Старший брат + Тенета иллюзий

Глава 10

Ясным светлым днем четырнадцатого августа мы с Робертом Смитом стояли на кладбище и рассуждали о роли случая в жизни разумного существа. Причем без мата, что вполне можно счесть поводом для гордости.

Не считая знакомства с мистером Питерсом, больше ничего для меня интересного на ярмарке не случилось. Вообще, надо сказать, Хогсмидская ярмарка всегда проходит одинаково: в первый день народ присматривается к товарам, общается со знакомыми, соседями, восстанавливает связи, во второй идет непосредственно торг, на ночь многие возвращаются в свои дома для проведения ритуалов Лугнасада, оставшиеся устраивают гуляния на пустыре (тоже не без жертвоприношений). Третий день отводится на подведение итогов, наиболее крупные контракты или, скажем, брачные договора заключаются первого августа. Хотя некоторые просто похмеляются после вчерашнего.

К чести Северуса, к порученному ему делу — торговле в лавке — он подошел ответственно. Может, сказалось влияние сокурсников-барсуков, занятых примерно тем же, может, компания в лице внучек Мэй и прочих соседей подобралась хорошая, или просто мелкому интересно стало, не знаю. В те моменты, когда я с ним пересекался, он постоянно был чем-то занят — товар втюхивал, с девчонками пересмеивался, куда-то бежал с коробками и свертками. Вечером сидел важный, на листке выручку подсчитывал.

Лили Эванс родители на ярмарку не отпустили, они вместе уезжали в гости к каким-то родственникам, зато приехала Петуния. Надо сказать, эта девочка занимала в семье странное место. С неё больше требовали, как со старшей, её чаще ругали, чем хвалили, и хотя вроде любили, всегда ставили на второе место, после Лили. Заболевание щитовидки тоже душевного спокойствия не прибавляло. В результате Петуния росла человеком сдержанным и закомплексованным, на критику реагировала остро, в то же время, не рассчитывая на чужую помощь и привыкнув добиваться желаемого исключительно своими силами.

Так вот, девушка обошла всю ярмарку, и со мной, и в одиночку, потратила всю наличность да еще и у меня заняла, и поздним вечером уехала домой впечатленная. Она явно ожидала чего-то совершенно иного. Думаю, следующим летом Лили обязательно появится в Хогсмиде, сестра её сгоношит.

После праздника вновь начались трудовые будни. Во время очередной тренировки я передал Смиту содержание разговора с Арианрод и тот предсказуемо захотел услышать подробности. Самым простым решением мне показалось не служить передаточным звеном, а напрямую свести Роберта с девушкой, тем более что я в любом случае собирался их познакомить. Только предупредил, что денег у Бриннов немного, с другой стороны, люди честные и когда-нибудь точно заплатят.

Роберт похмыкал, но на встречу согласился.

Владения рода Бринн не ограничивались одной усадьбой. Также им принадлежали два участка земли, в былые времена бывшие священными рощами и, начиная века с одиннадцатого, постепенно укрываемыми от глаз магглов. Проблема заключалась в одном из участков. Чары на расположенном там источнике ослабли за прошедшее с момента смерти прежнего главы рода время, энергия начала просачиваться в обычный мир. Все бы ничего, но лет двести назад неподалеку построили церковь и, соответственно, создали кладбище.

— Насколько мне известно, пока что никаких серьёзных инцидентов не было, — рассказывала Арианрод. — Призраки, свечения, низшая нежить. Аврор, с которым я беседовала, говорил, что они зарегистрировали всего одно нападение ожившей кошки на ребенка, и то ревенанта сами магглы и упокоили. Лопатой.

— Откуда к аврорам сигнал пришел?

— Они через газеты странные случаи отслеживают и наиболее подозрительные проверяют.

Да, пока что в аврорате боевиков немного.

В результате переговоров Роберт согласился за двадцать галеонов зачистить кладбище от всякой подозрительной живности (и не-живности), однако предупредил, что при наличии чего-то крупного цена возрастет. Арианрод философски пожала плечами и согласилась — своему информатору она верила. Девушка рассчитывала, что сейчас мы утихомирим кладбище, а месяца через полтора она окончательно придет в норму и ликвидирует утечку.

Смит принял заказ, потому что хотел размяться. Я пошел с ним, потому что меня никто не спрашивал, а учитель счел полезным провести практический урок. Вот так мы вдвоем оказались в Эксмуре.

Поначалу все шло хорошо. Роберт показывал заклинание, рассказывал о сильных и слабых сторонах, объяснял кое-какие тонкости и давал дорогу молодежи. Когда у меня чары получались на приличном уровне, переходили к следующему, более сложному. Занятие посвятили массовым заклятьям, работающим по площади, отработать которые в подвале дома Смитов нельзя. В основном демонстрировались обнаруживающие чары, изгоняющие быстро выматывают волшебника и поэтому часто их создавать нельзя.

