Странствия Ветра

Глава 7

Чувства, что сейчас бурлили в душе эльфийки, рвались наружу, но Лаэль боялась даже пошевелиться, чтобы не потревожить сон ее мужчины. Да, да, теперь в самом деле ее! Все, что между ними только что произошло, окончательно развеяло сомнения, еще недавно терзавшие девушку. Когда человек, именно человек, а не куцеухий (теперь она даже про себя не могла называть его этим обидным прозвищем), стал с легкостью оперировать неведомой Лаэль целительной энергией, она была поражена до глубины души. Последовавшее затем почти мгновенное исцеление лавочника прошло для нее как само собой разумеющееся. Ее человек сиял такой светлой и чистой энергией, что не влюбиться в него было просто невозможно. Лаэль и прежде испытывала к нему симпатию, но только что рожденное чувство было во много раз сильней, мгновенно заполнив ее душу до краев. Девушка вдруг поняла, что если сейчас хотя бы не коснется любимого, то просто задохнется от нахлынувших чувств. Прикосновение к его руке послужило началом не только энергетического объединения, но и чувственно-ментального слияния. Показалось, что время остановилось. Лаэль была счастлива и охотно делилась своими эмоциями с Ветром, получая в ответ исходящие от него волны теплоты и нежности.

— Спасибо, спасибо, спасибо! — восторженно завопила лавочница, плюхнувшись в ноги Ветра, тем самым разрушая волшебство момента.

Все, что происходило дальше, Лаэль, погруженная в свои переживания, воспринимала как досадную, но неизбежную паузу в их с Ветром сенсуальном диалоге. Благодарное щебетание хозяйки лавки и растерянно-сдержанные речи еще недавно находившегося на волосок от смерти Хариона Лаэль воспринимала как фон. Ветер что-то говорил им в ответ, о чем-то договаривался. Лаэль же только улыбалась и рассматривала черты лица любимого. Затем они куда-то поднимались по лестнице и оказались в небольшой, освещенной всего лишь одним светильником комнате. Харион в чем-то оправдывался и разводил руками, затем появилась хозяйка и расставила на столе тарелки с едой. Автоматически поглощая пищу, Лаэль односложно отвечала на вопросы лавочников и очень удивилась, когда заметила, что хозяйка постелила помимо большой кровати еще и на полу. Наконец они остались одни!

Не говоря ни слова Лаэль, прижалась к груди человека и, обратившись к внутреннему источнику силы, постаралась воспроизвести энергию, которой с ней поделился Ветер. Облако светлой энергии вновь окутало их своим уютным теплом, и, трепеща от близости любимого, Лаэль полностью открылась ему, не оставляя в тайне ничего. Ветер ответил не сразу, а когда открылся, лицо эльфийки засияло счастливой улыбкой. Вспыхнувшее чувство оказалось взаимным, и теперь между ними не оставалось ничего тайного. Лаэль потянулась к губам Ветра и утонула в страстном поцелуе. Эмоциональное единение гармонично дополнилось физической близостью, в которой этой ночью полностью растворились влюбленные.

Первые лучи восходящего над городом Светила заиграли на стенах их неожиданного ночлега, когда счастливая Лаэль наконец уснула.

Проснулся я довольно поздно. Стараясь не шуметь, быстро оделся и поспешил на первый этаж, чтобы спросить, где можно умыться, и разузнать о завтраке. Хозяйка встретила меня понимающей улыбкой и сообщила, что завтрак уже давно нас дожидается. В помещении, служившем одновременно умывальником, душем и мини-бассейном, я столкнулся с Харионом. Поздоровавшись, он похлопал меня по плечу и одобрительно поведал, что никогда еще не видел такого энергетического шторма, какой бушевал сегодня ночью на втором этаже его лавки. В ответ на мою смущенную физиономию Харион добродушно хмыкнул и направился к выходу.

— Постойте! — остановил я его. — Не подскажете, что лучше подарить девушке-эльфийке в качестве признания в своих чувствах?

— Цветы красной орхидеи олицетворяют пламя любви. Подари ей цветок.

— А где его можно найти? — не унимался я.

— Да сейчас принесу, — улыбнулся Харион. — В одной из развилок ветвей нашего домообразующего дерева разбита небольшая клумба.

Выгрузив с подноса тарелки с незамысловатым завтраком, я водрузил в центре столика изящно выгнутый глиняный сосуд, в котором Харион принес мне крупный бордово-красный цветок, и тихо позвал Лаэль.

