Суд времени. Выпуски № 35-46

41. Глобализация: светлое будущее или капкан?

Сванидзе: Здравствуйте! У нас в России, как известно, прошлое непредсказуемо. Каждое время воспринимает прошлое по-своему. В эфире «Суд времени». В центре нашего внимания исторические события, персонажи, проблемы и их связь с настоящим. У вас, нашей телевизионной аудитории, также будет возможность высказаться, т. е. проголосовать. Такая же возможность будет у сидящих в зале. Тема наших сегодняшних слушаний: «Глобализация: светлое будущее или капкан?».

Глобализация — это возникновение общемирового экономического и информационного пространства. Это процесс поверх и сквозь национальные границы. Можно сколько угодно говорить, что хорошо это или плохо, но это уже есть. Напоминаю, тема наших сегодняшних слушаний — Глобализация: светлое будущее или капкан?

Обвинитель на процессе — политолог, Президент Международного общественного фонда «Экспериментальный Творческий Центр» Сергей Кургинян.

Защитник на процессе — писатель Леонид Млечин

Мы запускаем голосование для нашей телевизионной аудитории. Номера телефонов вы видите на своих экранах.

Прошу вывести на экран материалы по делу.

Сванидзе: До начала прений у меня вопрос к обеим сторонам, К Кургиняну и Млечину — в чем актуальность темы? Прошу Вас, сторона обвинения, Сергей Ервандович, актуализируйте, пожалуйста, тему.

Кургинян: Если тема относится к далекому прошлому, то понятно, почему мы должны ее актуализировать. Но поскольку глобализация это наш сегодняшний день и наше будущее, то актуальность сама собой существует, потому что это мы сегодня. Это тот процесс, в котором мы все куда-то движемся. Говорят, что это объективный процесс, но это не совсем так. В любом процессе, который разворачивается в человеческом обществе, есть объективное и субъективное. Есть, с одной стороны, некая основа — научно — технический прогресс, ускорение скорости коммуникаций, обмена и т. д. — это объективный процесс. Но другой вопрос, кто задает правила этих обменов и кто пользуется результатами? К чему приводит глобализация, в чьих интересах эти обмены осуществляются, нарастание этой скорости обменов, их радиусы и все прочее — кем-то управляются? Кем, как и зачем? И вот мы видим два очень важных факта.

Первое — мы все больше видим, что этот обмен и эта глобализация управляются в интересах так называемого «золотого миллиарда» или ядра мировой системы, как говорит великий социолог и экономист Валлерстайн.

Значит, она управляется интересами этого ядра, в чем же эти интересы? Интересы эти в том, чтобы увеличить пропасть между богатыми и бедными. Чтобы наращивать богатство богатых и бедность бедных.

На разных полюсах накапливаются эти противоположности и если этот процесс не остановить, заменить чем-то другим, то Россия, вовлеченная в этот процесс, пострадает от второй фазы глобализации так же, как она пострадала от первой в девяностые годы.

И, наконец, кризис раз и навсегда показал, что все надежды на то, что глобализация обеспечит плавное, бескризисное развитие — обрушились. И после этого о недостатках глобализации и альтернативах заговорили все самые великие люди планеты. В этом смысле этот разговор более чем актуален и он касается нас. Этот колокол звонит по нам тоже, и мы должны знать, что это такое, как это менять и как управлять. Это главное!

Сванидзе: Леонид Михайлович, сторона защиты, прошу Вас, актуализируйте тему.

Млечин: «Глобализация», как всякое иностранное слово, звучит пугающе. Но если человечество попало в капкан из — за глобализации, то это произошло сразу же, как только человечество возникло. Потому что по представлениям антропологов человеческие племена возникли в одном месте, а потом распространились по всему миру. Это была первая глобализация. С тех пор, как скотоводческие племена отделились от земледельческих, началось разделение труда. И когда в первый раз кусок мяса обменяли на пику, началась торговля. И с тех пор все это развивается. И в этом есть как позитивное, так и негативное, но электричество, ну захочет ли кто-нибудь сейчас отказаться от электричества? Наверное, нет. Но из-за электричества, из-за короткого замыкания происходят пожары, гибнут люди. Хочет ли кто-нибудь сейчас отказаться от поезда или от самолета? Ну, скорее всего, нет, но люди гибнут и в поездах и в самолетах и еще больше в автомобильных авариях. Отказаться от этого, мне кажется, человечество не в состоянии. Эти все процессы, о которых мы сегодня будем говорить, носят действительно объективный характер. В чем проблема, почему же они не порождают полной радости? Потому что прогресс несет в себе действительно какие-то проблемы. Атомную энергию многие считают альтернативой тем природным источникам энергии, которые когда-нибудь исчезнут, но атомная энергия… это та энергия, которая может быть и в виде атомной бомбы, упасть на наши головы, это правда. Глобализация открывает фантастические возможности перед человеком. Ты можешь поехать и работать где угодно, но и к тебе могут приехать и работать где угодно, у тебя дома… — если ты не конкурентоспособен. Кто выигрывает от глобализации в последние двадцать лет? Не западные страны. Доля США, доли европейских государств в мировом производстве падают, кто выиграл больше всего — страны Юго-Восточной Азии. Вот я когда-то, в молодые годы, был в Малайзии, такая сонная исламская деревня, а теперь это передовое государство. Таиланд был местом, куда американские моряки, воевавшие во Вьетнаме, приезжали отдыхать и развлекаться с девочками, — теперь одно из самых процветающих государств. Южная Корея, Боже мой, в начале шестидесятых годов южные корейцы произвели первые автомобили, если бы Вы их только видели — смех разобрал бы, а сейчас — извините, мы ездим на южно-корейских автомобилях. Выигрывает тот, кто способен, кто хочет. Если мы позволим себе за разговорами о том, что глобализация — тупик, выйти, отойти в сторону, место займут другие. Актуальность состоит в том, что мы должны понять вызовы глобализации, ответить на них, добиться успеха, и, чтобы… Россия была впереди.

Сванидзе: В эфире «Суд времени», начинаем слушания, в центре нашего внимания глобализация, вопрос обеим сторонам: «Глобализация: результат прогресса или навязанный миру западный проект?» Прошу Вас, сторона обвинения, Сергей Ервандович, Вам слово, Ваш тезис, Ваш свидетель.

Кургинян: Пожалуйста, доказательство № 1.

Кургинян: Вот что такое глобализация и вот почему она — капкан. Это мнение нобелевского лауреата, основного специалиста по глобализации в мире.

Теперь, пожалуйста, еще одно мнение — Джорджа Сороса, тоже не маленького специалиста в этом вопросе, доказательство № 2.

Кургинян: Джорджа Сороса никак нельзя обвинить в том, что он не верит в глобализацию или что он в ней не успешен. Он миллиардер, блестящий финансист, человек глубокого ума, вот что он говорит о глобализации.

А вот что говорит о ней польский известный социолог Зигмунд Бауман, пожалуйста, доказательство № 3.

Кургинян: Итак, мы все видим, что речь идет не о научно-техническом прогрессе и не о прогрессе, как таковом. Речь идет о том, кто и как использует некий прогресс в своих интересах. Задача наша состоит в том, чтобы предъявить свои интересы, а не плестись как бараны в хвосте этого процесса, считая, что делать нечего, и уж что получилось, то получилось.

В этом смысле надо делать разницу между движением антиглобалистов, которые действительно, пытаются сопротивляться всему и сразу, и движением альтерглобалистов, которые говорят с очень конструктивных позиций.

Речь не идет о том, чтобы выпасть из процесса, а о том, чтобы посмотреть на процесс прямо и понять, какие варианты этого процесса, (то есть использование этих тенденций), нам угрожают смертью или обнищанием и почему они не допустимы. А какие варианты этого процесса нам интересны и отвечают нашим интересам.

А теперь я хотел бы передать слово Георгию Михайловичу Вельяминову — доктору юридических наук, главному научному сотруднику Института государства и права РАН, арбитру международного коммерческого арбитражного суда при торгово-промышленной палате РФ. Пожалуйста, Ваше мнение по данному вопросу.

Вельяминов: Один из величайших философов Цицерон (Марк Тулий Цицерон., 3.1.106 г. до н. э. — 7. 12. 43 г. до н. э.) говорил, что прежде чем начинать какую-либо дискуссию, надо договориться, что мы понимаем под предметом этой дискуссии, поэтому, прежде всего, необходимо понять, что такое глобализация. Я определяю глобализацию как универсальную экспансию. Ключевое слово — экспансия. Это понятие присуще всей живой материи, а может быть, и не живой. Поэтому глобализация — это процесс, но им можно манипулировать, как и всем на свете. Свобода — благо, но французы не случайно говорят: «Свобода, равенство, братство», триада, нет равенства — нет свободы. Поэтому можно узурпировать этот процесс и направлять его туда, куда надо. Что и происходит. А локомотив глобализации — США.

Сванидзе: Спасибо. Леонид Михайлович, пожалуйста.

Млечин: Будьте добры, доказательство № 8.

Млечин: Это очень точная мысль. На фоне того, что происходит у соседа, ты видишь, что у тебя власть ни на что не годится, и поэтому твоя страна отстает. Ну и еще одно мнение… этот человек был ближе к нашей стране, доказательство № 5.

Млечин: Глобализация не есть что-то злое, говорит Зиновьев, которого никак не назовешь либералом или еще кем-то. Просто он естественно понимал, что этот процесс неостановим. Георгий Михайлович, скажите, пожалуйста, что значит «управляемая глобализация»? Вот объясните мне, я только что говорил — больше всего от тех процессов экономических и торговых, которые происходят в последние два десятилетия — это такое самое зримое для нас с Вами выражение глобализации — выиграли страны, не входящие в западный блок, не входящие в понятие Запад. Это страны Юго-Восточной Азии, ну, Японию еще, туда-сюда, можно к Западу отнести, но она находится на востоке, она выиграла раньше всех. Новые правила игры позволили выиграть тем, кто хочет и может. В 1960-м году Южная Корея и Гвинея Бисау в Африке находились на одном экономическом уровне, сейчас Гвинея Бисау все на том же уровне, а Южная Корея преуспела. Глобализация открыла перед ними всеми равные возможности, одни преуспели, другие нет. Чей тут был злой умысел, скажите, пожалуйста, кто ими управлял?

Вельяминов: Как управляется глобализация? Я должен вернуться к локомотиву глобализации — США. Уже в 1944 году, шла еще война, американцы уже задумывались, пытались создать международную торговую организацию, не получилось, даже тогда. Им потребовалось более 50-ти лет, чтобы создать правовую конструкцию для того, чтобы управлять этим процессом. Всемирная торговая организация — ВТО, кстати, сразу же скажу, нас туда не пускают. Не пускают уже 20 лет. Всех приняли. Киргизию, Грузию, Украину, Китай, нас не пускают, а мы всего 3% в мире занимаем. И вот один из бывших заместителей директора ВТО — господин Эббот проговорился, он буквально сказал следующее: «Мы прекрасно понимаем, что принятие России в ВТО будет означать существенное изменение расстановки сил».

Млечин: Георгий Михайлович, можно уточнить. ВТО — хорошая организация или плохая? Вступать надо или не надо?

Вельяминов: На сегодня нам, строго практически, не выгодно. Мы открываем границы для того, чтобы нам везли все что угодно, беспошлинно, а нам вывозить нечего, кроме нефти и газа, которые везде беспошлинно принимаются.

Млечин: А наших металлистов! Которых мучают безумными всякими штрафами и мешают, они выигрывают в первую очередь.

Вельяминов: Подождите… дайте я отвечу, а то Вы мне следующий вопрос уже задали, давайте цивилизованно. Выгодно или не выгодно вступать?

Сванидзе: Надо или не надо? Надо!

Вельяминов: Почему надо вступать? Да потому, что нас туда не пускают!

Сванидзе: Спасибо. А если бы нам не давали в окно выпрыгивать — надо было в окно прыгать, а не в дверь выходить?

Вельяминов: Это абсурд!

Сванидзе: То есть, вступать надо всякий раз, когда нас не пускают.

Прошу Вас, Леонид Михайлович, Ваш тезис, Ваш свидетель.

Млечин: Я хочу обратиться к двум очень знающим экспертам. Ирина Хакамада — экономист, писатель, парламентарий, госпожа министр, наконец… и известный ученый — Алексей Игоревич Андреев, заместитель декана факультета глобальных процессов МГУ.

Вы как раз изучаете глобализм.

Андреев: Точно.

Млечин: Скажите, пожалуйста, глобализация — это процесс, которым кто-то управляет? Есть штаб по управлению глобализацией, тайный заговор, где-то эти люди спрятались?…

Андреев: Мы видели замечательный пример — Wikileaks вылил очередную порцию секретных документов дипломатической переписки. Сразу стало понятно, насколько мир управляем, насколько глобализацией можно управлять в этом мире. Нельзя?! Пока нельзя, но надо.

Млечин: Надо? В каком смысле?