— Ну, что почуял?

— В той стороне нечто тяжелое, — ориентируясь на слабо выразимые человеческим языком чувства, указал я рукой. — Скользкое, гнилое и в то же время твердое.

— Разбуди его, — приказал Роберт. — Вычлени ощущения и вложи их в «Фонарик Мунго», тогда заклинание само наведется на цель.

Созданное первым епископом Глазго и, по совместительству, чертовски хорошим демоноборцем заклятье не подвело. Спустя секунду после того, как ослепительно яркая искра сорвалась с кончика палочки и улетела куда-то за надгробия, в уши ударил тоскливый, злобный вой. Справа от меня пришло ощущение «водоворота», сопутствующее закручивающемуся в спираль времени. Я по своему желанию входить в ускорение пока что не умел, поэтому, на всякий случай, создал «Sphaera lucis» — круговой вариант Protego с упором на защиту от темной магии.

Ждать пришлось недолго.

«Фонарик» сработал как надо, разбуженное им существо выбралось из своего убежища и метнулось в нашу сторону. Оно чем-то напоминало гориллу с непропорционально длинными задними лапами, если только бывают гориллы без шкуры, зато с полной клыков вытянутой пастью. Как бы то ни было, по надгробиям оно скакало очень ловко. Оно находилось метрах в десяти, когда в него один за другим попало три заклинания — обычный ступефай, заставивший приостановиться, инкарцеро, опутавшее тушу десятком затрещавших веревок, и «расчлененка». Точнее говоря, последнее заклятье на латыни носит благородное название rose laminis, но его никто не использует.

Вернувшийся в глобальный поток времени Смит с удовольствием оглядел дело рук своих:

— Вот это, — указал он на шевелящиеся куски черной плоти, — плюс пятьдесят галеонов!

— Оно, вообще, что? — я с некоторым усилием разжал судорожно охватившие палочку пальцы.

— Оборотень, убитый без использования серебра и похороненный неподалеку от источника, — Роберт приманил «акцио» голову трупа и засунул её в холщовый мешок. — За что, ты думал, их к темным тварям относят? Этот почти созрел, еще неделька, и сам бы из могилы выкопался. На радость окрестным магглам, ха-ха!

Останки твари предали огню. Во время сожжения Роберт прочел короткую лекцию о жизненном цикле оборотней, наилучших способах их уничтожения, ловли и погребения, а также о последствиях неправильного упокоения. Короткую-то короткую, но информации она содержала примерно столько же, сколько просмотренный мной впоследствии том «Справочника темных существ». Никаких сантиментов, сочувствия или рассуждений о душе, отличии от человека и праве на жизнь. Голая эффективность.

При виде водруженного на стол доказательства «подвига» Арианрод скривилась, словно её чуть не стошнило, и без возражений выплатила повышенный гонорар. Что с башкой стало дальше, я не знаю. Рецептов с таким специфическим ингредиентом вроде бы нет, так что — либо сожгли, либо коллекционерам продали, потому что в усадьбе Бриннов я её не видел.

***

Обещание поучить Сева кое-чему нестандартному я не забыл и, по мере возможности, старался привлекать мелкого к своим делам. Впрочем, не только я — в его окружении хватало людей, готовых делиться весьма спорными знаниями. Старая Мэй, к примеру, старшекурсники Хаффлпаффа или та же мама, когда у неё настроение было подходящее. Опыт передавался совершенно без системы, зато исключительно практичный.

Что может быть практичнее способов укрыться от магического поиска? Очень полезные знания, в жизни хоть раз, да пригодятся.

— Первым делом выбираем подходящее место, — объяснял я Севу, наколдовывая магглоотталкивающие чары. — Нужен перекресток, чем старше, тем лучше. Желательно с редким движением, по возможности не заасфальтированный, в идеале — неподалеку от воды. Речки там или ручья. Но не слишком близко, водный поток может заглушить призыв к любой другой стихии, поэтому на берегу становиться не стоит. Доставай веревку.

Мелкий послушно вытащил из рюкзака моток веревки, сплетенной из конского волоса с добавлением волос из хвоста единорога.

— Ты руны снаружи круга рисовать будешь?

— Не будет никаких рун. Обряд древний, как дерьмо мамонта, его до появления письменности изобрели.

— И работает? — изумился Сев.

— Ну, его улучшают примерно раз в тысячу лет, — я вытащил столик и принялся раскладывать на нем необходимые предметы. — Понимаешь, те силы, к которым обращаются с его помощью, защиты как таковой не дают. Они уменьшают вероятность действия неблагоприятных для тебя факторов. Скажем, колдун, который хочет наложить на тебя проклятье, с большей вероятностью поскользнется, или рука у него дрогнет, или на голову птичка нагадит в самый ответственный момент.

