Студент-медик из Дублина

10 Экзамены — суровое испытание даже для самых подготовленных

Все хорошо? — спросил Кроми у Фингала, когда тот пришел на обед в студенческую столовую больницы сэра Патрика Дана. Фингал пожал плечами, избегая смотреть Бобу Бересфорду в глаза, и ответил:

— Мой отец приболел. Доктор Миккс отправляет его на рентген грудной клетки. Несколько раз наш шеф навещал отца.

— Надеюсь, ничего серьезного? — спросил Кроми.

— Когда придет время, Фингал сам нам расскажет, — вмешался Боб.

— Извини. Конечно. Просто я забеспокоился.

— Ничего, Кроми, спасибо, — Фингалу хотелось отвлечься от мыслей о родных. — Что я пропустил сегодня утром?

— Ничего особенного, — ответил Боб. — Познакомились с адъюнкт-профессором, мистером Кинниром. Услышали от него некоторые подробности истории хирургии в больнице сэра Патрика Дана. Фицпатрик попытался влезть с поправками, как в первый день практики, помнишь?

Фингал улыбнулся.

Боб продолжал:

— Профессор посмотрел на Фица и заявил: «Юноша, когда я захочу узнать ваше мнение, я так прямо и скажу».

— Похоже, нрав у нашего нового начальника легкий, — добавил Чарли, — но он терпеть не может, когда его поправляют при всех. В общем, он потащил на обход сестру Дэли, ее подчиненных, штатного хирурга Гарри Эллеркера и всех нас. Рассмотрели полдюжины случаев. Мне уже начинает нравиться хирургия, — он выставил вперед обе руки с толстыми пальцами. — Если повезет, нам разрешат ассистировать в операционной. И даже самостоятельно выполнять простые процедуры под надзором.

— Я тоже жду не дождусь, — признался Кроми. — Мне всегда нравилось плотницкое ремесло.

Фингал задумался: сможет ли он когда-нибудь так же жизнерадостно рассуждать о кромсании человеческой плоти, как это делает Кроми? Люди ведь сделаны не из дерева.

— А что было после обхода? — спросил он.

— Инструктаж Гарри Эллеркера, — ответил Боб. — Он сам закончил учебу только на прошлой неделе. Похоже, малый с головой. А Джеффа Пилкингтона переводят в больницу доктора Стивенса для продолжения стажировки.

— В общем, практика по все той же схеме: сутки через двое, обязанности только в палате, ведение приема, ассистирование. Ежеутреннее присутствие на обходах, двое суток из трех — амбулаторный прием радиологических и ортопедических пациентов.

— Опять разбиваться на пары. И Хильде вновь достанется Фицпатрик, — добавил Чарли и закатил глаза.

— Мы с Бобом поработаем вместе, как последние три месяца, — решил Фингал, — конечно, если Чарли и Кроми не прочь образовать команду.

— Я готов, — сказал Чарли, Кроми кивнул.

— А можно освободить нас с Бобом в субботу? — попросил Фингал. — Мне надо повидаться с братом. По важному делу.

Боб вскинул бровь, видимо догадавшись, что надежды на моноцитарную ангину не сбылись.

— Может, снова соберемся здесь вчетвером без четверти пять? — предложил Фингал. — До Тринити за результатами несколько минут ходьбы.

— Я подвезу всех, — пообещал Боб, — и сразу увезу обратно. Выпить нам наверняка понадобится.

Фингал, Боб и Кроми пристроились к краю толпы студентов, сгрудившихся вокруг доски объявлений на стене у библиотеки. Чарли Грир протолкался вперед. Какой-то студент — судя по выговору, из графства Керри — кричал приятелю:

— Черт, Лиам, ты снова срезался. По всем шести предметам.

— Пойдем выпьем, — с ухмылкой отозвался Лиам Доук. — Надо же отметить ровно десять лет с тех пор, как я поступил сюда на учебу.

Фингал постарался сосредоточиться на криках Чарли, читавшего список имен:

— Бересфорд сдал все шесть предметов.

— Ушам не верю! — Боб расплылся в улыбке. — Не верю, но кажется, первые два раунда сегодня за мной.

Фингал хлопнул друга по спине.

— Я знал, что ты справишься. Наверняка надоело быть «вечным студентом». В следующем году в это же время ты уже будешь доктором Бобом.

— Без тебя я бы ни за что не сдал экзамен, Фингал.

