Судьба

Глава 31 Ярость матери

Ксантия вздрогнула. Элисса!

«Ты уверена, что хочешь встреться со мной здесь, Ксантия? Вернуться назад будет невозможно».

Теперь пришел черед Элиссы дразнить соперницу. Та издала рычание, словно безумная.

Доргрил испытал шок из-за внезапного появления Элиссы и отвернулся от Лаурин, которая тоже услышала насмешливые слова матери. Девушка не стала терять время, и тут же выразила собственное презрение женщине, которую ненавидела:

— А-а, испугалась? Я знала, что ты испугаешься, трусливая тварь! Уже съежилась от страха?

— Ксантия, не отвечай! — приказал Доргрил, не зная точно, что ему делать — хватать сообщницу или бить по женщине, которая насмехалась над ней.

Лаурин использовала появившуюся возможность.

— Спрячься за него, Ксантия! Моя мама слишком сильна для тебя.

Больше ничего не потребовалось. Доргрил пришел в ярость и принял неправильное решение. Он с ревом выплеснул силу наружу, и Лаурин отбросило на другой конец комнаты. Она рухнула, как когда-то Ксантия, по которой в ярости ударил Орлак. Девушка осталась лежать неподвижно.

Лаурин потеряла сознание, и больше не мешала Доргрилу. И она не потребуется для запланированного на следующий час развлечения. Но в тот момент, когда он отвлекся, направив внимание на Лаурин, Ксантия заорала в ярости и нацелилась встретиться со своей давней соперницей. Эта встреча с врагом была явно предначертана судьбой. Дух Ксантии вышел из тела, хотя она не была уверена, что сможет это сделать, а потом быстро понесся к Элиссе, чтобы разделаться с ней раз и навсегда.

Доргрил резко развернулся от звука падающего на пол тела Ксантии, и на этот раз ярость в нем вскипела с новой силой. Он стукнул кулаком по стене с красивой лепниной, разбил ее и сломал кости руки Орлака.

Насмешки Элиссы слышал еще один разум, спрятанный в глубинах собственного тела. Орлак улыбнулся. Его молчание на протяжении последних трех дней не только удивляло Доргрила, но и сильно беспокоило. Ничто из того, что он говорил или делал, казалось, не могло пробудить гнев Орлака. Для старшего бога это было дурным знаком. Молодой сдался? Или он что-то задумал? Орлак действительно кое-что задумал, ожидая момента для нанесения удара. Он отчаянно надеялся, что Лаурин его слышала. Он точно знал, что Доргрил не слышал, что давало шанс. А теперь случилось это. Мать Лаурин и в самом деле оказалась смелой женщиной и, хотя он не мог представить, как ей удалось появиться таким образом, Орлак благодарил судьбу за то, что она провела этот ловкий ход.

Орлак не знал, что в венах Элиссы течет кровь богини. Это шокировало бы его, как и Доргрила — если бы тот узнал, кто ее мать. Тем не менее, Орлак молча благодарил ее, потому что теперь у него появлялся хоть какой-то шанс дать свободу ее дочери. В его любви к Лаурин у него не было сомнений, хотя он не позволял разуму слушать сердце. Молодой бог пытался убедить себя, что она — просто приманка для своего отца. А когда эта затея провалилась, он говорил себе, что это просто развлечение, ничто больше. Но на самом деле он не мог оторвать от нее глаз, не мог забыть ее голос и ее смех. Правда, держа девушку рядом с собой, он также занимал и ее отца — тому приходилось обороняться и бояться за собственного ребенка. Пока у Орлака находится Лаурин, Торкин Гинт не будет представлять для него серьезную угрозу. Он постоянно напоминал себе об этом, когда одна мысль о встрече с ней угрожала его страстному желанию уничтожить ее отца.

