Старший брат + Тенета иллюзий

Глава 3

Время правильно сравнивают с рекой. Иногда оно течет медленно, плавно, позволяя внимательно изучить события-берега, иногда же спрессовывается в гулкий поток, проносящийся между острыми скалами. Последний год выдался очень бурным.

Первое и, наверное, главное изменение, произошедшее в жизни семьи Снейпов — установка камина. Родители подсчитали, сколько денег тратится на поездки в Лондон на поезде, прикинули, что теперь нам придется посещать Косой куда чаще, и обратились в транспортный отдел Министерства Магии. Подключение обошлось в пятьдесят галеонов. Для нас появление камина было важно даже не возможностью навещать магический мир — оно означало, что отец окончательно определился со своими комплексами. Выбрал семью, можно сказать.

Мы продолжали ездить по окрестностям, но цель у нас теперь была другая. Как и предполагалось, нашли несколько десятков источников, сильнейший из которых мать оценила на восьмой класс. Только он был расположен в очень уж неудобном месте и нам не подошел. Для покупки наметили другой, метрах в ста от дороги, ведущей к малоизвестному курорту, и даже выяснили в муниципалитете примерную цену на землю. Если ничего получше не подвернется, зимой оформим сделку.

Северус прошлой осенью пошел в школу и попытался провернуть тот же фокус, что в свое время удался мне, то есть договориться о самостоятельных посещениях. Увы, ему пришлось обломаться. Во-первых, у него не было железных отмазок в виде нуждающихся в присмотре младшего брата и пьяницы отца (Тобиас тогда еще не завязал, но об этом позже), во-вторых, ему не пришлось в первую неделю драться со всеми хулиганами младших классов, и, в-третьих, перед визитом он не догадался надушиться зельем харизмы. Результат предсказуем. Меня директор тоже пытался забрить под тем предлогом, что особых причин не посещать уроки на общих основаниях теперь нет, и надо бы влиться в коллектив, только к тому времени я уже вовсю общался со старой Мэй и ничего у него не вышло.

Одновременно с подключением камина мать оформила в Министерстве разрешение на домашнее обучение. По заключению целителя из Мунго, мое магическое ядро сформировалось полностью, поэтому мне разрешили приобрести волшебную палочку, не дожидаясь одиннадцатилетия. Правом этим я не воспользовался. В тот период у матери не оставалось времени, чтобы начать обучение, к тому же медицинская энциклопедия настойчиво советовала первые чары создавать без помощника. Кроме того, пришлось бы лишний раз тащиться в министерство, чего делать откровенно не хотелось. Да и не нужна мне палочка пока что. Руны, зельеварение, артефакторика и окклюменция костылей не требуют, правда, в артефактах некоторые детали надо зачаровывать с помощью палочки, но их мало и мне на помощь всегда приходила мать.

Мы с ней, кстати, понемногу становились своими людьми в Лютном.

Глупо думать, будто бы посторонний человек может забрести в лавку, торгующую запрещенным товаром, и там ему без вопросов продадут гримуар по темной магии или банку с плавающим в спирту нерожденным младенцем. Ему вежливо скажут, что уважаемый маг ошибся и таким товаром здесь не торгуют, лавка совершенно законопослушная, либо, если не повезло, разберут на органы, предварительно выведав, откуда чужак получил информацию. К потенциальному покупателю долго присматриваются, его проверяют на связи с аврорами, передают по цепочке от посредника к посреднику… Вот и с нами так же. Сначала, видя интерес к определенным и не слишком разрешенным темам, маму направили к конкретному продавцу на блошином рынке Лютного, причем дали провожатого. Потом, постепенно, видя список покупаемого товара, дали рекомендации другим продавцам, которые тоже показывали не всё и не всем.

На магическом «дне» обнаружилась не только чернота, местные знали и использовали разное. Практики, непризнаваемые официальным магическим сообществом. Знания и способности, противоречащие теории колдовства, встречающиеся настолько редко, что о них забыли, их считают невозможными. За долю малую или в обмен на услуги местные были готовы не просто показать, но и научить некоторым простым и чрезвычайно эффективным приемам.