— Ерунда. Не я же отвечал на вопросы, а ты сам.

— Кроми! — крикнул Чарли. — Ты сдал! И я тоже!

Фингал услышал голос Хильды Манвелл:

— Мне ничего не видно!

Чарли отозвался:

— Ты выдержала экзамен, Хильда. Молодец!

Фингал увидел, как Хильда потрясает над головой сжатыми кулаками, словно боксер-победитель.

— Умница, — громко похвалил он и заметил, как из толпы выбирается Рональд Геркулес Фицпатрик. На лице Фицпатрика играла самодовольная усмешечка. Догадаться, как он сдал экзамены, было нетрудно.

Чарли протолкался к тому месту, где стоял Фингал, опередив Фицпатрика, и заговорил, понизив голос:

— Сочувствую, Фингал…

Господи, сколько еще раз сегодня ему предстоит услышать эти слова? Сначала от доктора Миккса, теперь от Чарли.

— Давай, Чарли, выкладывай.

— Четыре предмета ты сдал…

Фингал незаметно расцепил скрещенные пальцы.

— Но завалил патанатомию, поэтому ее мне придется пересдавать в декабре — заодно с микробиологией?

— Боюсь, да, — подтвердил Чарли.

— Ну что ж… — Плечи Фингала поникли. — Я ждал этого.

— И я, О’Рейли, — вмешался Фицпатрик. — А ты, Грир, можешь считать чудом, что не срезался сам: из-за своей дурацкой игры вы двое пропустили слишком много занятий.

— Зато ты у нас украшение колледжа, Фицпатрик, — отмахнулся Чарли. — Отвали. — И он хлопнул Фингала по плечу. — Все равно ты будешь учиться с нами. До января и акушерства в следующем году можешь шесть месяцев заниматься хирургией.

Фингал тяжело вздохнул.

— В общем, я споткнулся. Но это еще не конец света.

Он боялся даже думать о том, как воспримут его неудачу родители. Пока он ничего не говорил им, но понимал, что наименее подходящее время для провала на экзамене трудно даже представить.

— Говоришь, первые два раунда за тобой, Боб? — Фингал с трудом улыбнулся. — Тогда едем в «Бейли», отметим твой успех.

«Я выпью, немного успокоюсь и решу, как быть дальше».

И тут он вспомнил: прямо сейчас ему предстоит разговор по телефону с Китти. Он пообещал ей сообщить результаты экзаменов.

— Ваш пациент на шестьдесят четвертой койке, Фингал, — сообщила сестра Дэли и вручила ему карту. — Увы, тот самый, у которого рвота.

— Спасибо, сестра. — Фингал зашагал в палату святого Патрика. Наступила среда, первый день его обязанностей палатного врача, в том числе и работы с поступающими пациентами. Фингал просмотрел записи.

Шеймас Фаррелли, тридцать четыре года, мясник, согласно письму, присланному врачом местного медицинского пункта. К документам была приложена подробная история болезни. Врач общей практики отмечал, что у пациента развились боли в верхней части живота и рвота после полуночи три дня назад. За сутки боль сместилась в правую нижнюю часть живота. Несмотря на данный пациенту настоятельный совет на следующий день явиться в больницу, Фаррелли отказался и отправился вылеживаться домой. Но его состояние не улучшилось, и сегодня утром родные привезли мясника в больницу с острым аппендицитом. Доктор Гарри Эллеркер обследовал поступившего и попросил хирурга, мистера Киннира, в тот же день осмотреть пациента.

Фингал подошел к кровати.

— Моя фамилия О’Рейли, — сообщил он и задернул занавески. Пациент был крепким и щекастым. В карте указывалось, что у него жар — 38,3, пульс — 110 ударов в минуту.

— Неважно чувствуете себя? — спросил Фингал, присел на край койки и взял пациента за руку. Она была горячей и потной.

— Ни на что не гожусь, — хриплым шепотом подтвердил пациент, — вконец измучился.

Понадобилось совсем немного времени, чтобы убедиться, что карта больного заполнена верно.

— Мне надо посмотреть ваш живот, — сообщил Фингал, откинул простыню и поднял подол больничной пижамы. Левую ладонь он ровно положил на верхнюю часть живота, слегка надавил на нее, держа пальцы справа. Потом повторил прощупывание по всей поверхности живота. При простукивании слышались резонирующие звуки — везде, кроме нижней правой части, где оно отзывалось глухими ударами. Там явно находилось какое-то образование.

