Студент в СССР

Глава 2 Свежим взглядом

Мне немедленно захотелось проветриться. Я в мире, которого в моем прошлом попросту не было! Но который до безумия похож на мир нашего светлого и счастливого детства. Хотя именно меня в нем никогда и не было. От подобных новостей впору еще раз сойти с ума! Задумчиво рассматриваю в зеркало такое знакомое и в то же время незнакомое лицо. Ну в принципе морда не кирпичом, смазливая. Братец девчонкам нравился, и я всегда ему отчасти завидовал. Только вот эта дурацкая прическа! Длинные лохмы в стиле семидесятых. Когда и успел отрастить? И усики… Не, их сразу на фиг. Где тут у нас бритва?

Ёпрст! Иначе никак не скажешь. Забыл уже каков был процесс бритья в данном времени? Это тебе не пятилезвейным «Жиллетом» по-быстрому поскрестись. Хорошо, что в станок вставлено импортное лезвие. Как вспомню советский «Спутник», так сразу волосы на яйцах дыбом встают. А ведь еще были лезвия фирмы «Нева». Неужели ими кто-то на самом деле брился? Ну вот другое дело! Чего себя зря старить? Мажусь каким-то приятным парфюмом, видимо, батя с рейса привез. Он любил вкусные запахи.

Затем двигаю к своему платяному шкафчику. На улице судя по одёжке прохожих, отнюдь не жарко. Конец августа в Архаре это уже не совсем лето. Ладно хоть листья зеленые. Так что потребуется вот этот джемпер со странными полосами на пузе, а сверху надену хлопчатобумажную курточку. Ты смотри, а она нашего производства. Умеют ведь, когда захотят! Отдельно на вешалках висят штаны. Джинсы сейчас, пожалуй, перебор. Что за лейба? «Вранглер». Фирма! Вот эти простые штаны вполне подойдут для прогулки. Широкие, так мода сейчас вроде такая? Ого, а армейские штанихи от парадки я все-таки оставил. Пригодятся ещё на картошке, да и в лес по грибы. Крепкие и не жалко. Кстати, а почему я уволился от геологов? Пойду учиться? До армии разве никуда не поступил?

Странно, но никаких студенческих билетов и прочих документов в столе не обнаружил. Пойду на подготовительные курсы? Это частенько парнями после армии практиковалось. За два года школьные знания обычно напрочь вылетали из башки под пилоткой. Чем больше дубов, тем крепче наша оборона! Вот основной принцип армейского начальства. Потому многие после дембеля сразу уходили работать, так толком недоучившись. Так как жить хорошо охота здесь и сейчас! Потеря нескольких лет сказывалась. Несправедливость какая-то, и сколько страна в итоге лишилась классных специалистов? Хоть и были для служивших льготы, но экзамены все равно сдавать приходилось. Подожди! Это же Серегин ежедневник, я отлично помню его! Брательник регулярно его вел, была у него такая странная привычка. Посмотрим самые последние страницы.

«Двадцать девятого августа, главный корпус, восьмая аудитория. Организационный сбор по картошке».

Интересно, это же послезавтра. И восьмая аудитория чего? Копаюсь в книжке дальше. Деканат, телефоны, ФИО преподавателей. Ничего себе! Я, то есть Серёга поступил на исторический факультет нашего Архангельского пединститута! Который потом станет университетом. Ни фига не понял, это же я хотел туда поступить? Серый был всегда у нас технарем. Паял, собирал конструкторы, пошел в техникум, после армии решил не продолжать учебу в Питере и ушел работать на телефонную станцию. Стал бригадиром. И погиб в командировке в результате несчастного случая.

А вот как раз я поступил на филологический факультет института. Хотел стать журналистом, да так и не доучился. Святые девяностые помешали. Долго рассказывать, но в принципе все случилось как у всех. Поначалу челночил, затем отдел в магазинчике, наезды-отъезды разнообразной братвы, крыша не текла, прогорел по глупости в девяносто восьмом и вот тогда неожиданно вспомнил о своем страстном увлечении фотографией. Благо техника уже имелась, купил оказией дорогую японскую, любил снимать для себя. Свадебный бизнес как раз только начал в те годы вставать на ноги, и я успел заскочить в первый вагон.

Ну что, братец, получается, будем учиться сызнова?

