Стальная незабудка

5

За окном шелестит дождь, накормленные коты живым теплым грузом лежат поверх одеяла, привалившись к Дашиным ногам, а сама она всем телом прижимается к горячему телу Дэмиена.

– Я так и не рассказала тебе свой сон. Сон, который сбылся.

– Ты вроде говорила, что он был не один.

– Да. Но я хочу рассказать последний.

Они встречались по вечерам уже неделю, и две недели оставалось до возвращения Генриетты. А что потом? Этот вопрос пока не обсуждался.

Даша сама предложила перебраться из гостиной в спальню, где стояла громадная кровать с резными дубовыми спинками.

«Осквернить хозяйскую постель, – пробормотал Дэмиен. – Черт, как заманчиво…»

Обозвав его хулиганом, Даша скатала в рулон сатиновое в розочках постельное белье вместе с покрывалом и перенесла на кресло, а поверх матраса постелила простенький клетчатый плед, который предусмотрительно захватила из дома.

«Это твой? – Дэмиен, вошедший в спальню после того, как Даша выключила свет и позвала его, потрогал уголок пледа. – Ты принесла его специально, чтобы… – Он помолчал. – Знаешь, ты крутая девчонка».

Даша пожала плечами. Постирать плед, тем более собственный, куда проще, чем постирать двуспальный комплект белья из плотного сатина, тем более чужой. Потом еще наверняка придется гладить. Зачем столько лишних движений? Но озвучивать свои мысли она не стала, ей хотелось другого.

Молча шагнуть к нему. Расстегнуть пряжку его ремня.

…Резким движением – так, чтобы она звякнула, холодом металла обжигая пальцы…

Рвануть верхние пуговицы рубашки. Нетерпеливо, грубовато потянуть за воротник, обнажая его плечи.

…Прямые, жесткие от мускулов плечи мужчины, охотника и воина…

Толкнуть кулаком в грудь, вынудив попятиться, а затем упасть с тихим смехом на мягко спружинивший матрас.

Все это она проделала с немой решимостью, распалившей Дэмиена, несмотря на изначально ироничный настрой, вызванный, вероятно, какими-то не очень приятными событиями минувшего дня. Но он был нежен, бесконечно нежен. Какой контраст с тем, что было после истории со светящейся собакой!

Кстати, у нее остались вопросы. Но сначала сон.

– Мне снилось, что я иду через поле к лесу, и вдруг ко мне начинает приближаться туча странных плавающих очертаний, напоминающая пчелиный рой. Когда она оказывается над самой моей головой, я вижу, что это действительно насекомые, но не пчелы. У них прозрачные крылья и длинные жала. Длинные, как шпаги. Насекомые нападают на меня со всех сторон, я отмахиваюсь от них, стараясь прикрыть лицо, кажется, даже кричу, и бегом устремляюсь к лесу, но бегу слишком медленно. Знаешь, так бывает во сне: вроде бежишь, но не двигаешься с места. Или двигаешься, но как будто сквозь клей. Воздух вязкий, липкий, каждый шаг дается с неимоверным трудом. К тому же под ногами не ровная дорога, а свежевспаханная земля. Как меня туда занесло? Неизвестно. Я бегу из последних сил, еле дышу и почти ничего не вижу. Волосы лезут в глаза, прилипают к потному лбу. Подошвы ботинок утопают в рыхлой земле. А проклятые насекомые не отстают, жалят и жалят, жалят и жалят… В общем очень скоро становится ясно, что мне конец. – Даша делает короткую передышку. Дэмиен, приподнявшись на локте, внимательно смотрит ей в лицо. – И тут налетает ветер, страшный ветер, чуть ли не ураган. Я падаю и зажмуриваюсь, по-прежнему прикрывая лицо, а когда ветер стихает, так же внезапно, как налетел, обнаруживаю, что мерзкие насекомые исчезли. При этом стало тихо и темно. Я озираюсь по сторонам, пытаясь понять, где небо, где лес, где что. У меня возникает ощущение, что рядом со мной находится очень большое существо, и я не вижу его именно потому, что оно такое большое. Просто громадное. Оно не проявляет никакой враждебности, но все равно пугает меня ужасно. Я не знаю, чего от него ожидать. Может, удастся разглядеть хотя бы часть его тела? Но нет. Только когда существо делает почти неуловимое движение, поудобнее устраиваясь в пространстве или обустраивая пространство, в темноте обозначается слабо светящийся контур змеиной головы с высокими гребнями, и чего-то похожего на сложенные кожистые крылья.

– Дракон? – задумчиво произносит Дэмиен.

– Мне так показалось.

– Ты собиралась рассказать сон, который сбылся.

– Ну, вот. – Протянув руку, Даша касается его лица. – Я рассказала.

Пальцы ее скользят по щеке, колючей от пробивающейся щетины, повторяют линию челюсти, взлетают ко лбу и после секундной паузы принимаются ласкать невидимое в темноте лицо дерзко и нежно. Гладить брови, обводить кончиком ногтя контур губ.

– Дракон, – бормочет Дэмиен, словно в забытьи. – Кого же он разогнал своим появлением?

Может, мои страхи?

Но вслух она этого не сказала, потому что была не вполне уверена.

– Ты обдумываешь то, что происходит здесь, в этом доме, когда находишься за его стенами? – после долгого молчания спрашивает Дэмиен.

– Да, конечно.

– Обсуждаешь с кем-нибудь?

