Студент-медик из Дублина

9 Жар и трепет

Фингал вышел из трамвая в Феникс-парке, возле памятника Веллингтону — массивного обелиска, воздвигнутого в память о герцоге. Китти сидела на ступеньках у подножия памятника.

— Фингал! Мы не виделись целую вечность!

— Точно. Но нам не оставалось ничего другого. Видеться в больнице нам нельзя.

— По крайней мере, я уже закончила первый год учебы и теперь имею полное право жить не в общежитии для сестер, а в съемной комнате с Вирджинией. Теперь встречаться будет проще.

— Только после сдачи первой части экзамена.

— Ну конечно, после экзамена. Я знаю, как это важно.

Он наконец привлек к себе ее, стройную и горячую, и вдохнул нежный аромат.

— Идем. — Он взял ее за руку. — Пройдемся одну трамвайную остановку, до зоопарка.

Держать Китти за руку было замечательно. Радуясь уже тому, что она рядом, Фингал не видел необходимости заводить разговор. Феникс-парк на северном берегу реки Лиффи был пасторальным уголком посреди мрачного, будничного города.

— Куда пойдем сегодня? — спросила Китти.

— В «Оленью голову» на О’Коннелл-стрит. Там нас будут ждать Кроми и Вирджиния. Вы с ней близкие подруги, так?

— Джинни — наивное дитя. Она посоветовала мне не верить дурацким сплетням.

— О чем?

— У вас с Бобом Бересфордом неважная репутация.

Фингал густо покраснел.

— Вообще-то я… то есть…

Китти рассмеялась.

— Дурачок, я знала об этом еще до нашего первого свидания. Неужели ты считаешь, что до тебя я ни с кем не целовалась?

Фингал решительно не желал представлять себе Китти в объятиях другого мужчины, но промолчал.

— Но только с тобой, Фингал, мне хочется встречаться как можно чаще.

Он глубоко вздохнул. На других женщин он не смотрел с прошлого октября.

— И мне тоже.

— Я поняла это на Новый год, когда запели «Дым в твоих глазах».

Фингал помнил, как под эту песню пообещал Китти, что не даст пламени угаснуть. Возможно, пора было пригласить ее к родителям в гости, познакомить с ними… но признаться в любви он не был готов.

— В последние девять месяцев мы виделись редко…

— Видимо, так живется и женам вечно занятых врачей.

Фингал снова вздохнул.

— Да, скорее всего. Врачи целыми днями на посту. — Он заглянул в глаза Китти. — А ты хотела бы стать женой врача?

— Смотря какой врач сделает мне предложение. — Судя по голосу, она не шутила.

— Китти, я… — Он не знал, что ответить.

— Все хорошо, Фингал, — прервала она. — Я понимаю, пока в голове у тебя одни только экзамены. Может быть, как-нибудь потом? — Ее голос звучал твердо, но с оттенком сожаления.

Дальше, чем неопределенное «как-нибудь потом», он пока не решался заглядывать, потому поспешил сказать:

— Ты права. Экзамены прежде всего. Я не могу давать обещаний, пока не стану доктором О’Рейли.

— Ничего, — отозвалась она. — Я понимаю. — Она высвободила руку и зашагала в сторону зоопарка.

— Подожди минутку. — Он двинулся следом. — Китти, постой.

Она остановилась и обернулась. На ее лице не осталось и следа улыбки.

— Послушай… — начал он. — Мне очень жаль. Честно. — Он взял ее за руку.

— Не о чем жалеть, — возразила она. — Мне все ясно. Иногда я сама не понимаю, что нашла в тебе. Романтичности в тебе не больше, чем в мешке картошки.

Он привлек ее к себе и поцеловал. К тому времени, как поцелуй прервался, Китти едва хватало воздуха. Фингал улыбнулся.

— Вот так, — заключил он. — Это, по-твоему, романтично?

— Фингал Флаэрти О’Рейли, — она решительно покачала головой, — вы первостатейный болван!

— А разве найдется мужчина, способный не чувствовать себя болваном рядом с тобой, Китти? — Он понизил голос. — Тобой трудно не увлечься. Практически невозможно.

