Страсти в сентябре

Глава 3

Барсуков бесстрастно смотрел на обнаженную девушку и… ничего не чувствовал. Вернее… чувствовал раздражение от того, что цепкие пальцы терзали его плоть.

— Борик, ты совсем мягкий стал, прямо-таки плюшевый, как мой любимый медвежонок, но я стараюсь… — томно пробормотала она.

— Не надо, Снежана, хватит одного раза. Видишь, я больше не хочу.

— Ну почему, Бо-о-рик?

— Потому! — жестко сказал Барсуков, отводя руку женщины в сторону.

Сто нормальных мужчин из ста осудили бы его действие, если бы видели красивую шатенку с короткими волосами такой, какой видел ее Барсуков. Но он был непреклонен. Встал с кровати, неторопливо принялся одеваться.

— Борик, ты мчишься к своей сучке? — спросила Снежана, прикрываясь одеялом.

— Не называй ее сучкой, дорогая, она моя жена, понятно? Последний раз предупреждаю.

— Ну какой ты, Борик… — капризно сказала она, дернув тонким носиком.

Борис Барсуков был хозяином двух казино в Западном округе столицы. Богатый, влиятельный человек, мог себе позволить, помимо жены, и других женщин. Знаком был со многими сильными мира сего, но в политику не лез, только помогал финансовыми влияниями тем, кто и без его помощи выигрывал выборы. Старания бизнесмена замечали и… не трогали его.

Одевшись, он поправил перед зеркалом галстук, взял свой портфель, достал из него пачку американских стодолларовых купюр. Подошел к кровати, положил по одной купюре на каждую грудь девушки, сдернул одеяло, прикрыл купюрой влажный лобок.

Немного подумав, рассыпал еще пять купюр на животе.

— Купи себе чего-нибудь, Снежана, — негромко сказал Барсуков. — Тут на многое хватит. А я пошел, пока. Понадобишься — скажу.

Девушка закрыла за ним дверь, сосчитала купюры — получилось восемьсот долларов.

— Жлоб! — громко сказала она. — Сам же трындел, что только «Витязь удачи» принес двадцать тысяч баксов неучтенной прибыли! Не говоря уже о других, не вспоминая о легальной прибыли от ресторанов в казино! Мог бы добавить пару бумажек для ровного счету! Идиот!

Но Барсуков не слышал ее возмущенный голос, он в это время садился на переднее сиденье своего «мерседеса».

— Домой, Саша, — приказал водителю.

Тот послушно кивнул и включил двигатель мощной машины.

Домой так домой, тем более что ехать было всего ничего.

Крылатское, оно и есть Крылатское, у хозяина тут и казино, и телки, и квартира. Через десять минут он остановил машину у подъезда нового дома на Рублевском шоссе, проверил подъезд, нет ли там злоумышленников, распахнул дверцу машины:

— Все чисто, Борис Евгеньевич.

Барсуков и ему сунул стодолларовую купюру.

— Купи жене цветы, детям мороженое, только не перепутай, Саша, — с усмешкой сказал он и, не обращая внимания на благодарственные слова водителя, зашагал в подъезд.

Все правильно сделал, Саша не зря ждал его, награжден за ожидание и будет молчать при любом раскладе. В большую политику он не лез, но политику в отношении с подчиненными понимал правильно.

Открыв дверь своей квартиры на третьем этаже (сам выбирал, высоких этажей не любил, ибо с детства боялся высоты), Барсуков неторопливо разделся, снял лакированные ботинки и пошел в спальню. Общих детей у них с Валентиной, третьей его женой, не было, сын от первого брака учился в лондонском колледже, а дочка Валентины жила в частном пансионе.

Жена спала, свернувшись калачиком под атласным одеялом.

Барсуков сбросил пиджак, развязал галстук, медленно снял запонки с рубашки, а потом и рубашку. И брюки. Всю одежду бросил на пуфик у двери. Лег в постель, прижался к жене, хотя особого желания не испытывал.

— Валя… ты спишь? — прошептал он.

