Страж Кодекса. Книга III

Глава 14

Отозвать Лилит, а также связаться с Ефремом и Славиком, было той ещё задачей. Хорошо, что в этом мире существовали телефоны, а иначе пришлось бы напрячься ещё сильнее. Я мог передать мелкому и Лилит свой эмоциональный фон, но во-первых энергии во мне было очень мало, а во-вторых эмоции — это не конкретные слова. Их можно трактовать по разному. И если демоница в этом плане более опытна, то Славик бы вряд ли что-то осознал.

Я понимал их, и сам желал сорваться с места, отравившись в Санкт-Петербург, чтобы навестить Потёмкиных, но спешка была лишней. Да… В гневе и ярости можно наделать много ошибок, а они недопустимы. Потёмкины ответят за всё, но нужно сделать свой ход грамотно.

Покинув комнату Кристины и успокоив деда, что с ней всё будет хорошо и ей нужен покой, я первым делом принял душ. Горячая вода смывала последствия официального выхода, а резкая смена на ледяную освежила разум. Ярость никуда не делась и требовала выхода, но я сдерживал её для нужного момента. И он настанет, непременно. Зря Потёмкины отказались говорить. Я дал им шанс, ведь действительно желал уладить всё без лишней крови. Нет, я не святой и был готов убивать, но чем больше умирает людей, тем меньше их останется для войны с Неназываемым. Простая логика. Вот только люди… Во всех мирах человек считался одной из самых кровожадных рас. Моё предложение растоптали и плюнули в лицо. Что ж, раз таков выбор Потёмкина, то так тому и быть.

Войдя на кухню и застав там Тамару Петровну со служанками, что с тихой тревогой наблюдали за мной, сделал себе кофе и вышел на крыльцо особняка. Гвардейцы рода выстроились перед Иванычем, который вводил их в курс дела. Перун инструктировал своих людей, а Маша и Снежинка занялись бойцами Витязей. Шесть сотен душ, готовых отправиться убивать по моему приказу. Капля в море, если сравнить с былыми Легионами, но даже их хватит, чтобы дать прикурить имперскому роду. И срать я хотел, что глава этого рода — канцлер империи.

Поморщившись от боли в энергетических каналах, я сделал глоток и спустился к лежащему возле крыльца Гримлоку. Зверь чувствовал мой настрой и прогудел, словно закипающий чайник, когда моя рука легла ему на голову.

«Ты ждёшь, Райнер из рода людей, и это правильно. Воин не действует сгоряча, а руководствуется холодным разумом. Мы уничтожим врага, и я лично принесу погибель тем, кто встанет у тебя на пути».

Гримлок посмотрел на меня своими янтарными глазами, в которых разума было больше, чем в некоторых людях.

— Спасибо, дружище, — хмыкнул я, похлопав его по голове.

На восстановление мне понадобится дня три. Максимум — четыре. Энергии в кольце после закрытия Оранжевого Разлома и убийства кучи тварей вполне хватит, чтобы сделать ещё одну печать. Либо же добавить ступень к уже имеющейся. После похода я стал сильнее, благодаря спешке и своей выходке. И печать усилит меня ещё больше.

Вновь глотнув из чашки крепкий кофе, я услышал доносящийся гул. Бойцы напряглись и всмотрелись в небо, но после моих слов о том, что не стоит переживать, расслабились.

Лилит более не скрывалась, чем шокировала многих людей. Всё ещё находясь в своих живых доспехах, она с грохотом приземлилась передо мной. Сложив крылья, она окинула людей взглядом, под тяжестью которого несколько Витязей отступили назад.

— Ты звал, — с нотками рычания сказала она, подойдя ко мне. — И я пришла. Зачем отозвал?

— Ты и сама знаешь.

— Они посмели навредить ей! — вспыхнули кровавым пламенем её глаза, что скрыл глухой латный шлем. — За это лишь одно наказание — казнь! Я выжгу это гнездо ублюдков! Уничтожу каждого, кто носит фамилию Потёмкиных! Всех до единого! Они перестанут существовать и станут примером для других! Ты забыл, Райнер⁈ Страх — сильнейшее оружие! С тобой, или без тебя, но я убью их!

Похоже, что кровь Первородных демонов пошла вразнос, и у Лилит поехала крыша, вернув её к заводским настройкам. Сейчас от той демоницы, с которой мы встретились в этом мире, не осталось ничего. За неё говорили ярость, огонь и ненависть. Берсерк взял вверх над разумностью. А раз так, то обычные слова её не проймут. Придётся действовать иначе.