Мы с отцом, что называется, пустились во все тяжкие и нарушили едва ли не все статьи уголовного кодекса из раздела «мошенничество». Разве что мысли у магглов не читали, но я над этим работаю. Используя Феликс Фелицитис, выигрывали в казино (один раз, и то отец еле убежал от охраны), потом перешли на мгновенные лотереи. Скупали драгоценные камни с дефектами, придавали им достойный внешний вид с помощью зелий и втридорога перепродавали ювелирам. С помощью безразмерной сумки занимались контрабандой наркоты во Францию, только недолго — поставщика грохнули. Немного посомневавшись, повторили трюк с картиной. Действовать приходилось крайне осторожно, чтобы не попасться на глаза аврорам, поэтому мы старались брать везде понемногу и скрывали лица с помощью амулетов. По той же причине пришлось отказаться от ряда выгодных проектов, например, афера со взятием банковских кредитов провалилась, не начавшись. И дело не только в том, что шкурки бумсланга находились на особом учете — ингредиенты можно достать в Лютном. Просто авроры совместно с невыразимцами каким-то образом проверяют странные случаи мошенничества в финансовой сфере, а мы не имели права рисковать.

Короче говоря, денежка капала, дома понемногу росла подборка книг по темной магии и диагностике проклятий, я осваивался в магическом мире. Ювелиры в Косом охотно принимали выковырянные из сережек и колец камни (в жизни не представлял, сколько драгоценностей покоится на дне Темзы), так что с галеонами проблем не было. Ну как не было? На текущие траты хватало.

Блошиный рынок в Лютном в одиночку посещать не стоило. Здесь существовали определенные правила, защищающие покупателей, но эти правила переставали действовать за оградой. На коротком участке пути от рынка до Косого волшебника могли ограбить и избить, причем такие инциденты происходили стабильно. В основном жертвами становились юноши из приличных семей, недавно выпустившиеся из Хогвартса и захотевшие пощекотать себе нервы посещением местной клоаки. Получали они именно то, что искали, авроры даже не особо расследовали подобные дела. А вот покупателей, особенно примелькавшихся, местные бандюганы трогали редко. И все равно — один я туда никогда не совался.

По самому рынку можно было ходить безбоязненно. Многие посетители шатались по нему без определенной цели, разглядывая разложенную на трансфигурированных прилавках мелочовку или вступая с продавцами в короткие пересмешки «за жизнь». Иногда у того или иного предмета собиралась целая толпа, чтобы определить, что оно такое есть и сколько может стоить. Здесь торговали подержанными книгами и отдельными листами из них, сомнительного свойства зельями и условно-запрещенными ингредиентами, ядами и приворотными, ритуальными инструментами демонологов и нелегальными палочками. Ничего серьезного — человеческие органы и тому подобный товар, тянущий свыше пяти лет Азкабана, следовало искать в других местах.

В тот день мама застряла у торговца рукописями, и я от скуки заглянул в дальний угол рынка. Туда, где держали угол зельевары и алхимики. Сев просил привезти ему шерсти шотландских брауни, ну и просто запасы следовало пополнить.

— Что это у вас такое? — уже на обратном пути, затоварившись, я подошел к лотку смутно знакомой торговки. — Дощечки какие-то?

— Обереги сидхе, — ответила старуха. — Против злого глаза, для благополучия в доме, ну а этот тебе пока без надобности. Приходи годиков через пять, хе-хе.

Дубовые пластинки украшал рисунок, напоминавший кельтский орнамент и в то же время неуловимо от него отличавшийся. Переплетенье линий, незаметно складывающихся в значки рун… вот только вместе с знакомыми символами огамы рядом возникали неизвестные знаки. Никаких острых углов, надпись-узор шла без видимых переходов или разрывов, закручиваясь в кольцо без начала и конца.

Я провел над пластинками рукой.

— Ничего не чувствую. Вы уверены, что они действуют?

— Ты и не должен, милок, — фыркнула старуха. — Стала бы я бесполезный амулет продавать?

— За деньги, безусловно, стали бы. Кстати, сколько просите?

— Три галлеона.

— Сколько? — от заявленной суммы челюсть непроизвольно отвисла, и возглас вышел смазанным.

— За каждый, — добила меня продавщица.

