Страдания и Звёздный свет

Глава 21

Трава была мягкой под моими пальцами, прохладный ветер касался моих щек, а капли дождя падали с ветвей волшебного дерева надо мной, разрывая золотые листья, покрывавшие деревянное крыло Дракона, который следил за покоящимися здесь людьми.

В груди саднило и болело, щеки были сухими, хотя глаза горели от боли реальности, в которой я находилась.

— Где она? — я вздохнула, мои пальцы коснулись льда гроба слева от меня, и я повернула голову в ту сторону, глядя на него в поисках ответа, который, как я знала, я не получу.

Это была своего рода агония — прийти сюда, лежать с ним, не будучи с ним по-настоящему. Не было ответа, не было ощущения его присутствия, которое сопровождало холодное тело в этих ледяных перегородках. Его здесь не было. Его больше нигде не было.

Боль в груди обострилась, боль моей реальности, как всегда, глубоко резала, и все же я не плакала. Я не была уверена, что у меня остались слезы.

— Боже, как бы я хотела ненавидеть тебя так, как раньше, — шипела я, мой кулак упирался в лед, а затем разбился о него, посылая паутину трещин по бокам гроба, прежде чем они кристаллизовались и снова затвердели.

Я теряла контроль. Сила внутри меня была необузданной, яростной, и она постоянно пылала так жарко, что мне казалось, будто я веду бесконечную борьбу за ее сдерживание. Я даже не могла решить, хочу ли я победить или проиграть.

Я поднялась на ноги, не в силах лежать с телом, которое больше не было им, и пошла прочь, ни разу не оглянувшись.

С каждым шагом осколки врезались все глубже, как будто я бросала его или подводила с каждым мгновением, когда я ничего не делала, что помогло бы мне сдержать обещание, которое я ему дала.

Я глубоко вдохнула и закричала во всю мощь своих легких, глядя в небо над склоном горы: глубокая и грохочущая дождевая туча заливала все вокруг и превращала вид в сплошное пятно.

Окружающий меня заглушающий пузырь не давал звуку распространиться за пределы моего личного разрушения, но это действие слабо успокоило что-то внутри меня.

Я напрасно тратила время и не знала, в какую сторону повернуть, чтобы остановить это. Моя сестра была где-то там, нуждалась во мне и потерялась в темноте, а я понятия не имела, с чего начать ее поиски.

Мой разум перебирал все мысли и идеи, которые возникали у меня с момента битвы, но так и не привел ни к чему, что могло бы хоть как-то помочь мне найти ее.

Мне нужен был Габриэль, чтобы увидеть способ сделать это, подсказать мне, какой путь выбрать, в то время как я изо всех сил старалась придумать хоть что-то, что могло бы хотя бы приблизиться к тому, чтобы направить меня на путь, которым я поклялась следовать.

Где ты, Дарси?

Я повернулась и пошла внутрь разрушающихся руин, не глядя в сторону огромного лагеря, который повстанцы возвели в качестве временного пристанища после нашего поражения. Я знала, что за мной наблюдают, ищут, ожидают, надеются. Но у меня не было для них ответов и тем более — надежды. Мы не могли оставаться здесь дольше, и это решение тяжело давило на мои плечи, хотя я никогда не просила о том, чтобы нести это бремя.

Отсутствие звуков из центрального зала поклонения, где мы устроили что-то вроде военного совета, дало мне понять, что вокруг помещения уже установлен пузырь глушения. Без сомнения, бывшие члены Совета были там, обсуждая все до мельчайших подробностей. Клянусь, они с Джеральдиной спорили бы, какого цвета трава, если бы у них когда-нибудь закончились темы для обсуждений. И все это ни к чему не приводило. Проходили дни, а решения все не принимались, кроме того, чтобы обеспечить людей, которые ждали более важных решений за этими стенами.

Я знала, что мне следовало бы принимать более весомые решения, но между потерей Дарси и Габриэля, моим горем по Дариусу и невыполненным обещанием, которое все еще лежало шрамом на моей ладони, я не могла найти в себе силы сидеть часами и спорить с ними из-за каждого незначительного решения.

Четверо вооруженных до зубов повстанцев стояли в проходе, ведущем к военному совету, один из них перешел в форму Кентавра, его огромное тело едва помещалось в пространстве, голова задевала крышу. Я предположила, что он использует свой дар, чтобы помогать следить за происходящим, но сомневалась, что любая форма магии или дара Ордена поможет кому-то из нас, если Лайонел и его армия найдут нас сейчас, зализывающих раны и затерянных в диких землях.

Повстанцы поклонились, когда я подошла, женщина молча открыла мне дверь, и все люди внутри повернулись, чтобы посмотреть, как я к ним присоединяюсь.

Мой взгляд прошелся по пустым местам за круглым столом, двум креслам в виде тронов рядом с Джеральдиной, одно для меня и второе для Дарси, несмотря на ее постоянное отсутствие. Еще одно место, которое, как я предполагала, предназначалось для Ориона, и одно для Габриэля. Трое Советников сидели слева, объединившись в единое целое, как они делали каждый раз, когда меня вызывали в эту палату, чтобы выслушать их планы и идеи относительно армии, которой они не должны были командовать. Они слишком привыкли все контролировать, и я понимала, что именно я должна поставить их на место, но я не делала никаких попыток сделать это. Пока что.

Трое Наследников сидели в креслах между своими родителями и Ксавьером, который держался поближе к Джеральдине, их верность была еще более шаткой, чем раньше. Трудно было вспомнить то чувство, когда мы все были едины, работали как одно целое против Лайонела и Лавинии, но сейчас все, что я могла видеть, это линия на песке. Та самая линия, которая заставила их стать нашими врагами с того момента, как мы впервые увидели их.