Прослушивая живот пациента при помощи стетоскопа, Фингал слышал бульканье. Неплохо. Закупорки кишечника нет. Фингал собрался с духом: следующим этапом обследования была пальпация живота с завершением в правом нижнем секторе. При воспалении брюшины такое обследование причиняет боль, но Фингал знал, что эта боль — важный симптом.

— Извините, мистер Фаррелли… — начал он, но еще до того, как успел продолжить, занавески раздвинулись, к кровати подошел доктор Эллеркер в сопровождении мистера Киннира.

— Итак, что скажете, О’Рейли? — спросил консультант.

Фингал перечислил основные моменты истории болезни и результаты своего обследования.

— У вас нет возражений, доктор Эллеркер?

— Нет, сэр.

— Предположим, что восемьдесят шесть часов назад у пациента действительно развился острый аппендицит и сейчас этот аппендицит уже в запущенном состоянии. Что происходит, как по- вашему?

Фингал попытался вспомнить, что говорил преподаватель на лекции.

— Результаты анализов еще не пришли. Если в нижней правой части живота есть болезненное вздутие, а другие сектора безболезненны — пальпацию я еще не провел, — я бы сказал, что это аппендицитное образование.

— У скольких видов животных есть аппендикс?

— Видов животных?.. — Фингал растерялся.

— У человека, человекообразных обезьян и у вомбата — сумчатого животного из Австралазии, которое роет норы и ведет ночной образ жизни, — сообщил мистер Киннир. — Так что если когда- нибудь попадете к антиподам и увидите вомбата, который держится за нижнюю правую часть живота, скорее всего, у него острый аппендицит. — Врач усмехнулся.

— Я запомню, — кивнул О’Рейли. — Мне провести пальпацию живота?

— Болезненные процедуры не стоит повторять без крайней необходимости, — ответил врач. — Мне необходимо обследовать пациента, так как я буду решать, как его лечить. Поэтому я избавлю вас от пальпации — только не думайте, что упустили редкую возможность. Таких возможностей вам еще представится масса, когда вы вновь будете заменять врача, а пациент отоспится.

Тем лучше для меня, мысленно отозвался Фингал, наблюдая, как наставник мнет живот пациента. Судя по тому, каким прерывистым стало дыхание Шеймаса Фаррелли, исследование было болезненным.

Мистер Киннир выпрямился.

— Здоровенное вздутие вот здесь, — объявил он. — Самое время припомнить Гамлета.

Гамлета? Фингал озадаченно нахмурился, но заметил, что доктор Эллеркер усмехается: вероятно, он уже знал, о чем речь.

— Иссечь иль не иссечь — вот в чем вопрос, — с расстановкой произнес мистер Киннир. — Что скажете, Эллеркер?

— Я против, сэр. Примените консервативный метод лечения Окснера-Шеррена. Следите за пульсом и температурой, очертите границы образования на стенке живота. Орально ничего не давать. Жидкости — внутривенно. Если все сложится удачно, температура и пульс снизятся в первые же двадцать четыре часа, а границы образования и болезненности сократятся.

— Отлично. Сделать из вас хирурга мы еще успеем, — пообещал консультант. — Если же улучшение не наступит и состояние больного, напротив, ухудшится, нам придется оперировать его, чтобы предотвратить образование абсцесса. При таких обстоятельствах преимущества операции перевешивают риск.

Фингал и Эллеркер хором произнесли: «Да, сэр».

— О’Рейли, что вы знаете о долгосрочном лечении подобных случаев?

— Если инфекция не распространяется и размеры образования сокращаются, аппендикс можно удалить по прошествии трех месяцев.

— И зачем же нам столько ждать?

— Потому что сейчас внутри все воспалено. Легко повредить кишечник, вызвать кровотечение. А через три месяца воспаление спадет, удаление аппендикса станет гораздо менее рискованным.

— Правильно. — Врач усмехнулся и продолжал: — Значит, мы снова примем этого человека на лечение через три месяца. Вижу, вы по-прежнему старательны, О’Рейли, и если вы меня не разочаруете, доктор Эллеркер согласится поручить вам этого пациента. Верно, доктор?

Эллеркер кивнул.

