Страдания и Звёздный свет

Глава 45

— Сюда, — сказал Макс, и я вплотную прижался к его спине, упиваясь чувством храбрости, которое он выпускал из своей кожи в воздух. Это чувство сковало мое сердце железом и заглушило все мои страхи, но я прекрасно понимал, что буду идти по этому пути независимо от того, чувствую я себя храбрым или нет.

— Что ты чувствуешь сейчас? — спросил я, сворачивая за угол и спеша мимо больших окон с закрытыми тяжелыми белыми шторами.

— Страх, — пробормотал он, и я заметил, что его чешуя поднялась на шее, пробежав по темной коже и заставив ее сиять голубым светом. — Отчаяние.

— Как ты думаешь, сколько их?

— Достаточно, чтобы вывести их оттуда было непросто. Но если мы будем действовать быстро, и звезды будут с нами… — он позволил концу фразы повиснуть в воздухе. Когда в последний раз звезды были с нами?

Мы полагались на пророчество, которое могли истолковать неправильно, но мы также читали карты и следили за тем, чтобы звезды давали нам хорошие предзнаменования. Казалось, что все может получиться, но опять же, наши ресурсы астрологии все еще были ограничены, и единственные гороскопы, которые мы могли получить, были подделаны Вошером. Я вздрогнул, вспомнив тот, что он прислал мне сегодня утром.

Мерцай, мерцай, крошка Фейри, звезды говорят о твоем дне!

Стрелец, вы настраиваетесь на то, что длинный, гладкий вал судьбы ворвется в вас сзади. Вы не увидите его приближения, но если будете внимательны, то сможете почувствовать, как он щекочет вас, прежде чем глубоко ворвется и отправит в водоворот бедствий.

Держитесь огненного духа Марса, ибо он позолотит вашу ракету пламенем, готовым выстрелить в небо и спасти вас от размашистого меча судьбы.

Кто-то должен был снять с него эту ответственность, и быстро. Я не нуждался в том, чтобы начинать свое утро с этого обескураживающего дерьма, но Тайлер считал их уморительными и всегда зачитывал их мне, даже когда я пытался от них убежать.

Макс замедлил шаг, приближаясь к двери с изящным стеклянным окошком, вмонтированным в дерево в форме двух крыльев. Он осторожно заглянул в него, затем взялся за ручку и открыл дверь, протягивая наш заглушающий пузырь вокруг петель на случай, если они скрипнут.

Ночной воздух ворвался внутрь, и мы поспешили выйти в его объятия и помчались по тропинке, ведущей через территорию. Я скакал рядом с Максом, бросая на него взгляды в поисках направления и замечая, как сосредоточенно он наморщил лоб. Или, может быть, это был дискомфорт. Я не представлял, каково это — чувствовать то, что чувствуют другие вокруг тебя, особенно когда эти эмоции плохие. Должно быть, он страдал там, на острове Р.А.М.П., в окружении повстанцев, скорбящих по погибшим в бою, каждый страх передавался ему в любое время дня и ночи.

Как он мог такое выдерживать? Я видел, как он ходил между людьми, предлагая им утешение и снимая часть их боли, но не приходилось ли ему в этих актах доброты брать их бремя на себя? Это было похоже на ад.

Амфитеатр вырисовывался из темноты, обрамленный метеоритным дождем в небе, прекрасными полосами света, рассыпавшимися по темному полотну над головой.

Что-то в виде этих небесных камней, проносящихся по небу в горящем свете, дало мне надежду, и я ухватился за нее всеми силами. Благодаря этому и уверенности, которую излучал Макс, я ничуть не дрогнул, пока мы приближались к зловещему зданию, где было запечатлено столько смертей.

Трудно было поверить, что одно из моих лучших воспоминаний хранилось в этих мрачных краях, далеко в садах, где я, Наследники и Вега нашли минутку покоя в снежном бою. Сейчас тот день казался таким нереальным, словно это был всего лишь сладкий сон, от которого я проснулся и в который мечтал вернуться. Сможем ли мы когда-нибудь снова наслаждаться такими моментами? Или будущее представлялось мне мрачным и пустынным, где никогда не расцветет ничего хорошего?

