Стихи

В сиянье царственном, что в заросли густой

Вонзает в сердце тьмы своих лучей иголки,

О девы, чьи тела сверкают наготой,

Вы — мира светлого прекрасные осколки.

Когда идете вы вдоль буксов золотых,

Согласно, весело переплетясь телами,

Ваш хоровод похож на ряд шпалер живых,

Чьи ветви гибкие отягчены плодами.

Когда в величии полуденных зыбей

Вдруг остановится одна из вас, то мнится:

Взнесен блестящий тирс[15] из плоти и лучей,

Где пламенная гроздь ее волос клубится.

Когда, усталые, вы дремлете в тепле,

Во всем похожи вы на стаю барок, полных

Богатой жатвою, которую во мгле

Незримо пруд собрал на берегах безмолвных.

И каждый ваш порыв и жест в тени дерев

И пляски легкие, взметая роз потоки,

В себе несут миров ритмический напев

И всех вещей и дней живительные соки.

Ваш беломраморный, тончайший ваш костяк —

Как благородный взлет архитектуры стройной;

Душа из пламени и золота — маяк

Природы девственной, и сложной и спокойной.

Вы, с вашей нежностью и тишью без конца, —

Прекрасный сад, куда не досягают грозы;

Рассадник летних роз — горящие сердца,

И рдяные уста — бесчисленные розы.

Поймите же себя, величьте власть чудес!

Коль вы хотите знать, где пребывает ясность,

Уверуйте, что блеск и золото небес

Под вашим светлым лбом хранит тепло и страстность.

Весь мир сиянием и пламенем покрыт;

Как искры диадем, играющих камнями,

Все излучает свет, сверкает и горит,

И кажется, что мир наполнен только вами.

Чтоб жить достойно, мудро, ясно,

Готов любить я всей душой

Волненье, трепет, свет и зной

В сердцах людей и на земле прекрасной.

Прошла зима, вот март, затем апрель

И лета раннего блаженный, легкий хмель.

Глициния цветет, и в солнечном пожаре

Сиянья радуги алей, желтей, синей;

Рои мельчайших тварей

Кишат и трудятся на ней.

О, этот блеск мелькнувшего крыла,

И тела тонкая игла,

Их лапки, щупальца и спинки,

Когда, усевшись на травинке,

Они почиститься спешат!

Проворные движенья точны,

И переливен панцирь их непрочный,

Как струи, что уносит водопад.

В мои глаза, как отраженье,

Они вошли, и вот — они во мне

Живут.

О, игры их и в гущине

Лиловых гроздей там и тут

Их битв и их любви звенящее движенье!

За ними к свету тянется мечта.

Пылинки жизни, брызги золотые, —

Я отвожу от них напасти злые:

И клей на палочках и алчность воробьев

Я нынче бдительный защитник их трудов;

Я мастер и люблю хорошую работу:

Гляжу — из ничего у них возникло что-то —

Постройка хрупкая. Гляжу, как их полет

Уверен, как умно рассчитаны усилья.

Исчезли, — кажется, под самый небосвод,

До самых звезд домчать их могут крылья.

В саду — и пир лучей, и пляска звонких ос,

И свежесть мягкая в тенистом полумраке,

Дорожки длинные и ясные, и роз

Кусты кудрявятся, и тяжко никнут маки.

Теперь, когда июнь на дерне молодом

По склонам солнечным себе устроил ложе, —

На веки тонкие здесь лепестки похожи,

Насквозь пронизанные светом, и теплом.

И самый скромный лист и пестик в чаще сада

Так строго вырезаны, с четкостью такой,

Что весь немой

Восторг ума и жадность взгляда

Я отдал им влюбленною душой.

Потом июльских дней отполыхает пламя,

Устанет солнце. Впереди

Маячит осень. Робкими шагами

Подходят первые дожди,

Цветов сияющих касаясь осторожно.

Нам тоже, наклонясь, уста приблизить можно

К их венчикам, и мы, целуя прелесть их,

Где столько радости и тайны сокровенной,

Целуем пламенно в избытке сил живых

Уста самой земли священной.

Букашки, лепестки, побеги вольных трав

Плетут своей густой, кишащей жизни сети

В моем селении, в саду, среди дубрав,

Мой домик пеленой прозрачной обмотав;

В полудни жаркие и в предвечернем свете

Но окнам у меня и над моим крыльцом

Они волнуются, жужжат и входят в дом;

И даже вечером все трепетанья эти

Так внятно слышу я, что сердцем и умом

Жить начинаю в самой гуще их

Влечений страстных и слепых.

Меня окутали мильоном крыл блестящих,

Из ветра, дождика и света состоящих,

Букашки хрупкие и нежные цветы.

Мой дом — гнездо: в него как будто рвешься ты,

О все живущее короткой жизнью лета!

В природе я ищу созвучного ответа

У солнца гордого и слабого стебля.

Тычинку и зерно, что нам родит земля,

Благоговейными движеньями беру я.

Я растворен во всем. Я — плещущие струи,

Я — темная листва, я — сонных веток дрожь,

Я — почва влажная, еще в росе прохладной,

Я — травы тех канав, куда кидаюсь, жадный

И пьяный радостью, пронзающей, как нож.

Толпою яростной проходят сквозь века

Работники земли. Дорога нелегка,

Но впереди зато великие свершенья.

Могучи их тела, рассчитаны движенья:

Задержка, твердый шаг, усилие, разбег…

Какими знаками, о гордый человек,

Изобразить твое победное горенье?

О, как я вижу вас, плечистых молодцов,

Над спинами коней, тяжелый воз влачащих,

Вас, бородатые хозяева лесов,

Чьи топоры с утра поют в душистых чащах,

Тебя, старик седой, — когда в полях весна,

Разбрасываешь ты на пашне семена

Так, чтоб они сперва летели вверх и в этом

Полете солнечном хоть миг дышали светом.

Я вижу моряков — они готовы в путь

Под разметавшими созвездья небесами,

А ветер западный хлопочет с парусами,

И мачта чуть дрожит, и жадно дышит грудь.

Я вижу грузчиков — они, натужив спины,

Проносят тяжести с судов и на суда,

Которым плыть и плыть, которым навсегда

Покорны водные просторы и пучины.

И вас, искатели завороженных руд

В безмолвье белых стран, где снежные равнины

И мертвых берегов сияющие льдины

В морозные тиски бесстрашного берут;

И вас, в развилинах глубокого колодца

Шахтеры с лампочкой, — она ваш верный глаз, —

Ползущие туда, где угля черный пласт

Усилью вашему угрюмо поддается.

И вас, литейщики и кузнецы в цехах,

Где так чудовищны негаснущие горны;

Багровы отсветы на лицах и в зрачках,

Движенья плеч и спин разумны и упорны.

Века кипит ваш труд; для будущих побед

Овладевает он зловещим этим миром,

Где тесно в городах лохмотьям и порфирам.

Я с вами навсегда. Примите мой привет!

И мышц, и разума, и воли напряженье,

Труд, бесконечный труд — в долинах, в сердце гор,

Среди морей седых. И весь земной простор

Согласно обоймут единой цепи звенья.

Дерзанье пламенно, и пыл неутомим

Могучих этих рук, что по земному кругу

Во весь охват его протянуты друг другу,

Чтоб сделать целый мир воистину своим,

Печатью наших воль и наших сил отметить

И вновь создать моря, равнины, горы эти,

Как мы отныне захотим.