Андреев: Надо в гуманном плане, в гуманитарном смысле. Надо так, чтобы глобализация текла справедливо. Тут позиции сторон объединяются. Альтернативная версия глобализации — альтерглобализм для нас является наиболее приемлемым.

Млечин: Что значит, управлять глобализацией? Ирина, с Вашей точки зрения.

Хакамада: Я не согласна! К сожалению, даже со своим коллегой, тем более с оппонентами. Глобализацией управлять нельзя, так же, как нельзя управлять природой, закатами, восходами солнца. Мы, к сожалению, не та цивилизация, которая может управлять своей звездой. Глобализация имеет абсолютно объективный характер, не зависящий от воли и разума цивилизации.

Млечин: Ну, это не экономические процессы. На это можно влиять…

Хакамада: Об этом писал еще Маркс, вы не можете влиять на рынок, вы не можете влиять на глобализацию, но вы можете его использовать. И вы можете скорректировать его результаты. Если глобализация — объективный процесс, то можно поставить на пути глобализации мельницу, и она будет качать энергию в вашу сторону, а можно встать с мечом и щитом, и глобализация сметет вас, и понесутся только щепки вокруг. Поэтому я против термина «альтернатива глобализации», ее не существует, она все равно будет идти, и умен только тот, кто создаст мировые институты, которые скорректируют несправедливые последствия для слабых… надеюсь, Россия не нуждается в такой помощи, т. к. она претендует быть участником глобального процесса, причем передовым.

И второе. Скорректировав недостатки, взять самое позитивное для своих государств. Вот и все. Или мельница, или мы ставим «берлинскую стену», которую все равно потом сметет.

Андреев: Простите, в этом и заключается умное управление.

Хакамада: Согласна, но это не альтернатива глобализации. Это все равно, что сказать, рынок не справедлив, от рынка одни беднеют, другие богаче становятся, поэтому, что надо сделать?…. надо придумать что-то в виде альтернативы рынку и придумали — Советский Союз, который грохнулся благополучно. Так же с глобализацией ничего не получится, с теорией заговора ничего не выйдет. Можно создать только инструменты, которые будут справедливо корректировать результаты, и давать соответственно достижения.

Млечин: Вы просто единомышленники, речь идет о том, что глобализация — процесс сложный и непростой, как любой процесс имеет негативные стороны. Важно, чтобы разумное государство эти негативные стороны смягчало, улучшая жизнь людей.

Андреев: Отвечая все-таки на вопрос 1.1. («Глобализация: результат прогресса или навязанный миру западный проект?») могу сказать, что некоторые исследователи рассматривают глобализацию, как естественный исторический процесс, который корнями своими уходит фактически на момент возникновения человека. А процесс освоения, осознания этого мира, осознания себя единым человечеством, который шел в много стадий — продолжится, и, будет идти дальше. Спорить и бороться с ним бесполезно. Я бы сказал, что это не результат прогресса, а результат эволюции.

Сванидзе: Спасибо. Сергей Ервандович, пожалуйста, Ваши вопросы стороне защиты.

Кургинян: Господина Андреева хочу спросить, скажите, пожалуйста, но движение альтерглобализма существует?

Андреев: Да, существует, постепенно организационно оформляется, тоже очень разношерстно.

Кургинян: Понятно! Но внутри этого движения есть вполне конструктивные силы?

Андреев: Есть. Но это не отменяет вопрос о том, что глобализация — процесс естественный.

Кургинян: Глобализация — процесс естественный. Но если есть альтернативы, а Вы — специалист по глобализации, Вы не можете сказать, что их нет.

Андреев: Есть. Постепенно они приходят. Я бы даже сказал свою точку зрения на данный вопрос. Глобализация, она, как и кризис, она в головах.

Кургинян: Она в головах!? Простите, а не в естественном мире. Давайте зафиксируем интересную точку зрения.

Андреев: Без людей глобализации бы не было. Главная проблема современная — гуманитарный кризис, не в смысле того, что кому-то не хватает еды, а в кризисе самого человека — кто мы? куда идем? и зачем мы на этой земле? Мы сами должны решать наше будущее.

Кургинян: Итак. Альтернативное движение глобализации существует. Оно носит конструктивный характер. Теперь, скажите, пожалуйста, что Вы думаете о формах регулируемой открытости?

Андреев: Это тоже естественный ответ на, допустим, последний процесс, связанный с кризисом.

Кургинян: Значит, регулируемая открытость это позитивная вещь, и все мы понимаем, что те страны, которые вырвались из-под давления глобализации, осуществляли регулируемую открытость.

Андреев: Ну, то, что они вели умную национальную политику, не отменяет национальных интересов.

Кургинян: Правильно. Конечно, они должны вести умную национальную политику. Теперь скажите, пожалуйста, Китай и его вступление в ВТО чему нас учит? Что можно входить в ВТО как позитивно, так и негативно. Можно торговаться за преференции и национальные приоритеты развития и можно торговаться за многое другое. А можно — поднимать лапы!

Андреев: Чудесно. Но только причем тут глобализация и тема нашей дискуссии?

Кургинян: Нет, я говорю о том, что регулируемая открытость, так же как альтерглобалистское движение, есть то, что мы поддерживаем. Мы вовсе не собираемся говорить о том, что нужно упереться, взять щит и меч и сказать: «Нет — глобализации, и всё». Мы говорим о том, что нужно искать альтернативы и что они существуют, что ищет весь мир, что их предлагают нобелевские лауреаты и что опыт стран, которые выстояли в глобализации — именно опыт альтерглобализации. Вот что мы говорим. Правильно?

Андреев: А кто — против — то…?

Кургинян: Я не знаю, кто — против.

Сванидзе: Вопрос сторонам. Существует ли альтернатива глобализации? Прошу, сторона защиты, Леонид Михайлович, Ваш тезис, Ваш свидетель.

Млечин: Николай Злобин — доктор исторических наук, известный политолог. Николай Васильевич, с Вашей точки зрения, есть ли реальная альтернатива глобализации, другой процесс, по-другому устроенная экономическая жизнь в мире?

Злобин: Я думаю, что нет. Вся история человечества — это процесс расширения возможностей, выход на новые конкурентные площадки, вытеснение других. Это началось не в нашем веке и не в 19-м. Этот процесс шел не только в области экономики, но и в области идеологии. Вспомним развитие мировых религий. Чем это не попытка глобализации? Можно вспомнить процесс развития мировых цивилизаций, древних цивилизаций, которые пытались своими системами ценностей, своими приоритетами охватить весь мир. Этот процесс, который происходил в истории человечества, он происходил многократно. Сегодня, по всей видимости, он приобрел глобальный характер, охватив всю землю. Какую всю землю, мы вот в космос стремимся, тут уже не только о глобализации, тут уже о межпланетном уровне речь идет. Поэтому, видимо, этот процесс закономерен. Другое дело, что в рамках этого процесса, наверное, есть варианты развития. Есть системы приоритетов. Есть решения, которые принимаются исходя из этой логики или из другой, нормальный процесс. Никто не отменял конкуренции, никто не отменял борьбы за свои национальные интересы. Смешно ожидать от американцев, что они будут думать о России, что ожидать от России, что она будет защищать американские интересы. В столкновении этих интересов зарождается что-то среднее. Кто сильнее — тот побеждает. Извините, но этот закон никто не отменял.

Млечин: Из какого-то центра глобализация управляется?… Кто-то ведь управляет.

Злобин: Вашингтонский обком, может быть, как я понимаю, управляет этим делом.

Млечин: Вы смеетесь, а многие люди именно так и предполагают.

Злобин: Нет, Америка становится…Это интересный вопрос, чем больше ты включен в глобализацию, чем больше ты пытаешься влиять на мир, тем больше от этого мира ты зависишь сам. Сегодня Америка попала в ситуацию, когда о ее национальном суверенитете говорить вообще не приходиться. При выработке политики Соединенным Штатам приходиться брать в расчет такое количество факторов, находящихся вне ее пределов, такое количество вещей, на которые Америка влиять не может. Наверное, самой суверенной страной остается Северная Корея, которая ни на что не влияет и не участвует в глобализации. Поэтому Америка, на самом деле, является первой жертвой этой самой глобализации, я уж не буду говорить про 11 сентября 2001 года, про все социальные, экономические проблемы Америки… они ведь тоже, в значительной степени отражают, что происходит в мире. Америка уязвима, потому что она самая влиятельная, у нее интересы везде, но в этом ее ущербность — потому что она везде! И для России стоит тот же вопрос. Хотите влиять, извините, — открывайтесь! Хотите участвовать в глобализации — открывайтесь! Идите, рискуйте, выходите на площадки, входите в конкуренцию. А там, извините, взрослые мальчики бьют сильно. Хотите копаться в детской песочнице?… — сидите в песочнице и не выходите. Становитесь Северной Кореей или Кубой, ради Бога!

Млечин: Ирина, итак… Вот эти два вопроса. Все-таки, есть другой вариант мирового экономического устройства, чем глобализация? И управляется ли она или нет?

Хакамада: Человечество всю жизнь мечтало создать рай на земле, и каждый раз это кончалось трагедией, мировыми войнами и фашистскими режимами. И поэтому если кто-то из конспирологических чувств начнет выстраивать, что кто-то там сидит, что он — гад вообще! — придумал эту глобализацию и теперь надо с ним биться, а создать что-то альтернативное — это наивно. Потому что это объективный эволюционный процесс, а все, что вы будете в качестве альтернативы — это будет субъективно, это касается институтов, клубов мировых, инструментов, налогов — это все прекрасно, но это не имеет никакого отношения к альтернативе, т. е. альтернативы нет! И можно ли управлять глобализацией — можно корректировать ее движение. Вот можно ли управлять ветром? Его нельзя изменить, если он норд-вестовский например, но можно использовать энергию этого ветра, чтобы получить нужное себе решение. Третье, надо разделить процесс глобализации и институты, создаваемые человечеством, в т. ч. мировым, для того, чтобы скорректировать последствия этой глобализации. Это абсолютно разные вещи. Как Бог и церковь.

Сванидзе: Сергей Ервандович, Ваши вопросы оппонентам.

Кургинян: Даже не знаю к кому… Наверное, к Николаю Злобину.

Просто есть люди, которые занимаются глобализацией, вот господин Андреев… они понимают, что есть альтерглобализация и есть антиглобализация, это тонкая грань, но она очень важна, потому что все в этих процессах тонко. Именно в этой тонкости мы хотим, чтобы люди разобрались. Потому что есть огромная разница между антиглобализацией, когда люди упираются рогом и говорят — никуда не пойдем! Тут я поддерживаю тех, кто говорит, что это путь в никуда — закапываем себя в песочнице. И между людьми, которые говорят: «Простите, простите, по каким правилам и как мы будем регулировать эти правила». Мне предлагают выйти и конкурировать в честном поединке. У меня в руках камень, а у человека автомат, мы находимся на расстоянии 500–700 метров, я так кинуть камень не могу, а человек меня застрелит. Это не называется конкурировать, зачем же я пойду конкурировать? Говорится ведь: «Вы смелый мальчик, Вы боитесь дядю?». Я дядю не боюсь, но у автомата такая-то зона поражения и я знаю, что на это расстояние камни не кидают. Я придумаю что-нибудь другое, правда же? Вот это и есть альтернативная глобализация. Теперь я хотел бы, чтобы по этому поводу говорили люди, заведомо не обвиненные в фундаментализме, автаркии. Вот министр иностранных дел Франции Юбер Ведрин говорит: «Перед лицом извращающих последствий либеральной глобализации — он прямо говорит, что такое эта глобализация — нам теперь необходимо новое равновесие». Глобализация сама по себе стремится к углублению неравенства.

Теперь, Иоанн-Павел II выражает опасение, что неправильно понимаемый и осуществляемый процесс мировой глобализации может превратиться в новый вариант колониализма. Он высказывается против триумфа рынка и его логики, и призвал сохранять этические принципы, независимые от финансовых интересов, идеологий, одностороннего политического подхода. «В мире не должна доминировать какая-либо единственная социально-экономическая система или единственная культура, навязывающая свои собственные ценности и этические критерии. Процесс глобализации должен так измениться, чтобы он сохранял разнообразие культур, приносил блага человечеству, а не служил богатой элите», — заявил он.

Лионель Жоспен — за регулирование процессов глобализации, Роберт Солоу — нобелевский лауреат и т. д. Все говорят, что альтернативы глобализации нужны, и в этом смысле нельзя ставить знак тождества между антиглобалистами, между прочим, у которых есть своя правда, но которой мы не разделяем, и альтерглобалистами, которые действительно говорят о том, что либеральная глобализация приведет к обнищанию многих стран мира, в том числе и России. Что на нее нельзя кидаться опрометью, что это все равно, что выйти с камнем против автоматчика, который находится от тебя на расстоянии километра. Так нельзя! Надо действовать по-другому.

Сванидзе: Простите, Сергей Ервандович, надо объяснить людям, то, что не понятно мне, не понятно и людям, — что такое либеральная глобализация? И как альтернатива ей — антилиберальная или альтерглобализация.

