Старые сказки для взрослых

ВАРЕНЫЙ ВОЛК

Осень пришла уже совсем по-настоящему. Но не красивая и теплая, с купающимся в золотой листве солнцем, а дождливая, промозглая и серая осень. В комнатах днем так и не становилось светло — казалось, что какая-то незримая сила задернула на окнах плотные серые шторы.

Трех поросят холодная осень не страшила. Они жили в теплом каменном доме с огромным очагом, в котором дни напролет пылали хорошо просушенные березовые полешки. Над огнем висел здоровущий котел, в нем варились сочные овощи. С брюхом, набитым горячим пюре, можно и наплевать на бушующий за окном ветер и холодный моросящий дождик.

Однако мгла на горизонте становилась все плотнее, и отсыревшие вороны жалобно каркали в оголенном лесу.

Как-то ночью, когда Ниф-Ниф лежал в своей большой и удобной постели и никак не мог уснуть из-за непомерной порции овощного рагу, отправленной вечером в желудок, он вдруг почувствовал, что его ноги ужасно вспотели. Он спихнул с себя ватное одеяло, чтобы охладить копытца, но ощущение невыносимого жара не проходило.

— Уж не удар ли меня хватил? — с тревогой подумал Ниф-Ниф. — Не следовало так нажираться на ночь. Три тарелки овощного рагу — это явно многовато. О, Господи, становится все жарче! И что это такое?

Поросенок почувствовал, как по его груди струйками стекает пот. Надо пойти в кухню и попить, решил он и открыл глаза. В комнате было темно, но Ниф-Ниф все-таки заметил темную фигуру, сидящую в изножье его кровати.

— Наф-Наф, ты что ли? — пробормотал Ниф-Ниф. — Тебе тоже жарко? Или это ты, Нуф-Нуф? Ты тоже заснуть не можешь?

Ниф-Ниф зажег ночник. В следующее мгновение он пронзительно взвизгнул и стал хватать ртом воздух. На краю постели сидел волк.

Но это ведь невозможно! Они сами месяц назад похоронили его в своем саду под кустом крыжовника! Вместе с котлом, в котором сварился жуткий зверь, когда попытался пробраться в дом через трубу, чтобы полакомиться поросятами. До чего страшным был тот день! Сколько беготни, смертельного ужаса и паники! Два дома разбойник разнес в щепки! Каменный дом умницы Наф-Нафа ему оказался не по зубам, однако упрямый душегуб не угомонился и полез через крышу! Они в комнате скулили от страха, слушая скрежет волчьих когтей по черепице. Потом, совершенно обезумев, в отчаянии разбежались по всему дому, забились под кровати, накрылись коврами и одеялами, прекрасно сознавая, что подобные жалкие схроны не спасут, и волк быстро обнаружит их и прикончит. Растерзает на куски, загрызет до смерти! Однако внезапно хруст на крыше прекратился, а вместо этого ужасающего звука весь дом наполнился еще более жутким — чудовищным волчьим воем, от которого в жилах стыла кровь! Они долго не понимали, что происходит и продолжали колотиться в своих убежищах, ожидая, что волчьи клыки вот-вот вонзятся им в загривки, но когда наступила тишина, а ничего так и не случилось, они набрались смелости и повылезали из-под куч одеял. По помещению плыл странный смрад, природу которого определить было нетрудно. Это была тошнотворная вонь вареного волка. Пролезший в трубу злодей рухнул прямо в кипящую в котле луковую похлебку и сварился в ней. Серая пена пузырилась по краям котла и стекала на рдеющие в очаге угли, так что они сердито шипели.

В ту же ночь поросята закопали кошмарное варево вместе с котлом, в котором все равно уже ничего нельзя было готовить. И вот теперь этот волк каким-то непонятным образом выбрался из могилы и прямиком явился в спальню к Ниф-Нифу!

— Моя песенка спета! — подумал несчастный поросенок и ощутил такое бессилие, что не смог даже закричать и позвать на помощь братьев. — Сейчас меня сожрут! Прощай, белый свет! Ох, ведь я еще так молод!

Но ничего не происходило, и Ниф-Ниф осмелился приглядеться к волку. Да, без сомнения, это был тот самый опасный хищник, от чьих зубов месяц назад он чуть было не нашел свою кончину, но до чего жалко выглядел сейчас этот ужасный злодей! Прежде всего, от волка шел пар — как от вареного куска мяса, только что выловленного из горшка и выставленного на стол. Отсюда и тот жар, что вызвал столь безумную потливость поросячьих ног. Волчья шкура по большей части облезла, да и мясо во многих местах свободно болталось, отстав от дочиста вываренных костей. Туловище было сплошь покрыто клейкой похлебкой, которая капала на белые простыни Ниф-Нифа. Из ушей, пасти и ноздрей волка свисали колечки лука и листики петрушки, к мокрому телу трупа прилепились куски моркови, похожие на огромные прыщи. Глаза волка вытекли, а одну глазницу заполнила вареная картофелина.

Одним словом, восставший из могилы волк выглядел на редкость отвратительно и пугающе, однако с трудом верилось, что он, с его вареной головой, полужидкой и размякшей, способен был бы покуситься на жизнь Ниф-Нифа.