Медленно и демонстративно поставив чашку на ступеньку крыльца, я спокойно подошёл к ней. Мы смотрели друг другу в глаза, и чем дольше это длилось, тем слабее горело пламя её ярости. Сейчас моё лицо напоминало восковую маску, застывшую в гримасе полного отчуждения и холодного спокойствия.

Доспехи демоницы исчезли и превратились в платье, крылья опустились, как и плечи, а затем она спрятала взгляд. Я давил её, и пусть для зрителей это казалось простыми гляделками, на деле же это не так.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — улыбнулся я и приподнял двумя пальцами её опущенный подбородок. — Но не смей идти против моего слова, Лилит.

— Да… Прости…

На одной Лилит разборки не закончились и к концу дня вернулись Славик с Ефремом. Как мне объяснил старик, малой увидел, что стало с моей сестрой, в которой он души не чаял. Фероксы довольно умные создания, а Славик так вообще уникум. Подслушав разговоры гвардейцев, он всё понял, а затем пошёл к Гранду. Ефрем был его чуть ли не лучшим другом, а потому не мог остановить загоревшегося местью малого. Он пошёл с ним, чтобы приглядеть и помочь, и очень обрадовался, когда я их отозвал. Недоволен был только Славик, который теперь со мной не разговаривал и только рычал.

Да… Поднасрали Потёмкины, ничего не скажешь. У меня были мысли, как помириться с мелким, и я уже заказывал фуру элитных печенек из Австрии, параллельно придумывая план по Потёмкиным и вводя корректировки. По сути сейчас мы находились в состоянии ожидания и обороны, пока моё тело не восстановится полностью.

Заметив, как замигала настольная лампа, которая работала вместо светильников и создавала полумрак, я откинулся в кресле и поморщился. По-хорошему мне бы отсыпаться и жрать, как не в себя, но служанки и так принесли четвёртый по счёту ужин, а до сна ещё рано.

Тени сгустились в кабинете, и из них вышел Заебос. Сейчас он был в прикиде какого-то сельского парня и улыбался так, будто выиграл в лотерею жизни.

— Твоё хорошее настроение раздражает, — хмыкнул я. — Так и хочется по роже дать.

— И я рад тебя видеть, дружище! — оскалился демон и плюхнулся на стул перед моим столом. — Как сестричка?

— С ней всё хорошо, — кивнул ему. — И… спасибо.

— Да что там! — безразлично махнул Заебос рукой, но по нему было видно, что он доволен. — Уже думаешь, как будешь действовать дальше? В лобовую ты вряд ли пойдёшь, а значит, решишь разделить род… Я угадал?

— Титул Князя Инферно говорит сам за себя, да?

— Именно, мой друг! — засмеялся демон, который был прав в своих суждениях. — Я бы поступил так же! Заставил бы врага сомневаться, бил туда, где он не ожидает. Ломал бы его морально и физически… Ведь это приносит удовольствие! Жаль только, что твой Орден не опускается до самых низменных достижений своей цели… Я бы посмотрел, как ты потрошишь маленького внука Потёмкиных!

— Говори уже, зачем пришёл? — помассировал я переносицу, фильтруя тот бред, что он мне вываливал.

— А, да! Я уже и забыл, — почесал Заебос затылок с улыбкой. — Я к тебе с подарком!

Ощутив, как тени вновь сгустились, я перестал тереть глаза и замер. Рядом с Заебосом, стоя в кровавых путах и тяжело дыша, находился Имперский Канцлер Потёмкин Михаил Анатольевич. Старик еле-еле стоял на ногах и шатался, его губы дрожали, а по виду он больше напоминал полуживой труп.

— Мишаня, поздоровайся! — оскалил клыки Заебос и щёлкнул пальцами.

Путы сжались, из глотки Потёмкина прозвучал беззвучный крик агонии, и мужчина упал на колени, содрогаясь всем телом.

— З-здравствуйте…

Я множество раз видел выступления Потёмкина в новостях, и модель его характера была известна. Её подтвердил рассказ деда об Антоне, и Михаил Анатольевич представлялся мной, как человек волевой. Сильная личность, а иначе на такую должность его бы не поставили. Но стоявший на коленях человек был совсем другим. Сломленным и страдающим. Что-что, а демоны умели ломать как души, так и личность. За это их многие не любили и предпочитали сразу же убивать, и сделай Заебос нечто подобное с кем-то невинным, то я бы начал на него Охоту.

— Не одобряешь, по глазами вижу, — покачал головой демон. — Но сам посуди, он враг и ублюдок, который навредил твоей сестре. Не мне тебе говорить, Райнер, что мир не делится на чёрное и белое. Он серый. Стал бы ты так мешкать, если бы эта мразь ранила твоего брата из Ордена?

Поняв, что сболтнул лишнего, Заебос сразу же замолчал и поднял руки в извиняющемся жесте.

