Страж Кодекса. Книга II

Глава 16

Что представляет собой утро нормального человека? Ну, наверное, уход на работу или отдых в свой выходной. Планирование дня или время, проведенное с семьей. А какое утро выдалось у меня? Кгхм…

— Сдохни!

— Тупая курица, даже муха быстрее тебя!

Я хлюпнул кофе, завернулся получше в халат. С крыльца особняка хорошо открывался вид на новенькую площадку для тренировок бойцов, которую сейчас облюбовали две фурии. Маша и Снежинка мутузили друг друга, пачкаясь в песке и пыли.

— Всё не успокоятся, да? — раздался весёлый голос Ефрема, и он встал рядом со мной. — Какой это уже раунд?

— За утро или вообще? — улыбнулся я.

— За утро, конечно же!

— Третий. Но они начали раньше, чем я подошёл.

Девушки не взлюбили друг друга с первой встречи. Между ними будто кошка пробежала, и при знакомстве началась какая-то дичь. Кристина явно что-то знала, но угорала с моей недоумевающей рожи и сказала разбираться самому. Ну, а что я? Хотят драться — пусть дерутся. Главное, чтобы ничего не порушили и не поубивали друг друга. А так даже хорошо, что они стали спарринг партнёрами.

— Я тебе волосы выдеру, тварь! — рычала Маша, махая своим фламбергом.

— Слишком много болтаешь, корова жирная! — не оставалась в долгу Снежинка, парируя её удары.

Ситуация забавная, а особенно меня порадовала реакция гвардейцев, которых Иваныч привел для занятий. Мужики бегали вокруг площадки, то и дело косясь на дерущихся барышень и смеясь с представления.

— УаУ! Утла! — выполз к нам Славик на крыльцо, одетый в синюю пижамку, которую Кристина сделала для него на заказ. — Опят делуться? Зенщины…

— И тебе доброе, мелкий, — хохотнул Ефрем. — Пойдёшь сегодня со мной на грядки?

— Ага-сь, — кивнул Славик и грузно плюхнулся на задницу возле меня, лениво зажевав печеньку. — Запась коньцается…

М-да, надо будет скоро ещё фуру заказывать. По нашему возвращению мелкий будто озверел и накинулся на свой склад печенюх, сожрав почти всё. Мне как бы не жалко, но потом он стал похож на колобка, испугав сестру и других домочадцев. Ефрем вообще думал, что он взорвётся, но нет, обошлось.

— Ох, епть… — протянул старик, и я был согласен с его словами.

Маша перегнула, и с её клинка сорвался серп огня, который должен был подпалить брони Снежинки, но девушка ловко отклонила атаку и отправила её дальше. Гвардейцы охерели и, словно по команде «Вспышка слева!», упали на землю. Серп тем временем полетел дальше и врезался в гараж Гримлока. Да-да, теперь у зверюги была своя собственная конура, где тот жил, спал и даже смотрел телик. Нахера Ефрем ему туда широкую плазму поставил, я вообще не понимал, а на этот вопрос он просто развёл руками и сказал: «Не, ну что? Ему тоже скучно бывает. А так хотя бы „Дискавери“ посмотрит».

Техника Маши за время полёта немного рассеялась, но всё равно хорошенько шарахнула по стене гаража, отчего посыпалась каменная крошка. Всё же Гордеевы делали каждое здание на совесть, а потому и такой результат. Вот только Гримлоку было откровенно похер, как сильно пострадал его дом, в который он влюбился с первого взгляда. Раздался рёв, да такой, что задрожала земля! Девушки застыли на месте, так и не ударив друг друга в новой атаке; гвардейцы, по приказу заматерившегося Иваныча, начали экстренно отходить от площадки.

Вы когда-нибудь видели сонного, недовольного и злого динозавра, которому не дали посмотреть… эм, мультик «Красавица и Чудовище»? Серьезно? Мой телефон был подключён к телеку зверюги, чтобы по его просьбе переключать каналы, а потому я знал, что он смотрел. Надо будет этот момент на Терентия или Кристину сбросить, а то что-то он всё чаще начал требовать сменить ему телепрограмму.

Гримлок сразу же понял, кто причинил ему беспокойство и не дал насладиться мультфильмом. Зверюга пошла в сторону девочек, а те, вместо того, чтобы бежать, встали плечом к плечу!

— Так, а ну хорош! — крикнул я.

— Да ладно тебе, Димас, — сказал Ефрем со смешком. — Пусть поразвлекаются.

— Ты за кого воюешь, старик? — засмеялся я.