– Нет. А ты?

– Нет. – Он поворачивает голову, и прямо перед собой Даша видит его блестящие глаза (темнота, как всегда, не полная, в полной темноте игра утратила бы свой азарт, удовольствие от словно бы случайного нарушения правил) и прядь темных волос, упавшую на лоб. – Я живо представляю вопросы, которые неминуемо возникнут у моего собеседника, причем у любого, но совершенно не представляю, каким образом смогу ответить на них.

– А мои вопросы у тебя затруднений не вызывают?

– Вызывают, но мы с тобой в одной лодке, и ответы зачастую находим вместе, в режиме диалога.

– Давай найдем ответ вот на какой вопрос, – шепчет Даша, представляя, как ее дыхание обдает теплом щеку Дэмиена. – Почему мне захотелось, чтобы ты меня изнасиловал?

– А ты не знаешь?

– Нет. Возможно, потому что не хочу знать.

– Не хочешь знать, но… все же хочешь.

– Да.

Некоторое время Дэмиен размышляет. Теперь он лежит на спине, чуть запрокинув голову, взгляд его устремлен в потолок.

– Ты читала Дафну Дюморье?

– Только «Ребекку».

– И как тебе?

– Впечатление неоднозначное. С одной стороны, меня бесило поведение главной героини. Все вокруг, в том числе ее собственный муж, обращаются с ней, как с бедной родственницей, разве что ноги не вытирают. А она все терпит, лишь изредка пытаясь разжалобить мужа слезами, и бесконечно пережевывает свои обиды после очередного столкновения с экономкой. Ее, хозяйку поместья, травит какая-то экономка! Остальные слуги, пусть не хамят в лицо, без конца вспоминают предыдущую жену хозяина, эту самую Ребекку, и дружно поддерживают заведенные в доме при ее жизни порядки, как будто выполняя распоряжения покойницы. Соседи и родственники в лучшем случае относятся покровительственно, мол, что с тебя взять. Героиня унижена, зависима, беспомощна – и страдает, страдает, страдает! Иногда бедняжку просто хочется убить, чтобы прекратить ее страдания. Хотя довольно быстро начинаешь подозревать, что она получает от них удовольстие. – Вздохнув, Даша косится на Дэмиена, но тот лежит тихо. – С другой стороны, пытаясь представить себя на ее месте, я понимаю, что скорее всего вела бы себя ничуть не лучше. Может, ныла бы поменьше, но вряд ли делала бы какие-то реальные шаги в сторону изменения ситуации.

– Почему?

Она долго молчит, потому что в ней назревает протест, и ей хочется докопаться до его причины. На этот раз действительно хочется.

– Во-первых, потому что сомневалась бы в успехе, не чувствовала в себе силы противостоять… даже не всем этим людям, поклоняющимся призраку Ребекки… а самому этому призраку, этому фантазму. Во-вторых, потому что в этом положении, несмотря на его унизительность, есть нечто завораживающее… черт, это сложно сформулировать.

– Желание, быть может?

– Желание чего? Боли? Унижений?

– Не так прямолинейно. – Уловив в интонациях ее голоса тот самый внутренний протест, Дэмиен ласково щекочет ее за ушком, как кошку. – Не знаю, удастся ли нам с тобой найти более удачную формулировку, чем формулировка Дюморье, но мы можем попытаться. Дафна Дюморье называла то пространство, в котором зарождаются и бушуют бессознательные страсти, терзающие героинь ее книг, феминным мазохизмом. Страсти эти абсолютно не приемлемы для бодрствующего сознания, особенно сознания современной женщины, поэтому работать с ними очень сложно, это под силу только грамотному психоаналитику.

– Феминный мазохизм? Боже, до чего мерзкое название… Она, что же, считала всех женщин мазохистками?

– Только не впадай сразу в отрицание. Здесь есть над чем подумать.

– Ты тоже считаешь всех женщин мазохистками?

– Звучит вызывающе! И что же я должен ответить, чтобы получился нормальный разговор?

– Правду.

– О’кей. Как я уже сказал, страсти и желания, описанные Дюморье и некоторыми другими авторами, неприемлемы для сознания, поэтому пребывают в сфере бессознательного, давая о себе знать противоречивым поведением большинства женщин. Заметь, я говорю не «всех», но «большинства». Неужели ты ни разу не наблюдала такого у соседок, коллег, родственниц, подруг: сегодня она громко жалуется на принуждение к сексу и грубость партнера в постели, а завтра опять бежит к нему, нарядившись в мини-юбку и высоченные каблуки?

– Пожалуй, наблюдала. А ты?

– У меня были такие подруги. Которые со слезами на глазах выговаривали мне за сексуальное насилие – к примеру, я, скотина такая, силой нагнул ее прямо на кухне, когда она варила борщ, и не отпускал, пока не наигрался вволю, хотя она кричала «хватит, больно, отпусти», – и тут же начинали провоцировать на повторение спектакля. Такая расщепленная истерическая позиция, по мнению феминисток, свидетельствует о том, что женщина до такой степени восприняла, усвоила мужское отношение, что оно стало управлять ее поведением изнутри. Иными словами, причина возникновения фантазий об изнасиловании и потребности провоцировать на это мужчин – целиком внешняя. Однако у Фрейда было другое мнение на этот счет. Он писал, что изнасилование наносит женщине глубочайшую психологическую травму не только потому, что является частным случаем грубого внешнего воздействия, но прежде всего потому, что на это отзывается нечто внутри жертвы – то, что она упорно отказывается признавать. Фрейд предлагал обратить внимание на противоречие между реальностью и фантазией. Истеричная женщина бежит именно от того, чего больше всего желает в своих фантазиях, а когда ей указывают на это, тут же занимает оборонительную позицию. Возмущается, отрицает. Причем вести себя таким образом ее заставляет не стыд, а тот бесспорный для любого практикующего психоаналитика факт, что сокровенная часть наших собственных фантазий для нас невыносима.