Орлак не рассчитывал на то, что Доргрил внезапно потеряет терпение. Он думал, что почувствует, как старший бог собирается с силами для удара, но этого не произошло. Доргрил прекрасно закрылся щитом, а забирая у Орлака тело, сделал это столь быстро, что застал племянника врасплох. Да и на самом деле дядя был очень силен. А что еще хуже, Орлак понимал, что это случилось потому, что его сознание занято мыслями о Лаурин.

Лаурин заплатила очень высокую цену за его ошибку. Орлак вынужденно стал свидетелем ее отчаяния, унижения и боли. Доргрил наслаждался каждым мгновением, а молодой бог дал себе обещание, что заставит дядю в свою очередь заплатить за все это.

В какое-то мгновение во время этих полных боли дней Орлак стал по-новому воспринимать свою судьбу. Он признал, что главным для него является избавление от Доргрила, а не от Торкина Гинта. Внезапно Гинт потерял былое значение, как и другая цель — уничтожение Таллинора и его народа. Следовало в первую очередь уничтожить старшего родича.

«Чего бы это ни стоило», — повторял Орлак снова и снова, а его тело тем временем без его разрешения ужасно унижало женщину, которую он хотел любить. В ее мужестве, в ее отказе сдаваться Орлак нашел обновленную веру и силу молчать… не издавать ни звука… тихо сидеть в глубине собственного тела и думать, как перехитрить самый порочный и живой ум во всем Сонме, да и во всех мирах. Теперь молодой бог считал дядю одновременно и самым злым, и самым сообразительным.

Он должен уничтожить Доргрила, но не имел представления, как это сделать. Больше всего его беспокоила Лаурин. Первейшей целью было ее освобождение из рук бога, и Элисса предоставила ему крошечный лучик света. Это была надежда на то, что он преуспеет.

Орлак чувствовал, как Доргрил бушует внутри него. Сам Орлак мысленно подбадривал жену брата и просил всех богов, которые слышали его обращение, помочь ей преуспеть.

Одна богиня услышала… и помогла.

«Я здесь!» — закричала Ксантия.

Элисса не отреагировала мгновенно. Все, кого она любила теперь и когда-либо, казалось, возникли перед ней. Она прощалась с каждым. Она знала, что это ее гибель, и поняла, что ее судьба — это избавление мира от Ксантии.

Элисса не сознавала, что представляет собой какую-то субстанцию. Она думала, что стала лишь бестелесным духом, но теперь, взглянув на себя, увидела мягко поблескивающее свечение. Женщина была призраком самой себя.

Элисса развернулась и увидела Ксантию, которая мерцала темным светом. Призрак напоминал старую Ксантию, которую помнила Элисса, только она стала старше, ее тело налилось силой, и эта женщина стала еще красивее, но какой-то особенно зловещей красотой.

«Привет, Ксантия, — поздоровалась Элисса сладким голосом. — Я удивлена, что ты пришла».

«Думаешь, что я тебя боюсь?»

«Совсем нет. Я думала, что ты его рабыня… Орлака».

«Ха! Орлака!»

«Я видела тебя с ним».

«Твои глаза тебя обманывают. — Теперь пришел черед Ксантии посмеяться над Элиссой. — Ты видишь только оболочку Орлака. А слышишь ты и наблюдаешь за духом величайшего из всех богов. Его зовут Доргрил».

Доргрил! Элисса содрогнулась. Она читала про этого бога в трудах Нанака. Доргрил был братом Дарганота и безуспешно пытался узурпировать трон Сонма, забрать его у Короля, которому тот принадлежал по праву. Его в наказание отправили в Пустоту на веки вечные. Но теперь, похоже, он каким-то образом сбежал.

На лице Ксантии появилась усмешка, даже скорее оскал, который в эти дни у нее заменял улыбку. А Элисса поняла, почему ее дочь звала Орлака и просила его помочь ей.

«Мне придется тебя убить», — заявила Ксантия.

«Правда? Возможно, ты опоздала».

«После того, как я покончу с тобой, Элисса, и вернусь…»

«А-а! Значит, ты не знаешь. Я ведь пыталась тебя предупредить».

«Предупредить меня?»