Ключи от квартиры лежали на тумбочке в прихожей, я это почему-то сразу вспомнил. Такое ощущение, что некая внутрипамять этого тела частично возвращается. Да и мой вселившийся без спросу Дух привыкает к другой оболочке. Двигаюсь уже вполне непринужденно, поначалу приходилось, как будто приказывать телу. Типа двинь ногой сюда, а этой туда. Биоробот, блин, хренов! А это, знаете, так муторно и странно. Выскакиваю на площадку и по лестнице кубарем качусь вниз. Как здорово, никаких домофонов и замков на дверях! Распахнул дверцу, и ты сразу попадаешь во двор своего детства. Именно в такой, каким он был тогда. Как вам подобная перспектива?

Я останавливаюсь на крыльце, голова натурально закружилась, и ошеломленно оглядываюсь по сторонам. Божички ж ты мой, это сколько зелени раньше было! Клумбы, аккуратно подстриженные кусты, но деревья еще маленькие, посажены относительно недавно. И куда вся эта красота потом подевалась? Сам дом и дворовая территория не выглядит старой и покоцанной, какими они будут казаться потом. Ведь этому району еще и десяти лет нет! И детский садик сверкает новизной, вон какие там классные площадки для малышей оборудованы! Ничем ни хуже, чем в прилизанном будущем. И ведь я через этот садик десять лет проходил в родную семнадцатую школу. Открыли её аккурат в семьдесят пятом, так что мне в жизни выпало целых две первых торжественных линейки. В первом классе и во втором, уже во вновь открываемой школе. Почему-то вторая больше запомнилась.

Ностальгия! И как она разом на меня навалилась, что чуть ноги не подкосились! Еле устоял на месте, чуть покачнувшись, и чтобы не искушать судьбу, сбежал с крыльца на тротуар. Вы только представьте — живой в далеком и отчасти непонятном прошлом. Казалось бы, живи да радуйся! На улице прохладно, но сквозь прорехи облачного неба то и дело высовывалось солнце и еще неплохо пригревало. Листья пока и не думали желтеть. Бывает у нас такое. Потом уже в сентябре враз все вокруг превращается в настоящую красочную осень. Резкий порыв ветра заставил плотнее запахнуть куртку. Однако, не май месяц!

— Эй, Серый! Серый, ты чё, оглох!

Не сразу осознаю, что кричат именно мне. Вот тебе и первое затруднение, связанное с переносом духа в чужое тело. И по ходу дела такое будет встречаться еще не раз. Пора как-то привыкать к новому имени. Оглядываюсь, возле соседнего подъезда на скамеечке восседает разбитная компашка. Широкие штаны со стрелками, длинные лохмы, яркие куртки. Мода семидесятых еще не ушла? Я вот ни фига не помню, как в начале восьмидесятых одевались. Кампания на вид наглая, себе на уме. Как там в будущем подобных граждан называли— лица с низкой социальной ответственностью? По-здешнему просто шпана. Сразу узнаю старых корешей брата. Неужели они еще дружат? Странно, но в памяти всплывают их имена — Кеша, Паша и Колька.

— Здаров, народ!

Ручкаюсь по очереди со всеми. Парни настроены дружелюбно, радушно скалятся и щурят от выбежавшего солнышка глаза. Все какая ситуевина, а не скука смертная. Заметно, что мне откровенно рады. Все-таки детская дружба с нами надолго. Главный в нашей компании вихрастый блондинчик Кеша с нарочитой серьезностью сует в рот беломорину, прикуривает, а затем интересуется у меня:

— Серый, ты, когда проставишься? С армии, как пришёл, так мы тебя толком и не видели. Нехорошо старых друзей забывать.

Понимаю, что это конкретный косяк. Только уже не мой. А с этими парнями мне лучше и дальше дружить. Ну хотя бы отношения поддерживать. Все-таки на одном районе обитаем. Как там еще обстоятельства сложатся? Тот, который я в будущем, обладал поразительным свойством несмотря на довольно сложный характер заводить массу знакомств и даже крепких товарищей. Нет, конечно, друзей настоящих всегда было мало. На то они и друзья!

Но зато обилие разнообразных знакомств здорово помогало в тяжелые девяностые. Так уж получилось, что у меня оказались завязки как со стороны органов, так и граждан бандитов. Мы же в молодости никогда не знаем, на какую дорожку в дальнейшем свернем? Я даже странные знакомства с не самыми приятными людьми со счетов никогда не сбрасывал. И знаете, как ни странно, но те такое отношение по достоинству оценивали. Обычно личности с говенным характером догадываются, что они, мягко говоря, неприятны остальным. И если ты продолжаешь с такими общаться, то тебя занесут в список «неприкасаемых». Ох, как мне один из редкостных говнюков помог решить позднее чрезвычайно насущный вопрос. И ведь запросто так! Как говорится, от всего сердца. В любом человеке остается место для щедрости и благодарности.