– Что же делать?

– Перестать бегать от того, чего желаешь. Не рассматривала такой вариант? Это может показаться невероятным, но воплощение мазохистского сценария является первым шагом к освобождению. Долго и тщательно скрываемое становится зримым, и человек получает возможность дистанцироваться от него. Ну, это мое субъективное мнение, сформировавшееся на основании прочитанного и увиденного. Было время, когда мне хотелось во всей этой дьявольщине разобраться. Или хотя бы начать хоть немного в ней ориентироваться. Противоречивые сигналы, которые посылали мне женщины, приводили меня в исступление.

– Ты злился?

– Еще как!

Посмотреть бы на него злого…

Так, ну и что это, если не мазохизм? Тот самый. Феминный.

Улыбнувшись, Даша ощупью находит его руку, сжимает что есть силы. Ей нравятся его длинные сильные пальцы, и когда он, дыша с нею в такт, двигаясь на предельной глубине, массировал этими пальцами ее влажные от пота ягодицы, жалела только об одном – о том, что он не отвесил ей ни одного шлепка, тем самым лишив возможности почувствовать себя героиней дамского романа.

– А мужской мазохизм бывает?

– Иногда.

– Почему иногда?

– Гормоны и прочая химия. Мужчина в норме агрессивен и упрям, женщина – миролюбива и податлива. Мужчина – копье, женщина – чаша.

– Ты имеешь в виду легенду о Граале?

– Да. По-моему, она прекрасна.

– Жаль, что действительность не особо ей соответствует. Мужчина и женщина могли выбрать союз, но выбрали вражду. Отдельные исключения встречаются, конечно, но в массе… Почему так? Почему между лучшим и худшим человек всегда выбирает худшее?

– Возможно, и вражда в полном смысле слова является скорее исключением, чем правилом, но недоверие между мужчинами и женщинами существует, это факт. Причем существует в каждом браке.

– Ты тоже не доверял своим подругам? – спрашивает Даша. – Ах да, ты же говорил, что не доверяешь вообще никому. После того случая в заброшенном доме. – Дэмиен безмолвствует, поэтому она, чуть подождав, продолжает: – Тебя подвел трусливый мальчишка, которого ты считал другом. Но при чем тут женщины? Почему недоверие распространилось на них? Твоя первая женщина тоже тебя подвела? Обманула? Оставила в беде?

– Недоверие между мужчиной и женщиной – это общечеловеческий тренд. Моя личная история просто иллюстрирует его в меньшем масштабе. Поступок трусливого мальчишки, которого я считал другом, здесь совершенно ни при чем. Мужчина вполне может доверять другим мужчинам, но при этом не доверять женщинам. Как биологическому виду.

– Э-э-э… А разве мальчики и девочки относятся не к одному и тому же биологическому виду?

Даша притворяется шокированной, и Дэмиен подыгрывает ей.

– Нет, конечно. Это же совершенно очевидно. Посмотри на себя и посмотри на меня.

– И что?

– Все, что у меня твердое, у тебя мягкое, а все, что у меня мягкое, у тебя твердое. Там, где у меня выпуклости, у тебя впуклости, а там, где у меня…

– Бесстыдник! Мы говорили о недоверии.

– Разве можно доверять существу, которое носит поролоновый лифчик, чтобы сиськи казались больше, обувь на высоченных каблуках, чтобы ноги казались длиннее, и красит все, до чего дотягиваются руки: волосы, брови, ресницы, губы, ногти. Приводишь ее домой, раздеваешь, встаешь с ней под душ…

– Сплошной обман!

– Вот именно.

– А мужчины не обманывают женщин?

– Обманывают, но иначе.

– Дай я угадаю. Женатые заводят любовниц, женам врут, что любят и хранят верность, любовницам врут, что обязательно разведутся и женятся уже на них. Скрывают от жен размеры зарплаты, делают заначку в гараже, придумывают себе совещания и командировки, чтобы улизнуть из дома. Холостые встречаются с женщинами, которым обещают жениться, зная, что никогда не женятся, или врут, что женаты и развод невозможен.

– Да, такое бывает.

– А как обманывал ты?

– Исключительно по мелочам. Сказал, что позвоню, и не позвонил, сославшись на срочную работу. Сказал, что приеду, и не приехал, выдумав сломанную машину или больной зуб.

– И тебя не мучила совесть?

– Моя собственная совесть? Меня? Помилуй, это было бы странно.

Надо же, анонимности оказалось достаточно для того, чтобы запросто говорить о чем угодно, лежа рядом в постели после первоклассного секса. В том, что секс с Дэмиеном не обманет ее ожиданий, она ни минуты не сомневалась, но убедившись в этом, с опозданием подумала, что случилось чудо. Когда вот так заранее празднуешь победу, как правило, получаешь по носу от Мироздания. Однако Дэмиен проявил себя наилучшим образом.

