Старший брат + Тенета иллюзий

Глава 4

За основу домашнего обучения обычно берется хогвартская программа, потому что для многих профессий и должностей в требования к кандидатам входит оценка, полученная по тем или иным предметам на экзаменах СОВ или ЖАБА. Мама не стала изобретать велосипед и со мной действовала тем же методом, правда, времени у нее оставалась не слишком много и зубрить учебники приходилось почти всегда в одиночестве. Практику отрабатывали вместе.

С зельеварением проблем не возникало. Родовые дары семьи Принц, перепавшие нам с Северусом, безошибочно подсказывали, стоит ли бросать тот или иной ингредиент в котел, в каком количестве, насколько убавить огонь и все в том же духе. На первых курсах зелья варились простенькие, я уже сейчас мог бы сдать промежуточный экзамен за второй курс.

История магии изучалась двояко — официальная версия и неофициальная, вторая ближе к правде и веселее. Обитатели Лютного обожали рассказывать разные байки, многие из которых выставляли исторических личностей в глупом свете. Особенно доставалось Годрику Гриффиндору, он пользовался какой-то нездоровой популярностью. Не менее часто в рассказах фигурировали представители семейства Блэк, но о них говорили с оглядкой и понизив голос.

Трансфигурация откровенно не давалась. Отрабатывал ее только в присутствии матери, которая сама владела предметом посредственно, и было очевидно, что придется нанимать репетитора. После переезда, когда появится время и деньги.

Хорошо давались чары. Без опережения графика, зато стабильно и, уверен, приложи я больше усилий, смог бы закончить год за два. Увы, чем-то приходится жертвовать, и чарам банально не повезло. Если же учесть владение кое-каким беспалочковыми заклинаниями… В общем, сверстников я опережал.

Искренне не понимаю, какого Мордреда в Хогвартсе изучают астрономию. Эта дисциплина идет в теснейшей связке с ритуалистикой и нумерологией, в чуть меньшей степени она нужна зельеварам, гербологам и прорицателям. Изучать ее в отрыве от остальных предметов бессмысленно! Тем не менее, учебники за все курсы представляли собой образчик «чистого искусства», оторванного от реальности, и интересны были либо фанатам, погруженным в изучении неба, либо штурманам дальней авиации. Про ритуалистику в них даже не упоминалось. Кое-какие ссылки на влияние фаз Луны и звезд на свойства зелий и растений имелись в учебниках по другим предметам, но цельного монолита знаний они не давали.

Травологию и ЗОТИ изучал на практике. У Старой Мэй имелась теплица, где она выращивала кое-какие растения, а кроме того, на рынке я познакомился с Джошуа Коганом — магом, занимавшимся очисткой домов от всякой мелкой магической живности. Снимать серьезные проклятья он не подписывался, но методы борьбы с бытовыми вредителями типа пикси или боггартов знал назубок. Мужчине требовался помощник статута «подай, принеси, не путайся под ногами», в обмен он с готовностью делился спецификой избранной профессии. Трепло жуткое. Денег он, разумеется, не платил, зато позволял взять часть трофеев, которую потом можно было продать или использовать самому. Каминный порох, в принципе, окупался.

Первый наш совместный поход оставил неизгладимые впечатления. Мистер Коган взял заказ на очистку поместья от вредителей и, по пути к общественным каминам, поучал:

— Далеко не отходи. В поместье раньше жила одна бабка, она померла недавно, так что ничего опасного там быть не должно, но мало ли. Мелкие тварюшки тоже хорошо покусать могут.

— Какие тварюшки, мистер Коган?

— Просто Джошуа, парень, не привык я к «мистеру». Кого ждать? Пикси, докси, иногда глизни попадаются, на бундимунов напоремся обязательно. Боггарта и полтергейста вряд ли встретим… Ты, кстати, как с боггартом бороться собираешься?

— Вроде бы, есть такое заклинание Ридиккулюс, — припомнил я.

Высказанное Джошуа мнение относительно Ридиккулюса и его создателей не способна выдержать никакая цензура.