Поглядываю на корешей и прикидываю, что в ближайшие дни окажусь сильно занят, потому в одном порыве решаюсь.

— Тогда чего тянуть? Давайте сегодня вечерком и посидим!

Парни тут же оживились. Длинный и худой как костыль Колька радостно потирает руки:

— Тогда без базара! Место торжественной встречи с нас. Бери сразу три бомбы, чтобы потом не бежать.

— Заметано!

Кеша ухмыляется и смотрит на меня в упор с неким потаенным интересом. Он, кстати, в отличие от остальных прикинут по фирме. Куртка джинсовая, модный пуловер, на ногах импортные «шузы». Тут же вспоминаю, что у него отец, капитан торгового флота. Он один из немногих советских граждан, что ездит по городу на импортном автомобиле Renault 7. Мы с пацанами всегда выбегали на улицу, когда тот выкатывал изделие французского автопрома из гаража. Чтобы украдкой прикоснуться к чужому и более яркому миру. Эх, знали бы тогда, чего нам будет стоить вся эта мишура!

Паша, самый здоровый и рыжий из всех деловито предлагает:

— Тогда здесь в семь?

— Заметано, — я как будто просыпаюсь. Наверное, именно в этот момент я начал по-настоящему проживать вновь подаренную жизнь. — Времени сейчас сколько? А то дел полно!

Паша сует мне под нос большие красивые часики с лейблом «Slava»:

— Третий час, балда! Времени вагон и маленькая тележка!

Все заржали аки кони, весело поглядывая друг на друга. Довольные от предвкушения приятного вечера. Ценна ведь не сама встреча, а её ожидание. На такой благостной ноте и расстаемся с пацанами.

Странные ощущения. Вроде эти парни мне толком и незнакомы, но все равно приятно, что в этом странном мире хоть кто-то знает Серегу Караджича и готов его по-дружески поддержать. Где-то в глубине души я осознаю, что несмотря на выпячиваемую ими гоп-культуру, парни они нормальные. Ну принято среди местной молодежи вести себя по-пацански. Иначе не поймут и не будут уважать. Но это везде так — или соблюдай общие правила игры, или окажешься на обочине жизни.

Ноги сами выносят меня по дорожке в проход между домами. Впереди пустынная проезжая часть улицы, а через дорогу сияет витринами магазин «Восход». В девяностые их заложили кирпичами. Сходить, что ли туда? Оценить, так сказать, уровень советской торговли. Уже оказавшись на той стороне, с огорчением останавливаюсь. А деньги-то у меня с собой имеются? Инстинктивно сую руку в карман.

«Есть!»

Мятый желтоватый рубль и еще разная мелочь. Несколько монет по пятнадцать копеек и медяшки. Вот ведь презрение к железякам из будущего, не сразу осознаю, что Здесь это деньги. На одну мелочь можно в столовке досыта пожрать! Тогда решено, двигаю в лабаз на разведку. Надо же начинать как-то приспосабливаться!

Поначалу было страшновато. Внезапно вспомнились все кошмары советских магазинов, которые остались с детства. Сначала надо подойти к продавцу, озвучить требуемое и дождаться, когда она его взвесит. Затем тебе следует двигаться в кассу, бубня себе под нос озвученную сумму. Бесконечные очереди за колбасой или другим дефицитом, на которые родители нас зачастую «одалживали» соседским бабулям. Ведь давали некую норму в одни руки. Зато в иной раз бабки занимали очередь на нас. Вот такой вот своеобразный бартер!

Снабжение в стоявшем в тупике городе желало быть лучшим. Вот в соседнем Северодвинске по нашим меркам было все! И все почему? Потому что там строили огромные подводные крейсера-ракетоносцы, шел стаж крайнего севера и получить квартиру было проще. Потому Север, как еще называли соседский город, словно пылесос выкачивал отовсюду хороших специалистов, да еще был закрыт для посещения. Думаете, ради секретов? Да нет, чтобы всю колбасу не вывезли! Смех смехом, но между жителями городов всегда существовало некоторое недопонимание. А ведь между ними было всего тридцать с лишним километров!

Моя детская рефлексия живо испарилась внутри магазина. Кассы на выходе, открытые витрины с товарами, полки, решетчатые ящики. Да ведь у нас уже ввели самообслуживание! Цивилизация приходила и в советскую страну. Правда, в будущем об этом не принято было вспоминать. Хорошим тоном считалось обосрать державу за колбасу, очереди и синюшных куриц. Хоспади, натурпродукт-то чем им не угодил? Жлобье проклятое! Итак, что мы имеем в наличии? В мясном отделе, естественно, хоть шаром покати. На прилавке лежит шпик по-венгерски и обычное сало. Да нет, вон колбаска ливерная по шестьдесят пять копеек кило. Интересно было бы сравнить с тем продуктом, что под видом её продают в нашем времени. Тут я зависаю, напрочь забыв, как в детстве проходил подобные квесты.

