Страсти в сентябре

Глава 6

Снежана действительно работала в бухгалтерии фирмы Барсукова — секретаршей главного бухгалтера, пожилой и мудрой женщины Лидии Андреевны. Вчера весь день нервничала, знала, что жена Барсукова уехала, ждала, что он пригласит ее в шикарный ресторан, а потом отвезет к себе домой… Почему нет? Жена-то укатила на родину!

Но Барсуков даже не заглянул в бухгалтерию. По правде сказать, Снежана имела серьезные виды на босса. Считала себя красавицей, что, впрочем, было недалеко от истины, и уже понемногу управляла своим Бориком. Он бы женился на ней, если б не эта дура, жена. Они познакомились в клубе «Свалка», и она пару дней помурыжила его, а потом… Все было отлично, он приткнул ее в бухгалтерию, чтобы всегда была под рукой, а она не возражала. С таким человеком и о семье можно подумать. Если жену его послать куда подальше.

Она не сомневалась, что со временем это ей удастся, и Борик будет полностью принадлежать ей. Он, конечно, кобель еще тот, но это не проблема. Она не станет принюхиваться к нему вечером, просто… сама будет жить в свое удовольствие. Это же так просто!

Но вот, поди ж ты, жена укатила, а он даже не зашел в бухгалтерию, хотя его кабинет был рядом с кабинетом главного бухгалтера. И сегодня… Уже приехал, но не заглянул, не сказал «Привет», как было раньше. Что-то изменилось? На кой черт она тогда работает на эту старую мымру Лидию Андреевну?

— Снежана! — послышался из аппарата громкоговорящей связи скрипучий голос главной бухгалтерши. — Скоро припрутся люди из налоговой инспекции. Пококетничай с ними, чтоб расслабились, не очень зло копались в документах. Все поняла?

— А то нет, Лидия Андреевна! — раздраженно ответила Снежана.

Дурь какая-то! Она должна кокетничать с дебилами из налоговой инспекции! Она?! После всего, что говорил ей Борик в постели?

А он куда-то потерялся. Может, на какую другую телку запал? Жена-то уехала! Снежана вскочила из-за стола, решительно пошла в кабинет босса. Миновала предбанник, отмахнувшись от секретарши, которая пыталась остановить ее, толкнула дверь, обитую черной кожей, подошла к столу Барсукова.

Так и знала — в кабинете, кроме хозяина, никого не было!

А секретарша хотела тормознуть ее! Выходит, он приказал не пускать?!

— Ну и что это значит, Боря? — спросила она, упершись ладонями в край его стола.

Лишь после этого Барсуков выключил монитор компьютера, дабы она случайно не увидела его секретных материалов, холодно взглянул на девушку, недобро усмехнулся:

— Мы, кажется, договорились, как ты будешь обращаться ко мне на службе. Или ты решила уволиться по собственному желанию? — жестко спросил Барсуков.

— Ты не хочешь меня видеть уже несколько дней, ты… даже секретарше приказал не пускать меня… — растерянно пробормотала Снежана, опускаясь на стул.

— Это истерика? Я занят, дорогая. Еще вопросы есть?

— Да. Твоя жена уехала к себе на родину, я же знаю, а ты… Почему, Боря… Борис Евгеньевич?

— Потому, что я занят. Кстати, пожалуйста, не суй нос в мои семейные дела, очень прошу.

— А ты в мои личные дела ничего не суешь, да? — Снежана всхлипнула, размазывая черные от туши слезы по щекам. — Ты говорил мне… са-ам го-о-о-вори-и-ил!..

— Что я тебе говорил?

Это его спокойствие, холодный, жесткий взгляд были пострашнее крика или даже пощечины.

— Что я красивая, что ты-ы… говорил!

— Да, говорил. Разве я теперь утверждаю, что это не так?

— Утверждаешь! Всем поведением своим.

— Пожалуйста, успокойся, приведи себя в порядок и возвращайся на рабочее место. Разберусь с делами, мы решим наши проблемы без истерик.

— Но, Боря… я переживаю…

— Что-то непонятно?

Он оторвал пальцы от клавиатуры компьютера, приподнял их над столом, сжал в кулаки. Наверное, хотел стукнуть по столу, но показалось, может и ударить, прямо кулаком. Такой злой был у него взгляд. Снежана вскочила со стула, бросилась к двери, запоздало понимая, что секретарша заметит ее влажное лицо и, уж конечно, все в офисе узнают, что босс охладел к ней. А народ острый на язычки, начнут перемывать косточки ей да хихикать, глядя вслед. Как заискивали прежде, надеясь через нее решить свои проблемы, так и возненавидят теперь! Вот же дура, не выдержала, сорвалась…

Да сколько ж можно терпеть?!