Объединившая нас энергия кристалла Кемуэля, как и схожая с ней, но воспроизведенная Лаэль, давно развеялись, а наше эмоционально-чувственное единение только усилилось. Пока девушка спала, я ощущал исходившее от нее безмятежное спокойствие, но вот она проснулась, и целая гамма эмоций коснулась меня. Приятная истома сменилась нежной теплотой, когда Лаэль встретилась со мной взглядом, а заметив на столе цветок орхидеи, искупала в восторге и щемящем чувстве счастья. Для меня это было в новинку. Сопереживать чувства другого человека (пусть Лаэль и представительница иной расы) и знать, что ты также открыт для неё, — странно, необычно, но в высшей степени приятно! Потому и завтрак слегка затянулся…

Насытившись, мы обсудили наши дальнейшие действия. Поисковый браслет все так же указывал мне на юг, туда, где, по словам Лаэль, начиналось Поганое Полесье.

— В этих землях путешествовать вдвоем очень опасно, можно натолкнуться на просочившуюся в Дубравы нежить или, того хуже, оказаться поблизости от места массового появления очередного полчища умертвий. Может, стоит разузнать у кого-то из рейнджеров, когда в Поганое Полесье отправляется очередной отряд новобранцев, и присоединиться к нему? — предложила Лаэль.

— Конечно, примкнуть к отряду идея хорошая, — стал рассуждать я. — Но, во-первых, придется ждать, и неизвестно, сколько дней. Во-вторых, согласится ли командование отряда принять в попутчики девушку, да еще и с довеском в виде человека. Вчера я в полной мере ощутил на себе, как относятся к иномирцам твои соплеменники, и отчего-то уверен, что нам откажут.

Грустно вздохнув, Лаэль согласилась с моими доводами, и мы решили отправиться в путь завтра, на рассвете. Весь же сегодняшний день договорились посвятить закупке продовольствия и отдыху.

Сутки, отведенные на отдых, пролетели незаметно. Тепло попрощавшись с приютившей нас четой, мы отправились на юг.

Вымощенная гравием и хорошо утрамбованная дорога через какое-то время превратилась в грунтовку, и стали заметны изменения в окружающем нас лесу. Сначала изредка, а затем все чаще и чаще на деревьях стали попадаться больные и засохшие ветви. Изменился и запах леса. В воздухе теперь явственно ощущались нотки древесного тлена. Лаэль, излучавшая в начале пути жизнерадостность, с каждым пройденным километром становилась все более задумчивой и печальной. Нужно было как-то отвлечь ее от мрачных мыслей, и я стал рассказывать всякие забавные и курьезные случаи, свидетелем или участником которых мне довелось побывать во время моих многочисленных странствий. Лаэль снова стала улыбаться, а тут еще и дорога вывела нас на большую поляну с несколькими оборудованными для привала кострищами, и я предложил остановиться на обед.

На краю поляны возвышалась целая груда сухих ветвей. Достав из нее несколько хворостин, я успел развести костер, пока Лаэль ходила с котелком к небольшому ручью, проложившему свое русло поблизости от перелесья.

Мы успели справиться с овощным рагу и, сыто улыбаясь, потягивали ароматный травяной чай, когда на поляну верхом на лошадях выехал отряд рейнджеров. Возглавлявший отряд эльф поднял руку, призывая остановиться, и направил своего коня в нашу сторону. Подъехав вплотную, он воскликнул:

— Бойцы, нас на привале ожидает сладкий приз! Юная плебейка посетила наш бивак, дабы скрасить нам отдых!

Со стороны отряда послышались смешки и улюлюканье.

— Правда, она зачем-то притащила с собой грязного куцеухого, — с интонациями издевки продолжил эльф. — Но мы ведь с вами не против? Надо же нам на ком-то отрабатывать удары!

Рейнджеры одобрительно загомонили и тоже направили своих лошадей в нашу сторону.

Я потянулся за клинками-мачете, а разгневанная Лаэль вскочила на ноги.

— Остановитесь! Одумайтесь! — закричала она. — Вы ведь рейнджеры, опора и защита народа, а ведете себя хуже отщепенцев-разбойников!

Поравнявшийся с нами эльф спрыгнул с седла и зло процедил:

— Ты находишься на территории Поганого Полесья, а здесь действуют законы войны. Так что ты наш законный трофей!

Он попытался схватить Лаэль за одежду, но я не мог этого допустить. Эльф даже не успел ничего понять, как лишился руки и головы.

