Странный каприз

Глава 8

Увидев Крейга, Присцилла была удивлена и не то чтобы обрадована, особенно когда после первых же приветствий он произнес:

— Майкл просит разрешения покататься на снегокате на той горе, что у вас за домом.

— Конечно, пожалуйста, — ответила Присцилла, изучая порозовевшее от мороза лицо мальчика.

Майкл тоже смотрел на нее — точнее, на ее платье — с большим интересом. Сегодня на Присцилле было зеленое платье с завышенной талией, низким вырезом и яркими поперечными оранжевыми полосами. Этот наряд она купила за десять долларов на распродаже театрального гардероба. Так дешево платье стоило потому, что подол у него был обтрепан до крайности. Она носила его дома, под настроение. Конечно, наряд не слишком подходил к зиме — но гостиница была жарко натоплена, и Присцилла не мерзла.

Крейг снизошел до того, что представил Присциллу и Майкла друг другу.

— Нет, нет, мы не собираемся мешать вашей работе, — заверил он, со смешанным выражением ужаса и восхищения глядя на ее вырез. — Просто возле моего дома нет ни одной приличной горки.

— Когда вдоволь накатаешься и замерзнешь, приходи, — обратилась Присцилла к Майклу. — Мы как раз устроим перерыв в работе, и я угощу тебя какао и тостами с корицей.

— Спасибо, мисс Ларсон. Вы очень добры. — Майкл облизнул губы и, не выдержав, задал вертевшийся на языке невежливый вопрос: — Я такие платья раньше видел только в театре! Вы актриса?

— Не совсем, — рассмеялась Присцилла и повернулась кругом, чтобы Майкл получше рассмотрел ее наряд. — Нравится? К сожалению, играть я не умею — просто люблю носить яркие платья. Поэтому и твой папа, когда в первый раз меня увидел, подумал, что я выступаю на сцене.

— Правда, папа? — с любопытством спросил Майкл.

— Не совсем, — ответил Крейг: глаза его, обращенные на Присциллу, светились насмешкой. — Но у мисс Ларсон множество талантов. Она заведует антикварным магазином, переделала этот дом в гостиницу и собирается сама ею управлять. И, думаю, она недооценивает свой артистический талант.

— Талант гетеры, вы хотите сказать! — фыркнула Присцилла, надеясь, что мальчик не поймет этого слова. Затем, гордо подняв голову, величественным жестом указала на возвышающуюся за домом гору. — Идите, о смертные, и предайтесь наслаждениям зимы! Когда же тела ваши запросят успокоения, возвращайтесь, и я дам вам тепло и покой. — Закончив, она подмигнула Крейгу — на случай, если он примет этот маленький спектакль всерьез.

Не успел он ответить, как она закрыла дверь — но задержалась на минуту, чтобы услышать их впечатления.

— Какая она чудная! — смеясь, заметил Майкл.

— Да, — сухо ответил Крейг, — очень чудная.

А больше Присцилла не слышала ничего, кроме скрипа по снегу двух пар ботинок. Только теперь она почувствовала холод и, обхватив себя руками, побежала в жарко натопленный рабочий кабинет. Что за человек, думала она. Опять он не оценил ее костюма!

Приготовив на кухне какао, Присцилла вернулась к себе на второй этаж. Но работа не шла ей на ум: под окном слышались радостные крики и детский смех, а, выглянув в окно, она видела мужчину и мальчика: то они кидались друг в друга снежками, то возились в снегу, то катились вдвоем на детском снегокате.

Мэри Бет просунула голову в дверь и спросила подозрительно:

— А это кто такие?

— Мистер Пинкни, владелец дома по соседству, с сыном. Через несколько минут они придут сюда и будут пить какао. Не хочешь посидеть с нами?

— Хм… — Мэри Бет, очевидно, раздумывала, не может ли сосед оказаться шпионом ненавистного Фреда, но в конце концов решила, что это маловероятно. — Ладно. Тогда я пойду вниз и накрою на стол. А где Перси?