Лиза, конечно, почуяла перемены в жизни подруги. С трудом дозвонившись, накинулась: «Где тебя носит, Дашка? На работу не звоню, потому что знаю, у тебя вечно цейтнот, а по вечерам ты на звонки не отвечаешь».

Даша хотела соврать, но не смогла. Со вздохом призналась, что ходит на свидания с таинственным незнакомцем и позже обязательно все расскажет. Когда? Позже.

Вопрос, как зовут таинственного незнакомца, тоже вызвал у нее затруднения. Нельзя же ответить, что его зовут Дэмиен. Также совершенно невозможно сказать, что имя его тебе неизвестно.

«Лизунчик, прошу тебя, – пробормотала она, борясь с желанием рассказать все прямо сейчас. – Я пообещала… мы с ним договорились… в общем, потерпи немного, ладно?»

«А ты уверена в том, что он не маньяк и не причинит тебе вреда?» – обеспокоенно спросила Лиза.

«Абсолютно».

«Откуда такая уверенность?»

«У нас есть общие знакомые».

«Ладно, – помолчав, вздохнула Лиза. – Я потерплю».

Продолжая улыбаться, Даша вонзает ногти в тыльную сторону его ладони, и Дэмиен тихонько фыркает от смеха.

– Ладно, я тебя порадую. Мужской мазохизм принимает еще более забавные формы. Многократно описаны случаи, когда мужчина, вроде бы успешный по всем меркам социума – сюда бизнесменов, политиков, артистов, спортсменов, – пользуется услугами так называемой госпожи, женщины-dom, «доминирующей» или посещает специальные заведения.

– Зачем?

– Чтобы сбросить, хотя бы на вечер, тяжкое бремя ответственности, популярности, успешности. Побыть ничем.

– Это так трудно – быть успешным?

– Очень трудно. Ведь надо постоянно заботиться о том, чтобы не слететь с пъедестала.

– А есть другие причины для посещения подобных мест?

– Да. – Он снова фыркает и слегка поеживается, будто от холода. – Банальное любопытство. – В голосе его появляются иронические нотки. – Знаю, глупо. Но иногда возникает вопрос: что находят в этом другие люди? И непонимание свербит, свербит, свербит… до тех пор, пока ты не принимаешь решение провести эксперимент, поучаствовать в чем-нибудь подобном. Не факт, что тебе удастся найти ответ на твой вопрос, но, возможно, удастся избавиться от навязчивого желания взять от жизни все.

Внезапно ее накрывает предчувствие: сейчас она услышит кое-что интересное.

– Ты говоришь о себе?

– Да, Флинн. Однажды мое любопытство победило здравый смысл, и я отправился в один из клубов, знаменитых своими специальными программами.

– Откуда ты узнал, где он находится и что там происходит? Нашел в Интернете?

– Нет. Узнал от приятеля, который там бывал. Он перебрал на вечеринке, разругался с подружкой, и после того, как она гордо удалилась, я целый час выслушивал его пьяные откровения. – Дэмиен тяжело вздыхает. – Я запомнил название клуба, его местоположение и спустя неделю без труда его разыскал. Вход был, разумеется, платный, сумму пришлось выложить немалую, но любопытство мое разыгралось не на шутку, так что я раскошелился почти без колебаний. Не буду утомлять тебя подробностями, скажу только, что устроено там все было очень и очень неплохо, сразу видно, над интерьерами работал дизайнер, музыку подбирал диджей, за стойкой стоял профессиональный бармен. Чтобы не чувствовать себя полным идиотом, я выпил рюмку водки. Народ потихоньку прибывал. Ближе к полуночи уже яблоку было негде упасть. Мне объяснили, что я могу выбрать себе партнершу из девочек, работающих в клубе, или уединиться по обоюдной договоренности, конечно, с кем-нибудь из гостей. Могу ограничиться одной партнершей или присоединиться к компании. Заманчиво, правда? – Пауза. Короткий смешок. – Некоторое время я сидел за стойкой, чувствуя себя полным идиотом, несмотря на водку. Потом начал оглядываться по сторонам. Мое внимание привлекла стройная брюнетка с короткой стрижкой, одетая в красную кожаную мини-юбку, черную облегающую майку и красные туфли на высоких каблуках. Очень быстро она заметила, что я наблюдаю за ней, и подошла знакомиться. Да, бойкая оказалась девчонка… За ней увязался парень с дредами цвета морской волны, татуированный, как абориген из Центральной Африки. Завязался бессмысленный разговор, ясно показывающий, что никто из нас не имеет представления о возможных дальнейших сценариях и вообще плохо понимает зачем сюда пришел. Наше замешательство не осталось незамеченным. К нам подошли четверо местных, два парня и две девушки, работающие в клубе, и предложили совместную программу. Выпив еще по рюмке, мы согласились.

– На что именно?