— За усладу и радость для мужских глаз, — захохотал он. — Ты видел, как гвардейцы круги нарезали? То-то же! Женщины — хороший стимул для работы. А дерущиеся женщины — вдвойне!

Драка так и не последовала. Гримлок подошёл к девушкам, встал напротив них и, опустив голову, всмотрелся в их напряжённые лица.

«Скажи им, друг мой, что если они вновь потревожат мой покой, то устрою им Кадар-Аторовское посвящение!» — раздался в голове недовольный голос зверюги.

Я хмыкнул и мысленно спросил:

«А что это за посвящение такое?»

«Лучше тебе не знать. И им… тоже».

Любопытненько, но да ладно. Успокоившись, Гримлок потопал обратно и, когда заходил внутрь конуры, то делал это медленно-медленно, смотря на застывших недовоительниц.

— Господин! — вышел к нам Терентий. — Звонил Соколов Григорий Витальевич, он просил узнать, когда вы сможете с ним встретиться! Также на связь вышел некий…

Договорить ему не дал появившийся вслед за ним прапор Романенко:

— Я сам ему скажу, Терентий. Я связался с Перуном, Дим. Он в Царицыне, хочет поговорить.

Эх, похоже, что отдыхать и нихера не делать у меня не получится. А ведь только вот вернулся…

— А Сизый? — спросил я, глотнув кофе. Ох, хорошо. — Он отказал?

— Раздумывает, — ответил прапор. — Это Перун лёгок на подъём, а Сизый кучу раз взвесит все за и против.

— Перун, Сизый, — поморщился Ефрем. — Понапридумывают себе прозвищ…

— Сказал Князь, — хмыкнул я.

— Но-но-но! Ты меня под одну гребёнку с ними не ставь! Я из старой школы!

Романенко тоже хотел что-то добавить по этому поводу, но благоразумно промолчал. Пусть Ефрем друг и союзник в данный момент, но старик редко отличался терпением и мог за нелепо брошенное слово дать в морду. А кулак у Гранда тяжёл, тут не поспоришь.

Приступив к завтраку, а именно к яичнице с кусочками жаренного бекона, которую приготовила Тамара Петровна, я читал новостные сводки. За столом помимо меня и Славика присутствовали Маша со Снежинкой, а Крис что-то опаздывала. Ну, у неё там сегодня, вроде бы, свидание с Шереметьевым после университета, а потому она прихорашивалась. Как мне доложили, сестра частенько бывала в особняке парня, гуляя с ним по саду и поместью. Пусть я и не против, ведь охрана к ней приставлена, но главное, чтобы на учёбу не забивала.

— Эй, это мой бекон! — возмутился я, увидев краем глаза, как Славик стащил с моей тарелки кусочек.

И ведь подгадал время, хитрюга мелкий! Увидел, что я отвлёкся на новости на телефоне, и быстренько стырил!

— Нице ни зн-аю! — прикинулся он валенком, засунув добычу в рот. — Я насол, а зна-сит майо!

— Тамара Петровна! — крикнул я, а когда в дверях обеденного зала, причём отремонтированного, появилась женщина, сказал: — Нужен ещё бекон. У меня своровали.

— Будет сделано, господин, — улыбнулась она по-доброму, взглянув на невозмутимого Славика.

Девушки за столом молчали и прожигали друг друга злобными взглядами, не опуская глаз на яичницу. Только руками работали без остановки, всё ускоряясь и будто наперегонки.

Новости особо не порадовали, но и плохого тоже не было. Опять кто-то кого-то убил, обокрал и нае…

— С твоей задницей тебе надо брокколи жрать, а не бекон, — буркнула Маша.

— Сказала рыжая хрюшка.

— Так! — хлопнул я по столу, отчего они обе вздрогнули. — В чём проблема, девочки? Вы друг друга на дух не переносите после знакомства, и это начинает меня утомлять. Я хочу, чтобы в моём доме, — посмотрел я каждой из них в глаза, а Славик опять стырил мой бекон, — были доброта, идиллия и взаимопонимание! Советую подумать перед тем, как что-то говорить, Маша. И не надо на меня волком смотреть, Вериса. Взрослые дамы, а ведёте себя, как…

— Глупый куриса, — вставил малой, опередив меня.

— Без тебя разберусь, грабитель мелкий, — ухмыльнулся я, потрепав его по черепушке. — Попомните мои слова, если вы обе не найдёте общий язык, то разговор у нас будет короткий. Выпороть не выпорю, но это не точно… Так вот, короче, либо ищете точки соприкосновения и перестаёте сраться, либо увидите, что я не всегда бываю добрым. Думаю, не стоит объяснять, что в таком случае результат вам не понравится? Вижу, что уяснили. А теперь доедайте свой завтрак и шуруйте к Терентию.