Нормальный амулет стоит от десяти золотых и выше, родовые артефакты считаются вовсе бесценными. Так то — нормальный! Поделку без вложенной силы с сомнительными достоинствами продают по цене материалов, да еще и считают сделку выгодной. В ответ на последнюю сентенцию продавщица взвилась и принялась браниться, расхваливая товар. Сбросить цену она отказывалась напрочь.

Торговались мы недолго. По-видимому, старухе стало обидно за прилюдные сомнения в мастерстве, и она решила наказать дерзкого мальчишку.

— Три галлеона, милый. Доставай деньги, не обижай старую, не спорь…

Я раздвоился. Первая часть меня понимала, что бабка права, что пластинки размером с младенческую ладошку действительно стоят этих денег, и они мне нужны, причем нужны прямо сейчас, немедленно. Где еще найдутся такие? Они хорошие, красивые, полезные. Надо немедленно достать кошелек и скорее купить вожделенный товар, пока продавщица, вредная бабка, не передумала.

Вторая часть меня с отстраненным интересом наблюдала, как руки лезут за пазуху и вытаскивают кошель. Властно подавив первую, она покачала головой:

— Нет.

— Что?! — поперхнулась торговка. — Как нет?!

Продолжить она не успела. Вынырнувшая сбоку мать сходу наложила на нее Силенцио и принялась орать, из-за соседних лавок выскочили продавцы и влились в набирающий обороты скандал. За секунды вокруг нас скопилось человек десять, и все они гомонили, спрашивали, чего-то хотели. Мама, кажется, обвиняла торговку в использовании какого-то голоса, а ее безуспешно пытались успокоить. Чувство раздвоенности исчезало, вместе с ним уходило и странное оцепенение, заморозившее мои эмоции, звуки снова стали криками и шумом, а не фоном происходящих событий.

Старуха не пыталась снять заклятье. Она с каким-то непонятным любопытством смотрела на меня, и от ее взгляда по спине бежал холодок.

— Мама, — подергал я Эйлин за рукав. — Что происходит?

— Эта дрянь, — ого! Да она в самом деле сердита! — говорила с тобой Голосом Власти! Заворожила тебя.

— Не смогла, — внезапно заговорила старуха.

Как по команде, все замолчали. Бывает так — драка, ор, свалка, и вдруг один резкий звук перерезает гомон, заставляя людей остановиться и посмотреть вокруг чистым взглядом. Понять, что происходит и с какой стати они в этом участвуют.

— Что?

— Не смогла, — повторила бабка. — Не поддался он. Сильная кровь.

— Да ты вообще не имела права с ним говорить! — снова взвилась мать.

— А неча мою работу хаять, — отреагировала старуха. — Все знают: Старая Мэй фуфлом не торгует и цену дает честную!

— Тихо!

От рыка стоявшего рядом мужика мы все присели. Кажется, он пользовался авторитетом среди торговцев, впрочем, неудивительно с такой-то глоткой. Даже мама не выразила желания продолжить скандал, хотя и пренебрежительно передернула плечами и надменно вскинула голову. Предводитель (местный бугор, судя по реакции окружающих) откашлялся в кулак, сурово припечатал Мэй взором и повернулся к нам:

— Ну, бабушка действительно слегка перегнула палку, но ведь и мальцу не стоило обвинять ее во лжи, верно?

— Мы просто торговались, — влез я. — Имел место быть обычный процесс торговли, в процессе которого стороны путем взаимных уступок определяют цену, соответствующую количеству и качеству исходного товара.

Мужик слегка изменился в лице и откашлялся еще раз. Не ожидал от мальчишки.

— Последствий и вреда колдовство Мэй не принесло. Тем не менее, в качестве извинения за причиненное неудобство она готова выплатить виру. Готова, я сказал! Незначительную. Ну, скажем, один предмет из товара на лотке?

— Три предмета, — отреагировала мама.

— Слишком много! Один!

Видя, что спор вошел в цивилизованные рамки и ничего интересного больше не будет, толпа принялась рассасываться. Надо сказать, местные обладают большим опытом по части разруливания сложных ситуаций. Иначе им не выжить, погрязшим в нищете и под постоянным прессингом властей.

Мы со старухой продолжали переглядываться.

— Научи меня, — наконец, сформулировал я невнятные ощущения, исподволь подталкивавшие к действию несколько последних минут.

— Не пойдет, — прищелкнула языком Мэй. — Учеба дороже стоит.

— Сколько?