– Не помню, как это было сформулировано, но вроде как нам предложили слегка разогреться, расширить границы и вместе войти в пространство… нет, не помню. – Дэмиен зевает, даже не потрудившись прикрыть ладонью рот, и Даше приходит в голову, что он бессознательно обесценивает опыт, полученный в том клубе. – Расширение границ происходило в небольшом зале без окон, стены которого были затянуты красным бархатом. Тошнотворное зрелище. Посреди зала возвышался столб со свисающими с него на длинных цепях наручниками. Источниками света служили канделябры, каждый на пять электрических лампочек, имитирующих свечи, расставленные по углам и вдоль стен. На все про все ушло минут двадцать, если не меньше. По прошествии этого времени я затеял драку с местными, пытаясь защитить брюнетку, которая неожиданно обнаружила, что развлечения ей не нравятся, и подняла крик, в результате чего нас обоих выперли из клуба. На моей машине мы добрались до города. Немного успокоившись, брюнетка попросила подбросить ее до ближайшей станции метро, потом немного подумала и попросила довезти до дома, потом предложила мне у нее заночевать. В клуб ее, как и меня, привело праздное любопытство. Я выступил как любопытный дурень, она – как любопытная дуреха, на том и сошлись.

– Что значит сошлись? Вы начали встречаться? Только не говори, что ты женился на ней.

– Она предложила мне остаться на ночь, и я ее предложение принял. Во-первых, она мне сразу понравилась. Во-вторых, изгнание из клуба сопровождалось потасовкой, и я хотел привести себя в порядок. Принять душ, смыть кровь с лица.

– О боже! Тебе здорово досталось?

– Не особенно. Могло быть хуже.

Ну конечно! Разве мужчина признается, что сильно пострадал?

Дашина рука опять тянется к лицу Дэмиена, поглаживает выступающие скулы.

– Ладно, рассказывай дальше.

– Я был готов переспать и забыть, но секс оказался на редкость хорош, и на следующий день мы встретились, чтобы продолжить наше приятное знакомство. – Дэмиен чуть слышно усмехается уголком рта. – Оно продолжалось шесть лет.

– И продолжается до сих пор?

Приступ ясновидения. Женская интуиция. В общем, как хотите.

– Продолжалось до встречи с тобой, Флинн, – отвечает он спокойно. – Но не думай, что встреча с тобой послужила причиной разрыва. Скорее моя готовность к разрыву послужила причиной нашей встречи.

– Ты почувствовал готовность к разрыву после шести лет отношений? Или все шесть лет был готов в любой момент их разорвать?

– Нет, нельзя сказать, что я был готов к разрыву все шесть лет. Я об этом просто не думал. Мы встречались, ссорились, мирились… ну, как обычно бывает… но последнее время это стало невыносимым.

– Что именно? У тебя есть конкретные претензии к ней? – Тут она считает нужным пояснить, потому что возникшее в его теле напряжение свидетельствует о том, что тема ему неприятна. – Я много слышала от подруг, что мужчины не могут толком сформулировать свои претензии и пожелания. Они уходят, но женщины не понимают почему.

– У нее включилась программа «часики-то тикают» и появилась потребность вить гнездо. И ведь ничто не предвещало!

– Особенно с учетом тех обстоятельств, при которых вы познакомились…

– Возможно, противостоять таким жестким программам мозга на самом деле очень трудно, и мне следовало быть более чутким и терпимым, но я не смог.

– Ты пробовал ей это объяснить?

– Сначала пробовал, потом махнул рукой. Это было все равно что говорить с зомби.

Интересно, как бы оценила ситуацию его брюнетка. Это было все равно что говорить со стеной… Он оставался глух, вопреки здравому смыслу… А что это, собственно, такое – здравый смысл? Стоит ли полагаться на него всегда и во всем? Здравый смысл подсказывает: будь как все, не высовывайся. И вот, в первой половине жизни человеку внушают, каким он «должен» быть, взращивают в нем комплексы, неврозы, ханжество, лицемерие, а во второй он пытается выпрямить кривое, стать самим собой и жить как хочет.

– Послушай, ты сказал «встреча с тобой». Встреча. По-твоему, мы встречаемся? У нас, как это… любовный роман?

– По-моему, нет. То есть, мы встречаемся, конечно, но не в том смысле.

– Не в том смысле? А в каком? Мы занимаемся любовью, выпиваем, рассказываем друг другу всякие ужасные вещи.

– Мы же обсуждали это в самом начале. Забыла?

– Эффект попутчика, эксперимент. Я помню, Дэмиен, но боюсь, мы начинаем отходить от этого формата.

Она и в самом деле этого боялась. Где точка невозврата? Удастся ли ему или ей вовремя понять, что пора остановиться? Или останавливаться не нужно, нужно отпустить тормоза и будь что будет?

Случайно или не очень, но именно в этот промежуток времени вокруг нее образовался некий социальный вакуум. Все, кто составлял круг ее общения и появлялся более-менее регулярно, вдруг куда-то запропастились. Не звонили, не писали, вообще никак не напоминали о себе. Впрочем, она и сама никому не звонила и не писала.

Может быть, я неосознанно подаю сигнал: не подходите, держитесь от меня подальше. И люди это чувствуют.

Занимаясь домашними делами, Даша не могла отделаться от ощущения, что за ней наблюдают. В квартире словно присутствовал невидимый, незваный гость. Дэмиен?.. Ей хотелось спрятаться от него, но еще больше – продемонстрировать ему свою независимость.

Несколько раз она ловила себя на том, что ведет с ним мысленный диалог, а однажды… заговорила вслух. Решив перекусить перед сном, нарезала на тарелку фрукты, развернула плитку шоколада, наполнила две рюмки белым итальянским вином и пригласила Дэмиена к столу.

Я схожу с ума?