— Понятия не имею. Утром, когда я приехала, его уже не было.

Мэри Бет уже повернулась к дверям, словно собралась уходить, но осталась на месте.

— Вы знаете, Перси такой милый. Он не позволяет мне поднимать ничего тяжелого, а, когда я засиживаюсь за работой, обязательно приносит мне чашечку чая. И работает он хорошо, правда?

— Да, лучше, чем я ожидала, — не могла не признать Присцилла.

— Мне кажется, он все еще вас любит. Поэтому он и приехал, правда?

Присцилла окинула ее задумчивым взглядом.

— После развода у него возникли кое-какие неприятности. Возможно, ему показалось, что со мной будет легче их пережить. — «Ловко я увильнула от ответа», — подумала она и перевела разговор на другое: — Мэри Бет, занавески у тебя получились отличные! Ты не устала?

— Да нет, что вы! — поспешно заверила ее Мэри Бет. — Я никогда не боялась тяжелой работы. Мне нравится, чтобы все было аккуратно и как следует. Поэтому я никогда не понимала, что так не нравится Фреду. Ну какая разница, где стоит кастрюля! Главное, чтобы ее легко было найти, верно? Вот Перси совсем не такой. По крайней мере, он не вертится вокруг и не следит за каждым моим шагом.

— Надеюсь, ты не позволяешь ему садиться тебе на шею, — строго заметила Присцилла. — Например, ты вовсе не обязана готовить ему еду.

Мэри Бет зарделась.

— Что вы! Он, наоборот, часто готовит еду для нас обоих! Он говорит, что мне вредно долго стоять!

Взглянув в окно, Присцилла заметила, что Крейг и его сын идут по направлению к дому.

— Вот и они. Пойдем-ка вниз и накроем на стол.

Оглянувшись вокруг, Присцилла взяла со стола льняную салфетку и повязала ее вокруг шеи, прикрывая вырез. «Ради Майкла», — сказала она самой себе. Ведь и в давние времена, когда такие платья были в моде, дамы старались прикрыть наиболее смелые места шарфиком или букетом цветов. Не то чтобы Присцилла была такой скромницей, но все же…

Крейг сразу заметил перемену в ее наряде. Уголки его губ иронически изогнулись, а дымчатые глаза засветились от насмешки.

— Вы простудились? — вежливо поинтересовался он.

— Дерзкие смертные слишком долго продержали меня в дверях, — с королевской надменностью сообщила Присцилла. — Эти людишки вечно не умеют себя вести. Раздевайтесь: Мэри Бет уже ставит какао на стол, а я делаю тосты с корицей.

Майкл не спускал с нее удивленных и восторженных глаз.

— Мэри Бет — моя подруга, — объяснила ему Присцилла, — она беременна.

Майкл перевел непонимающие глаза на отца, и тот коротко пояснил:

— У нее скоро родится ребенок.

— О! И она здесь живет?

— Да, на какое-то время. — Остановившись в дверях, Присцилла смотрела, как они освобождаются от пальто, шарфов, ботинок и перчаток. — Крейг, у нас есть дрова. Не хотите ли разжечь камин и погреться у огня?

— А камин уже опробован? — поинтересовался он.

— Да, им пользовались прежние хозяева, — ответила она. — Этого для вас достаточно?

— На сегодня — вполне, но вообще вам следовало бы вызвать печника и его проверить. Старые трубы причиняют много хлопот. То в них скапливается сажа, то камин начинает «стрелять» кирпичами… Поверьте, Присцилла, лучше остеречься.

— Разумеется, я так и сделаю.

«Шел бы ты со своими мудрыми советами…» — подумала Присцилла, но вслух этого, разумеется, не сказала. Более того — улыбнулась, чтобы показать, как приятна ей его помощь. Крейг не сводил с нее глаз, и Присцилла нервно вцепилась в свой импровизированный шарф, словно боялась, что Крейг его сдернет. Вот он подошел ближе — Майкла в прихожей уже не было, — вот положил руки ей на талию…

— Вы восхитительно смешны и до смешного восхитительны, — пробормотал он, касаясь губами ее лба. — Объясните, где вы берете все эти наряды?

