Судьба

Глава 13 Коронация и пир

Кипреанская делегация торжественно въезжала в сказочно красивые ворота Тала. Когда они оказались в городе, сердце Орлака учащенно забилось в груди. Что он сделает? Может, сразу же выпустить на свободу свою силу, начать убивать и буйствовать?

Красный туман, в который превратился Доргрил, представлял, о чем сейчас размышляет племянник.

«Я тут думал…» — заговорил старший бог со знакомой хитростью в голосе.

«Мне бы хотелось, чтобы ты этого не делал», — огрызнулся Орлак, который на самом деле хотел, чтобы его оставили в покое.

Доргрил продолжил говорить так, словно племянник ничего и не отвечал: «Я считаю, что тебе нужно подождать. Пока ничего не показывай».

«Я жду уже несколько столетий».

«Тем не менее…»

Орлак понимал, что дядя преднамеренно выбирает слова и сводит высказывания к минимуму, хотя обычно бывал многословен. Он, очевидно, собрался по-настоящему убедить племянника в чем-то.

«Пока не высовывайся. Подожди, пока мы не выясним, где находится Гинт. Ты должен кое-что узнать о современном Таллиноре, чтобы получить максимальное вознаграждение. Потрать время на изучение королевства, и тогда кара для него будет самой страшной. В конце концов, ты ведь уже столько ждал… А впереди у тебя сколько угодно времени, чтобы месть получилась идеальной».

Орлак признал, что дядя прав. Он очень хорошо понимал ситуацию, и они кое в чем согласились, что случалось редко. Молодой бог понял, что дядя дал толковый совет. Он побольше узнает про этого короля и его двор. И поэтому разрушение его, когда придет время, окажется еще более забавным.

«Значит, мы продолжаем играть выбранные роли», — наконец сказал Орлак.

«Какое-то время — да, — ответил Доргрил. — Ты только посмотри, какая тебе уготована встреча, мой регент».

Орлак услышал низкий смех старшего бога. Это было забавно. На огромном крыльце и ступенях дворца в Тале его карету ждало несколько дюжин придворных. Наблюдая за приближением гостей, они кланялись или делали реверансы. Трубили трубы, а стража в ярко-малиновой таллинезской форме вытянулась по стойке «смирно».

Орлак заметил молодого мужчину, стоявшего в центре собравшихся. Он не отличался особо высоким ростом, но плечи его были широкими, лицо — приятным. В целом вид получался мужественным. Одевался он просто, как можно ожидать от солдата, но идеально скроенная темная одежда великолепно сидела на квадратных плечах. На боку висел меч, а вокруг него на ветру трепетал малиновый плац — цвета Таллинора. Держался он по-королевски. Бесспорно, это был новый король, незаконнорожденный парень из Уиттона, на коронацию которого они приехали.

«Как я предполагаю, это и есть знаменитый Джил, — Доргрил эхом повторил мысли Орлака, когда остановилась их карета. — Но кто эта очаровательная девушка рядом с ним?» Орлак перевел взгляд на красивую молодую женщину с золотистыми волосами и серо-зелеными глазами. Таким бывает море в штормовой день. Молодой бог стал ее внимательно рассматривать. Высокие скулы, словно выточенные скульптором черты лица, кремовая кожа… У него перехватило дыхание. Девушка оказалась поразительно красива, и он в это мгновение понял, что хочет ее. По его мнению, она оказалась идеальной.

«Они тебя ждут», — напомнил Доргрил у него в сознании.

Орлак попытался собраться с мыслями, но они разлетались в стороны от ослепительной улыбки девушки, которая, казалась, направляла все ее тепло на него. Молодой бог вышел из кареты. Тут же послышались тихие восклицания многих женщин на ступенях. Они не знали, что в этот день в их жизнь вошел бог. Одного его роста было достаточно, чтобы на него обратили внимание. Но возгласы издали женщины, чьи сердца учащено забились от красоты иностранного гостя.

Он, тем временем, элегантно поклонился королю Таллинора. Орлак никого не слышал, не обращал внимания на издаваемые женщинами звуки. Хотя казалось, что он смотрит на короля, его внимание на самом деле привлекала только одна пара глаз. Девушка снова поклонилась, но отвела взгляд.

Затем Джил из Уиттона направился к гостю широкими шагами. Он широко улыбался, говоря слова приветствия.