— Спасибо, Фингал, — произнесла она, — потому что я тоже очень увлечена тобой, — она легко коснулась его губ, повернулась и бросила через плечо: — А теперь — до ворот зоопарка наперегонки!

Посматривая на позолоченные часы на каминной полке, Фингал стоял у эркерного окна, пока его мать поправляла розы в вазе.

— Мэри, мне просто нездоровится, — уверял отец. — Крепкий говяжий бульон или какое-нибудь тонизирующее средство — вот все, что мне нужно. Обращаться к врачу нет причин.

— Ты же обещал, — возразила мама. Она встала за спинкой стула и положила руку на плечо отца. — Ты знаешь, какая я паникерша. И мы договорились пройти обследование ради моего спокойствия — помнишь, дорогой?

В оконное стекло застучал дождь. Наступила середина июня, начались летние грозы с сильным ветром. Только бы доктор Миккс не промок насквозь, добираясь сюда. В понедельник он выслушал просьбу Фингала и ответил:

— Уверен, беспокоиться незачем. В два часа в четверг я смогу осмотреть пациента у него на дому.

— Спасибо, сэр. Большое спасибо. — Фингал почти успокоился, узнав, что скоро выяснится вся правда. — Я передам это родителям, вас будут ждать.

— Ваш отец, вероятно, просто переутомился. Такое случается с мужчинами старше пятидесяти лет. Полагаю, ему нужно некоторое время пожить в теплом климате, может быть, отправиться в круиз.

Бриджит впустила гостя.

— Профессор О’Рейли — доктор Миккс.

Отец поднялся.

— Спасибо, что пришли, доктор, да еще в такой ненастный день. — Он протянул руку, доктор Миккс пожал ее. — Позвольте представить вам миссис О’Рейли. С моим сыном Фингалом вы знакомы.

— Здравствуйте, доктор Миккс. Прошу вас, садитесь. — Мама указала на кресло и добавила: — Не желаете чаю?

— Спасибо, нет.

— Может быть, после выпьем хересу? — предложил отец.

— Возможно. А пока… нельзя ли нам побеседовать наедине?

— Конечно, — кивнул отец. — Прошу вас следовать за мной.

Мама пыталась развлечь Фингала беседой о пустяках, но то и дело поглядывала на закрытую дверь. Фингал знал: она всей душой желает, чтобы врач вернулся с хорошими вестями. Едва дрогнула дверная ручка, мама настороженно выпрямилась.

— Ваш супруг вскоре присоединится к нам, миссис О'Рейли, — сообщил вернувшийся доктор Миккс. — Как правило, в таких случаях я советуюсь с лечащим врачом, но учитывая обстоятельства…

— Мы оба хотели бы, чтобы вы побеседовали с Фингалом, — заверила мама.

Доктор Миккс улыбнулся.

— Разумеется, если этого хотите вы и ваш муж. Пройдемте со мной, мистер О’Рейли.

Фингал вышел вслед за наставником в холл.

— Не буду ходить вокруг да около. — Доктор Миккс поджал губы. — У вашего отца анемия, и я заметил гематомы у него на запястье и на левой голени.

— Ясно…

Доктор Миккс подразумевал не только недостаток красных кровяных телец, но и нарушение процесса свертывания крови.

— Кроме того, лимфатические узлы увеличены, как и селезенка.

Фингал судорожно сглотнул.

— Возможно, это какое-то заболевание крови…

Доктор Миккс кивнул.

— Или вирусная инфекция. Например, моноцитарная ангина, которую американцы называют мононуклеозом. Она сопровождается анемией, образованием гематом и увеличением лимфатических узлов.

— Об этом я не подумал, сэр.

— Мы назначим анализ крови. Если количество лимфоцитов значительно увеличено, значит, мы имеем дело с моноцитарной ангиной.

Фингал понял, что доктор Миккс обошел стороной животрепещущий вопрос.

— А это может быть лейкоз?

— Есть такая вероятность. Если так, будем молиться, чтобы нам встретилась одна из его хронических разновидностей. По ним прогноз весьма благоприятен.