«Ты понимаешь, где ты находишься? Я больше не связана с Таллинором. Я сделала свой выбор, как и ты».

Ксантия осеклась. Впервые ее уверенность пошатнулась.

Элисса снисходительно покачала головой: «Давай я просвещу тебя. Мы находимся в месте, которое называется Пустота. Разве ты про него не слышала?»

Ксантия покорно покачала головой, хотя и не хотела этого делать.

«О-о, значит, это будет для тебя интригующе», — заявила Элисса.

«У меня нет времени на всю эту болтовню!» — сплюнула Ксантия.

«Есть… У тебя впереди бесконечность».

Ксантия рассмеялась, но смех окрашивался нервозностью.

«Где мы?» — закричала она.

«Я же сказала тебе: в Пустоте. Откуда нет возврата… для нас обеих», — Элисса с большим удовольствием произнесла последние слова.

«Ты врешь!»

«Больше нет необходимости врать. Попытайся вернуться, и поймешь, что не можешь этого сделать. Это место вечной смерти, Ксантия».

Образ ее врага заискрился и засиял. Элисса продолжала.

«Я уже попрощалась с теми, с кем хотела. Я не уверена, что у тебя была такая возможность, но это не играет для меня роли».

«Ты никогда не была сильна в темном Искусстве Силы, как я, Элисса. Именно ты пострадаешь», — Ксантия начала кружить.

Элисса оставалась неподвижной, несмотря на угрожающие движения Ксантии. Она только рассмеялась.

«Похоже, ты не понимаешь, — сказала она. — Ничто из этого теперь не играет роли. Ничто из происходившего и происходящего между нами больше не играет роли. Я уже уничтожила тебя, заманив сюда».

«А что с твоим мужем?» — ухмыльнулась Ксантия.

«Он победит».

Пришел черед Ксантии рассмеяться: «Доргрила он не победит. Это я тебе обещаю».

Элисса пошла на блеф: «Нет? Уже теперь, без тебя, Доргрил ослабел. Он сделал неправильный выбор — его ярость притупляет сознание, и он принимает глупые решения. Попомни мои слова… Это приведет его к краху».

Ксантия огрызнулась: «Что бы ты ни сделала со мной — оно никак не повлияет на то, что происходит в мире»

«Мы больше не принадлежим нашему миру, Ксантия. Доргрилу следовало тебя остановить, не пускать сюда. Вместо этого он решил принести моей дочери еще немного боли. Он заплатит самую высокую цену. Наслаждайся Пустотой, Ксантия. Тебе она подойдет идеально».

Терпение Ксантии лопнуло, и она направила ментальный щуп к тому месту, где, как знала, находится ее тело… и не почувствовала ничего. Из нее полились злость и ненависть, и женщина направила магию на врага. Она ожидала, что Элисса закричит в агонии после того, как первый сильный удар достиг цели. Но Ксантия не знала и не могла знать, что ее бывшая подруга владеет не слабой, невежественной магией, как она сама. Она не представляла, что дух перед ней являлся наполовину богиней, и обладает силой, о которой у других нет ни малейшего представления. Ей такое даже не показывали. Возможно, самым большим шоком в жизни Ксантии стало внезапное изменение цвета духа. Сияющая Элисса вдруг стала золотой.

«Это все, на что ты способна?» — спросила она суровым тоном.

Дух Ксантии бросился к женщине, которая насмехалась над ней. Ксантия кусала, царапала, рвала Элиссу снова и снова, но все ее действия не имели никакого значения. Она ничего не могла сделать женщине, которая сияла и светилась силой.

«Кто ты?» — прошептала Ксантия сквозь рыдания.

«Она — богиня», — произнес новый и наводящий ужас голос, но Ксантия, возбужденная прибытием союзника, не услышала предупреждения, и понеслась к красному, переливающемуся туману.

«Доргрил! Я знала, что ты придешь за мной».