— Посыльный предупредил о вашем появлении. Мне очень жаль, что ваша королева больна, но я очень рад, что она прислала регента. Добро пожаловать в Королевство Таллинор, — произнес Джил, протягивая руку.

Орлак пожал ее.

— Находиться среди вас — честь для меня. Я искренне благодарю вас за приглашение от имени Кипреса. Меня зовут регент Силк.

Орлак улыбнулся, произнеся имя, которое для себя придумал. Оно только что пришло ему в голову. На древнем языке Кипреса, который мало использовался теперь, оно означало «вор». Ему нравилась ирония.

Король снова заговорил, вежливо поинтересовавшись:

— Надеюсь, что с Ее величеством не случилось ничего серьезного?

— Нет, сир. Наша королева должна поправиться через день или два, но мы не хотели ни задерживать вашу коронацию, ни пропустить ее. Пожалуйста, примите извинения королевы за то, что она не может присутствовать лично, и ее соболезнования из-за преждевременной кончины вашего отца. Мы много слышали о нем в Кипресе, знаем, что это был прекрасный человек.

Орлак почувствовал, насколько Доргрилу забавно слушать этот обмен фразами.

— Спасибо. Он действительно был прекрасным человеком, — сказал Джил, не желавший обсуждать отца с незнакомцем. — Проходите, пожалуйста, — продолжал он. Позвольте нам показать вам ваши покои, чтобы слуги могли распаковать вещи и помочь вам устроиться во дворце. Следующие несколько дней вы будете нашим почетным гостем. Мы надеемся, что вам у нас понравится.

Орлак улыбнулся и снова перевел взгляд на молодую женщину, которая стояла неподалеку. Он не ошибся. Определенно, это была та женщина, о которой говорила Джуно.

Выходит, Джуно не наврала, она и в самом деле — ясновидящая. На лице девушки действительно оказались веснушки. Теперь, когда она улыбалась, ее нос смешно сморщился, как и в видении Джуно. Орлак сделает эту женщину своей.

Кипреанцы оказались последними гостями королевской крови, прибывшими во дворец. Теперь в нем разместилось множество людей, которые заняли все покои, за исключением тех, что находились в западной башне. Они оставались пыльными и не использовались. Лорис много лет назад оставил четкие указания, запретив открывать их во время его царствования. Управляющий поинтересовался у нового короля, отпирать ли эти комнаты, но Джил покачал головой и подтвердил желание отца, связанное с сентиментальными воспоминаниями. Эти покои не требовались для проводимого теперь мероприятия. Можно справиться и без них. Да и в любом случае, кто зачет взбираться на самый верх башни после ночного пира? Место, где располагался Меркуд, где он хранил свои тайны, осталось нетронутым.

Сама коронация прошла гладко. Погода стояла хорошая, такие весенние дни обычно изображают на картинах. Жители Тала, к которым присоединились многие тысячи гостей из других мест, приступили к неделе празднеств. Лиловый цвет траура сменился малиновыми цветами Таллинора — флагами с золотыми нитями по краям. Для праздника в эти цвета украсили почти все ниши и уголки столицы.

А во дворце шел пир в честь коронации. Повариха с помощниками превзошли самих себя. Подносили одно вкуснейшее блюдо за другим. Особо удалась редкая минога.

Между каждой переменой блюд Саллементро пел для гостей. Его великолепный голос удостоился похвал гостей королевской крови, многие пригласили его в гости, чтобы он выступил в их дворцах. Король Бриавеля, страны, расположенной к востоку от Таллинора, особенно настаивал на этом. Бард был польщен гораздо больше, чем признавал вслух. Но в глубине души он знал, что не сможет покинуть Таллинор, пока над страной нависает угроза вторжения Орлака.

Бог наслаждался собой. Ему очень понравилось, что его посадили недалеко от короля и леди Лаурин, как ее представили, так что он мог с ней беседовать. Пока шли развлечения и банкет, присутствующие только обменивались короткими и вежливыми фразами. Но Орлак надеялся, что это изменится, когда начнут исполнять более лиричные баллады. Потом начался естественный перерыв перед подачей десерта. Люди смогли расслабиться, откинуться на спинки стульев и какое-то время поговорить так, чтобы их не перебивали.