Кургинян: Либеральная глобализация — это разговоры о том, что процессы глобализации не управляемые, куда идут — туда идут…

Сванидзе: То есть, либеральная глобализация — это не управляемая глобализация.

Хакамада (кричит, перебивая): Никто не говорит! Вранье…

Кургинян: Ну, как это, только что Лионель Жоспен говорил именно об этом, что либеральной глобализации надо противопоставить регулируемую. А вот когда люди говорят о налоге Тобина, т. е. о налоге на транзакции, они начинают регулировать процесс глобализации. Почему бы это не сделать?

Сванидзе: Ваш вопрос, Сергей Ервандович.

Кургинян: Обратите внимание, как уже изменилась позиция той стороны. Ирина Хакамада говорит, что процессами глобализации управлять очень трудно, но значит — можно (если трудно).

Хакамада: Ну, это не альтернативная глобализация.

Кургинян: Но если ей можно управлять?

Хакамада: С помощью своего любимого налога движете капитал не в спекулятивную сферу, а с помощью определенных материальных стимулов и правил движете его в реальную экономику. Вы что, считаете, что это альтернатива рынку, что ли? Это тот же самый рынок, только Вы мотивируете движение свободное капиталов в другое место.

Кургинян: Причем тут рынок? Мы обсуждаем глобализацию.

Хакамада: Если Вы возьмете на рынке и скажете капиталу — туда нельзя, если туда пойдешь — тюрьма, а сюда пойдешь по приказу — капитал уйдет вообще!

Кургинян: Ирина, ну зачем Вы описываете… с кем Вы полемизируете?

Хакамада: С Вами!

Кургинян: Нет, не со мной. Вы полемизируете с выдуманным противником.

Хакамада: …базовых принципов движения капитала.

Кургинян: Вы перешли на личности. У Вас больше знаний, чем у Стиглица?

Хакамада: …а Вы при этом говорите о либеральных… Вы понимаете, что такое либеральный? Это когда в основе развития экономики лежит рынок.

Кургинян: Ирина, это слово произнес не я. Вы сейчас кричите на Юбера Видрина.

Хакамада: Ну и прекрасно! Я с удовольствием могу покричать и на него.

(Млечин и его «команда» громко кричат, перебивая друг друга).

Вельяминов: Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав!

Злобин: Либеральное во главе угла ставит выбор человека. Вы хотите читать любые книжки, которые вы хотите читать — читайте, это ваш выбор. Вам нельзя, как в Советском Союзе, запретить читать книги, потому что это ваш выбор. Государство вам не может запретить читать книги. Тоже самое перенесите на экономику. Если вы хотите развиваться нормально, государство вам не может запретить развиваться нормально, но любой государственный чиновник — а Вы цитируете государственного чиновника — захочет запретить вам развиваться нормально. И вот разница между либеральной и не либеральной экономикой, либеральной и не либеральной глобализацией — что ставить во главу угла, интересы человека или интересы государства. Да, чиновники делают упор на интересы государства, налоги, и Россия — типичный пример, гос. заказ, и все прочее. СССР был таким — альтернативой глобализации, «пролетарии всех стран, соединяйтесь!».

Кургинян: Юбер Ведрин, наверное, не о Советском Союзе говорил.

Злобин: Нет, он, естественно, стоит не на тех же позициях.

Кургинян: Перед лицом извращающих последствий либеральной глобализации, он хочет запретить людям читать книги?

Злобин: Нет, он хочет сократить экономический выбор любого простого человека, это нормально для чиновника.

Кургинян: Значит, Юбер Ведрин хочет сократить выбор. Хорошо. Давайте зафиксируем эту позицию.

Сванидзе: Сергей Ервандович, Ваш тезис, Ваш свидетель, Вам слово.

Хакамада (злобно): …Юбер Ведрин…

Кургинян: Что такое антиглобалисты, которых мы не поддерживаем. Доказательство № 4, пожалуйста.

Кургинян: «Монд Дипломатик» вполне цитирует господина команданте Маркоса. Мы понимаем, но не разделяем эту позицию.

Млечин (перебивая и громко крича): Басаев тоже был антиглобалистом!

Кургинян: Я Вам сказал, что я ее — не разделяю. Я считаю, что слушать надо всех. В этом принцип свободы информации.

Теперь второй вопрос. А вот Лионель Жоспен высказался за регулирование процесса глобализации, выступив по телевидению, подчеркнул, что оно необходимо в первую очередь в сфере экономики, защиты окружающей среды и культурных обменов. По мнению Жоспена, пришло время начать диалог на эту тему между властями.

Нобелевский лауреат по экономике Роберт Солоу на встрече экономистов по вопросу глобализации высказался за право каждого государства не придерживаться стандартных рецептов в глобализации и искать свои альтернативы. Таких мнений бесконечное количество, их надо услышать, потому что безумно важно понять, что альтернативы глобализации существуют, поскольку мы уже согласились, что управлять глобализацией можно, ей можно управлять по-разному, и в разных интересах. Мы уже пришли к тому, что глобализация не есть объективный процесс, как солнце и дождь, она есть процесс, которым можно управлять. А если им можно управлять…

Сванидзе: Сергей Ервандович, отвечая на мой вопрос пятнадцать минут назад, Вы сказали, что это объективный процесс.

Кургинян: Нет, глобализация есть объективный процесс, которым можно управлять. Но есть ветер, он объективно дует, но суда же идут против ветра. Это же не значит, что все должны идти по ветру. Теологическое оружие управляет ветром.

Хакамада: Но они не управляют ветром …(омерзительно хохочет, тычет пальцем: «попал…»).

Кургинян: Но я могу Вам показать, как управляют ветром, как можно управлять судами, идущими против ветра. Тучи собираются, а у нас были такие ситуации, когда перед парадами их из пушки расстреливали.

Сванидзе: Из пушки лупануть по глобализации… (Млечин, Хакамада и Злобин громко и ехидно смеются).

Кургинян: Значит объективными процессами можно управлять. И нужно!

Сванидзе: Объективный — это не зависящий от воли людей и прочих субъективных факторов. Вот что такое «объективный». Объективный — это не зависящий ни от чего. Когда Вы говорите, что глобализация — это объективный процесс, какой смысл Вы вкладываете в слово «объективный»? Или Вы его, в данном случае, по-своему употребляете?

Кургинян: Отвечаю Вам. Объективными процессами управлять можно. В итоге человек может управлять всем. Вопрос заключается в том, что на данной стадии научно-технического прогресса человек не созрел до этого. Объективные процессы, это процессы, которые управляются объективными законами. Законами термодинамики и т. д. Объективен процесс возгорания огня, но можно им управлять по-разному, например — создавать ракетные двигатели. Объективен процесс взрыва, но мы можем им управлять. Когда нибудь, наверное, через миллиарды лет, человечество научится управлять движением планет, по крайней мере, оно раньше считало многие процессы не управляемыми, потом — управляемыми. Поэтому объективные процессы делятся на управляемые и неуправляемые и на каждой фазе развития человечества граница проходит в разном месте.

Сванидзе: То есть, глобализация, на Ваш взгляд, это управляемый процесс?

Кургинян: Да! Глобализация — это объективный, управляемый процесс. Мы же управляем процессом, так же, как мы управляем процессом огня. Позвольте, я попрошу, чтобы на этот вопрос ответили: господин Старченков — главный научный сотрудник института востоковедения РАН, доктор экономических наук; господин Вельяминов и господин Бялый, пожалуйста.

Старченков: Я хотел бы начать свое выступление с того, чтобы напомнить, глобализация у нас заблистала как термин после Второй Мировой войны. Это был очень сложный период, когда по инициативе Советского Союза Генеральная ассамблея ООН приняла решение о деколонизации и огромное число стран Азии, Африки и частично Латинской Америки оказались суверенными государствами. Нужно было договариваться на новой основе. И если раньше спокойно происходило ограбление колоний, то теперь надо было договариваться. Вот тогда и появился термин «глобализация», по которому многие бывшие метрополии заявили о том, что мы вам гарантируем мир, процветание, повышение жизненного стандарта и т. д. Обещаний было много. По линии ООН были созданы такие комитеты, как: ЮНГТАТ, ЮНИДО, МОД, то есть по промышленности, по торговле, по рабочей силе. И, казалось, были созданы все необходимые условия. Но что получилось в конечном результате? Выступает глава ООН Пан Ги Мун и заявляет, что в настоящее время в мире выросла пропасть между развивающимися странами и развитыми.

Кургинян: Могу я так понять, что нынешний мейнстрим глобализации, против которого мы хотим альтернативы, сродни неоколониализму.

Старченков: Да, замена, там сплошной грабеж был, открытый. Теперь прикрыто все, цивилизованно.

Кургинян: Так мы имеем право искать альтернативы?

Старченков: На чем основано это. В первую очередь на неэквивалентном обмене, это позволяет индустриальным государствам получать прибыль в настоящее время спокойно. Второе. Займы и кредиты под проценты Когда развивающиеся страны стали независимыми государствами, у них ни у кого не было внешнего долга. А на сегодняшний день — это триллионы. Поэтому их опутали этими долгами и они потеряли самостоятельность.

Кургинян: В любом случае, пропасть между богатыми и бедными расширяется?

Старченков: Совершенно верно, расширяется.

Кургинян: Нужен другой вариант, этот вариант продолжать нельзя, он просто рухнет.

Старченков: И третий момент. Как раз в послевоенный период начался какой-то новый экономический этап. Это — появление гастарбайтеров. Иностранная рабочая сила, она в значительной степени восстановила экономику Европы, — вот кого нужно благодарить западноевропейцам. Одновременно, с этой полуквалифицированной рабочей силой на Запад, особенно в США, уехало большое количество интеллектуалов. И еще важный момент, связанный с глобализацией того периода, — на экономическую арену вышли ТНК.

Кургинян: Это очень важно. Это уже не государства, да?

Старченков: Они сначала пользовались поддержкой государства, но теперь, когда они окрепли, они сами оказывают воздействие на государство. Обратная связь.

Сванидзе: Об этом сказал еще Владимир Ильич Ленин, если мне память не изменяет.

Старченков: И в результате… Какая окончательная цель у ТНК? Получение наживы, ничего более.

Кургинян: Спасибо.

Сванидзе: Леонид Михайлович, Ваши вопросы оппоненту.

Млечин: Георгий Дмитриевич, я все правильно понял, величина долга, с Вашей точки зрения, это свидетельство неоколониализма?

Тогда, может быть, Вы знаете, у какой страны самый большой внешний долг в мире. Это США. Вы хотите сказать, что США это тоже неоколониальная держава? Вы сослались на мнение нынешнего Генерального секретаря ООН Пан Ги Муна, о том, что он говорит о расширяющейся пропасти между богатыми и бедными. Его собственная страна — свидетельство того, что при желании и стремлении можно фантастически разбогатеть. Ведь он из Южной Кореи. Южная Корея замечательно разбогатела на зависть соседям. Вы считаете глобализацию плохим явлением, таким вредным, ненужным. Объясните, пожалуйста.

Старченков: Все то, что касается научно-технического прогресса, это прекрасно.

Млечин: А в чем плохо?

Старченков: А плохо во всем остальном. В том, что научно-технический прогресс усиливает эксплуатацию, особенно развивающихся стран.

Млечин: Но Южная Корея — развивающаяся страна, Таиланд — развивающаяся, Малайзия — развивающаяся страна. Кто их эксплуатирует, извините?

Старченков: Я напомню Вам истоки. Когда начался этот подъем? Появились четыре дальневосточных тигра…

Млечин: Скажите, кто их сейчас эксплуатирует?

Старченков: …и тогда США оказывали им колоссальную финансовую помощь, для того, чтобы противопоставить их по политическим мотивам и СССР и Китаю. И американцы до сих пор эксплуатируют их.

Млечин: И Китай США эксплуатируют? Наоборот. Китай эксплуатирует США!

Старченков: Все те, кто торгуют сырьем, они все проигрывают.

Млечин: Китай не торгует сырьем.

Сванидзе: Начинаем наши слушания. Вопрос обеим сторонам: Что дала миру глобализация? Пожалуйста, Леонид Михайлович, Ваш тезис, Ваш свидетель.

Млечин: Здесь находятся два замечательных свидетеля. Ирина Хакамада — экономист, политик, в прошлом депутат, министр. Николай Васильевич Злобин — известный политолог. Давайте… мы с Вами, мы вчера беседовали, есть ли альтернативы глобализации. Мы пришли к выводу, что их нет, и не может быть. А вот теперь давайте скажем о том, какие плюсы принесла глобализация или минусы, пожалуйста, Ирина.

