Стихотворения

Извозчик чмокал: — "Но! Но-но!

У, язва! Чтоб тебя…"

Но тощая кобыла

Былую прыть давным-давно,

Давным-давно забыла.

Шажком кой-как плелась она

И, наконец, утомлена

Поездкою — не так уж длинной —

Свалилась на Неглинной.

Ушел седок, извозчика браня.

Куда-то вслед за ним, судьбу свою кляня,

Извозчик на себе увез пустые дроги,

А кляча мертвая осталась средь дороги.

Мир праху твоему,

Ненужная уж больше никому.

Ненужная? Не тут-то было!

Какой тут к черту прах и мир!

За клячу дохлую вступили в спор — Главжир,

Центроутиль, Главкость, Главшерсть, Главмыло…

Сначала Главков пять иль шесть,

А после — трудно перечесть.

В Высовнархоз вошла с докладом Химоснова,

Решали что-то там, перерешали снова,

Потом вернули весь доклад

Назад

Для исправленья

И направленья

"По принадлежности" — в Центральный Химотдел.

Но той порой Главтук — он дохлой клячи тоже

Не проглядел:

— "Статья такая-то, стотысячный раздел…"

— "Но это же подвох!" Шум поднялся в Главкоме"

А Наркомздрав послал запрос в Наркомвнудел.

Что заварилось, правый боже!

Кобыла дохлая лежит на мостовой…

Никто, никто о ней не думал, о живой,

А дохлая — она для всех дороже!

Заволновалась вся Москва,

А по районам всем пошла такая склока,

Что, отложив стихи и Брюсова и Блока,

Москвы излюбленный Глава,

Тишайший Каменев, в порядке крайне срочном

Быв вынужден созвать Московский весь Совет,

Рек с изумлением в собранья полномочном:

— "Слух ходит, что в Москве порядка, дескать, нет, —

Что третий месяц на исходе,

Как в ошарашенном народе

Догадки всякие плодя,

Служа источником тревоги,

У самого Кремля, — к ТЕО не доходя —

Кобыла дохлая лежит среди дороги!"

Совет весь загудел, что надо внесть запрос:

— "Чего же смотрит Наркомпрос?"

— "У театрального отдела

Кобыла околела!.."

Когда же выплыло, что, сверх такой беды,

Из-за кобылы той средь Главков нелады,

Заволновались депутаты,

Пошли горячие дебаты:

Кому, когда, куда кобылу убирать?

Как помирить враждующие Главки?

Ведь не на улице ж Кобылу раздирать.

В ход были пущены и шпильки, и булавки, —

Неслися выкрики: холера! тиф! чума!

Немало было тут проявлено ума

И боевого пыла.

К порядку призваны звонком,

Все под конец сошлись на выходе таком

— "Ввиду того, что дохлая кобыла

На территории лежит,

Которая принадлежит

Московскому Совету,

Перевести кобылу эту

С Неглинной улицы"… Не помню уж, куда.

Неважно, в веденье Главжира иль Главмыла, —

Не в этом суть, а в том, что дохлая кобыла —

Искали — не нашли! — пропала без следа.

Хоть в розысках ее сто ведомств подвизалось,

Ведя из-за нее ожесточенный спор,

Но на Неглинной до сих пор

Кобыльей косточки нигде не оказалось.

В Москве другой уже, вновь избранный, Совет,

Но Главки злой враждой пылают, как пылали.

Не о кобыле спор, о той, которой нет,

А спор идет о том: кобыла то была ли?

Но на допросе в ВЕ-ЧЕ-КА

Каких-то два отпетых смельчака

(Держать их надо на примете!)

Они, однакоже, клялися всем на свете:

— "Кобыла дохлая была!

И на Неглинной, — да, к Воздвиженке с угла, —

Лежала две иль три недели,

Пока ее собаки всю не с'ели!"

Вот узел. Разрубить его каким мечом?

Рубите, кто горазд. А я здесь не при чем!

Э П!..

Кто говорит: передышка.

Кто говорит: карачун.

Кто говорит: старой жизни отрыжка.

Кто говорит: новой жизни канун.

Выдался вечер погожий.

Тройка летит по Тверской.

Кучер-то, кучер какой краснорожий!

Весело окрик звучит кучерской:

— "Эп! Сторонися, прохожий"!..

Эп!..

Эп!!..

Крик бесшабашный, на что-то похожий:

— "Нэп! Сторонися, прохожий!..

Нэп!!.."

Публика… Батюшки-светы!

Шику-то сколько, беда!

Барыни эвона как разодеты!..

Подняли головы вновь господа.

Ярко блестит магазея.

Выставка в каждом окне.

Публика топчется, жадно глазея.

Все расхватает… По всякой цене!..

— "Эп! Сторонися, прохожий!..

Эп!

Эп!!.."

Крик бесшабашный, на что-то похожий:

— "Нэп! Сторонися, прохожий!..

Нэп!!.."

Соболь, фальшивые блестки…

Слой из румян и белил…

Роскошь и бедность… Девицы… Подростки…

Густо "панельный товар" повалил.

Всем — по одежке дорожка:

Этим — в шикарный "Ампир",

Этим туда, где не шелк, а рогожка,

В темный вонючий, сивушный трактир.

— "Эп! Сторонися, прохожий!..

Эп!..

Эп!!.."

Крик бесшабашный, на что-то похожий:

— "Нэп! Сторонися, прохожий!

Нэп!!.."

Кружев прозрачная пена…

Ножек приманчивый взлет.

— "Митя… Нам море теперь по колена…

Всю, брат, Расею возьмем в переплет!..

Митя… Поедем к цыганам!.."

— "Тройкою?.."

— "Тр-рой-ку скарей!!. "

— "Нищие… Чорт их несет к ресторанам…

Клянчат, мерзавцы, у каждых дверей!"

— "Эп! Сторонися, прохожий!

Эп!

Эп!!.."

Крик бесшабашный, на что-то похожий:

— "Нэп! Сторонися прохожий!

Нэп!!.."

Дробь выбивают копыта

Взмыленных, быстрых коней.

Отзвук ли это минувшего быта?

Иль первоцвет наступающих дней?

Выдался вечер пригожий.

Тройка летит по Тверской.

Кучер-то, кучер какой краснорожий!

Весело окрик звучит кучерской:

— "Эп! Сторонися, прохожий!

Эп!

Эп!!.."

Окрик разгульный, на что-то похожий:

— "Нэп! Сторонися, прохожий!

Нэп!!.."