Орлак оказался втянутым в нудный и долгий разговор с одним из гостей из страны далеко на востоке. Он едва ли слушал и определенно не обращал внимания на этого человека. Даже замечания Доргрила интересовали его гораздо больше.

А старший бог в глубине тумана сиял.

«Предполагаю, что она помолвлена, или же ее сердце отдано кому-то в этом зале».

«Откуда ты можешь это знать?»

«Я замечаю разные вещи. Я наблюдаю за людьми».

«Ее внимание направлено на меня!»

Доргрил рассмеялся: «Может быть, но посмотри, как девушка постоянно оборачивается к королю. Посмотри, как она поджимает губки, когда он не обращает на нее внимания. Я очень удивлюсь, если эти двое — не любовники».

Орлак испытал болезненный укол ревности. Он знал, что не имеет никаких прав на эту женщину, но, тем не менее, его страстное желание пробудило в нем инстинкты собственника. Посланник из Кипреса пытался проигнорировать голос хитрого дяди, и ему все же удалось отделаться от назойливого и скучного официального гостя с востока.

— Леди Лаурин, — обратился он к ней с ослепительной улыбкой. — А вы сами из Тала?

— Нет, регент Силк. Я недавно здесь живу.

— Правда? А где ваш дом? — спросил он, стремясь удержать ее внимание.

Лаурин почувствовала смущение и некоторое раздражение. Она наслаждалась всей торжественностью и церемониями, сказочными нарядами и поразительной едой. Ничего подобного девушка никогда не пробовала. Но она страдала — от ревности. Джил оживленно беседовал с роскошной молодой дамой из какого-то далекого королевства. Лаурин выяснила, что эта женщина — принцесса, что она должна унаследовать очень богатый трон. Ее родители, похоже, очень одобряли общение дочери с королем Таллинора. Лаурин с ненавистью смотрела как принцесса с оливковой кожей опускает темные глаза, демонстрируя длинные ресницы, и как она смеется какой-то шутке Джила.

Лаурин услышала, как откашлялся регент Кипреса. Это заставило ее обратить мысли в другую сторону. Этот мужчина уделял ей много внимания, она чувствовала на себе взгляды других женщин в зале, которые готовы были лишиться глаза, чтобы оказаться рядом с этим исключительно красивым гостем.

— Э-э-э, моя семья жила в сельской местности королевства. Это маленькая деревня под названием Пустошная Топь, недалеко от Гладкого Луга, — сказала она, зная, что прибывший никогда не слышал об этих местах.

«И Гинт оттуда!» — чуть не захлебнулся криком Доргрил.

Выражение лица Орлака не изменилось, но он навострил уши при упоминании деревни.

— Знаете, у нас в Кипресе недавно появлялся гость как раз из этого самого места. Как странно, что вы его упомянули.

От дальнейших вопросов Силка Лаурин спас знакомый смех и неясное, но сразу же показавшееся неприятным хихиканье. Похоже, Джил с принцессой опять наслаждались какой-то шуткой. Лаурин больше не могла это терпеть.

— Регент Силк, прошу прошения. Я отлучусь на минутку.

Орлак встал и легко поклонился.

— Конечно, — сказал он и заметил красные пятна у нее на щеках.

Лаурин выбежала из зала. Она была одновременно и разозлена, и обижена. На улице девушка вдохнула прохладного ночного воздуха, чтобы успокоиться. Свечи горели внутри раскрашенных в разные цвета фонарей, они отбрасывали разноцветные полосы света во двор, в котором она оказалась. Однако Лаурин не обращала внимания ни на красоту, которая ее окружала, ни на приятные запахи, исходившие от ароматических свечей.

Что произошло между ней и Джилом? Ведь после признания в любви, которое они запечатали поцелуем, прошло всего два дня! На самом деле, было несколько поцелуев, включая один долгий и запоминающийся, от которого у нее перехватило дыхание и задрожали колени. И во время этого поцелуя Лаурин и в самом деле отдала свое сердце этому человеку. Теперь же он открыто флиртует с другой девушкой! Король уже танцевал с несколькими девушками брачного возраста, вел легкие и непринужденные беседы еще с полудюжиной. Это очень трудно выдержать!