— Зачем? — хором спросили они, немного пристыженные. Даже Вериса почувствовала, что перегнула, а значит, проняло.

— Работу вам найдёт, чтобы баклуши не били!

— Но… У меня есть работа! — опешила Маша.

— Совместную, — улыбнулся я. — Ничто так не объединяет людей, как совместный труд и ненависть к начальству.

— Я не человек, а эльф, — попыталась отвертеться длинноухая.

— Сути не меняет. Вы меня услышали? — Они обречённо кивнули. — Вот и славно. А когда закончите с работой, и если время у меня найдётся, то проведём спарринг.

— Ты против нас⁈ — сразу же заинтересовалась Маша. — Я согласна! Давно этого хотела!

Вериса на неё посмотрела таким проникновенным взглядом, типа: «Куда ты лезешь, дура? Зашибёт же».

— Ага, я один против вас, — осклабился я.

Быстро доев, девчата ушли, а мы со Славиком остались одни. Тамара Петровна, пока я крутил хвосты дамам, наложила мне ещё бекона… Который вновь исчез!

— Нет, ну это наглость! — посмотрел я на малого, жующего свою добычу.

— А цё йа? Йа ницё! — заозирался он по сторонам. — Эта всо волы, отвесаю! Сланые волы, бек-он волуют!

— И где ты таких слов набрался? — засмеялся я. — Впрочем, ладно, не отвечай, и так знаю, что тут Ефрем постарался. Точно на грядки со стариком пойдёшь? Может, со мной поедешь?

— Неа, — возюкал он вилкой по тарелке. — Пеценьки консились… Нада сазать…

Я улыбнулся и почесал мелкого за ушком.

— Ладно, иди тогда, юный фермер.

Славик убежал, разминувшись в дверях с Кристиной. Сестра была одета в форму университета, накрашена и прихорошенная. Она даже за стол не села, просто чмокнула меня в щёчку, украла новую порцию бекона от Тамары Петровны, и, пожелав хорошего дня, убежала.

— Вот же ж… Последнее отбирают…

— Господин, я могу ещё сделать,— сказала Тамара Петровна, улыбаясь.

— Да нет, не нужно, — встал я из-за стола с новой чашкой кофе. — Всё равно уже аппетита нет.

Разговор с Перуном и Соколовым придётся перенести. Сейчас ехать в Царицын я не собирался и вместо этого пошёл в комнату деда. Бойцы у дверей и служанка, меняющиеся по сменам, пропустили меня внутрь.

Старик спал, а точнее до сих пор находился в коме. В его хоромах постоянно убирались, проветривали и следили за чистотой, а потому запаха медикаментов почти не чувствовалось. Только пикающий аппарат раздражал, поддерживая состояние деда.

Я открыл окно, впустив внутрь прохладный воздух. Вот-вот ударят холода и придётся утепляться, но ничего. За осенью придёт зима, а там и снег. Люблю снег…

— Ну, как ты тут? — присел на стул возле кровати деда. — Готов вернуться к семье?

Разумеется, он не ответил, всё так же лежа с закрытыми глазами. Я специально нагрузил через Терентия работой всех, кого мог, а Кристине не сказал, что именно сегодня дед очнётся. Во-первых она бы не поверила и решила бы, что я сбрендил, ну а во-вторых старику нужен покой. Если все узнают, что он пришёл в себя, то здесь будет не продохнуть, а это плохо. После моего исцеления он будет чувствовать себя плохо и ему необходим покой.

Взяв сухую ладонь старика, я прикрыл глаза и стал делать то, на что способны только Душеловы. Вообще, манипуляции душами хоть и редкий дар, но не настолько. Разновидностей того, как можно влиять на души разумных, достаточно, но все они отличаются друг от друга. Именно вариации взаимодействия — вот главный ключик.

Пусть целители и восстановили тело деда, вернув в норму, но это лишь поверхностный слой. От атаки бриташек старик слишком перенапрягся. Перешёл грань и предел своих сил, отчего душа испытала слишком сильный стресс. Она закрылась, словно в скорлупу, и теперь её необходимо было пробудить. Напомнить, что она как бы… жива. Обычно, в таком состоянии душа создаёт эдакий домен, чтобы чувствовать себя уютно. Пространство, сделанное на основе лучшего и самого счастливого воспоминания.

Я оказался в нашем особняке в Москве. Повсюду бегали беспокойные служанки, таскающие воду и полотенца. Кто-то из них плакал, в том числе и помолодевший Терентий, которому тут было навскидку лет тридцать пять — сорок.

