Строптивая красавица

Глава 5

Умом она понимала, что Алекс хочет развлечь ее. В его шутках не было ничего непристойного. Они как небо и земля отличались от злобных насмешек, которых она вдоволь наслушалась от родителей.

С Алексом все обстояло совсем иначе, и это ставило ее в тупик. С момента их встречи в ней постоянно боролись самые противоречивые чувства, и каждое пыталось завладеть ее душой. Теперь в ней боролись страх, гнев и смущение. Первые два чувства были ей ближе – хотя бы потому, что не являлись новыми.

Позволить себе надеяться на другую жизнь? Мечтать о том, что Алекс полюбит ее? Или даже… Нет.

Она сжимала солонку, не ощущая, как ее острый край врезался в мякоть ладони.

Сидеть рядом с ним в ресторанчике было так же непросто, как провести час бок о бок в машине. Тогда он находился так близко от нее, что временами, когда поворачивался или наклонялся, едва не задевал ее подбородком.

Вопреки благим намерениям она подняла голову. И тотчас встретила взгляд Алекса. Он перегнулся через стол и дотронулся до ее руки.

– Не бойтесь, – сказал он. – Неужели я похож на чудовище?

Она улыбнулась одними лишь уголками рта.

– Я не требую от вас ничего сверхъестественного. Просто сидите и получайте удовольствие. Только и всего.

Появился Бадди с двумя тарелками. Когда Алекс увидел большую лепешку с перцем, говядиной и доброй порцией сливочного сыра сверху, в нем ожили воспоминания детства и всех последующих лет, связанных с заведением Вилли.

– Выглядит несколько необычно, – заметила Кэтрин.

Судя по голосу, она немного оттаяла, но Алекс понимал, что борьба еще не закончена.

Принесли пиво. Отхлебнув, Алекс откусил от лепешки. Она была не так хороша, как те, что пекла Вилли, но все равно показалась ему неимоверно вкусной. Они ели молча, если не считать голоса Патси Клайн, несущегося из музыкального ящика. Песня называлась «Сумасшедший». «Ну прямо про меня», – подумал Алекс.

Звяканье стекла за стойкой отвлекло его внимание от Кэтрин. Обернувшись, он увидел смотревшего на него Бадди.

– Ну что, Бадди, теперь ты занял это место? – спросил он, подняв голову.

– На паях с Джоди. Это моя двоюродная сестра. Вы помните ее?

– Конечно. Как она поживает?

– Собирается в колледж. Ей обещали дать стипендию. Мне тоже предложили.

Алекс отхлебнул пиво.

– А мы собрались за покупками, – наконец произнес он. – Перекусим и пойдем посмотрим, что тут у вас есть для дома.

Он украдкой взглянул на Кэтрин. Она сидела с недовольным видом и медленно жевала лепешку.

– Мистер Макки, – прервал его Бадди. – Ведь это вы устроили. Ну скажите, вы?

Алекс отложил вилку. Юноша не отставал.

– Правда, что это на ваши деньги? Все знают, что вы участвовали в учреждении фонда для колледжа.

– Успокойся, Бадди. Я бы на твоем месте меньше верил подобным слухам.

В глазах молодого человека было столько благоговения, что Алексу стало неловко.

Бадди обошел стойку и, подойдя к их столику, протянул Алексу руку.

– Спасибо.

– Пусть это останется между нами, – попросил Алекс, стискивая ему ладонь. – Хорошо?

– Я хочу изучать право. Мне нравится профессия адвоката.

– Замечательно.

– Конечно, когда я выучусь, я вернусь сюда. Мои знания могут пригодиться резервации.

Алекс почувствовал замешательство. Не зная, что сказать, он только улыбался.

– Можно еще, Бадди? – сказал он, выливая в стакан остатки пива.

– Конечно. Сейчас принесу.

Алекс отставил бутылочку, повернул голову к Кэтрин и перехватил ее испытующий взгляд.