После того, как они расселись за столом, Лаурин была уверена, что Джил уделит ей больше внимания, но он даже не встречался с ней взглядом. Девушка почувствовала, как к глазам подступили слезы, но не позволила им хлынуть. Вместо этого ее охватила ярость, отодвинув печаль в сторону.

— А почему это ты здесь, красавица, а не на празднике?

Это спросила Повариха. Она направлялась будить очередную смену кухонных рабочих, которые менялись на протяжении дня и ночи.

— Я зашла сюда на минутку, чтобы побыть в тишине и выпить эля, — сообщила Повариха, поднимая кружку. — Знаешь, твоя мать очень его любит, но знать это дозволялось лишь Джилу и мне, — продолжала она, почесав огромный красный нос.

Несмотря на дурное настроение, Лаурин улыбнулась:

— Это правда?

— О, да. Это был наш секрет. Твоя мать любит выпивать по большой кружке в день… Говорит, что это держит ее в тонусе.

Теперь Лаурин рассмеялась:

— А мне можно попробовать?

Повариха протянула ей огромную кружку. Девушка сделала небольшой глоток и скорчила гримасу.

— Фу! Я предпочитаю таллинезское вино.

Крупная женщина уселась на скамью.

— Ты вполне можешь пристраститься к элю, если задержишься у нас надолго. Я люблю твою мать, Лаурин. Мне жаль, что она уехала.

— И мне тоже.

— Так из-за чего ты так расстроилась?

— О-о, со мной все в порядке, просто требовалось глотнуть свежего воздуха.

— Ты не только выглядишь, как Элиссандра, но и ведешь себя, как она. А поскольку вы так похожи, то ты, как и она, не можешь скрывать чувства, и все отражается у тебя на лице. Из-за чего тебе стало так грустно, моя девочка?

Полная женщина сделала еще один большой глоток, затем прямо посмотрела на Лаурин.

— Из-за Джила, — выпалила девушка, хотя на самом деле не собиралась этого делать.

— О-о, этот глупый мальчишка! Не позволяй ему так себя расстраивать, — сказала Повариха, взмахнув огромной рукой. — Я знаю его с детства. Уже в тот день своего появления здесь он завоевал сердца сразу двух самых важных женщин Таллинора.

— Правда?

— Пусть Свет поразит меня, если я тебе вру. Он очаровал королеву Найрию при первой встрече, а потом твоя мать, пусть Свет благословит ее, полюбила его, как собственного сына. Я видела его сегодня вечером. Он флиртовал, верно?

Лаурин молча кивнула.

— Да, Повариха права! Я всегда права. А ты, дитя, тоже пофлиртуй. Ты ведь не самая страшная женщина в зале сегодня вечером, правда? Ты обратила внимание на то, сколько мужчин заглядывается на тебя?

На этот раз Лаурин могла только покачать головой. Она и в самом деле не заметила ничего. Девушка все еще не пришла в себя после первого поцелуя Джила. Мысль о том, что кто-то может в нее влюбиться и даже хотеть ее, не приходила в голову. Предположение, будто многие мужчины заглядывались на нее, вызывало смех. Тем не менее, Повариха говорила серьезно.

— А как насчет этого красавчика-регента из Кипреса? У всех моих помощниц сердечки начинают учащенно биться при одном взгляде на него. Они только и говорят, что о его золотистых волосах и фиалковых глазах, его чудной белозубой улыбке и широкой груди. Должна признать: выглядит он, как бог.

— Да, он очень красив.

— И он смотрит только на тебя, моя дорогая. Я бы предложила тебе этим воспользоваться. Может, так ты сама вызовешь кое у кого ревность. — Повариха шумно допила эль. — Мне пора возвращаться в кухню, полную пара. Нам сейчас предстоит подавать сладкие пирожки и разные десерты. Я очень горжусь своей «марципановой фантазией».

С этими словами она ушла, махнув на прощание Лаурин.

Девушка улыбнулась. Повариха была права. Если она хочет снова привлечь внимание Джила, то не добьется цели, просто глядя на него, как какая-то грустная комнатная собачка. Регент Силк проявляет к ней явный интерес. Так почему бы не ответить ему? Какой от этого вред? Никакого, — решила Лаурин и поправила свое бледно-зеленое платье, которое прекрасно оттеняло ее глаза.