— Я их ищу. Это, как видите, платье для дома — и, согласитесь, оно гораздо интереснее банального халатика, пусть даже и из модного бутика.

— Верно. Цвета совсем… другие.

— В моем доме вы не встретите привычных вам цветов, — подняв подбородок, гордо ответила Присцилла. — Мне они идут — и этим все сказано. А знаете, что это за материал? Атлас. Самый настоящий атлас. Это платье сшито не меньше десяти лет назад, причем не для продажи.

Крейг провел рукой по мягкой материи.

— На ощупь — что-то потрясающее. И едва ли вы носите под этим домашним платьем белье!

Присцилла почувствовала, как трепещут ее ресницы. Черт, она готова была поколотить себя за то, что поддается на такие грубые уловки!

— Не ношу, — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, что ей не совсем удалось. — В домашней одежде человек должен чувствовать себя свободно и удобно, а для этого нет ничего лучше мягкой ткани, ласкающей кожу.

Крейг уже открыл рот, чтобы ответить — и Присцилла не сомневалась, что его ответ ей бы понравился, — но тут в дверь просунула голову Мэри Бет.

— Присцилла, с чем вы хотите тосты? — поинтересовалась она.

Крейг опустил руки, и Присцилла отступила на шаг, стараясь, чтобы это движение выглядело естественно.

— Думаю, с корицей и сахаром. Мэри Бет, это Крейг Пинкни… и его сын Майкл, — добавила она, заметив, как в дверях появилась любопытная физиономия мальчугана.

Когда все устроились перед пылающим камином, Мэри Бет распечатала коробку карт Таро, найденных в одном из шкафов наверху, и объявила, что сейчас предскажет будущее всем присутствующим. О значениях карт она лишь смутно догадывалась, однако сообщила важно и с большим апломбом, что Майкл станет сенатором, Крейг откроет новый вид топлива, позволяющий обойтись без нефти, а Присцилла станет модельером мирового класса и произведет революцию в моде. Вся компания как раз со смехом уговаривала Мэри Бет предсказать судьбу самой себе, когда в дверях появился Перси.

Он стоял с непокрытой головой, с порозовевшими от мороза щеками — и не с пустыми руками. Вчера Присцилла заплатила ему недельное жалованье и теперь полагала, что он отправился в город потратить заработанные деньги на что-нибудь совершенно бесполезное — а то, пожалуй, и противозаконное. Однако Перси держал в руках складную детскую кроватку и искал глазами Мэри Бет.

— Я хотел сделать тебе сюрприз, — объяснил он и добавил извиняющимся тоном: — Конечно, она не новая, но я обошел несколько комиссионных магазинов, и это лучшее, что мне попалось. Матрасик я покупать не стал — подумал, что ты захочешь купить новый. Я съезжу в город на следующие выходные и посмотрю, не удастся ли что-нибудь найти. — Только тут Перси заметил остальных и произнес: — Здравствуйте, Пинкни! Как ваш дом?

Ответа Крейга никто не услышал — он был заглушен радостными восклицаниями Мэри Бет. Она вскочила и потопала к дверям, осторожно неся перед собой огромный живот.

— Перси, какой ты милый! А я-то ломала голову, где взять кроватку для малыша! — Она обхватила руками набор гнутых металлических труб больнично-белого цвета, который Перси гордо держал на весу. — Какая прелесть! Но, Перси, тебе не стоило… Я отдам деньги…

— Ни в коем случае, — твердо ответил Перси. — Это подарок. Я хотел сделать тебе приятное.