— Типа неудачи на врагов?

— Вроде того. Искать тебя тоже станет сложнее, причем вообще всем, не приходящимся родственниками по крови. Мать найдет везде.

Из груди младшего вырвался тяжкий вздох.

— Так я и знал.

Приготовления закончены. Мы омыли руки, волосы и лицо ключевой водой и теперь стоим в круге, босые и очищенные. Магия чуть меньше, чем полностью, построена на символах, собственно, магия есть оперирование символами. Даже зельеварение, хотя оно и в минимальной степени подвержено ритуалам. Проводимый мной обряд действительно очень древний, можно сказать, дремучий, создававшие его люди жили в мире чистых стихий и обращались к ним же. Значит, я поступлю так же.

Любой человек, попытавшийся разжечь костер с помощью кремня и кресала, мигом поймет, насколько мы недооцениваем своих пещерных предков. У меня получилось далеко не сразу, несмотря на заранее высушенный трут. Мысленно порадовавшись, что не пытался добывать огонь трением, я взял в руки костяную иглу и полоску пергамента. Короткий укол, на пальце выступает капля крови:

— Сим я дарую огню часть себя и прошу его скрыть мое имя!

В принципе, имя можно не писать, но народ утверждает, что в таком случае КПД выше. Прислушаемся к совету старших товарищей.

Беру в правую руку метелку из перьев и трав, топчусь в пыли, отступаю назад. Снова красные капли падают, теперь на землю:

— Сим я отдаю матери-земле часть себя и прошу её скрыть мои следы!

Слова не важны. Значение имеет только намерение. Метелкой заметаю следы, оставляя на земле чистую ровную поверхность. Каменным ножом… Ладно-ладно, остро заточенным с одной стороны куском камня отрезаю клочок волос и подбрасываю их в воздух:

— Сим я жертвую воздуху часть себя и прошу его скрыть меня от чужих глаз!

Внезапный порыв воздуха уносит волосы за пределы круга. Очень хорошо. Здесь — закончили. Из первичных стихий осталась только вода, ревнивая, коварная и опасная, жертву ей буду приносить отдельно. Интересно, практикуют ли этот обряд на Востоке? Там же деление на стихии немного иное.

Свой непростой норов вода проявила той же ночью, во время следующего ритуала. Мы расположились на берегу небольшого ручья, я провел необходимую подготовку, опустив на текущие струи вырезанную из дерева лодочку с фигуркой, сплетенной из собственных локонов. По идее, обряд должен был на том закончиться, но имея дело со слепыми безликими силами, глупо надеяться, что все пройдет по плану. Наверху, там, где пролегала дорога, заворчал мотор, донеслись испуганные крики и, тяжело перевалившись через ограждение, по склону вниз заскользила машина. Фордик-легковушка с вопящими пассажирами.

Откуда она взялась? Движения на дороге почти нет, почему мы не слышали, как она подъезжает? Свет фар ударил в глаза, ослепил и тут же ушел в сторону. Северус дернулся, непроизвольно пытаясь уйти с траектории, и я так же неосознанно схватил его за шкирку. Левая рука (правильно, правильно я развивал обе руки, отрабатывая заклинания!) впервые за весь вечер вытащила палочку. Не знаю, выдержит ли Протего вес машины, но выходить из круга сейчас нельзя. Визг тормозов, крики людей, огни!

Это сейчас я вспоминаю подробности долго, а тогда прошла буквально пара секунд.

Машина распалась туманом. Развеялась мелкими капельками, белесой взвесью, едва бампер пересек волосяную границу. Словно и не было ничего, словно и не неслась на нас блестящая черным лаком махина. Тишина. Сова вдалеке ухает. Никаких следов.

— Что? — мелкий сглотнул и дернул головой. Я отпустил его шевелюру. — Что это было?

— Кто-то из духов заметил нас и решил пошутить. Хотел заставить выйти из круга.

Северус уставился вниз. Вздрогнул, заметив, в какой близи находится его нога от веревки.

— И что тогда?

— Тебе бы не понравилось. — Меня самого потряхивало, пальцы дрожали. Я внимательно оглядел брата. — Ты как?

— Нормально. Только я не уверен, что не описался…

***

У любой относительно устойчивой группы лиц есть свои традиции. Кто-то ходит в баню под Новый год, другие пересматривают «Белое солнце пустыни» перед тем, как залезть в ракету, третьи в фонтане купаются. Министерская молодежь тридцатого августа праздновала в «Четырех Домах», отмечая день, когда не нужно ехать в Хогвартс. А поздним вечером двадцать девятого в ту же гостиницу въехал пожилой волшебник из России по имени Иван Васильевич Трифонов.

