Стихийные игры [СИ]

Глава 26: Речь и слушатели

Внутри всех старались защищать преподаватели, которые не смогли убежать во время нападения и имели в себе силы, чтобы защищать других — именно они пострадали сильнее всех. Кристиан видел, как мисс Гарцию унесли на носилках люди из скорой помощи.

К тому времени уже подоспели спасатели из какого-то ордена, а так же полиция. Неизвестные принялись убегать, хотя некоторых схватить все же удалось — после суда их, скорее всего, отправят в колонию. Из всей толпы, которая тут была, удалось схватить лишь семерых, пять из которых были уже на момент приезда без сознания, но это уже было хоть что-то. Какова судьба мисс Ирис никто не знал, как и то, будет ли полиция вообще искать её.

Кристиан и все те, кто был с ним, помогали спасателям выводить бывших заложников и оказывать им медицинскую помощь, хотя некоторым из них она бы тоже не помешала.

Двери были так же разблокированы. Там стояли учителя и родственники тех, кто был на данный момент в этом здании. У всех были тревожные выражения лиц, которые искажались от ужаса при виде тех, кто пострадал и истекал кровью. У всех, кто был тут, остались хотя бы синяки и ссадины, больше всего не повезло тем, кого неизвестные начинали пытать.

Не обошлось и без тех, кого они не затруднились убить. Ими оказывались в большинстве случаев дети до двенадцати, с которыми очень легко разделаться. Показная жесткость.

Смотреть на матерей, которым выносят их мертвых детей, которые лишь хотели поболеть за своего брата или сестру, было невыносимо.

— Сколько всего жертв? — спросила Селеста у Кирея, когда они оказались рядом.

— Не знаю, никто не считает, наверное, больше десяти это точно, — ответил он.

— Твои братья и сестры в порядке?

— Да, они успели выбежать. Ты бы лучше побеспокоилась о кое-ком другом.

— Ты о чем?

Кирей наклонился к ней, она сразу поняла его и подставила своё ухо.

— Доминик убили, — прошептал он грустным голосом.

— Серьезно?! — Селеста была в ужасе, но старалась не повышать голос, — А Тимеус знает?

— Пока нет, но скоро…

Она глянула в сторону своего одноклассника. Он в беспокойстве сидел на лавочке и ждал, когда же вынесут его лучшую подругу и он узнает, насколько сильно она пострадала. Рядом сидела Августина, которая тихо что-то нашептывала ему и держала за колено, чтобы успокоить. Значит, действительно пока не знает.

— Неизвестные скоты, — сказал Кирей, — Считают, что их кто-то ущемляет, хотя сами убивают тех, кто не способен дать им отпор.

Наконец, один из спасателей вынес тело Доминик на руках. Тимеус сразу заметил его и рванул к нему, в надежде на то, что его подруга просто без сознания и сейчас её отправят в больницу. Селеста поняла, что сейчас ей лучше подойти к нему, на всякий случай.

Он долго осматривал её тело, поднял её ладонь и ощутил холод на её коже. До Тимеуса начало доходить осознание, смахнув с лица Доминик длинные золотистые волосы он увидел там много белой засохшей крови, которая покрыла все лицо, даже закрытые глаза.

— Она… — он замялся, все ещё смотря на Одуванчик и проводя по её лицу и волосам рукой, — Она… не проснется?

— Никогда, — ответил ему спасатель, — Мы доставим её в морг, где она будет…

— НЕТ!

Неожиданно для всех, он попытался выхватить тело Доминик из его рук, но оно не поддавалось. Спасатель старался оттолкнуть его, затем присоединилась Августина, которая старалась оттянуть сына подальше.

— Прошу, успокойся, прошу, успокойся, — говорила она, обнимая его сзади за плечи, стараясь донести свои слова до его мозга.

— Она была моим смыслом! Смыслом жить дальше! — кричал Тимеус, выворачиваясь. Спасатель тем временем побежал на выход к машине скорой помощи, — Стой! Он уходит! Мама, сделай же что-нибудь! Почему ты держишь меня?! НЕТ! СТО-ОЙ!

На его истерику сбежались почти все, кто не был серьезно занят. Августина выпустила его, когда машина начала уезжать.

— Ты! — кричал он, указывая на мать пальцем, — Все из-за тебя!

— Я-то тут причем? — спросила она, стараясь говорить спокойно, — Я не виновата, что все так произошло, прошу тебя, сохраняй адекватность.

— Тимеус, правда, успокойся, — сказал ему Линкольн.

— Да пошел ты! Пошли вы все! Никто из вас, оболтусов, не смог спасти ее, да и вообще сдвинуть это все с мертвой точки. Что вы черт возьми тут делали, провоцировали неизвестных на ещё более сильную жестокость?!

— Это уже слишком, можно ему врезать? — спросил Джейб.

