Странный каприз

Глава 7

После этого вечера жизнь Присциллы стала намного сложнее. И усложнил ее не Крейг — по крайней мере не только он. Ей позвонили из полиции и предупредили, что если она не поможет Перси, пока он не найдет работу и жилье, власти штата будут вынуждены арестовать его за бродяжничество.

— Хорошо, но на одном условии, — ответила Присцилла. Она понимала, как глупо звучит ее требование, но была полна решимости настоять на своем. — Пусть он подпишет обязательство, что не будет заговаривать о воссоединении со мной. — Присцилле хотелось добавить еще одно условие — чтобы он не смел тянуть к ней лапы! Но она чувствовала, что полицейский на другом конце провода и так вот-вот потеряет терпение.

Собеседник дал Присцилле понять, что не в его власти заставить Перси подписывать какие-то бумаги.

— Заставлять не надо, — ответила Присцилла. — Просто предложите. И объясните, что, если он не подпишет, отправится в тюрьму. Одно из двух. Мы разведены, офицер. Я за Перси больше не отвечаю. Штат Массачусетс, насколько я понимаю, тоже отвечать за него не хочет, так что внушите ему, что подписать для него же самого будет лучше. Если вы его посадите, я плакать не буду.

Присцилла, конечно, преувеличивала — бизнес научил ее, что для достижения своей цели лучше всего притвориться черствой и бесчувственной.

Она ждала ответа, прислушиваясь к доносящимся из трубки невнятным голосам. Среди них она различала недовольно-обиженное поскуливание Перси.

Наконец полицейский снова взял трубку:

— Он согласен. Можете за ним заехать.

Путешествие отняло у Присциллы добрую половину дня — Перси ухитрился добраться до Нью-Бедфорда, да еще ее целый час продержали в полиции. Присцилла потребовала, чтобы обязательство было отпечатано на машинке, скреплено печатью и заверено свидетелями.

— Ну зачем ты это сделала? — обиженно восклицал Перси, когда они вместе выходили из здания участка. — Вечно ты выставляешь меня перед всеми дураком!

— Если не хочешь выглядеть дураком, Перси, для начала постригись и веди себя как взрослый человек, — отрезала Присцилла. — Где твой «Фольксваген»?

— Он сломался, и я его оставил, а сам пошел пешком, — с вызовом заявил Перси.

— Где?

— За городом. Я не хотел говорить об этом полиции — боялся, что они его отгонят на штрафную стоянку.

— Думаю, уже отогнали. Ты ехал по 140-му шоссе?

— Да, но я откатил его в сторону от дороги. Там еще указатель «Хиксвилл». Мне подумалось, что название подходящее.

Как ни удивительно, «Фольксваген» стоял на указанном месте. Присцилла позвонила в гараж, договорилась, что машину отбуксируют и отремонтируют, и поехала домой. Все это отняло еще несколько часов и грозило отнять кучу денег. Въезжая в город, Присцилла до того устала, что готова была плюнуть на все и отвезти Перси к себе, — но, сообразив, что этим сведет на нет все свои усилия, довезла его до «Дома Говардов» и сгрузила там вместе со всеми его пожитками, извлеченными из «Фольксвагена». Когда она вернулась в Чарльстоун, помощница уже запирала магазин.

— Я оставила вам на столе записку. Заходил мистер Пинкни и спрашивал о кровати. Сказал, что вы ему посоветовали. — Клара убрала ключи в сумочку и обмотала шею шарфом. — А парень ничего! Он ваш дружок?

— Нет, мой конкурент в деловой сделке. Спасибо, Клара. До завтра.

Клара уже собралась уходить, как вдруг обернулась, вспомнив что-то еще.

— Да, еще заходила какая-то женщина. Имени своего не назвала, но я так поняла, что она работала у вас раньше. Она сказала, что позвонит вам.

«Интересно, — подумала Присцилла. — Кто бы это мог быть?» За два года у нее работало не меньше полудюжины помощниц: почти со всеми из них Присцилла старалась поддерживать связь — по крайней мере присылала открытку к Рождеству.

Она вошла в кабинет и увидела на столе, освещенном лампой, записку. Крейг заходил в магазин около одиннадцати. Может быть, хотел пригласить ее на ленч?