У духа Элиссы опустилось сердце. Доргрил проигнорировал сжавшуюся Ксантию и прямо обратился к Элиссе: «Очень впечатляет. Я и не представлял, что у тебя в венах течет кровь богов».

Красный туман угрожающе двинулся к ней, и Элисса поняла, что проиграла схватку.

Она не выполнила своего предназначения.

Несколько теней украдкой выскользнули с причалов Кипреса. Хотя Джил придерживался другого мнения, он все-таки решил положиться на интуицию бывшего прайм-офицера и согласился, что во дворец пойдут только несколько человек.

Король был солдатом в душе и верил в количество и силу. Они обеспечивают безопасность. Но их было шестеро, двое — женщины, а один — молодой парень, который умел обращаться с мечом точно также, как летать. Правда, Джил быстро изменил свое мнение. Он не представлял, на что способен Рубин со своим волшебством. Тем не менее, смогут ли трое мужчин удержать город, если тот решит подняться против них? Он не позволил себе больше думать так. Нельзя ничего бояться. В конце этого путешествия его ждет Лаурин, и мысли Джила потекли по единственному руслу. Он ни на секунду не позволял себе гадать, жива ли она.

Тем временем, Херек позволял себе думать о самом ужасном. Его мысли ходили разными тропами. Хуже всего было то, что они с прайм-офицером — а он только так и думал о великолепном Ките Кайрусе — теперь защищают двух монархов, которые по собственной воле оказались в очень опасной ситуации. Он сам без вопросов отдаст жизнь за короля, но его жизни не хватит для спасения Джила, если дела пойдут плохо. Херек шел в тягостном молчании. В голове кружили мрачные мысли о том, как спасать монарха.

Рубин несколько часов пытался мысленно связаться с Лаурин и отправлял ментальные щупы. Он не знал ее отличительного следа, но использовал знакомый позывной Кайруса, надеясь, что кто-то из ее Паладинов, если и не она сама, услышит его и ответит. Но пока щупы уходили в пустоту. Никто не отвечал. Рубин решил, что Лаурин, скорее всего, закрылась щитом, но у него не было оснований считать, это сделают Джуно или Адонго.

Кайрус подбадривал его, Рубин продолжал попытки и, наконец, высказал предположение, что Орлак, скорее всего, каким-то образом отрезал канал связи с Паладинами Лаурин.

У них был простой, но смелый и дерзкий план. Хела с Кайрусом пойдут первыми, проверят путь и убедятся, что можно безопасно воспользоваться одним из тайных входов во дворец. Другие последуют за ними. Оказавшись во дворце, Джил, Рубин и Кайрус найдут Лаурин. Больше они ничего не задумывали. Перед ними стояла одна задача — найти девушку и доставить ее в целости и сохранности на поджидающий корабль. Если необходимо, корабль уйдет без остальных. Все с этим согласились.

Тем временем Херек и Хела отведут Сэйрел к старейшинам города. Когда Херек спросил, как они докажут право девушки на престол и происхождение, она показала кольцо.

— Это кольцо моей матери… и ее матери до нее. Оно принадлежало всем женщинам в нашем роду на протяжении столетий. Это главная печать Кипреса.

Даже Хела удивилась.

— Я же велела тебе ничего не брать, — с укором сказала она.

— Я — законная королева Кипреса, Хела. Это кольцо было снято с руки моей матери только после смерти. А так она всегда носила его. Мне очень не нравилось, что приходилось его прятать. Но с этого вечера я буду носить его, не снимая. Оно будет снято с моей руки только после смерти. — С этими словами Сэйрел надела кольцо на палец, затем с вызовом вздернула подбородок, словно ожидала, что кто-то начнет с ней спорить.

Джил накрыл маленькую ручку Сэйрел огромной ладонью. Присутствующие почувствовали, что этот жест очень символичен.

— Ты будешь носить его много десятилетий, Сэйрел. А если тебе когда-нибудь потребуется помощь Таллинора для защиты твоей короны, я тебе ее обещаю.

