Стрела в печень

Событие пятьдесят седьмое

Иван Яковлевич выгнал слугу ливрейного решившего снять с него штаны. Извращенец хренов. Так с порога и объявил:

— Вашество, портки си ву пле.

— Горшок принеси и свободен. — Винишка было много. Даже шампанское было. Кислое, противное, ещё и дрожжами пованивало. Ну, не дрожжами, так — процессом брожения.

Брехт полный почти горшок наполнил и передал «французу» золотому этому. Осчастливил. После чего спокойно завалился в перины, сто процентов с клопами, а может и с бельевыми вшами. Чего уж. Можно и на полу поспать в одеяло завернувшись, только разве это клопов остановит. Найдут по запаху. Перегар тот ещё.

Спал Иван Яковлевич тяжело, второй кусок пирога рыбного был лишним. И шампанское ещё это изжогу вызвало…

— Мой принц⁉ — Брехт распахнул глаза. Над ним в белом саване стояла смерть. Странно. Иван Яковлевич был на все сто десять процентов уверен, что смерть должна быть с косой. Сам не видел, но раз все говорят, то так и должно быть. Народ врать не будет. А эта была с бутылкой приличной такой пузатой, на литр, и с розочкой в другой руке. Бутылкой уже размахнулась, чтобы по голове герцогской хряснуть. И розочка, это не цветок — это разбитый фужер, хищно поблёскивающий в тусклом свете почти догоревшей свечи.

Ну, смерть, там или не смерть, но десятилетия тренировок пригодились, Брехт запустил в сторону нечисти подушку, перекатился через кровать и свалился с неё. Бабах. Нет, не саданули по нему из мушкета. Это с ночного горшка слетела крышка и заплясала по мрамору пола, а Брехт от неожиданности отпрянул и головой попал по самому горшку, в глазах сверкнули искры и во рту появился солёный привкус крови. А горшок покатился грохоча.

— Мой принц? — Бабах. Это бутылка у смерти выпала и разбилась о мраморный пол. Бабах. Это и розочка выпала, разлетаясь на мелкие осколки.

— Чтоб, вас! — Иван Яковлевич вскочил и бросился к стулу, на который сгрузил штаны и кафтан с камзолом, там же и пояс был с адмиральским кортиком.

Раз и кортик уже в руке, Брехт обернулся и смог, наконец, взглянуть смерти в глаза.

— Что старая, не вышло⁉ Иегудиил, мать твою, что за фокусы⁈

— Иоганн⁈ — Брехт уже был рядом с сидящей на полу теткой в белом саване.

— Мать вашу, Родину нашу! Ружа? — На полу в луже красного вина сидела княгиня Вишневецкая.

— Мой принц! Что случилось? — попыталась подняться дивчина.

Брехт её за руку протянутую стал приподнимать, и тут в мигающем свете тонкой восковой свечи увидел, что весь пол сверкает осколками бутылки и фужера. Пришлось присесть чуть и принять Ружу прямо на плечо, при этом в самую последнюю секунду, когда уже почти выпрямился, панёнка дернулась и шаткое равновесие улетучилось. Плюхнулся Иван Яковлевич на спину. Повезло. За этой спиной была кровать с периной. В неё оба и упали. Брехт головой на пузу Руже.

— Ой!

— Пардон, мадам. — О, и французский с перепугу попёр.

— Герцог у меня к вам дело, — попыталась выкарабкаться из-под него хозяйка дворца.

— Чью жизнь нужно вам, прекрасная княгиня. Кто ваш враг? — пошутить попытался Иван Яковлевич, но Ружа приняла за чистую монету.

— Нет! Ни надо никого убивать. Наоборот нужно.

— Вона чё? — Брехт освободил княгиню, помог сесть на перинах и сам рядом присел. — Я не архангел, оживлять не умею. Могу тут друга попросить, но он жмот, редко мои просьбы выполняет.

— Не надо никаких мертвецов оживлять, нужно изнасиловать меня…

— Ик! — Всё страньше.

— Нужно чтобы я понесла от тебя, мой принц.

— Твою ж налево! Неожиданно.

— Мне цыганка нагадала, что муж скоро умрёт, и тогда всё имущество его достанется дочери и зятю. Это уже не она сказала, а подкупленный мной душеприказчик. Он за тысячу злотых поделился со мной содержимым завещания. Если у меня не родится наследника, то в случае смерти мужа всё достаётся детям старшей дочери и младшей.

— А естественный процесс…

— У князя дисфункция! — послышалось.

— У князя немочь мужская.

— Так если родится ребёнок, то…

— Нет. Не совсем немочь, когда пьяный и мяса много съел он пытается. Сегодня попытался. А потом уснул. Мне нужно чтобы вы подарили мне именно сегодня ребёнка, мой принц.