Для Дариуса не осталось свободного кресла.

Я замерла, в горле встал комок, а руки сжались в кулаки, огонь метался по конечностям и просился на свободу.

— Мы ждали тебя час назад, — отчеканил Тиберий, оглядывая меня от черного топа до рваных джинсов, и приподнял одну бровь, поправляя манжету своей голубой рубашки. Элементали земли в лагере производили свой собственный хлопок для изготовления пряжи, ткали всевозможную одежду для нужд нашей армии, особенно для тех из нас, кто находился на вершине пищевой цепочки. От меня не ускользнуло, что большинство повстанцев сами носили простые рубашки и штаны, в то время как наряды для людей в этой комнате создавались с гораздо большим старанием.

Джеральдина сама сшила мне несколько отвратительных платьев, прежде чем я решительно попросила ее дать мне хоть что-то, в чем я могла бы чувствовать себя нормально. Я не была готова играть роль изнеженной принцессы до того, как мир рухнул у моих ног, и не собиралась начинать притворяться сейчас.

— Королева прибывает точно в нужный момент, независимо от предпочтений ее подданных, — проворчала Джеральдина, и уголок моих губ скривился от удовольствия.

— Как вам хорошо известно, большинство людей в этой комнате не признают Роксанию и Гвендалину Вега нашими правителями, — твердо ответил Тиберий.

Я пожала плечами, заставляя свои ноги двигаться, направилась к креслу, которое явно было троном, и опустилась в него с таким же высокомерием и презрением, как и любой король или королева былых времен.

— Если это так, то почему ты так заинтересован моим графиком? — пробурчала я.

— Потому что некоторые члены этой группы отказались даже приступать к обсуждению чего-либо жизненно важного до твоего прибытия, — резко ответил Тиберий, его раздражение окрасило воздух, и я вскинула на него бровь, когда его эмоции надавили на мои.

— Ты не в состоянии контролировать свою форму Ордена или ты намеренно пытаешься раззадорить всех людей в этой комнате своими дарами? — спросила я.

— Я думаю, нам было бы лучше усомниться в твоих способностях контролирования своих даров после того, как мы стали свидетелями их вспышки в поместье Акрукс, — ответил он ровным тоном.

— Контролируемой вспышки, — подчеркнула я. — Контроль, который я никогда не ослабляла так, как ты сейчас позволяешь своей силе вырываться из плотины. Если бы я это допустила, то, скорее всего, на моем пути постоянно тлело бы множество трупов.

Калеб издал смешок, который он попытался скрыть под тяжелым взглядом матери, но губы Сета тоже скривились от удовольствия, и некоторое беспокойство, которое я испытывала по поводу динамики силы в комнате, ушло. Возможно, границы не были очерчены так четко, как казалось, хотя я должна была признать, что чувствовала себя в меньшинстве, сидя рядом с Джеральдиной и стоя лицом к лицу со всеми шестью — в отношении Ксавье я еще не была уверена.

Тиберий щелкнул языком, и ощущение его раздражения исчезло так внезапно, что это было похоже на шлепок холодной воды по моей щеке.

Мелинда Альтаир молчала на протяжении всего разговора, но в ее темно-синих глазах был блеск, намекающий на забаву, что заставило меня чувствовать себя на один процент менее враждебно по отношению к ней.

— Мои мачеха и сестра встали на сторону Лайонела, — негромко сказал Макс, похоже, желая оправдать поведение своего отца, и я кивнула в знак понимания. Калеб уже сообщил мне об этом факте, и я подумала, что могу немного смилостивиться над Тиберием, учитывая тяжесть предательства, которое он, должно быть, чувствовал.

— Так вот как тебя схватили? — с любопытством поинтересовалась я. — Они продали тебя?

Советники обменялись взглядами, прежде чем Тиберий кивнул. — Полагаю, что да. Мы приняли решение публично отречься от Лайонела как от короля и присоединиться к восстанию, мы просто пытались обеспечить безопасность наших семей, прежде чем заявить о своей позиции гражданам Солярии. Мы объединились с намерением спастись от его гнева и найти вас, но прежде чем Мелинда успела отправить вам сообщение о нашем намерении, нас вызвали в поместье Акрукс, а наши семьи использовали как приманку, чтобы заманить нас туда. Мы предполагали наличие ловушки, но Лавиния использовала свои тени, чтобы использовать наши собственные тела против нас и вытеснить воздух из наших легких, как только мы прибыли. Мы проснулись от того, что наша кровь и магия пролились в эту чертову штуку возле дома Лайонела.

— Ты знаешь, как им удалось открыть еще один разлом? — спросила я. — У нас было впечатление, что разломы возникают естественным образом, благодаря силе с другой стороны, пробивающей себе путь через ткань миров. Мы закрыли их все и не думали, что можно создать еще один.

Бывшие члены Совета обменялись тяжелыми взглядами, казалось, молча обсуждая между собой желание отвечать или нет, прежде чем наконец ответить.

— Стелла Орион занималась там темной магией, — сказала Антония. — У нее был нож, не похожий ни на что, что я когда-либо видела раньше, лезвие отливало лунным светом и тенями вместе взятыми. Мне показалось, что за владение таким предметом пришлось заплатить немалую цену — сука была полумертвой, когда ее отнесли на покой, как сказал Лайонел. Может быть, звезды будут благосклонны к нам, и мы узнаем, что она умерла, чтобы расплатиться за создание этой отвратительной штуки.

— Звезды, — усмехнулась я, ненависть жгла меня до глубины души. — Они не благоволят ни к чему, кроме собственной извращенной жестокости.

Джеральдина вздохнула, прижав руку к сердцу от этого богохульства, но я не обратила на это внимания. Я была уверена, что звезды поняли мои намерения по отношению к ним, когда я прокляла их кровью человека, которого любила.