Все были тронуты его словами. Кайрус молча покачал головой. Лорису никогда бы не пришло в голову образовать союз двух стран, а его сыну это удалось сделать одним простым гордым заявлением. Из этого странного колеса судьбы, которое теперь поворачивалось, могут родиться великие дела.

На Джила Сэйрел произвела впечатление с первой встречи. Она была так молода, но, тем не менее, сразу же становилось ясно: ее готовили стать монархиней, и подготовка оказалась безупречной. Она держалась по-королевски, все эти манеры казались в ней естественными и впитавшимися в кровь. Джил даже позавидовал ей, ведь девочка знала о своей судьбе с рождения. Если бы только он сам понял, что ему предначертано судьбой! Если бы он знал отца с рождения, то он уже был бы гораздо лучшим королем для Таллинора. Но сейчас не было времени думать об этом. Люди вокруг него, которые оценили данную клятву, придали сил ему самому.

Теперь они оказались у границы города. Здесь было гораздо тише, чем ожидала Хела.

— Сколько у нас времени? — спросила она, преднамеренно не глядя на Кайруса, но все эти странные и грозные дни с того самого утра, когда она проснулась рядом с ним, она чувствовала восхитительное тепло, стоило ему лишь начать отвечать.

Даже в этой ситуации, чреватой опасностью, Хела восхищалась его голосом, его прямым взглядом, тем, как он переносил вес высокого тела с одной ноги на другую. Внезапно ей показалось, что все в этом человеке превосходит любые черты всех других. Она прекрасно понимала, что это — ее личное восприятие. Лишь полное любви сердце видело его таким идеальным. Но служанка королевы ничего не могла с собой поделать. Казалось, одно его присутствие держит ее под контролем, что даже немного раздражало. Ведь Хела всегда была сильной и независимой женщиной.

Хела задумалась на мгновение, производит ли сама такое же впечатление на него. Она сомневалась в этом. Кайрус ни разу не упоминал их ночь любви после утра в Илдагарте, и не демонстрировал ей никакой особой нежности, хотя она очень внимательно следила за всеми нюансами. Каждая его улыбка напоминала тысячу источающих аромат цветов, падающих к ее ногам. Если Хела и вызывала у него какие-то эмоции, он этого не показывал. Больше всего ее раздражала его отстраненность. Хотя именно это в первую очередь и привлекло. Кайрус держал глубоко в себе свою израненную душу. Тем не менее, в ту ночь Хеле удалось к ней подобраться, и она считала, что на самом деле помогла ее чуть-чуть подлечить.

Хела повернулась на его голос и попыталась сосредоточиться на предстоящем деле.

Кайрус чувствовал крайнюю степень нервозности в этой маленькой группе. Казалось, все, за исключением Рубина, считали, что идут на верную смерть.

— Херек, ты помнишь песню отряда «Щит»? — спросил он.

Херек нахмурился.

— Да, сир, конечно.

Кайрус улыбнулся:

— Тогда спой ее, все десять куплетов и припев между каждым, а когда закончишь, иди за нами.

Херек улыбнулся, как и Джил, который тоже хорошо знал эту песню.

— И вот еще, Херек, — добавил Кайрус с иронией в голосе. — Я прикажу тебе вернуться назад на корабль, если ты не прекратишь называть меня «сир».

Прайм-офицер кивнул.

— От старых привычек трудно избавиться, — признался он. — Я очень рад, что ты вернулся.

Двое мужчин ударили ладонью о ладонь, как было принято у солдат Таллинора.

— А теперь идите, — тихо сказал Херек единственному человеку, которым по-настоящему восхищался. — Проложите нам безопасный путь.

Кайрус с Хелой ушли в ночь, оставив улыбающихся Рубина и Сэйрел, которым было забавно слушать Короля и прайм-офицера. Эти двое очень тихо запели песню. Зрелище и в самом деле получалось комичным.