Но неожиданно выручает шустрая бабуля, что походя отталкивает меня бедром и заискивает перед продавщицей:

— Тося, колбаски свесь, пожалуйста, грамм триста. Моему охламону.

— Счас, Марь Ванна.

Я чуть не прыскаю от смеха. Как в анекдоте, честно слово! Затем присматриваюсь к продавщице. А ведь она еще нестарая, и тридцати нет. Что же её так разнесло? Доступ к дефициту заставляет жрать все подряд? Мдя, с таким весом и стоячей работой недолго и проблем заиметь с ногами. Вот, значит, откуда в девяностые и нулевые столько инвалидов среди пенсионеров взялось! Люди или не хотели, или не успевали следить за собой. Да кому бы говорить! Мое поколение, вообще, водка и наркота сгубили. Следующее погубит вся та дрянь, что продавалась долгие годы под видом импортных продуктов.

Так что квиты.

— Курица, когда будет, Тося? Хотела на выходные пожарить.

— Завтра с утра цыплят обещают выкинуть, Марь Ванна.

— Ну спасибо тебе, Тосенька. Маме привет передай.

«Тося, интересно, что это за имя?»

Так и не припомнил, потому не выделываюсь и заявляю прямо:

— Мне, пожалуйста, полкило этой колбаски и двести грамм шпика, Тося.

Девушка кидает на меня хмурый взгляд, но отрезает и взвешивает на синеньких весах «Тюмень» кусок в четыреста девяносто грамм. И не спрашивая нужно ли дорезать, заворачивает ливерную колбаску в серую бумагу, чиркая попутно на обертке химическим карандашом цену. Я прикидываю шпик в качестве закуски, но вовремя вспоминаю, что денег у меня с собой немного.

«Так, поглядим, что у нас еще есть!»

Масло сливочное несоленое, уже нафасовано, лежит себе в витрине-холодильнике свободно по три пятьдесят кило. Странно, думал это дефицит. Там же разновидности маргаринов и прочих комбижиров. Яйца по девяносто восемь копеек за десяток, крупы, макароны, бесконечные ряды рыбных и овощных консервов. Огромные банки с натуральными соками. Ага, вот и наш любимый «Завтрак туриста»! А ведь, кстати, ничего был на вкус. Но брать консервы в качестве закуски моветон! Хотя вот эти копеечные с морской капустой домой потом возьму обязательно. Полезные они, что бы ни говорили!

Рыба. Соленая и копченая. Замороженная в витрине-холодильнике. Минтай, селедка, хек, мойва. Цены демократические. Что-то не бохато для поморского города! Вовремя вспоминаю, что есть специализированный магазин «Океан», и даю себе зарок обязательно там побывать. А это что за чудо-юдо в коробках лежат? Мидии, свои северные. Расфасованы фабричным способом в ярких коробочках и, судя по всему, не пользуются спросом. Дикий у нас все-таки народ. Сколько? Сорок копеек. Беру, конечно! Нажарю и пацанов угощу.

Молочные изделия. Ну тут все понятно. Бутылки стоят прямо в таре, ячеистых ящиках из стальной проволоки. Эта часть квеста почему-то четко осталась в памяти. Сдаешь пустые вымытые бутылки, получаешь бумажку, которую тебе зачтут на кассе и двигаешь к ящикам с продукцией. Молоко с серебристой крышкой из фольги, рядом зеленеет крышечкой кефир, розовеет ряженка, снежок закрыт сиреневой крышкой. Сразу захотелось все попробовать! Нет, не сейчас, еще успею.

Двигаю дальше, тут же пахнуло ароматом хлебушка. В будущем все хлебобулочные изделия упакованы, а здесь лежат себе в деревянных лотках и ждут своего покупателя. Видимо, недавно привезли свежую партию, от него еще веет теплом печи. Так что можно даже не пользоваться специальными ложками, которые висят на веревочке. По привычке оглядываюсь в поисках пакетов. Ага, братец, ты в другом времени. Здесь следят за экологией!