— Да, к черту звезды, — прорычал Сет. — Мы сами можем вершить свою судьбу.

— Какую? — спросила Антония, хотя я уже могла сказать, что у нее и других Советников были свои идеи на этот счет.

Все выжидающе смотрели на меня, и хотя глаза Джеральдины сияли верой и обожанием, я знала, что единственная причина, по которой три человека, сидящие за столом напротив меня, дали мне возможность говорить первой, заключалась в том, что они прекрасно знали, что у меня нет ответа на этот вопрос.

— Итак… — начала я, но у меня действительно ничего не было. Нам нужен был план, но пока ничего путного в голову не приходило. Нам всем не терпелось нанести ответный удар Лайонелу, но пока мы не обеспечим повстанцам безопасное и надежное место, мы не сможем даже начать готовить их к битве. Затем нам нужно было бы вернуться к вербовке, восстановить нашу разрушенную армию и сделать все остальное, чтобы укрепить нашу мощь. Не говоря уже о том, что у меня было всего несколько точек сосредоточения, на которых я намеривалась действовать прямо сейчас. — Моя сест…

Двери с грохотом распахнулись, и мы все удивленно оглянулись, магия вспыхнула в кулаках, а оружие было вытащено из ножен в ожидании нападения.

Но Дракон, стоявший там, не был чешуйчатым зеленым мешком дерьма, а всего лишь диким темноволосым фаэталийцем с искрами электричества на коже и яростью в глазах.

— Ты нашел его? — потребовала я, вскакивая на ноги так быстро, что мой не-трон с грохотом опрокинулся на землю позади меня.

— И да, и нет, — прорычал Данте, вытаскивая из-за спины мужчину.

У меня перехватило дыхание при виде стоящего там Вошера, почти голого, с одним яйцом, свисающим сбоку из его крошечных полуразорванных плавок, с выражением затравленного ужаса в глазах, когда он, спотыкаясь, направился ко мне.

Его кожа на левой стороне груди была обуглена, а на теле блестела радужная синева чешуи. Его волосы цвета лесного ореха были зачесаны назад и влажные, а лицо было чистым, несмотря на то, что вся остальная часть его тела была измазана грязью битвы, и я должна была предположить, что он использовал свою магию, чтобы очистить хотя бы эту часть себя.

В кои-то веки я не почувствовала ни единого проблеска его дара, пытающегося пробиться к моим ментальным щитам, ни намека на то, что он пытается завладеть частью моей магии через мои эмоции. Такая боль, как у меня, была нежелательна, даже если бы я была одной из самых могущественных фейри на свете.

— Скажи ей то, что рассказал нам, — приказал Данте, Леон шагнул рядом с ним и слегка помахал мне рукой в знак приветствия.

— Моя королева, — вздохнул Вошер, опустившись на одно колено и склонив голову передо мной, в то время как от предвкушения у меня задрожали поджилки.

— Выкладывай, — потребовала я, не имея терпения на роялистские бредни.

— Лжекороль захватил Габриэля Нокса, — ответил он. — Я оказался в ловушке под обрушившимся камнем, моя магия вытекала из всех отверстий до полной потери сознания. Мне пришлось питаться болью умирающих фейри в грязи вокруг меня, и мне удалось создать достаточно магии воды, чтобы я мог насыщаться день за днем. Но к концу я был выжат, мои соки выплеснулись наружу, не осталось даже маленькой капельки…

— Куда Лайонел забрал его? — прорычала я, огибая стол и хватая Вошера за руку, чтобы подтянуть его к себе.

На его голой коже виднелись следы крови, а в его глазах читался страх, пока он смотрел на меня, давая понять, что он не раз страдал за свою верность нашему делу, но сейчас он стоял передо мной, и мне нужен был ответ, который он держал в руках.

— Я не знаю наверняка. Но он сказал, что ему нужен новый Провидец, — вздохнул Вошер, и жалость наполнила выражение его лица, когда понимание поразило меня, мой разум закружился от этих слов, и ужас просочился в меня.

Я сделала шаг, чтобы отойти, но остановилась, увидев взгляд боли, затаившейся на лице Вошера.

— Спасибо, — вздохнула я, и моя хватка на его руке превратилась в ободряющее сжатие. — Ты не представляешь, как я благодарна тебе за то, что ты рассказал мне об этом, и… я рада, что ты выжил.

Лицо Вошера сморщилось, и я с тревогой вдохнула, когда он обнял меня, крепко прижимая к себе.

— Я чувствовал, как они умирают вокруг меня, — дышал он мне в ухо. — Им было страшно и больно, но все они, каждый в отдельности, были горды тем, что сражаются за тебя и твою сестру. За лучший мир.

Его слова облегчили бремя, которое давило на мою душу с тех пор, как я была вынуждена принять полное поражение, с которым мы столкнулись на том поле боя, стыд, который я испытывала всякий раз, когда смотрела на повстанцев, которые возложили столько надежд на мои плечи и плечи Дарси, но потерпели поражение, когда это было важно.

Я бы вернула его объятия за эти слова — если бы не вспомнила, что он был на волосок от обнажения, и я не хотела, чтобы его маленькая плоть оказалась хоть на мгновение ближе к моему телу.

Я решительно оттолкнула Вошера, кивнув ему в знак благодарности за его слова и стараясь не смотреть на обнаженное яичко, пока звала кого-нибудь, чтобы ему доставили еду, ванну и комплект плотной и мешковатой одежды.

— Габриэль никогда не выдаст Лайонелу Акруксу пророчества, чем бы он ему ни угрожал, — твердо сказал Данте, заняв место на моем конце стола, пока Джеральдина быстро поправляла мой стул и подзывала меня к себе.