– А вы даже не притронулись к своему пиву, – заметил он.

– Вы учреждаете фонды на образование для людей, которых даже не знаете?

Он не сразу сообразил, что ответить.

– Не стоит так много говорить об этом. Скажите лучше, что нам нужно купить для дома?

Она помедлила с ответом, продолжая молча изучать его.

Алекс смотрел, как быстро росла гора коробок, баночек и флаконов. Сначала Кэтрин вела себя нерешительно: выбирала тот или иной сорт стирального порошка, пасты или раствора и показывала ему, ожидая одобрения. Потом стала действовать более уверенно. Под конец она брала все, что хотелось, и, уже не глядя на него, совала в корзину на колесиках.

– Это жидкость для ухода за деревом, – говорила она. – Ее нужно взять побольше. Она вся уйдет на полы. И на шкафы. Вы знаете, если не ухаживать за ними регулярно, все рассохнется.

– В этом я целиком полагаюсь на вас.

Она покачала головой и взяла еще баллончик, источавший запах лимона.

– Не понимаю, как можно так беспечно относиться к такому прекрасному дому!

– Все, что меня беспокоит, – это привести его в порядок для продажи.

Они двинулись к выходу. Кэтрин шла впереди, и он мог всласть налюбоваться каскадом ее золотистых волос, мягко покачивающихся в такт шагам. Трудно поверить, что натуральные волосы могут быть такими светлыми.

Он догнал ее и тоже остановился перед лоточками с замороженными овощами.

– По-моему, это очень удобно готовить, – сказала она. – К сожалению, последний раз Сесил привез их совсем немного.

– Ради Бога, берите все, что вам нравится. И в любом количестве. – Он подвинулся к ней, обуреваемый желанием дотронуться до золота волос. Но вместо этого засунул руки в карманы.

– А для вас? Что вам нравится?

Он тяжело вздохнул. Ему хотелось сказать: вы. На завтрак, обед и ужин.

– Не знаю. Можно взять немного брюссельской капусты.

– Хорошо. – Она отобрала несколько пакетиков с замороженными овощами. – Конечно, свежие лучше, но на крайний случай и эти сгодятся.

Потом она еще долго кружила по тесной бакалейной лавке.

– Берите, берите, не бойтесь, – говорил он, послушно следуя за ней. – Возьмем большую тележку у выхода и довезем до машины.

Она перестала стесняться, и у нее все получалось так ловко – любо-дорого посмотреть. Однако Алекс заметил, что при малейшей возможности она старалась не сталкиваться с другими покупателями. Наконец она повела его к кассе.

– Алекс Макки?! Какими судьбами?

Он узнал голос Маргарет Филлипс. Эта женщина работала здесь с тех пор, как он помнил себя. Именно она поймала его с поличным, когда он украл плиточку шоколада. Тогда ему было, наверное, лет семь.

– Как поживаете, миссис Филлипс? Мы так давно не виделись.

Женщина добродушно улыбнулась:

– Я так огорчилась, когда узнала о твоем горе.

– Спасибо, миссис Филлипс. – Он не без удивления заметил, что за пределами дома ему было не так тяжело говорить о Линде.

– А вы, должно быть, Кэтрин?

У Кэтрин открылся рот. Она недоуменно смотрела то на Алекса, то снова на женщину за прилавком, как будто ее заманили в ловко расставленную ловушку.

– Интересно, от кого вы узнали об этом, миссис Филлипс? – спросил Алекс, искренне пораженный ее осведомленностью.

– От Сесила. Ты же знаешь, какой он сплетник.

Алекс облегченно вздохнул. Слава Богу, Кэтрин убедилась, что он не нарушил своего слова.

– А как поживает старый паршивец? – Он снова повернулся к пожилой женщине. – Как чувствует себя ваш пес?

