Стигма ворона 4

Глава 19

После пролома стены и водружения стелы защита города агонизировала недолго.

Уже через час Эшу здесь нечего было делать.

Его воины, опьяненные победой и обезумевшим от вкуса крови на губах, рассыпались от центральной площади по улицам и переулкам. Город стонал, голосил женскими криками и гудел от разгоревшихся на окраинах пожаров.

Во всем этом уже не было никакого смысла. Но вмешиваться Эш не собирался: мудрый хозяин не отнимает мясо из пасти голодной собаки.

Неспешной походкой к нему приблизился Ларс — усталый, с синяками под глазами и весь перепачканный кровью.

— Ну? — спросил его Эш. — Теперь хоть немного легче стало?..

— Если ты про тушу на моем теле, то да, — отозвался с усмешкой Ларс. — Если про что-то еще, то не особо...

Молодой ворон кивнул.

— А тебе самому? — спросил друга Ларс. — Тебе стало легче?

— А я и не ждал, — признался Эш. — Да мне и не должно было...

В самом деле, это для его воинов победа была предвестником новой жизни. А для него самого она еще на один шаг приблизила смерть.

Сейчас он невольно вспоминал свою прогулку с Аваррой. Юный телохранитель Эш следовал тогда за своим господином, а тот рассказывал ему о царском пути.

Теплый ветер трепал им обоим волосы, солнце золотило вершины деревьев и руины старого храма.

И Аварра спросил:

— Скажи мне, мальчик... Ты никогда не задумывался, отчего прежние зиккураты строили ступенчатыми, а не прямоугольными или квадратными, как сейчас?..

— Ну-у-у... — протянул Эш, который к тому времени вообще мало о чем задумывался, кроме простых насущных дел.

— Потому что они — старые?..

Старик рассмеялся. В самом деле, это был самый глупый ответ из всех, что только можно было придумать.

— «Старые»... — насмешливо повторил Аварра. — Святые духи, до чего же незамутнен твой разум... Нет, они не просто «старые». Они единственно правильные. Храмы ведь не нужны духам. Они могут жить где угодно — в камне, в дереве, под открытым небом. Храмы нужны людям. И в прежние времена зиккураты учили людей главному закону жизни... К священной акаде можно подняться двумя способами. Или войти в ворота высотой не больше половины человеческого роста, склонившись в низком поклоне, или по царской лестнице... — старик повторил пальцем в воздухе очертания ступенчатых стен зиккурата.

— Но ведь по ней невозможно пройти — ступени слишком высокие, — заметил Эш.

Аварра усмехнулся. Наверное, ему тогда было довольно забавно слушать наивные умозаключения тринадцатого дингира, которого он собирался в этот самый вечер подтолкнуть на первую ступень непростого и кровавого пути.

— Верно, мой мальчик, — похвалил тогда Единый ничего не подозревающего дингира. — Поэтому царская лестница не для всех. Восходящий по ней человек сначала наступал на спину своего раба, а уже потом поднимался на ступень. И так каждый раз. До самого верха. И в этом был великий смысл. Все люди приходят в этот мир или рабами, или царями. Одни безжалостно идут по чужим спинам, рискуя сорваться с высоты вниз. А другие на всю жизнь остаются рабами...

Эш вздохнул.

Да, в тот вечер старик умолчал о главном. О том, что добравшись до вершины и очутившись между землей и солнцем, ты оказываешься прямо перед алтарем, жаждущем крови.

И должен принести воистину царскую жертву.

Молодой ворон окинул взглядом устланную мертвецами площадь: простые горожане на ней смешались с растерзанными и опустошенными носителями стигм в красных доспехах с золоченым тиснением. Кое-где виднелись огромные звериные туши — это были гиганты, израненные при проходе через защитное поле акад. Смерть уравняла их всех. И каждый из них был той самой спиной, наступив на которую Эш поднимался еще на одну ступень выше. И где-то там, за пеленой сияния безжалостного солнца, он уже мог разглядеть очертания жертвенника, на который ему предстояло взойти.

А вокруг Эша постепенно собирались гиганты. Сбиваясь в плотные живые островки, они устало опускались на брюхо и щурили глаза, мучаясь непреодолимой дремой. Следом за гигантами потянулись и воронопоклонники. С невозмутимыми лицами они принялись складывать прямо на городской площади костры.

Воины готовились к отдыху. А ему, Эшу, предстояло еще одно важное дело.