— Будем, — кивнул Фингал. Ему хотелось спросить о других видах лейкозов, прогноз по которым не так хорош. Кое-что о них он уже знал, как любой студент четвертого курса, но лекции по этим темам пропустил. И он спросил: — Долго понадобится ждать результатов?

— Кровь возьмут завтра, стекла посмотрят первым же делом в понедельник. Приходите в палату после обходов, к тому времени у нас уже будут готовы результаты. В понедельник днем я выберу время, чтобы поговорить с вашими родителями.

— Что вы хотите сказать им, сэр?

— Незачем тревожить их, пока мы сами толком ничего не знаем. Мы предпримем лечение, но не все болезни излечимы, поэтому наш долг — избавлять пациентов от личных мучений, в том числе и душевных, по мере возможности, — заключил доктор Миккс. — Ну что, пойдем к вашим родителям?

Мать переводила взгляд с Фингала на врача и обратно, пока доктор Миккс говорил:

— Вы поступили совершенно правильно, предложив мне обсудить проблему с вашим сыном. Из него со временем получится отличный врач.

Отец и мать заулыбались.

— Профессор, у вас скорее всего анемия — этим и объясняются и частое появление синяков, и увеличение лимфатических узлов на шее.

Фингал заметил, как нахмурилась мама.

— Мама, у каждого человека есть лимфатические узлы. Они помогают нам бороться с инфекциями. У отца эти узлы увеличены — это признак инфекции.

— Понятно. — Мама улыбнулась отцу и накрыла ладонью его руку.

— Думаю, мы имеем дело с моноцитарной ангиной, — сообщил доктор Миккс. — У пациентов старшего возраста процесс восстановления обычно оказывается длительным, но его обычный результат — полное выздоровление. Поскольку вы наверняка хотите точно знать, что происходит, в лаборатории больницы сэра Патрика Дана вас будут ждать завтра в одиннадцать. Мы возьмем у вас кровь и на следующей неделе дадим ответ. — Он улыбнулся. — Если не ошибаюсь, вы упоминали про херес?

Очень умно, мысленно отметил Фингал. Не сказав ничего определенного, доктор Миккс сумел создать у слушателей впечатление, что причин для беспокойства нет, а потом согласился выпить с пациентом, тем самым давая понять, что консультация окончена.

— Да, конечно, — кивнул отец, поднялся и направился к буфету, где на серебряном подносе выстроились графины и бокалы. — А ты, Мэри? Фингал?

— Мне совсем чуть-чуть, отец. Я скоро убегаю по делам. — Фингал принял из отцовских рук бокал. Ему хотелось покинуть родительский дом прежде, чем начнутся расспросы. — Перед уходом я хотел бы еще позвонить Ларсу, сообщить, что беспокоиться не о чем. Моему брату, — пояснил он доктору Микксу.

— Тому самому, чья машина заглохла по дороге из Портаферри? — припомнил доктор Миккс.

И Фингал с облегчением увидел, что его наставник улыбается.

В квартире Боба Бересфорда на Меррион-сквер Фингал освоился давно. С тех пор как он взял с Боба клятву выдержать экзамены, Фингал поменял напарника и теперь работал в амбулатории вместе с Бобом, а также проводил с ним почти все свободное время, следя, чтобы товарищ усердно занимался.

Открыв рюкзак, Фингал вытащил из него увесистый фолиант.

— Сегодня займемся кровью, Бересфорд. Эту лекцию я пропустил из-за регби, а ты…

— …из-за лошадей. Зато выиграл двадцать фунтов.

— Надо наверстать материал по болезням крови.

— Анемиям, лейкозам и так далее?

Фингал вздрогнул. Тем утром у отца взяли кровь на анализ.

— Верно. — Он положил рядом с учебником тетрадь, сбросил рюкзак на пол и придвинул стул. — Давай, пристраивай сюда свою ленивую задницу.

— «Ленивую задницу…» — проворчал Боб, садясь напротив него. — Как вульгарно! Ты что, О’Рейли, думаешь, что до сих пор на корабле? Скажи еще, что скучаешь по морю!