Не спала она, ждала мужа, и как только вошел, почувствовала запах чужих духов и другой женщины. Понятно, где был муженек, развлекался с какой-то шлюшкой, зараза! Да сколько же можно терпеть?!

— Валя…

— Ты где был, Боря?

— На службе задержался, сама понимаешь, у меня ночные заведения, нужен контроль и все такое… Ну давай сделай то, что ты замечательно можешь, давай, Валя…

— Перебьешься!

— Валя, сегодня один только «Витязь удачи» принес двадцать тысяч баксов, я притащил их в портфеле — все твои. Бери, пользуйся, но сделай…

— Отстань, идиот! — истерично крикнула Валентина. — Пошел вон отсюда, ляг спать в кабинете, скотина!

Барсуков разозлился.

— Ты чего такое мелешь, дура? — заорал он. — Ты кто такая тут, чтобы приказывать мне, где спать?

— Никто, да? — со слезами крикнула Валентина. — Ну и оставайся тут, а я пойду… на кухню!

— Заткнись, никуда ты не пойдешь, — сказал Барсуков, обнимая ее. — Ну все, Валя, все, хватит выпендриваться.

— Нет, не все! Оставь меня в покое!

— Да ты и вправду дура! Что хочешь доказать этим? Твой первый муж сдернул от тебя…

— Он погиб в автокатастрофе, скотина!

— Я знаю… Все равно — сдернул. У хороших жен мужья не гибнут за рулем.

— Да пошел ты!..

— Ладно, чего ты раздухарилась? Ну, Снежа… в смысле, я хотел сказать — Валя…

— И сказал! Другого обращения и придумать трудно!

Валентина оттолкнула его, резко вскочила, надела халат и выбежала из спальни. Барсуков долго лежал на просторной кровати, потом встал, достал из ящика гардероба свой махровый халат, надел его и отправился искать жену. Валентина убежала на кухню и уже успела включить там кофеварку и налить себе виски.

— Валь, хватит дурить, — сказал Барсуков. — Снежана — моя бухгалтерша, я с ней полдня общался, проверки одна за другой. Не бери дурного в голову.

— Уже взяла!

Валентина схватила стакан, залпом выпила.

— Валюша, ну я же люблю тебя… — Барсуков попытался обнять ее, но Валентина выскользнула из его рук, угрожающе подняла стакан.

— Врежу по башке, если еще раз притронешься! — крикнула она.

— Ладно, не буду, — сказал Барсуков, понуро склонив голову. — Чего ты хочешь, Валя?

— Избавиться от тебя, придурок несчастный! — яростно выкрикнула Валентина. — Я адвокат, понял, юрист, а ты запрещаешь мне работать!

— Ну зачем тебе, красивой женщине, общаться со всякой мразью? Живи в свое удовольствие, я же ничего для тебя не жалею. Что хочешь? Только скажи.

— Работать хочу, понял?! Дочку видеть каждый день рядом хочу, не нужен никакой пансион! А еще… тебя не хочу видеть, завтра уезжаю к себе домой, в Левобережную! Хочу отдохнуть… душой. Понял?!

— Понял. Иди спать, Валя, я лягу в кабинете и подумаю над твоими предложениями. Иди, Валя, пожалуйста, не нужно истерики. А я — к себе… Спокойной ночи, Валюша…

— Да пош-шел ты!

Барсуков с тяжелым вздохом пошел… в свой кабинет. Там был кожаный диван, на котором можно покемарить до утра. В шкафу — постельные принадлежности, одеяла, предназначенные для особых случаев. Сегодня как раз и был такой.

Укладываясь на диване, подумал, что зря он сегодня поехал к Снежане. Яростная жена была такой красивой, такой сексапильной, что… Никакая другая не сравнится. А он хорош, надо ж было брякнуть такое, назвать Вальку чужим именем! Да и без этого она все правильно поняла. Раньше молчала, а теперь решила дать бой. Имеет право, черт побери. Только сейчас, лежа на диване в кабинете, Барсуков понял, что лучше жены никого нет. Ну тогда зачем ему все эти Снежаны?