— Тихо, нет! — Клэр стукнула его по губам, чтобы он не бросался такими словами, когда рядом неадекватный хербу.

— Я могу дать тебе твои транквилизаторы, если тебе от этого станет легче. — предложила Августина.

— Её нет! Мой смысл жизни! Единственный луч! Вы все…

Он не смог договорить, потому что начал плакать. Августина обняла его, положив голову сына к себе на плечи, одними лишь губами произнесла «Простите его».

Селесту поразило такое жуткое зрелище. Тимеус, конечно, всегда был немного буйным, но после смерти Доминик, которую он любил всем своим сердцем, все могло стать только хуже. Если бы тут был Фелипо, он бы опять смог поговорить с ним, может, говорил бы и не один день, лишь бы вернуть его в прежнее состояние. Но Ромашки тут нет. Сможет ли его друг справится с этой огромной душевной проблемой сам сейчас загадка для всех. Но Селеста знала точно одно.

Больше он никогда не полюбит.

Она направилась к Кристиану и Пауле, которых уехавшая скорая оставила без работы.

— Как пострадавшие? — спросила она у них.

— На машину одну-две, относительно не так много, — ответила Паула, — Сказали спасибо, наша помощь пока не нужна.

— С Тимеусом все нормально? Он сильно кричал. — сказал Кристиан, хотя жалости в его голосе было мало. Наверное, сильно воспринял последние слова, сказанные Одуванчиком.

— Он в неадекватном состоянии, — пояснила Селеста, — Что с него взять? Ему и сейчас не лучше.

— Смерть его возлюбленной, как никак, — сказала Паула и грустно глянула в его сторону, — Это серьезная травма.

— И мы виноваты, ага.

— Не держи на него зла, Кристиан. Он просто находится в отчаянье, вот и несёт все, что первое в голову приходит.

— Мертину тоже не лучше, но он не стал кричать и выводить всех из себя.

— У всех разная психика.

— А что с Мертином? — спросила Селеста.

— Джерт. — кратко ответил Кристиан.

Сначала Картер не поняла, но потом до неё дошло. Джерт был с ними в восстании, но неизвестным удалось схватить его и взять как заложника. В отличие от брата, он был более открытым и честным, так что, он вполне мог им не понравится.

— Они действительно убили его? — уточнила она.

— Били по нему заклинаниями, пока он не скончался, — ответил ей брат, — Жалкие трусы. Только слабаки держат жертву, а трусы в это время бьют по ней.

— Соглашусь, — сказала Паула, — Что мы дальше будем делать?

— Для начала, надо чтобы все успокоились и пришли в себя, — начал Кристиан, — Затем нас, скорее всего, отправят в академию и уже там скажут, что будет дальше с играми. Мне кажется, проводить их не станут, хотя бы ради того, чтобы почтить умерших. Но перед тем, как нас соберут по автобусам, я бы хотел сделать одну вещь.

— Какую? — обеспокоенно сказала Паула.

— Сейчас увидишь.

Он вошёл внутрь. Сейчас тут находились почти все — пострадавшие, спасатели, семьи, преподаватели. Все они ждали, когда все объяснят, дадут выплату за моральный ущерб или хотя бы одеяла, чтобы согреться. Но никто пока не выходил.

Поэтому Кристиан решил сделать это первым: сейчас было самое время. Он вышел вперёд, туда, где раньше был вход на арену, прокашлялся и громко сказал:

— Внимание, целые и пострадавшие!

Все сразу обернулись в его сторону, полные недоумения и внимания.

— Я и ещё несколько моих друзей, чьи имена, я надеюсь, скоро будут знать все, ворвались сюда, когда надежды на спасение не было. И только когда мы уже своими силами и потерями добрались до заложников прибыла спасательная служба, а уже после них — полиция. Так я понял, что при таких обстоятельствах надежды на государство нет.

Лица некоторых свидетельствовали о том, что его слова были слишком резкими. Пока никто не стал спорить, он продолжил:

— Все это происходит и будет происходить из-за того, что белокровые угнетены. Им тесно в академиях, созданных лишь для их обучения, им некомфортно в парках, где стоят статуи лишь чистокровных хербу, а так же противно смотреть на детей, рождённых в разнорастных браках. Не смотря на то, что люди появились в хербориальной истории уже как пять веков назад, они все ещё не могут привыкнуть к нам и к тому, что мы имеем такое же право на жизнь. Наша кровь другого цвета, но мы так же рождены на этой планете, так же соблюдаем местные законы и уважаем их культуру. Многие сейчас задаются вопросом — а почему это происходит? Все эти убийства, терракты. А я вам отвечу.

Сейчас на его голос собралось куда больше хербу, людей и полукровок. Все слушали его с затаением в сердце, их глаза начинали сверкать от вселения веры и надежды. У них появился новый лидер.