— Вообще-то нет, хотя я не жалею о том времени, которое провел на «Тигре». Успел даже позаниматься боксом.

— Оно и видно. — Боб искоса метнул на товарища взгляд. — Не хотел бы я сойтись с тобой в трех раундах, громила. А ты не думал побоксировать за родной колледж? Если не ошибаюсь, наш приятель Чарли регулярно ходит в спортзал.

— Он не прочь подраться, — подтвердил Фингал. — Но регби, Китти и учеба занимают все мое время, и кстати, мы собрались здесь ради учебы. Вот. — Фингал придвинул учебник к товарищу. — Ты читай, а я буду конспектировать.

— А ты точно служил на торговом судне? Не на галерах? — поинтересовался Боб, придвигая к себе книгу.

Фингал взял ручку на изготовку.

— Читай, черт бы тебя побрал.

Боб начал:

— «Лейкозы, или лейкемии, — группа раковых заболеваний крови, которые впервые описал Рудольф Вирхов в 1885 г. Он ввел в обращение их название, составленное из греческих слов „лейкос“ (белый) и „айма“ (кровь)»…

Боб читал, пока не объявил:

— Урок закончен. — И он захлопнул книгу.

— Посмотрим, что ты усвоил. Классификация лейкемий?

Боб откинулся на спинку своего стула.

— Лейкемия, или лейкоз, — аномальное увеличение количества белых кровяных телец, образующихся в костном мозге. Лейкемии различают по типу клеток и скорости прогрессирования. В процессе могут участвовать клетки двух типов…

— Значит, есть всего два вида лейкемии? — уточнил Фингал.

Боб покачал головой.

— Я же сказал: важны также темпы прогрессирования. Заболевание, связанное с клетками обоих типов, может быть и острым, и хроническим. Хроническое характеризуется замедленным началом и может развиваться на протяжении многих лет.

Фингал как наяву услышал голос доктора Миккса: «Если так, будем молиться, чтобы нам встретилась одна из его хронических разновидностей».

— Для острых лейкозов характерно бурное начало и скорый летальный исход, — заключил Боб. — Ну, как я справился?

— Первый отличник на курсе, — отозвался Фингал и вздохнул.

Боб придвинулся к нему.

— Ты в порядке, Фингал? Что-то вид у тебя озабоченный.

— Извини, Боб, — уклонился от ответа Фингал. Ему не хотелось обсуждать семейные дела.

— Если хочешь, вели мне заткнуться, — предложил Боб, — но я же вижу: ты сегодня не в себе. Что стряслось?

Фингал посмотрел другу в глаза.

— Утром у моего отца взяли кровь на анализ. Результатов ждем в понедельник. Мы надеемся, что это моноцитарная ангина.

Боб шепотом чертыхнулся, и Фингал понял: его друг догадался, чем еще может оказаться отцовский недуг.

«Опишите результаты макроскопического и микроскопического посмертного исследования пациента, страдавшего саркоидозом легких и печени». Фингал перечитал вопрос. Это не помогло. Как отвечать, он не знал. Два часа назад ассистент экзаменатора объявил: «Можете прочесть вопросы билетов и приступать». И вот теперь, подробно ответив на первые два вопроса, Фингал таращился на третий и постепенно осознавал, что на помощь свыше ему рассчитывать нечего.

Он сидел в заднем ряду парт экзаменационной аудитории. С понедельника он сдавал по два трехчасовых письменных экзамена ежедневно. Их обычно проходили или проваливали парами; хорошая оценка за один уравновешивала плохую за другой. Две проваленные пары — и студент мог готовиться к пересдаче в декабре.

Но письменный экзамен был лишь началом. С завтрашнего дня предстояло сдавать устные и практические экзамены. Сегодня, в среду 26 июня 1935 года, Фингал растерянно смотрел на последний вопрос первой части выпускного экзамена по патологоанатомии.