Присцилла молча смотрела, как Перси демонстрирует Мэри Бет все детали кроватки, объясняя, какая для чего предназначена, а та ахает и хлопает в ладоши, словно видит перед собой величайшее произведение искусства. В голове у Присциллы крутилась только одна мысль: «Что, скажите на милость, я буду делать с матерью и младенцем, когда откроется гостиница?» Люди приезжают за город отдохнуть и расслабиться, а орущий младенец в соседней комнате едва ли способствует отдыху. Да, Мэри Бет и ее малышу придется куда-то переехать… Не слишком-то добросердечное решение — зато практичное.

Вдоволь налюбовавшись кроваткой, Перси и Мэри Бет объявили, что ее надо отнести наверх и собрать. Это потребовало немало времени и сил. Мэри Бет нельзя носить тяжести — так заявил Перси: в результате все трое мужчин отправились наверх по крутой лестнице, нагруженные громоздкими железными частями кроватки, Мэри Бет, переваливаясь с боку на бок, поспешила за ними, а Присцилла осталась внизу, погруженная в невеселые мысли.

Сверху вновь послышались радостные возгласы Мэри Бет, и Присцилла нехотя поднялась наверх. Теперь вся компания собирала кроватку — и, конечно, не обошлось без веселой суматохи и путаницы. Ребенок все равно здесь спать не будет, думала Присцилла. Это комната для гостей, и ко времени родов гостиница уже откроется. Однако веселая компания, поглощенная своим делом, не замечала ее сдержанности — никто, кроме Крейга. Он вопросительно поднял бровь — Присцилла в ответ только пожала плечами.

Майкл, гордый порученным ему важным делом, подавал Перси винты и гайки. Тот старательно, хотя и неумело, свинчивал детали кроватки вместе. А Мэри Бет говорила без умолку о том, какие новорожденные дети маленькие, и что она непременно продезинфицирует кроватку — ведь груднички так легко подхватывают любую заразу, — и что, она читала, в некоторых странах матери носят детей на спине, а когда работают в поле, кладут их прямо на землю…

Майкл слушал ее болтовню, открыв рот, словно какое-то новое откровение.

— Вы уже обставили дом? — спросил Крейг Присциллу.

— Несколько комнат. Хотите посмотреть?

— Я скоро вернусь, — произнес Крейг, положив руку на плечо Майкла, и вышел вслед за Присциллой.

Прежде всего она повела его в единственную комнату, обставленную полностью, — номер в викторианском стиле с огромной резной кроватью, покрытой белоснежным покрывалом, с кружевными занавесками на окнах, чудесным старинным сундуком в углу и туалетным столиком с несколькими зеркалами. Вся комната была выдержана в бело-голубых тонах. Примыкающий к комнате чуланчик Присцилла переоборудовала в ванную комнату, также выдержанную в стиле прошлого века и в бело-голубых тонах. И ванна, и раковина, и кувшин для умывания, и даже овальный коврик на полу — все было белым и голубым.

Крейг походил по комнате, проводя рукой то по гладкой полировке мебели, то по теплой шероховатости керамических безделушек на полках.

— Чудесно, — сказал он наконец. — Элегантно и вместе с тем уютно. От души надеюсь, Присцилла, что гости оценят ваши старания.

— Я тоже на это надеюсь. — Она заметила, что Крейг не спускает с нее глаз, и невольно заторопилась. — В комнатах я собираюсь поставить живые цветы и менять их каждый день. Несколько недель назад мне удалось купить набор ваз из полупрозрачного стекла с цветочным узором. Одна такая ваза стоит в соседней комнате — если хотите, покажу.

Она повернулась к дверям, но тут Крейг поймал ее за руку, а другой рукой прикрыл дверь. Он не приближался к ней, не пытался обнять — просто стоял, держа за руку, и смотрел на нее с вопросом и ожиданием в глазах. Присцилла отвела взор: щеки ее заалели, а сердце забилось как бешеное. Ладонь мгновенно взмокла, и Присцилле захотелось вытереть ее о платье, но Крейг не выпускал ее руку. «Чего он ждет?» — удивилась Присцилла.