Но на всякий случай из комнаты лучше ретироваться. Ниф-Ниф осторожно выскользнул из постели и в развевающейся ночной рубашке кинулся к двери. В затылке похолодело — а что, как он сейчас ощутит на своем плече липкие лапы волка? Но ничего такого не случилось, целый и невредимый Ниф-Ниф добежал до спальни Наф-Нафа и возбужденно затряс спящего брата.

— Просыпайся! — шепнул он. — Просыпайся немедленно! Волк вернулся!

Наф-Наф недовольно уселся в постели. Ниф-Ниф торопливо рассказал ему о только что пережитом потрясении.

— Ты видел это во сне, — решил Наф-Наф, всегда относившийся к сверхъестественным явлениям с долей презрения. — Волк вместе с котлом зарыт глубоко в земле, и ни при каких обстоятельствах не может оттуда выбраться.

— Тогда идем, и полюбуйся сам! — потребовал Ниф-Ниф. — Он сидит в моей комнате! Вот увидишь, я говорю правду!

— С большим удовольствием я бы дрых дальше, — проворчал Наф-Наф. — Но ладно, ради твоего спокойствия, так и быть, пошли.

— Давай разбудим и Нуф-Нуфа! — потребовал Ниф-Ниф.

— Зачем, пусть хоть он поспит, — возразил Наф-Наф, но Ниф-Ниф был уже в комнате Нуф-Нуфа и дергал братца за хвостик.

Нуф-Нуф относился к байкам о привидениях с большим почтением и, услышав рассказ Ниф-Нифа, побледнел.

— Волк явился отомстить нам за свою погибель! — пробормотал Нуф-Нуф. — Он высосет из нас всю кровь или живьем затащит в могилу! Какой ужас!

— He болтай глупости! — урезонил его Наф-Наф. — Я абсолютно уверен, что это всего лишь дурной сон Ниф-Нифа.

Он сунул копытца в тапки и пошлепал к двери Ниф-Нифа. Два других поросенка боязливо следовали за ним, крепко держась за руки.

Наф-Наф толкнул дверь. Комната была пуста.

— Ну и?.. — саркастически спросил Наф-Наф. — И где этот вареный волк?

— Он был здесь! — закричал Ниф-Ниф. — Видите, постель мокрая и вся в жире.

— Небось, сам здесь бульоном и пирожками закусывал, — предположил Наф-Наф. — Сто раз просил тебя, не приноси еду в кровать. Кто должен постоянно стирать твое постельное белье?

Он сердито развернулся, чтобы вернуться к себе в спальню, но в следующий миг заорал во всю глотку.

Вареный волк сидел в гостиной на шикарном диване с обивкой из красного бархата, и с него капала луковая похлебка.

— Господи, господи, господи! — молился рухнувший на колени Нуф-Нуф, безумно выпучив глаза. — Спаси и сохрани нас от зла и преисподней!

— Что я говорил! — прошептал Ниф-Ниф, чувствуя одновременно и радость, что оказался прав, и ужас перед вернувшимся из могилы гостем. — Это он! Вареный волк!

— Но почему вы сварили меня именно в луковой похлебке? — внезапно произнес волк, при этом у него из пасти брызнула прямо на ковер бульонная жижа. Под разваренными кусками мяса было видно, как двигаются при разговоре волчьи челюсти. — Я ненавижу лук. И не упокоюсь с миром, пока мои кости не будут дочиста отмыты от лука. До тех пор я буду каждую ночь приходить к вам в гости и портить мебель. С бархата пятна от жирного супа черта с два вычистишь!

— Но как нам очистить твои кости? — набравшись духу, спросил Наф-Наф.

— В бане, — подсказал волк.

Большой кусок мяса отвалился от него, оголив грудную клетку. Волк поднял упавший шмат и принялся тереть им стол, словно полируя его.

— Ну как, нравится? — спросил он, оскалив челюсти. — Попотеете, стирая этот жир. Да здравствует генеральная уборка и большая стирка, правда, поросята?

В это мгновение где-то пропел петух. Вареный волк, молниеносно став прозрачным, исчез с глаз долой. После него остался лишь испорченный диван.

На следующий день три поросенка, вооружившись лопатами, пошли в сад. Они копали под кустом крыжовника до тех пор, пока не наткнулись на котел. Поросята вытащили его из могилы и собрали в кучку все волчьи кости. Это было нетрудно, мясо в горячей похлебке хорошо проварилось и отстало от костей, и они стали белыми и легкими как тростник.

Затем поросята истопили баню. Когда она достаточно нагрелась, они в можжевеловой шайке принесли волчьи останки на полок, подкинули пару и стали хлестать кости дубовым веником, чтобы выбить из них даже малейший луковый привкус. После чего вымыли кости с мылом и прополоскали в холодной воде. И наконец, обсушили все до единой косточки пушистым махровым полотенцем и дали им досохнуть и проветриться на свежем воздухе.

Поросята перезахоронили звенящие от чистоты кости в новую могилу, вырытую там, где летом растет малина.

И вот, после всех этих действий, пришел в дом трех поросят мир и покой, и ни один неприкаянный замогильный дух больше не тревожит по ночам их сон.