Надо отдать должное Лаэль, она не растерялась, а вытянула руки в сторону приближавшихся рейнджеров и выкрикнула заклинание. В тот же миг трава под копытами лошадей превратилась в острые шипы. Животные взвились на дыбы и, сбрасывая всадников, заметались по поляне, еще больше травмируя ноги. Конское ржание вперемешку с гневными выкриками рейнджеров разнеслось над перелесьем. Но вот кто-то из бойцов применил магию, стебли окружавшей нас травы стали удлиняться, превратившись в обоюдоострые плети, и со свистящим звуком стали хлестать то место, где мы только что находились. За мгновение до этого наши с Лаэль сознания объединились, и мы стали действовать согласованно, как единый организм, причем девушка безоговорочно уступила мне право приоритета. Основное правило выживания во время боестолкновения на открытой местности гласит: нанеся удар, не забудь переместиться, ведь противник в ответ ударит в ту точку, откуда ты атаковал. Мой ментальный посыл Лаэль поняла правильно и метнулась в указанную мной зону, а я, прикрываясь телом бьющейся в агонии лошади, выскочил на оперативный простор, и, ускорившись, поравнялся с двумя зазевавшимися рейнджерами. Завязалась короткая схватка, из которой я вышел победителем, получив лишь небольшой порез левого плеча. Заклинание Лаэль, отрастившее на траве шипы, уже давно было нейтрализовано, но моя эльфийка готовила следующее, и оно должно было скрыть от врагов наши перемещения. Прямо перед противником из земли стали появляться невысокие стебли, унизанные гроздями желтых округлых плодов. Когда я закончил с двойкой рейнджеров, плоды полопались и в воздух поднялась взвесь из мельчайшей желтой пыльцы, временно лишив противника визуального контакта с нами. Воспользовавшись моментом, я вновь переместился, и когда облака желтой пыльцы развеялись, оказался на удобной позиции за спинами врагов. Сокращать дистанцию, чтобы воспользоваться клинками-мачете, было опасно (мой рывок не остался бы незамеченным), и я решил использовать старые проверенные метательные ножи. Еще трое рейнджеров были повержены, когда противник укрылся за мгновенно выросшей живой изгородью. И тут оставшиеся рейнджеры задействовали всю мощь своей магии. Кроны всех ближайших деревьев пришли в движение, и в нас полетела целая туча оперенных стрел-дротиков, а из земли появились плети с мясистыми листьями и продолговатыми плодами.

«Бешенные огурцы! — мысленно передала мне свое беспокойство Лаэль. — Берегись! Они выстреливают ядовитыми семенами!»

Теперь настала наша очередь метаться по поляне, уворачиваясь от стрел и острых маленьких семян. Получив две стрелы в бедро и одну чуть выше лопатки, я рухнул на землю и укрылся от обстрела телом поверженного врага. Лаэль же, обежав уже затихшую лошадь, спряталась за ней. Я, уверенный в благополучном исходе, лихорадочно обдумывал наши дальнейшие действия, когда понял, что произошло что-то непоправимое. Мысли Лаэль стали путаться, и я почувствовал, как она проваливается в беспамятство. Яд огурцов ее убивал! Чувство ужасной потери накрыло меня с головой, вырвав из груди протяжный стон. А потом я вспомнил про осколок кристалла Кемуэля. Мысленно потянувшись к нему, я зачерпнул изрядную часть благотворной энергии и, окутавшись ею, словно коконом, встал во весь рост. Не обращая внимания на летящие в меня снаряды, бросился к возлюбленной и поспешил приложить к ее груди кристалл…

Как только она сделала глубокий вдох и открыла глаза, я превратился в ангела возмездия. В два прыжка оказавшись у защитной изгороди и преодолев ее, даже не заметив, как, я обрушил на укрывшихся за ней рейнджеров свои клинки-мачете. А в ближнем бою мое короткое оружие ожидаемо оказалось намного эффективней длинных эльфийских клинков.

Тяжело дыша, я какое-то время оглядывал бивак в поисках оставшихся противников и не находил. Лишь пара лошадей, чудом уцелевшая в этой мясорубке, жалобно ржала на дальнем краю поляны. А затем меня накрыл отходняк. Прижав к себе всхлипывающую Лаэль, я долго сидел в полной прострации, опершись спиной о круп мертвой лошади.

Первой в себя пришла Лаэль и сообщила, что один из рейнджеров еще жив. Она почувствовала, как он пришел в сознание и пытается наложить на себя исцеляющее заклятье. Подумав, что было бы неплохо его допросить, я направился к раненому.