Орлак почувствовал, как избавляется от гнетущего и тягостного присутствия Доргрила. Без предупреждения сущность поднялась вверх и покинула его тело. Молодой бог на мгновение оставался ошарашенным, но затем стал подниматься, проталкиваясь вперед в собственное тело. Наконец, ему удалось захватить его назад.

«Она это сделала! — подумал он. — Пусть боги благословят Элиссу!»

Она выманила Доргрила из уютного местечка, в котором он пристроился. Это было все, что требовалось Орлаку. Он развернулся в поисках Лаурин. Пока у него еще все плыло перед глазами, и он отчаянно пытался сфокусировать взгляд. Потом молодой бог увидел девушку. Она с жалким видом лежала в углу, из-под распахнутого халата выглядывало обнаженное тело. Это показалось ему стыдным. Он не получил никакого удовольствия при виде красивого тела и мягкой кожи.

Орлак понял, что задерживает дыхание, когда нежно запахивал сатиновый халат и снова завязывал пояс.

— Пойдем, любимая, — прошептал он. — Тебе не место здесь, среди нас.

Орлак поднял Лаурин и держал в руках, как маленького ребенка. Это был самый интимный момент их общения, и молодой бог не мог не оценить его иронии. Девушка оставалась без сознания, когда он впервые нежно поцеловал ее в губы. Она пошевелилась, и он тут же оторвался от ее губ, только секунду или две неотрывно смотрел на ее лицо.

При обычных обстоятельствах Орлак нес бы Лаурин без усилий, но сейчас он еще чувствовал себя неуютно в своем теле. Его качало, как пьяного, когда он спешил из покоев в коридор.

Орлак побежал, понимая, что Доргрил может вернуться в любой момент, он перепрыгивал через три мраморные ступеньки за раз, не представляя, куда несет Лаурин. Требовалось вынести ее из дворца, попросить кого-то забрать у него ее безвольное тело и спрятать.

Кайрус с Хелой старались идти спокойно, но сердца у обоих бились учащенно: у Хелы — от страха, у Кайруса — от возбуждения. Внезапно он снова почувствовал себя прайм-офицером и, не думая, взял ее за руку и прошептал:

— Думаю, нам нужно поторопиться.

Она кивнула, испытывая облегчение и получая уверенность от его прикосновения, и они ускорили шаг.

— Сюда. За угол, — прошептала Хела.

Завернув за угол, они увидели группу кипреанских стражников, направляющихся к ним. Пока их не заметили, и хотя ни Хела, ни Кайрус не могли назвать ни единой причины для беспокойства, оба мгновенно насторожились и почувствовали себя виноватыми. Кайрус потянул Хелу в нишу в одной из внешних стен дворца и сразу же обнял ее.

— Что ты делаешь? — в замешательстве спросила женщина.

— А на что это похоже? — шепотом ответил он и накрыл ее губы своими.

Через пару минут мимо прошли стражники, несколько мужчин засвистели. Хела оторвалась от Кайруса и заговорила шепотом, причем так тихо, что даже он едва ее слышал.

— Говорить буду я. У тебя сильный таллинезский акцент.

Он кивнул.

Хела отошла от Кайруса и заговорила с мужчинами. Она сразу же приняла кокетливую позу, несколько раз взглянула на спутника, затем рассмеялась вместе со стражниками. Он ничего не слышал, но догадался, что смеются над ним. Затем стражники пошли дальше, а Хела вернулась.

— В чем дело? — спросил он.

— Я собирала сведения.

— И что ты выяснила?

— С западной стороны еще в течение часа не будет стражи. Это идеальный вариант. Оттуда мы сразу же попадем на территорию дворца. Я знаю путь.

— Что ты им сказала? Она покачала головой:

— Ничего.

— Хела! Ты забываешь, что я солдат. В любом дворце всегда выставляют стражу. Не бывает такого, чтобы где-то в течение часа не было ни одного стражника.

Она посмотрела на него, но продолжала молчать.

— Что ты им сказала?

— Что мы любовники и нам нужно местечко где-нибудь поблизости, чтобы заняться любовью и нас никто не беспокоил.