Как ни странно, вечерние посиделки с призраком ее успокоили. Она высказалась по поводу знакомства в садомазо-клубе с последующим обострением на тему «хочу замуж», порассуждала об этических манипуляциях, задала несколько провокационных вопросов незримому собутыльнику, ответить на которые он по понятным причинам не смог, и оценила промежуточный результат самотерапии как удовлетворительный.

Почему бы нет? Секс с Дэмиеном ее вполне удовлетворял. Забеременеть она не боялась, рекомендованный доктором гормональный препарат уже доказал свою эффективность. Единственной занозой (надо признать, довольно болезненной) была мысль о том, что Дэмиен, возможно, работает на два фронта. В самом деле, что могло ему помешать? Соображения высшего порядка? Но Даша узнала о нем уже достаточно, чтобы понимать: никакая мораль там даже близко не пробегала.

Эта девушка. Эта брюнетка. Неужели она не догадывалась, что дело идет к разрыву? Интересно, как он сообщил ей о своем решении. Или никак не сообщил, просто исчез с горизонта? У нее, Даши, все отношения с мужчинами именно так и заканчивались. Друг сердечный просто исчезал. И нельзя сказать, что ее это сильно расстраивало. В некоторых случаях она даже чувствовала облегчение – никаких вам бразильских сериалов со слезами, взаимными упреками и выяснением кто больше виноват. Но не факт, что так происходит у всех. О чем умолчал ее любовник-без-лица?

Впрочем, нет. Стоит ли врать себе? Даже не ему – безымянному, безликому собеседнику, – а себе самой. Не все ее отношения с мужчинами заканчивались простым растворением в пространстве. И обман с обеих сторон сторон имел место, и отсутствие каких-либо признаков раскаяния.

Через три года после окончания вуза Даша поддалась на уговоры подруги и пошла на встречу бывших одноклассников в свою среднюю школу, расположенную на соседней улице. Любителем подобных мероприятий она не была никогда и первые две встречи проигнорировала, несмотря на телефонные звонки чуть ли не половины класса. Зачем она им всем понадобилась, Даша решительно не понимала, ей эти люди были совершенно не нужны, поэтому она уклонялась под разными предлогами, а тут, застигнутая за просмотром хорошего фильма и распитием хорошего вина, утратила бдительность и согласилась.

Конечно, три года – не тот срок, которого могло бы хватить всем поголовно мужчинам, чтобы отрастить пивное брюшко и облысеть, а всем поголовно женщинам, чтобы растолстеть, но кое-какие изменения с ними все же произошли, причем не в лучшую сторону.

«Что думаешь?» – тихонько шепнула ей на ухо Светка из параллельного класса, одна из немногих, с кем Даше удавалось во время обучения в школе находить общий язык.

«Жуть», – одними губами произнесла Даша.

И Светка молча кивнула.

Мужской пол в едином порыве похвалялся успешными бизнесами, новыми машинами, крутыми айфонами и заграничными отпусками. Женский пол – тем же самым плюс удачными замужествами, брендовыми шмотками, прическами и маникюрами. Наблюдая эту ярмарку тщеславия, Даша задавалась вопросом, были ее одноклассники такими всегда, просто она не обращала на них особого внимания, или преобразились за истекшие три года.

Чуть позже до нее дошло, что на вечеринку явились не все, и, вспомнив тех, кто не явился, она почувствовала облегчение. Именно отсутствующие в большинстве своем производили впечатление людей вменяемых, не впадающих в зависимость от айфонов.

Встреча выпускников происходила в актовом зале школы на четвертом этаже. Когда начались танцы, Даша решила, что с нее хватит, вышла в коридор и столкнулась с мальчиком, точнее, уже молодым мужчиной, который окончил школу на год раньше, но запомнился ей по стенгазетам с превосходной графикой. Он был школьным художником.

«О, Дарья, привет!» – радостно воскликнул художник.

И Даша тут же вспомнила его имя.

«Привет, Денис».

«Ты уже домой? Или покурить?»

«Вообще-то планировала домой…»

Ее неуверенный тон вселил в него надежду.

«А может, в кафе? Посидим, поболтаем. Здесь, если честно, такой тухляк. Я тоже собрался валить – и вдруг ты. Такая удача».

Произнося свою речь, он смотрел на Дашу с таким обожанием, как будто все годы, что они провели в стенах этой школы, она была девушкой его мечты, и приударить за ней ему мешала только природная скромность. На самом же деле они обменялись отсилы десятком слов.

Высокий, стильный мужчина. Дружелюбно настроенный, готовый развлекать. Принять его приглашение? Ну, собственно… почему бы нет.

В кафе она слушала его вполуха, больше разглядывала, и результат осмотра ее вполне удовлетворил. Кофе и пирожные также оказались достойными, точнее говоря, потрясающе вкусными, и общее состояние душевного комфорта побудило Дашу согласиться на следующий номер программы – пешую прогулку до студии художника в Пречистенском переулке, которую он снимал пополам с товарищем. К счастью, товарищ отъехал на пару недель по делам, поэтому вся громадная студия под крышей жилого кирпичного дома постройки бог знает каких лохматых годов была в их распоряжении.

Первые полчаса Даша просто ходила по выложенному крупной матовой плиткой помещению, просторному, как танцевальный зал. Темно-серая шершавая плитка на полу, белая глянцевая – на фрагменте стены между подвесными кухонными шкафчиками из мореного дуба, газовой плитой и раковиной для мытья посуды. Крошечный уголок кухни выглядел оригинально, каждым предметом, включая мелкие детали, напоминая о середине прошлого века. Остальные стены, как и потолок, были выкрашены белой краской.