Вовремя вспомнив о Полудурке, он несколько раз протяжно свистнул. Мерин явился не сразу, но в конце концов все-таки пришел на зов хозяина. Ужасающе прозрачный, с ярко пылающей стигмой и окровавленной мордой он выглядел как лошадь смерти из кошмарных баек, которые так любили рассказывать друг другу воспитанники Вороньего мыса.

Усевшись на Полудурка, молодой ворон двинулся в сторону небольшого храма, видневшегося вдали среди обломков разрушенных статуй и обвалившихся лепных балконов.

Довольно изящное прямоугольное строение было выполнено уже в современных традициях — с колоннами, огромными воротами и ровным рядом одинаковых узких окошек-бойниц.

Спешившись у разбитых ворот, Эш переступил через припорошенного снегом седого мертвого жреца и вошел внутрь. Под подошвами заскрипели осколки разбитых лампад.

Внутри все еще пахло дорогими благовониями и свечным воском. Со стен с укором смотрели лица легендарных героев, которых модные художники изобразили с гладкими, как у женщин, подбородками, ясными голубыми глазами и россыпью аккуратных глянцевых кудрей. Разглядывая их нежные лица, тонкие талии, распахнутые для объятий руки и развевающиеся золотые плащи за плечами Эш невольно усмехнулся.

Кое в чем Аварра действительно был прав. Новые храмы — это чушь собачья. Философия кастратов для кастратов, которым нужна была история без шрамов, трупного запаха и заплаканных вдов. Но теперь-то Эш знал, — это на самом деле тяжелые решения, боль и кровь на руках.

Гладких румяных героев не бывает.

Эш прошел к неприметной дверце храмового хранилища и толкнул ее ногой. Дверца со скрипом отворилась, и ворон увидел полки с драгоценными курительницами, мешочками благовоний и целые вешала парчовых одеяний, забрызганных кровью. Сверху на сундуке, распластавшись, лежал еще один жрец — в серебристо-белом праздничном облачении и с проломленной головой.

Так, всякие документы и книги они явно держали не здесь.

Эш развернулся и собрался было осмотреться где-нибудь еще, как услышал за спиной приглушенное всхлипывание.

Молодой ворон остановился.

— Сам выйдешь, или заставишь поискать? — громко спросил он и обернулся.

Вороха жреческих одежд заколыхались, и из-под них на дрожащих ногах выбрался парень лет восемнадцати с красными, опухшими от слез глазами и взлохмаченными, смятыми локонами.

— Не убивай, дядя... — пробормотал парень срывающимся голосом. — Не убивай...

Как подкошенный, он рухнул перед Эшем на колени.

Ошеломленно уставившись на парня, ворон переспросил:

— Как ты сказал?..

— Пощади, дядя! — разрыдался парень. — Я ничего не сделал... Я жить хочу... Пощади...

Дядя?

Да Эшу ведь столько же лет, как этому пареньку! Если не меньше.

Правда, не считая многовековой истории тринадцатого дингира, рухнувшей ему на плечи. И тех лет, что отняли у него возрождения после смерти...

— Мне нужна подробная карта с указанием главных святилищ, — сказал Эш, разглядывая парня.

— Я не знаю... Наверное, в ратуше есть... Пощади!..

Эш пожал плечами.

— Да живи, мне-то что...

Развернувшись, он двинулся к выходу.

— Как?! — с мукой в голосе крикнул ему вслед парень. — Как мне выжить?..

Замедлив шаг, Эш обернулся.

— Если хочешь совет, то обрежь свои волосы, найди одежду попроще и беги из Внутреннего круга через пролом — если сможешь.

Покинув храм, Эш сел верхом на Полудурка и поехал к ратуше. И там, в одном из обитых зеленым бархатом кабинетов, он действительно нашел большую карту, висевшую на стене. Прихватив ее с собой, он вернулся обратно, на площадь.

Здесь уже становилось тесно от собравшихся после боя воинов. Уставшие, отрезвевшие после кровавого буйства, они почти не разговаривали друг с другом. Просто сидели рядом, протянув к теплому огню руки и ноги, запачканные чужой и своей кровью. Раненые неспешно разрывали нижние рубашки на бинты и накладывали повязки. Некоторые воины стонали и скрипели зубами от нахлынувшего эха, но никто их не отделял от остальных и не спешил на помощь, потому что ни у кого не было на это сил.

Увидев у одного из костров Ларса, Эш остановил Полудурка.

— Целый? — спросил приятеля молодой ворон. — Эхо не накрыло?