— А зачем им что-то делать для двух любовников, причем совершенно им незнакомых?

— Потому что я кое-что им пообещала взамен.

Поняв, что Хела имела в виду, он внезапно пришел в ужас.

— Кайрус, у нас нет на это времени! — простонала она. — Мы пытаемся спасти жизни!

Он моргнул. Она была права. Нужно быть готовым заплатить любую цену. Судьба молодой женщины, которую они пытались забрать из Кипреса, и второй, которую они возвращали в Кипрее, гораздо важнее, чем любая личная жертва.

Кайрус резко кивнул.

— Что теперь? — оглядываясь, спросил он.

— Я покажу тебе, как пробраться внутрь. Затем мы вернемся за остальными. Мы с Хереком заберем Сэйрел. Вы втроем каким-то образом — вторую девушку.

У красного тумана не было никакой формы, но Элисса чувствовала его холодное прикосновение и слышала низкий голос внутри себя, который по ощущениям напоминал холодный ветер.

«Она — никто, — произнес голос. — Но ты должна очень сильно бояться меня».

«Убирайся прочь, демон», — выплюнула Элисса. Эти слова помогли разбудить в ней ярость и сохранять мужество.

Доргрил рассмеялся. Ему было по-настоящему забавно: «Добро пожаловать, Элисса. Тебе нравится место, куда они поместили меня на целую вечность?»

Она отступила от красного тумана, который продолжал плыть к ней.

«Я уже мертва, Доргрил. Зачем ты тратишь на меня свое время?»

«Я не уверен».

«Уничтожь ее!» — закричала Ксантия, которая находилась за ним.

«Зачем? — спросил он. — Потому что ты не смогла?»

«Тогда отдай ее мне. Позволь мне попробовать», — предложила соперница Элиссы, чья бравада усиливалась в его присутствии.

«Заткнись! — рявкнул Доргрил. — Я от тебя устал. Ты ей — не соперница».

«Доргрил! Я всегда была сильнее ее».

Он снова рассмеялся. В смехе слышалось презрение: «Ксантия, ты обладаешь жалкой невежественной магией. Это только цирковые тюки — и ничто больше. Твоя подружка владеет гораздо большим. Посмотри на нее. Она красива, не правда ли? Она светится и сияет в золотистом свете богов».

«Богиня?»

Элисса с вызовом вздернула подбородок. Ей нравилось смотреть на смятение на лице Ксантии.

«Ты врешь», — сплюнула Ксантия.

«Нет, не лгу! — злобно ответил Доргрил, затем снова рассмеялся, в голосе звучала ирония. — Она умна, не правда ли?» — сказал он так, словно разговаривал сам с собой.

«Ты о ком говоришь?» — спросила Элисса, зная, что чем дольше занимает красный туман, тем больше шансов на побег получает ее дочь — если, конечно, придет в себя.

Красный туман ярко вспыхнул.

«Я думаю, что ты знаешь».

Элисса покачала головой.

«Теперь, когда ты находишься здесь, передо мной, я понимаю, насколько ты похожа на нее. Сходство поразительное! Я никогда этого не знал. Она хранила такой важный секрет».

«Отойди от нее, Доргрил», — приказал новый голос.

«А-а, я-то уже думал, когда это ты к нам присоединишься».

«Ты совершил глупость, возвращаясь сюда. Теперь ты попал в ловушку».

Замешательство и ярость Ксантии выплеснулись наружу.

«Кто это?» — закричала она.

«Разве ты не понимаешь? — спокойно спросил Доргрил. — Это Лисе, Хранительница. Разве ты не видишь сходства? Она — мать твоей подружки. Как насчет сделки, Лисе?»

«Никаких переговоров», — ответила Лисе, становясь за дочерью. Элисса даже ни разу не взглянула в ее сторону, но Лисе видела, что сияние образа дочери означает облегчение.

«О-о, я думаю, что на этот раз ты пойдешь на переговоры. Я догадываюсь, какой у тебя план. А я не позволю ей уйти».