Кровать, о которой говорила Крейгу Присцилла, стояла в дальнем углу магазина, гордо возвышаясь над картонными коробками и сверкая золотым шитьем изголовья. Многие восхищались этой кроватью, но купить ее не решался никто — покупатели боялись, что ее яркая индивидуальность не будет сочетаться с остальной мебелью в спальне. Но у Крейга такой проблемы не будет. Присцилла пыталась догадаться, понравилась ли Крейгу кровать, и старалась не думать о том, каково было бы лежать на этом королевском ложе рядом с ним…

Послышался стук в дверь, сердце Присциллы учащенно забилось. Но нет, смутно различимая фигура за стеклянной дверью принадлежала явно женщине, да к тому же беременной. Подойдя к двери, Присцилла узнала Мэри Бет Норрис, свою самую первую помощницу в «Антикварии».

Впрочем, она уже не Норрис. Как бишь фамилия ее мужа? Блекберн? Блекуэлл? Присцилла с трудом припоминала белокурого Адониса, похитившего сердце Мэри Бет и увлекшего ее прочь из мира бизнеса. Помнится, его фамилия чем-то поразила Присциллу… Может быть, Блекбирд? И еще помнится, что этот человек сразу ей чем-то не понравился. Но Присцилла не хотела вмешиваться в жизнь Мэри Бет. В конце концов, сама она меньше года назад развелась с Перси…

— Мэри Бет! — воскликнула она, распахивая дверь и заключая молодую женщину в объятия. — Я думала, ты в Нью-Йорке! — «С этим, как-его-бишь, куешь семейное счастье!» — добавила она мысленно.

— Я там и была, — ответила Мэри Бет. — Можно мне войти?

— Конечно! — Присцилла отступила, освободив ей проход. Мэри Бет влетела в магазин, словно за ней гнались разбойники: ее белокурые локоны были спрятаны под надвинутым на лоб капюшоном, в кукольных голубых глазах застыла тревога. Теперь Присцилла вспомнила, что они с Черной Бородой прекрасно смотрелись вместе.

Мэри Бет направилась прямиком к задней двери. Сперва Присцилла подумала, что неожиданная гостья спешит в туалет, — может, ей плохо или еще что, — но Мэри Бет обошла стол и устало опустилась в кресло.

— Если кто-нибудь спросит обо мне, — проговорила она еле слышно, — не говорите, что меня видели!

Сколько помнилось Присцилле, она никогда не замечала за своей помощницей склонности к мелодрамам. Присцилла села в другое кресло и развернула его так, чтобы видеть лицо Мэри Бет.

— А ты думаешь, кто-нибудь заподозрит, что ты здесь?

— Не знаю. — Мэри Бет нервно скинула капюшон. — Скорей он подумает, что я убежала к родителям. Поэтому я к ним и не поехала.

— Понятно. — Присцилла ничего не понимала, но видела, что женщина насмерть перепугана и ее прежде всего надо ободрить. А выяснить, что случилось, она еще успеет. — Ужинать хочешь? Я как раз собиралась подняться наверх и что-нибудь приготовить.

— У меня почти совсем нет денег, — краснея, призналась Мэри Бет. — Гейл, моя подруга, советовала снять деньги со всех счетов, но я не успела. Я подумала, может быть, вам нужна помощница в магазине…

— Ну, видишь ли, это место сейчас занято… Ладно, обсудим это после ужина. — Присцилла поднялась с места. — Пойдем, здесь становится холодновато. — После закрытия магазин не отапливался.

Когда они поднялись наверх и повесили пальто в шкаф, Присцилла спросила как бы между прочим:

— Ты ушла от… Ах, черт! Прости, не помню, как его зовут!

— Фред. Да, я от него ушла.

— А какой у тебя срок?

— Шесть с половиной месяцев.

Присцилла удивленно покачала головой.

— Не лучший момент для развода.

— Я не могла оставаться с ним ни одного дня! — драматическим полушепотом поведала Мэри Бет.

— Я буду готовить ужин, а ты пока расскажи мне, что случилось.

Рассказ, занявший почти час, был сбивчив и изобиловал излишними подробностями, но общая картина вырисовывалась ясно. Таинственный Фред не был Черной Бородой — он оказался просто скотиной. Он допоздна пропадал неизвестно где, под благовидными предлогами уезжал на выходные, никогда не звонил Мэри Бет с работы и не говорил ей, сколько зарабатывает. Короче, жил в свое удовольствие, нисколько не заботясь о том, что у его юной жены вместо интересного занятия — малооплачиваемая работа на полставки, а вместо подруг — Гейл, разбитная соседка с верхнего этажа вестсайдского небоскреба.