Старуха помолчала, что-то прикидывая, потом слегка кивнула и выдала:

— Сто галлеонов.

— По рукам.

Мы торжественно скрепили договор рукопожатием и только теперь обратили внимание на изумленно молчащих спорщиков. Мать опомнилась первой.

— Ты действительно согласна учить моего сына Голосу? — удивленно обратилась она к Мэй.

— Почему нет? У него получится. Сильная кровь.

Эйлин со старухой прекрасно понимали друг друга. Перебрасывались короткими фразами и чувствовалось, что за небрежными рублеными предложениями скрываются бездны смысла, окружающим недоступного. Они говорили на одном языке, причем говорили о чем-то большем, чем просто десяток уроков за неплохие деньги. Думаю, у нас с бугром был одинаково ошалелый вид при прослушивании их диалога.

— Я поняла вас, госпожа Мэй, — кажется, высокие стороны пришли к консенсусу. — Каждый день, начиная с понедельника. Попрощайся с наставницей, Хальвдан.

— До свиданья, госпожа Мэй, — на полном автомате выдал я, после чего меня поволокли к выходу.

Развернутые объяснения Эйлин дала уже дома, на улице происшедшее она отказалась обсуждать напрочь. По ее словам, Голосом Власти называлась редкая способность, встречавшаяся у представителей старых родов, происходящих от сидхе. То есть примерно в каждом десятом британском роду периодически рождались дети, после некоторого обучения умевшие подавлять волю не хуже сирен или вейл. Голос не считался запрещенным и по своим характеристикам соответствовал заклинанию Конфундус, защититься от него можно было, наложив на говорящего Силенцио или с помощью артефактов. Сильные окклюменты обладали иммунитетом.

Голосом владел мой прадед, да и вообще среди Принцев способность встречалась часто. Афишировать ее не стоило, так как все, связанное с сидхе, маги воспринимали настороженно — ушедшая по дороге миров раса память о себе оставила неоднозначную. Зато после обучения некоторые закрытые сообщества магического мира не то чтобы признают меня своим, но при встрече поведут себя благосклоннее. Например, ирландские маги, традиционно не любящие англичан, разрешат пользоваться закрытыми секциями библиотеки на своем Хрустальном Острове, а жрецы Броселианда допустят до участия в ряде таинств.

Мне повезло дважды. Во-первых, найти потенциальную наставницу, во-вторых, среди детей и внуков старой Мэй никто Голос не унаследовал, в то время как передать мастерство хотелось. Маги считают, что нельзя уходить на тот свет, не оставив хотя бы одного ученика. Подвернулся я очень удачно, и в течение примерно шести-семи недель после того памятного разговора мой день начинался с посещения убогого домишки на задворках Хогсмита, в котором жила семья старухи.

Мэй не волновало, есть ли у меня другие дела, занятия проходили без перерыва каждое утро и пропускать было нельзя, иначе весь курс пришлось бы начинать сначала. От ее отваров дико першило горло, болели легкие и стоял постоянный звон в ушах. Тем не менее, ее методы работали, в чем мы с отцом смогли убедиться, когда во время очередной вылазки за кладами нас поймал полицейский патруль. Оказывается, на раскопки особое разрешение брать нужно, а мы и не знали… Тогда Голос нас здорово выручил.

Передышка пришла летом шестьдесят восьмого года. В обучении у Мэй наступил перерыв, то есть тогда я думал, что мы расстались насовсем, но у старухи были свои планы. Мы с отцом прочесали вокруг Коукворта круг приличного радиуса, нанеся на карту все найденные источники, и теперь родители ездили вместе, проверяли характеристики. Северус носился по городу в компании таких же малолетних бандюганов, а я любовался на стройные ножки девушек в миниюбках — столичная мода наконец-то докатилась и до нас.

Из плохого следует упомянуть скандал с мамой. Она не оставляла попыток определить, какими именно подарками наградили ее любящие родственники, и постепенно дошла до призыва родственных духов, сиречь магии смерти. Профаны часто путают ее с некромантией, которая на самом деле является подразделом магии иллюзий (путаницей общество обязано дилетантизму средневековых переписчиков). Область в лучшем случае «серенькая», маги до сих пор не знают, кто именно приходит на их призыв — души умерших, их ментальные слепки или кто-то еще. Тем не менее, Эйлин решила рискнуть. Разыскала среди предков ушлого поганца со спорной репутацией по части семейных ценностей, то есть такого, на чью благосклонность может рассчитывать изгнанница из рода, и стала готовиться к ритуалу. Особо доверять словам покойников не стоит, врать они горазды, но хотя бы появится точка отсчета для дальнейших исследований.