Барсуков встал из-за стола, подошел к двери, поплотнее прикрыл ее и вернулся в свое кожаное кресло. Включил монитор, мрачно усмехаясь, уставился на него. Экран высветил компьютерную игру, в которой он (без звука) «мочил» страшных монстров.

Они застыли в предсмертных судорогах, ибо успел нажать на «паузу», когда дверь открылась.

Он ждал звонка жены, как они там с Самантой устроились, все ли нормально у тестя с тещей. Знал, что доехали без приключений, последний раз звонил, когда они уже ехали по станице.

Потом решил не мешать их свиданию, но втайне надеялся, что Валя позвонит, даст трубку старикам, и он скажет, как уважает их, как любит свою жену. Про деньги ненароком намекнет: мол, хочу, чтобы все у вас было, чтобы жили, не зная забот.

Нет, не позвонила. Ждал до часу ночи, дома сидел, один!

Идиотизм, иначе и не скажешь! Была жена как жена, все, что хотела, тут же получала. Он тоже, и не только от нее, получал. Вроде бы все оставались довольны своим положением. И вдруг — бац! Ей ничего не нужно от него, и ему никого не нужно… кроме нее.

В какой-то момент даже страшновато стало. Ну а как себя может ощущать мужик, если к его услугам с десяток красавиц, выбирай любую, а то сразу нескольких и наслаждайся жизнью, да не хочется? Хотя… все эти красавицы были вроде теплой булки с отрубями, когда надоедают изысканные ресторанные блюда. А когда понял, что в ресторан его могут и не пустить больше, придется питаться только булками с отрубями, пусть и свежими, даже смотреть на них противно стало. Сейчас.

Тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сделать правильный выбор. Он его сделал, но… не слишком ли поздно? Она взяла деньги, согласилась на все его условия, но уехала холодная, неприступная…

Черт побери, уже одиннадцать, могла бы хоть сегодня позвонить! Ну не она, так Саманта, он же проинструктировал ее, чтобы звонила два раза в день!

Нет, все молчат, как воды в рот набрали. А самому звонить не хотелось. Ну ладно, подождет еще немного…

Барсуков выключил «паузу» и с яростью принялся добивать компьютерных монстров. Ничего другого он в это время делать не мог. И не хотел.

— О-ох, я так классно спала… — сонно пробормотала Саманта. — Слушай, мне тут жутко нравится и спится прямо как на курорте.

— Уже половина одиннадцатого, соня, — сказала Валентина. — Пора вставать.

— Правда? Что ж ты меня раньше не разбудила, Валь?

— А куда нам спешить? Отдыхаем. Рукомойник во дворе, папа налил теплой воды, зубную пасту и наши щетки я оставила там, на полочке. Можешь спокойно умываться, зубы чистить, а потом — завтрак. Твое полотенце там висит, на заборе.

— Слушаюсь, моя госпожа! — воскликнула Саманта.

Она спала в трусах и просторной футболке, в них и выскочила во двор. Минут пять посвятила энергичной зарядке, а потом сбросила футболку, принялась чистить зубы. Из дома вышел отец Валентины, спросил:

— Все нормально, Саманта? Извини, у нас тут по-простому, не как в городе…

— Нормально, Илья Петрович! — радостно сказала Саманта, поворачиваясь к старику.

— Ох… извини… — Он попятился к двери, резко повернулся и побежал в дом.

Саманта пожала плечами, посмотрела на свои голые груди — не очень-то они сексуальные, да она и не стремилась иметь бюст, как у Памелы Андерсен. И чего это он так испугался?

Она почистила зубы, умылась теплой водой, облилась ею, жалея, что она теплая, потом растерлась махровым полотенцем, надела футболку и побежала в гостиную. Там переоделась во все сухое и чистое — белье, джинсы, футболка, кожаная куртка. И пошла искать хозяев. В доме их не было, вышла во двор, а там ее ждала Валентина.

— Давай в кухню, — позвала она.

В кухне уже был накрыт стол — салат из помидоров, сковородка с яичницей (не меньше десятка яиц было затрачено на нее), миска с кусками жареной курицы. Приятно было видеть, что никто из хозяев не прикоснулся к еде до ее появления.

Нет, что ни говори, а классно было в этой станице Левобережной! И вправду назвать ее деревней (какие показывали по телевизору) язык не поворачивался.

— Присаживайся, Самантушка, — сказала Ирина Васильевна, наполняя ее тарелку.

Солидная порция яичницы, три ложки салата из аппетитных мясистых помидоров, куриная ножка…

— Это завтрак? — удивленно спросила Саманта.

— Завтрак, деточка, а как же иначе? Вы там, в городе, привыкли питаться овсяными кашами, ну так хоть поешь в свое удовольствие.

— Давай, — сказала Валентина, перед которой появилась такая же полная тарелка, — привыкай к деревенской жизни.

— И по рюмочке, чтоб голова не болела, — сказал Илья Петрович, разливая в рюмки водку.