Однако, собрался, называется, в магазин! Ни сумки, ни уникального изобретения советских дизайнеров авоськи. Болван из светлого капиталистического будущего! Ладно, беру прямо руками кирпичик Дарницкого по 18 копеек и сую его подмышку. Рядом аппетитно истекает ароматом булка городская и отдельно лежат ситные булочки по семь копеек. Эх, успею еще все заново испробовать! Хотя говорят, что черный Дарницкий на городском хлебозаводе за все эти годы так и не успели испортить. Потому что это «Народное предприятие». Они регулярно воевали с очередными прихватизаторами, рейдерами и пока побеждали. Везде бы так!

В конце зала продажа овощей. Ого, знакомый с детства бункер. Откуда-то снизу на ленту сыпят картофель и подают наверх. Ты подставляешь сумку и насыпаешь его, сколько тебе потребно. Двадцать копеек стоит картофель и в наличии сейчас имеется. Так ведь конец лета, пора овощей! Вон продавщица готова тебе взвесить морковку, свеклу или репу. Я глотаю слюну при виде солёных зеленых помидорок. И чего я, дурачок не любил их в детстве? Этот отдел я еще обязательно навещу!

Так, а где у нас фруктики? Вспоминаю, что их по сезону продают в том ларьке, что стоит слева от магазина, а частенько и вовсе на улице. Выгружают ящики с машин прямо наземь, ставят стол и весы. И крутись как хочешь. Я еще постоянно жалел бедных продавщиц. На жаре или холоде стоять не все равно. Сейчас понимаю, что их держала на улице ловкость руки и никакого мошшенства. Небось, еще и очередь из продавщиц на такую денежную работу выстраивается. Ну так в отличие от моего времени продавцы в этом мире уважаемые люди. Они вхожи в священный мир дефицита!

В кассе долго не стоял, с интересом наблюдая, как тетенька с прической «А ля Леонтьев» бьет толстыми пальцами по клавишам.

— С вас рубль двадцать три.

Сую мятую бумажку и две монеты по пятнадцать, забираю сдачу медяшками.

«Нужно обязательно кошель купить. Что за ребячество в карманах деньги носить!»

Это меня жена приучила, носить кошельки и всегда считать сдачу. Аккуратная была без меры женщины. Я невольно остановился прямо посреди винного отдела, что находился отдельно от гастрономического. Ведь моя ненаглядная в этом мире еще в третий класс ходит! Смешная белесая девчонка с косичками. Сердце неожиданно сдавило лохматой лапой. Вывел из забытья чей-то недовольный голос:

— Чего встал посреди дороги?

Одарив ароматом перегара, к прилавку пробрался мутный мужичок и потребовал себе большую бутыль бормотухи. Я пробежал взглядом по ряду разнообразных бутылок.

«А выбор-то не очень и велик!»

Честно говоря, хотя бы по вину ожидал большего разнообразия. Где все богатство сухих вин и плодово-выгодного пойла? Бутылок десять на весь торговый ряд.

— Не впечатляет, парень?

Рядом откуда ни возьмись нарисовался пожилой мужичок в берете. Ну раз в берете, то точно моряк. Обветренное лицо, добродушная ухмылка.

— Да вина хотел взять друзьям…крепленого.

Здешняя бормотуха на вид не внушала мне никакого доверия. На выбор еще два сорта водки — «Русская» и «Московская». Есть коньяки, ликеры и еще что-то непонятное.

— Ты случаем не Петровича сын?

— Ага, я это. Закончил работу, на картошку с институтом едем, вот надо перед братвой проставиться, — решаюсь продолжить разговор я. Со стариками надо разговаривать. Старики — это бесконечная кладезь любой информации. Жаль мы молодыми это слишком поздно понимаем и упускаем массу возможностей.

— Ну друзья — это дело святое! Тогда ты лучше в коопторговский на Выучейского дуй, там выбор лучше. Бери «Арпачай» азербайджанский, не пожалеешь. Где счас работаешь?

— Уже закончил, был в партии у геологов.

— Молодец! Времени зря не теряешь! Отцу привет от дяди Николая передай.

— Спасибо, обязательно.

Вот и первые связи в новом мире. Мужик наверняка на пенсии и живет где-то поблизости, пересекаться частенько будем. И я его даже смутно припоминаю. Он рыбаком был заядлым. Ну а что? Вышел на пенсию поди в 55, еще крепок телом и умом. Раньше мужики дома не сидели. Грибы, ягоды, рыбалка. Кто-то на зиму устраивался дворником или сторожем. Даже не столько для пропитания, а чтобы ощущать себе при деле. В бодром настроении выкатываюсь на улицу и вдыхаю свежий ветер свободы.

Чего стоим? Кого ждем? У меня еще дел полно!