Стихотворения

Отнюдь не потому, что мысль моя тупа,

Ленива иль однообразна,

Не потому, что я не выдержал соблазна —

Начать рассказ с попа,

Нет, правда: в школе нам долбил отец-Василий,

Что богу стоило порядочных усилий

Задачу выполнить, которой нет трудней,

То-бишь сварганить мир в каких-нибудь шесть дней.

К седьмому дню господь, надорванный с натуги,

Так измытарился от сотворенных дел,

Что, опочив, на мир уж больше не глядел:

Светила по небу описывали круги,

Меж ними и землей гуляли облака,

Земля покоилась на некоей основе…

Все это слышать вам не внове, —

О вымыслах таких мы судим свысока.

Не так об этом судят куры.

Мне, изучившему историю культуры

Сих достославных птиц,

Творенья гениев куриных и талантов,

Мне посчастливилось средь древних фолиантов

Немало выискать страниц,

Согласно коим,

Как люди, например, ни хвалятся собой,

Своей отличною от тварей всех судьбой,

До кур, однакож, далеко им!

Святая библия у кур в большой чести,

Но про порядок мирозданья

У кур еще свои имеются преданья,

А цифра пять у них куда важней шести.

День пятый — вот венец творенья!

В день этот праотец петух, иль прапетух,

Уже блистал в раю красою оперенья

И кукурекал во весь дух.

— "Ку-ку-ре-ку!" — вот всех начал начало.

Когда б "кукуреку" в раю не прозвучало

Перед зарей шестого дня,

То дрыхнувший творец, храпевший, что есть мочи,

Он весь бы день шестой проспал до темной ночи, —

И не было б тогда на свете — ни коня,

Ни всякого скота (ни одного бы стада!),

Ни зверя хищного, ни гада,

Ни — пусть коробит вас от этого стиха,

Но я за это не в ответе, —

Людей бы не было на свете,

Когда бы не было на свете петуха!

Но обратитеся вы к "Новому Завету".

Я думаю, что все картину помнят эту:

Архиерейский двор, костер, и у костра

Фигура жалкая апостола Петра.

На всех иконах Петр, посмотришь, ликом светел,

А совесть у него не так то уж чиста.

Когда, струхнувши, он отрекся от Христа,

Кто пристыдил его? — Честнейший некий петел!

Востоковед ученый, Масперо,

Подробно описал куриное перо,

Что сохранилось в лучшем виде

В египетской какой-то пирамиде.

Согласно надписи, строитель-фараон,

Чьей бранной доблести весь древний мир дивился,

Готовяся в поход на пышный Вавилон,

Куриной костью подавился.

Про кур, в историю влетевших (а не в суп!),

Я написать бы мог поболе.

Но из-за скудости бумажной, поневоле,

Я на примеры буду скуп.

А их в истории отнюдь не единицы.

Прав автор одного ученого труда,

Сказав, что нет такой в истории страницы,

Где б не было куриного следа.

Что в сих словах ни капли нет обмана.

Пример классический — Res publica Romana[44]).

Врагов имея без числа,

Сия республика и крепла и росла,

И хоть сенат ее в великом был почете,

Творя, поистине, великие дела,

Однакоже, в конечном счете,

Как поступить должны сенаторы отцы,

В важнейших случаях вопрос решали куры,

Чьих предсказаний образцы,

Сводили в формулы жрецы,

Куриной мудрости разгадчики, авгуры.

Кто знает? Может быть, один куриный знак

Мог повернуть все дело так,

Что Рим бы отступил совсем на третью сцену,

А пальма первенства досталась Карфагену?!

Или восставший раб, отчаянный Спартак,

К патрициям пылавший лютой злобой,

Прихлопнувши сенат здоровым кулаком,

Возглавить мог своей особой

Капитолийский Совнарком, —

И мы читали бы в ученейших трактатах

О бесподобных результатах

Великих социальных мер

Античной Р. С. Ф. С. Р.

Когда б я показать желал в чужих цитатах

Своей учености невиданный размер,

Притянут был бы мной в свидетели Гомер,

Затем я слово б дал, конечно, Геродоту,

Поставив все ж ему по части кур на вид,

Что прав не он, а Фукидид,

Чью гениальную работу

Хоть не успел еще доселе я прочесть,

Но думаю: про кур там что-нибудь да есть.

В историю свою Тит Ливий вставил оду

Гусям, что Рим спасли и римскую свободу.

Героям воздана заслуженная честь,

С чего не следует, что гусь средь кур — патриций.

Тит Ливий описал, как высший род авспиций,

Клич вещий в небе журавлей.

Клич этот означал: — "Фабриций иль Сульпиций!

Враг Рима обречен. Иди и одолей!"

И рапорт: "veni, vidi, vici!",

Которым некогда так Цезарь прогремел,

Своим прообразом клич журавлей имел.

Сие особенно для кур отметить лестно,

Зане доподлинно из сказок мне известно

(Не орнитологам оспаривать меня!),

Что курам журавли — какая-то родня.

Тем самым с курами по родственному праву

Пусть делят журавли заслуженную славу.

Что ж до гусей, то сколь ни велико

Их, справедливое отчасти, самомненье,

Но… вещь лукавая — сравненье.

Простым гусям до кур все ж очень далеко!

Сошлюсь хотя б на те тацитовские главы,

Где столь восхвалены куриный быт и нравы,

Их простота

И чистота,

И знатность редкая куриных древних линий.

Объездив многие места.

До сотни насчитал родов куриных Плиний,

Из коих большинство гербом своим древней,

Чем род античных Анталкидов

Иль древний царский род Давидов.

В трактатах нынешних их список пополней:

Куриный Нестор наших дней

Нашел четыреста куриных главных видов!

Из геологии, как я знаток и в ней,

Я вам добавлю напоследок,

Что мною найденный в раскопках "первокрыл" —

Он, несомненно, был

Прямой куриный предок.

Как, бишь, учеными наименован он?

Archeopteryx ma… macrura!..*1)

Такая, знаете ли, огромнейшая кура,

Ни дать, ни взять — летающий дракон!

Так вот какого рода птицам

Я посвящаю этот труд.

Пускай ученые шумят по всем столицам,

Что в мелкий порошок они меня сотрут

Своим критическим, профессорским разбором.

На это я скажу с присущим мне задором:

— "Они буржуи все! И, как буржуи, врут!"

Но академики-социалисты хором,

Я жду, почтут мой труд высоким приговором,

Академическим венком

И… соответственным пайком!