— Нет, — согласилась я, нахмурившись при мысли об этом, зная, что Лайонел тоже это понимает. И с тошнотворным чувством осознания я поняла, что он сделает, чтобы решить эту проблему. — Но Габриэль не может закрыть свой доступ к видениям, не так ли? Не полностью.

— Он старается не видеть некоторые вещи, — согласился Леон, садясь рядом со мной на трон, предназначенный для Дарси, как будто он даже не понимал, что он предназначен не для него. — Например, ему не нравится видеть сцены моей сексуальной жизни, но они все равно пробивают себе дорогу. Если, конечно, это не потому, что он действительно хочет их видеть. Но тогда я могу предположить, что он испытывает тревогу, так что, вероятно, он не хочет знать, сколько раз я могу заставить…

— Не имеет отношения к делу, Leone, — прорычал Данте, дав ему пинка под столом, от которого Леон вскрикнул.

Я проигнорировала его продолжающиеся ругательства и заставила себя вспомнить время, проведенное в плену у Лайонела Акрукса. Времена, когда он проникал в мой разум и разрушал мои ментальные барьеры, а затем позволял Варду использовать свое вторжение Циклопа, чтобы исследовать мысли в моем черепе в свое удовольствие и извращать их в соответствии со своими собственными гребаными замыслами.

— Лайонел усадит его в кресло Королевского Провидца, — сказала я, зная это в глубине души. — Он заставит его получать мощные видения, хочет он того или нет, и с помощью Варда вырвет из его разума правду о них.

За моими словами наступила тишина, когда тяжесть правды навалилась на всех, реальность оружия, которое получил Лайонел, забрав Габриэля, с пугающей ясностью опустилась на нас.

— Неужели Габриэль действительно настолько одарен? — спросила Мелинда, ее испуганные глаза переместились на Калеба, а затем снова на меня, чтобы получить подтверждение.

— Он самый могущественный Провидец нашего поколения, — безнадежно пробормотал Ксавье, и моя челюсть сжалась от поражения в комнате.

— Это очень громкое заявление, — насмешливо сказал Тиберий, и я выпрямилась.

— Это не заявления. Габриэль — мой брат. Сын моей матери. Она привезла его с собой во дворец, когда приехала сюда, чтобы выйти замуж за моего отца, и они скрывали его личность, утверждая, что он их подопечный до тех пор, пока они не смогут произвести на свет законных наследников. У них не было возможности рассказать миру правду о его наследии, и когда их убили, моя мать доверила Лингу Аструму спрятать его от гнева Лайонела. Габриэль — величайший Провидец нашего поколения, и я могу только предположить, что Лайонел каким-то образом узнал об этом и решил украсть его ради собственной выгоды, — сказала я прямо, устав от всей этой лжи и секретов. Я гордилась тем, что называла Габриэля своим братом, и хотела, чтобы весь мир узнал, кто он такой.

— Клянусь звездами, — вздохнула Мелинда, и трое бывших Советников обменялись обеспокоенными взглядами по поводу этого откровения.

— Он также является сильным stronzo (п.п. мудаком), который будет сражаться до последнего, чтобы сохранить свою семью в безопасности, — твердо сказал Данте. — А это значит, что он не позволит этому ублюдку так просто влезть в свою голову.

— Он в плену уже несколько дней, — ответила Антония. — Если Лайонел намерен прорвать его защиту, то это лишь вопрос времени. Даже самые могущественные из фейри не могут держаться вечно.

— Тогда я пойду и вытащу его оттуда, — объявила я, делая движение, чтобы подняться еще раз, но Джеральдина схватила мое запястье железной хваткой и удержала меня на месте.

— Твой милый пернатый послал тебе послание, не так ли, моя королева? — спросила она, и мне потребовалось мгновение, чтобы понять, о чем она говорит, прежде чем я кивнула головой в знак согласия. — Послание, в котором может быть ключ к разгадке этой загадки. Дар самих небес, — моя челюсть сжалась при упоминании этих чертовых звезд, и она поспешила продолжить. — Возможно, в этих словах есть ответ? Должно быть, он послал их тебе в последние мгновения перед пленением. Они должны быть действительно важны…

— Часть из них уже сбылась, — призналась я, осознав истину после того, как мы спасли Наследников из поместья Лайонела.

— Расскажи нам, — потребовал Макс, и я сделала это, повторив слова пророчества, чтобы они все услышали.

— Гончая жаждет мести там, где глубокий разлом, — с пониманием повторила Джеральдина, ее глаза слезились. — Он видел меня. Маленькую старую ничтожную меня.

— Не будь смешной, Джеральдина, конечно, он видел тебя. Ты одна из самых важных людей во всем этом чертовом королевстве, — ответила я, и она засияла от гордости, потирая глаза и пытаясь прогнать слезы, которые все равно начали литься.

— Какие обещания ты дала? — спросил меня Тиберий, и я вздернула подбородок, отвечая.

— Отомстить, принести жертву, разыскать свою семью и отказаться от судьбы, уготованной мне и моему мужу.

— Муж? — Антония задохнулась, а возгласы гордости Джеральдины превратились в вопль страдания при этой новости.

Я, однако, превратилась в камень под тяжестью этого вопроса, лед разлился по мне, но я отказалась выпустить поток эмоций, грозящих вырваться наружу.

— Дариус стал Вега в утро битвы, — пробормотал Ксавье в качестве объяснения, и от горя его голос зазвучал глухо. — Я никогда не видел его таким счастливым, каким он был, когда давал клятву.

Затем были произнесены слова, обо мне, обращенные ко мне, я даже не была уверена, потому что не было ничего, кроме звона в моей голове, который становился все громче и громче, приливная волна подавляемых эмоций поднималась вверх, пытаясь прорвать плотину, которую я так поспешно возвела вокруг них. Я закрыла глаза, медленно вдохнула через нос, блокируя их все, начала затыкать дыры в плотине и заставлять прилив остановиться, отказываясь смотреть ему в лицо, хотя знала, что этим отрицанием только оттягиваю неизбежное.