Хакамада: Ну, глобализация как процесс с одной стороны объективный, а с другой, с участием национальных государств, конечно, и транснациональных компаний не управляемых, которые — совершенно справедливо было сказано — стали сильнее, чем национальное государство, имеют последствия как позитивные, так негативные для человечества, как любое явление. Поэтому позитив заключается в том, что произошло расширение сознания и возможностей нации. Все равно что человек будет сидеть у себя в стране, в закрытой. Он будет читать только книжки, которые печатаются в его стране, и он будет пользоваться культурой, которая из поколения в поколение передается в его стране, а потом он расширяет сознание и выезжает. Выезжает и видит, что происходит в других странах, что такое другой мир, параллельный мир, природу, т. е. глобализация — это движение, прежде всего, вначале — товара, потом — рабочей силы, потом — капиталов, и — в чем научно — технический прогресс? — еще информации. Глобализация в конечном счете привела к созданию Интернета, который не имеет границ, и сегодня молодой человек — несмотря ни на какие национальные режимы, как в Китае, которые могут ограничивать его, или диктаторские режимы, где вообще не дают ему возможность, — все равно он может получить информацию о том, что происходит в мире. Информация — это уже признак цивилизации.

Млечин: Ирина, а еще плюсы, ощутимые для нас от глобализации.

Хакамада: У нас, лично?

Млечин: Да.

Хакамада: Глобализация… Смотрите, вот не было глобализации, да? Вот Советский Союз закрылся от глобализации или процессов. Мы договорились, что они тут уже давно, и что произошло? Очень сильное снижение цен на нефть привело к полному коллапсу всей системы, и она буквально сложилась, как «домик». Когда я была в Китае, даже китайцы меня спрашивали: «Объясните, у Вас было все в Советском Союзе, у Вас было ядерное оружие, очень сильная центральная коммунистическая партия, абсолютно покорный народ, который готов был жить в бедности, он ничего не знал. У Вас не было независимых политических движений, даже подполье было все уничтожено, вырезано Сталиным, почему Вы так быстро схлопнулись?». Потому что не получали информации, не конкурировали в открытом мире, как только мы открылись и пошла глобализация, что происходит? — мы застряли на сырьевой игле и у Ельцина не было денег, 8 долларов за баррель и все порушилось. Потом деньги посыпались и мы расслабились, мы решили, что 10 лет будет все время одного благоденствия, и вдруг кризис, и оказалось, что мы уже не эффективны. И сейчас и Медведев, и Путин делают все, чтобы еще быстрее войти в глобализационные процессы, войти в ВТО, сблизиться с Евросоюзом, даже с НАТО сблизиться, с одной целью — нам надо конкурировать, получать от них дешевое оборудование, давать им свое сырье и вовлекать свою страну в модернизационную экономику, с помощью их оборудования производить альтернативу. Если бы мы были закрыты, мы бы так и оставались в своей вере, что на сырье, на нефти и на газе можно прожить всю жизнь. Глобализация заставляет дергаться, дергаться, двигаться, конкурировать и, в конечном счете, — думать о человеке.

Млечин: Николай Васильевич, в чем преимущества, в чем недостатки?

Злобин: Во-первых… после такой яркой речи трудно говорить, конечно, но я, во-первых, не соглашусь с моим коллегой по истфаку МГУ и нашим уважаемым судьей. Все-таки я не считаю, что глобализация это что-то, что происходит в последние 20 лет. В последние 20 лет это ускорилось неимоверно. На самом деле я, как историк, считаю, что глобализация в принципе присуща истории развития человеческой цивилизации, в результате которой сформировались мировые религии, сформировались большие державы, сформировались огромные цивилизации. Ведь в прошлом нашем рассмотрении кто-то вспомнил вторую Мировую войну, после которой, якобы, началась глобализация — война уже называлась Мировой! Была 1-я Мировая война, она не зря называлась Мировой, это уже была глобальная война. Была Лига Наций, которая была первой попыткой, созданная после 1-ой Мировой войны, уже человечество понимало процессы, только сейчас оно ускорилось до заметного простому человеку фактора. Вот Ира сравнила, т. е., с человеком, сидящим в закрытом помещении и читающем одни и те же книги… я бы развил этот образ, я бы сравнил это с человеком, который растет. Когда он растет, он имеет дело с теми, кто живет в его дворе, вот это его мир, друзья, кто живет во дворе. Он не может ездить, он не может летать, дружить с теми, кто рядом. Вот этот мир когда-то был таким. И вдруг он вырос и узнал, что его враги, друзья, интересы могут быть во всем городе, во всей стране, во всем мире — ему надо с этим иметь дело. Где-то это минус, где-то это плюс, но это взрослый человек, мы имеем дело с взрослым человечеством, мы больше не живем своими маленькими квартирками, где люди занимались инцестом политическим и не политическим и сегодня пытаемся это преодолеть. Да, нужны, т. е., варианты разных культур, да, разные политические решения, очень много минусов, конечно, и Мировая война не зря называлась Мировой, но это речь идет о том, как мы технически разруливаем эти минусы, используя мировой опыт. Мировой, не наш только собственный, не наш детский, живя в своем дворе, но у нас сегодня есть возможность посмотреть вокруг и увидеть, кто создал лучшую модель решения той или иной проблемы, у кого неудачная модель — у России сейчас неудачная модель. Явно, вот сейчас, поэтому с нее никто не берет пример, она где-то сзади глобализации. Нравится или не нравится — Америка последние несколько десятилетий была успешной моделью, да, на нее равнялись. Создаст Россия успешную модель, поверьте мне, Америка останется сзади. Создаст, какая-либо, Евросоюз создаст успешную модель или Китай — не важно, Америка останется сзади, Америка уже начинает отставать. Проблема в том, что глобализация дает возможность сравнить себя по «гамбургскому счету» со всеми. Не сидя сам с собою перед государственным каналом телевидения, проверяя какой я хороший, как тебе это объясняют по телевизору, а по «гамбургскому счету» посмотреть, как я на фоне всех остальных, тех, кто участвует в этой гонке.

Сванидзе: Спасибо. Прошу Вас, Сергей Ервандович, Ваш вопрос стороне защиты.

Кургинян: Никто не говорит, что надо самоизолироваться, закопаться в песок, окружить себя «великой каменной стеной». Вопрос заключается в том, что между подобным самоизоляции — антиглобализмом и подчинением текущим правилам и радостным желаниям всем этим правилам подчиниться, сказать, что они объективны и поэтому все мы идем туда, куда все идет, есть огромная разница, и все мы это понимаем по своей жизни. Если мы взрослые люди, то мы иногда ходим, просто подчиняясь правилам, которые нам диктуют, иногда мы сопротивляемся этим правилам, а иногда мы перестраиваем правила в наших отношениях. Это может касаться и наших семей и микроколлективов и всего остального. Значит, альтернативы глобализации существуют. А теперь я бы хотел спросить, в чем ее негативы, негативы того мейнстрима либерального, который мы и называем глобализацией. Которая управляется определенными институтами, идет по определенным правилам, тем самым, против которых восстают и Жоспен и Ведрин, Иоанн Павел II, пожалуйста, доказательство № 7.

Кургинян: Итак, вот тот мейнстрим глобализации, который существует, приводит к обогащению богатых и обеднению бедных. А теперь, если можно, график.

Вот разрыв в валовом внутреннем продукте (в число раз), приходящемся на 20% населения мира, проживающего в самых богатых, и 20% населения, проживающего в беднейших странах мира.

И вот это факт! Это не рассуждения и не отсылки к Советскому Союзу, непосредственно не имеющему отношения к делу, не восклицания по поводу команданте Маркоса — это факт!

Вот это было в 42 раза, в 47, 55, 72, 83, 91 и если этот процесс будет продолжаться дальше, то, нравится нам эта глобализация или нет, она сама рухнет под этим процессом.

Теперь, пожалуйста, доказательство № 8.

Кургинян: Вот это глобализация, это ее тенденции. Теперь скажите, пожалуйста, мне бы хотелось предъявить еще одно очень интересное доказательство, оно касается Джефри Сакса, пожалуйста, доказательство № 9.

Кургинян: Вот карта, на которой показаны эти 3 зоны по Джефри Саксу. Темно-зеленые — эта зоны, обреченные на неразвитие. Желтые — те, которые могут адаптировать развитие и светло-зеленые — это те, которые обеспечивают развитие. Это не Советский Союз и не какие-то адресации к автаркии, это реальный живой процесс, естественно, мы хотим оказаться в светло-зеленой зоне или хотя бы в желтой. Но если мы будем просто подчиняться тому, что есть, мы окажемся вот в этой (темно-зеленой) зоне и нам это предрекает Джефри Сакс, а это, между прочим, вымирание нашего населения и его обнищание. Это подключение нас к самому худшему сценарию глобализации. Итак, у меня вопрос, вот эти все негативы объективно существуют и у Вас к ним есть какое-то отношение?

Злобин: Ну, во-первых, все-таки Сакс говорил о Советском Союзе.

Кургинян: 1997 год, данные…

Злобин: Потом, он много делал…

Кургинян: Данные 1997 года.

Хакамада: Но ссылается на Советский Союз.

Кургинян: Ну и что?

Хакамада: Большая разница.

Кургинян: Территория бывшего СССР.

Бялый: Ну, зачем же так, не путайте, пожалуйста.

Злобин: Ну почему? Ладно. Давайте сравним политические карты мира или экономические, за последние несколько столетий. И посмотрим, когда была такая маленькая разница между развитыми странами и странами, которые были на уровне людоедства. Те страны, которые жили в земляных ямах. Давайте сравним Африку и Европу 16 века, давайте посмотрим, какая там была разница, и давайте посмотрим тенденцию не на протяжении последних 15–20 лет, а я все-таки историк, посмотрим глобальные тенденции.

Бялый: 50.

Злобин: 50. Хорошо, одного поколения.

Бялый: Нынешнего этапа.

Кургинян: Но вот этот 50-тилетний мегатренд, Вы отрицаете?

Злобин: Нет, не отрицаю. Второе. Вы очень все сводите к экономическим проблемам. Да, и глобальная экономика — становится очень тяжело. В кризисах, в конкуренции и т. д., но в глобальной экономике ведь есть и какие-то глобальные вещи. Исчезла, например, опасность чумы. Да! Во всех странах она исчезла, да! Кто это сделал? — передовые технологии.

Кургинян: Вы дискутируете с противником научно-технического прогресса. Но это не я, и не мои коллеги!

Злобин: Я понимаю, но Вы мне говорите, что…

Кургинян: Можно еще раз график из доказательства № 7. Николай, Вы умный человек, и Вы понимаете, что если тенденция будет продолжена — это кирдык!

Злобин: Да! Да! Я не верю, что тенденция будет продолжена!

Кургинян: Это конец!

Злобин: Я понимаю, что Вы глубокий экономист и Вы, наверное, знаете лучше.

Кургинян: Вы посмотрите на тренд.

Злобин: Я понимаю, я не экономист, я не буду утверждать — тем более я не специалист в современной экономике — что тенденция будет продолжена. Первое, но, кроме того, что все измеряется в долларах, в фунтах или рублях, есть очень много других факторов, которые влияют на качество жизни человека. Безопасность, здоровье, возможность получать информацию, возможность заботиться о своих детях, получать образование и т. д., что, конечно, в развитых странах лучше, чем в неразвитых. Но, извините меня, сколько эти самые корпорации создали рабочих мест, создали в тех странах, которых бы давно не было на этом месте, где они сейчас находятся. Потому что туда пришли американские корпорации — в ту же Индию, Филиппины, Вьетнам и т. д., построили заводы, да, они их эксплуатируют, да, потому что американцы сегодня быстрее, сильнее. Будь у России такая возможность — она бы строила эти заводы, будь у Вьетнама такая возможность — он бы строил эти заводы. Да, идет, так сказать, переток капитала, да, люди работают там, где выгодно, не там, где государство сказало жить и работать. Мы отменили прописку — считайте, что отменяется глобальная прописка. Вы ищете там, где Вам выгодно работать, у Вас появилась такая возможность, у людей в разных странах появилась такая возможность, конечно, качество этих возможностей разное, но оно растет, и поэтому я призываю не обращать внимания только вот на этот график (график из доказательства № 7), а посмотреть на те проблемы, которые решились в последние 50 лет, в том числе мирной Европы.

Кургинян: Я же не призываю обсуждать только, но его же можно обсудить (показывает на график).

Злобин: Да, есть проблема неравенства, но эта проблема меньше…

Кургинян: Спасибо, спасибо…

Злобин: …в исторической перспективе…

Кургинян: …нельзя только экономические…

Сванидзе: Спасибо. Напоминаю вопрос. Что дала миру глобализация? Сергей Ервандович, прошу Вас, Вам слово, Ваш тезис, Ваш свидетель.

Кургинян: А теперь я бы хотел, чтобы не экономические, а другие проблемы обсудил бывший директор Интерпола в России, нынешний советник председателя Конституционного суда, генерал-майор Овчинский.