Макс прижался к изогнутой части стены амфитеатра, следуя вдоль нее, пока мы искали проход внутрь. Я провел рукой по кирпичной кладке, навострив уши и прислушиваясь к любым звукам движения в амфитеатре или за его пределами, но все оставалось до жути тихо.

— Сюда, — прошептал Макс, ныряя в дверной проем, и я рысью последовал за ним вниз по нескольким каменным ступеням в темный проход. По нему гулял холодный ветер, издавая стонущий звук, от которого волосы вставали дыбом.

Мы оставались в темноте, не зажигая фейлайтов, чтобы не привлекать к себе внимания, и я порадовался своему пристрастию к моркови, поскольку теперь она определенно помогала мне видеть сквозь мрак. По крайней мере, так говорила мне мама. При мысли о ней мое сердце сжалось вдвое, и Макс оглянулся на меня, почувствовав мою боль.

— Ты в порядке, приятель?

— Я в порядке, — пробурчал я, пытаясь отгородиться от него ментальным щитом, но я пропустил чертовски много школьных уроков с тех пор, как мне пришлось покинуть Зодиак, и теперь, когда Ориона не было рядом, я знал, что начинаю серьёзно отставать в некоторых базовых навыках. Когда я занимался магией, я сосредоточивался на использовании своих стихий и на заклинаниях, которые могли бы помочь мне в бою. Я начал пренебрегать такими простыми заклинаниями, как эти щиты, но я быстро переместил их в начало списка, потому что если я когда-нибудь окажусь в плену у врага, мои ментальные барьеры должны быть непробиваемыми.

Громогласный рев, вернувший меня в детские воспоминания об ужасе, вызванном приездом отца, заставил меня застыть на месте, откинув голову назад, как будто я мог видеть сквозь крышу амфитеатра над головой.

— Он там, — вздохнул я, осознавая, что нахожусь так близко к монстру, который украл у меня все хорошее, что было в моей жизни. Я поймал себя на том, что в равной степени отчаянно хочу развернуться и убежать, и при этом желание помчаться туда и сорвать голову с его плеч почти поглотило каждую частичку моей скорбящей души.

— Дыши, — приказал Макс, его рука легла мне на плечо, дары его ордена погрузились в мою кожу, как горячее масло, успокаивая остроту моих собственных эмоций и позволяя мне на мгновение очистить разум. — Мы знали, что он где-то там. И мы также знаем, что, если повезет, он сгорит заживо под ударом молнии еще до того, как закончится эта ночь.

Я твердо кивнул, подавляя в себе потребность в мести и пытаясь вспомнить, зачем мы здесь, — о попавших в ловушку повстанцах, которые умрут без нас, если мы не освободим их.

— Ты готов двигаться? — спросил Макс, его связь с моими более спокойными эмоциями ясно подсказала ему ответ на этот вопрос, но прежде чем я успел ответить, голос моего отца раздался откуда-то из амфитеатра сверху, и он начал говорить, похоже, какую-то речь.

Мы обменялись взглядами, и Макс быстро произнес усиливающее заклинание, чтобы мы могли слышать его слова. Я невольно вздрогнул, когда голос Лайонела внезапно прозвучал прямо рядом с нами.

— … великая честь для каждого из вас, — воскликнул он. — Мои самые верные подданные, объединенные со мной способом, намного превосходящим все остальные, как и наш великий и благородный Орден. Как уважаемые члены Гильдии Драконов, я не мог представить себе более прекрасных фейри, чтобы присоединиться ко мне сегодня здесь, чтобы получить эту желанную награду и засвидетельствовать, что я снова укрепляю железный кулак, который держу на своей короне.

— Клянусь звездами, твой отец — мудак, — пробормотал Макс, рассеивая магию, которая позволяла нам слушать слова Лайонела, оставляя лишь отдаленный гул его голоса, который мы слушали, пробираясь дальше в глубины этого места.

— Расскажи мне об этом, — ответил я в знак согласия.

— Пленники близко, — сказал Макс, ведя меня по узкому проходу, где в бра на стенах горел огонь. — Здесь есть пузырь глушения, — добавил он, осознав это, и сделал паузу, подняв руку и проведя пальцами в замысловатом узоре. Магия растворилась под его прикосновением, и до нас донеслись звуки стонов и рыданий людей.