— Да так, прижало слегка и отпустило. Крысы — живучие, — усмехнулся Ларс. — Их не так просто со свету сжить...

Эш с улыбкой кивнул.

— Это верно.

Ларс подвинулся, уступая Эшу место рядом с собой на ящике, который, по-видимому, притащил для себя с торговых рядов.

— И что же мы теперь будем делать? — спросил Ларс, дрожащими руками набивая чудом уцелевшую трубку ядреной курительной смесью напополам с дурманом. — Глянь вон, что делается...

Он махнул рукой в темнеющее небо, где непрестанно полыхали зарницы далеких боев.

— Да-аа, — протянул Эш. — Единый разминается...

— Вот только наши люди второе такое сражение уже не выдержат, — заметил Ларс.

— А нам и не нужно второе сражение, — сказал Эш. — С Единым пусть красногрудые танцуют. А нам нужно вот что...

Он развернул карту, которую только что раздобыл в ратуше.

— Видишь двенадцать отмеченных городов? Это столицы акад. И где-то на их территории имеются главные святилища. Вот сюда нам и надо. Ворон должен поглотить энергию всех акад...

— И что потом?

— А потом их поглотит Первый, и Единому переломают его железные руки и ноги.

Ларс вздохнул.

— Мне бы такую веру в Первого... А каким образом ты сможешь отдать силу акад? Я думал, носитель при этом не выживает, — небрежно спросил Ларс.

— Ты правильно думал, — ответил Эш, глядя в огонь.

Ларс на мгновение застыл. Потом развернулся к Эщу всем телом.

— Чего?..

Эш печально улыбнулся. Взглянул на приятеля.

— Помнишь, ты как-то сказал, что никак не можешь от меня избавиться? Так вот все не так уж недостижимо...

— То есть... ты знал с самого начала?.. — с побледневшим и словно окаменевшим лицом проговорил Ларс.

— Ну не самого начала, конечно. Но знал.

Ларс медленно, с шумом выдохнул. Покачал головой.

— То есть... Ты пришел всех победить, а потом лечь под копыта гигантам? Или как это вообще будет выглядеть?..

— Этого я пока не знаю. Да и не важно это.

— И ты согласился расстаться с недопрожитыми десятками лет?.. — почти про себя проговорил Ларс.

— Кому-то все равно пришлось бы.

— Но почему тебе?..

Эш пожал плечами.

— А почему тебе досталось хоронить собственного сына? Ответ один — такая судьба. У тебя — одна, у меня — другая. Давай-ка лучше посмотри на карту и скажи — как ты думаешь, куда лучше двинуться? В Золотой город или к Медвежьей скале? Расстояние здесь почти одинаковое.

Ларс кашлянул. Перевел воспаленный взгляд на карту, прищурился.

— Медвежья скала — это считай двигаться дальше вдоль стены. Наверняка нарвемся на машины Единого. А Золотой город — это все-таки движение вглубь. Я бы выбрал второй.

— Думаешь, машины Единого надолго задержатся возле стены? — проговорил Эш, поднимая голову.

Небо полыхало и вспыхивало дробью цветных огней. Яркие зарницы то и дело озаряли сгустившуюся тьму, а следом за вспышками докатывались звуки взрывов.

— Тоже верно, — вздохнул Ларс. — Но тогда ведь он разрушит и зиккурат?

— Пожалуй. Но акаду все равно забрать не сможет. Ведь ее нельзя уничтожить — можно только передать кому-то или поглотить.

— А если он передаст акаду кому-нибудь из своих недолюдей?

— Не думаю, что такое возможно технически. Даже средней руки дух может раздавить своего носителя. А здесь шутка ли — сама акада! Надорвется раздавать, как по мне. Скорее всего просто оставит небольшую группу возле места хранения... Если вообще оставит.

— Почему небольшую? Ведь если ты поглотишь ее...

— Если я смогу ее поглотить, то в некотором смысле сделаю как раз то, чего он хотел. Единому нет резона мешать нам собирать акады. Для него главное чтобы потом я не передал их Первому, а уничтожил.

Ларс фыркнул.

— С чего бы это тебе идти у него на поводу?

— С того, что у него найдется очень веский довод. Вернее даже, два в одном. Угости трубкой? Я свою посеял где-то...

Ларс молча достал из кармана мешочек со смесью и передал ему вместе с трубкой, которую только что курил.

— На, держи. Слушай... Но тогда нам нужно как можно быстрее найти твою девчонку!

Эш усмехнулся.