С первыми двумя вопросами, по ревматическому пороку сердца и циррозу печени, он справился без труда. С первым он разобрался, когда лечил Кевина Доэрти. Лекцию по циррозу он пропустил из-за тренировки, но осматривал одного из пациентов Хильды. Но этот вопрос… Про саркоидоз он не помнил ровным счетом ничего. Пациентов с этим редким воспалительным заболеванием ему не попадалось.

Вдобавок он остался недоволен своими ответами на утреннем письменном экзамене по микробиологии. А если он провалит эти два связанных друг с другом предмета? Тогда придется пересдавать их в декабре, значит, надо будет подробно перечитать материалы обоих курсов, а это означает, что у него останется меньше времени на подготовку к решающей второй части выпускных экзаменов, предстоявшей в июне.

Он встряхнул головой и написал: «Саркоидоз — редкое заболевание неизвестной этиологии. Скопления воспаленных клеток можно выявить в любой системе органов, особенно многочисленны они в легких и печени. Средств для лечения саркоидоза нет». Так же, мысленно добавил он, как средств для лечения недостаточной подготовленности к этому экзамену.

Он поднял голову. Часы показывали, что отпущенное время истечет уже через пятнадцать минут. Что толку просиживать их здесь? Он отдал преподавателю листы с ответами.

— Я закончил, сэр.

Фингал нашел скамейку под платаном во дворе. Небо хмурилось, слышался далекий рокот грома. Серый день соответствовал настроению Фингала. Но уверенность в том, что он провалил два предмета, он считал самой незначительной из своих проблем — с того самого понедельника, минувшего девять дней назад.

— О’Рейли… — Фингала взял за локоть незаметно подошедший доктор Миккс. — Идемте со мной. — Врач привел его в небольшой кабинет и протянул ему бумагу с результатами анализа. — Насколько я понимаю, вы подробно ознакомились с лейкемией, успели много прочитать о ней.

— Да, сэр. — Фингал уставился на цифры. — Увеличения количества лимфоцитов не выявлено, значит, это не моноцитарная ангина. Количество тромбоцитов снижено, как и красных кровяных телец, — это объясняет, почему у отца синяки, почему он так быстро устает и страдает одышкой. — Фингал посмотрел на наставника и снова в результаты. — Но количество белых кровяных телец в норме. Ничего не понимаю. У него нет лейкемии?

Доктор Миккс внимательно посмотрел на Фингала.

— Вот и я подумал о том же, поэтому посоветовался с доктором Фуллертоном. Его специальность — гематология.

Ладони Фингала взмокли.

— К сожалению, — продолжал доктор Миккс, — это редкая разновидность алейкемической лейкемии. При ней наблюдается аномальный рост количества клеток, однако они не покидают костный мозг, следовательно, выявить их с помощью анализа крови невозможно. Однако они нарушают выработку других компонентов крови. — Доктор Миккс шагнул к студенту. — Боюсь, в этом причина недомоганий вашего отца.

— Отцу понадобится биопсия костного мозга? — спросил Фингал.

— Да. Она поможет подтвердить наличие лейкемии или опровергнуть его и покажет, хроническая она или острая. — Врач дотронулся до руки Фингала. — Мальчик мой, еще не все потеряно. Болезнь может оказаться хронической.

— Как скоро вы сможете провести биопсию, сэр?

— Доктор Фуллертон назначил биопсию на тридцатое, а первого июля, в понедельник первым же делом посмотрит стекла.

До назначенного числа оставалось две недели. Фингал поколебался.

— Можем ли мы позволить себе ждать так долго, сэр?

Он уже знал, что, когда речь идет об онкологии, от скорости диагностики и лечения зависит все.

— Да. Понимаю, сейчас это время кажется вам вечностью, но суровая реальность заключается в том, что средства для лечения лейкемии не существует. Пока мы ждем результатов, мы можем смягчить проявления анемии препаратами железа. Если анемия усилится, поможет переливание крови, так что в конечном итоге…

Фингал кивнул, сглотнув.

— Понимаю, сэр.

— Анализы по большому счету ничего не изменят.

Фингал заметил, что нервно комкает в руке листок с результатами анализа крови. Он протянул листок доктору Микксу.