— Сорян, перегнул!

— Заткнись и не мешай, — сухо сказал я ему, а после подтверждающего кивка поднялся и подошёл к Потёмкину. — У меня к вам множество вопросов, Михаил Анатольевич. Но один из них я задам сейчас: зачем?

Потёмкин молчал и страдал от пут, но он нашёл в себе силы и поднял взгляд, в котором сохранились воля и сталь.

— Можешь убить меня, мальчик, но тогда ты и твой род будете обречены. Империя не простит подобного предательства. Не знаю, что ты задумал, но ты крупно ошибся.

Заебос не сдержался и засмеялся, но столкнувшись со мной глазами, закрыл рот ладонью и тихо захихикал.

— Вы не ответили на вопрос.

— Потому что ты задал его неправильно.

— Зачем вы напали на меня и мою сестру? Дело в Антоне и мести?

Михаил Анатольевич задрал брови в недоумении, а затем сказал то, что удивило уже нас с Заебосом:

— Я не понимаю, что здесь происходит, но ты ошибаешься, мальчишка. Я не нападал ни на тебя, ни на твоих родных. Захоти я отомстить, то сделал бы это давно, но это посрамит память о моём внуке. Твой дед, — прикрыл он глаза, — сделал всё, что от него требовала Империя. Антон погиб, как герой, и не желал бы мести.

Мы с демоном переглянулись в воцарившейся тишине.

— Он не врёт, — задумчиво сказал Заебос и спросил у пленника: — Мишаня, раз это не ты, то кто тогда?

Канцлер молчал. Путы причиняли ему боль, принося страдания и заставляя морщиться.

— Отпусти его.

— Дружище, ты уверен? — с сомнением уточнил демон. — Ты сейчас не в лучшей форме, а он Гранд.

— Забыл, что ты здесь?

— А, ну да, точно! Можешь на меня рассчитывать! Я прикрою твою спину, которую готов потереть мочалочкой в любое время… Чтобы ты знал, я до сих пор с улыбкой вспоминаю наше совместное купание и ту вечеринку!

Я вздохнул и покачал головой, а Потёмкин, даже испытывая боль, как-то странно на нас посмотрел. Тут к гадалке не ходи, и так понятно, что он там себе надумал.

Удовлетворившись результатом своей тупой шутки, Заебос щёлкнул пальцами, и путы исчезли. Канцлер всё ещё продолжал тяжело дышать, его лицо застилал пот, но он нашёл в себе силы подняться.

— Садитесь, Михаил Анатольевич. Чувствую, что нам предстоит тяжёлый разговор.

— Права отказаться у меня, я так понимаю, нет? — потёр он запястья, а затем шею.

— Мишаня, хватит тебе из себя строить целомудренную деву, — хохотнул демон. — Подумаешь, похитили, убили двух твоих людей, а затем попытали немножко. Ты радоваться должен!

Понятное дело, что Потёмкину не доставляло удовольствия находиться здесь. Мужик стал центром ситуации, в которой предстояло разобраться, и он сам это понимал. Вот только демон его раздражал, причём очень сильно.

— Дмитрий Борисович, кажется? — с хрипотцой спросил он, глядя на меня и не торопясь садиться.

— Именно так.

— Вы отдаёте себе отчёт, что после нашего разговора у вашего рода начнутся проблемы?

— Вполне, — кивнул я.

— Тогда в таком случае, — отодвинул он стул и тяжело сел, — сейчас я сделаю вид, что являюсь вашим гостем и прибыл по собственному желанию. Мы поговорим и всё выясним, но когда моя нога переступит порог вашего кабинета…

А у него стальные яйца, раз он задвигает завуалированные угрозы. Да и его ранние слова о том, что Империя не простит предателя, убившего Канцлера… Твою мать.

— Ты проверил его на артефакты? — посмотрел я на демона.

— Упс…

— Именно так, — кивнул Потёмкин, бросив взгляд на Заебоса. — Упс. Вы, господа, вырыли себе могилы. А теперь, Дмитрий Борисович, ответ на вопрос вашего «друга». Нет, я не знаю, кто мог стоять за нападениями на вас и ваших родных.

Демон кивнул, подтвердив, что мужик не врал.

Сука… Поэтому я и не хотел торопиться. Вот только пусть мне и удалось остановить Лилит с Ефремом и Славиком, Заебоса я упустил. Демон всё сделал сам, а теперь мне разгребать. И Кровавый Герцог это понимал.

— Кгхм… Я, пожалуй, пойду, — медленно привстал он со стула. — У меня там утюг не выключен, да и сериал скоро начинается…

— На место сядь.

