Студент в СССР

Глава 19 Буйная пятница

Прыжок вправо, обратно, вертим ногами, подскок, движение бедрами. Еще один прыжок, не забываем махать руками. Следим, чтобы эти движения проходили синхронно. Тогда они офигительно смотрятся. Хип-хоп для этого дикого времени полное откровение. На данскультуру начала восьмидесятых без слез смотреть невозможно. Даже на зарубежную. Помню, я долго ржал, увидев уже во взрослом возрасте знаменитую «Лихорадку субботнего вечера» с Траволтой. Хотя он там офигенно старается, но его движения безумно устарели и больше напоминали па гопников в провинциальном сельском клубе.

Я подошел к зеркалу поближе и сделал «волну», затем решился повторить знаменитую «лунную походку». А это охренеть как сложно. Все-таки здорово, что и в этом мире есть Майкл Джексон! Я нисколечко не являюсь его поклонником. Как-то в начале девяностых стал популярен массовый обмен студентами между СССР и США. И нам диким совкам приехавшие в город американцы на пальцах объяснили, что Джексон в Америке — это их вариация нашего «Ласкового мая». То бишь музыка для подростков и девочек пубертатного возраста. Но зато как под него здорово танцуется! Мишка поломал систему в массовом сознании.

Вчера я записал у Кеши только что вышедший диск Джексона «Billie Jean». Корешу по случаю достался. Хотя его «случаи» уже начинают меня несколько напрягать. Но бизнес есть бизнес! Кеша время от времени дает мне заработать пересъемкой западных звезд кино или наших диссиденствующих рокеров. Считай целая стипенсия сверху за несколько вечеров в самодельной фотолаборатории! Пока мы первокурсники, то каждому рыло причитается всего по сорок рубликов. Особо не разбежишься! Полтинник светит после первой удачной сданной сессии. Круглому отличнику можно заработать и семьдесят пять. Но это не про меня. Я и так дико устал, на этой неделе мы начали сдавать зачеты. Так что крутимся, как можем, добывая копеечку любыми законными способами.

Нет, его композиция для танца офигенна!

Я танцую в вестибюле института не один. Ко мне присоединились Кирилл и Валерка. На подоконнике сидят их подруги, с восхищением посматривающие в мою сторону. Еще бы! И хаер у меня сегодня самый модный — поднятые наверх «пёрышки». Не зря я вчера заглянул к Марине и столько маминого лака для волос с утра на шевелюру извел! Зато в обеденный перерыв половина института в мою сторону головы сворачивала. Здесь это еще дико. Хоть и заметно, что прогресс в Союзе по сравнению с моим временем идет быстрее, но некоторое отставание будет всегда.

Попавшийся мне днем навстречу в коридоре Наволоцкий покраснел, как синьор Помидор, но промолчал. У нас пока вооруженный нейтралитет, но зуб он на меня точит. Зато наши молодые преподы были от прически в немом восторге. Я, кстати, заметил, что завкафедры истории Липневский и Карбасникова, преподающая Новую историю, как-то потихоньку сменили имидж. Стали понтовей, что ли. Они же все молодые, чуть за тридцать. И ничто человеческое им не чуждо. В том числе обычное общение с первокурсниками. Это заметно помогает мне в учебе. Многие из преподавателей ценят повышенное внимание к своим предметам, а также постоянно задаваемое мной дополнительные вопросы.

Это уже сказывается послезнание. Ведь историческая наука здорово скакнула за сорок лет вперед. Постоянно приходится одергивать себя, чтобы не сболтнуть лишнего. Многие из открытий, поменявший представление на некоторые исторические моменты, еще лежат под землей. Ну разве что Сальников, препод истории КПСС посматривает на меня с некоторым сомнением. Ревизионизмом мои вопросы, по его мнению, попахивают. Ну да. Это вы еще, господа-товарищи речи вашего Генсека Горбачева не слышали. Вот бы вам точно поплохело. Тот на голубом глазу белое делал черным, а черное белым. И ничего, проглотили. Потому что 99 процентов партии были тупыми начетниками и карьеристами. Но об этом лучше промолчу. За политику не жалуют.