Я рванулся вперед, готовый нырнуть туда и вытащить наших людей, но рука Макса хлопнула меня по груди и удержала.

— Подожди, — сказал он. — Там внизу газ, подавляющий орден.

— Как ты можешь знать? — спросил я, но это стало очевидно в следующую секунду, когда я потерял контроль над своим Орденом, ощущая его как спящее существо в моей груди, которое я не в силах разбудить.

— Потому что твои крылья исчезли, — сказал он с ноткой издевки в своем тоне.

— Умора, — прорычал я.

— Слишком рано? — спросил он, подталкивая меня, и я заметил, что его чешуйки по всей коже уменьшились, так как его Сирена тоже была заблокирована.

— Слишком рано, — шипел я, доставая из кармана серебряный рог пегаса, подаренный близнецами, и сжимая его как кинжал. — Пошли, давай освободим их и уберемся отсюда.

Мы трусцой побежали вперед, свернули за угол и оказались в темнице, полной зарешеченных камер, повстанцы внутри которых были в блокирующих магию наручниках и выглядели полуголодными.

Мое дыхание стало более тяжелым, мысли обратились к маме, Дариусу и Хэмишу. Я не мог набрать достаточно воздуха в легкие и задышал быстрее, когда мое внимание переключилось на заключенных передо мной и всю чертову несправедливость, которую Лайонел Акрукс причинил им всем.

Из меня вырвался рев, достойный Дракона, которым я был рожден стать, мой рог врезался в ближайший замок одной из убогих металлических клеток, заставив повстанцев внутри вздрогнуть от неожиданности. Я почувствовал, как Макс расширяет вокруг них пузырь глушения, предоставляя мне возможность шуметь сколько угодно.

Обернувшись, я ударил рогом в замок клетки, стоящей у меня за спиной, и по всей его поверхности полыхнуло красно-синее пламя.

Кровь шумела в моих ушах, и горе, которое я таил в себе, вылилось из меня в моих движениях. Повстанцы ликовали, но это был лишь шум, который я почти не замечал, продолжая разрубать замки яростными ударами своего металлического рога. Я представлял себе лицо Лайонела с каждым ударом, желая иметь возможность разнести его голову на части.

Потом нахлынули хорошие воспоминания, и они оказались почему-то более болезненными, чем простая, мучительная мысль о смерти.

Я летел рядом с мамой, широко раскинув крылья, по спине рассыпался блеск, искрящийся под лунным светом, когда мы взмыли над поместьем Акрукс и украли мгновение свободы в небе. Мама в форме серебряного Дракона проносилась над головой, ее губы были приподняты в звериной улыбке, а глаза были прикованы ко мне. Я радостно закричал, отталкиваясь ногами и взлетая вверх к ней за спину, кружась вокруг нее, кончиками крыльев касаясь ее чешуи. Она выпустила изо рта теплый поток воздуха, и я пролетел сквозь него, чувствуя на себе пристальный взгляд девушки, которая подарила нам этот момент.

Я оглянулся в сторону поместья, где стояла Тори, и подумал, сможет ли она когда-нибудь понять, насколько я был благодарен за возвращение мамы после стольких лет тоски по ней, иногда упрекая себя за ее уход, а иногда задаваясь вопросом, не вообразил ли я себе в детстве другую мать.

Мы так долго были пленниками этого дома и человека, который им управлял, все это время мы могли бы наслаждаться друг другом, но отец позаботился о том, чтобы лишить нас и этого. Изолировал нас. Существует истинная сила, заставляющая человека чувствовать, что он одинок в мире, и после того, как Дариус отправился в Академию Зодиака, я испытал это на ужасающе реальном уровне, не видя будущего, в котором я снова познаю радость или общение. Но теперь, когда мама вернулась, я словно почувствовал, что вместе с ней пробуждаются новые возможности, шанс на что-то хорошее.

Я думал о своем пребывании в Норах, и мой разум зацепился за одно воспоминание.

Я направлялся по одному из переходов после ночи с Софией и Тайлером, в моей груди было столько любви и света, что моя кожа светилась. Какое-то время я пытался скрыть это, но потом вспомнил, что мне больше не нужно ничего скрывать. Я был свободен, и никто здесь не осуждал меня за то, кем я являюсь.