Присцилла слушала и спрашивала себя, зачем старине Фреду вообще понадобилось жениться.

— Я не могла больше с ним оставаться! — плакалась Мэри Бет. — Он вечно где-то пропадает, а когда наконец является домой, ему ничего не нравится. И готовлю я не так, и посуда стоит не так, и в доме грязно… На него не угодишь! Его мамочка, видите ли, все делает лучше! Видела я его мамочку — кошмарная женщина! Они с его отцом однажды приезжали к нам в Нью-Йорк. Она уверена, что весь мир — и я в том числе — недостоин ее обожаемого сыночка! Помните, они же даже не приехали на свадьбу?

— Как же, помню.

Честно говоря, тогда Присцилла подумала, что Фред их просто не пригласил. Он приехал в Бостон из маленького городка в Огайо и поступил в университет. Там-то и встретился с Мэри Бет, очарованной им с первого взгляда. Присцилла обычно нанимала помощников из числа студентов.

— А на ребенка ему вообще наплевать! — продолжала Мэри Бет. — Он даже не захотел пойти со мной купить кроватку! И на каждую малость мне приходится просить денег! Он не понимает, как много уходит на домашнее хозяйство. Честное слово, Присцилла, я на себя почти ничего не трачу. У него хорошая работа, а жадничает он так, словно мы сидим без гроша. Гейл говорит, что он наверняка все тратит на других женщин.

«Гейл лучше занималась бы своим делом», — подумала Присцилла.

— А ты оставила ему записку?

— Да, я не хотела, чтобы он обращался в полицию и объявлял розыск. Просто написала, что ухожу навсегда и чтобы он меня не искал. Но он наверняка в покое меня не оставит. — Мэри Бет задумчиво откусила от гамбургера. — Он такой странный! Обращается со мной хуже, чем со служанкой, а отпустить не хочет! Однажды я сказала ему, что, может быть, нам лучше развестись — так он на меня чуть с кулаками не набросился! Гейл говорит, это потому, что женатому удобнее крутить романы: его подружки не будут заманивать его под венец… Но я не знаю. — Она со вздохом положила вилку. — И я подумала, может быть, вы, Присцилла, разрешите мне пожить у вас, — конечно, только пока я не найду квартиру? Как жалко, что мое место сейчас занято!

— Да, это выход.

— Я, конечно, понимаю, что Фред может догадаться, где меня искать. Но так я по крайней мере куда-то бы пристроилась.

Зазвонил телефон, и Присцилла встала, размышляя на ходу, правильно ли она поступает. Не слишком-то умно укрывать у себя беглую жену… но, с другой стороны, не может же она выгнать беременную Мэри Бет на улицу! Интересно, «почти нет денег» — это сколько?

Присцилла сняла трубку. Это был Крейг.

— Я хотел узнать, нельзя ли заехать к вам сегодня вечером?

— Боюсь, что нет. Ко мне приехала моя бывшая помощница и останется у меня на ночь. Вам понравилась кровать?

— Очень. Скажите, а завтра вы будете в магазине?

Присцилла в раздумье нахмурила брови.

— Скорее всего буду, но лучше позвоните перед выездом. Завтра мне придется разбираться с Перси.

— Что? — изумленно переспросил Крейг.

— Мне позвонили из полиции Нью-Бедфорда и сообщили, что он арестован за бродяжничество. Они готовы были его отпустить, если я за него поручусь. Весь день я провозилась с ним и с его чертовой развалюхой-машиной! Бог свидетель, Крейг, этот день стоил мне нескольких месяцев жизни. Я заставила его написать официальный отказ от всяких претензий на воссоединение… Господи, ну почему он не остался в Сан-Франциско?

— Видимо, его притягивает ваше неотразимое обаяние, — сухо ответил Крейг. — Вы заняты, я перезвоню завтра.

— Со мной женщина, моя бывшая помощница, — уточнила Присцилла, удивленная его тоном.

— Хорошо. Желаю приятно провести вечер.

Не успела она повесить трубку, как телефон зазвонил снова. «Может быть, это Перси с изъявлениями благодарности?» — саркастически подумала Присцилла.