Свободной рукой Крейг откинул со лба Присциллы прядь волос, пробежал холодными пальцами по щеке. Присцилла, не выдержав, поцеловала его ладонь, и он улыбнулся ей, но глаза его оставались серьезными и вопрошающими. И наконец он наклонился к ней — губы их встретились, и Присцилла обхватила его за талию, чтобы удержаться на ногах, которые внезапно ослабели в неподходящую минуту.

— Присцилла! — прошептал Крейг, уткнувшись лицом в пышные ореховые волосы. — Как я тосковал без тебя! Ты ведь тоже хочешь меня, правда?

— Да! — почти беззвучно вырвалось у нее. — Но этого не будет.

Подняв глаза, она увидела в его сумрачном взгляде молчаливый вопрос.

— Я, наверно, и вправду ненормальная, — горестно прошептала Присцилла, — все у меня не как у людей. Поверьте, я не играю с вами; я хотела бы ответить «да», но что-то во мне упрямо твердит «нет». Мне нужно время. Но вы не обязаны ждать вместе со мной, если думаете, что я просто хочу вас помучить…

— Я так не думаю, — тихо ответил Крейг, гладя ее по спине.

Под его прикосновением Присцилла как будто просыпалась к жизни: все тело ее подрагивало, твердели груди, обтянутые мягким атласом. Она готова, что бы там она ни говорила, думал Крейг. Он найдет, на кого оставить Майкла; он уговорит Присциллу вернуться в город и сам поедет вместе с ней… Нет, ничего не получится. У него нет под рукой списка бостонских приходящих нянь. Нельзя рисковать благополучием ребенка ради удовлетворения своих физиологических потребностей. Кроме того, он смутно предчувствовал, что Присцилла даст отпор его намерениям. Она действительно на редкость неподатлива на уговоры.

— Я подожду, — хрипло прошептал он наконец, отпуская ее и аккуратно поправляя ее импровизированный льняной шарфик. На то, что скрывалось под шарфиком, он ради собственного душевного равновесия старался не смотреть.

— Спасибо, — неуверенно улыбнувшись, ответила Присцилла. — Не хотите ли осмотреть остальные комнаты?

Они уехали примерно через полчаса. Крейг восхищался старинной мебелью и цветовым решением оформления комнат, Майкл выражал желание немножко пожить в гостинице, а Перси и Мэри Бет спорили о том, что в первую очередь покупать для младенца, — коляску или ванночку.

И только Присцилла, не захваченная общим радостным возбуждением, угрюмой тенью бродила по пустым комнатам. Ей хотелось подойти к Крейгу, взять его за руку и сказать: «Простите. Я веду себя как идиотка. Обещаю, что в следующий раз мы с вами будем вместе». Однако вместо этого она молча смотрела, как отец и сын надевают ботинки, шарфы, пальто и перчатки.

Захватив снегокат и поблагодарив за какао с тостами, они вышли из дома и двинулись к машине. Присцилла помахала им вслед, а затем захлопнула дверь и долго стояла неподвижно, пытаясь разобраться в своих запутанных мыслях и чувствах.

Крейг ей, несомненно, нравится, думала она. Он совсем не похож на Перси — жалкого, цепляющегося за ее юбку, неспособного защититься от влияния ее личности… Впрочем, не похож он и на гипотетического мужчину, с которым Присцилла хотела бы проводить время… Да полно, существует ли вообще на свете такой мужчина?

Присцилла хотела видеть в мужчине силу. Не эгоизм, часто маскирующийся под самоуверенность, но некую внутреннюю мощь, делающую мужчину одновременно сильным и уязвимым. Без этой силы, думала она, равные отношения между партнерами невозможны. Присцилла не хотела ни становиться главой семьи, как это было в отношениях с Перси, ни покорной тенью, во что пытаются превратить женщину некоторые особи мужского пола, скрывающие свои комплексы под маской сильной личности. Присцилла хотела равенства.