— Смотри, — вытащил он палочку. — Не знаю, как по научному, а по-простому заклинание называется Пламя Мертвых. Действует на любые нематериальные существа, особенно хорошо против боггартов. Делаешь круговое движение палочкой, одновременно мысленно представляя Этель и Кен и проталкивая силу через голову. Ну-ка, попробуй.

С изначально невербальным способом колдовства я еще не сталкивался, поэтому приемлемый результат получился только с четвертой попытки. Надо же, руны и таким способом использовать можно. Вроде мелочь, но настоящее мастерство именно из мелочей и складывается.

Разрешение на проход через камин хозяева Джошуа дали, так что в дом мы вошли без уведомления. Мужчина сходу потянул носом, бросил короткое «бундимуны» и принялся в быстром темпе наколдовывать разнообразные чистящие заклинания, разбрасывая их по сторонам. Из-под пола и стен послышались легкие хлопки, словно что-то исчезало. Затем мы бодрым шагом направились на чердак, причем все косяки и двери мой наставник проверял на ловушки («ты не представляешь, парень, какие параноики бывают!»). Также жизненный опыт советовал Джошуа проверять доски пола, на которые ступал, и потолок, под которым проходил.

Работал он в диком темпе. Минут за пятнадцать очистил от пикси чердак, я едва успевал кидать тушки в сумку. Немногим больше времени ушло на второй этаж, и только потому, что в каждую комнату Джошуа входил исключительно после проверки, с той же скоростью обошел комнаты первого этажа. В большой гостиной он приостановился на перекур:

— Сейчас в подвал пойдем, так смотри осторожней! — пояснил он свои действия. — Вечно там всякая дрянь собирается. Надо передохнуть.

По грубым прикидкам, этот тщедушный мужичок за час создал около сотни заклинаний! Слабеньких, простых, но целую сотню! Мама бы от такой нагрузки уже пластом лежала. Либо у него огромное ядро, во что я не верю, либо почти нет потерь при колдовстве благодаря опыту.

— Пошли, пацан, — отдыхал Джошуа недолго, мячиком вскочив на ноги и трансфигурировав две пуговицы в маггловские строительные каски. — С подвалом закончим и за расчетом пойдем. С садом они пусть сами разбираются, мне его не оплачивали.

Вредителей в подвале не обнаружилось, зато на нас напал дикий книзл, крайне недовольный вторжением на его, как он полагал, территорию. Здоровенная скотина сильно подрала наставнику ногу, однако тот отомстил, треснув животное сотворенной из воздуха палкой. Кот-переросток решил не искушать судьбу и свалил через разбитое оконце. Последствием короткой стычки стало обучение меня целительским чарам низшей категории.

Несмотря на то, что пользы от моего присутствия не было никакой, Джошуа и в дальнейшем таскал меня по объектам. По-видимому, ему просто требовались свободные уши.

Позднее, вспоминая сентябрь и октябрь шестьдесят восьмого года, тот период вызывает ощущение дикой спешки и занятости. Помощь матери с расчетами, нежданные курсы повышения квалификации у Мэй, периодические вылазки с Джошуа, занятия с Севом и собственная учеба не оставляли свободного времени, мы с отцом даже на раскопки ни разу не съездили. Тобиас тоже был занят — крутился, оформляя покупку участка. Он за последние лет пять здорово поднаторел в общении с различными госструктурами, но с данной разновидностью бюрократии еще не сталкивался.

Сделку завершили в конце сентября, а с начала следующего месяца мы с матерью принялись устанавливать защиту от министерского надзора. Точнее говоря, она устанавливала, я помогал. Прежде земля не принадлежала семье, поэтому проводить некоторые ритуалы не стоило — они не дали бы полноценной силы. Спрашивается, какое отношение имеет запись в муниципальном кадастре к магическим воздействиям? Никакой. Важны усилия, приложенные семьей для заработка денег, которые пошли на покупку земли. Магия оценивает приложенный труд, пускай и опосредованный.