— Потому что это поддерживают. Никто не скажет прямо «давай убьем этих детей» нет. Они будут публиковать в журналы лишь хербориальных моделей, их же вы увидите по телевизору, на рекламных стендах и упаковках от еды. Затем на достижения альтатонийских людей будут закрывать глаза, вычёркивать их достижения из культуры, менять историю в угодное им русло. Все это перерастает в то, что людей просто хотят вытравить отсюда. Людей, которых хербориальный народ сам созвал сюда, людей, которые дали им надежду на существование и сделали Альтатонию такой, какой она является по сей день. Не было бы этого союза — не было бы ничего. Если одна из этих частей начнет вымирать, мир пошатнется, настанет война и всему придет конец.

— Но что мы можем сделать? — громко спросила мама девочки, которую так же убили неизвестные. Все остальные поддержали её.

— Для начала — не молчать, — ответил ей Кристиан, — Эта проблема есть и её надо искоренить. Кто бы вам ни хотел помешать, кто бы что ни навязывал — тут мы все равны и у всех одинаковые права. Люди и хербу имеют право на совместный брак и совместных детей, люди могут работать и учиться, а так же иметь собственное мнение. Вам будут пытаться вдолбить, что это не так, но не слушайте их и не бойтесь спорить с этим, чего бы это ни стоило.

— А неизвестные? Они ведь и продолжат нападения, даже если весь мир станет толерантен, — спросил ученик академии Пугн Плант.

— Я не буду с этим спорить. Их души гнилые и их уже не исправить. Все, что с ними можно сделать — посадить за решетку, а так же практиковаться в защитных заклинаниях в случае нападения. Наша задача — сделать так, чтобы новые неизвестные не появлялись и вскоре искоренили себя. Чтобы страх, терракты и захваты перестали быть какой-то нормой. Если кто-то будет даже шутить о чистоте крови, о людях, о неизвестных — не бойтесь сказать, что эти шутки не смешные. Иначе это перерастет в нечто большее. Думаю, все прекрасно меня поняли и услышали. Есть ещё вопросы?

Все люди молчали, пока руку не поднял ещё один ученик — на нем не было формы ни одной академии.

— Да?

— Против кого именно ты хочешь восстать? — спросил он.

Кристиан задумался и начал формулировать ответ в своей голове. Этот вопрос оказался действительно сложным.

— Против несправедливости, — все, что он смог ему ответить, — Думаю, теперь все? — не увидев желающих спросить что-то ещё он сказал, — На этом я, пожалуй, закончу. Будьте терпимей!

Все все ещё смотрели на него, хотя он уже направлялся к сестре. Судя по всему, его речь произвела огромное впечатление на всех остальных и оставила в них какой-то осадок. Значит, все пошло так, как надо.

— Что это было?! — спросила у него Селеста, как только люди хоть понемногу стали отводить от него глаза и заниматься своими делами.

— То, что я давно хотел сказать. Пока мало слушателей, но это уже первый шаг к выздоровлению.

— И когда ты подготовил вот это вот все?

— Давно ещё, переодически прокручивал у себя в голове перед тем, как засыпать. Видел, как обо мне пишут в газетах и говорят по новостям «Кристиан Картер или же новое восстание краснокровых».

— Ты с ума сошел?!

— А что не так? Тебе не понравилось выступление?

— Да нет же, идиот!

— Крис, это было просто шикарно!

К ним ввалился Джейб с перевязанной рукой, за ним Клэр, которая хлопала Картера по плечу, говоря, что если что поможет ему с плакатами и агитацией его нового движения. Вскоре присоединились остальные его друзья, у которых было так же много вопросов и все хотели хоть как-то помочь ему. Кристиан не собирался действовать агрессивно и устраивать кровопролитную революцию, он лишь хотел изменить общество и убрать оттуда всю дрянь, которая распространяется, как чума. Социальные плакаты и реклама — вот их патроны и снаряды. Такая идея просто не могла никому не понравится.

И только у Селесты были возражения на этот счёт. Неизвестным явно это новое движение придется не по душе и может оказаться провокацией для них. Кто знает, на что они пойдут, чтобы заткнуть её брата, который сейчас и не думал о том, что ему могут оказать сопротивление.

То, что она может мыслить, как неизвестная, тоже пугало её. Если Кристиан — герой, который ведёт за собой других и распространяет добро, то она, выходит, обратная его сторона?

Их отец тоже был когда-то нормальным, раз мама любила его и родила ему детей. Почему он изменился, ради чего ему пришлось бросить жену? Не сделает ли Селеста точно так же?

Картер помотала головой, отгоняя мрачные мысли. Нет, она не позволит этому случится. По крайне мере, Кристиан точно удержит её от неверного выбора.