Меня к участию она привлекать не собиралась. Думала, что ребенку незачем знакомиться с запретной магией в юном возрасте. Логика в ее рассуждениях была, но мы с отцом обоснованно считали меня парнем рассудительным, возможно, более рассудительным, чем сама Эйлин, поэтому вдвоем уговорили.

— Мама, — подгадал я удобный момент.

— Что?

— Ты откуда эти ритуалы знаешь?

— Бабка научила. Она с пяти лет меня по кладбищам таскала.

Видели бы вы ее лицо, когда она поняла, что проговорилась!

Призыв духов в Британии не очень развит и отдельной дисциплиной не является. Слишком велики различия в обращении к элементалям стихий, душам мертвых или, скажем, сущностям нижних миров. Еще нужно помнить о законодательных ограничениях — за необоснованное применение того же Адеско Файр, то есть вызов малого элементаля огня, можно на пару лет в Азкабан угодить, общение с демонами на пятерку тянет. Такие дела.

У Северуса тем временем происходили события на личном фронте — он познакомился с девочкой. Нет, не для того, для чего знакомятся с девушками парни постарше, это меня подступающий пубертат накрывал с головой и мешал связно мыслить. Играющие гормоны в разы увеличили количество приключений на мою многострадальную пятую точку. Детишки пока что ни о чем таком не думали. Звали подружку брата Лили, и она была ведьмой.

Про Лили Эванс и ее сестренку Петунию я помнил из фильмов. Как-никак, мать главного героя и, со слов племянника, неудачная любовь всей жизни моего братца. Учитывая данную характеристику, неудивительно, что настроен я по отношению к девочке был не то что негативно, но и положительных эмоций не испытывал. Однако следовало кое-что уточнить:

— Давай-ка я уточню: ты рассказал ей про магический мир, про нашу семью и о письме из Хогвартса, которое придет к ней на одиннадцатилетие?

— Ну да, — кивнул мелкий.

— Замечательно. Скажи мне, мелкий, говорит ли тебе что-нибудь такое словосочетание — Статут Секретности?

— Так она же ведьма, — возразил Северус. — Только магглорожденная.

— Неверно, — криво улыбнулся я. — До тех пор, пока к ней в дом не пришел чиновник Министерства или представитель Хогвартса, официально она считается магглом. Это формальность, понимаешь? Конопатого Джека Симпсона с улицы Красильщиков помнишь? Ему примерно за то же два года дали — не нашел вовремя нужной бумажки.

— Меня в Азкабан посадят? — глаза от мелкого от ужаса увеличились вдвое.

— Нет, но нервы потреплют здорово. — Действительно, что делать-то? К нарушениям Статута у отдела магического правопорядка особое внимание. — Адрес у них какой?

— Цветочная, двенадцать.

Сходить, пообщаться? Смысла нет. Скорее всего, девочки Северусу не поверили, приняли его слова за розыгрыш. Тогда до получения письма волноваться не о чем, рассказы брата пройдут по графе «детские фантазии».

— Ты им показывал что-нибудь или только объяснял?

— Я просто рассказал, что у магглов иногда рождаются волшебники и у них бывают выбросы, — шмыгнул носом Сев.

— Ладно, не переживай. Раз ты при них не колдовал, то ничего страшного не произошло. Вечером еще с мамой посоветуемся. Нормально все.

— Угу.

— Не «угу», а да. Пошли обедать.

Эйлин на новость махнула рукой — у нее другие заботы. Только уточнила, действительно ли девочка магглорожденная и нет ли у нее в родне колдунов. Северус обещал выяснить. В худшем случае, по словам матери, мелкому грозит порицание и некрупный штраф родителям. Причем возраст нарушителя в данной ситуации роли не играл, магическое правосудие в некоторых аспектах застряло на уровне Англии начала девятнадцатого века.