Овчинский: Есть объективный процесс глобализации, и есть субъективные условия использования глобализации. Так вот, субъективные использования в условиях глобализации привели к тому, что мы в последние 20 лет, я подчеркиваю — 20 лет, я не историк, я криминалист, я отслеживал с криминологических позиций, я считаю, что современная глобализация связана с информационной революцией. Это главное. Когда скорость передачи информации стала равна скорости передвижения капитала. Вот в этот момент мы стали говорить о современной глобализации. Вот этот тип глобализации привел к катастрофическим последствиям. Он привел к глобальной организованной преступности, к глобальному наркотрафику, к глобальной коррупции, к глобальному уклонению от уплаты налогов, к глобальному отмыванию денег и глобальному терроризму. И мы захлебываемся, весь мир захлебывается. И США, и мы, и Юго-Восточная Азия — все в этих проблемах захлебываются. И дошло дело до того, что впервые за всю историю создания ООН в 2010 году в июле месяце на Совете Безопасности рассматривался вопрос, который дословно звучал так — «Криминальная глобализация». Проблема глобальной торговли людьми, проблема глобального наркобизнеса, проблема глобального терроризма стала угрозой не только национальным странам, но и всему человечеству. И с этим нельзя не согласиться. С глобализацией мы попали в капкан и все вместе должны думать о том, как оттуда выбраться. Искать альтернативу выхода из этой ситуации.

Кургинян: Не останавливая научно-технический прогресс!

Овчинский: Конечно!

Кургинян: Я бы хотел, чтобы Юрий Бялый коротко прокомментировал.

Бялый: У меня сразу отношение к одной метафоре, которая была, по поводу ветра, которым нельзя управлять. Кто-то наверное, бывал, а кто-то не бывал в Казахстане на Байконуре и вокруг, когда там происходят «тяжелые» пуски, например «Протонов». Или в Калифорнии на мысе Канаверал, где запускают тяжелые американские ракеты. Там, в первые дни после «тяжелого» запуска фундаментальным образом меняется не только «роза ветров», такие вихри — не дай Бог! но и климатическая ситуация. Во Флориде и в других местах иски к правительству подают, потому что меняют пуски очень сильно ветра, это сегодняшняя возможность, какие будут завтрашние — я не знаю. Теперь о том, как управляют глобализацией. Нет, Вы сказали, что ветер — это совершенно неотменяемое. Я объясняю, почему объективными процессами можно и должно управлять. Вопрос возможностей.

Сванидзе: Спасибо. Леонид Михайлович, Ваш вопрос оппонирующей стороне.

Млечин: Владимир Семенович, Вы правы, когда говорите о бедах, которые появились. Появились компьютеры — появились компьютерные преступления, отмените компьютеры — не будет компьютерных преступлений, его процентов, но вряд ли мы на это пойдем, никто не согласится. Развивается химия и теперь наркотики потрясающие делаются, ну что же — отменить химию? Не удастся, не захотим, понимаем все ужасы, побочные последствия, но мы же не в силах от этого отказаться. Вот когда мы говорим о глобализации, я все время вижу живые примеры, понятные. Вот, например, у нас с Белоруссией нет границ, содружество в достаточной степени развивается, вводят таможенный союз между Россией, Белоруссией и Казахстаном, снимаются барьеры. Вот с моей точки зрения — это некий элемент развития глобализации. А Европейский союз, если мы с Вами посмотрим, — это далеко продвинувшийся процесс, который теоретически потом может охватить весь мир. Во всяком случае, это некий образец, и там по многим статьям налажено содружество, в том числе и в Вашей сфере. Вот где содружество полиции помогает бороться с преступностью. Поэтому, мне кажется, мы с Вами полные единомышленники. Этот процесс неостановим, мы не отказываемся от компьютеров и не отказываемся от снятия барьеров таможенных и всех прочих между государствами, которые нам близки и с которыми мы хотим сотрудничать. Мы упрощаем, теперь можем ехать работать и жить в Белоруссию, мы видим сложности, которые возникают, и мы их решаем. Но это правильно, от сложностей нас сегодня никто не избавит, Вы согласны со мной, Владимир Семенович?

Овчинский: Но мы-то говорим о последствиях, а последствия как «снежный ком» накручиваются. Смотрите, с теми же процессами миграции, о которых Вы сказали. Открытые рынки, открытые границы, но что происходит? Что происходит в том же Евросоюзе? Совсем недавние решения, референдум в Швейцарии, где большинство швейцарцев проголосовало за то, что даже граждане Швейцарии, которые получили это гражданство недавно и совершили преступление на территории Швейцарии, должны быть депортированы. Это раньше было немыслимо!

Млечин: В Швейцарии как раз и мыслимо, они еще во время второй Мировой отличились.

Овчинский: Что французы сделали с цыганами? Они просто депортировали все цыганское население из страны в нарушение всех прав и законов.

Млечин: Уточню, не «собственное» цыганское, а иностранцев.

Овчинский: Да, тех мигрантов, которые заехали к нам, — что нам приходиться делать? — депортировать незаконных мигрантов, иначе это приведет к беспорядкам, недавно в Хотьково было, тут уже, в Подмосковье, о чем это говорит? Допустив криминальные последствия глобализации, человечество и мировое сообщество, и национальные государства должны искать альтернативу выхода из положения.

Млечин: Просто выход из положения, зачем же альтернативы.

Овчинский: Почему альтернативы? Потому что, когда в начале 90-х годов произошел информационный взрыв, и книги были, помните, Алиева и известная книга по глобализации и все говорили — это путь человечества, вот оно — выравнивание бедных и богатых, размывание границ, а теперь так не говорят! Теперь говорят — глобализация окунула нас в море чудовищных последствий и нам надо искать альтернативы самой глобализации, не глобализации, как явления, а альтернативы того типа глобализации, с которой мы все столкнулись.

Млечин: Владимир Семенович, на самом деле не об альтернативах идет речь, а о том, что если у каждого явления есть негативная сторона — с ней надо бороться, и это правильно.

Овчинский: Но бороться надо и с явлением.

Млечин: А как с явлением?

Овчинский: Есть преступность, надо смотреть, как она видоизменяется, что она «из себя представляет», и искать пути выхода.

Млечин: Я просто поясню, что я имею в виду, и мы с Вами поймем друг друга. Явление — это компьютер, компьютер — чудесная вещь, но в компьютере пишут гадости в Интернете, и с компьютером совершают преступления. Мы ищем не альтернативу компьютеру, а мы ищем возможности бороться с негативными явлениями внутри этого явления.

Овчинский: Мы ищем не альтернативу компьютеру, а альтернативы использования компьютера. Мы все время ссылаемся на Китай. Китай получил выгоды от глобализации, получил их, безусловно.

Кургинян: 15 лет за них боролся.

Овчинский: В чем-то получил. Вошел в ВТО, но с тем же компьютером. Вы посмотрите, что делают китайцы. Мы можем их осуждать, мы можем говорить, что это нарушение прав человека, но в Китае каждый год удваивается так называемая Интернет-полиция — они перекрывают весь негатив Интернета. Они перекрывают распространение наркотиков в Интернете, порнографию в Интернете, продажу людей в Интернете, проституцию, продажу детей в Интернете — они все перекрывают. Китайцы, я не говорю, что это идеальный вариант, я говорю, как они закрываются от негативных последствий глобализации.

Сванидзе: Спасибо, спасибо. Мы продолжаем второй день слушаний и вопрос, который мы уже начали обсуждать: Являются ли глобальные угрозы неизбежной платой за достижения глобализации? Прошу, сторона обвинения, Сергей Ервандович, Вам слово.

Кургинян: Пожалуйста, доказательство № 10.

Кургинян: Доказательство № 11.

Кургинян: Пожалуйста, доказательство № 12.

Кургинян: И вот после этого достаточно страшного текста, я бы хотел привести текст из книги «Западня глобализации: атака на процветание и демократию» немцев — Ганса Мартина и Харольда Шуманна, пожалуйста, доказательство № 13.

Кургинян: Вот к чему приводит этот сценарий глобализации, но, главное, что раньше, чем он к этому приведет, — он же сам себя и обрушит!

Поэтому даже говорить об этом, что пусть все идет, как идет, — он так идет в катастрофу, он идет в самоотрицание. А теперь я хотел бы, чтобы точку зрения по этому вопросу подтвердил или опроверг Юрий Бялый — политический публицист и философ, написавший, как мне кажется, уже сотни статей на тему глобализации.

Бялый: Из нашей страны каждый год выводится 15–20 миллиардов долларов чистого вывоза капитала с постсоветского времени. Больше 400 миллиардов долларов только легальный, нелегальный — примерно в 1,5–2 больше, мы этому противодействовать не можем. Открытость. Китай, о котором здесь столько говорили, он до сих пор не открылся. Он вступил в ВТО после 18-ти лет торговли, выторговал себе гигантские преференции, огромные преференции, условия вступления. Он регулирует валюту, он регулирует потоки капитала, ввоз-вывоз, регулирует подавляющую часть экономики, имеет огромный госсектор, руководит финансовой системой за счет крупнейших государственных банков и он на эту открытость плюет, когда ему это невыгодно. Выгодно — открывается. Между прочим, он сегодня эксплуатирует и Японию и США, потому что у него самые большие запасы редкоземельных металлов, без которых «хайтек» в части не функционирует, и он их то дает на рынок, то не дает. Вот так.

Кургинян: Юрий, а разве самые развитые страны не нарушают правила глобализации?

Бялый: Грубейшим образом! В кризисе это обозначилось особенно отчетливо. Протекционизм со стороны развитых стран, лозунг Обамы: «Покупай американское» — это вопиющее нарушение правил ВТО, которое они ставят во главу угла. То же самое — «Покупай европейское», но еще до этого, сколько лет, экономист мне скажет. Сколько лет длится последний раунд переговоров, дохийский раунд переговоров ВТО и где результат? Нет результата. Вот. Потому что развитые страны не желают отказываться от протекционизма. В 2000 году США дали своим фермерам субсидии на сумму 100 миллиардов долларов, столько же — 100 миллиардов долларов был весь размер американского сельскохозяйственного экспорта в 2000 году. Вот Вам равные правила. Могут себе позволить слаборазвитые страны такие субсидии — нет! Даже страны, скажем так, второго мира, полупериферия, по модели Иммануила Валлерстайна, центр — высокоразвитые, периферия — слаборазвитые, полупериферия — более-менее развитые. Даже полупериферия не в состоянии конкурировать в этих условиях.

Сванидзе: Спасибо. Леонид Михайлович, Ваши вопросы.

Млечин: Знания экономиста и философа Бялого породили живой интерес и желание возразить и задать вопросы у экономиста Хакамады. Я всегда готов уступить слово даме прекрасной, если никто не возражает.

Сванидзе: Никто не возражает?

Кургинян: Никаких «но», но, естественно, я воспользуюсь симметричным приемом.

Хакамада: Когда выводится капитал из страны, то можно поступить двумя способами с точки зрения субъективного института, который берет на себя ту или иную ответственность. Можно снять с себя ответственность, сказать, глобализация ужасна, поэтому весь капитал уходит на более выгодные рынки. А можно быть глобализатором, но сохранять национальное достоинство и брать ответственность на себя. Я создал у себя в государстве такие условия, что при открытости капитал добровольно не остается в стране, потому что его в любой момент могут совершенно криминально забрать, захватить, посадить. Поэтому вопрос ответственности национального государства вместе с гражданским обществом по поводу тех правил, которые они устанавливают, — это не вопрос глобализации, это вопрос национального прогресса.

Бялый: Сразу вопрос.

Хакамада: Если Вы входите… подождите, я договорю. Глобализация, мы договорились — объективный, эволюционный, прогрессивный процесс…

Кургинян (смеется): Мы об этом не договорились.

Хакамада: …следствий, как негативных, так и позитивных. Если Вы внутри создаете прогрессивный процесс и открываетесь, то Вы идете вместе с ним. Если Вы внутри подавили всю жизнь для развития человека, экономики, для развития капитала, то, конечно, когда Вы открываетесь, то Вас заваливает всем этим дерьмом. Да, наши студенты, наши лучшие мозги в последнее время стали уезжать, как только мы открылись. Куда? В «силиконовую долину», на биофаки кафедр США, но почему в этом глобализация виновата? — потому что сегодняшний выпускник биофака МГУ никому не нужен. Он не может здесь заниматься исследованиями, ему не платят за это денег, а природные ботанические сады никто не поддерживает. Этим не занимается национальное государство. Это была ошибка и «демократов», но даже когда появились деньги…

Кургинян: Николай Карлович, я буду иметь возможность ответить?

Сванидзе: Пожалуйста.

Хакамада: …посыпались благословенные нулевые. Никто этого не сделал. Деньги поступили собственным олигархам в карманы, а социального прогресса не было. И когда поняли, что кризис убил нас окончательно, он должен был пойти по «касательной», это был не наш кризис — все свалили на глобализацию. Но если бы наши олигархи, связанные с государством и пользуясь «крышеванием» власти, не нахапали дешевых кредитов на Западе, в американских банках, и не делали бы эту пирамиду, — у нас бы вообще кризиса не было, потому что у нас нету почти ипотеки. Поэтому мы продавились сразу, и в этом виновата не глобализация, глобализация не снимает ответственности национальных государств. Уж если Вы — антиглобалист, и Вам она не нравится, да! (обращается к Бялому).

Кургинян: Мы альтерглобалисты, мы говорим это уже в третий раз!

Млечин (грубо): Ну, Вы-то, в третий раз помолчите, присядьте.

Кургинян: Мой дорогой, скажите еще что-нибудь!