– Спарки? Как всегда, хорошо. – Ее морщинистое лицо расплылось в широкой улыбке. – Представляешь, ему почти сто лет, в переводе на собачий возраст разумеется, а какой у него кишечник! До сих пор опорожняется самостоятельно. Каждый день. Как часы. – Она наклонилась к Алексу и доверительно прошептала: – Я могу только мечтать, чтобы у меня был такой же регулярный стул, как у этого пса.

Алекс с пониманием кивнул, схватил Кэтрин за руку и поволок к выходу.

– Куда вы так торопитесь? – спросила Кэтрин с нарочито бесстрастным лицом.

Он нахмурился:

– Если не ошибаюсь, вы говорили что-то насчет свежих овощей.

Она даже не попыталась скрыть веселья. Ее лучившиеся смехом глаза сверкали как искры в ночном небе.

– Не ожидала, что мне так понравится город, – сказала она. – А миссис Филлипс просто очаровательна.

– Вы идете или нет? – Алекс покатил тележку дальше. – А то я вижу, вам больше хочется стоять здесь и потешаться надо мной.

Когда она подняла два тяжелых пакета, он шагнул навстречу, намереваясь отобрать их у нее.

– Зачем? – спросила она, отступая в сторону. – Я донесу.

– Позвольте мне.

– Оставьте эти глупости. – Она положила пакеты в машину и повернулась, чтобы взять следующие. Тогда он загородил ей дорогу.

– Пакеты тяжелые, – сказал он твердо, собираясь положить конец пререканиям. – Я сам выгружу их.

Она встала в театральную позу наподобие утомленного атланта, запустила пальцы в волосы и сказала с притворным вздохом:

– Опомнитесь, Макки. Вы платите мне кучу денег. За что? За работу.

– Я знаю. Просто я считаю…

– Вы просто считаете, что это мужская работа. – Она ловко обошла его и подхватила оставшиеся пакеты. – Не беспокойтесь. Я привыкла носить тяжести.

– Но так нельзя. Оставьте же что-нибудь и мне, – жалобно сказал он, после того как она захлопнула дверцу джипа. – В кого вы хотите меня превратить? Вы запрещаете мне быть вежливым. Не разрешаете носить пакеты с продуктами. Вы не даете мне поухаживать за вами. И я, по-вашему, должен терпеть все это?

Она оживилась и радостно закивала. В глазах зажглись озорные огоньки, и щеки залились румянцем. Непринужденным движением она откинула челку со лба. В считанные секунды Кэтрин стала неузнаваемой.

О Создатель! За что такие муки?! Какое невыносимое искушение! Он не мог оторвать глаз от ее рта, изнывая от желания поцеловать ее, прижать к себе, ощутить ее тело. Поддавшись порыву, он шагнул вперед и моментально отступил. И тотчас же обругал себя за глупость. Он должен был предвидеть, что ее радость может испариться в мгновение ока.

Она резко повернулась и направилась к тележке за овощами.

– Нет, нет! Кэтрин! – окликнул он ее. – Постойте.

Она не останавливалась. Тогда он побежал, чтобы удержать ее.

– Извините.

– Нехорошо. – Она продолжала идти, глядя перед собой. – Мы не сможем играть в кошки-мышки две недели. Почему вы не хотите нанять кого-нибудь другого?

– Нет, – сказал он. – Я знаю, что вам некуда идти.

– Вас это не касается.

Он схватил ее за руку и повернул к себе так резко, что она невольно оказалась с ним лицом к лицу.

– Нет, касается. Ну что я могу поделать с собой, раз вы мне так нравитесь? Но я не буду трогать вас до тех пор, пока вы сами того не захотите.

– Этого никогда не случится, – сказала она твердо, сверкнув изумрудными огнями глаз.

Кэтрин почувствовала неимоверное облегчение. Наконец-то она дома! Хорошо, что Алекс нашел для себя какую-то работу и оставил ее одну на кухне. Во всяком случае, не будет мешать ей предаваться собственным мыслям. И лучше всего это у нее получается за каким-нибудь рутинным делом типа уборки.