— Спасибо, сэр, — кивнул Фингал, взволнованный тем, что ему предложили шанс участвовать в операции.

— Только не надо так тревожиться, сынок, — добавил хирург. — Работать руками вы научились в амбулатории. Продолжайте в том же духе — кто знает, может, из вас мы тоже сделаем хирурга.

Так уже на третий день работы в хирургии Фингалу О’Рейли пришлось задуматься о том, не избрать ли ее своей специальностью. Но чтобы понять наверняка, предстояло еще шесть месяцев практики как в хирургии, так и в других областях медицины.

Ларс сидел в легком шезлонге, обтянутом полосатой тканью, который Бриджит вынесла на лужайку, в тень старых деревьев.

— Финн, когда я услышал от тебя по телефону, насколько болен отец, я был потрясен. Но ты говоришь, рентген в среду оказался нормальным — значит, болезнь не прогрессирует?

— Да, — подтвердил Фингал, откидываясь на спинку своего шезлонга. В воздухе витал сильный запах свежескошенной травы. Дым от трубки повис над землей, словно серый призрак. — Доктор Миккс уверен, что больше никакие органы не затронуты.

— Я вздохнула с облегчением, узнав, что болезнь не прогрессирует, — призналась мама. — А кухарка творит чудеса, строго придерживаясь диеты, предписанной доктором Микксом.

Ох, мама, думал Фингал. Все это временные меры, но если они приносят утешение, зачем лишать тебя надежды?

— Ларс, — продолжала мама, — теперь твоя очередь помогать нам. Мы с отцом все подробно обсудили. Мы понимаем, что ремиссия не означает выздоровления, — она распрямила плечи. — Смерть приходит ко всем живым существам. Мы с вашим отцом прожили прекрасную жизнь, вырастили двух отличных сыновей. И если бы отцу выпала судьба прожить еще три-четыре десятка лет, нам было бы больше не о чем мечтать, но увы, — ее голос зазвучал резче. — Не надо щадить нас. Незачем скрывать правду.

«Мама — самая отважная женщина из всех, каких я знаю», — думал Фингал.

Мама вынула платок и вытерла нос.

— Мы с отцом решили как можно разумнее распорядиться тем, что у нас осталось. Ты юрист. Мы хотим поручить тебе разобраться с делами отца, помочь ему подготовить завещание, заняться страховкой и так далее.

— Конечно.

Она отвела взгляд, посмотрела вдаль, вздохнула и снова обратилась к Фингалу и Ларсу:

— Нам всегда хотелось увидеть пирамиды и храмы Афин. Отец хочет выяснить, можем ли мы себе это позволить.

Фингал переглянулся с братом.

— По-моему, блестящая мысль.

— Согласен.

— Мы посоветовались с доктором Микксом, и он пообещал дать нам рекомендательные письма к врачам во Франции и в Греции — на всякий случай. Планами мы займемся сразу же, как только узнаем, что у нас с финансами. Вот и хорошо, значит, все улажено. — Она сунула платок в карман юбки и повернулась к Фингалу. — На прошлой неделе ты сдавал экзамены. Полагаю, если бы все прошло гладко, ты сообщил бы об этом нам.

— К сожалению, два предмета я провалил.

— Правда? Какая жалость. А остальные сдал?

— Да, четыре.

Она улыбнулась.

— Четыре из шести — не так плохо, — и озабоченная морщинка вновь появилась у нее на лбу. — Значит ли это, что в следующем году ты не сможешь закончить учебу?

Он покачал головой.

— В декабре я смогу пересдать оба предмета, а в июне выйти на заключительные экзамены. Все зависит только от того, насколько усердно я буду заниматься.

Еще один отцовский урок: когда чего-нибудь очень хочешь, достаточно трудиться как следует, и твоя мечта сбудется.

— Прошу тебя, постарайся, Фингал. Я не стану рассказывать о твоей неудаче отцу — ведь он так гордится тобой. И мечтает прийти на церемонию вручения дипломов. — Мама многозначительно посмотрела Фингалу в глаза. — Не подведи его.

— Сделаю все, что смогу, — Фингал принужденно улыбнулся. — Надеюсь, я увижу на церемонии вас обоих.

— Если она состоится, — уточнила мама и похлопала его по колену. — Но как я уже говорила, мы все понимаем и помним, что на все воля свыше.