Создавать новую личность я начал сразу после бала у Малфоев. Именно тогда мне пришла в голову идея разузнать побольше о лидерах министерских радикалов и, буде появится компромат, подкинуть его консерваторам. Логика простая. Сейчас аристократия во многом поддерживает Волдеморта потому, что не видит иного пути воздействовать на Министерство. Их партия в Визенгамоте ослаблена, агентов влияния среди глав департаментов нет, законопроекты успешно проваливаются, традиционные источники финансов последовательно пережимаются. С другой стороны, радикалы-прогрессисты сейчас на коне. Они протолкнули ряд чрезвычайно выгодных для себя законов, один из лидеров радикалов, Бартемиус Крауч, занял влиятельную должность заместителя главы Департамента по магическому законодательству, а ещё один лидер, Гарольд Минчум, стал главой отдела доходов в администрации самого министра. Последнее чрезвычайно важно — под неброским названием скрывалась структура, занятая продажей магических товаров магглам.

Не нужно думать, будто крайне правые идеи Волдеморта привлекают всех аристократов. Нет, далеко не всех. Просто в данный момент ему нет альтернативы, вот и финансируют харизматичного политика, популярного среди всех слоев населения. Тем более что в магическом сообществе традиционно именно великие маги становятся точкой фокуса, а уж силушки-то Волдеморту не занимать. И чем больший вес набирают прогрессисты, тем больше появляется людей, недовольных их политикой, причем многие из них становятся сторонниками мистера Реддла. Нет сопоставимых с ним фигур, идти просто-напросто не к кому.

Вот если бы радикалов удалось, скажем так, подвинуть, то в течении прогрессистов верх взяла бы другая фракция. Та, представителем которой является нынешняя госпожа министр, напомню, танцевавшая на балу с лордом Малфоем. Чиновники и дипломаты, готовые пойти на компромисс со «старой гвардией». Противоречия внутри элиты никуда от этого не денутся, однако общий градус напряжения понизится, поддержки у Волдеморта станет меньше и объявить себя военным вождем — Темным Лордом — он не сможет. Или просто немного притормозит с реализацией своих планов.

Связываться с Краучем не хотелось. Сухарь с комплексом отличника, помешанный на работе, такие свои скелеты в шкафах не хранят. Они их закапывают, причем очень и очень глубоко. Зато Минчум казался приемлемой кандидатурой — лицо у него больно надменное. Люди, считающие себя выше окружающих, неизбежно рано или поздно нарушают закон, тем самым позволяя циничным типам вроде меня, себя использовать. Жена у него известная модница, младший сын поигрывает в Лютном, дочку выдал во Францию с хорошим приданым, значит, денежки водятся. Имеет смысл к нему присмотреться.

А кто может знать о боссе больше, чем секретарь?

Джулиан Мун принадлежал к побочной ветви древнего рода волшебников, его отец с Хогвартса дружил с Минчумом, поэтому нет ничего удивительного в том, что юношу пристроили на теплое место. Это нормальная практика, когда молодежь из приличной семьи сначала поработает под крылом кого-то из друзей родителей, потом немного покочует по департаментам, наберется опыта, займет должность заместителя в одном из отделов, потом начальника, дорастет до зама департамента… Выше поднимался далеко не каждый, «стеклянный потолок» пролегал именно здесь.

Итак, молодой мистер Мун закончил школу, немного попутешествовал по Европе и вернулся домой, где его ждала родня и подготовленная карьера. У его начальника уже было два секретаря, Джулиан занял место третьего. Не знаю, насколько его нагружают, но время для развлечений у парня остается, так что вряд ли он проигнорирует ежегодную пирушку, собирающую всех недавних выпускников Хогвартса. Её никто из молодых чиновников не игнорирует, ибо традиция, а традиции в Британии чтут.

Во Францию я выехал совершенно легально, вечером двадцать седьмого августа рейсом «Лондон-Париж» из Хитроу. Неподалеку от аэропорта Орли выбрал местечко потише, набросил на кусок земли комплекс магглоотталкивающих чар, чтобы никто не беспокоил, и принялся творить. Комфорта, конечно, никакого, но я не хотел оставлять следов, регистрируясь в гостинице, а на поиски подходящей квартиры не хватало времени. Задача передо мной стояла сложная — создать личину, способную продержаться несколько дней и при том выдержать поверхностную проверку, которую авроры проводят над всеми магами, прибывающими международными порталами.