— Так я напился прилично, ещё даун какой родится. — Да, уж чего, изнасиловать Ружу не самая неприятная работа в мире. Не золотарём работать. Так, на автомате, брякнул.

— А я вам несла ещё вина рейнского…

— Обойдёмся, — пить свинец не хотелось. Сегодня старался пить белые сухие вина. Оттого, видимо, и изжога. Кислятина. Уксус уксусом.

Брехт потянулся к подолу княгини, а она ему хлоп по рукам.

— Не понял?

— Я лягу и под зад подушку положу, так повитуха сказала.

— Другой бы спорить стал и… Ложись.

Ружа была как любовница — хрень полная. Не толстая, а хрень полная. Не стонала, не дергалась, лежала и ворон считала. Глаза золотые закрыты, так и полутьма, всё одно бы не видно было. Брехта это разозлило, и едва один раз закончив, он преступил к повтору попытки. Вдруг хоть в этот раз застонет, разогреется. Раскочегарится. Не исполнилось желание. Ружа осталась холодна, как Снегурочка.

Ушла Ружа. Вызвала слугу, видимо, после, и он вместе с дивчиной в сарафане навели порядок в комнате. Стекло собрали, подмели, вино затёрли и удалились. Иван Яковлевич, хмыкая от неожиданного приключения и злясь на себя и на княгиню, улёгся спать, но сон не шёл.

— Ваше высочество? Вы спите? — Брехт открыл глаза. Едрит — Мадрит! Ещё одна смерть, и эта с косой, с чёрной толстой косой на груди. Между двумя приличными такими титьками. Ну, из-под савана торчащих.

— Екатерина? — день открытых дверей какой-то.

— Ваше Высочество у меня к вам просьба…

— Да, ну, нафиг! Позвольте угадать мадам?

— Не нужно гадать. Пусть другие гадают. Действуйте, Иоганн!

Нда. Падчерица побила мачеху сто раз. Брехт думал, что Дарьюшка Бенкендорф — это такое редкое исключение. Не выпускают почти таких женщин. Ошибся. Екатерина Замойская даже Дарьюшку превосходила в разы. Просто тигрица. Ну, и кроме того, оказалось, что движет ею вовсе не страсть — страсть — это прилагательное. Есть трезвый расчёт, а что при этом оба участника сделки получают удовольствие, так здорово же. В перерыве, длившемся всего несколько минут, падчерица рассказала историю похожую на историю мачехи. Ей тоже сообщили об завещание.

— Так вроде половина денег и так достанется тебе, киска? — не понял Иван Яковлевич.

— Нет!

— Что нет? Не достанется или не половина?

— Деньги, земли, драгоценности, замки и дворцы достанутся не мне, а этому старому кретину — моему мужу, который уже пять лет не заходил ко мне в спальню.

— И?

— По завещанию отца, если у меня не родится наследник, то всё достанется роду Замойских.

— Но, если муж к вам… — та же самая ситуация, как и с Ружей.

— Завалился сегодня пьяная скотина. Попытался. Тьфу. Старый урод вонючий. Не будем о нём. Мне скоро нужно уходить. Продолжим, ваше высочество. Р-р-р!

Событие пятьдесят восьмое

День начался так же суматошно, как и закончился. Суматошно? Нет, не то слово. Неожиданно? Экстраординарно? Фантастически? Всё не то. День начался так же классно, как и закончился. Екатерина это что-то с чем-то. Именно такой же новостью было и утро начато. Только Брехт провалился в перину и сон, после ухода дочурки, как его принялись расталкивать.

— Иван Яковлевич, проснись, срочное послание от Государыни! — Брехта тряс за плечо Семён Салтыков.

— У-у-у, — ответил ему Бирон.

— Иван Яковлевич, гонец прискакал, семь коней, говорит, по дороге заморил, — не поверил Брехту подполковник преображенский.

— Что б, вас всех… Чтоб у тебе по телевизору одна реклама шла! Ты что, потерял список, кого бояться надо??? — пришлось подыматься.

— По какому телевизору? — залез в бородку испанскую Семён Андреевич. Моду завели преображенцы, там же есть роты, которым положено бороду иметь. Брехт менять сии установки не стал, чем бы дитя не вешалось… Гвардия — золотая молодёжь, пусть имеют отдушину. Сейчас у них новый бзик, вместо лопатообразных бород маленький огрызок, как у Дон Кихота. И усики такие же. Книга дошла до России в переводе Тредиаковского. Ну, так себе перевод, но другого-то нет. А на оригинале был прикольный портрет с эспаньолкой этой, на русском именно с такой обложкой и вышла.

— По цветному, понятно. Где сейчас чёрно-белый найти? Всё, проснулся, давай депешу.