— Алло!

— Присцилла Ларсон?

— Я у телефона, — осторожно ответила Присцилла. Голос показался ей знакомым, но обладателя его Присцилла вспомнить не могла.

— Здравствуйте, Присцилла. Это голос из прошлого.

«Едва ли, — подумала Присцилла, — этот сочный уверенный баритон можно принять за голос призрака».

— Фред Блекуэлл, муж Мэри Бет.

— О Боже мой! Вы правы, Фред, немало воды утекло. А где Мэри Бет? Вы приехали в Бостон вместе?

— Да нет, но… видите ли… Мэри Бет могла приехать сюда одна. Вы ее не видели?

Присцилла покосилась на Мэри Бет. Та отчаянно замотала головой.

— Нет, не видела. А когда она приехала?

— М-м… честно говоря, я сам не знаю. Видите ли, Присцилла, у нас с Мэри Бет возникло маленькое недоразумение. Я вам сейчас все объясню. — В голосе его появились масляные нотки, которые Присцилла ненавидела с детства. Если бы не Мэри Бет, она просто повесила бы трубку. — Я сейчас чертовски занят. Новая работа сразу после университета… ну, вы понимаете. Мэри Бет еще не прижилась в Нью-Йорке. Порой она чувствует себя одиноко — и неудивительно! Я ее вовсе не виню! Я понимаю, что ей хочется съездить домой и навестить старых друзей. Но эта глупышка почему-то вбила себе в голову, что мне это не понравится. И что же вы думаете? Она уехала, когда меня не было, не написав даже, куда уезжает и когда вернется! Нет, вы представляете? И я подумал, что, может быть, она объявилась у вас? Пожалуйста, если появится, сразу же позвоните. Договорились? Я приеду и заберу ее. А если она еще не образумилась и заявит, что не хочет меня видеть, все равно позвоните. Я устрою ей сюрприз. Главное — ее найти, а помириться-то я с ней сумею!

— У меня, кажется, есть ваш телефон, — заметила Присцилла, — но на всякий случай продиктуйте еще раз.

Фред продиктовал ей свой нью-йоркский номер и заверил, что все делает исключительно на благо глупышки Мэри Бет. Если у Присциллы и оставались какие-то сомнения, после этой фразы они рассеялись как дым. Когда мужчина уверяет, что все делает только ради блага женщины, — жди беды.

Присцилла сухо попрощалась и повесила трубку.

Мэри Бет вскочила с кресла и крепко обняла ее.

— Спасибо, спасибо! Он поверил? Он сюда не приедет? Что он сказал?

Присцилла вернулась к своему остывшему гамбургеру.

— Кажется, поверил, — ответила она. — Хотя кто знает! Может быть, через несколько дней, не найдя тебя, он что-то заподозрит, — но пока, по-моему, ты в безопасности. Позвони своим родителям, они наверняка беспокоятся.

— О Господи, я совсем об этом не подумала! Они, наверно, уже с ума сходят!

Родители Мэри Бет жили в Нью-Хемпшире. Убирая со стола, Присцилла вполуха слушала телефонный разговор — все тот же рассказ, прерываемый слезами, душераздирающими вздохами и уверениями, что с ней все-все в порядке.

Интересно, думала Присцилла, Мэри Бет догадается попросить у родителей денег? Мало ей одного иждивенца на шее! Разговор все не кончался, и Присцилла вспомнила, что траты на междугородные разговоры в последнее время выросли. Перси прав: она — черствая и бездушная материалистка.

Однако, заваривая кофе, Присцилла спросила себя: если она такая мерзкая жадина, почему же именно к ней люди вроде Перси и Мэри Бет бегут со своими несчастьями, ожидая помощи? Загадка природы, ответила себе Присцилла и поставила на стол две чашки дымящегося черного кофе.

Побывав в гостинице, Мэри Бет решила, что для нее лучше всего устроиться там. Если Фред приедет в Бостон, то скорее всего будет искать ее в магазине Присциллы. Так что ей лучше там не появляться. А в гостинице, да еще под чужим именем…

— Не думаю, что тебе стоит называть себя чужим именем, — охладила ее пыл Присцилла. Наутро, при ярком свете дня, драматическая история Мэри Бет казалась ей бурей в стакане воды. — Я просто скажу ему, что ты не хочешь его видеть и просила не говорить ему, где ты. Другое дело — ведь в той же гостинице живет Перси. Это тебе не помешает?