А с другой стороны — жить только с одной женщиной, это как же? Не так-то просто понять…

В половине восьмого Барсуков зашел в спальню, жены там уже не было. Помятый костюм и рубашка так и лежали на пуфике, значит, сильно обиделась. Могла бы и погладить костюм. Да ладно, чего-чего, а костюмов у него хватает. Как и женщин. Но если менять костюмы каждый день не возбранялось, то менять женщин — рискованное занятие. Все они почему-то обижаются! Почесывая седеющий ежик черных волос, Барсуков побрел на кухню, там и застал жену. Она сидела за столом, пила кофе, поглядывая на экран телевизора.

— Привет, — сказал Барсуков, присаживаясь на стул. — Угостишь кофейком, Валь?

— Привет, — спокойно ответила она. — Наливай и пей.

Он налил в чашку кофе, добавил ложку сахара, отхлебнул глоток, блаженно прижмурился.

— Отличный кофе. Слушай, я не выспался, отвык спать один. А ты что, обиделась, да? Опять какой-то запах чужих духов… Ну пойми, у меня же там столько баб работает, и официантки, и крупье, и бухгалтерши, и стриптизерши… Певицы всякие приезжают, их нужно самому встретить, проводить… Понятное дело, пропитываюсь этими ароматами, они ж все надушенные!

— Я не обижаюсь на тебя, Боря. Просто… надоело.

— Перестань глупости говорить, Валя. Ну хорошо, я устрою тебя адвокатом в свою фирму. Будешь сидеть в кабинете рядом с моим, получать штуку баксов в месяц и решать наши проблемы. Нормально?

— Нет. Я за три года сидения в этой квартире рядом с тобой устала до чертиков. Больше не хочу. Сама найду себе работу, а пока… поеду в Левобережную. Хочу немного отдохнуть от всего этого.

Барсуков сжал челюсти, но сдержал свое негодование. Отдохнуть «от всего», получается, и от него тоже?! Да ладно, ладно, не стоит усугублять ситуацию.

— Хорошо, поезжай, какие дела, — стараясь выглядеть беспечным, сказал он. — Там сейчас тепло, виноград созрел… Денег дам. И… знаешь что?

— Что? — настороженно спросила Валентина, не ожидавшая столь быстрого согласия мужа.

Черт возьми, как же она красива, эта блондинка с чуть раскосыми зелеными глазами! Волосы длинные, цвета соломы, грудь, губы… А фигура! Как увидел однажды в театре, так и понял — вот кого он хочет видеть рядом каждый день. Иногда, конечно, и других можно было видеть рядом, но ее — каждый день. И после всех прочих на жену приятно было смотреть и знать, что эта женщина принадлежит ему. Развелся со второй женой и устроил показательный концерт, который называется «красивое ухаживание». Она сдалась только через полгода. Бедная вдовушка, скромный адвокат!

Ну да и среди адвокатов есть те, которые не хватают звезд с неба. Почему у нее карьера не задалась — понятно. Руководители адвокатских контор, солидные клиенты видели в ней прежде всего красивую бабу. А она не могла забыть своего погибшего мужа и видела себя только адвокатом, даже с очень важными людьми. А они ведь обидчивые, эти важные люди. Подобного равнодушия к собственным персонам не прощают.

Барсуков невольно усмехнулся. Да ведь и сам испытал нечто похожее, когда навел справки и узнал, что она всего лишь скромный адвокат. Да к тому же или фригидная, или лесбиянка, ну, в общем, какая-то странная. Ни черта подобного! Нормальная баба, умная, красивая…

— Ты чего ухмыляешься, Боря?

— Да так… Значит, о чем это мы толковали?

— О том, что я сегодня еду на Кубань к родителям.

— Да-да-да… Нет проблем. Но поедешь вместе с Самантой.

— Зачем мне твоя Саманта?