Я позволил себе светиться звёздным светом, который, казалось, жил в моей коже благодаря моему пегасу, и любовался тем, как блестят мои руки. Я так долго боролся с инстинктами своего Ордена, находясь в поместье Акрукс, и это был первый раз, когда я испытал эту часть себя. Я почувствовал, как еще одни оковы моего прошлого отпустили меня, с удивлением обнаружив, что на моей душе все еще оставались путы, но я догадывался, что избавиться от пожизненного подавления будет совсем не просто.

— Эй, Ксавье, — голос Дариуса заставил меня повернуться, и я обнаружил, что он бежит трусцой, чтобы догнать меня. Мы были одни в коридоре, только мы двое, и я улыбнулся своему старшему брату, хотя мои щеки вспыхнули от мысли, что он видит меня таким, сияющим как звезда посреди коридора.

Я было открыл рот, чтобы объяснить, но его рука опустилась на мою руку раньше, чем я успел, и он поднял ее, чтобы изучить мою кожу с ухмылкой на губах.

— Ты счастлив, — сказал он, осознав это, и я смог ощутить его облегчение, прозвучавшее в этих словах.

— Дела идут отлично. Невероятно, — сказал я, и он кивнул, его улыбка только расширилась, пока он продолжал изучать мою сияющую кожу. — Что ты думаешь?

По какой-то причине я почувствовал, как в груди завязывается узел, внезапно испугавшись, что он пошутит насчет моего сияния. Дариус всегда поддерживал меня, но мы часто подшучивали друг над другом. Но когда дело дошло до этого, мне было важно, чтобы это не стало поводом для шуток.

Он отпустил мою руку, его темные глаза встретились с моими, а улыбка исчезла, превратившись в нечто огненное и интенсивное. — Я думаю, счастье тебе идет, Ксавьер. И я думаю, что если София и Тайлер делают тебя таким счастливым, то ты должен держаться за них так крепко, как только можешь.

— Я крепко держался за тебя, но явно недостаточно, — прорычал я сквозь зубы, возвращаясь к реальности, и вонзил рог в другой замок, в то время как все больше и больше повстанцев окружало меня. — Ты был одним из тех, что заставляли меня светиться. Но теперь тебя нет, и ты забрал с собой весь мой свет.

Я прорубил последний замок и прислонился к железным прутьям, рог выпал из моих пальцев и упал на каменный пол. Я уперся рукой в металл и зарылся в него лицом, ненавидя весь мир, но больше всего — Лайонела.

Вокруг меня раздался обеспокоенный ропот, и рука прижалась к моей спине, когда Макс добрался до меня. У него не было силы Сирены, но его аура все равно помогала успокоить мое неровное дыхание.

— Ксавье, — мягко сказал он. — Ты хорошо поработал. Мы можем закончить это вместе, но ты мне нужен, хорошо?

Я сглотнул так, что казалось, бритва засела у меня в горле, вытесняя вместе с ней мои горькие, опустошающие эмоции. Я должен был держать себя в руках. Макс был прав. Дело еще не было сделано, и нам нужно было вывести повстанцев отсюда до того, как Данте нанесет молниеносный удар. Он может произойти в любую секунду. Мы должны были двигаться.

Я втянул воздух и оттолкнулся от клетки. Макс протянул мне рог, и я кивнул ему в знак благодарности, взяв его. Повстанцы зашумели, и, сосредоточившись на их словах, я понял, что у нас проблема. Макс снял с их рук блокирующие магию наручники, и у некоторых из них явно было достаточно магии, чтобы колдовать, они сгибали пальцы, и в их глазах плясала месть.

— Король в амфитеатре, я слышала, как его слуга говорил о мероприятии сегодня днем, — воскликнула одна из женщин.

Мужчина топнул ногой, в его горле поднялось «му». — Мы должны подняться туда и позаботиться о его конце!

— Нет, — рявкнул Макс, его свирепый тон заставил всех попятиться и посмотреть на него. Но поскольку его Сирена была отключена подавляющим газом, он не мог использовать свой дар, чтобы успокоить их, и его властный тон был единственным оружием, оставшимся в его арсенале. Я просто надеялся, что этого будет достаточно. — Мы должны уйти, мы должны…

— Мы не можем уйти! — кричала другая женщина. — Мы должны уничтожить его. Нас здесь достаточно. Я, например, буду действовать не по-фэйри и объединю силы, чтобы покончить с монстром, который загнал нас в клетку. Кто со мной?