(Все кричат).

Сванидзе: Дайте закончить спокойно.

Хакамада: Вы альтерглобалист. Если Вы все альтерглобалисты, то Вы должны понимать, что не снимается, никогда, ни в какие времена африканских тоталитарных режимов, которые доводили своими войнами народы до того, что Африка теперь нуждается в бесконечной помощи, и дети умирают от голода. И транснациональные компании привозят туда, кстати, не только плохую еду, но и огромное количество гуманитарной помощи. У меня к Вам только один вопрос (к Бялому), Вы полностью снимаете всю ответственность с Российского государства за то, что оно сейчас на глобальном рынке, как на экономическом, так и политическом — не конкурентноспособно?

Бялый: Можно отвечать? (смеется).

Хакамада: Да.

Бялый: Ни в коей мере не снимаю ответственность с Российского либо какого иного государства. Я аплодирую Ирине Хамкамаде, потому что она блестяще описала типичную мировую ситуацию реализации глобализации в условиях криминального государства. Криминальную глобализацию мы услышали целиком и полностью. Наш российский пример здесь достаточно типичен, увы, очень длинный перечень таких «глобализаций». У нас к этому добавилось еще то, что в исходе Советского времени последняя перестроечная пятилетка была посвящена тому, что была полностью сломана прежняя система управления, и в начале того, что было в «гайдаровской реформе», были полностью ликвидированы накопления, т. е. финансовые ресурсы.

Сванидзе: Я прошу прощения, Юрий, потому что разговор уходит. Еще раз кратко сформулирую вопрос Ирины — как я понял, и мы хотим услышать от Вас ответ. Что сказала Ирина Хакамада? Она сказала следующее. Если капитал уходит из России, то виновата не возможность уйти — открытость границ, а виноваты условия плохие, которые для этого капитала создаются в России.

Бялый: Условия, которые создаются для этого капитала в России, давно создаются не только в России. Это суть открытости глобализации. Сначала…

Сванидзе: Рейдерские захваты.

Бялый: Есть! Есть! Криминальная глобализация, я и говорю.

Хакамада: При чем тут глобализация криминальная. Вы хотите сказать, что «крышует» американский капитал здесь наш малый бизнес. Он куда приходит с проверками, изымает все документы без права, это американский капитал делает?

Кургинян: Подобного типа экономики, преступные, полукриминальные экономики, становятся очень легкими жертвами открытой, либеральной глобализации. И поэтому нельзя противопоставлять одно другому, тем более, что есть очень тонкая связь между одним и другим. Что сначала такие экономики помогают выстроить, а потом их стирают. И это тоже есть естественный процесс.

Сванидзе: Сергей Ервандович, но если вести себя экономически безответственно в глобальном масштабе — виктимно, есть такой термин, то падаешь жертвой кого угодно. Если у Вас будет нормальная, здоровая экономическая система — Вы не будете бояться открытых границ.

Кургинян: Не обязательно.

Сванидзе: Если она не здорова, если Вы не готовы к конкуренции — Вы боитесь конкуренции.

Кургинян: Нет, есть правила, по которым ты проигрываешь всегда. В казино проигрывают всегда. Не надо, не надо! Не надо заходить в казино глобализации! Измените правила, измените правила!

Сванидзе: Леонид Михайлович, Вам слово, Ваш тезис, Ваш свидетель.

Млечин: Тем не менее проблема существует. Действительно, есть сильные экономики, есть слабые. Может быть, глобализация подавляет, уничтожает маленькие экономики. Вот скажите, Ирина, потом Николай Васильевич.

Хакамада: Я считаю, что транснациональные компании имеют огромную угрозу внутри самих себя, потому что фактически используют более слабые рынки, они настолько господствуют над экономикой, в экономике других стран, что становятся сильнее, чем национальные правительства. Это процесс объективный, капитал всегда циничен, будь он национальным, транснациональным — он работает только на прибыль. Поэтому вызов сегодняшнего дня — это создать институт мирового правительства и мировых спецслужб, которые могли бы ограничивать работу транснациональных компаний.

Кургинян: Это альтернативная глобализация.

Хакамада: Это не альтернативная глобализация, это другой институт.

Кургинян: Одна из альтернативных.

Бялый: Одна, не факт, что наилучшая.

Хакамада: Но я не могу спорить, им надо в третий класс пойти, что ли?

Кургинян: А Вам надо в детский сад срочно!

Хакамада: В науке есть различия в терминах. Объективный процесс…

Сванидзе: Ирина, я Вам хочу сказать по поводу третьего класса. Вы в данном случае не спорьте с оппонентами, вы объясняйте людям, которые сидят в зале, которые смотрят по телевизору — из них подавляющее большинство разбирается в экономике еще хуже, чем я. А я в ней очень плохо разбираюсь.

Хакамада: Глобализация — объективный процесс, мы договорились. Изменить нельзя, но нужно корректировать причину и следствие. Про позитив сказали. Вот. Транснациональные компании, уверена, особенно фармацевтические, особенно те, которые занимаются здоровьем населения, уверена, что давно бы уже в мире могли излечить рак, моги бы излечить диабет, но транснациональные компании в этом не заинтересованы и я знаю, что есть даже преступления против тех ученых и бизнесменов, которые спонсируют альтернативную медицину. Это действительно все очень серьезно. Но убрать их, уничтожить, уничтожить свободное движение капитала и его эффективное развитие не возможно. Поэтому сегодня весь мир думает, какой нужно создать новый институт, который бы не позволял выстраивать финансовые пирамиды и каким-то образом скорректировал бы власть транснациональных компаний, особенно в слабых экономиках.

Млечин: Николай Васильевич, а почему такое сильное сопротивление глобализации даже в этом зале?

Злобин: Такого интеллектуального прорыва, который есть сегодня, в истории человечества никогда не было. Такого контроля над «отморозками-диктаторами», сумасшедшими миллиардерами, способными нажать ядерную кнопку где-то там, на своем острове — никогда не было, сегодня он есть. Но даже дело не в этом. Ведь о чем говорит Ира? На самом деле, очень здравая мысль — есть успешные модели, есть не успешные, Америка и Евросоюз создают успешные модели, что с этим поделаешь, им нельзя запретить быть умнее. Все, что я слышал пока, Вы критикуете их и говорите об альтернативности. Ни одной модели альтернативности я от Вас не услышал.

Кургинян: Китай!

Злобин: Все, что Вы пока предлагаете, это, типа, богатые должны поделиться с бедными.

Кургинян: Но это и Обама предлагает.

Злобин: Я понимаю, но это он предлагает как социальный Президент и как лидер корпорации, который заинтересован в прибыли. Да, доллар — он смелый, он идет туда, где риск, при большем риске — он тут же убегает. Задача Обамы и задача, предположим, Медведева, балансировать эти риски или лидеров Китая или Японии и создать такие условия когда доллар побежит туда, это глобализация, доллар побежит туда, потому что глобализация, он и убежит, потому что глобализация, его никак не остановишь. И качество людей будет зависеть не от того, как бежит этот доллар, а кто создает условия в этой стране. Я с Ирой совершенно согласен, созданы такие условия — доллар убежал, люди страдают, и в этом смысле, в этом ущербность этой модели глобализации, что страдают люди. Россия — великая держава и поэтому первое, когда читаешь газеты, это курс доллара и курс нефти, понимаете, такая зависимость от глобализации в ЭТОЙ стране. Я понимаю, если бы в Америке печатался курс рубля, тогда было бы другое дело, а когда страна стоит не столько на коленях, а зависит от факторов, которые она не контролирует, кто в этом виноват — глобализация? Что, мы все живем на доллары или на евро? Нет, конечно. Но, допустим, нам дают эти доллары, почему Вы не сделаете, чтобы рубль был вместо доллара?

Бялый: Можно вопрос?

Сванидзе: Сергей Ервандович.

Кургинян: Пожалуйста.

Бялый: Мысленный эксперимент, мысленный эксперимент. Начиная с сегодняшнего дня, с нынешнего состояния с «чистого листа» Россия в нынешнем состоянии получает замечательную власть, устраивает институты и начинает соревнования в открытой экономике, по всем правила открытости. Честно скажите, каковы шансы?

Злобин: Ну, я думаю, шансы, как и в любой другой конкуренции — 50 на 50. Вы можете победить или проиграть. Сегодня, я думаю, Россия могла бы стать очень серьезной, мощной, развитой экономикой второго плана. Вот в нашей с Вами жизни, но есть примеры, Вы посмотрите, да, я не знаю, возьмите ту же Юго-Восточную Азию, они начинали с худших условий. Возьмите Японию, которая допустила несколько политических ошибок и была отброшена назад.

Бялый: Регулируемая открытость, регулируемая открытость.

Злобин: Посмотрите на Китай.

Бялый: Корея, о которой здесь много говорили, жесточайшим образом регулировала, пока открылась.

Злобин: А что сейчас…

Кургинян: О чем мы говорим?

Злобин: О чем мы говорим. У Вас есть даже паспорт внутренний до сих пор, Вам прописка нужна, Вам регистрация нужна, Вы даже в другой город поехать не можете.

Бялый: Таможенные барьеры сняли ради вступления в ВТО, у нас свободное движение капиталов.

Млечин: Ничего не сняли! У нас даже с Белоруссией и Казахстаном ничего не сняли.

(Все кричат).

Кургинян: Мы уже с Вами, фактически, достигли консенсуса. Во-первых, мне кажется, когда описывается «провальность» экономики, которая сейчас существует, то я слышу себя. Хакамада — это Кургинян, которая блестяще выражается на языке КПРФ, спасибо, Ирина, Вы перешли на этот язык, Вы, наконец, прокляли олигархов преступных и все остальное. Замечательно! Это первая часть проблемы. Теперь, когда мы говорим об открытой экономике и обо всем остальном, мы выступаем за регулируемую открытость, но и наши оппоненты сейчас говорят, что нужна альтернативная глобализация в виде мирового правительства, тотальной регуляцией всего остального, значит опять эта альтернативная глобализация.

Хакамада: Это не альтернативная глобализация.

Кургинян: Как? Вся сегодняшняя глобализация основана вовсе не на наличии мирового правительства — на конкуренции, а не якобы открытости. Мы говорим о том, что глобализация должна сокращать разницу между богатыми и бедными, что богатые страны должны делиться.

Хакамада: Не должна!

Млечин: Не должна!

Кургинян: Модель надо изменить так, что надо так управлять глобализацией, чтобы она смогла это сделать.

Андреев: Она уже есть, это и есть «устойчивое развитие».

Кургинян: Правильно. Вот альтернативная глобализация — «sustainable development», правильно, Рио-де-Жанейро, так мы за это и призываем. Так это же не есть вот эта глобализация (показывает на график). Разница между «sustainable development» и этой кривой…

Сванидзе: Ваш вопрос.

Кургинян: Я спрашиваю, скажите, если в богатых странах проживает 15%, 75% в бедных и 7% с переходной экономикой, если 20% населения сконцентрировали 86,4% мировых ресурсов, если миллиарды людей, миллиарды, живут на 1 доллар в день, то есть, за чертой биологического выживания, если, если, если? — то эту модель не надо менять!?

Сванидзе: Сегодня третий день слушаний по теме «Глобализация: светлое будущее или капкан?».

Сванидзе: Начинаем третий день слушаний. Вопрос обеим сторонам. Чем грозит России глобализация? Пожалуйста, сторона обвинения, Сергей Ервандович, Ваш тезис, Ваш свидетель.

Кургинян: Мы в очередной раз говорим, что глобализация — это не светлое будущее, но это не значит, что надо встать в глухую оборону, закрыться и говорить: — «изыди, Сатана!», между этими двумя возможностями есть третья. И она заключается в том, что национальное государство и элита страны должны быть достаточно сильны и гибки для того, чтобы, во-первых, принять эти вызовы глобализации, для того, чтобы справиться с ними, для того, чтобы суметь найти для своей страны нужное место в процессе и, это очень амбициозная, но возможная цель — изменить характер глобализации в мире. И об этом все сейчас говорят, все обсуждают новую финансовую систему в мире, все сейчас обсуждают этот налог Тобина, который действительно может сейчас изменить это распределение, все обсуждают устойчивое развитие, не мы одни — речь идет об альтернативах глобализации. Если же мы просто так доверчиво откроемся ей, решим, что государство это «ночной сторож», рынок все расставит по местам, то мы окажемся ее жертвами и пенять мы должны только на себя. На свою наивность, беспомощность, а не на глобализационный процесс. Мы должны быть к нему готовы и это очень важно. Теперь, пожалуйста, доказательство № 14.

Кургинян: Сергей Глазьев — академик РАН. Пожалуйста, доказательство № 15.

Кургинян: Значит, люди действуют гибко. Они соблюдают национальные интересы, но они же не закрываются, не говорят: «глобализация — чур меня!». Они лавируют и требуют изменения процесса, как Китай. Китайцы требуют новой валюты и т. д. Теперь доказательство № 16.