Сила Крейга, пожалуй, равнялась ее собственной. Но больше между ними не было ничего общего: строгий и консервативный Крейг являл собой полную противоположность эксцентричной Присцилле. Его больше всего волнуют внешние приличия, а ее такие мелочи никогда не занимали. Да и что она вообще о нем знает? Что он предан своему делу, любит сына, увлекается восстановлением старинных зданий. Не слишком-то много! Единственное, в чем Присцилла твердо уверена, — Крейг привлекает ее, ее тянет к нему, и рядом с ним она ощущает себя совсем по-иному.

И это странное чувство рождало новые сомнения. Будь это обычное физическое влечение, все было бы проще. А может быть, это и есть обычное влечение? Снова и снова Присцилла вызывала в памяти ту необъяснимую пьянящую радость, что охватывала ее, когда в телефонной трубке слышался голос Крейга, когда он появлялся в дверях «Антиквария», когда сегодня он сидел рядом с ней, и Мэри Бет предсказывала им судьбу… Может быть, все это — просто естественный ответ женщины на его привлекательную мужественную внешность?

«Что ж, есть только один способ это выяснить», — сказала себе Присцилла и вернулась к работе.

Она позвонила ему в понедельник, как и обещала, чтобы спросить, не хочет ли он с ней увидеться. Крейг, судя по всему, был страшно занят. Едва они успели обменяться несколькими словами, как секретарь оторвал его от телефона ради какого-то важного делового звонка. Не успел Крейг вернуться к телефону и рассеянно извиниться, как то же повторилось снова. На третий раз Присциллу охватило сильное искушение повесить трубку; пожалуй, так бы она и сделала, если бы и сама не была в такой же ситуации.

— Послушайте, Присцилла, — проговорил Крейг, добравшись наконец до телефона, — у меня здесь, как вы сами слышите, пожар. Боюсь, он не утихнет до вечера. Мы затеяли сложную операцию с тремя агентами, и все они хотят закончить дело до конца года, что почти невозможно. Я очень хотел бы увидеться с вами сегодня, но, боюсь, не выйдет… Подождите минуту!

Присцилла услышала шелест страниц, видимо, Крейг листал записную книжку, а затем — его голос:

— Четверг… Ага! Присцилла, не хотите ли сходить со мной в четверг на благотворительный концерт? Боюсь, до вечера четверга у меня не будет ни минуты свободной. Согласны? Этот концерт проводится в конце каждого года; мои родители и я входим в число его спонсоров. Одеться можете ярко.

— Насколько ярко?

— Ну… как в театр.

Волна счастья вдруг окатила Присциллу. По лицу ее расплылась широкая улыбка — слава Богу, что Крейг этого не видел!

— Отлично. Жду с интересом.

— Ничего интересного там не будет, — заверил ее Крейг. — Обычное великосветское сборище, но оно позволит нам увидеться.

— Приезжайте пораньше, — заметила она, когда Крейг назвал ей примерное время.

Голос его немедленно смягчился.

— Обязательно. Так и сделаю. Постараюсь позвонить вам заранее, но обещать ничего не могу — сами видите, что у меня творится!

В трубке снова послышался приглушенный звон другого телефона. Присцилла, попрощавшись, повесила трубку и долго сидела, задумчиво глядя в пустоту.

С понедельника по четверг Крейг Пинкни жил как на вулкане. Многие поколения бизнесменов установили опытным путем, что при каждой покупке-продаже обязательно случается что-нибудь непредвиденное — это закон. Если же риэлтор занимается одновременно тремя операциями, имеет дело с тремя домовладельцами и тремя агентами, сумятица и непредвиденные сбои возрастают в геометрической прогрессии.

К среде Крейг вымотался до предела и заранее проклинал всю благотворительность на свете. Он предпочел бы провести этот вечер дома — и необязательно один… Но, чтобы увидеть Присциллу, Крейг был готов пойти на жертвы.