Оборотка отпадала сразу по нескольким причинам. Зелье известное, методы его обнаружения отработаны давно, принимать порции надо часто, токсичность тоже учитываем. Намного перспективнее наложить плотную материальную иллюзию, при правильном исполнении она надежно обманет все органы чувств и, что важно, не будет конфликтовать с зельем Трикстера. Трикстер используют для подмены ауры на фальшивую, за его варку автоматом дают пять лет Азкабана.

Таким образом, двадцать восьмого числа весь день у меня ушел на чары иллюзии. Я уже отрабатывал их дома, но не в комплексе, отдельными элементами. Разработка своя, дикая смесь восточных и западных традиций, плюс руны и окклюменция, однако ж сработало! На следующий день я, уже в облике пожилого сухощавого мужчины респектабельного вида, заявился в магический квартал Парижа, купил новую мантию, переместился в Косой и прошел стандартную проверку у таможенника. Тот, правда, немного удивился, услышав русскую фамилию. Выдал ему заранее подготовленную легенду о необходимости поработать в министерских архивах, ложь прокатила, и я вышел из Министерства, вытирая пот со лба. Что радовало вдвойне, так это палочка. Покупать еще одну я не захотел, мало ли, что придется ей колдовать и где всплывет след, поэтому сделал сам. Качество — жутчайшее, самоделка же; тем не менее, проверку она прошла и характеристики теперь внесены в Реестр Прибывших.

Первый этап плана выполнен удачно. Никто ничего не заподозрил.

На следующий день, поддерживая легенду, я с утра бегал по различным заведениям. Департамент международных отношений, архив, клуб «Корона Империи», служащий негласным пристанищем мигрантам из России… Словом, те места, в которых серьезную проверку устраивать не станут и которые по идее должен посетить человек, ищущий сведения о родне. Играть роль оказалось довольно забавно, некоторые знакомые люди открылись с совершенно иной стороны. И только поздним вечером, демонстрируя усталость от хорошо выполненной работы, спустился вниз, в обеденный зал «Четырех Домов».

Местный ресторан — немного польстим заведению и назовем его так — считается приличным и претендует на звание «Лучшей кухни Косого». Ну, лучшей не лучшей, а готовят здесь действительно неплохо. Кроме того, прислуга одета в униформы, вокруг чисто, на маленьком подиуме перебирает струны кельтской арфы миловидная девушка, вокруг центрального зала расположены альковы для желающих уединения посетителей. В общем зале уже стоял один большой стол, за которым вовсю шла пирушка примерно десятка молодых юношей и девушек. Мой фигурант сидел среди них.

Я выбрал подходящий альков, взял меню у подошедшей официантки, сделав вид, будто выбираю блюда. Вытащил флакон из кармана и, откупорив, вылил содержимое прямо в воздух. Удерживаемая невербальной магией, большая капля зависла на уровне бедра, невидимая со стороны зала, затем раздробилась на пару меньших, еще, и еще, и так до тех пор, пока не превратилась в мелкую, почти невидимую взвесь. Тонкая струйка влажного воздуха потянулась к столу пирующих и, аккуратно огибая препятствия, постепенно влилась в бокал Муна. Я осмотрелся вокруг и облегченно выдохнул — никто ничего не заметил. Вроде бы.

Прикоснувшись недопалочкой к чернильным строчкам, я сделал заказ и принялся ждать. Зелье, подлитое объекту, никакого страшного эффекта не производит, просто чуть-чуть усиливает концентрацию спирта в напитке, причем не в бокале, а уже в желудке. Вреда оно не несет, поэтому носимые на теле артефакты на него не отреагируют, зато минут через тридцать-сорок мистер Мун слегка опьянеет и испытает сильное желание сходить в туалет, где я его и подловлю.

Затылок внезапно зачесался, словно его погладили невидимым перышком. Я пригладил вставшие дыбом волосы и украдкой обвел взглядом зал. Кто-то на меня смотрит. Заметили манипуляции с зельем? Где-то прокололся с маскировкой? Официанты не обращают внимания, молодежь в центре зала занята собой и друг другом, посетители в альковах… Прямо напротив сидела одетая в консервативную зеленую мантию женщина, посмотревшая мне прямо в глаза, стоило взглянуть в её сторону. Она приветственно подняла бокал и улыбнулась, словно старому знакомому. Нет, не помню, я вижу её в первый раз.

Кто она такая?

Чего хочет?

Вероятно, оценив заторможенность молчаливого собеседника, она чуть закатила наверх глаза, досадуя на чужую непонятливость, и что-то сделала, ненадолго превратившись в леди Кэтрин Стилдрим. Ту самую женщину — мастерицу Голоса, знакомую Плешивого Дика. Скрывавшая её иллюзия была на порядок лучше моей. Черты настоящего лица леди словно выплыли из глубины маски, подержались немного и снова нырнули на дно, не оставив никаких следов. Невероятная работа, я даже в теории не представляю, как она умудряется манипулировать внешней формой без видимых усилий. Как!? Как она меня опознала?!