Письмо было таким пакетом из будущего, в плотной коричневой бумаге, конвертом сложенной и сургучными печатями облепленное. Бирон и ввел недавно, хватит свитки, как при царе Горохе носить.

— Шалость удалась, — прочёл Иван Яковлевич вслух, когда разобрался с пятью печатями сургучными разных цветов. Тоже сам ввёл. Печатей всего пять и по градации от белого до чёрного означают важность. Есть и ультраважные, на них все пять печатей. Это послание было из таких. К тому же — это была шифровка. Заранее о содержимом договорились с Анхен. Ещё чуть не год назад, когда посланнику Португалии сдавали брата их короля, которого хотели поставить королём Польши, и который вдруг самой Анне Иоанновне предложение ручки своей малюсенькой с обгрызенными ногтями сделал. Брехт тогда пошушукался с Анной, и предложила она послу породниться. За их принца Педру — третьего сына Португальского короля Жуана V Великодушного Россия отдаёт замуж дочь императора Петра — Елизавету. И приданое в полмиллиона рублей. Эх, один раз живём. Золотом, понятно. За это Жуан разрешает пользоваться совместно портом в Марокко, который называется Мазаган.

Брехт сильно на успех не надеялся. Всё же по Европе гуляет молва про дщерь Петрову, что она незаконная дочь и рождена, когда Екатерина не была Императрицей. Брехт показал документы тогда послу, о коронации Екатерины. И новый документ, специально подготовленный вот для такого случая, что Елизавета признаётся законной дочерью императора Петра. Филькина грамота, о которой кроме него и Анхен и не знает никто.

Расчёт был скорее на золото. А Мазаган? Маленькая крепость на побережье и маленький порт, в который даже два корабля вмещаются только скрипя бортами друг о друга. Но там можно приобрести продовольствие и воду для дальнейшего перехода вокруг Африки. И потом, Брехт точно не помнил, но вскоре Португалию турнут из Марокко, а значит, можно там и закрепиться единолично будет. И не дать это сделать Франции. Денег на это пока не было. Пока. Работал над этим Иван Яковлевич, и Миасс, и Шарташ уже золото давали. Готовилась экспедиция на север Урала. Там все реки золотоносные. Пока не до Магадана. Как там народ кормить? Как оттуда золото безопасно переправлять в Ригу? Вполне Урала хватит на первое время. Много золота приведёт к инфляции и схлопыванию национальной промышленности. А цель противоположная — развитие этой промышленности.

В конверте больше ничего не было. И так всё понятно. Прибыл очередной посланник из Португалии и привёз весть, что Жуан Великодушный на русские условия согласен. Ну и чудненько. Из Португалии Елизавета заговоры не сможет устраивать. Даже если муж, когда и станет королём. Максимум… Ну попробует, если решит вредить, ограничить судоходство. Ерунда. Португалия прямо катится к закату своему. Нужно попробовать часть её колоний в интересных местах отжать. Колония это дорого и даже разорительно. Сто процентов. Но это если с нуля начинать. А если вот так, как с Марокко? Сначала пару десятков русских в порту, потом немного купцов, потом больше купцов и небольшой отрядик, получивших отставку опытных солдат, а после Португалия уйдёт и крепость с портом оставит.

— Семён Андреевич, готовь гвардию, после обеда выступаем на Варшаву. Дома дел полно, нужно с Польшей покончить как можно быстрее.

Событие пятьдесят девятое

А пойди пойми их этих Гедиминовичей и прочих князей с тысячелетней историей. Князь Вишневецкий, если не идиот, должен же был знать, что Брехт не сам кричал и стонал на весь дворец. И слуги убирались. Должны были доложить. Как бы Брехт отреагировал, если бы на его жену кто покусился. Нда. НЕТ. Всё одно бы прибил, просто, чтобы не повадно было. А то полезут все кому не лень, и сдохнешь от сифилиса. А этот Твикс без палочки лысый обнимался с Бироном и настоятельно зазывал в гости на обратном пути.

— А вы, князь, чего делать будете? Ну, в смысле, прения в парламенте? Резня в Сейме? — Брехт почему-то думал, что Вишневецкий соберёт подпанков, и с отрядом в тысячу местных усилит его корпус. Местные в таком деле — это хорошо.

— Я буду следить за порядком в Великом княжестве Литовском.

— Успехов. На обратной дороге мимо не проедим. Подумайте. На кой чёрт вам этот ночной горшок с ручкой вовнутрь? Я про Польшу. Нет, будущего у неё, погрязнете в разбое и гражданских войнах. И приберут вас по частям, кого мы, кого Пруссия, и у них не забалуешь, враз онемечат. Польские потуги на превращения вас в католиков за игру в песочнице покажутся.