Они не видели меня, для них я был призраком. Поднявшись по лестнице на второй этаж, увидел членов рода, фотографии которых хранились в этом доме до сих пор. Брат деда, Белов Александр Алексеевич. Одарённый в ранге Архимагистр. Мощный мужик, который погиб, пытаясь спасти жену деда. Алёна и Светлана Тихоновы. Прекрасные женщины и сёстры матери, вошедшие в другой род, что был истреблён сразу после моего рождения. Их маленькие сыновья Антон и Николай, сгоревшие во взорванной машине… Я мог бы продолжать перечислять каждого из них, но не стал.

Все они стояли возле двери спальни родителей, которую дед запер после их смерти. Лишь Терентий мог заходить туда, чтобы убраться и привести помещение в порядок. Ни мне, ни тем более Кристине туда входить было нельзя. И я был… согласен с дедом на этот счёт, уважая его желание. Но сейчас, чтобы вернуть его, мне придётся войти внутрь.

Мне не нужно было открывать дверь, я просто прошёл сквозь неё. В комнате, помимо твердо стоявшего и пытающегося не показать слабость отца, присутствовали дед и Павел Морозов. Он лично принимал роды моей матери. Лежа на двухместной кровати, уставшая и вымотанная, она кричала. Белая накидка пропиталась потом, мокрые волосы прилипли к её лбу.

— Тужься, Даша, ещё! — сосредоточенно сказал Морозов.

Она вновь закричала, а я подошёл к деду и встал возле него, молча наблюдая.

— Мы рождаёмся в боли, и уходим вместе с ней, — тихо сказал я.

Старик ничего не ответил, хотя он точно слышал меня. Он неотрывно смотрел на маму, напряжённый, будто струна.

Раздался отблегчённый вздох, а на руках Морозова оказался младенец, которому в следующий миг прилетел шлепок по заднице. А когда это случилось, прозвучал детский крик.

Немного уставший Павел Алексеевич сразу же принялся проводить диагностику. Его рука вспыхнула зелёным цветом жизни, а когда он удостоверился, что всё хорошо, то в комнату залетели его помощницы. Они сразу же начали порхать над младенцем, а мой отец обнимал маму. Впервые я видел у него подобное проявление чувств и улыбнулся. Пусть он и был строг со мной и Кристиной, но лишь внешне. Дед же стоял как вкопанный, пока аккуратно не взял в руки свёрток с младенцем на руках.

— Поздравляю, Петь, у тебя родился внук, — радовался Морозов, улыбаясь.

Старик словно в неверии смотрел на карапуза, и из глаз его потекли слёзы.

— О-отец… В-вы должны дать ему имя… Глава рода… — слабо сказала мама.

Вся спальня погрузилась в тишину, а спустя несколько секунд томительного ожидания он произнёс:

— Дмитрий. Так будут его звать. Белов Дмитрий Борисович. Мой внук и надежда рода.

Узнав о рождении наследника, весь особняк поднялся на уши. Мама улыбнулась, когда ей передали свёрток, а отец что-то шептал ей на ухо. Морозов незаметно достал флягу и накатил, а мой дед всё также стоял на месте и смотрел на младенца.

— Я до сих пор вспоминаю этот момент, — сказал он, будто в пустоту. — Тот день, когда на свет появился Дмитрий, а затем и Кристина. Ты ведь пришёл, чтобы забрать меня? Зря ты принял облик моего внука…

Так старик принял меня за какого-то там ангела, что ли? Или жнеца? Хо…

— Забрать? Ты ошибаешься, — ответил я. Он посмотрел на меня, а в его глазах застыло недоумение. — Я же сказал, старик, что мы ещё повоюем. Так что рано помирать!

Я положил руку на его плечо, и всё помещение вспыхнуло золотым светом. Моя сила Душелова вырвалась на волю, разрывая скорлупу души деда и вырывая его обратно.

— Кха! Ха! — захрипел он, когда мы оба открыли глаза, и сразу же попытался снять с себя кислородную маску.

— Ого, очнулся! Добро пожаловать обратно!

Он скинул маску, закашлялся и взглянул на меня в шоке и неверии.

— К-как? Э-это же был ты? Там, в моём сне⁈

— Ты о чём? — улыбнулся ему. — Я просто пришёл проведать тебя, и ты очнулся.

Разумеется, он не поверил. Но пытать ему меня не дали, ведь в следующий миг аппарат запищал, и внутрь забежали охрана со служанкой. Увидев очнувшегося старика, бойцы сразу же вышли на связь с Иванычем, а девушка убежала внутрь дома и кричала:

— Терентий Филипович! Господин очнулся!