«Вот дурачок! Мне как раз внимания к собственной персоне привлекать и не надо».

Но ничего с собой поделать не могу. Видимо, это ответная реакция на давление здешнего времени. У коллективизма есть довольно неприглядная изнанка. Он исподволь подминает под себя личность. Это с одной стороны ведет её к внутренней деградации, с другой, отсекает излишне свободолюбивых и инициативных особей. Их выталкивает по ту сторону социума, вместо того чтобы использовать во благо коллектива. В итоге к девяностым мы получили потерявшееся во времени коллективное стадо и гуляющих сами по себе зубастых волков, которые ни во что не верили. Вот бы кому найти золотую середину, то цены ему не было!

Я же пожил много лет в относительно «свободном плавании» и давление местного социума временами утомляет. Хотя, не сказать чтобы я был полным индивидуалистом. Мне нравятся тусовки, но только когда я этого хочу. И постоянное стремление преподавателей и управленцев института вовлекать студентов в общественную жизнь, ставшую поистине навязчивой, весьма утомляет. Да и подруги как с ума сошли. То им некогда и на это есть веские причины, то веди их куда-то одновременно. Вот нашел сегодня выход — пойти танцевать, а на остальное забить!

— Офигеть! Это как у тебя так получается?

— Ноги расслабь. Да не так! — вижу, что Кирюха завис. — Смотри по шагам и сначала повтори отдельно каждый элемент. Сразу не получится. Работаем правой, потом левой, а затем вместе. И энергичней. У тебя что, говешки в штанах повисли?

Все ржут. Занимаемся мы весело, пятничное настроение присутствует и рвет подметки.

— Серый, робота еще раз покажь, — Валера даром что боксер, чемпион города в малом весе, но худой и невероятно гибкий.

— Давай!

Я подхожу к магнитофону, отматываю запись обратно и включаю нужный трек. Мы занимаемся в вестибюле второго корпуса перед большими зеркалами, что важно для оттачивания движений. Да и наливной гладкий пол с мраморной крошкой весьма подходит для танцев. С вахтерами все обговорено, с начальством так же. Наше времяпровождение подано под соусом подготовки к концерту на Новый год. Самодеятельность она и в Африке самодеятельность. Считается в институте общественной работой, а мне как раз нужны баллы. Политинформаций уже не хватает. И еще этот проклятый Ленинский зачет! Ну, скажите на милость, на фига мне знать постановления всех этих последних пленумов ЦК КПСС?

И вдобавок именно сегодня жуть как неохота становиться объектом чьего-то вожделения или повышенного внимания. Настроение совсем не то. Представляю, как мама сейчас отвечает на звонки — «Нет, еще не пришел». Минус общения с девушками. Ты им всегда должен. Даже тогда, когда тебе этого совсем не хочется. А хочется просто потусить с парнями, выпить и хоть как-то привести свои чувства в норму. Наверное, я просто устал от постоянного нервного напряжения. Думать и решать, анализировать и представлять. И все это в режиме вечного цейтнота! Как попал в эту эпоху, так остановиться совсем некогда. Мой мозг еще отчасти старый, того мира, он не может переварить разом такое огромное количество поступающей со всех сторон информации.

Так что былое увлечение модными танцами как раз пригодилось. Танцуя, я расслабляюсь, движения, которые, казалось забыты давным-давно, вспомнились обратно сами собой. Даже мой знаменитый в городе «робот» получился как-то на ходу. Все пришли в дикий восторг, когда увидели его в первый раз. Очень необычно, хотя элементы любой пантомимы здорово похожи на па этого странного стиля.