Утром в четверг Присцилла позвонила ему и попросила забрать ее из квартиры ее помощницы в Эвансе. Почему оттуда — Крейг не понял: впрочем, оттуда до Симфони-холла действительно ближе, чем от Чарльстоуна. По дороге Крейг позволил себе немного помечтать. Несколько минут наедине в гостинице наполнили его надеждой: он не сомневался, что скоро, очень скоро, — может быть, даже сегодня — Присцилла окажется рядом с ним в чудесной старинной кровати красного дерева. Крейг купил заранее фрукты и крекеры, положил в холодильник сыр и вино, а на вечер надел свой лучший смокинг.

Беспокоило его только одно: пристрастие Присциллы к причудливым костюмам. Впрочем, она спросила, насколько ярко следует одеться, и Крейг счел это за добрый знак. Но найдется ли у нее в гардеробе что-нибудь броское и вместе с тем элегантное? Внешний вид его спутницы для Крейга был очень важен: ведь на вечере, несомненно, появятся его родители — столпы бостонского высшего общества, люди, не терпящие новшеств ни в чем, не исключая и платьев. Может быть, придет и Моника. Сколько лет они ходили на такие мероприятия вместе? Всю семейную жизнь, — значит, раз восемь или девять, в зависимости от… Черт возьми! Что за ерунда лезет ему в голову?

На подъезде к Эвансу глазам Крейга внезапно предстало удивительное зрелище. Снегопад уже унялся, и снег лежал на дороге плотной утрамбованной массой. Уже стемнело, и на какой-то миг Крейг подумал, что глаза его обманывают. Фары его машины выхватили из темноты карету, запряженную парой лошадей, с кучером на облучке и с лакеем в ливрее на запятках. Крейг притормозил и поехал рядом, желая разглядеть удивительный экипаж повнимательней.

Перед ним была карета, в каких английские дворяне прошлых веков наносили визиты в Букингемский дворец. Облучок обит бархатом, на дверцах вырезана затейливая монограмма. Карета закрыта, но в обеих дверцах и со стороны облучка прорезаны застекленные окошки. На голове лакея красуется шляпа с плюмажем, а в руках у него — факел, бросающий на серую бостонскую улицу алые отблески. Заглянув в окошко, Крейг заметил, что карета пуста. Он изумленно покрутил головой и нажал на газ, торопясь успеть к намеченному времени.

Эта встреча немало поразила Крейга. Карета на улицах Бостона в потоке современных автомобилей — явление по меньшей мере необычное. Крейг на некоторое время забыл даже о Присцилле. Крепко сжимая руль и задумчиво хмурясь, он размышлял, кому и зачем мог на ночь глядя понадобиться экипаж. И откуда его взяли? Крейг такие видел только в музее. Если понадобилось перегнать его в другое место, то это безопасней было бы сделать ранним утром, когда на улицах почти нет машин, — и, разумеется, для этого не нужен лакей в ливрее!

Крейг припарковал машину на углу Тетлоу — все более удобные места были заняты. Выйдя из машины, он выбросил из головы размышления о странном экипаже и его хозяине и торопливо зашагал к дому. Присцилла просила его приехать пораньше и заверила, что Клары дома не будет. Значит, им предстоит несколько минут побыть наедине. Этого хватит, чтобы подогреть интерес Присциллы и заставить ее с нетерпением ожидать конца концерта. Крейг уже видел, как опускает ее на софу, как губы их сливаются в поцелуе…

Он постучал — и дверь тут же распахнулась.

— Вот и вы! — воскликнула Присцилла. — Отлично! Я боялась, что вы приедете слишком поздно и не успеете переодеться!

Она стояла перед ним, словно сошедшая с портрета эпохи короля Георга. Парчовое яблочно-зеленое платье — на него ушло, должно быть, несколько акров материи — доходило до щиколоток спереди, а сзади пышным шлейфом волочилось по полу. От шеи до пят оно было покрыто кружевами и сверкающим золотым шитьем. Бархатные туфельки с острыми носами и позолоченными каблуками довершали картину. Чудесные ореховые волосы прятались под громоздким париком с буклями, а венчала это сооружение, с позволения сказать, шляпка — химера из соломки, лент, перьев и цветов.

— О Господи! — произнес Крейг и замолчал надолго.