Когда девушка вернулась на свое место, регент Силк еще раз вежливо встал. Лаурин ни разу не посмотрела на Джила. Она заняла свое место и сразу же увлеклась разговором с посланником из Кипреса. Вечер продолжался, разговор становился все более интимным. Потом Силк передал ей кусочек какого-то фрукта в сахаре. Все, даже король Таллинора заметили, как Лаурин взялась за протянутую руку регента и искушающее коснулась губами фрукта, который он держал. Ее губы чуть задели его нежные пальцы, которые он тут же поднес ко рту, чтобы слизать с них оставшийся сахар.

А когда Силк пригласил Лаурин на танец, она с радостью согласилась и даже пошутила, что ему с его высоким ростом придется поднимать ее над землей.

Они танцевали несколько раз, и Силк не отводил фиалковых глаз от ее зеленых, цвета морской волны. Он постоянно уделял Лаурин внимание, и она даже сама удивилась, насколько ей это внимание нравится. Регент был потрясающе красив, остроумен и образован, его отличали изысканные манеры, прекрасные одежды, пошитые из кремового шелка и темного бархата. Посланник мог считаться прекрасным уловом для любой женщины.

Лаурин поняла, что прошло несколько приятных часов. Она радовалась, что ей этим вечером удалось отделаться от постоянных мыслей о короле и насладиться обществом этого роскошного мужчины, который, похоже, не собирался разбрасываться и уделять внимание другим женщинам. В результате, Лаурин стала предметом зависти большинства девушек брачного возраста в зале (если не всех). Она только раз украдкой бросила взгляд на Джила после своего возвращения и увидела, что он гневно смотрит на нее. В ответ девушка удвоила внимание к регенту. Сегодня вечером король поймет, что нельзя просто поиграть с ее сердцем, а потом бросить.

При этой мысли Лаурин кокетливо рассмеялась над тем, что Силк прошептал ей в ухо. Это привело короля в ярость.

Джил кипел внутри. У него возникло желание выхватить меч и пронзить регента насквозь. Как он смеет так ангажировать Лаурин! И ведь на их перешептывание, смех и флирт обращают внимание. Это, по меньшей мере, унизительно. Король мог поклясться, что у Лаурин были точно такие же чувства к нему в день их конной прогулки и пикника. Несомненно, в том поцелуе присутствовала симпатия. Да не просто симпатия, а гораздо большее. Джил чувствовал ее желание и даже любовь (он осмеливался так думать), о чем Лаурин дала ему понять в том долгом и страстном объятии.

Джил занимался любовью со многими женщинами. Даже не хотелось признаваться себе, с каким количеством. Он тоже разбивал сердца, но на самом деле, не давал обещаний никому. Собственная страсть и желания женщин заставляли верить, что он сохранит верность. Они считали, что, оказавшись в одной постели, достигли с ним какого-то соглашения, заключили некий пакт, чем-то обязаны друг другу. Но это не так.

Джил считался известным любителем пофлиртовать. Он с готовностью признавался в этом сам себе и радовался такой сомнительной репутации. Его мать очень ясно объяснила в прошлом, что не нужно давать обещаний никакой женщине, предварительно не посоветовавшись с ней. Он смеялся, когда она угрожала ему суровым наказанием. Теперь все стало понятно. Элисса знала, что он когда-нибудь станет королем, а поэтому должен правильно выбрать жену. Ведь девушке, которую он выберет, предстояло стать королевой.

Но его матери не требовалось беспокоиться. Джил не чувствовал душевной близости с женщинами. Он наслаждался их обществом, ему нравилось исследовать их тела, юноше были приятны прикосновения их мягких губ к его коже. Однако ничего похожего на любовь никогда не случалось. Херек однажды заговорил о какой-то искре. Прайм-офицер признал, что старик Меркуд, бывший лекарь короля Лориса, а до него и сам Лорис утверждали: если между двумя людьми не возникнет нечто особенное, любви никогда не будет. Должно произойти слияние частиц, взаимодействие, как в химической реакции. До этого существовали только похоть и желание.

Сказанное Хереком имело смысл для молодого Джила, поэтому он успокаивал себя мыслью об этой искре, но задумывался: почему ни одна девушка ни разу не тронула его сердце. Но вот у Лаурин все получилось за одну секунду. А ведь она тогда была вся в грязи, да еще и резко отвечала ему, почти нагло! И, тем не менее, девушка зажгла в нем искру. А затем это случилось снова, в саду матери. Он был застигнут врасплох своими чувствами, и ушел, бросив ее. Он ведь тогда чуть не разругался с ней в пух и прах.

