если можно так выразиться, выйдут на свет дня.

Что надеть на это свидание? Надо хорошенько подумать. Интересно, подумает ли он, постарается ли выглядеть эффектно.

Нет-нет, сейчас надо думать не о нем, надо думать о себе. Джинсы или юбка? Или вообще платье? Темно-зеленое трикотажное платье-футляр, купленное в Милане. И туфли на каблуках.

С мыслями о туфлях она засыпает.