— Да нет, чем он может мне помешать? Мужчины не обращают внимания на беременных. — При этих словах Мэри Бет тяжко вздохнула.

— Ну, может быть, это только Фред такой мерзавец.

— Да нет, не думаю. Вы только посмотрите на меня!

Мэри Бет похлопала себя по округлившемуся животу. Действительно, выглядела она так, словно вот-вот родит.

— Когда тебе рожать?

— В конце января. Как раз ко дню рождения Фреда.

— А шить ты умеешь?

Мэри Бет удивленно моргнула.

— Шить? Умею. Я собиралась сшить вещи для малыша, но у меня нет денег на материю. Кое-какие детские вещи у меня были, но все остались в Нью-Йорке.

— Я не об этом. — Присцилла мысленно прикинула — вроде все сходилось. — Что, если я найму тебя в качестве портнихи? Ты будешь шить занавески и покрывала для гостиницы. Материал уже заказан. Я собиралась заказать эту работу одной женщине с Чартер-стрит, но с ней еще даже не говорила. Работа несложная. Швейную машинку мы привезем к тебе в номер. Ну как, согласна?

— Конечно, согласна! Замечательно! Я смогу зарабатывать, не выходя из гостиницы! Вот увидите, я буду работать не покладая рук! Мама всегда говорила, что я шью лучше всех в семье!

«Вот я и стала эксплуататором!» — подумала Присцилла, представив, как Мэри Бет с огромным животом не покладая рук строчит на машинке.

— Платить я буду, как профессионалу. Если тебе окажется тяжело работать, не стесняйся и скажи мне.

— Что вы! — с жаром возразила Мэри Бет. — Я справлюсь, вот увидите! Вы не пожалеете, что меня наняли!

Легко сказать, думала Присцилла, вспоминая эти слова в течение следующих недель. Нет, Мэри Бет справлялась с работой; но все это вместе — заказать дополнительный материал, приготовить место, перевезти в гостиницу швейную машинку, купить все необходимое, написать подробнейшие инструкции — вымотало Присциллу до предела. А ведь на ней висело еще управление магазином, надзор за переделкой гостиницы, покупка новой мебели в Эссексе, ремонт «Фольксвагена» Перси… Неудивительно, что каждый вечер Присцилла падала в постель как подкошенная и засыпала глубоким сном без сновидений.

Она смутно вспоминала, что время от времени ей звонил Крейг. Иногда даже заходил в магазин. Он купил кровать и комод красного дерева с латунными подсвечниками. А в следующий свой приход приглашал Присциллу посмотреть, как смотрится новая мебель у него в спальне.

— Обязательно приду, — пообещала Присцилла, — как только рассосется эта суматоха. Скоро мне станет полегче. Ремонт в доме уже почти закончен. Если мы уложимся в назначенные сроки, я надеюсь открыть гостиницу уже в начале будущего года.

— В начале года? — изумленно переспросил Крейг. — Да вы шутите! Помилуйте, Присцилла, ведь до нового года осталось чуть больше месяца! Мой дом еще далеко не готов к продаже, а ведь у меня там работы гораздо меньше! А менеджера вы нашли?

— Знаете, я все чаще подумываю о том, чтобы управлять гостиницей самой. По крайней мере первое время.

Крейг остолбенел.

— Вы с ума сошли! Собираетесь взвалить на себя еще и гостиницу и надеетесь, что вам скоро станет легче? Когда же мы с вами сможем хоть минуту провести вместе?

— Я найду время, — пообещала Присцилла, и в ту же минуту их беседа была прервана звонком телефона.

Обменявшись с невидимым собеседником несколькими словами, Присцилла воскликнула: «Наконец-то!» — и, подхватив сумочку, бросилась к выходу. Ее агент нашел первоклассную повариху, пресытившуюся городской жизнью и мечтавшую о тихом месте, но с этой женщиной нужно было переговорить немедленно. Присцилла не могла упустить такую возможность.

— Извините, Крейг, мне надо бежать. Послушайте, на выходных я буду в «Доме Говардов». Может быть, приедете туда?

— На выходные ко мне приезжает Майкл.

— Возьмите его с собой.