— Я пообещал вашим родителям, что сегодня днем сообщу им результаты. Полагаю, вы хотели бы присутствовать при этом.

— Нельзя ли как-нибудь смягчить удар, сэр?

К удивлению Фингала, доктор Миккс покачал головой.

— Им понадобится время, чтобы осознать известие. Я обязан быть предельно откровенным.

Тем днем в доме на Лансдаун-роуд он действительно ничего не скрывал. О предстоявшей биопсии, возможных результатах и различных прогнозах он рассуждал деловито и невозмутимо. Отец и мать восприняли известие стоически. Только после ухода доктора Миккса мама расплакалась.

— Это несправедливо! — твердила она.

— Да, — согласился отец, протягивая ей платок, — с другой стороны, несправедлива и сама жизнь, и, если я правильно понял врача, может оказаться, что у меня вполне доброкачественное заболевание.

Фингалу не хотелось вмешиваться: сейчас его родителям требовалось побыть вдвоем.

— Прошу меня простить, я схожу позвонить Ларсу, — сообщил он. — Он должен знать о случившемся.

— Лучше бы ты этого не делал, — отозвалась мама. — Не надо тревожить твоего брата, пока мы еще сами не знаем точно, что готовит нам будущее. Ты согласен, Коннан?

— Зачем волновать Ларса? Я прав, Фингал? — спросил отец.

Фингал смешался: отец впервые спросил у него совета.

— Да, пожалуй…

— Спасибо, — кивнул отец, — ты избавил меня от сомнений.

Фингал поцеловал мать в щеку.

— Я к вам скоро загляну, — пообещал он. — Постарайтесь не слишком тревожиться.

Ослепительная вспышка молнии и раскат грома вернули Фингала в настоящее. Первые капли упали на листья платана. Фингал бросился в экзаменационную аудиторию, втянув голову в плечи, когда второй зигзаг молнии рассек небо. В коридоре Фингал нашел где присесть. Дверь аудитории открылась. Вышел Боб Бересфорд и помахал другу.

— Садись, Боб. — Фингал указал на соседнюю скамью.

— Надеюсь, я написал достаточно, — сказал Боб. — Ты же мне дух не давал перевести, О’Рейли, и я даже начал надеяться, что сдам экзамен.

— А ты как думал, черт возьми? Мы же говорили, что сделаем из тебя врача.

Боб кивнул.

— По-моему, в это игольное ушко я протиснусь. Я видел, ты ушел довольно рано. Настрочил ответы за рекордное время?

— Я срезался. На саркоидозе.

— Тебя же не было на той лекции! Я вспомнил. — Боб тяжело вздохнул. — А остальные два вопроса?

Фингал слабо улыбнулся.

— И с микробиологией дела у меня обстоят неважно.

— Ты все равно выдержишь.

— Надеюсь, ты прав, Боб. Очень надеюсь.

— Проходи, Фингал. — Китти встретила его на пороге дома, где они с Вирджинией снимали квартиру. — Вчера были последние экзамены? Ну и как они прошли?

Фингал поцеловал ее и признался:

— Я так рад видеть тебя.

От волос Китти пахло свежестью и чистотой.

— Сколько уж времени прошло… — добавил он.

— Две недели. — Она провела его в дом. — Но ты сдержал обещание и звонил мне исправно. — Она вдруг нахмурилась. — Мне не понравился твой голос в среду. Ты уверен, что…

— Завалил патанатомию и микробиологию. Почти наверняка.

— Иди сюда. — Она села на диван. — И садись.

Он сел рядом, ощутив ее тепло.

— Четыре предмета я сдал, но на один вопрос по патанатомии так и не смог ответить и еще на один по микробиологии ответил неудачно.

— Боже мой! Когда будут известны результаты?

— Завтра в пять. — Он вымученно улыбнулся и заглянул в ее серые глаза. — Чем займемся сегодня?

— Будем отвлекать тебя от забот.

— Китти, ты помнишь Падди Кьоу?

— Того сержанта-коротышку с плевральным экссудатом? Ты говорил мне в апреле, что нашел ему работу.