Леди чуть качнула бокалом, указывая на место за своим столиком.

Отказаться мне и в голову не пришло, правда, что делать дальше, я не знал. Пока обходил зал по кругу, лихорадочно прикидывал варианты. Стереть память? Не смешно. Инстинкт настойчиво требует с этой дамой не ссориться. Обмануть? Заболтать? Можно попробовать, если без прямой лжи.

— Здравствуйте, Хальвдан! — приветливо улыбнулась леди, стоило мне приблизиться. — Прошу, составьте мне компанию.

— Если вас не затруднит, миледи, называйте меня мистером Трифоновым, — понизив голос, попросил я, усаживаясь. — Или Иваном Васильевичем. Среди персонала я известен под этим именем.

— Как пожелаете, хотя наш разговор посторонние не услышат, — чуть пожала плечами женщина. — А вы неплохо имитируете русский акцент! И маске придали славянские черты, похвальное внимание к деталям. О, не надо смотреть так укоризненно! Я же сказала — можете говорить свободно, нас не подслушают.

— Несмотря на все потуги, вы меня все-таки узнали, — вздохнул я. — Могу я спросить, в чем ошибся?

— Да, в общем-то, ни в чем, — задумалась леди. — Просто я воспринимаю мир несколько иначе, по сравнению с обычными людьми, и сразу уловила странности в вашем поведении. Пригляделась внимательнее, вспомнила, у кого видела похожую пластику движений, расшифровала иллюзию… Ничего особенного.

Иными словами, она является чистокровной в черт знает каком поколении и органов чувств у нее больше, чем шесть. Тогда да, для неё — ничего сложного. Надо же было так нарваться!

— Я прошу вас не раскрывать мое инкогнито, — не люблю просить, но сейчас других путей нет. — Мне хотелось бы сохранить факт своего присутствия здесь в тайне.

— Как пожелаете, — безмятежно откликнулась моя собеседница. — Меня слабо волнуют игры людей, практически не затрагивают с некоторых пор. Собственно, в этом зале я беспокоюсь разве что о судьбе одной из своих дальних родственниц, но, кажется, не она служит объектом вашего интереса.

— Вы абсолютно правы, миледи.

— Ну а раз так, то делайте, что хотите, — закруглилась она. — Давайте лучше поговорим на более интересную тему. Почему маска русского?

— Простите?

— Почему вы для своего временного облика выбрали личность русского мага? Не американца, не француза, не индуса, в конце концов? Мне кажется, вы сумели бы сыграть любую роль, но почему-то предпочли эту.

То ли она сама блестяще играет, то ли ей действительно любопытно.

— Потому, что о России я знаю намного больше, чем о Индии или Франции, — честно ответил я. — Кроме того, англичане несколько ограничены и о реалиях других стран имеют смутное представление. В Европе и Америке у многих родня или торговые связи, поэтому поневоле наши волшебники знакомятся и общаются с тамошними жителями. Русские куда более закрыты, особенно после войны с Гриндевальдом, в облике путешественника из России я могу нести любую чушь и мне поверят.

— Ну, вы-то явно не следуете общему пути, Иван Васильевич!

— Я всегда чувствовал связь с этой страной, — и ведь не солгал, что характерно! — Даже трансфигурацию мне преподавал эмигрант из России.

— Да, меня она тоже притягивает, — внезапно согласилась леди. — Знаете, в семнадцатом году я не верила, что у них получится что-то путное. Ждала пришествия кого-то вроде Наполеона и воцарения новой династии. Но русские сумели удивить! Они действительно пытались построить общество всеобщего равенства, справедливости, добра… Эта иллюзия прекрасна, так жаль, что скоро ей придет конец.

— Думаете, Союз распадется?

— Процессы уже идут, их не остановить. Еще двадцать, много, двадцать пять лет — и они развалят страну на куски.

Я не знал, что ответить. Она говорила очень уверенно, не сомневаясь, и в устах чистокровной волшебницы простые слова звучали полноценным предсказанием.

— Будет жаль, если вы окажетесь правы.

— О, да! Впрочем, не стоит о грустном, давайте лучше поговорим на более приятные темы. Вы уже закончили свое ученичество у Дикона?

— Да меня, собственно, едва ли можно назвать его учеником, — пришлось сделать уточнение. — Он просто согласился немного меня потренировать. Сейчас я продолжаю обучения у Роберта Смита.

— Как его нога? Он уже снял то проклятье или все ещё тянет?

— Во время нашей прошлой встречи он по-прежнему хромал.

— Что ж, это его дело. Чему он сейчас вас учит?

— Отрабатываем простейшие связки, Роберт недоволен моей реакцией.