Рубиновый кулон, висевший на моей шее, казалось, нагревался на моей коже, пока я боролась за контроль над собой, мои пальцы двигались, чтобы коснуться его, и я могла бы поклясться, что почувствовала, как внушительная тень движется надо мной. Дрожь пробежала по позвоночнику, аромат дыма и кедра наполнил мои легкие, когда я вдохнула, и, клянусь, я почти почувствовала…

Дверь снова распахнулась, и я затаила дыхание, когда мои глаза метнулись к Розали Оскура, которая вплыла в комнату с таким видом, будто ей принадлежало это проклятое место. Она слегка склонила голову в мою сторону, но полностью проигнорировала Советников, прежде чем поставить на стол передо мной тяжелый деревянный ящик, выточенный из магии земли.

— Мы нашли все это во время поисков в руинах Нор, — объяснила она, метнув взгляд на своего кузена, затем снова на меня. — Один из моей стаи обладает способностью к Зрению — ничего такого, о чем можно было бы написать на луне, но достаточно, чтобы определить, что эти вещи важны. Я решила, что это означает, что я могу прервать это «слишком важное для всех собрание».

Я фыркнула от удовольствия, когда электричество затрещало в Данте, давая мне понять, кто пытался не пустить ее сюда.

— Мы должны обсудить этот вопрос, — пробормотала Антония Капелла, ее взгляд переместился на последних посетителей комнаты, и я ответила ей ровным взглядом.

— У меня нет никаких проблем с тем, чтобы они присоединились к этим собраниям, — решительно заявила я. — Мое доверие к ним не подлежит сомнению.

Антония хотела было возразить, что я предлагаю членам банд и преступникам место в королевском военном совете, но Джеральдина с громким треском, заставившим всех вздрогнуть, хлопнула по столу молотком, который она слепила из ничего.

— Моя королева сказала свое слово. Я внесу в протокол запись, подтверждающую новых членов ее двора и их места за этим великим столом.

Советники выглядели так, словно хотели возразить, но Калеб шикнул на них, чтобы они оставили это, и, к удивлению, они отступили.

Розали бросила на меня искрящийся весельем взгляд, а затем продолжила, как будто ее и не прерывали.

— Там есть куча сокровищ Дракона, которые принадлежали Дариусу — мы оставили их в твоей комнате для тебя.

Мое сердце сжалось от этого жеста, и у меня не нашлось слов, чтобы выразить, как сильно я ценю этот поступок. Дариус любил это проклятое золото почти так же сильно, как и меня, и мысли о том, что оно навсегда осталось погребенным под полем битвы, постоянно терзали меня, несмотря на то, что я знала, что не смогу найти время, чтобы вернуть его самостоятельно.

— Я говорил тебе, Роза, — прорычал Данте низким тоном Альфы. — Я не хочу, чтобы ты слишком сильно во все это ввязывалась.

— Я уже в бегах с повстанцами, stronzo (п.п. мудак), Я не думаю, что принудительное отстранение меня от встреч с королевами обеспечит мне больше безопасности, чем если бы я присутствовала на них. — Ее внимание снова переключилось на меня, и она вопросительно склонила голову. — А где же вторая? Всему лагерю чертовски любопытно узнать, куда она сбежала.

— Роза, хватит, — рявкнул Данте, и она закатила на него глаза, но отступила на шаг, оставив коробку передо мной.

— Дарси скоро вернется, — сказала я властным тоном, как будто этого могло быть достаточно, чтобы это стало правдой, и, к чести всех присутствующих, никто из них не усомнился в этом.

— Вот. Ты получила свой ответ, теперь иди проверь моего сына и скажи его маме, что я скоро к ним вернусь. — Данте жестом велел Розали выйти из комнаты, и она удалилась с насмешливым поклоном, оставив меня изучать коробку с вещами, которую она доставила.

Джеральдина вскочила на ноги, когда я потянулась за коробкой, и выхватила ее у меня из рук. — Ты не должна марать свои руки такой рутинной работой, как сортировка этих обрывков и безделушек, миледи, — вздохнула она, взяв на себя обязанность самой осмотреть коробку, и я позволила ей это, вернув свое внимание к остальным.

— Если пророчество относится к моим обещаниям, то все, что я могу сказать, это то, что я не намерена забывать ни одного из них. Кроме того, я не знаю, на что может ссылаться голубь, а вы? — спросила я.

Хмурые взгляды и бормотание уступили место покачиванию головами, и я разочарованно вздохнула. Чертовы пророчества. Клянусь, они были созданы с единственным намерением посеять безумие в умах тех, кто пытался разгадать их загадки. Что толку мне было разгадывать смысл слов после того, как они сбылись?

Громкий стук заставил всех за столом вздрогнуть: оружие, созданное Фениксом и принадлежавшее Наследникам, упало на середину стола — Джеральдина явно нашла его в коробке.

— Кучка забавных штучек для неверующих, — пробормотала Джеральдина, не отрывая глаз от коробки.

— О, как мило, — ворковал Сет, беря со стола свои когтистые перчатки, надевая их и ухмыляясь, когда по его команде на костяшках пальцев зажглось красное и синее пламя.

— Что это такое? — с любопытством спросила Мелинда, наблюдая за сыном, когда Калеб поднял свои парные кинжалы, и на его губах появилась ухмылка.

— Подарки истинных королев тем, кто сражается за их спинами, — пренебрежительно ответила Джеральдина.

— За их спинами? — прорычал Тиберий, забирая у Макса металлический лук и осматривая его.