— Просто Единый не знает, что их теперь не просто двое, а четверо — если считать духов.

— Думаешь не знает?

— Думаю, это был еще один ход Первого... А может, и нет. В любом случае... — взгляд Эша стал жестким, брови сдвинулись на переносице. — Я не готов принести в жертву всех, кто поверил мне, доверился и прикрывал спину в этом бою — ради той, что меня предала.

— Ты же, помнится, был готов умереть за нее?..

Эш криво улыбнулся.

— Скажу тебе больше — я готов был рисковать не просто ради нее самой, а ради денег на пару теплой обуви для ее маленьких ножек. Такие дела, друг. Хорошо, что у младенца внутри нее есть свой собственный дух — я верю, что он сохранит мою дочь. Да простит она меня... за все, чего я для нее не сделал и не сделаю.

Ларс приободряюще тронул Эша за плечо.

— Слушай, а может... Ну их всех? — сказал он. — Отыщем твою девчонку, всыпешь ей хворостиной по заднице, заберем наших людей и пусть другие действующие лица здесь сами, без нас разбираются? От Внутреннего круга такими темпами скоро и камня на камне не останется. С ними кончено, это ясно. А мы возьмем... и построим новый город. В Иркалле. По новым правилам. На наш век хватит...

— Не успеем, — с усталой, грустной улыбкой отозвался Эш.

— Чего не успеем?

— Город построить. Единый разберет его по камешку, и ничего не будет. Ни у кого.

Ларс снова вздохнул, и, сплюнув себе под ноги, сказал:

— Вот странное дело — вроде же сделали невозможное. Теперь победе сиськи мнем, как бабе в койке. А удовольствия нет никакого...

— Удовольствие будет у тех, кто ничего за эту победу не платил. Вот закончится все — найди себе женщину, нарожай детей. Будешь смотреть на них и знать, ради кого ты сегодня бился по колено в крови. И вот они пускай и построят новый город...

Между тем звуки боевых атак стигматиков совсем стихли. И теперь грохот отдаленных сражений зазвучал еще отчетливей. Установив очередность караула, Эш ушел спать — ему нужно было хорошенько отдохнуть перед завтрашним днем который сулил много неизвестного и едва ли хорошего.

Двинуться он решил все-таки к Медвежьей скале. Судя по карте, город был раза в два меньше, чем Золотой, и отыскать в нем нужный зиккурат казалось проще.

Ночь прошла в тревожном, усталом полусне. Одним ухом он постоянно слушал, что происходит снаружи, но окончательно стряхнуть с себя дремоту смог только на рассвете, хотя собирался подняться с предыдущей сменой караула.

Еду не готовили. Только вскипятили воды, чтобы быстрей согреться, и подержали над огнем припасенные лепешки. На эти лепешки горкой складывались куски соленого мяса, сала, лука и все съедалось за обе щеки — после вчерашнего люди были страшно голодны, и горы трупов вокруг площади никак не могли повлиять на голод живых. Впрочем, как и звуки непрекращающейся бойни где-то вдалеке.

После быстрых сборов войска тронулись в путь. Следом за ними, ритмично раскачиваясь из стороны в сторону, потянулось четвероногое воинство Первого.

Эш ехал впереди, вместе с Ларсом и пришедшим в себя Аншаром. Культя вместо руки не добавила ему ни сдержанности, ни здравомыслия — он все так же скалился в небо, рассуждал вслух о случившихся изменениях технической стороны общения с женщинами, которую он умудрился опробовать с утра пораньше, пока остальные вояки отъедались.

Ларс ехидно поинтересовался, кто привлек благосклонность Аншара, бесхозный осел или кто из сонных соратников. На что белоголовый, хмыкнув, заявил, что если бы у Ларса в штанах было чуть поживее, чем в склепе, то он бы тоже сумел разглядеть среди соратников некоторых очень даже соратниц.

Между тем широкая, ухоженная дорога вела через укутанные снегами фруктовые сады к ближайшему небольшому городку, выросшему вокруг имения семьи некоего Аттона, от которого и получил свое название — Аттония.

Примерно к полудню войска добрались до места, но город оказался брошенным и абсолютно пустым. Зато запасов и теплых домов здесь имелось великое множество! С легким сердцем Эш отпустил своих людей похозяйничать в пустых дворцах — но ровно на час. К бою часов на башне ратуши все собрались на главной площади — в новых сапогах, целых штанах и в разрезанных под стигмы поддевках под доспехи. Красные нагрудники, к счастью, надеть никто не додумался, зато теплые плащи и холеные свежие кони кое у кого появились, и это было очень кстати.