— Я слабо разбираюсь в боевой магии, — чуть пожала плечиками леди. — Всегда полагалась на мужчин в сложных случаях. Однако не могу не заметить, что все известные мне бойцы, если они чего-то стоили, стремились опередить противника. Вы пытались «мигнуть» или пробовали силы в краткосрочном предвидении будущего?

— Однажды я непроизвольно мигнул в трудной ситуации. Больше ничего.

— Раз есть стихийная предрасположенность, то освоение пройдет легко.

Официанты — живые люди, пусть и сквибы, — наконец-то доставили мой заказ, и я смог приступить к трапезе, не прерывая, впрочем, разговора. Леди Кэтрин чем-то неуловимо напоминала леди Алексию, правда, в отличие от темной магички, у меня от её общества волосы дыбом не вставали. Исходившая от женщины без возраста сила оставляла ощущение отстраненной мудрости, равнодушия с легким налетом доброжелательности, приправленным капелькой интереса. Впрочем, я могу выдавать желаемое за действительное. На всякий случай проверил окклюментные щиты, чуть поиграл магией, проверяя состояние организма на предмет внешних воздействий, ничего не обнаружил и мысленно пожал плечами. Умная собеседница, интересный разговор, тихая музыка, — чего еще надо, чтобы скоротать время до начала основной партии сегодняшнего спектакля?

Волнение отступило, оставив после себя просветленно-спокойное состояние. Может, это и есть пресловутое сатори?

— Что ж, мистер Трифонов, — покончив с десертом, минут через двадцать леди принялась собираться. — Мне, пожалуй, пора. Приятно было вновь вас увидеть.

— Поверьте, миледи — взаимно.

— Ну так заходите в гости, — чуть улыбнулась женщина. — Если получится. Мое приглашение у вас есть, дорогу Дикон покажет, обманные чары, думаю, сумеете одолеть. Мы с мужем слабо интересуемся внешним миром, но люди… Некоторые люди еще способны нас удивить и, кажется, вы входите в их число.

— Откровенно говоря, пока больше удивляюсь я сам, — признание далось легко. — Вы заставляете взглянуть на общеизвестные факты под совершенно новым углом.

— Не всегда удобная неординарность мышления, — кивнула она, поднимаясь. — Многих раздражает, большинство так называемых разумных склонно мыслить стереотипами. Всего хорошего, юноша, пусть сбудется все, задуманное вами.

Леди Кэтрин ушла, оставив меня одного и с мыслью о том, что приглашение игнорировать не получится. Меня позвали уже дважды, и если первый раз можно было сослаться на непонимание, то теперь нежелание идти будет выглядеть оскорбительно. Визиты к уединенно живущим могущественным волшебникам не всегда безопасны, с другой стороны, такими знакомствами пренебрегать нельзя.

Тем временем Джулиан Мун оправдывал ожидания. Он смеялся чуть громче приличного, говорил, слегка путаясь в словах и явно испытывая легкие проблемы с координацией. Поскольку его соседи находились в похожем состоянии, на поведение юноши никто внимания не обращал. Захмелел парень, с кем не бывает.

Наконец долгожданный момент наступил — Мун, извинившись, выбрался из-за стола и, самую малость пошатываясь, направился в сторону туалета. Долго он продержался, вот что значит крепкий молодой организм. Я не спеша допил чай, махнул официанту рукой, подзывая, положил на стол галлеон и не торопясь направился следом. Надеюсь, в туалете больше никого нет, иначе придется делать вторую попытку.

Перед тем, как зайти внутрь, я осмотрелся по сторонам и наложил на дверь легкие запирающие чары. Теперь каждый, кто попытается открыть дверь, будет вынужден два или три раза дернуть ручку. Ничего особенного, просто задержка на пару секунд.

Пока Мун возился в кабинке, я встал возле раковины, делая вид, будто отмываю руки от чего-то липкого. Должно быть, актер из меня неплохой, потому что объект фальши не заметил. Да он и не приглядывался особо. Стоял, насвистывал, шуршал одеждой, тихо чертыхался сквозь зубы. В конце концов, он закончил свои дела и выбрался наружу.

Он проходил мимо меня, когда я резко развернулся и с размаха впечатал кулак ему в живот. Юношу аж сложило, на пол хлынул поток блевотины. Не задерживаясь, я вытащил длинную булавку из кармана мантии и воткнул её Муну в плечо. Камень навершия замерцал алым цветом — вложенное проклятье начало действовать, носимые артефакты бросили всю свою мощь на нейтрализацию непосредственной угрозы. Направляю самоделку на склоненную голову:

— Конфундус!

Бесполезно. Щиты слишком сильны. Еще раз, сосредоточиться:

— Конфундус!