— Рядом с ними, — поправил Калеб, но это мало помогло стереть подозрительные взгляды с лиц их родителей.

— Похоже, мы многое пропустили за эти месяцы, — медленно пробормотала Мелинда.

— С каких это пор, малыш, твоих собственных когтей стало недостаточно без посторонней помощи? — Антония резко спросила Сета, и он надулся.

— Клянусь звездами, мама, не надо портить мне парад. Ты никогда не возражала против использования зеркала Медузы для макияжа, так почему ты осуждаешь мои огненные когти? — потребовал Сет.

— Я просто спрашиваю, как это будет выглядеть для прессы, если они узнают, что ты используешь в бою оружие, выкованное из пламени твоих конкурентов на трон. Конечно, ты и сам понимаешь, что это может быть представлено как слабость, если…

— Это действительно слабость в сравнении, — громко согласилась Джеральдина. — И эти надоедливые барракуды должны признать это сейчас. Они не обладают ни силой, ни красотой истинных…

— Мы можем просто сосредоточиться на пророчестве? — громко спросила я, за версту видя, к чему ведет этот разговор, и желая, чтобы он прекратился.

К счастью, все они, похоже, поняли, что сейчас это важнее, но я могла сказать, что вопрос об оружии будет решаться между Наследниками и их родителями позже, когда я перейду к последней неразгаданной части головоломки.

— Король может пасть в тот день, когда Гидра зарычит в озлобленном дворце…

На несколько мгновений воцарилась тишина, прежде чем Тиберий резко вдохнул и хлопнул рукой по столу, толчок возбуждения пронзил всех нас, когда его дары снова сорвались с поводка.

— Во Дворце Душ есть традиция, начатая много лет назад одним из старых королей… я забыл, каким именно, но это не важно. Каждый год во время метеоритного дождя Гидриды, в самый разгар небесного явления, во дворце устраивался праздник, на который собирались все мы. Но в тот год, когда Хэил привез твою мать из Вольдракии, Мерисса использовала свою магию, чтобы изменить трон, потому что метеоритный дождь был связан с его формой Ордена. Это был подарок для ее мужа. Когда метеоритный дождь достигает своего максимума, магия пробуждается и заставляет трон реветь голосом самого существа — это был весьма экстравагантный сюрприз, когда мы все услышали его в первый раз, скажу я вам.

— Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди, — согласилась Антония со слабой улыбкой при воспоминании.

Мое сердце пустилось в галоп от этих слов, от возможности, которую они представляли. — Король может пасть, — повторила я с надеждой. — Дворец Душ запирает Лайонела в бесчисленных комнатах с тех пор, как он присвоил его себе. По-моему, это звучит чертовски злобно.

— Когда будет пик метеоритного дождя? — взволнованно спросил Сет, желание увидеть падение Лайонела подстегивало его так, что он практически подпрыгивал на своем месте.

— Двенадцать дней, восемнадцать часов и семь минут с этого самого момента, — воскликнула Джеральдина. Черт знает, откуда она так точно это знала, но я чертовски доверяла ей, когда речь шла о чепуховых королевских традициях.

— Этого времени недостаточно, чтобы подготовить армию к новой битве и привлечь к нашему делу новых мятежников, чтобы увеличить их число, — заметила Антония.

— Чтобы убить короля, не нужна армия, — холодно сказала я, потребность в мести поднялась во мне с такой силой, что я была более чем искушена проигнорировать это чертово пророчество и просто направиться во дворец, чтобы убить его прямо сейчас.

— Габриэль послал тебе это послание не просто так, — сказал Данте, казалось, видя это желание во мне, даже когда я поняла, что он прав. — Он знает, что именно тогда у тебя будет реальный шанс на успех, bella (п.п. красавица).

Еще двенадцать дней. Как я могла ждать двенадцать дней, чтобы покончить с этим? Как я могла ждать, зная, что Габриэлю грозит от рук этого монстра за каждый миг промедления? Но я доверяла своему брату. Я доверяла его дарам и знала, что он не стал бы тратить последние капли магии на то, чтобы послать мне это пророчество, если бы не было жизненно важно, чтобы я последовала этому. То, что касалось разлома, сбылось, и благодаря этому мы спасли половину людей в этой комнате, так что я должна была положиться на то, что он мне сказал.

— Что мы должны делать еще двенадцать дней? — спросил Макс. — Габриэль может сломаться в течение этого времени, а Лайонел появится у нас в считанные мгновения, если это произойдет. Он может появиться буквально на следующем вздохе, а мы будем сидеть здесь и чесать задницы в ожидании его нападения.

— Нам нужно двигаться дикими путями, — загадочно сказал Леон, прежде чем кто-то другой успел высказать свою идею. — Быть непредсказуемыми, как море, коварными, как ветер, вечно меняющимися, как времена года, и хитрыми, как Лев.

Ксавье нахмурился. — Разве обычно не лисы…

— Тссс. — Леон прижал палец к его губам, заставляя замолчать. — Габриэль увидит, как ты задаешь такие вопросы, и расскажет Лайонелу. Ты ведешь себя чертовски очевидно, маленький Пего-чувак.

— Как я… — начал Ксавье, но Леон повторил его слова на долю секунды позже него, словно пытаясь убедить всех, что он видел, как тот произнес их раньше него.

— Видите? — сказал Леон, глядя между всеми нами. — Так очевидно. Я потратил годы, чтобы овладеть искусством препятствовать дарам Гейба. Я могу защитить нас от них, пока мы ждем подходящего момента.

— Как? — спросила я, нуждаясь в ответе, потому что Макс был прав, мы были сидячими утками здесь, и нам нужно было сделать что-то, чтобы изменить это.

— Мы должны отправиться в море, — сказал Леон с твердым кивком.

