Страдания и Звёздный свет

Глава 7

Земля извивалась под ногами, как беговая дорожка, заставляя меня бежать до тех пор, пока мои легкие не готовы были разорваться. Я был привязан к алтарю из черного камня у поместья Акрукс, лунный свет падал мне на спину, подзаряжая мою магию, прежде чем ее снова быстро высосал из меня разлом. От цепей из теней, тянущих мою силу, голова кружилась от слабости, а ноги болели от напряжения, вызванного бегом без отдыха.

Темный и бурлящий портал разлома передо мной был подобен вратам в ад, призывая меня туда, где, я был уверен, моя сущность будет вырвана из моего тела. Тяга бесчисленных голодных душ внутри этой пустоты умоляла поглотить меня, и их зов был так чертовски соблазнителен, что устоять было почти невозможно.

Разлом, казалось, еще сильнее стал поглощать мою силу, в глазах потемнело, ноги подкашивались.

— Сет, держись, — позвала меня мама, и я моргнул, пытаясь прояснить зрение, и обнаружил ее напротив алтаря, привязанную рядом с другими Советниками. — Оставайся сильным. Ты — Альфа.

Я проглотил острую зазубрину в горле и кивнул ей, не желая показывать слабость, когда моя семья смотрела на меня. Им нужно было, чтобы я был сильным, и ради своей стаи я мог сделать все. Я выпрямил позвоночник и побежал дальше, игнорируя боль и запирая любые признаки уязвимости глубоко внутри меня в железном сундуке. Там, куда я позволял заглянуть лишь нескольким людям.

Калеб был слева от меня, он стоял на коленях на земле, питаясь с шеи мужчины, голод в нем был настолько острым, что его глаза были почти красными. Мужчина начал затихать, его черты лица побледнели, а попытки сопротивляться угасли.

— Кэл! — позвал я его, когда он приблизился к тому, чтобы убить фейри в своей хватке, его пальцы впились в плечи жертвы, его захват был непреклонным. Безымянный мужчина обмяк, его глаза начали закрываться, а Калеб все еще был потерян в безумии жажды крови, разлом сделал его слабым перед проклятием его Ордена.

— Калеб! — крикнул я громче, спотыкаясь на сдвигающейся земле, пытаясь добраться до него, но цепи, приковавшие меня к каменному алтарю, не давали мне сойти с зачарованной беговой дорожки.

Калеб поднял голову, его глаза нашли мои, кровь капала из его рта, а в глубине его пылающих голубых глаз наконец-то пробудилась ясность.

— Сет, — сказал он, его голос был грубым и жестким. Он выглядел так, будто хотел протянуть ко мне руки, паника проступила на его лице, когда он увидел боль в моих движениях. Но мы не могли спасти друг друга, как и самих себя.

Нимфы зашевелились, оттаскивая полубессознательного мужчину от него, когда разлом зацепился за новую силу Калеба и начал истощать ее так же быстро, как он ее получил. Его брови сжались, когда жажда крови снова нахлынула на него, пытаясь похитить его разум и спровоцировать в нем зверя.

— Останься со мной, — умолял я, понимая, что не смогу без него. Это, жить, все что угодно.

— Я пытаюсь, — поклялся он, его плечи дрожали, мышцы напряглись, и он изо всех сил пытался удержать свою силу. Разлом был беспощаден, забирая у нас все, и я не знал, сколько еще мы сможем так продержаться.

— Мама, — обеспокоено прошептал Калеб, и я посмотрел на Мелинду, но она была в своем собственном аду, питаясь от другой жертвы, в то время как младший брат Калеба Хэдли также питался этой жертвой.

Пот струился по моей спине, а мышцы ревели в знак протеста, когда я продолжал бежать, и единственное, что придавало мне сил, — это необходимость пережить это ради людей, которых я люблю.

Черты лица Макса исказились от страдания, его сила подпитывалась страхом и паникой, витавшими в воздухе, как ядовитый газ. Мой брат боролся с тенями, которые забирали его магию, но это было бесполезно. Напротив меня мама, Афина и Грейсон подпитывали разлом, и изнеможение в их лицах оставляло меня почти без надежды.

Моего отца и младших братьев и сестер нигде не было видно, но я знал, что они здесь, где-то заперты, и угроза, что они будут следующими, заставляла всех нас продолжать действовать, продолжать бороться, но с каждой секундой делать это становилось все труднее.

Как долго мы все сможем так продолжать? Мы никак не могли продержаться вечно.

Я пытался найти в себе то место, которое всегда было полно света. Раз за разом я мог привнести легкость в самые мрачные ситуации, но сейчас… я не мог найти ничего, кроме умирающего угля, у которого не осталось топлива, чтобы разгореться.