Джил вспомнил, как искал ее в тронном зале после объявления его наследником короля Лориса. Он был шокирован этой новостью, но почувствовал, как ее спокойствие переходит к нему, словно перетекает через зал и успокаивает нервы. Каждое движение ее золотистых волос, каждый робкий взгляд роскошных зеленых глаз, каждый находчивый ответ или нежная улыбка вбивали еще один гвоздь любви к Лаурин в его сердце. А ведь он знаком с ней такое короткое время! Вероятно, это и есть та удивительная алхимическая реакция, о которой говорил старик Меркуд, поскольку Джил ничего не мог с собой поделать. Никакого лекарства от этого сильного чувства не существовало. Не было порошка, чтобы уменьшить изощренную боль, которая терзала его сердце, когда он видел, как она улыбается другому.

Он больше не мог это выдерживать. А Лаурин продолжала не замечать его и уделять внимание кипреанцу. Не то чтобы Джил мгновенно невзлюбил этого мужчину, но через несколько часов после прибытия Силка король уже возненавидел одно это имя, поскольку его повторяли все женщины во дворце.

Пока мрачные мысли вертелись у Джила в голове, в зал вошла Повариха, чтобы получить заслуженные аплодисменты. Последнее блюдо, сахарную корону, подавали со сладкими винами. Она получилась прозрачной, как стекло, и была раскрашена различными цветами, словно сделанная из драгоценных камней. Это выглядело потрясающе.

Повариха улыбалась, когда ее помощники подали блюдо королю. Тот милостиво его принял, а потом поднял тост за лучшую повариху Таллинора, когда-либо служившую во дворце. Джил сказал, что им с ней очень повезло, и они всегда наслаждаются приготовленными ею блюдами. Повариха низко поклонилась, а распрямившись, сурово посмотрела на принцессу очень выразительными глазами. Девушка снова сидела рядом с Джилом. На лице Поварихи появился укор, который юноша очень хорошо знал, успев выучить за годы жизни во дворце. Она так смотрела на него, когда он воровал горячее печенье у нее из кухни.

Так вот в чем все дело? Лаурин рассердилась на него за то, что он предпочел принцессу? Но ведь он должен был уделять внимание гостям, верно? Возможно, девушка не понимала, как важно для него с политической точки зрения установить хорошие отношения со всеми монархами, пирующими сегодня у него за столом.

Требовалось обеспечить мягкий переход власти от Лориса к себе самому. Джил не мог рисковать разрывом или ухудшением отношений в начале своего правления. Если бы он отвернулся от принцессы, то наверняка вызвал бы недовольство у ее отца — короля, и, соответственно, рискнул бы отторжением важных соседей.

Но Джил понял, что Лаурин не думала о политике. Она чувствовала себя отверженной и, несомненно, обиделась из-за его невнимания. Это было так — он преднамеренно не встречался с ней взглядом. Но следовало объяснить ей, что Джил только так мог заставить себя не пожирать ее глазами, полными желания. Королю требовалась вся его воля, чтобы не протянуть ногу под столом и не коснуться ее ноги, или не прошептать что-то, что может услышать только она. Хотелось заключить ее в свои объятия и целовать всю ночь, — но не теперь. Сегодня требовалось играть роль короля для всех гостей, собравшихся во дворце.

Джилу стало дурно, когда он понял, что Лаурин объяснила его поведение сегодня вечером охлаждением страсти. Это было очень далеко от истины. Он бы прямо здесь и сейчас женился на ней, если бы мог. Вот оно! Юноша открыто сформулировал это у себя в сознании, и не мог прогнать эту мысль. Он хочет взять Лаурин в жены. Ему нужна Лаурин… ее сила, смелость, любовь.

Теперь его совершенно не волновало, одобрит ли его мать выбор или нет. Джил решил, что Элисса вряд ли посчитает это разумным выбором, и это его не остановит. В конце концов, он ведь король. Он женится на том, на ком захочет.

Как все исправить? Завтра способ найдется. Первым делом с утра он отправит посыльного в покои Лаурин и попросит о встрече.