Кургинян: Это — светлое будущее? Теперь я хочу пригласить свидетеля — Анастасию Владимировну Митрофанову — доктора политических наук, руководителя Центра евроатлантических исследований ДА МИД РФ, профессора РГГУ. Пожалуйста, Анастасия Владимировна, какова Ваша точка зрения.

Митрофанова: Процесс глобализации опасен тем, что практически он разрушает государство. Очень много было услышано про нацию. Причем интересно, что слово нация произносили люди, которые раньше себя называли либералами и космополитами. В данном случае я выступаю как космополитка, которая утверждает, что наций уже давно нет, потому что в условиях глобализации так называемые nation state — национальные государства сначала распадаются как экономические единицы, а потом как единицы политические. Т. е. в конечном итоге эти государства представляют из себя — «пустую оболочку». Это не вестфальское государство, это не государство, имеющее и выражающее свои интересы. Это государство, управляющий класс которого является частью единой глобальной элиты. А на территории этого государства образуются враждующие этнические, социальные, религиозные, иногда даже возрастные — половые группы, которые борются друг с другом, продуцируют игру угрозы в сторону друг — друга и в сторону каждого отдельного индивида. В конечном итоге глобализация приводит к тому, что национальные государства просто исчезают, теряя смысл, просто превращаясь в пустые скорлупки. Поэтому все разговоры о нациях — это разговоры 19 века, когда были нации, но сейчас не 19 век и даже не 20-й. Сейчас очень мало есть на свете наций, если они вообще сейчас есть, эту оговорку я делаю просто для научной корректности.

Кургинян: А Вы не считаете, что в Китае, Индии или где-то еще nations tate еще существуют?

Митрофанова: Боюсь, что это достаточно серьезное заблуждение. Потому что Китай и Индия государства, может быть при внешней консолидации, особенно Китай, который продуцирует на внешний мир красивую картинку, они внутри очень слабые государства и там внутри очень сильные противоречия, которые могут в любой момент эти государства обрушить, так же, как Советский Союз.

Кургинян: Так значит, ни какого светлого будущего в этом смысле нет. А что есть?

Митрофанова: Пока — темное настоящее.

Кургинян: Будущее темно, еще больше, чем настоящее.

Митрофанова: Ну про будущее можно другое сказать. Насчет альтернатив глобализации, почему говорят, что их якобы нет. Ну, во-первых, региональная интеграция, любой подтвердит, что это такая альтернатива. Потом, например, исламский мир предлагает альтернативу глобализации. Глобализация «по-исламски». Превращение мира в исламскую умму (умма — арабское слово, означающее «сообщество» или «нация», т. е. сообщество верующих — весь исламский мир, вне зависимости от стран, границ и национальностей). Вот еще одна альтернатива. Могу еще штук пять назвать, если время будет.

Сванидзе: Я прошу прощения, вот Вы называете альтернативы, которые могут нас устроить?

Митрофанова: Нас, это, смотря кого?

Сванидзе: Нас — это Россию.

Митрофанова: Всю Россию… мне очень сложно говорить.

Сванидзе: Россию, как страну. Как народ здесь проживающий.

Митрофанова: Только что я сказала, что Россия не вестфальское государство, т. е. государство внутри которого действует очень много противоборствующих группировок. Одни из этих группировок устроились.

Сванидзе: Хорошо. Вы можете рассматривать Россию как субъект международных отношений, как государство, в котором проживает некая человеческая общность. Вот для России, названные Вами альтернативные варианты глобализации, в частности, исламская альтернатива — подходят?

Митрофанова: Исламская альтернатива — под вопросом, а вот альтернатива регионализации подходит для этой идеальной России, которая является вестфальским субъектом. Представим себе, что она им является.

Сванидзе: Спасибо. Леонид Михайлович, Ваши вопросы оппонентам.

Млечин: Обращение к уважаемому свидетелю, потому что третий день мы задаем, и все время шла речь о каких-то альтернативах, но ни какой альтернативы названо не было. Теперь, наконец, я услышал, что создание всемирного исламского халифата есть альтернатива глобализации, ну ладно.

Кургинян: Одна из альтернатив.

Млечин: Одна из альтернатив. Я очень благодарен. Теперь понятно о каких альтернативах идет речь.

Митрофанова: Слово халифат не звучало.

Млечин: Я страшно благодарен Вам за это. Теперь по поводу региональной. Вот тут я с Вами полностью согласен. Конечно же, путь глобализации ведет, в том числе, и через создание региональных объединений. Мы пытаемся создать нечто подобное с Белоруссией, Казахстаном и при этом государства отказываются от части своего национального суверенитета, правда, в близком Вам европейском пространстве это просто произошло. Смотрите, что там произошло. Государства отказались от права печатать деньги, они не печатают свои деньги, не имеют права. Государства европейские отказались от управления собственной армией, они включены в блок НАТО с единым командованием. Т. е. роль государства в сегодняшнем мире меняется, оно ни куда не исчезает, если этого не захотят люди его населяющие, но только роль государства, естественно, меняется. Потому что не может быть одновременно и игроком и арбитром. Либо оно определяет правила и экономического и политического и иного поведения, либо пытается само управлять фабриками, заводами и т. д. и получается это крайне плохо. Поэтому мы третий день об этом говорим, глобализация — это фантастическое явление, оно началось с момента расселения народов по всему миру. Так вот скажите, если это объективная реальность, то что мы так сопротивляемся, почему глобализация для нас, это слово звучит как «американизация», «вестернизация», хотя одно не имеет ни какого отношения к другому.

Митрофанова: Может быть Вы Ленина цитируете: «материя есть объективная реальность данная нам в ощущении» (В.И. Ленин, работа «Материализм и эмпириокритицизм», 1909 г.)

Млечин: Нет, я цитирую…

Митрофанова: А кого Вы цитируете?

Млечин: Я цитирую всех участников обсуждения, которые третий день здесь присутствуют и весьма убедительно доказали, что глобализация есть объективный процесс.

Митрофанова: Объективный, что значит? Естественный, или происходящий не в нашей голове, а во внешнем мире.

Млечин: Происходящий, да,… к сожалению, … объективный процесс,… без нашего участия — солнце встает без нашего участия.

Митрофанова: Нет, это Вы мне здесь не доказали, не доказали!

Млечин: Нет. Вам я ничего доказывать не собираюсь, это дело бесполезное, просто нас здесь люди слушают…

Кургинян: Я — протестую! Что это значит — я Вам не буду доказывать.

Сванидзе: А почему?

Млечин (Кургиняну): Я и Вам ничего доказывать не буду, это просто бессмысленно.

Сванидзе: Речь идет о том, что человек, эксперт образованный, просто убежден в своей позиции.

Кургинян: Я благодарен Вам за эту интерпретацию.

Млечин: Благодарю.

Сванидзе: Напоминаю вопрос, чем грозит России глобализация? Прошу Вас, Леонид Михайлович, Ваш тезис, Ваш свидетель.

Млечин: У нас здесь три серьезных эксперта: Ирина Хакамада — экономист, политик; Николай Злобин — историк и к нам присоединился Александр Николаевич Чумаков — главный редактор журнала «Век глобализации».

Ирина, скажите, что несет глобализация России? Будем бояться или что-то делать.

Хакамада: Не будем бояться, будем что-то делать. Каждая страна проходит в своем развитии три стадии. Первая — турбулентность. Вторая — статика. Третья — динамика, прорыв. Турбулентность, когда ни один институт не установился. Вот есть суд, но не работает, есть парламент, но не понятно, что это такое, есть милиция, но не защищает.

Статика, когда они установились. Евросоюз, региональная глобализация, очень эффективная, институты очень крепко работают, правила работают.

Динамика — прорыв. Китай. Установил свои институты и дальше прорывается.

Россия. Если подготовившись, аккуратно, защитив часть своих интересов, но, не полностью открыв свой рынок, например страхования, сельское хозяйство. Да, мы нуждаемся в некоем протекционизме, чтобы не есть импортные продукты. Но для этого нужно вложиться в собственное сельское хозяйство, чтобы наши фермеры могли конкурировать с огромными западными корпорациями. Китай. Кстати, Китай вел 12 лет переговоры по поводу вступления в ВТО.

Кургинян: 18 лет.

Хакамада: 18, ну и мы ведем, скоро доведем. Но глобализация приведет к тому, что мы вложившись в этот процесс быстрее перескочим из турбулентности хотя бы к статике. И если в статике мы создадим вот эти институты, то мы быстрее пройдем модернизацию.

Млечин: Спасибо, Николай Васильевич, пожалуйста.

Злобин: Я не очень волнуюсь за судьбу государства, Бог с ним. Государство — это то, что носит исторический характер. Оно пришло, оно уйдет. Жили без государства, может быть, будем жить без государства. Кстати, классики марксизма об этом писали давно. Государство — это исторический феномен, который придет и уйдет. Меня интересуют люди. Вопрос надо ставить не что дала глобализация России, а что дала она россиянам. Ее минусы и плюсы, какие возможности. Поэтому те же американцы мне постоянно говорят: — Вы же такие умные люди, почему вы не даете вашему народу жить так, как он заслужил.

Поэтому, я считаю, что глобализация дает российскому народу возможность жить, где он хочет, работать, учиться так, как последние 40–50 лет живут американцы, европейцы. Модель развития России сегодня проигрывает модели развития развитых стран. Людям надо это понять и начинать строить такое государство, которое было бы конкурентно способным для самих себя. Людям надо это понять.

Чумаков: Я полностью согласен с тем, что было сказано, и хотел бы обратиться к нашим оппонентам, которые говорят об альтернативной глобализации и рассуждают таким образом, что это плохо. Но они, в первую очередь, фиксируют негативные стороны, оставляя позитивы, которые открывает глобализация, и говорят о некой альтернативной глобализации и кажется, что альтернативная глобализация есть выход из этой ситуации, но если посмотреть, что предлагается — халифат, например, а будет ли лучше? Какую-то позицию в области экономики изменить, в области финансов, позвольте, глобализация охватывает все сферы общественной жизни. Конечно, глобализация для России является ни светлым будущим, ни капканом, она не предзаданна. Ситуация будет в перспективе такой, как мы сегодня будем поступать.

Сванидзе: Спасибо, Сергей Ервандович, Ваши вопросы оппонентам.

Кургинян: Скажите, пожалуйста, Вы как ученый подтвердите мне, что существуют модели, которые сами порождают проблемы.

Чумаков: Да, то есть такая ситуация возможна.

Кургинян: Считаете ли Вы, что некоторые проблемы порождаются определенными моделями так, что модели «захлебываются» в своих проблемах?

Чумаков: Вы, наверное, не услышали нашу позицию. Мы говорим о глобализации, как об объективно историческом процессе. Представьте себе, когда восходит солнце и начинает припекать вам голову, вы кричите: — «Солнце, зайди, я — против!». А другой прикрыл голову листом, потом зонтиком, потом сделал холодильник, солнечную батарею, потом построил дом, где он хорошо живет в прохладе, а вы все кричите на солнце.

Кургинян: Ну, зачем же Вы противника делаете — идиотом, и призываете при этом к серьезному обсуждению. Мы на протяжении всего этого времени говорим, что это не так, это не так. Мы не призываем вас отказаться от глобализации, мы говорим, что есть альтернативы.

Чумаков: Давайте скажем так. Мы по-разному понимаем глобализацию и дальнейший разговор будет идти в различных плоскостях.

Кургинян: Скажите, пожалуйста, Вы концепцию «устойчивого развития» рассматриваете?

Чумаков: Конечно же, почему нет?

Кургинян: Она не является, ее авторы говорят, что она является альтернативой сегодняшней глобализации.

Чумаков: Это не серьезное отношение к самому термину глобализация. «Устойчивое развитие» и глобализация — разные вещи.

Кургинян: Но если автор утверждает, что «устойчивое развитие» является альтернативой глобализации, должен я ему верить или Вам?!

Чумаков: Послушайте, это разные плоскости. Глобализация — объективный исторический процесс.

Митрофанова (возмущенно): Ну почему надо говорить объективный исторический процесс. Глобализация — процесс, организованный человеком и как каждый процесс, организованный человеком, он может контролироваться человеком.

Кургинян (Чумакову): Вы же понимаете. Сколько же можно. Вы же улыбаетесь и понимаете, что это такое.

Сванидзе: Все, время кончилось. Последний вопрос. Какую роль предстоит играть России в глобализирующемся мире? Прошу, Леонид Михайлович, Вам слово.

Млечин: По существу мы уже приступили к этому вопросу. Я думаю, надо перефразировать так. Есть ли нам смысл искать еще какие-то альтернативы. Поскольку в окружающем мире столько проблем и у нас столько проблем. Что можно задохнуться. Искать какие-то варианты в том, что мы называем глобализацией или все-таки, электричеством управлять нельзя, но им можно пользоваться? Так нам надо пользоваться тем, что происходит или искать что-то, отложить пока в сторону. Пусть там люди глобализируются, а мы подождем, поищем, может, что-то придумаем.