Сначала ей предстояло заняться буфетом с посудой. Она начала осторожно выгружать с полок фарфор.

Между прочим, в городе, как выяснилось сегодня, она тоже чувствует себя неплохо. И вела она себя вполне нормально, как положено цивилизованному человеку. Общалась с незнакомыми людьми. Поддерживала разговор. Так что, выходит, страхи ее были напрасными, и о поражении говорить не приходится. Но почему он решил, что должен представлять ее всем подряд? Мало ли сколько у него знакомых. Какое ей дело до них? Одна Никки Милс чего стоит. Агент по недвижимости. Хищница. Без всякого стеснения пожирала его глазами.

Она перебирала воспоминания, как будто от этого они могли превратиться в реальность. Вот они подходят к тому месту, где припаркован джип. Алекс совсем близко. Она чувствует, как соблазн, исходивший от него, обволакивает ее. Слышит, как неистово стучит ее сердце.

Сегодня она выиграла битву. С трудом, но выиграла. Голова помогла ей одержать эту победу. Однако ее позиции расшатаны. Спасти ее может только рассудок. На сердце надеяться нельзя.

Она подошла к раковине, отвернула кран и подставила лицо под холодную струю: это всегда помогало ей прочистить мозги. Не мешало бы еще и пробежаться, подумала она. Обычно пробежки успокаивали ее, и она решила, не откладывая, прибегнуть к проверенному средству.

Махнув рукой на беспорядок в кухне, она понеслась в свою комнату. Взяла с кровати матерчатую сумку, вытряхнула из нее содержимое и отыскала шорты с майкой. Быстро переоделась и вприпрыжку побежала в гостиную. Процедура разминки была ей хорошо знакома. Упершись ладонями в твердую деревянную стену, она принялась за привычные упражнения.

– Вам помощник не нужен? А то я готов подержать стену.

Кэтрин опустила руки. Почему она так растерялась? Что особенного в том, что он застал ее за этим занятием? Она расправила плечи и повернулась к нему.

– Я готовлюсь к пробежке. Для этого, как известно, сначала нужно разогреться.

Алекс улыбнулся и покачал головой.

– Никогда бы не подумал. – Он подошел к бару. – А я собирался предложить вам выпить.

– Нет, спасибо, – сказала она и осеклась. Как это она раньше не заметила, что из комнаты исчезли простыни? Все за исключением одной, закрывавшей большой портрет над баром. – Я вижу, вы тут уже поработали.

– Это вы о белье? Чтобы снять и сложить его, моих способностей вполне достаточно. Я отнес его в комнату для стирки.

– Я постираю. Сегодня вечером.

Она направилась к двери.

– Вы надолго уходите?

– Обычно я бегаю около часа. – Она откашлялась. – Когда вернусь, приготовлю обед.

– Не торопитесь. Только скажите, могу я что-нибудь сделать, пока вас нет?

Кэтрин уронила взгляд на широкие запястья, выглядывавшие из-под закатанных рукавов. Естественно, Алекс не удосужился сделать это ровно с обеих сторон. Она подскочила к нему и, прежде чем одумалась, порывисто схватила его за руку. Подворачивая манжет, она нечаянно коснулась его кожи и… получила удар электричеством – от кисти до самого позвоночника.

Она поежилась, пораженная.

– Спасибо. – Он сказал это приглушенным голосом, в котором одновременно слышались едва заметная насмешка и удивление.

– Я… я просто… – Она повернулась и подбежала к бару. – Я хочу сказать, что вам не нужно ничего делать. Можете пока почитать что-нибудь. – С этими словами она протянула руку и сдернула простыню, закрывавшую портрет на стене.