Так звали телохранительницу Барсукова, девицу лет двадцати пяти. Тоже блондинка, правда, крашеная, не красавица, но и страхолюдиной не назовешь — невысокая (ноги коротковаты), плотного телосложения, чемпионка Москвы по кикбоксингу. Ей Барсуков доверял больше других своих телохранителей и на все опасные мероприятия ездил только в ее сопровождении. Другие телохранители тоже присутствовали, но Саманта — главная. Кажется, назвали ее так в честь Саманты Смит, американской девочки, которая написала письмо советскому руководителю и была приглашена в Кремль, как посол мира.

— Ну смотри, Валя, я дам тебе десять тысяч баксов, ты поедешь одна в поезде… За такие деньги и убить могут, и все, что страшно даже предположить, сделать. Не только в поезде, но и в Левобережной. Я не хочу рисковать тобой.

«Ты хочешь следить за мной», — подумала Валентина, но вслух этого не сказала.

— Не нужно мне десять тысяч.

— Нужно. Купишь там тестю с тещей все, что им нужно. Ты уже год не была на родине, мы, конечно, посылаем деньги, но твоим родителям будет приятно, если сама все купишь. А Саманта не только безопасность обеспечит, но и по хозяйству поможет. Да и за рулем она вполне надежна.

— Ты… ты хочешь отправить меня на машине? За полторы тысячи километров?

— Да, поедете на джипе. В станице будешь королевой, да, может, старикам куда нужно съездить, в Плавнинск за покупками или на природу выбраться… Ну прикинь сама, кем ты будешь там, если приедешь на джипе «мерседес»? Да с приличной «зеленью» в кармане, да с Самантой? Я бы и сам поехал, но… ты же хочешь отдохнуть и от меня? Ладно, возражений нет.

Валентина задумалась. Ну да, Саманта нужна, чтобы следить за ней в Левобережной. Это было бы неприятно, если б у нее там любовник имелся… Так нет же никого. А приехать к родителям на джипе да купить им все, что нужно… большой телевизор, новый холодильник, да Господи, мало ли чем можно порадовать пожилых людей, пенсионеров, живущих в станице! И тут Саманта может быть очень кстати. Приятно было представить, как она с родителями будет просто кататься по станице!

— Вот так, значит, решил? — спросила она.

— Валя, мне для тебя ничего не жалко. Любимую машину отдаю, лучшего сотрудника отдаю.

— Она все-таки женщина.

— Для меня — сотрудник. И для тебя тоже. Ты ее босс, на сей счет проинструктирую Саманту.

— Я даже не знаю…

— Да все нормально. Поедете завтра утром, километров восемьсот, думаю, проскочите. На ночь остановитесь в каком-нибудь мотеле, а послезавтра вечером будете в Левобережной. Саманта железная баба, выдержит. А уж как машину водит… мне бы так.

— Хорошо, Боря, я согласна.

— Валя!

Он хотел ее обнять, но жена решительно оттолкнула его ладони:

— Нет, Боря, не надо. Я поеду так, как ты хочешь. Но поеду для того, чтобы понять, чего же я хочу.

— Ладно, Валя. Я не выспался, неважно себя чувствую, не возражаешь, если посплю в спальне?

— Не возражаю. Мне нужно готовиться к отъезду.

— Спасибо. Только не нужно ничего покупать для родителей здесь, там есть все теперь.

Барсуков допил остывший кофе и пошел в спальню. Валентина задумчиво смотрела ему вслед, пытаясь понять, что означают его чрезмерная забота и вежливость. Прямо как подменили мужа!

Ответ на ее вопрос был простым, как правда. Барсуков понял вдруг, что может потерять эту женщину, свою женщину, действительно любимую. Не пигалицу с длинными ногами, а женщину, которая ему нужна. Вчера она впервые показала свой истинный характер, и он испугался.

Всерьез испугался. Полночи думал об этом и решил, как сделать ее поездку на родину вполне комфортной и безопасной (для него в первую очередь). Саманта, машина, бабки — она поймет и оценит его усилия. Будет там на коне. А кто все это устроил? Так его нужно отблагодарить как следует и держаться за него…

Вроде все правильно решил.