Работы предстояло много. Первым делом следовало оградить участок для проведения ритуала призыва предка — неизвестно, насколько чувствительные датчики используют невыразимцы. Поближе к Самхейну проведем сам призыв. Если все пройдет гладко и рабочие к тому времени закончат рытье котлована под наш домик, на пике силы принесем в жертву коня, освящая новое жилище. В принципе, на этом аврал закончится. Дел еще предстоит много, те же защитные чары на участок накладывать можно до бесконечности (точнее, насколько мощи источника хватит), но бешеная скорость тут не нужна. Обычная рутина.

— Вам животину не жалко? — мрачно поинтересовался Тобиас когда мать, смущаясь и краснея, поведала ему о необходимости купить жертву.

— Жалко, — признался я. — Только при основании нового дома земле дарят жизнь либо коня, либо раба, либо врага, или старшего сына. Рабов у нас нет, меня вам, надеюсь, все-таки еще жальче. Насчет врагов тебе лучше знать.

— Да как сказать, — потер синяк на скуле отец. — Их оказывается, намного больше, чем я думал.

— Наплюй. Им сейчас не до нас.

Утаить важные новости в маленьких городках невозможно. Несмотря на наше молчание, соседи каким-то образом узнали о предстоящей покупке участка, переезде и постройке собственной гостиницы. Трудно передать словами, что тут началось! Бедные, почти нищие люди люто завидовали тем, кому удалось вырваться из болота рабочего квартала. Родителям предъявлялись высосанные из пальца претензии от лица «общественности», Сев перестал ходить в школу, меня пытались побить какие-то левые пацаны. По улицам приходилось передвигаться перебежками. Злословие добрых соседушек заставило отца уйти с завода раньше задуманного (впрочем, он не расстроился) и неизвестно, до чего бы довело, если бы не вмешалась стихия.

Лето выдалось дождливое, речка вышла из берегов и часть домов подтопило. Пострадали немногие, но всем как-то резко стало не до нас. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Плюс из приятного радовал тот факт, что Тобиас окончательно разругался с дружками и, несмотря на тотальную загруженность, бутылку в руки не брал. Ездил везде, договаривался с архитектором, строителями, с хмурым лицом подсчитывал расходы. Денег хватало, но впритык.

С душевными муками распечатал заначку. Имелся у меня заветный мешочек с десятком особо чистых камней, собранных в тайной надежде когда-нибудь, во времена оны, использовать их для создания особенного артефакта. Проданные гоблинам камни суммарно потянули почти на тысячу фунтов, родители облегченно выдохнули. Тобиас на радостях согласился сделать татуировку, на уговоры, как я и прикидывал, ушел примерно месяц.

Первый опыт проходил в присутствии Мэй и под ее непосредственным руководством. То есть я и раньше тренировался на кусках свиной кожи, просто на человеке делал что-то в первый раз. Защитные татуировки от колдовства наносятся напротив сердца, поэтому процедура (не считая сваренной заранее краски) началась с бритья груди. Что вы хотите, отец взрослый мужик, у него здесь заросли колосятся! Поскольку художественными талантами боженька меня обделил, сначала обычными чернилами нанесли контур, а потом я осторожно наколол по нему узор. Рука устала жутко, ведь рисунок длинный и прерываться нельзя.

Аренда муниципального дома в Коукворте заканчивалась тридцатого сентября, переехали на новое место жительства мы первого октября. Разумеется, при желании аренду можно продлить, только желания такого не возникло. Во-первых, обстановка вокруг сложилась напряженная, еще не враждебная, но уже близко. Во-вторых, установка заглушающих Надзор щитов выматывала мать до полной потери сил и два лишних часа дороги, туда и обратно, для нее были существенны. Конечно, в проданной нам развалюхе жить нельзя, и что? По меткому выражению отца, если нельзя, но очень надо, то можно. Тем более, когда семье есть целых полтора волшебника.