Наверно подобное впечатление усиливается музыкой, необычной для советского уха и чрезвычайно энергичной. Майкл Джексон был все-таки новатором поп-музыки, да и танца. Его ролик стал первым музыкальным видео афроамериканского исполнителя, попавшим в горячую ротацию телеканала МТВ. Наши русские песни намного спокойней, мелодичней, даже плясовые четко отличаются определенным ритмом. А вот в Америке негры сумели поломать все европейские традиции напрочь. Практически весь современный музон основан на африканских ритмах ритм-н-блюза.

Мне уже весело, напряжение потихоньку уходит. Мы то и дело прикладываемся к бутылке кофейного ликера. Я еще раз повторяю «лунную» походку. Кстати, её вовсе не Майкл Джексон придумал. Как оказалось, у этого хитрого товарища из шоу-бизнеса было множество агентов, что шарились по улицам больших городов. Они подмечали все новые и необычные танцы, снимали их на камеры или приводили уличных танцоров к продюсерам. Так что настоящего изобретателя мир никогда не узнает. Весь хип-хоп придуман в бедных кварталах американских городов. Кстати, отличная отмазка для наших бдительных товарищей из партии. Вам не нравятся танцы негритянских бедняков? Вы, часом не расист?

— Серый, мы уже устали.

Кирюха парень резвый, но ленивый. А у Валеры явно другие цели на этот вечер. Он пришел сразу с двумя подругами. Вот здоровья у парня! Ладно, черт с вами. У меня на душе отлегло, могу продолжить вечер в ином качестве.

— Есть идеи?

— Какие еще идеи! Двенадцатая комната.

Валера многозначительно звякнул сумкой. Она наш золотой добытчик.

Начали с хорошего армянского коньяка. Я даже не думал, что он настолько хорош. Тратить в этом времени почти двадцать рублей на выпивку считал безумством. Но вкус и в самом деле был бесподобный. Не зря Черчилль предпочитал армянские коньяки. Мягкие с привкусом фруктов. Подарок солнечного юга и презент Валериному папе! Мы неспешно смаковали напиток богов, болтали, пели, спорили. Двенадцатая комната второго общежития стала чем-то вроде дискуссионного клуба. Здесь собирались интересные люди с разных курсов и факультетов. И меня почему-то они приняли сразу. Видимо, я здорово отличался своим поведением от остальных. Обычно я больше слушал, но сегодня меня понесло. Расслабился, твою же дивизию себе на голову!

— Нет, парни. Это вы аполитично рассуждаете. Как можно оценивать систему с точки зрения банальных шмоток.

— Тогда почему у нас в продаже джинсов нет? Да и ты сам в импорте ходишь?

Вихрастый паренек из физмата ударил ниже пояса. Не скажешь же ему, что я привык более тридцати лет ходить в джинсе или карго-штанах. Да и джинсы давно перестали быть рабочей одеждой, а являлись неким маркером «Свой-Чужой». Как у нас, так и за рубежом. И честно говоря, доморощенные остолопы в ЦК вместо запрета могли бы спокойно поощрить ношение «рабочей» одежды американского пролетариата и передовой молодежи. Но вместо этого запреты, запреты и запреты. А запретный плод всегда сладок!

— Это частное. Ты не видишь за забором леса.

— Поясни.

Я тянусь за стаканом. В голове уже зашумело, вторая стадия опьянения. Молодой организм не привык пить так, как оставшийся в том мире. Всему требуется привычка.

— Ваши проблемы в том, что вы получили все по праву рождения. То есть стабильную социальную систему, бесплатное образование и медицину. Вам не надо бороться ежедневно и ежечасно за свои элементарные права.

— А они у нас есть? — всколыхнулся кто-то на «камчатке».

— Здрасьте, тебя часто бьет ни за что милиция? Постоянно останавливают с проверкой документов! К тебе врываются домой коллекторы?