Алекс с грохотом опустил стакан на стойку. Она оторопело уставилась на свадебный портрет. Жених и невеста стояли рядом, глядя друг другу в глаза. Линда, одетая в нарядное белое платье, была необыкновенно хороша. Алекс, совсем молодой и не такой громадный, напоминал красавца-манекенщика. Счастливая улыбающаяся пара. Оттого что в ее жизни не было ничего похожего, ей хотелось кричать.

За спиной послышался звук. Она обернулась и сразу забыла о собственных чувствах. Его губы застыли, обычно смуглое лицо побледнело. Но не это заставило ее подойти к нему – ее поразили его глаза. Из них ушла жизнь.

– Макки!

Он даже не взглянул в ее сторону. Взял свой коктейль и опрокинул его прямо в горло. Потом прошел через всю комнату и молча вышел.

Через три часа она начала беспокоиться. Проверила, не пересохло ли тушеное мясо, которое она держала на слабом огне.

Наконец он вернулся и сразу прошел к себе.

Пропадал больше четырех часов и теперь не хочет спускаться? Может быть, пойти к нему и посмотреть, все ли с ним в порядке?

Но ей не пришлось этого делать. Он вошел в кухню, прежде чем она успела закрыть кастрюлю.

– Пахнет хорошо, – сказал он.

– Я потушила мясо. Вам положить?

Он молча прошел мимо нее и стал мыть руки. Она поняла, что в нем что-то изменилось: он избегал смотреть на нее и вообще держался как-то настороженно.

Кэтрин не знала, как себя вести. Если бы она лучше разбиралась в людях, особенно в мужчинах!

– Как ваша пробежка?

Она вздрогнула от неожиданности.

– Я не бегала, – сказала она, сообразив наконец, о чем ее спрашивают. – Провозилась на кухне и потом… эти простыни…

Алекс осмотрел кухню.

– Вы действительно много успели. Сейчас здесь стало намного красивее и уютнее.

– Спасибо, – кивнула она, поднимаясь из-за стола. – Я пойду. Мяса много. Захотите добавки – возьмете из этой кастрюли. Вот здесь…

– Почему вы все время стремитесь уйти от меня? Вам так трудно дается общение со мной?

Кэтрин обернулась и увидела его глаза. Большие, горестные, умолявшие ее остаться.

Она зажгла горелку под чайником и села.

Он ел. Очень медленно, опустив голову, думая о чем-то своем. Морщинки возле рта стали глубже, чем несколько дней назад.

– Расскажите о себе, Кэтрин.

– Мне нечего рассказывать.

Сказала и тут же опять укорила себя за автоматически вырвавшийся ответ, увидев, как поникли его плечи. Если бы он только знал, чего ей стоит перешагнуть через свои комплексы!

– Я приехала сюда из Нью-Йорка, – тихо начала она. – Жила с родителями и двумя младшими сестрами. Наш дом стоял в двух шагах от железной дороги. Когда проходили поезда, в квартире все ходило ходуном. Мы называли ее адской квартирой и ничего не вешали на стены, потому что ни одна вещь не выдерживала этой свистопляски. Отец пил и вел себя соответственно. – Она запнулась и сделала глубокий вдох. – В общем, это был ужасный человек.

– Ну что же вы замолчали?

Удивленная мягкостью его голоса, она украдкой взглянула на его лицо. Теперь в карих глазах было больше живого интереса, нежели боли. Она прочистила горло с твердым намерением дать ему возможность отвлечься от невеселых мыслей, возникших по ее вине.

– Я старалась держаться подальше от него и вообще не любила находиться дома, потому что он то и дело устраивал скандалы и драки. Мне не хотелось идти домой после школы, чтобы не слышать его криков. А сколько времени мы провели в больницах – уму непостижимо! Когда мне исполнилось двенадцать, я просто возненавидела его. Я молилась, чтобы он умер. Или хотя бы ушел из дома.