— В море? — нахмурилась Мелинда. — Мы находимся в милях от побережья и…

— И ты не могла этого ожидать? Я знаю. Но теперь, когда я знаю, и ты знаешь, Гейб тоже знает. Видишь ли, это уже хреново. Но этого не будет, потому что когда мы доберемся до моря, мы вырежем из земли остров. Кто-то утверждает, что он будет вырезан в форме царственного и хитрого Льва-перевертыша. Кто-то считает, что так план сработает еще лучше. Но не решайте сейчас, а то он увидит.

— Это не очень похоже на план, — пробормотал Калеб, но Сет агрессивно заткнул его.

— Да, это так. В этом есть смысл. Мы все отправляемся в море, а потом бесцельно плывем, иногда наугад стреляя магией в ту или иную сторону, чтобы сдвинуть нас с места, иногда следуя капризам волн…

— Ничто не является таким диким и непредсказуемым, как вода, — гордо согласился Тиберий, словно то, что он был одним из самых могущественных владык воды в нашем королевстве, делало его ответственным за каждую ее каплю в океане.

— Ваше Величество, позвольте мне сказать кое-что! — воскликнула Джеральдина, вскакивая со своего места на стол и обращаясь ко мне, чтобы я позволила ей говорить, хотя она уже завладела вниманием всех присутствующих.

— Тебе не нужно мое разрешение, — сказала я, мои губы слегка растянулся от ее театральности.

— Что ж, миледи, я думаю, что этот Лев действительно хитрый, возможно, умнее всех верных кошек, которых я встречала раньше! — воскликнула она, и Леон выпрямился на своем месте, выглядя самодовольным, как черт, в то время как Данте фыркнул себе под нос. — Мы можем двигаться в ту сторону и в другую — туда и сюда, в самые отдаленные места, которые не может предсказать даже хватка благодатного моря.

— Это действительно может сработать, — признала я, несмотря на то, как безумно это прозвучало, и, когда обсуждение за столом сосредоточилось на этой идее, я обнаружила, что немного успокоилась. У нас был план для повстанцев. По крайней мере, какое-то подобие плана. И без этого бремени на моих плечах я могла сосредоточиться на том, что мне нужно сделать за несколько дней до того, как мы отправимся во Дворец Душ, чтобы убить лжекороля.

Джеральдина опустилась на свое место рядом со мной, продолжая опустошать коробку, которую дала мне Розали, мое сердце замирало, когда я рассматривала бесценные сокровища, которые добыл для нас член ее стаи.

Там были камни, которые Орион нашел для Гильдии Зодиака, и книги, которые он использовал для их изучения, а также дневник, который оставил ему отец. Карта Эспиала лежала рядом с ними, ночная железная подзорная труба с жутким теневым глазом все еще была заперта, ожидая, пока кто-нибудь воспользуется ею на досуге. Там же лежала и мерзкая шапка душ Диего, в которой, предположительно, находились бабушка и компания, хотя я не собиралась надевать ее себе на голову, чтобы проверить. Там было еще несколько книг Ориона и еще какие-то безделушки, в которых я не хотела сейчас копаться.

— Мы должны всегда действовать наугад, — сказал Сет, увлекшись планом. — Никому не позволяйте предсказывать наши дальнейшие действия, чтобы Габриэль вообще нас не мог увидеть. Мы будем невидимы для лже-короля, — он встал, разбив стул о стену, а Леон закричал, вскочив на ноги и начав делать выпады. Антония и Тиберий пытались успокоить их, но хаос явно разгорался, и у меня не было никаких намерений пытаться остановить его.

Я потянулась за картой, пока Джеральдина продолжала изучать содержимое коробки, мои пальцы перебирали постоянно меняющиеся детали, пока передо мной расстилалась вся Солярия.

— Есть ли способ использовать это, чтобы найти кого-нибудь? — тихо спросила я Джеральдину, не обращая внимания на остальных, которые продолжали обсуждать детали транспортировки нашей армии на побережье, чтобы мы могли осуществить план. Антония все еще пыталась уговорить Леона и Сета сесть, но они были заняты тем, что будоражили всех остальных.

— Увы, магия так не работает, — печально ответила Джеральдина, проводя пальцами по магическим чернилам, словно желая, чтобы это было не так. — Я полагаю, ты уже пробовала простое заклинание для определения местонахождения?

Я кивнула, переживая за сестру, и посмотрела на карту, надежда на которую угасала.

— Любого человека с мощными щитами невозможно будет найти таким способом, — мягко сказала она.

— Или кого-то, кто находится в плену или… мертв. — Я не верила, что последнее предположение может быть правдой, но прошло уже столько времени без единого известия, и с каждой секундой я запутывалась в узлах, от которых все труднее и труднее было избавиться. Я чувствовала ее в своей душе, была уверена, что она жива, но если это правда, то где она? Почему бы не послать мне сообщение или что-то подобное, чтобы доказать, что она жива и здорова? Должен же быть какой-то способ.

— Возможно… — Джеральдина нервно огляделась вокруг, затем наклонилась ближе, и по щелчку ее пальцев вокруг нас двоих образовался заглушающий пузырь, а затем она закрыла рот рукой, чтобы никто, кроме меня, не смог разобрать ее слова — хотя никто не обращал на нас внимания, учитывая, что Сет сейчас рвал записи, сделанные Мелиндой во время этой встречи, а Леон угрожал сжечь их своим огненным Элементом. — Я слышала легенду о могущественной магии, которая может обойти такие вещи, как щиты, независимо от их силы.

— Что за магия? — мгновенно спросила я, и она вздрогнула, словно борясь с собой за то, чтобы сказать мне или нет, но я знала Джеральдину, и она никогда не откажет в просьбе своей королевы, что бы она ни думала по этому поводу.