Патлатый паренек вскидывает брови:

— Это еще кто?

«Блин, сейчас наговорю на два срока!»

— Так в литературе иногда называют быков, что выбивают долги ростовщикам.

— Ага. Понял. Вольный перевод с инглиша, что ли. Но красиво звучит! Как канализация.

— Ну да, красиво, — стараюсь не обращать внимания не ехидство в его голосе. — Только вот тебе не пришлось жить в такой обстановке, когда не знаешь, что будет завтра. Насколько поднимутся цены, не выгонят ли тебя с работы? И будут ли у тебя деньги заплатить за съемное жилье? И на что купить лекарства болеющим детям? Или тебя застрелят случайно на улице в бандитской разборке.

— Ты прям как наши пропагандисты чешешь.

— При чем здесь это, Костик? Если это существует в мире! Ты идешь к местному ростовщику, униженно просишь у него перехватить денег. Под дичайшие проценты. Но у тебя нет иного выхода. Завтра ты банкрот и на дне жизни, — хрен знает, или я говорил так убедительно, или что-то такое звенело в моем голосе, что все внимательно прислушались. Еще бы, это же взаправдашняя история, но из того будущего. — И ты просрочил и уже должен в несколько раз больше. И денег у тебя нет. Потому что твой директор завода прокручивает в банках финансы, предназначенные для зарплаты тебе и другим работягам. Затем к тебе домой приходят крепкие ребятишки из такого агентства по выколачиванию долгов и угрожают уже всей твоей семье. И ты знаешь, что это не пустые угрозы!

— А как же закон, полиция?

— А у них договор, все честно. Слова же к делу не подошьешь. Да и заплачено начальнику полицейского участка заранее. Ростовщики этим и живут.

— Мрачно ты, Серый, как-то рассказываешь, но убедительно.

Патлатый вскидывается:

— Да гонит он! Начитался старой литературы типа Диккенса. На Западе давно уже не так.

— Чем сам докажешь? Капитализм, по сути, никогда не меняется. И вы все забываете, что пролетарии западных стран выбивали существующие ныне льготы и прочие социальные права в постоянной борьбе. Или ты считаешь, что все эти демонстрации, забастовки просто так проходят, по негласной традиции для удовольствия сторон? Парни, а вы вообще помните, откуда появилось празднование первого мая?

— Расстреляли какую-то демонстрацию рабочих.

«Все-таки что-то в их головы вбивают!»

— Вот-вот! Это было в Чикаго еще сто лет назад. И Марат, скажи мне, пожалуйста, откуда взялся твой внешний образ?

Патлатый чует некий подвох, но все смотрят на него. Он обычно инициатор подобных дискуссий. Диссида недоделанная. Один из предков бестолковых навальнят. Ничего не знают, в глазах огонь, в душе никчемная пустота. Революционеры мамкины!

— Отчасти хиппи. Так вся прогрессивная молодежь на Западе выглядит. Это протест против системы и Вьетнамской войны!

— Ну, во-первых, вся молодежь уже выглядит как я, — в комнате засмеялись, — во-вторых, хиппи на поверку оказались заурядными наркоманами. Весь их протест вышел впустую.

— Но войну же они остановили!

— Войну остановили наши ракетчики и летчики. Сотни сбитых самолетов и тысячи дохлых джи-ай в джунглях. Хотя и протесты сыграли свою роль. Тут отчасти соглашусь. Но не они были главными аргументами.

Меня внимательно слушают, больно уж необычно я обосновываю свои доводы.

— Ты откуда такого и понабрался?

Вопрос с подвохом. В обычной советской прессе так этот пункт никогда не трактовался. Мы миролюбивая страна и посылаем на помощь лишь гражданские грузы. Вместо внятной и толковой информации общество питалось слухами, да и верило им с каждым годом все больше.

— Да у нас на заставе были журналы, предназначенные офицерам.