Наконец мое желание исполнилось, – продолжала она. – Мы только-только отпраздновали мой день рождения. Мне тогда исполнилось четырнадцать лет. И вдруг он исчез. Умер ли он собственной смертью или кто-то убил его – этого мы так и не узнали.

Спазм в горле не дал ей продолжить. Но и без этого было ясно, что пора ставить точку. Она встала, взяла у него пустую тарелку и пошла к раковине.

– А потом? – осторожно спросил он.

– Не стоит продолжать этот разговор. Он не нужен ни мне, ни вам.

Она не заметила, как Алекс оказался рядом. Он подошел сзади и обнял ее за плечи. Когда он подвинулся ближе, она почувствовала излучаемое им тепло. Жаркое дыхание обожгло ей шею. Он повернул ее к себе лицом. Не противясь, она склонила голову на его грудь. Ей хотелось прижаться к нему изо всех сил, забыть обо всем на свете и не чувствовать ничего, кроме мощи этой груди. Она слышала удары его сердца у себя под щекой, ритмичные, как сигналы радиомаяка.

– Оставайтесь со мной, – сказал он. – Будем помогать друг другу. Вместе нам будет легче.

Кэтрин закрыла глаза и передвинула голову выше, выискивая удобное местечко возле его шеи. Пристроилась, как в гнездышке, и, положив подбородок ему на плечо, затихла.

Переместив руку чуть ниже, он прижал ее тело к себе. Судя по тяжелому прерывистому дыханию, ему хотелось того забвения, что и ей. Он отыскал губами ее рот, и она почувствовала, как в нее проникла искра, грозившая обернуться большим пожаром. Он пробежал пальцами по нежной коже. Их контакт был подобен электрическому разряду. Прежняя одинокая, отчужденная Кэтрин бесследно исчезла. В его руках было живое бушующее пламя. Но только несколько коротких мгновений она принадлежала ему.

Разум взял верх. Она нашла в себе силы собраться.

Когда она оттолкнула его, он покорно оставил ее в покое.

– Нет, – сказала она, качая головой и отступая.

– Не отвергайте меня. Я в вас нуждаюсь.

– Неправда. Вам просто нужна женщина. Вы обратили на меня внимание только потому, что я оказалась под рукой.

– Это не так. У вас накопилось столько страхов и обид, что вы не можете смотреть человеку прямо в глаза. Мне очень жаль, что в вашей жизни не было радости. Но не во мне причина вашей печали, и я не тот человек, который может обидеть вас.

Этой отповедью он одновременно обескуражил и рассердил ее. У нее загорелись щеки. Она стремительно прошла мимо него к раковине. Взяла губку и отвернула кран. Он коснулся пальцами ее плеча. Она тотчас рывком отстранилась.

– Извините, – сказал он. – Я нечаянно. Клянусь, у меня не было никаких задних мыслей.

– Вы дали мне обещание, Макки. И дважды его нарушили. Как я должна относиться после этого к вашим словам?

Она так неистово отмывала тарелку, что потом сама удивилась, как не превратила ее в груду обломков.

– Кэтрин, перестаньте. Ну не надо, прошу вас!

Он подошел к ней сзади и закрыл кран. Воцарилась тишина. Затем, отобрав у нее тарелку и губку, он повернул ее лицом к себе, взял кухонное полотенце и осторожно досуха вытер ей руки.

– Я не хочу ссориться с вами, – сказал он. – Но, черт возьми, вы, женщины, иногда… – Он пожал плечами. – Я не нарушал своего слова. Простите меня, Кэтрин. Я никогда не обижу вас. Никогда.

Ей безумно хотелось верить ему, но прошлый опыт подсказывал ей обратное.

– Почему я должна верить вам?

– Потому что я говорю правду.

– Вы совсем запутали меня. Я не знаю, что вам ответить. Оставьте меня с вашими разговорами.

Он кивнул:

– Согласен.

Кэтрин поспешила уйти, уверенная, что, как только она окажется одна, ей станет лучше. Однако она ошибалась.