— Вот так, прямо с утра? — изумилась Саманта.

— А как же? По одной, чтоб голова не болела и все было замечательно.

— Валь?

— Не обижай родителей. По одной можно, — сказала Валентина. — На большее до вечера не рассчитывай.

Спустя полчаса они сидели под виноградником, Саманта срывала шарики «Изабеллы», покрытые голубым «инеем», смаковала их и блаженно жмурилась.

— Валь, я хочу тут остаться жить. Прикинь, сожрала столько, думала — на ноги не встану, а даже не чувствуется. Слушай, а твои родители такие интеллигентные… Кто они?

— Папа работал главным технологом винзавода, мог бы еще работать, но был слишком принципиальным, это не понравилось новым хозяевам, отправили на пенсию.

— Не позволял разбавлять вино?

— Что-то в этом роде. Не позволял нарушать технологию. А мама работала в сельсовете, но и ее отправили на пенсию.

— Новая администрация? Вот козлы, а!

— Да ничего страшного, у них приличное хозяйство, свой огород, куры, свиньи, так что пенсии вполне хватает. Ну и я… помогаю, конечно.

— Валь, вот эта курятина… что-то совсем невероятное. Такой вкус обалденный… Я тебе скажу — никакая осетрина с ней не сравнится!

— Ну так домашняя курица, никаких химических добавок. Клюет себе пшеничку да кукурузу, червячков отыскивает. Хлебом их балуют, помидорами, остатками… Все естественное. Потому и вкус у мяса такой, я к нему с детства привыкла, поэтому в Москве кур покупала только на рынке. «Ножки Буша» вообще есть не могла, даже когда с деньгами проблемы были.

— Теперь я тоже не смогу. Слушай, ну и что будем дальше-то делать?

— Поедем покатаемся. Покажу тебе Левобережную, Кубань, река теперь обмелела, но все же — Кубань.

— А может…

— Я предлагала папе с мамой нашу помощь, отказались категорически. Потом видно будет, пока что поехали, на станицу посмотрим.

— Ладно, какие проблемы. В таком замечательном состоянии я готова ехать… Нет, дальше не хочу, там уже Чечня близко, бандиты всякие. Но тут — с удовольствием!

Саманта решительно встала и пошла к джипу. Валентина тоже встала, но не спешила садиться в машину. Из дома выскочил Илья Петрович, распахнул дубовые ворота.

— Только поосторожнее, девчонки, — сказал он.

— Обижаете, Илья Петрович! — сказала Саманта. — За рулем ас-профессионал!

Илья Петрович подошел к ней, ласково похлопал по плечу:

— Не сомневаюсь, Самантушка, но все же будь осторожна, дочка. У нас тут не все ладно, есть люди злые, есть просто дураки, всякое бывает.

— Пап, Саманта свое дело знает, — сказала Валентина. Поцеловала отца в щеку и села в машину на переднее пассажирское сиденье.

— Так-то оно так, да… Ну ладно, вы недолго, а потом и обедать будем, мать обед готовит, в общем, не задерживайтесь, девчонки.

Валентина и Саманта одновременно кивнули. Джип медленно выехал со двора и так же медленно поехал по улице. Илья Петрович закрыл ворота и пошел на кухню, где супруга ощипывала курицу для супа.

— Отправил? — спросила она.

— Да… Но уж больно не наша эта девчонка, Саманта…

— Перестань, Илюша. Она, конечно, городская, но более нашей я среди городских не видела. Хорошая девочка. Ты слазь-ка в погреб, нарежь солонины, может, им понравится. Я помню, Валюшка очень любила.

— Это мы запросто, — бодро сказала Илья Петрович, открывая железную крышку бетонного погреба, что располагался под передней комнатой кухни.

Удобно. Тут и плита, и холодильник, и полки с посудой. А под ногами — картошка, кадушки с солеными огурцами, помидорами, патиссонами. Чан с солониной, кастрюли с домашними колбасами. Когда весной забили свинью, один задний окорок отдали коптить, он висел теперь в кладовке, часть мяса продали, а часть засолили (в двадцатилитровом чане прокипятили раствор соли со всевозможной зеленью, чесночком, в него и погрузили мясо, до следующего года хватит и на суп, и на второе, и просто так перекусить, если есть вдруг захочется, а окорок надоел). Оставшееся мясо пустили на колбасу (кишки свиные промыли, мясо прокрутили на мясорубке с чесноком, зеленью и салом, набили им кишки, поджарили на сковородке, а потом сложили в кастрюлю и залили растопленным свиным жиром, смальцем). Вот так и выживали бедные кубанские пенсионеры. Кто хотел, разумеется.

Да ведь они жили так всегда, и при Советской власти в магазине ничего, кроме хлеба, сахара и соли, не покупали, ничего там другого и не было. Ну, разве что кильки в томатном соусе.

Привыкли полагаться на самих себя.