Лицо Крейга вдруг приобрело холодно-непроницаемое выражение, и Присцилла неожиданно для себя ощутила боль. Справившись с собой, она беззаботно пожала плечами.

— Простите, Крейг, но больше я ничего не могу придумать. Выходные — единственные дни, когда я могу выбраться из города. В воскресенье магазин закрыт, а в субботу в нем дежурит Клара. В обычные же дни она учится и приходит в магазин только во второй половине дня, и у меня ни на что не остается времени… — Крейг слушал все с той же ледяной миной. — Хорошо, я позвоню вам в понедельник и что-нибудь придумаю.

— Отлично. — Крейг кивнул и начал застегивать пальто. — Как Перси, больше не доставляет вам хлопот?

— Да нет, даже приносит пользу. Я поручила ему оттирать грязь на стенах и на полу. Получается у него не ахти, но он очень старается. Кажется, хочет произвести впечатление на Мэри Бет.

— И когда он уезжает?

— Не знаю. Думаю, когда накопит немного денег.

Крейг поджал губы.

— Мне кажется, вы зря на него полагаетесь… Впрочем, не хочу вмешиваться. Это ваше дело.

Несколько мгновений Присцилла молча смотрела на него, затем кивнула:

— Так я позвоню в понедельник.

Крейг вышел, а Присцилла опустилась на стул и долго сидела неподвижно. Она думала о Крейге… впрочем, был ли в эти сумасшедшие дни хоть час, когда бы она о нем не думала? Будь у нее больше времени, она, возможно, сумела бы разобраться в себе и выкинуть из сердца влечение к человеку, который не хочет даже познакомить ее со своим сыном. Словно боится, что она окажет на мальчика дурное влияние! Да, Крейг ясно дал понять, что не хочет пускать ее в свою жизнь. А сама она разве не этого хотела? Легкая, ни к чему не обязывающая связь… Но при одной мысли об этом Присцилле становилось тошно. Вот и теперь она грустно тряхнула головой и, накинув пончо, вышла из магазина.

Крейг ехал прочь от магазина со смутным недовольством в душе. Правда, Присцилла обещала позвонить, и у Крейга не было причин сомневаться в ее искренности, но он чувствовал, что уронил себя в ее глазах. Но что же делать? Он действительно не хотел везти Майкла в дом, полный сумасшедших! Вечно ноющий калифорнийский хиппи, беременная женщина, сбежавшая от мужа, сама Присцилла, от которой каждую секунду можно ожидать какой-нибудь дурацкой выходки… один Бог знает, как могут все эти люди повлиять на мальчика. У него в жизни и так достаточно неприятностей. Крейг все еще верил, что скоро излечится от влечения к Присцилле, — а раз так, нет никакого смысла уделять ей место в своей повседневной жизни.

В пятницу, когда он забирал Майкла, снег валил стеной, и Моника, одергивая на сыне куртку и приглаживая ему волосы, причитала что-то насчет холода и плохой видимости на дороге.

— На выходных меня здесь не будет, — заметила она, стараясь не встречаться глазами с Крейгом. — Если случится что-то срочное, у Майкла в записной книжке есть телефон, по которому меня можно найти.

Моника не первый раз уезжала на выходные, однако раньше всегда говорила Крейгу, куда едет и с кем. Теперь же, кажется, и не хотела, чтобы он об этом спрашивал. Прежде чем Крейг успел открыть рот, Моника распахнула дверь и чмокнула Майкла в лоб.

— Я вернусь в воскресенье не раньше десяти, так что приезжайте попозже вечером, — сказала она.

Майклу полагалось быть в кровати уже в половине десятого. Но Крейг ответил только:

— Может быть, тогда ему лучше остаться у меня? В понедельник я отвезу его прямо в школу.

— Хорошо, только не забудь проследить, чтобы он надел шарф. Он и так простужен.

— Подумаешь, разок чихнул… — проворчал Майкл и, помахав на прощание матери, вприпрыжку побежал к машине.

Крейг медленно пошел следом, неся в руке рюкзачок Майкла. В холле он заметил два огромных чемодана, набитых под завязку, Моника явно собиралась отдохнуть с комфортом. Крейга преследовало искушение спросить Майкла, куда это она собралась, но он чувствовал, что это будет нечестно. Если бы Моника хотела, сказала бы ему сама. Да и какая разница, в конце концов? Пусть ездит куда хочет и с кем хочет, лишь бы от этого не страдал Майкл.