Раздался восторженный крик, и я обменялся с Максом взглядом, полным ужаса. Прежде чем мы смогли остановить их, мятежники выскочили из подземелья в направлении арены.

— Подождите! — крикнул я, когда они исчезли в другом проходе.

— Черт, — выругался Макс, и мы побежали за ними вверх по ряду ступеней.

Минотавры среди них дико мычали, где-то впереди нас возникла давка, которая гнала мятежников все быстрее и быстрее.

— Я попробую обогнать их, — сказал Макс, поднял себя порывом воздуха и помчался вперед с яростным ветром, пытаясь догнать их.

Раскат грома раздался где-то высоко в небе, и у меня по позвоночнику пробежала дрожь ужаса. Данте был здесь.

Свернув за следующий угол, я обнаружил Макса, пытающегося прорубить себе путь через стену лиан, которую кто-то бросил на его пути, и я бросился вперед, чтобы помочь ему, пробивая их своим рогом.

Мы прорвались через барьер, и я обнаружил, что повстанцы добрались до дверей в конце коридора.

Боевой клич вырвался из них, когда они выбежали на песок, и мое сердце заколотилось в груди: мы с Максом были вынуждены двигаться дальше, чтобы попытаться остановить их, пока не стало слишком поздно. Но когда я добрался до входа, то увидел, что вокруг Лайонела на песке стоят около двухсот Драконов, все в форме фейри, в плащах Гильдии Драконов, словно какой-то гребаный культ, собравшийся вокруг своего божества.

Небо над головой резко потемнело, вид метеоритного дождя затмило огромное грозовое облако, надвигающееся на город, вспышка молнии осветила его сердце, где я на долю мгновения заметил силуэт Штормового Дракона.

Глаза моего отца расширились от удивления при виде мятежников, наступающих на него, и время словно замедлилось, когда все двести Драконов, окружавших его, повернулись, чтобы прикрыть его. Они были одеты в темно-синие мантии, в то время как Лайонел носил зеленую, и у каждого из них рукав правой руки был закатан, открывая красную метку Овна, нанесенную на кожу. Предплечье Лайонела было покрыто всеми двенадцатью символами звездных знаков, отмеченных толстыми темно-красными линиями, связывающими его с каждым Драконом, который стоял между нами и ним.

Ужас сковал мои внутренности, когда я осознал, что он сделал, какую стену из чистых мышц и силы он только что поставил между собой и миром. Он связал себя с ними. С каждым до единого.

Пошатываясь, я остановился, Макс остановился рядом со мной и выхватил стрелу из колчана на спине, прикрепил ее к луку и прицелился в Лайонела, его губы скривились в рычании.

Он пустил стрелу, и огонь Феникса зажег ее, готовый пробить любой щит, который Лайонел успел поставить, прежде чем заметил нас. Стрела пронзила воздух, затем щит за щитом, направляясь к разрушению, но в последнюю секунду на ее пути оказался крупный Дракон с темными волосами и еще более темными глазами, и узы, рабами которых он теперь был, заставили его пожертвовать собой, прежде чем позволить причинить вред своему королю.

Стрела глубоко вонзилась ему в грудь, и он замертво упал к ногам Лайонела с выражением чистого восторга на лице, что было страшнее кровопролития.

Глаза Лайонела метнулись к нам как раз в тот момент, когда повстанцы столкнулись с армией Связанных Драконов, и грохот битвы наполнил воздух, скрыв от меня его вид.

Я поднял свой рог, забыв обо всем, кроме жажды смерти моего отца, когда зов войны обратился ко мне.

— Бегите! — голос Габриэля Нокса прозвучал в моем черепе, и свирепость его тона заставила меня перевести взгляд на него, туда, где он стоял на трибунах, закованный в цепи на коленях рядом с Вардом. — Бойтесь Связанных! Вам не победить! Смерть идет! Пророчество сменилось!

Вард зажал ему рот рукой и начал затаскивать его в дверь сзади, как раз в тот момент, когда Лайонел открыл рот и прорычал команду: — Сжечь всех до единого!