Как я уже говорил, Эйлин просто физически не успевала заниматься чем-либо еще, кроме своих дел, поэтому обязанность приведения временного…жилища… в относительный порядок свалилась на вашего покорного слугу. Хвала Мерлину — Северус хотя бы не мешал! Первые два дня он хвостиком таскался за мной по зданию, но потом ему надоело, и пацан переключился на помощь отцу. Не знаю, чем тот его загрузил, вроде бы они вместе ездили по соседним пляжам и смотрели, как там все устроено.

Старое здание, в котором лет пять никто не жил, требовалось довести до приемлемого состояния. Это работа не для мальчишки, пусть и с волшебной палочкой. Проблема в том, что кроме меня, справиться с ней никто не мог, поэтому потрепанный том «Бытовой магии» на время стал моим верным спутником. Приведенные в нем заклинания разбивались по разделам и не учитывали сложности, чары седьмого курса Хогвартса соседствовали с простеньким Эванеско или чем-то подобным. Получалось далеко не все, а когда получалось, то не с первого раза. Попытка отскоблить плесень со стены могла привести к исчезновению половины досок, согревающие чары наполняли комнату сизым дымком, а трансфигурация оконного стекла больше напоминала эффект действия Бомбарды. Тем не менее, я справился. С учетом теплой погоды, жить было можно.

Жизнь как занимательная арифметика.

Проведение запрещенного ритуала из раздела магии смерти — от пяти лет Азкабана. Препятствие осуществлению правосудия — еще три. Привлечение сына, сиречь организация преступной группы, увеличивает срок на пять лет. И, до кучи, кража со взломом, потому как для призыва требовался прах, любимая вещь или хотя бы портрет призываемого. Суммарно маме светило от пятнадцати лет и выше. Сколько полагалось мне, заранее предсказать нельзя, тут все зависит от настроения судьи. Можно отделаться годом условно по малолетке, а можно получить лет восемь, такие дела.

Шанс попасться есть всегда, хотя в данном случае он невелик. Время и место подобраны очень удачно, недаром мать отказалась от остальных, даже более выгодных в финансовом плане участков. Рядом море, огромный резервуар стихии воды, невдалеке расположен перекресток трех дорог, тоже примечательный с точки зрения энергетики, с другой стороны заброшенное кладбище. Здесь и без дополнительных усилий поисковые чары ведут себя странно, а уж после маминых добавок вычленить что-либо запретное из мешанины потоков сил можно, только четко понимая, что ищешь. Кроме того, скоро Самхейн, день, когда тонкий мир соприкасается с материальным особенно плотно. Звуки Дикой Охоты уже слышны, выражаясь поэтическим языком, однако график дежурств в аврорате еще стандартный, не усиленный. Самое время рискнуть.

Испытывал ли я страх? Конечно. Даже убедившись на личном опыте, что смерть не есть конец всего, прикосновение к этой силе пугает.

— Что бы ни произошло, не вмешивайся, — в который раз инструктировала мать. — Стой в круге и молчи.

Отец с мелким остались в доме, на песчаной площадке возле родника стояли только мы с мамой. Все было подготовлено — защита от Надзора установлена и даже проверена, на земле очерчены два круга, призванные уберечь призывающую и наблюдателя, выкопана яма, служащая символическим проходом в загробный мир… Старый обряд, очень старый. Примерно так Одиссей призывал тень Тиресия, да и после него многие использовали тот же способ.

Наконец, тучи разошлись, небо осветила Луна. Эйлин взяла глубокую деревянную чашу и, напевая заклинания, вылила в нее полбутылки вина, добавила меда, кинула несколько зерен. Резким взмахом ножа снесла голову связанной курице и направила бьющую струей кровь в яму, остаток тоже вылив в сосуд.

Под мерный речитатив казалось, что яма наливается темнотой, лунный свет словно бы тонул в ней, не в силах разогнать подступающий мрак. Серые, полупрозрачные тени всплывали, превращаясь из крошечных тусклых искорок в высокие человекоподобные фигуры. Их становилось все больше, они кружили вокруг матери, на самой грани восприятия издавая жалобные звуки. Эйлин стояла, держа чашу на прижатых к груди руках. Ждала.