— Тебе понравился фильм, Китти? — спросил Фингал тем вечером, когда они вышли из кинотеатра «Савой» и зашагали сквозь толпу — обычное явление для субботнего вечера на О’Коннелл- стрит. Заставляющая задуматься трагедия Джона Форда «Осведомитель» подходила к настроению Фингала.

— Он грустный, — ответила Китти. — Неудивительно, что зал в кино полупустой. Война за независимость Ирландии — не тот сюжет, который привлекает многих. Да и закончилась она всего тринадцать лет назад. — Китти взяла Фингала за руку. — И все- таки, — продолжала она, — думаю, после всего что произошло в твоей жизни в последнее время, ты был рад отвлечься.

— Верно. Может, выпьем чаю? Отель «Уинн» совсем рядом.

— Не откажусь.

Поддерживать разговор Фингал был не в настроении. С тех пор как он узнал, что провалил патанатомию и микробиологию, он не переставая думал, как быть дальше. Сегодняшний день на Лансдаун-роуд подкрепил его решимость. Фингал понял, что теперь все зависит от того, как он потратит оставшееся время.

Он не станет пренебрегать посещением лекций и больше не упустит ни минуты хирургического опыта. По субботам он сможет играть в регби за команду колледжа, пока он нужен ей, но среди недели больше никаких тренировок. Оставшееся время он распределит между изучением патанатомии и микробиологии, а также нового материала. В следующем июне он получит диплом, и ничто, ничто на свете не помешает ему. А это значит, что приступать к осуществлению намеченных планов надо прямо сегодня.

Фингал распахнул застекленную дверь. Официантка проводила пару к угловому столику.

Китти сняла шляпку и села.

Официантка вынула блокнот.

— Что желаете?

— Чайник чаю, будьте добры, — попросил Фингал. — Что-нибудь еще, Китти?

— И печенье «Джаффа».

Официантка записала заказ и удалилась.

Китти протянула руку и коснулась пальцев Фингала.

— Ты совсем не в духе, Фингал. — Она озабоченно хмурилась.

Он осторожно вынул руку из-под ее руки.

— Китти… — Боже, как трудно! Для него Китти — близкий, дорогой человек. — Китти, я рассказывал тебе о моем отце. Мы не знаем, сколько еще он проживет. Сегодня днем мама сказала мне, что он очень хочет увидеть, как я получаю диплом врача. — Он задумался, честно ли поступает по отношению к Китти. — Ради него я обязан приложить все старания.

Китти забарабанила пальцами левой руки по столу.

— Фингал, что ты хочешь сказать?

Вернувшаяся официантка поставила на стол поднос с чайной посудой.

— Я провалил экзамен. Возможно, мне не удастся закончить учебу к следующему июню, если я не буду заниматься как проклятый. Остаток времени уйдет на ассистирование, лекции и амбулаторных пациентов.

— Ты уже сказал мне по телефону, что провалился, но лишь на двух общих предметах. Я наблюдала за тобой в палате святого Патрика. Из тебя получится отличный врач. — Она отвела глаза, потом снова посмотрела ему в лицо. — Как раз когда я увидела, как ты обращаешься с Кевином Доэрти, во мне… — она сглотнула, — зародилась любовь к тебе, Фингал. А когда ты беспокоился за Падди Кьоу, я уже была уверена в своих чувствах, хоть ты в них и сомневался. Я просто не хотела тебя торопить.

Разговор складывался хуже, чем он мог предвидеть.

— Китти, я… — Он не выдержал и отвернулся.

Ее голос дрожал.

— Я надеялась, что ты скажешь, что любишь меня. Предложений руки и сердца я не ждала. А ты объясняешь, что тебе некогда… — ее голос зазвенел, — отвлекаться, потому что надо учиться изо всех сил, так?

Он кивнул.

— Тогда я облегчу тебе задачу, Фингал О'Рейли. — Она осеклась, по щеке покатилась слеза. — Какое-то время я сама буду очень занята. В твоем распоряжении — все время, какое понадобится. — Она поднялась, надела шляпку и выпрямилась, неловко мазнув ладонью по глазам. — Все время теперь принадлежит тебе. — Она круто развернулась и направилась прочь, высоко вскинув голову и прижимая локтем сумочку.

Фингал услышал, как звякнул колокольчик на двери. Последним, что он видел, стала спина Китти в бордовом плаще длиной до середины икры. Спина мелькнула и исчезла за закрывшейся дверью.