Хакамада: Нет, нам не надо, не надо, нам надо идти в глобализацию, мало того, мы уже обсудили, что может принести в Россию глобализация, а теперь, что может принести в глобализацию Россия. Так исторически сложилось, что в России всегда подавлялись креативные, способные люди, а всегда поддерживалась «серая масса». В знак протеста нация накопила огромный креатив и я уверена, что если нас пустить в этот глобальный мир безо всяких тупых идеологий, этого подавления, то наш народ, единственный народ, который на это способен, то мы будем первыми. Главное — это этого не бояться.

Злобин: Я соглашусь с тем, что сказала Ирина. Нет государств без людей, и качество государства определяет качество людей. Если Россия хочет быть конкурентно способным государством, участвующим в глобализации, то надо иметь такой тип человека внутри страны. Тем более, что российский гражданин ни когда не имел возможностей проявить свою креативность. Как он может это сделать? Соответственно, первое, это человек, качество российского человека, а второе, я думаю, что у России есть объективное конкурентное преимущество, это огромная территория, которая распространяется на два континента, без учета которой нельзя развивать современные технологии, космос — пролет над нашей территорией спутников, огромные запасы энергетики, колоссальные природные богатства, огромная российская диаспора. Посмотрите, почему сегодня Россия рассматривается страной, которая где-то сзади? В начале двадцатого века Россия была мощным, глобальным игроком на международном рынке, но благодаря 70-ти летнему коммунистическому правлению была отброшена назад, мы сейчас пытаемся это восстановить, если Россия начнет восстанавливать то, что она потеряла, даже не приобретая ни чего нового, то она войдет в число лидеров глобализации и нельзя пользоваться толком плодами глобализации, если ты не определяешь правил. Россия должна превратить себя в локомотив глобализации.

Сванидзе: Спасибо, прошу, Сергей Ервандович, Ваши вопросы оппонентам.

Кургинян: Я хотел бы, что бы Овчинский смог подискутировать.

Овчинский: Наши оппоненты дали резкую, очень негативную оценку состояния и современного российского общества и экономики и во многом она объективна. И главное, что они сказали — виновата модель современного российского общества, более того, Злобин подчеркнул, что в этом вина предыдущего советского общества. Я хотел бы спросить, а может быть нынешнее негативное состояние, которое описывают наши оппоненты, это результат модели того типа глобализации, который реализовывался на территории нашей страны на протяжении последних двадцати лет, а не той модели, которая реализовывалась на протяжении последних 70-ти лет советской истории. И второй вопрос. Я думаю наши оппоненты хорошо знакомы с книгами Джона Перкинсона: «Исповедь экономического убийцы», «Игры экономических убийц», где описана модель разрушения национальных экономик, национальной государственности, через транснациональные компании по той модели глобализации, которая осуществлялась в мире на протяжении последних двадцати лет. Не применена ли эта модель и к нашей России. И не сейчас, а с начала 90-х годов, когда и была выбрана та модель развития, которая является криминальной моделью развития нашей страны.

Хакамада: То, что Вы сейчас говорите, это версия, которую постоянно высказывают представители наших силовых ведомств. Теория заговора. Что Советский Союз рухнул под давлением империалистического заговора во главе с США, а США являются лидерами современной глобализации.

Кургинян (возмущенно): Ну что нибудь подобное — было сказано?! Вы спорите с вымышленным противником.

Овчинский: Ирина, я сказал об объективном развитии.

Кургинян: Можно ли снять ответственность с последних двадцати лет за модель?

Овчинский: За модель, выбранную нашими реформаторами, Ирина, вот в чем вопрос.

Хакамада: Реформаторы, всего лишь на всего, на почве, которая была не подготовлена, по-любительски, у них не было традиции, ввели универсальные законы демократии и рынка. Ввели, как смогли. Китай сначала ввел рынок, а потом постепенно стал вводить демократию.

Кургинян: Вот это и есть капкан! Универсальные законы (уничижительно).

Овчинский: А можно сразу вопрос. Вот эта всеобщая демократизация, либерализация с самого начала, все это и привело к тому, что реальную власть имеют сейчас Цапки, которые разбросаны сейчас по всей России, они сейчас являются российской псевдоэлитой, а не народ, о котором вы говорите.

Сванидзе: Я прошу уточнить. Вы говорите, что Цапки — это проявление глобализации.

Овчинский: Да, я считаю, что Цапки, которым дали власть во всех регионах, которых избрали в политические партии.

Сванидзе: То есть, это не наша болезнь, связанная с повальной коррупцией, с отсутствием независимого суда, со сращиванием бандитизма, власти и правоохранительных органов — это проявление глобализации?

Кургинян: Мы дали либеральным болезням «карт-бланш» и в этом есть наша нынешняя, либеральная модель. Надо отделять культурное растение от сорняка.

Хакамада: Ведь Вы же серьезный специалист. Вы понимаете, что за все в этой жизни надо платить. За 70 лет процветания закрытой системы при переходе к рынку.

Овчинский: Ирина, скажите, у нас не было другой элиты, с которой можно было проводить реформы, у нас ее не было в стране?

Хакамада: Не было.

Овчинский: Не было? Были только бандиты?

Хакамада: Нет. В станице Кущевской МВД «крышевало» бандита и маргинала.

Овчинский: Нет? Они случайно появились бандиты у власти.

Хакамада: Нет, они 15 лет третировали население.

Овчинский: Так это и есть результат тех реформ.

Кургинян: Смысл заключается в том, что Вы говорите, есть универсальные вещи, идите в них, они и оказываются КАПКАНОМ.

Хакамада: Вы считаете, что если бы в 89 не было Горбачева все осталось бы как раньше и только бы чуть-чуть «повезло» с этой глобализацией, цена на нефть была бы повыше, если бы СССР остался таким, каким был — закрытым с «железным занавесом», без рынка, без реформ…

Кургинян: Вы опять рисуете в виде оппонента — идиота!

Хакамада: …то тогда бы, если бы все осталось, сегодня Россия процветала, Вы это утверждаете?

Кургинян: Это махинация!

Овчинский: У меня есть убеждение. Если бы на рубеже 80–90 годов СССР пошел бы по пути развития Китая, сохранив элиту и сам союз, усилив научно-техническое развитие, тогда бы мы сейчас жили в другой стране и не говорили о распаде и тех бедах, которые наблюдаем.

Хакамада: Вы нас обвиняете, нас, «западников», что мы взяли «либеральную» модель, а не Китайскую, а Вы знаете, что такое азиаты — у них на севере даже туалетов нет, они как муравьи эти китайцы.

Овчинский: Мы обвиняем вас в том, что вы взяли самую негативную, криминальную модель развития.

Сванидзе: Сергей Ервандович, Ваш тезис, Ваш свидетель.

Кургинян: Нам нужна демократия. Настоящая демократия. Абсолютно демократическое обсуждение. И победит тот, кого поддержит народ. Нам нужно разговаривать с народом очень серьезно, доверительно, предъявляя ему разные точки зрения. Что бы не было той наивности, хватит лицемерия, она отнюдь не благодать. Что бы уже не верили. Что рынок сам все решит, что есть «универсальные законы», что есть «объективные закономерности». Надо сказать людям, вот есть варианты такие, такие и такие. Эти загоняют в капкан, выбирайте другие, здесь шулеры, здесь вас обманывают думайте сами, выбирайте, это Ваша страна, Великая страна. Вы — великий народ, думайте и выбирайте и мы действительно исправим все ошибки, которые сделали. Однажды сказали про «светлое будущее» и «рынок без берегов» — кинули, так не доверяйте второй раз, что глобализация, это «светлое будущее». Это сложнейшая система, повернули сюда — все будет хорошо, повернули сюда — все будет катастрофично. Думайте и выбирайте и больше ничего не нужно. Смотрите на капканы, и больше не попадайте в них, идите вперед и ни чего не бойтесь. Это самый великий народ и страна, которая победит в 21 веке, в этом я согласен с госпожой Хакамадой.

Теперь я хочу показать на нескольких доказательствах, что именно произошло.

Доказательство № 17, пожалуйста.

Это объективные графики, это данные всемирного банка. Думайте и выбирайте. Это путь куда, вы понимаете?

Пожалуйста, следующий график № 2.

Эти три кривые. Зеленая — Китай. Красная верхняя — США. Синяя нижняя — Россия. Думайте и выбирайте.

Доказательство № 18.

Вот здесь Ирина Хакамада предлагала совсем другую модель высших креативных достижений нашего народа, я полностью эту модель поддерживаю, но не эту (фурсенковскую).

Пожалуйста, № 19.

Гелбрейт говорит о следующем. Каждый, кто применяет модель капкана — гибнет. Вот есть эта модель, вы верите ей, вы вошли в это казино с шулерами — вы погибли. Думайте и выбирайте. Есть другие модели. Там, где государство начинают использовать всерьез, там, где создают гибкое и современное государство. Там, где когда надо, создают протекционистские меры, а когда надо, делают меры открытыми. Сочетают их правильно для своей экономики. Там, где 18 лет торгуются за вступление в ВТО и потом входят на выгодных условиях. Там, где понимают свой национальный интерес и понимают, что доверчивость, это самое страшное. Вот сказать, что это «светлое будущее», войти в него и увидеть, что это капкан. Вот это то и есть те страны, которые выбираются и двигаются вперед, которые регулируют открытость. Когда говорят, открытость-закрытость, это абсолютно неправильная альтернатива. Есть регулируемая открытость и это есть альтернативный глобализм. И если мы пойдем этим путем, мы действительно станем одной из величайших стран 21 века, но если мы ошибемся и попадем в капкан, то мы уже не выберемся из него никогда.

Сванидзе: Леонид Михайлович, Вам предоставляется возможность задать вопрос Сергею Ервандовичу.

Млечин: С моей стороны это было бы нечестно, так беспокоить уважаемого Сергея Ервандовича. Он так отчетливо высказал все, что он хотел, я вполне удовлетворен его ответом.

Сванидзе: Поскольку у нас сегодня заключительный день слушаний по теме, я предоставляю право обеим сторонам для заключительного слова. Пожалуйста, Сергей Ервандович.

Кургинян: На фоне массы бед, произошедших в России за последнее двадцатилетие, есть очень серьезные приобретения. Есть возможность вести дискуссии, предоставляя материал. Есть народ, который перестал быть столь легковерным и наивным и который уже пробует на зуб то, что ему предлагают. Мы сейчас здесь обсуждали глобализацию и мы сказали, ни кто не против того, что бы глобализация осуществлялась. Но та глобализация, в «либеральном» ее варианте, которая наращивает разделение между богатыми и бедными странами, та глобализация, которая играет в доллар, та глобализация, которая игнорирует налоги Тобина, которая пригребает все деньги в сторону богатых, она — капкан. У нее есть альтернативы. Мы можем сделать две очень важные вещи. Во-первых, понимая, что это капкан, обойти его и, во-вторых, вместе с другими странами мира выдвинуть концепцию альтернативной глобализации, кстати, эта концепция есть. Есть концепция «устойчивого развития», есть другие концепции, выдвинув их, мы победим вместе с другим миром и установим справедливый порядок на земле. Рая на Земле не бывает, а вот АД — бывает! В противном случае, мы попадем в капкан глобализации, и нас обдерут совсем, как «липку». Народ наш оберут, бедные станут еще беднее, богатые — еще богаче. Этого нельзя допустить, в этом Россия погибнет!

Сванидзе: Спасибо, Леонид Михайлович, пожалуйста.

Млечин: Три дня мы говорили о глобализации, но все равно осталось такое ощущение, что многим, в том числе сидящим в этом зале, это до конца не понятно. Мы можем говорить о ее плюсах и минусах, но остановить ее мы не в силах. Главное, надо сделать так, что бы этот ветер глобализации дул в наши паруса. Здесь вас много пугали шулерами в казино, я считаю, это не правильно. Это надуманные страхи, на самом деле это Вам не угрожает. Глобализация не представляет ни какой опасности, это явление, которое происходит. Глобализация открывает мир. Можно им воспользоваться, можно не воспользоваться. Мы пропустили двадцатый век, сейчас, вступив в двадцать первый, мы не можем пропустить эти возможности. Если мы скажем, что глобализация — это капкан, мы лишим наших детей возможностей 21-го века.

Сванидзе: Спасибо. Переходим к голосованию в студии. Напоминаю вопрос. Глобализация: светлое будущее или капкан?

Результаты голосования в студии:

54% — светлое будущее;

46% — капкан.

Сванидзе: При всей своей закрытости Советский Союз на самом деле активно участвовал в глобализации, т. к. торговал энергоресурсам, правда, это был единственный и худший способ участия, потому что делал страну уязвимой, ставил в зависимость от колебания нефтяных цен. СССР торговал нефтью, так же оружием, в то время когда западный мир ушел далеко вперед, в принципиальный, технологический рывок. В массе нас и сейчас не смущает периферийность нашей экономики. На худой конец, всегда есть выбор — спустить «железный занавес» и ни каких проблем еще на целый век. Это мое личное мнение.

Теперь огласите результаты телевизионного голосования.

Результаты голосования страны:

94% — капкан;

6% — оптимистическая перспектива.