Не знаю, как она определила нужного ей мертвеца. Для меня все они были одинаковы, но позднее мама говорила, что узнала душу родича сразу, безо всяких сомнений. Именно ей, избранной тени, она протянула чашу. Полупрозрачное нечто прильнуло к сосуду, высасывая вложенную ритуалом силу, на глазах наливаясь красками и обретая объем, цвет, жизнь. Спустя жалкие секунды перед мамой стоял пусть просвечивающий, но человек, а не нечто аморфное. Мужчина, черноволосый, в мантии и с надменным выражением лица.

— Изгнанница, — он коротко стрельнул глазами в мою сторону — и ее отпрыск. Зачем ты призвала меня?

— Мне нужны ответы на вопросы.

Покойник отрывисто хохотнул:

— Разумеется! Только с какой стати мне помогать тебе, Эйли?

— Назови свою цену.

Голос у мамы еле заметно дрогнул — она не ожидала услышать от незнакомого мертвеца свое имя. Мужчина приблизился, встав вплотную к невидимой стене, окружавшей призывательницу, хищно повел ноздрями:

— Цену? Ты знаешь, что мне нужно… Позволь мне ощутить вкус твоей жизни, и я отвечу на твой вопрос…

— Три вопроса в обмен на меру крови, — возразила мать. — Не больше, но и не меньше, согласно обычаю. Ты согласен?

— Согласен, — недовольно кивнул мертвец.

Эйлин отбросила чашу в сторону (причем сжатые пальцы разогнула с некоторым трудом) и маленьким ножом резанула себя по ладони. Из глубокого пореза потекла кровь, заставив покойника издать полустон-полувсхлип, кружившие у самой земли прочие души заволновались и подхлынули поближе. Мать вытянула руку вперед, сложив ладонь ковшиком.

— Пей!

Мертвец осторожно, словно сладчайший нектар, сделал первый глоток.

— Какие проклятья на меня наложены?

— Иссушения сил, мертвой воли и пустого дома.

Второй глоток.

— Каким образом они завязаны между собой?

— Тиреннским крестом.

Третий глоток. Мертвец уже не просвечивает, его тело похоже на материальное, и вроде бы, даже полы мантии чуть колышутся от ветра.

— Став хранительницей местного источника, сколько времени я выиграю?

— Примерно десять лет.

Он по-прежнему удерживал протянутую ему руку. Эйлин с силой потянула, лицо мертвеца исказилось, но удержать добычу он не смог. С яростью ударив по невидимой преграде, он в то же мгновение возник передо мной, бессильно процарапал пальцами в десятке сантиметров от моей шеи и вновь вернулся к маме.

— Нет! Подожди!

Души закружились вокруг, едва мать начала песнопение. Слова древнего гимна заставляли их покинуть мир живых, вернуться в то холодное то ли место, то ли состояние, откуда их призвала жестокая магия. Они сопротивлялись, отчаянно сопротивлялись и ничего не могли противопоставить приказу, подкрепленному именами забытых ныне богов. Последним ушел родственник. Он до конца тянул к нам руки, угрожал, обольщал вернуть в род, сулил богатство и силу… Эйлин его не слушала.

Даже с крепко зажмуренными глазами я видел тоску и жажду на его лице.

Мать стояла, сгорбившись. Лицо — белое. Глаза — безумные. Я мгновенно забыл о предупреждениях (не самый умный поступок, признаю) и, не проверив, все ли души покинули нас, бросился к ней. Ухватился обеими руками, встряхнул:

— Мама!

Эйлин вздрогнула, неловко обхватила меня за плечи одной рукой, другой с силой провела по лицу:

— Халь. Получилось.

— Ты как?

— Нормально.

Она встряхнулась, с удивлением посмотрела на ладонь, показала мне. В неверном свете Луны с трудом различался тонкий, по виду, словно давно заросший шрам. Только вчера его еще не было.