Народ закивал. Все в принципе знали, что некоторым категориям советских граждан рассказывали больше, чем остальным. Еще один жирный минус властям в области пропаганды.

— Серый, не боишься за разглашение проблем получить?

Костик тоже служил не в простой части.

— Так я же ничего конкретного не сказал. На уровне слухов. Вам такое на любой лекции в политпросвещении расскажут.

— Все равно допрыгаешься.

«Интересно. Против советской власти другие, а отвечать мне?»

— Ссыте идти супротив общей линии? Вот в том-то и дело. Если рабочие люди на Западе привыкли выгрызать себе новые права с помощью борьбы, то вы это делать не умеете и не хотите. Вы все получили по праву рождения. Вы не научились отстаивать собственные убеждения и бороться за них. А как это было в старопрежние времена, помнят лишь ваши дедушки и бабушки. Много вы их об этом спрашиваете? Ну ладно вы, а вот мы историки? Мы хотим вести настоящую летопись нашего пошлого, или так и будем изучать историю по архивам?

Я торможу, понимая, что наговорил лишнего. Но народ задумался. В подобном контексте их не учили, хотя события Революции и Гражданской еще не кажутся такими далекими. И «комиссары в пыльных шлемах» не пустые слова. Пока. Мне же горько и обидно. Это же наши поколения просрали страну в Перестройку, активно приняв идеологию перерожденцев. За что потом долго и кроваво расплачивались. Это мы ничего не сделали в девяностые и нулевые, потому что не могли, не умели. И не передали следующим, кто попытался пусть неумело и не против тех протестовать. В итоге замкнутый круг и конец всего сущего.

Дальнейшее я помню плохо, очнулся уже на улице. Свежий воздух меня малость отрезвил, но я так и не вспомнил, почему завернул налево и пошел через кварталы деревяшек. В голове было муторно, меня тошнило, похоже, что намешал в конце всякого. Чем и чреваты студенческие посиделки. Пьешь обычно все, что имеется, и еще без хорошей закуси. Меня подловили на пересечении Розочки и Суфтинки. От столба отделились две фигуры. Эту сволочь долговязую я сразу вспомнил.

— О, студентик пожаловал!

Я посмотрел на шпану нетрезвым взглядом, по спине пробежал неприятный холодок. Это мое свойство в любой ситуации быстро внутренне собраться помогло. Глаза уже обшарили все вокруг и зацепились на самом важном. Я делаю шаг в сторону, нарочито излишне покачиваясь. Пусть думают, что я в доску пьян и представляю собой легкую добычу.

— Чего надо, шушера подзаборная?

— Вот ты, как заговорил! Тебя, фрайер, разве не предупреждали, что по вечерам мимо нас так просто не ходят?

— Да мне насрать! Рамси перед своими шестерками, падаль гнойная!

Я уже на месте, и когда разозленный долговязый кинулся ко мне, то был наготове. Вот чего-чего всегда полно на наших архангельских улицах, так это всяческих деревяшек. Видимо, это был старый черенок от метлы, заботливо прислоненный к забору. Удары шестом совсем не то, что дубиной. Резкие и весьма неприятные для противника они делаются «коротким плечом» без размаха. Для этого надо постоянно тренироваться и прорабатывать кучу мускулов. Получив два болезненных удара по рукам, мой противник останавливается в нерешительности. Такой вид боя для него внове. Но стойка явно боксерская, ноги легкие. Он и в самом деле опасен.

Второй шкет в это время старается незаметно зайти сбоку. Я хоть и протрезвел малость, но все равно не в форме. Черт, главное — не делать сейчас резкие выпады вперед. Еще попадешь в глаз или зубы выбьешь, тогда статья гарантирована. Самооборона на Руси всегда не самооборонная. Делаю несколько угрожающих взмахов. Оба хулигана впечатлены. Наверняка ничего подобного не видели. Это вам не дубиной или бейсбольной битой махать как кадилом. Последняя, кстати, самая бесполезная вещь в арсенале уличного бойца.