Заклятье легло только с третьего раза, когда я использовал нормальную палочку. Неприятно, первый за сегодня прокол. Вытащил из кармана легкое зелье подчинения, в сочетании с конфундусом оно способно на короткий срок подавить волю человека и заставить его выполнять простые приказы. Внутренне морщась, я начал отдавать указания, пока никто не начал ломиться в туалет:

— Сейчас ты выйдешь и поднимешься на второй этаж, войдешь в комнату двадцать три, и будешь ждать. Возьми ключ. За собой двери не закрывай. Иди. Нет, стой. — Я почистил его костюм и пол, снова использовав самоделку. — Иди.

Мун вышел наружу. Облегченно выдохнув, я плеснул водой в лицо, осмотрел себя в зеркало (нормальный вид, не считая малость безумного взгляда) и направился следом. Оставлять одного Муна нельзя, мало ли, вдруг знакомого встретит или еще что, но и видеть вместе нас не должны. Все-таки вид у парня неадекватный.

Постояльцев мало, обслуга сейчас почти вся внизу. К великому счастью, мы никого не встретили на пути. Когда я вошел в свой номер, Мун стоял ровно посередине комнаты и бессмысленно пялился в никуда.

— Снимай артефакты.

Он стянул перстень с пальца, вытащил из-за воротника медальон, потянулся к уху и снял невидимую до того момента серьгу. Я, в свою очередь, выдернул булавку из его руки и разрушил начавшее было действовать проклятье — как автору, это оказалось просто сделать. Еще и ранку зарастил, чтобы не болела потом.

— Садись в кресло и спи, пока я не разрешу проснуться. Да, вот так, — и на всякий случай. — Инкарцеро.

Все, рабочее место и объект подготовлены, можно переходить к самому сложному этапу. Потрошению. Не в прямом смысле — потрошением боевики называют экстренный допрос с помощью легилименции или веритасерума, я у них жаргона нахватался. В отличие от работы с Питерсом, условия идеальные, зато есть ограничение по времени и «нырять» придется в долгосрочную память. Иной тип воздействия.

Задача усложнятся тем фактом, что мне предстоит просмотреть целых два месяца. Период с приёма на должность и до сегодняшнего момента. Я примерно представляю себе, что искать, но все равно объём получается очень большим.

Начнем, помоляся:

— Легилименс!

Точкой поиска служит внешность Минчума. Периодически срываюсь в глубокие ущелья забытых воспоминаний, большую часть игнорируя и лишь мелкую — просматривая, выкарабкиваюсь обратно в первичный слой и снова ищу. Для просмотра памяти надо смотреть в глаза, говорит молва. Да, желательно. Но если на объекте уже висит заклятье, он расслаблен и не оказывает сопротивления, то достаточно первичного воздействия. В нормальных условиях намного удобнее встать позади кресла, охватить голову сидящего человека ладонями, устанавливая физический контакт, и просматривать чужую жизнь, опираясь на выбранный образ.

Шелухи очень много. Мун — мальчишка, его не допускают до серьёзных совещаний, он слабо разбирается в реальной системе принятия решений. И тем не менее он — свой. При нем не понижают голос в разговоре, не боятся озвучивать мысли, которые в другом обществе не стали бы произносить вслух, когда он входит в кабинет, от него не прикрывают лежащие на столе бумаги. Озвучивают реальные, а не газетные причины тех или иных действий, называют вещи своими именами.

Возился я с объектом час. Срок недостаточный, чтобы просмотреть все необходимое, и слишком большой с точки зрения безопасности. Парня наверняка хватились друзья, у меня тоже силы на исходе, поэтому я затер возможные следы в памяти Муна, убрав связанные со мной воспоминания, и дал последние инструкции:

— В туалете тебе стало плохо, ты решил подышать свежим воздухом. Поднялся на второй этаж, сел в креслице на балконе и незаметно заснул. — Заклинание обнаружения жизни показало, что в коридоре никого нет. — Сейчас ты наденешь все свои амулеты, выйдешь из номера, пройдешь на балкон, сядешь в кресло и проспишь десять минут либо до тех пор, пока кто-либо тебя не разбудит. Действуй!

Я проследил, чтобы он устроился поудобнее, вернулся к себе и со стоном рухнул на кровать. Кажется, получилось. Окружающие вроде бы ничего не заметили, воспоминания я подправил, причем не стандартным «Обливейтом», а куда менее заметной техникой. Эту ночь для поддержания легенды проведу в гостинице, завтра выпишусь, перейду в Париж и вернусь обратно так же, как и улетел. Самолетом.

Первого числа провожу мелкого в Хогвартс и начну проверять полученные ниточки. Надеюсь, хотя бы одна приведет к нужным сведениям.