— На прошлой неделе я встретил его в трамвае. Он расцвел. Ему повысили жалованье, он перевез всю семью в новое жилье.

— О’Рейли, это же замечательно!

Оба знали, что квартира находится в их распоряжении, поэтому Фингал с трудом держал себя в руках.

Китти заглянула ему в глаза.

— Ты не просто хороший врач: ты неравнодушен к пациентам. — В следующих словах Китти Фингал уловил намек: — Наверное, поэтому, хоть мы и видимся редко и работа у тебя на первом месте, я ни с кем больше не встречалась уже почти год.

Скажи ей, Фингал. Скажи сейчас же.

— Китти, я… — Нет, лучше дождаться завтрашнего дня и результатов. Он поднялся, обнял ее и крепко поцеловал. — Китти, я ведь… могу и влюбиться, — выразиться точнее он так и не осмелился, но к своему изумлению, заметил, что у него точно гора свалилась с плеч.

— И я тоже, — еле слышно отозвалась она и отступила на шаг. — Есть вещи, которым нужно время, чтобы созреть.

— Тебе нужно время, Китти? — так же тихо спросил он.

— Нет. Зато нужно тебе, Фингал.

Он опустил голову.

— Так что давай сегодня будем просто радоваться. — Она поцеловала его. — А не прибавлять тебе забот.

Еще несколько таких поцелуев, думал Фингал, и я…

— Ты спрашивал, чем мы сегодня займемся. Я не прочь прогуляться вдоль Гранд-канала, довести тебя до самой Долфин-роуд и ресторана.

— Я не против, — решительно заявил он. Есть ему не хотелось. Уже почти целую неделю. Оказывается, экзамены и известие о болезни отца способны отбить аппетит. Но если Китти хочет где- нибудь перекусить, он согласен.

Рука об руку они шагали по южному берегу канала. Оба молчали, болтать не хотелось ни ей, ни ему. Китти заставила Фингала всерьез задуматься. Да, он влюблен. Так почему же он не признался в этом? Потому, что слишком похож на отца? Испугался, что все закончится так, как у Ларса с Джин Нили? Не мог не тревожиться, думая о том, что принесет завтрашний день?

Они свернули на Долфин-роуд, пройдя меньше двух миль от квартиры Китти. Дверь ресторана оказалась третьей по счету. Фингал придержал ее, пропуская спутницу вперед. О будущем он подумает сразу же, как только узнает результаты обследования отца и своих экзаменов. Но не допустит, чтобы тревога испортила ему этот день.

Когда доктор Миккс вошел в палату святого Патрика в понедельник утром, на лице у него не было ни тени улыбки. Фингал без слов понял, что его ждет, и вспомнил, как однажды во время матча один из игроков команды противника ударил его ногой в живот. Сейчас он чувствовал себя точно так же, как тогда.

— Прошу прощения, О'Рейли, — обратился к нему доктор Миккс. — Вы не зайдете ко мне?

Фингал последовал за ним. Черт. Черт. Черт.

— Садитесь, Фингал, прошу вас. — Сам доктор Миккс продолжал стоять. — Перейду сразу к делу. У вашего отца алейкемическая лейкемия. Острая лимфоцитарная.

Фингалу представился человек в красном облачении британского судьи, зачитывающий смертный приговор.

— Ясно… — Он сглотнул. Пальцы сами собой сжались в кулаки. Ему хотелось закричать изо всех сил.

— Доктор Фуллертон взял несколько проб костного мозга. И прислал два предметных стекла. Хотите исследовать одно из них?

Фингал покачал головой.

— Нет, сэр.

В желании изучить предвестники смерти родного отца ему виделась почти непристойная патология.

Доктор Миккс коснулся его плеча.

— Мальчик мой, нам есть чем утешаться. Лимфоциты составляют менее пяти процентов всех клеток костного мозга.

Фингал почувствовал, как разжались его пальцы. Проблеск слабый, но все-таки он есть.

— Значит ли это, что болезнь в стадии ремиссии, сэр?

— Надо еще убедиться, что не затронуты другие органы.