— Темная магия, — вздохнула она.

— Мы не можем рисковать, используя тени, — пренебрежительно сказала я, разочарование бушевало во мне, но она покачала головой, маня меня ближе, продолжая заговорщицким тоном.

— Темная магия — это гораздо больше, чем просто общение с тенями. Есть старые способы. Способы, которые использовались фейри давным-давно, до того, как они научились полностью Пробуждать свои силы с благословения звезд. Я мало что знаю об этом, кроме того, что за это приходится платить. И ты знаешь, что я никогда бы не предложила ничего подобного, но… но… мое милое летнее чудо с самыми синими волосами…

Джеральдина подавила всхлип, и я схватила ее за руку, крепко сжимая ее.

— Где я могу узнать больше об этой магии? — спросила я, гадая, что еще я могу узнать о старых методах. Мне казалось, что владение силой, существовавшей до благословения звезд, может пригодиться мне при выполнении моего обещания уничтожить их.

Глаза Джеральдины опустились на карту, ее палец на мгновение задержался на Библиотеке Потерянных, после чего она свернула ее и бросила обратно в коробку, развеяв заглушающий пузырь и действуя так, словно она никогда не говорила мне ни слова обо всем этом.

Мои мысли крутились вокруг этой информации, пока я ее обрабатывала, задаваясь вопросом, может ли она быть права, могу ли я найти способ найти Дарси, используя знания из этой библиотеки.

Джеральдина продолжала укладывать содержимое коробки, а я оглядела остальных. Я удивленно моргнула, глядя на Леона, который поднес к свету подзорную трубу из ночного железа и с интересом ее разглядывал.

— Как ты это достал? — спросила я, когда он начал постукивать концом линзы по ладони, заставляя теневой глаз мерзко подпрыгивать внутри.

— Лучший вор во всей Солярии, — просто ответил он, показывая на себя, а затем снова постучал подзорной трубой по ладони. — Для чего вообще эта штука?

— Мы использовали ее, чтобы увидеть разломы на карте Эспиала и закрыть их все, — объяснила я.

Джеральдина издала такой громкий птеродактильный вопль, что я чуть не упала со своего проклятого стула; в комнате воцарилась тишина, все в тревоге уставились на нее, и она поспешно поднялась на ноги, прежде чем объясниться.

— У меня возникла идея. Что если бы мы могли использовать теневой глаз, который мы забрали с лица этого болвана, Варда?

— Как использовать? — спросил Ксавье.

— Возможно — и я не могу быть в этом уверена — но возможно, если один из нас вынет свой собственный глаз и поместит теневой глаз на свое лицо, мы сможем использовать его для видения теней, как это делал предыдущий владелец этого мерзкого творения, служа лжекоролю. Если так, то мы сможем видеть, что Лавиния делает с тенями, и таким образом сообщать обо всем, что узнаем, давая себе большое преимущество перед нашим врагом на каждом шагу!

— Кто, блядь, добровольно согласится на то, чтобы эта штука была засунута ему в лицо? — с отвращением спросил Калеб, отпрянув от стола.

— Я доброволец! — закричала Джеральдина, доставая из кармана бабушкину черпалку для глаз и откидывая голову назад к крыше, готовясь вырвать свой собственный глаз из лица, чтобы освободить место для теневой штуки.

— Какого хрена ты делаешь?! — прорычал Макс, бросаясь на нее, и я вскочила на ноги, пытаясь отнять у нее черпак для глаз.

— Нет Джеральдина! — кричала я. — Ни за что, блядь!

Она боролась с нами, пока мы пытались забрать черпак, взывая к готовности пожертвовать всем ради нашего дела, в то время как я настаивала, что не хочу этого, а Макс совсем потерял голову.

— Ах, оно скользкое, — вздохнул Леон сзади меня, и я обернулась, чтобы посмотреть на него, обнаружив, что теневой глаз освободился от подзорной трубы и ползет по его руке, направляясь к руке, а затем начал подниматься к лицу. — Что оно делает?

— Оно ищет твой глаз, чтобы поглотить его и поселиться в твоем черепе, — просто ответила Джеральдина, как будто это не было ужасающим, как черт.

— Ах! — Леон дико тряхнул рукой, и глаз слетел с нее, перелетел через стол и шлепнулся прямо в лицо Сета, где вцепился в его щеку и тут же начал извиваться в сторону глаза.

Сет завыл от ужаса, прыгнул вперед и врезался в Тиберия, который пытался встать, чтобы помочь ему.

Я крикнула Сету, чтобы он хватал его, даже когда эта штука оказалась над его щекой, и дикие взмахи его рук не помогли ее сбросить.

— Не шевелись! — прорычал Калеб, и Сет подчинился, за полсекунды до того, как Калеб ударил его кулаком, покрытым камнем.

Сет застонал в агонии, когда что-то точно сломалось в его лице, и упал на землю, прежде чем Калеб подбежал ближе и снова поднял его на ноги.

Я протиснулась мимо остальных, чтобы осмотреть повреждения, обратив внимание на разорванный теневой глаз на щеке Сета и поврежденную глазницу, которую Калеб разбил на всякий случай.

— Все кончилось? — взмолился Сет, и я утвердительно кивнула, взяв его за руку и исцеляя его, пока он переводил взгляд с меня на Калеба, на лице которого была смесь шока и облегчения.

— Похоже, никто не будет использовать теневой глаз, — сказала я, ни одна часть меня не расстроилась из-за этого факта.

— Тогда, думаю, нам стоит вернуться к планированию наших дальнейших действий, — спокойно сказала Мелинда, которая, казалось, даже не была взволнована хаосом теневого глаза, размазанного по лицу Сета, и я должна была признать, что она мне определенно нравилась.