«Ты ничего не знаешь», — осторожно заметила Лисе.

«Выбирай, — сказал Доргрил, наслаждаясь собой. — Ты можешь держать меня здесь в качестве своего пленника, а заодно посадить в тюрьму и свою дочь, потому что я никогда не позволю ей уйти. Или ты можешь позволить мне вернуться и делать то, что пожелаю».

Элисса в ярости повернулась к матери.

«Не смей!» — сказала она, впервые глядя на мать. Она не представляла, о чем они говорят, но это походило на сделку. Доргрил вроде бы хотел снова поселиться в Орлаке, чтобы мучить Лаурин и идти уничтожать Тора. А значит, ее собственная смерть окажется бессмысленной. Это означало бы провал.

Лисе понимала, что именно она попала в ловушку. Мать повернулась к дочери и посмотрела на нее грустными серо-зелеными глазами: «Я не могу снова тебя бросить. Ты должна отправиться вместе со мной».

«Ага! — закричал Доргрил, ярко сияя. — Ты видишь, Элисса. Она один раз тебя отдала. Она не позволит этому случиться снова».

«Нет!» — закричала Элисса.

«Я не могу», — сказала Лисе, ее волосы цвета меда переливались в золотистом свете.

«Мои дети! — заплакала Элисса и рухнула на колени. — Спаси их, мама. Спаси Тора. Умоляю тебя».

Доргрил захихикал.

«Трогательно, очень трогательно. Прощай, Ксантия. Я должен бежать, пока она не изменила решение. Для тебя я ничего не могу сделать. Но я предупреждал, что нужно забыть про мелочную ненависть. Живи долго», — пожелал он.

Элисса закричала в отчаянии, и ее плач сопровождался криками Ксантии.

«Ксантия, — заговорила Лисе теперь командным голосом — Ты умерла. Смирись с этим. Пустота — это место, где ты будешь жить вечно. Твоих возможностей недостаточно чтобы отсюда сбежать. Для тебя такой конец подходит. В тебе очень много злости».

«Нет!» — закричала Ксантия, все еще не понимая.

«Пойдем, дитя, — обратилась Лисе к Элиссе. — Это место не для тебя».

Элисса подняла голову, посмотрела на мать и испытала шок от поразительной схожести с собой.

«Как ты могла?»

«Легко, — пришел ответ. — Я могу спасти тебя».

«А других?» — осмелилась спросить Элисса.

«Я не могу вмешиваться, дитя. Мы должны верить, что они победят».

Элисса покачала головой: «Но ты могла бы спасти их».

«Я сделала свой выбор, — ответила ее мать. — Мне никогда не следовало от тебя отказываться. Но мне дали шанс вернуть тебя в то место, которое принадлежит по праву. Я не представляла, Элисса, что у тебя хватит смелости самой отправиться сюда. Ты обладаешь поразительным мужеством, дитя, чтобы отказаться от всех, кого ты любишь, и от собственной жизни в придачу».

«Мама, я смогла это сделать, потому что я их люблю. Почему ты не можешь любить меня достаточно сильно, чтобы им помочь?»

Внезапно Элисса почувствовала, как ее закрывает мощным щитом.

«Ксантия, толку от этого не будет, — с сожалением сказала Лисе. — Ты больше не можешь принести ей зло. Твоя магия здесь бесполезна. Она всегда была бесполезна. Теперь уходи и думай о своей печальной жизни».

«Я скорее умру», — рявкнула Ксантия.

«Я уверена, что это так, но ты сделала свой выбор».

«Куда вы уходите?»

«В место, которое ты никогда не увидишь, до которого никогда не сможешь добраться».

Элисса повернулась к женщине, которая принесла ей столько зла. Значит, все закончилось. Ее судьба — быть отделенной от Тора. Она провалилась, пожертвовав собственной жизнью для спасения его и их детей.

«Прощай, Ксантия», — тихо сказала она, а затем почувствовала, что отправляется в путешествие.