Дальше бодрой рысью войска поспешили прямо к Медвежьей скале. примерно через пару часов Эш заметил вдалеке от дороги блестящий на солнце разбитый металлический корпус. Вскоре стали попадаться сожженные дотла деревья.

А потом дорога привела к разбросанным на снегу алым силуэтам. Над ними в синем небе кружила стая голодных ворон, которые яростным карканьем пытались отпугнуть живых людей от своей добычи.

— Похоже, Медвежья скала сегодня ночью встречала гостей, — сказал Ларс, глядя на мертвецов.

Аншар рукой указал на видневшиеся впереди черные скелеты обгоревших деревьев. Ветер принес сладковатый запах недавнего пожара.

— Хозяйские уродцы тут славно порезвились! — весело заявил белоголовый.

— Скоро увидим, кто и как там резвился, — сказал Эш, пуская Полудурка скорой рысью вперед.

И примерно через час войско молодого ворона подъехало к городу.

Стены городов Внутреннего круга не отличались особой высотой или прочностью — их ставили больше не для защиты, а ради традиции. Но у Медвежьей скалы теперь ее не было вообще! Только почерневшие обломки и остатки столбов, украшенные тяжелой лепниной в виде звериных голов.

Впрочем, от самого города тоже мало что осталось. Над крышами выгоревших домов кое-где все еще струился черный дым, но по большей части от строений здесь вообще ничего не уцелело. Эш первым въехал в растерзанный город. Полудурок нехотя переступал через мертвецов — женщин в дорогих накидках, стражников, обломки карет и лошадиные туши. Кое-где виднелись останки больших фонтанов и расколотые головы статуй, некогда украшавших улицу.

Весь город был просто стерт с лица земли.

И только в центре главной площади возвышался нетронутым старый ступенчатый зиккурат.

— А ты, кажется, был прав! — удивленно проговорил Ларс. — Признаться, я думал, ты здорово преувеличиваешь. Но, однако...

— Святилище Единый предпочел оставить целым, — мрачно договорил за него фразу Эш. — Пойду загляну внутрь...

— Я с тобой, — отозвался Ларс.

— Не надо, — без резкости, но тем не менее твердо ответил Эш. — Я хочу войти туда один, без провожатых.

Он спрыгнул с Полудурка и подошел к притворенным дверям храма. От прикосновения двери легко открылись, впуская внутрь посетителя.

Да, насколько же отличалось внутреннее убранство этого зиккурата от святилища в Уршу!

Белоснежное облако для коленопреклонений, расшитое золотом, лежало не на полу или какой-то деревянном пьедестале, а в золоченой ладье. На стенах в натуральный рост были изображены двенадцать воинов с здоровенными круглыми кулонами на груди, в золотых плащах и с развевающимися кудрями — судя по всему, так мастера представляли себе глав двенадцати великих семейств.

Эш направился по крутой, истертой за многие годы лестнице наверх, к самому сердцу святилища. Туда, где сейчас мерно вздыхала тяжелая парчовая занавеска.

Остановившись перед ней, Эш помедлил пару мгновений — вот оно, чувство из детства! Когда так хотелось сорвать все покровы и узреть что-то великое и секретное.

А теперь он своими глазами увидит тайну. Не какую-то частицу, способную вместиться в душе обычного человека, а истинную великую акаду!

Взявшись рукой за ткань, Эш рванул ее на себя. Парча с шелестом упала к его ногам, открывая еще одну преграду — сплошную деревянную ширму, расписанную черной виноградной лозой по темному золоту. Не отыскав двери, он просто ударил по деревяшке рукой, и преграда жалобно хрустнула, рассыпаясь на обломки.

В темноте ниши оранжевым огнем энергии пылал большой алтарный камень.

И все-таки...

Разве так ощущается близкое присутствие истинной великой акады?

Нахмурившись, Эш подошел к алтарю и положил на него руку. Приятное, едва ощутимое тепло побежало по его руке к центру груди — и опустевший жертвенник тут же угас, превращаясь в обычный черный камень.

Парень нахмурился еще сильнее. Взглянул на свою ладонь, в которой уже не осталось ни малейшего ощущения от поглощенной только что толики энергии.

Слишком уж мало ее было...

— Это не великая акада, — сказал Эш в голос своему ворону. — Это... это какая-то обманка и профанация, а не хранилище святыни! Где настоящие акады?!