Наигранно скуксившись, демон уселся обратно и всем своим видом показывал раскаяние. Он стучал указательными пальцами друг о друга, смотрел в пол и весь скукожился. От Потёмкина это не укрылось, и он как-то иначе на меня посмотрел. Более оценивающе. Оно и понятно, ведь Заебос притащил его сюда, пленил, а значит, очень силён. И сейчас обладатель такой силы сидел и строил из себя виноватого.

— Михаил Анатольевич, — обратился я к Потёмкину. — Вы, скорее всего, уже поняли ситуацию. — Он кивнул. — Людей я вам не верну и могу только заплатить виру, а также позаботиться об их семьях.

— Они были гвардейцами моего рода, и я сделаю это сам. Но виру вы уплатите.

— Хорошо… Касательно того, что нападения были и все ниточки ведут к вашему роду. Раз вы к этому не причастны, то кто?

— Откуда мне знать? — пожал он плечами.

И вот тут Заебос встрепенулся.

— Ай-ай-ай, Мишаня, а врать не хорошо! Ты не знаешь, кто именно стоит за нападениями и в этом не соврал, но догадываешься, так?

Потёмкин замолчал, его взгляд потяжелел, и он сжал кулаки. Энергия в нём забурлила.

— Не советую, Михаил Анатольевич. Как вы выразились ранее, сейчас вы гость.

Он явно темнил и что-то знал, но не хотел говорить. Возможно, не виноват сам Михаил, но вот кто-то из его родных…

Неожиданно в дверь кабинета постучались и внутрь забежал Терентий. Увидев незнакомца в лице Заебоса и канцлера империи, он растерялся и замер, а затем перевёл на меня ошарашенный взгляд.

— Г-господин, люди Неврозовых докладывают, что к нам направляется кортеж жандармов и имперская гвардия!

— Что ж, — сухо произнёс Потёмкин. — Похоже, Дмитрий Борисович, судить вас будут даже раньше, чем я думал. Вероломное нападение на имперский род без объявления войны, убийство двух гвардейцев и похищение действующего канцлера Российской Империи. Думаю, не стоит вам говорить, какое наказание положено за такие проступки?

В кабинете вновь образовалась тишина. Терентий был шокирован словами Потёмкина и ждал приказов, Михаил Анатольевич расслаблено ждал тех, кто за ним явился и смотрел мне в глаза.

Мы оба понимали, что за подобные проступки последует казнь. Таковы законы Империи, но умирать я не собирался, как и обрекать своих людей на смерть. Кто бы ни решил провернуть подобный ход, он ожидал, что я ударю именно по Михаилу Анатольевичу. Что он станет целью, и тогда за мной и родом начнут охотиться не только убийцы, но и вся машина империи.

— Терентий, скажи людям, чтобы они укрылись в подвале. Для остальных бойцов: код красный.

Слуга всё понял и быстро убежал, закрыв дверь кабинета.

Заебос с улыбкой смотрел на свои ногти и ждал, что будет дальше. Как ждал и канцлер, который почему-то начал хмуриться.

— Вы вскрыли свои козыри, Михаил Анатольевич. И я вижу, что вы кого-то защищаете. Того, кто причинил вред не только мне, но и посмел ранить мою семью, — мой голос начал отдавать холодом и сталью, а улыбка демона стала шире. — Пусть сюда едут гвардия и жандармы, но что мешает мне отдать моему «другу» приказ и выпотрошить вашу память? Вы умрёте в мучениях, но я получу все ответы.

— Это патовая ситуация, Дмитрий Борисович, — пожал плечами Потёмкин. — Убьёте меня, и тогда артефакт сломается. Жандармерия получит сигнал, и начнётся штурм вашего поместья. Пострадает множество людей. Или вы собрались сражаться со всей империей? — улыбнулся он.

— А у меня есть выбор? — ответил я, удивив его. — Заебос, действуй.

Демон оскалил клыки, и путы вновь связали канцлера. Он попытался вырваться и начал кричать, а когда тени сгустились и из них показались красные глаза, то в его глазах появился страх.

— Извини, Мишаня, — погладил демон мужчину по голове. — Ты был хорошим другом, пусть и недолго.

Тени начали утягивать открывающего рот в немом крике Потёмкина, и в этот же миг на моём столе зазвонил телефон. В кабинете раздалась монотонная мелодия, а номер оказался неизвестен.

— Слушаю? — снял я трубку.

— Здравствуй, Дмитрий, — прозвучал на том конце баритон, который знал каждый гражданин империи. — Судя по твоему голосу, позвонил я как нельзя вовремя. Или ты занят и мне перезвонить?

Последние слова были произнесены с ухмылкой в голосе и шуткой, ведь какой дурак ответит на этот вопрос положительно, когда ему звонит Император?