— Пойдем домой, мам. Там наши волнуются.

— Прибрать… здесь…

— Я вернусь и все сделаю. Пойдем.

Мать заработала магическое истощение и еле передвигала ноги. Шла, с каждым шагом все сильнее наваливаясь на меня. Сам по себе ритуал не особо емкий, основная часть силы ушла на «подкормку» голодного мертвеца, ну и восстановиться от предварительных действий не успела. Поэтому первое, что я сделал, когда довел Эйлин до дома и сдал на руки встревоженному отцу — приказал Севу напоить маму укрепляющим.

Следующий день прошел как на иголках. Мама вымоталась и спала, ее не волновало ожидание визита авроров, в то время как остальная семья дергалась. Впрочем, к вечеру мы более-менее успокоились и занялись обычными делами: Сев бегал по округе, знакомясь с местными пацанами и их родителями, отец стимулировал нанятых рабочих, я варил зелья. Днем подремал пару часов, все-таки прошлая ночь выпала непростой — требовалось убрать следы ритуала, причем не просто спрятать предметы, засыпать яму и затереть круги на песке. Тоже устал.

Ночью снились кошмары. Во сне мертвец вытаскивал Эйлин из круга, выпивал из нее жизнь и со зловещим хохотом набрасывался на меня. Я просыпался, шел на кухню пить чай. С кем, или чем, мы общались? Души действительно попадают после смерти в некий загробный мир, или древние египтяне были правы со своими «ка» и «ба», отдельными частями единой сущности человека? Все-таки есть области знания, соваться в которые людям не стоит, по крайней мере, большинству из них. Да, они притягивают, завораживают, манят тайнами… Понемногу изменяют личность.

Отцу тоже не спалось. Рано утром, когда я в очередной раз завалился на кухню, он уже сидел там.

— Снотворного хлебни, — буркнул Тобиас. — Всю ночь бродишь.

— Смысл? Солнце встало уже.

— То-то и оно, — он подошел к старому, рассохшемуся буфету и вытащил из него пяток яиц. — Завтракать будешь?

— Давай, — согласился я. — Как там мама?

— Зелья напилась и спит. — Он помолчал, разогревая сковородку. — Понимаешь теперь, почему я магию не люблю?

— Понимаю. Только, пап, для меня перестать колдовать — как для тебя руку отрезать.

Отец со злостью щваркнул кусок маргарина на сковороду.

— И что теперь? До чего докатитесь?

— Такого больше не будет, — твердо сказал я. — Пап, мы же не идиоты — с чернотой связываться. Просто, ну, не получалось иначе. Выхода не было.

— Это ты сейчас так думаешь!

Спорить с ним я не стал. Темная магия привлекает только лиц с определенным складом характера, жаждущих силы любой ценой, нормальные люди считают ее неизбежным злом и относятся к ней соответствующе. То есть используют, но в крайних случаях. За чернуху неизбежно приходится расплачиваться, причем если маг не способен оплатить набежавшие проценты самостоятельно, долг взыскивается с его близких, иногда не одно поколение. Проведенный нами обряд не относится к числу сложных, мать отделалась кровью и упадком сил, и все равно — нет гарантии, что происшедшее не откликнется в будущем.

На стол передо мной легла тарелка с яичницей.

— Сев тебя расспрашивал?

— Я ему ничего не сказал, отделался общими фразами. И, наверное, надо с него непреложный обет взять, как думаешь?

— По мне так лучше клятвой обойтись, — Тобиас пожал плечами. — Я в этом не разбираюсь, знаю только, что обет сильнее.

— Смотря какой, их вариантов пятьдесят насчитывается, если не больше. Ладно, посмотрим. Что там с рабочими?

— Копают, — неопределенно ответил отец.

— До Самхейна успеют котлован вырыть?

— Успеют.

— Ты чего такой злой? — спросил я и тут же догадался. — Из-за коня?