Расставленные повсюду причудливые фигурки людей и зверей – а может быть, зверолюдей? – заставляли Дашу то и дело замирать, разглядывая с восторженным изумлением изгибы торсов, завихрения волос и прочие мутации привычных форм, придающие фигуркам зловещую фантасмагорическую элегантность. Большая часть их была выполнена из глины, но встречалось и дерево, в некоторых случаях окрашенное.

«Это твои работы?» – спросила наконец Даша, присев на низкий диван с обивкой из потертой натуральной кожи.

Денис подошел с двумя банками пива, которые только что достал из холодильника, двудверного монстра марки General Electric.

«Мои только картины. Скульптуры и гравюры Лешкины».

«А кто занимался переоборудованием этого помещения под студию? Насколько я понимаю, раньше здесь был чердак. Часть чердака. Кто занимался перепланировкой, ремонтом, покупкой мебели?»

«Мы сами. Вместе».

Даша еще раз огляделась. Ей пришло в голову, что художники, вопреки традиционным представлениям, не бедствуют.

Вечер, проведенный в студии, ей понравился. В смысле секса Денис звезд с неба не хватал, но нельзя сказать, что совсем опозорился. Около полуночи проводил ее до дома, долго проникновенно смотрел ей в глаза и наконец рискнул спросить, согласна ли она встретиться с ним еще раз.

«Конечно, – улыбнулась Даша. – Это очень здорово, что мы встретились сегодня и удрали из этого дурдома».

«Ты, как и я, поминаешь родную школу недобрым словом, да?»

«А кто поминает ее добрым словом? Я таких не знаю».

«Ну, может, все мы будем поминать ее добрым словом лет через пятьдесят».

Рассмеявшись, они поцеловались, и с этого дня начался их ни к чему не обязывающий, легкомысленный роман.

На вопрос, есть ли у нее кто-нибудь – парень, жених, друг сердечный, – Даша ответила отрицательно, хотя с начала учебного года встречалась с однокурсником. Эти встречалки разнообразили ее будни, но она не считала, что они с Игорем друг у друга «есть», а раз так, зачем о них упоминать? К тому же ее всегда раздражала эта формулировка: есть ли у тебя кто-нибудь? Есть ли у тебя собака? Есть ли у тебя велосипед?

Поскольку все трое учились и работали, романтические свидания были не очень частыми, и долгое время ничто не омрачало ее безмятежного существования в любовном треугольнике. Что она об этом думала наедине сама с собой? Да ничего. Ей представлялось невозможным из двух таких непохожих мужчин выбрать одного, лучшего.

Денис был человеком творческим в полном смысле слова, все время фонтанировал какими-то идеями, водил Дашу на выставки, фестивали, концерты, знакомил с художниками, дизайнерами, фотографами, словом, удовлетворял ее потребность в прекрасном. Нельзя сказать, что он вел богемный образ жизни – подлинная богема предполагает нищету и безумие, – но находиться в его обществе было невероятно интересно. Он заставлял ее забыть обо всех мелких неприятностях, которые она имела склонность преувеличивать, помогал увидеть привычное с новых, неожиданных сторон. Это качество Даша считала очень ценным и не видела серьезных причин отказываться от его обладателя.

Игорь был полной противоположностью: серьезный до занудства, упертый, гиперответственный, принципиальный. Он следил, чтобы Даша вовремя сдавала курсовые работы, зачеты и экзамены, объяснял ей материал, который по той или иной причине не укладывался у нее в голове, доставал хорошие учебники и в целом опекал, как любящий отец. Временами это до такой степени утомляло, что Даша по возвращении из института отключала телефон и включала только на следующее утро, по дороге на лекции. Для Игоря при участии Лизы сочинялись отмазки типа «поставила телефон на зарядку и забыла, уехала к Лизе без него… да-да, готовились к зачету». В случае полицейского расследования Лиза была готова подтвердить все что угодно, но Игорь, к чести его будет сказано, никаких расследований не предпринимал. Верил каждому Дашиному слову. С другой стороны, Даша знала, что на него можно положиться, и потому ценила его отношение.

Нетрудно заметить, что в обоих случаях ее отношение к поклонникам было чисто потребительским. Время трагических девичьих влюбленностей прошло.

«Тебе не кажется, что это не совсем честно? – допытывалась Лиза. – Ведь каждый из них уверен, что он единственный и неповторимый».

«Ну, это не моя проблема, – пожимала плечами Даша. – Если бы Игорь или Денис хоть раз поинтересовались наличием в моей жизни других мужчин, я бы все рассказала. Но ни один из них этого не сделал. Они вообще не заговаривают на эту тему».

«Как правило, если встречаешься с парнем больше недели, это подразумевает отсутствие других претендентов».

«Как правило… Но где это правило записано? Нигде? В таком случае это не правило. А за чужие фантазии я не отвечаю».

«Неужели тебе самой не хочется покончить с этой раздвоенностью?»

«Как?»

«Просто спроси себя, кого ты любишь, Игоря или Дениса».

«Я люблю обоих. Или… не люблю ни одного?»

«Не знаю. Тебе виднее».

«Мне нравятся оба».

«Одинаково?»

«Сами они разные, но нравятся мне одинаково».

«Не знала, что так бывает».

«Думаешь, я знала?»