— Где?

— Не важно. Подумайте. Немцам мы вас один чёрт не отдадим. Будет война на вашей территории. Надо вам⁈ Северная война ничему не научила?

— Я подумаю и переговорю с магнатами.

— Удачи.

Пограбить Вильно не удалось. Ничего, никуда католики с униатами не денутся. Выселим в нужные места. А Ингерманландский пехотный полк с тысячей возчиков, что следовал по пятам за гвардией, чтобы вывести злато и серебро из костёлов и прочих церквушек, и сопроводить ксендзов и семейных священников в Москву до сортировочного пункта, без дела не остался. С крылатых гусар взяли огромную добычу. Еле всё это влезло в тысячу телег. Лошадки, у мобилизованных для этого крестьян, плюгавенькие и тощие. Пятьсот кило на телегу если положить, то в горку небольшую ту телегу подталкивать надо. И лошадку под уздцы тянуть. А гусары все были в броне, практически — рыцарский комплект. Разве низ не полный. Сапоги не железные и трусы. И весила сия броня прилично. Плюс — седло со всеми причиндалами. Плюс — оружие, плюс — в лагере взяли приличный запас овса и других продуктов, даже кофе был. Ну и к каждой телеге позади привязано по два дестриэ. Или почти они. Большие и мощные кони. Хреново, что в основном жеребцы. Из двух тысяч коней примерно тысячу триста жеребцы или мерины. Ну, пригодятся в хозяйстве. Мерины пушки тягать, вскоре же война Кавказе. Там полно крепостей серьёзных, там без артиллерии делать нечего. А жеребцами можно серьёзно крестьянских лошадок улучшить в целой губернии, а то и в нескольких. Правильно только всё это организовать надо.

Кони тоже не налегке плетутся рысью как-нибудь. Они загружены мешками с зерновыми. Пшеница, рожь, овёс, гречка, даже ячмень и кукуруза есть. Покупали по нескольку мешков у разных продавцов. Нужно создавать семенной банк. Сельхозакадемия строится и расширяется, учёные из Европы потихоньку подтягиваются. Нужно их занять.

От Вильно через Гродно и Белосток больше четырёхсот километров до Варшавы. Могли бы дней за десять дойти. Могли бы, да не тут-то было. История поменялась. Как в Реальной истории дойти до столицы Речи Посполитой, преодолевая только трудности дороги, теперь не получилось. Брехт читал, что после того даже как Лещинский сбежал, а Данциг и французы сдались, ещё больше года российские воска воевали с бандами шляхтичей, они начали настоящую партизанскую войну. Нападали на русских мелкими бандами и, получив отпор, убирались. При этом армия Миниха несла потери. И таяла. Каждый день.

Ну, тут так у ляхов не получилось. По всем сторонам вокруг гвардии были разъезды, и у части егерей всегда заряжены штуцера, благо погода наладилась. Дождей нет. Порох не отсыреет. Паны каждый раз натыкались не на спящих на привале лопоушистых русских, а на штуцерный огонь, а когда пускались наутёк, то попадали под фланговый удар башкирских лучников, осыпающих беглецов тысячами стрел. Выживали единицы. Пленных теперь точно не брали. Это не комбатанты, а разбойники. Вешали выживших на дубах. Где-то к Белостоку дураки кончились и до Варшавы уже шли спокойно. А у столицы Речи Посполитой снова встали. Приехал разъезд и доложил, что мост через реку сожжен, а на другом берегу стоят пушки. Ляхи разведку увидели и обстреляли их.

— Ну, вот, господа офицеры, не зря мы плотников и артиллерию тащили за тысячу верст. Эх, размахнись рука, раззудись плечо.

— Повоюем? — Иван Салтыков чуть не вырвал у Брехта подзорную трубу. Разбаловал его.

— Так, слушай мою команду. Густав, готовьте батарею двухпудовых Единорогов. Стрелять гранатами, что в парусину зашиты.

— Шрапнелью?

— Ей родимой. Сначала болванками стрельните, и считайте, потом уже вворачивайте взрывали на полученное время. Ну, да сами с усами. Считайте, что на учении. С двух километров примерно… Пушки нужны целыми. А а прислугу нужно выбить всю. Пушкари штучный товар. Дальше, Александр, Иван, — Брехт повернулся к Багратиону, — начинайте строить выше по течению плоты. Только под прикрытием снайперов.

— И в одну змею сбивать?

— Точно. Всё поехали.

Конец второй книги.

Екатеринбург 2023 г.

Добрый день уважаемые читатели.

Вот и эту книгу осилил, кому понравилось нажимайте на сердечки. Награды тоже приветствуются.

С уважением. Андрей Шопперт.

Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/306683