— Да, б…ть! — бросил вилку отец. — Из-за всей этой херни, которая с нами происходит последние полгода! Камин этот, Косой, книги с пустыми страницами! Задолбало!

Успокаивать и говорить что-либо не стал. Бесполезно. Накипело у мужика. Поэтому просто пересел поближе, ухватился за локоть и сидел так, ждал, пока успокоится. Прошло, наверное, минут пять, прежде чем Тобиас начал дышать тише и перестал нервно сжимать и разжимать кулаки. Передвинул чашку с чаем, потрепал меня по голове. Кажется, ему было немного стыдно за вспышку.

— Потерпи, пап. Немного осталось. Дальше будет проще.

— Потерплю, — вздохнул отец. — Куда деться-то?

Не знаю, как обстояли дела в изначальной реальности, подозреваю, без моего вмешательства все было бы не так благостно, но здесь я Тобиаса уважал. Да, у него масса комплексов в голове, привычка закладывать за воротник, он не очень образован, умен и склонен решать вопросы кулаками. И все-таки: Тобиас Снейп, несмотря на всю свою нелюбовь к колдовству, никогда не помышлял бросить семью. Точка. Даже в те дни, когда они с мамой жутко ругались и иногда дрались, ни о каком разводе или просто отъезде подальше речи не шло. А характер поганый, да.

Так и сидели, пока мать не спустилась.

Звучит странно, но остальные события того Самайна в памяти остались тусклым фоном. То есть я прекрасно помню, как привезли коня, беспородного жеребца-трехлетку, как ночью отец убил опоенное зельем животное ударом кувалды в лоб, потом жертве отрезали голову и мы вместе, под архаичное обращение к духам, зарывали ее в землю… Наверное, все эмоции выплеснулись тремя сутками раньше. Северус еще долго мог взахлеб вспоминать мельчайшие детали обряда основания жилища и выспрашивать малейшие нюансы того или иного действия, их сакральный смысл. Его можно понять — с настоящей магией, не бульварными фокусами, он столкнулся впервые. В Косой брата брали редко, потому что наведывались туда в основном по делам, дома если и колдовали, то что-то из низшего колдовства, пусть и зрелищного.

Ритуалистика позволяет ощутить истинную мощь волшебства, не почувствовать или увидеть, а именно так — нутром проникнуться. Мелкий начал осознавать, на что он способен. Пусть к самом краешку, но он прикоснулся к высшей магии и понял, какая Бездна открыта перед ним. Бездна путей, страданий, знаний, свободы, счастья. Думаю, именно тогда для Северуса пролегла четкая граница между понятиями «быть магом» и «уметь колдовать».

Мы с мелким провели в ноябре много времени вместе. С его переводом в местную школу возникли бюрократические сложности, решать которые у родителей не имелось ни желания, ни времени, поэтому Сева скинули на меня. В принципе, я не возражал против помощника. Стройка шла ударными темпами, нашу временную халупу взяла в уверенные руки мать, банковский счет стремительно таял, заставляя вернуться к проверенной схеме кладоискательства. Тем более что неподалеку имелась сеть пещер, соваться в которые одному было боязно. Как результат, мы с братцем хорошенько полазали по окрестностям, найдя с десяток ценных безделушек и наметив места для более вдумчивого изучения. Поскорее бы гостиница начала приносить доход, надоело на грани нищеты балансировать.

Отец постепенно успокоился. Забот, причем приятных, связанных с будущим собственным бизнесом, хватало, жена и дети не демонстрировали желания снова устроить нечто эпохально-сомнительное, так что Тобиас больше не срывался. Да что там — он бросил пить! Не знаю, правда, с чем это связано. Может быть, сказался переезд и разрыв со старыми дружками-алконавтами, возможно, повлияла моя татуировка. В конце концов, одно из наложенных на мать проклятий, «пустого дома», вполне могло побуждать главу семейства пропивать все деньги. Как бы то ни было, после ноября виски он не употреблял, разве что изредка с кружкой пива мог с гостями посидеть.