Запомните — подручными средствами никогда не машут в ближней схватке. Короткие и хлесткие удары от плеча, максимум прокрутить и жахнуть противника по кумполу сверху. Иначе ты открываешься ему для удара. Во и сейчас я, отвлёкшись на главного, попустил от мелкого удар ногой по бедру, а с другой стороны, ко мне тут же подлетает долговязый. Я получаю чувствительный удар по башке, поскальзываюсь и падаю на колени. Но вовремя вскакиваю на ноги и делаю выпад, черенок вылетает стремительно вперед, ударив в живот долговязому.

«Вот ты ж сука, получи!»

В этот раз я себя не сдерживал, и высокий противник завопил от боли. Второй пацан остановился в нерешительности. Он видел возможности обычной палки и впечатлён. Непохож я как-то на заурядного терпилу. У меня же загудела башка, видимо, сотрясуха. У этого говнюка явно поставлен удар. Завтра на лице точно блямба будет! У нас патовая ситуация, вот только как из нее выйти невредимым? Но в пылу схватки мы прозевали самое интересное. Мелкий заметил подкативший ментовской «бобик» первым и тут же рванул в сторону. Раздался милицейский свисток, за ним погнались.

— Стоять, милиция!

Долговязый тут же среагировал и бросил что-то на землю.

— Я не виноват, это он первым напал!

Вот сука, вот почему такой удар сильный у него вышел! Я было дернулся к нему, но сразу осознал, что поздняк метаться. Сработал инстинкт девяностых, коли кричат «Работает ОМОН!», то лучше не дёргаться, даже если ты ни в чем не виноват. Я немедленно бросил палку и поднял руки, чуть расставив ноги. Или в это время менты были добрее или мое послушание им понравилось, но ни удара по почкам, ни других насильных воздействий после не последовало. Меня быстро обшмонали и засунули в милицейский желтый бобик. Вскоре ко мне в тесную конуру запихнули обоих хулиганов. Второй шкет заполошно дышал. Так, пацан, надо спортом заниматься, а не курить! Долговязый прошипел мне в лицо:

— Ты еще поплачешься, студентик!

Меня отпустили из околотка через пару часов. Помогло то, что с собой оказался студенческий билет, и я мог достаточно связно отвечать. Да и эту парочку здесь, похоже, отлично знали. Так что их заявление, что это будто бы я напал на двух мирных, молодых людей не проканали. От меня приняли пояснение, сказали, что в понедельник позвонят. Буду ли писать на этих упырей заявление следователю. Правда, совсем не прислушались к моему путаному объяснению, что у длинного в руке был кастет, и что он скинул его в снег. Ментам во все времена было лень работать, но зато они любезно довезли меня на патрульной машине до дома. Видимо, знаковое слово студент как-то повлияло. Ну выпил, пятница же! С кем не бывает.

Самое ужасное меня ждало дома. Мама вовсе не спала и встретила меня далеко не с распростёртыми объятиями. Никогда не думал, что она может так ругаться. Сам виноват, надо было позвонить домой с вахты. Сейчас уже не отмажешься. Я был немедленно раздет отправлен в ванную, а потом меня взялись лечить какими-то примочкам и бодягами.

— Сколько я тебе говорила, чтобы ты не бродил по вечерам! Это опасно! Тут столько шпаны вокруг шныряет! Вырастили на свою голову бестолкового балбеса! Эх, видел бы тебя отец.

Я вздохнул и разговор о милиции решил оставить до завтра. По ходу и все выходные медным тазом накрылись. Куда я с таким бланшем? Но в библиотеку мне надо обязательно! В понедельник зачет по истории Древнего мира. О других последствиях я в этот момент даже не задумывался. Ни о чем сейчас не хотелось включать мозги. Полная перезагрузка.