— Кэл, — задыхался я, когда он посмотрел на меня из-под ресниц, тяжело дыша. — Я не вижу выхода из этой ситуации.

— Мы всегда выкручивались, — прохрипел он, хотя его слова были окрашены сомнением. Чувак, я сильно налажал, раз уж речь зашла о нем. Неужели мы действительно так собирались покинуть этот мир? У меня должна была быть целая вечность, чтобы разобраться с ним, но теперь мне казалось, что над моей головой тикают часы, и у нас остаются считанные секунды.

— А что, если на этот раз не получится? — я озвучил свой глубочайший страх, и его горло сжалось, когда еще одну фейри подтащили к нему, девушка брыкалась и боролась с силой нимф, но это была проигранная битва.

Калеб перевел взгляд на нее, и от потребности в крови у него свело челюсти и напряглись плечи. Он не сможет сопротивляться, когда ее порежут, независимо от того, насколько он силен; в конце концов, Вампиры всегда были рабами одной вещи.

Я знал, что сейчас, возможно, мой последний шанс сказать Калебу все, что я так долго скрывал, но между криками о помощи, ужасом, пронизывающим атмосферу, и безнадежностью, которая опускалась на всех нас, как темное облако, я не мог подобрать нужные слова. Я не хотел, чтобы его последнее воспоминание обо мне было каким-то эгоистичным заявлением. Я хотел, чтобы он вспоминал каждый хороший момент, который мы разделили, и всю жизнь, которую мы прожили вместе, даже если этого было недостаточно. Даже если все наши планы и мечты о будущем умрут здесь и сейчас вместе с нами, по крайней мере, у нас были хорошие времена. По крайней мере, у нас были годы смеха и радости между всеми трудностями, с которыми мы столкнулись вместе. Я, он, Макс и Дариус. Нас всегда было четверо, и так же будет, когда мы окажемся за Завесой.

— Мы всегда отправлялись в приключения вместе, — выдавил я из себя, стараясь не сбиться с дыхания, хотя казалось, что мои легкие вот-вот разорвутся.

Калеб решительно кивнул. — Мы никогда не оставляли друг друга.

— Смерть всегда должна была стать последним, с чем мы бы столкнулись. И если это случится сейчас, то это гораздо раньше, чем я хотел. Черт, я думал, что у нас есть вечность. В детстве я думал, что мы вчетвером непобедимы, и я уверен, что так и было до сих пор.

— Это еще не конец, — прорычал Калеб, бросив на меня свирепый взгляд, который приказывал мне не сдаваться. — Дариус знает, где мы. Он вернется.

— Я знаю. Но на случай, если у звезд другие планы, я хочу, чтобы ты знал, что для меня чертовски большая честь столкнуться с этим вместе с тобой, — тяжело сказал я, и выражение его лица исказилось, когда он увидел мое принятие того, что нас ждет.

— Может быть, за звездами нас ждут новые приключения, — пробормотал он, когда девушка опустилась перед ним на землю, ее рука была рассечена серебряным лезвием.

Зрачки Калеба расширились, и он хищно припал к ране, не в силах бороться с тягой своего Ордена. Мой взгляд обратился к Максу, и я обнаружил, что он смотрит на меня всезнающими глазами, а на его лице застыло прощальное выражение. Клянусь луной, я обожал это лицо, каждый его дюйм. Он был одним из лучших друзей, которые у меня когда-либо были. Он был тем клеем, который держал нас всех вместе, тем, кто делал все хорошо. И это не имело никакого отношения к его дарам Сирены. Это был он. Только он. Его преданность не знала границ, и он прошел бы от одного конца этой вселенной до другого ради своих братьев. Его семьи. Я бы, черт возьми, сделал то же самое для него.

Он кивнул мне, и нам не нужно было говорить друг другу никаких слов. Это было признание всего, чем мы когда-либо были друг для друга, и обещание следовать друг за другом во всем, что придет после смерти.

Я смотрел на звезды, пока мои ноги грозили подкоситься, и не видел в их сверкающих глазах милосердия ко мне. Но Луна всегда была милосердна ко мне, поэтому я обратился к ней и почувствовал, как она оплакивает своих Волков, которые находились слишком далеко, чтобы она могла помочь. Тогда я откинул голову назад и завыл, выпустив всю печаль мира в этот звук, и он отозвался эхом в моей семье.

Я почувствовал изменения в мире, от которых дрожь пробежала по позвоночнику, чувство знания наполнило меня, как будто звезды предлагали мне заглянуть в наше будущее.

Конец приближался. Я чувствовал его повсюду.