Когда наступил сентябрь, забот прибавилось. Мама определилась с подходящим источником и дала отмашку отцу, который принялся оформлять покупку земельного участка в собственность. Место привлекало не только своими энергетическими характеристиками, оно находилось недалеко от дороги и имело собственный спуск к морю плюс кусок пляжа сто метров шириной. Формально хозяева продавали старый дом, но постройка находилась в жутком состоянии и поэтому стоило все удовольствие четыре тысячи. Я прикинул, что если вложить еще три, то можно построить хорошую гостиницу и зарабатывать на туристах.

Деньги у нас, благодаря многочисленным аферам, имелись.

Мама считала, что привязываться к источнику ей придется в любом случае, вне зависимости от остальных двух проклятий, так что идея работать там же, где и жить, ей импонировала. Отдыхающих селить в отеле, самим жить в отдельном домике в глубине территории рядом с ручьем-источником. И забыть Паучий тупик словно страшный сон! Отец при таком раскладе терял работу на заводе, приносившую небольшой, зато стабильный заработок, но особо из-за этого не расстраивался.

Меня перспектива переезда тоже прельщала. Труда в дом вложено много, не одна тысяча рун на стенах вырезана, и все равно хочу уехать. Вдали от соседей и колдовать проще, и отношения у нас сложились не шибко ровные. Люди ведь чувствуют инаковость, скрыть ее невозможно, как ни пытайся, а мы с матерью выделялись хотя бы привычкой вытирать после еды губы салфеткой. Речь другая, правильный оксфордский английский без мата и сленга, кругозор пошире. На Северуса среда сильно влияла, его манеры отличались в худшую сторону, но и он дома не допускал уличных выражений. Счастье еще, что мама откладывала деньги на Хогвартс и крупных трат, за исключением непрезентабельно выглядящей машины, не допускала, иначе завистники бы устроили нам «счастливую» жизнь. И так шепотки ходили, что слишком часто обновки покупаем, откуда только деньги берутся.

Люблю магов. Высыпаешь, бывало, перед ювелиром золотых зубных коронок грамм на пятьдесят (Темза — река утопленников, сэр!) и никакой реакции. Сидит, кислотой металл проверяет. Попробовали бы вы то же самое проделать с магглами…

По старой памяти забрел в Лютный, к Мэй. Наставница после окончания учебы Голосу приглашала заходить еще, намекала, что готова поделиться еще кое-какими знаниями, но в данный момент ни денег, ни свободного времени у меня нет. Кроме того, смущали расчетливые взгляды двух ее внучек, бросаемые исподтишка на состоятельного, по их меркам, мальчишку. Да, мне всего двенадцать. Только в магическом мире в двенадцать лет личность считается условно-самостоятельной, ядро ведь сформировалось, чистокровные в этом возрасте помолвки заключают.

— Отец пьет, — наверное, устал, раз начал жаловаться. — Ничего не помогает.

— Прокляли? — деловито уточнила Мэй.

До меня только сейчас дошло, что Тобиаса мы на внешние воздействия не проверяли. Ну, мне-то простительно, но мать чем думает?

— Он маггл, некому его проклинать.

— Неужто мамкиной семье понравился?

— Они умерли все, давно уже.

Надо бы уточнить. По маминым рассказам, дедуля вполне мог наслать на зятя что-нибудь заковыристое.

— Раз заговоры и чары не действуют, — она приостановилась, вопросительно глядя на меня, и после подтверждающего кивка продолжила, — попробуй татуировку нанести. Двойную, с защитой от чужого колдовства и с реакцией на алкоголь. Я своего зятька так вылечила. Он, собака худая, покуролесить любил, ну так мы с младшенькой его Ступефаем приложили, в рот зелья сонного влили и, пока спал, рисуночек накололи. Мигом трезвенником заделался.

— Экстремальная методика, — пробормотал я. — Хотя идея хорошая. Рунескрипт покажешь?

Старуха заулыбалась:

— Да я тебя всему, что о татухах знаю, научу. Если о цене сговоримся.

Вялая попытка просто купить рунескрипт провалилась — куда щенку супротив матерого волкодава! После получасового торга мы договорились, что за десять галлеонов Мэй расскажет и покажет все, что ей известно о магических татуировках. Малая цена объяснялась тем, что знала она немного, даже картинку для зятя ей пришлось заказывать у знакомого друида. С другой стороны, спокойствие в семье стоит дороже, и традиция редкая, рисунки на тело только в по-настоящему старых семьях наносят. В жизни пригодится.