Такие примерно разговоры периодически вели подруги в свободное от учебы время. Инициатором неизменно выступала Лиза. Она не осуждала Дашу, она вообще никого никогда не осуждала. Она хотела понять. Но сделать это ей никак не удавалось. Даша же просто привыкла к существующему положению дел и, что называется, не брала дурного в голову.

А потом Игорь вдруг сделал ей предложение. После занятий, когда они мирно шли от института к метро. В ужасе она отказалась. Реакция эта – непритворный ужас – его обескуражила.

«Что я такого сказал? У меня серьезные намерения».

Заезженная фраза про серьезные намерения окончательно ее добила, и Даша стремительно покинула место событий.

Вечером он позвонил.

«Даша, что происходит?»

«Ничего, – ответила она, уже успокоившись. – Я не хочу выходить замуж».

«Не хочешь сейчас? Считаешь, что я поспешил?»

«Ни сейчас, ни потом. Никогда. Вообще».

«Мне казалось, у нас все хорошо».

«Да, хорошо. И я не хочу все портить».

«Ты что же, вообще не хочешь создавать семью?»

Ну слава богу! Наконец сообразил.

«Вообще не хочу, – подтвердила Даша с чувством огромного облегчения. – Ни с кем».

«Но… Но…»

Парень явно буксовал.

Даша решила прийти ему на помощь.

«Я не гожусь для семейной жизни. Ну, есть такие люди».

«Раньше ты этого не говорила».

«Раньше ты не спрашивал».

«Но это же совершенно естественно – выходить замуж, рожать детей… К этому стремится каждая женщина!»

«Как видишь, не каждая».

«Но это же естественно», – беспомощно повторил Игорь, словно надеялся, что заклинание сработает.

Даша только вздохнула.

Неделю спустя Денис повел ее на выставку художественной фотографии, где были представлены работы его старого знакомого. Они прекрасно провели время, получили массу впечатлений, а на обратном пути, точнее, уже возле Дашиного подъезда, столкнулись с Игорем.

Минуту все молча хлопали глазами, каждый по своей причине. Даша чувствовала легкую досаду, подозревая, что сейчас начнется выяснение отношений и вечер будет испорчен. Денис не понимал, какого черта этот парень торчит посреди дороги, мешая им пройти. Игорь таращился на Дашу, не в силах поверить в ее коварство.

«Ну ладно, мне пора. – Она с улыбкой кивнула сначала одному, потом другому. – До встречи, мальчики. Спасибо, Денис, твой друг фотограф просто гений».

Неспеша она направилась к подъезду. Никто не попытался ее остановить.

Реакция ее поклонников на это происшествие была весьма показательной.

«Почему ты не сказала мне, что собираешься расстаться со мной и начать встречаться с другим? – спросил Игорь. – Мне казалось, я имею право знать».

«Но я не собиралась расставаться с тобой, – честно ответила Даша. – Наши с тобой отношения ничуть не мешали мне общаться с Денисом».

«Не мешали? – Игорь выпучил глаза. – Не мешали? – Он даже поперхнулся. – Ты хочешь сказать, что тебя устраивала ситуация с перепрыгиванием из одной постели в другую?»

Она пожала плечами.

«Такое свойственно мужчинам. Не всем, но многим. – Возмущение уступило место исследовательскому интересу. – Не думал, что есть женщины, которые… кхм… ну ладно».

Он решил не продолжать. Ни свою речь, ни свои ухаживания за Дашей. И только несказанное облегчение, наступившее после его демонстративного ухода, помогло ей осознать в полной мере, до чего же тяготила ее эта связь. А как хорошо все начиналось! Должна была сложиться вот такая идиотская ситуация, чтобы Даша убедилась, что забота и опека не всегда желательны, что опека может быть удушающей, и от «опекуна» захочется бежать, роняя тапки.

«Так ты сексовалась с нами обоими? – расхохотался Денис. – Черт, да ты крутая девчонка! Дай я тебя поцелую… Признайся, с кем тебе больше нравилось? Со мной? Ну, я рад, я чертовски рад. Предлагаю закрепить наши успехи!»

Ему даже в голову не пришло, что Дашино, гм… аморальное поведение, назовем это так, может послужить поводом для разрыва. Они встречались до середины лета, потом Денис по приглашению какой-то дизайн-студии уехал в Барселону, и все само собой сошло на нет. В этом случае Даша облегчения не почувствовала, даже немного погрустила, но сильно не расстроилась. Ведь то, что рано или поздно их роман закончится, было ясно с первого дня, и она была к этому готова.

Ну как тут сделать выбор? Сильный мужчина будет для тебя источником разнообразных страхов, потому что сила часто ходит под руку с грубостью. Начнет еще навязывать свою волю, что абсолютно неприемлемо. Слабый мужчина, из тех, кого в народе называют подкаблучниками, будет вызывать презрение. Удобный в быту, отзывчивый и исполнительный, он не сумеет заслужить настоящего, глубокого уважения. Обаятельный, одаренный, увлеченный, легкий в общении – поверхностное общение всегда легкое и приятное – не даст ощущения надежности, защищенности, стабильности. Тупик.

Остается одно – не связываться с мужчинами вовсе. Жить своим умом, рассчитывать только на себя. Только себя любить, холить, лелеять и баловать. Это, конечно, неправильно. Само собой. Ведь «правильно» означает «в соответствии с правилами». А мы берем и выкидываем правила на помойку.

Эй, Дэмиен, что скажешь?