Фингал понял его. Раком поражен костный мозг отца, но пока болезнь не вызывает резкое увеличение количества злокачественных клеток в организме. Если в остальном организм не пострадал, значит, процесс находится в стадии ремиссии. Болезнь дремлет, но доверять этой дремоте можно с тем же успехом, что и заряду пороха на конце горящего бикфордова шнура.

— Вы собирались сами сообщить моим родителям результаты. — Фингал поднялся. — Спасибо, что сказали сначала мне.

— Если вы будете сохранять внешнее спокойствие, ваша реакция успокоит родителей. Я не стану уклоняться от прямых ответов, как во время первой консультации, когда диагноз оставался неопределенным. Сейчас я сообщу только факты. Вашим родителям придется нелегко.

Фингал склонил голову. Девять месяцев назад он пренебрежительно отнесся к стремлению доктора Миккса отдалиться от пациентов и к адресованной студентам рекомендации поступать так же. И вот теперь доктор пытался облегчить участь отца и мамы. Его беспокойство не вязалось с отношением человека, привыкшего воспринимать пациентов как случаи заболеваний. Фингал начинал понимать его: доктор Миккс пытался оберегать своих студентов.

— Спасибо вам за еще один визит, — улыбнулась мама, когда Бриджит провела доктора Миккса и Фингала в гостиную. Мама была в любимом кардигане и твидовой юбке.

— Прошу прощения, но поприветствовать вас стоя я не смогу, — признался отец и указал на два стула. Фингал сел и заметил, что между подлокотником отцовского кресла и бедром подсунута подушка. Видимо, бедро, из которого брали образец костного мозга для биопсии, еще побаливало.

— Что вы хотели сообщить нам, доктор? — спросил отец ровным голосом. — Фингал объяснил, почему нам пришлось ждать. Но я рад, что теперь вы здесь и… — он прокашлялся, — сможете избавить нас от лишних мучений.

Фингал не сводил глаз с отца. Тот улыбался. И эта улыбка, прежде редкая гостья на отцовском лице, застала Фингала врасплох.

Доктор Миккс улыбнулся.

— Полагаю, можно сказать и так, но вы не лошадь со сломанной ногой, а ветеринар из меня получился бы никуда не годный.

— Насколько я понимаю, диагноз уже поставлен.

Улыбка врача померкла.

— Новости далеко не так хороши, как хотелось бы. Профессор О’Рейли, у вас острая лейкемия.

— Понятно. Это плохо? Можно ли что-нибудь предпринять?

— Боюсь, почти ничего, но, как я объяснил вашему сыну, в данный момент результаты свидетельствуют о том, что болезнь находится в стадии ремиссии. Она не проходит, но и не прогрессирует.

— Значит, мне не становится хуже?

— Надеюсь, нет, но чтобы знать наверняка, понадобится еще несколько обследований. Вы позволите осмотреть вас сейчас?

— Разумеется. — Отец неуклюже поднялся и, хромая, направился к двери.

Когда отец и доктор Миккс скрылись в соседней комнате, мама повернулась к Фингалу и вскинула руку, не давая ему заговорить.

— Все хорошо. Мы с твоим отцом успели обо всем подумать и приготовиться к худшему. Я поплакала, а твой отец не утратил присутствия духа.

Отец всегда требовал, чтобы сыновья держали себя в руках. Неужели теперь он следует собственным наставлениям?

Мама подалась вперед.

— Зачем ему понадобилось снова осматривать отца?

Фингал сглотнул.

— Клеток лейкемии мало, — объяснил он. — Они находятся только в костях, болезнь в стадии ремиссии. Доктор Миккс осматривает папу, чтобы понять, не поразила ли болезнь другие органы. Возможно, придется еще сделать рентген.

Мама похлопала его по колену.

— Ты — наш утешитель. — И она нахмурилась. — Мы решили не тревожить Ларса, но, по-моему, пришло время сообщить обо всем и ему.

— Я позвоню ему после того, как провожу доктора Миккса.

— Спасибо, — кивнула она. — Отец будет признателен тебе.