За ужином завел разговор о скором переезде, силе источника и потенциальном влиянии последнего на человеческий организм. Мать посоветовала меньше слушать досужих баек, отец слегка напрягся. За месяц дожму. К концу обучения он сам прибежит и иголку с красками подаст.

Северус вовсю трепался о школе, приятелях, Лили, использовании корня ландыша в бальзамах привлекательности, снова о Лили и Петунье… Надо бы сходить, познакомиться. В тот раз я, поняв, что крупные неприятности мелкому не грозят, расслабился и про девчонку забыл, а зря. Все-таки в той реальности она сыграла важную роль в грядущих событиях. Я, наверное, своим вмешательством сюжет поломал, неясно только, в какой степени, но взглянуть на потенциальную невестку стоит. Просто чтобы составить собственное мнение.

Через четыре года мелкий пойдет в Хогвартс. В стремное местечко с психоделическими лестницами и директором с неясной ориентацией, спорными жизненными принципами и никому не известной моралью. Дамблдор велик, ибо никто не знает, чего он хочет на самом деле. У Волдеморта нет шансов против самого успешного политика Британии, темный лорд был обречен проиграть. Вопрос в том, какой ценой будет достигнут мир и можно ли уберечь семью, да и остальных магов, от ужасов гражданской войны. В последнее время я часто думаю об этом и не нахожу ответа, разве что появляется подленькая мысль схватить своих в охапку и сбежать в Америку.

Жаль, что у меня не будет возможности познакомиться с основными действующими лицами готовящейся драмы, но свое решение отказаться от Хогвартса я по-прежнему считаю правильным. Способ влиять на ситуацию я найду, одна информация о наличии у Риддла крестражей сама по себе бомба. Опять же, неизвестно, сколько и чего Распределяющая шляпа докладывает директору… До основных событий осталось целых десять лет, есть время разобраться в ситуации, получить рычаги на полезных людей, подкопить денег, знаний, репутацию. В конце концов, нет гарантий, что история этого мира совпадает с описанной в книжке, значит, действовать следует осторожно.

Кстати сказать, надо бы кое-что уточнить. Самое время — ужин закончился, на кухне никого, только мать моет посуду.

— Мама, ты что-нибудь слышала о лорде Волдеморте?

— Есть такой, политикой занимается, — тарелки сами собой вымылись в раковине, подставили бока под парящее полотенце и, чистенькие, улеглись на полку. — Говорят, сильный маг.

— Ты с ним вместе в Хогвартсе не училась?

— Нет, хотя он тоже слизеринец. Вроде старостой был, — задумалась она. — Нет, не помню. А почему ты спрашиваешь?

— В Лютном народ его обсуждает. Министерство очередной декрет приняло, о запрете использования магии крови при изготовлении артефактов, мастера в шоке. Четверть товара разом под запрет подпадает.

— Да наше министерство совсем с ума сошло! — выразительно дернула левой бровью Эйлин. — Ну ладно, воюет оно с Визенгамотом, стремится ограничить власть Древнейших и Благороднейших. Простые-то люди почему должны страдать?

— Причем здесь Визенгамот?

— До конца прошлого века его члены были фактически неприкосновенны и управляли министерством. Даже сейчас их статус очень высок. Верхушке министерства никогда не нравилась независимость древних родов, поэтому министры под маркой борьбы с темной магией проводят ущемляющие чистокровных законы. Но в последнее время они перегнули палку! Додуматься надо — поставить министром магглорожденного!

— Так Лича же скинули.

— Поменяли одну говорящую голову на другую.

Если политика Министерства не устраивает и низы, и часть верхов, то появление кого-то вроде Волдеморта ожидаемо. Конфликт внутри элиты заставляет группировки объединяться вокруг сильных лидеров, на роль которых традиционно претендуют сильнейшие маги. Консерваторам импонирует риторика Риддла, его решительность в отстаивании их прав, они недавно получили плевок в лицо, вынужденно подчиняясь магглокровке. Надо полагать, оскорбление подстегнуло их желание действовать.

Мордред и Моргана! Начинать изучение политической кухни придется уже сейчас.