Пока что, на взгляд Крейга, Майкл отнюдь не выглядел заброшенным ребенком, — скорее, наоборот. Моника следила за его манерами и часто возила с собой на взрослые приемы и вечера. Конечно, ничего плохого в этом нет, но все же… Порой Майкл казался Крейгу слишком взрослым для своих десяти лет. Тихий, вежливый, рассудительный маленький старичок. Мальчишка в десять лет, думал Крейг, должен бегать, кричать, шалить, взахлеб рассказывать о машинах или любимых фильмах, а никак уж не об испанской или португальской кухне. И еще: ребенок должен делать то, что хочет, а не то, чего от него ждут взрослые.

Впрочем, сам Крейг в возрасте Майкла был таким же. Ребенок, растущий в окружении заботливых взрослых, естественно, стремится им подражать. Возможно, Моника и ее родители чрезмерно опекают Майкла — но чем лучше он сам, заваливающий сына подарками и развлечениями? Хоть он и повторял себе, что любовь не купишь, однако стремился таким способом удержать привязанность сына. А этот путь вел в тупик — ведь Моника и ее семья могли обеспечить Майклу гораздо более блестящую жизнь, не говоря уж о том, что и виделись они с ним каждый день, а не раз в неделю…

Как всегда, они поужинали в городе. На этот раз Крейг повел Майкла в закусочную и угостил громадным, невероятно вредным для здоровья — и невероятно вкусным — гамбургером. Затем они отправились в кино и посмотрели приключенческий фильм с таким количеством драк и погонь, что Крейг почувствовал себя виноватым перед бывшей женой. Моника кормила Майкла вегетарианскими ужинами и запрещала смотреть телевизор перед сном — чтобы ребенку не приснились кошмары.

Может быть, Крейг подсознательно пытается доказать Майклу, что с ним жить лучше, чем с матерью? Может быть, сказал он себе, забираясь на необъятное ложе, купленное в «Антикварии». Но жить в неполной семье и относиться одинаково к обоим родителям почти невозможно. Рано или поздно Майклу придется выбирать. Крейг закрыл глаза — и, как всегда, перед мысленным взором его возникла Присцилла…

Утром Крейг собирался отправить Майкла поиграть с соседским мальчиком, а сам хотел немного поработать. Однако соседи куда-то уехали, и Майкл устроился перед телевизором. Крейг предложил сыну съездить в музей; мальчик только пожал плечами. Действительно, они уже были и в Музее Барнума, и в Политехническом, и в музее игрушек, а также во всех мало-мальски интересных исторических местах Бостона и окрестностей. И на экскурсиях, и в зоопарке… Конечно, можно для разнообразия посидеть дома, но Крейг чувствовал себя обязанным развлекать сына: ведь здесь у Майкла нет ни своего двора, ни игрушек, ни старых друзей…

За окном по-прежнему валил снег. В такую погоду по городу особо не погуляешь: вот в деревне — другое дело…

Крейг встал и пошел в спальню, где Майкл сидел перед телевизором, без особого интереса следя за действием какого-то глупого мультика.

— Хочешь, поедем посмотрим мой загородный дом? — спросил он.

— А что мы там будем делать? — не поворачивая головы, спросил Майкл.

— Да ничего. Просто посмотрим…

— А ребята там есть?

— Я не видел. Но мы можем купить снегокат и опробовать его там. — «Найдется же возле дома хоть одна приличная горка», — сказал себе Крейг.

Однако возле его дома не было ни одной стоящей горки. Майкл на несколько минут заинтересовался домом и ремонтом, но, когда отец после долгих поисков подвел его к едва заметному невооруженным глазом холмику, откуда снегокат даже не скользил, Майкл — вежливый ребенок — грустно вздохнул и сказал:

— Знаешь, папа, ты извини, но мне не очень интересно.

И Крейг вынужден был с ним согласиться. Уложив снегокат в багажник, они повернули домой; Крейг смотрел по сторонам, не теряя надежды найти подходящую горку. Огромная укатанная гора высилась как раз позади дома Присциллы, но Крейг гордо отвернулся. Однако Майкл тоже ее заметил.

— Пап, смотри! Давай попробуем здесь! Зайдем к хозяевам и спросим, нельзя ли у них немножко покататься!

Крейг тяжело вздохнул и направил машину к воротам.