Судьба

Глава 4 Побег принцессы

Наконец-то Орлак увидел столицу Кипреса. Несмотря на поздний час, она представляла собой красивое зрелище. Дома освещались теплым светом масляных фонарей, а ярко горящие факелы великолепно озаряли роскошный дворец на скале. От этого вида захватывало дух.

Однако удовольствие вскоре испортил Доргрил:

«Пришло время занять трон».

«А как ты предлагаешь нам захватить все королевство?»

«А-а, это неприятная часть, — сказал Доргрил. — Силой. Некоторые умрут, причем должно погибнуть достаточно людей, чтобы кипреанцы поняли: нет смысла нам противостоять».

«Что ты имеешь в виду?»

«Я выпущу на свободу твою силу, мальчик».

Орлак кипел внутри, но сдержался:

«Доргрил, наверняка ты имеешь в виду, что это я выпущу на свободу свою силу, не так ли?»

«Конечно. Я это и имел в виду, — спокойно ответил его дядя. — Пошли. Давай не будем медлить… Скоро начнутся развлечения!»

Хела тщательно подготовилась. Теперь ей требовалось убедить некоронованную новую королеву выслушать всю безумную историю и согласиться бежать из города. Сэйрел до сих пор оплакивала смерть матери и не желала ни с кем общаться, поэтому все прочие дворцовые слуги ее не беспокоили. За ребенком ухаживала одна Хела. Казалось, девочка терпит ее одну. Всех других, кто посмел нарушить траур, она встречала или яростными криками, или ледяным молчанием.

После смерти матери ее видели только трое дворцовых слуг. Всех остальных, кто ей прислуживал, оставили в Ниме. На самом деле, дворцовые слуги практически не знали девочку. Они очень редко видели Сэйрел после рождения, поскольку мать очень хотела оградить ее от жизни по протоколу.

Сильвен кремировали в соответствии с традициями Кипреса. После ужасной смерти на некогда красивом лице остались багровые рубцы, губы покрылись язвами. Было решено немедленно сжечь тело королевы. Церемонию поспешно организовали и провели на Холме, с которого все предыдущие королевы возносились в жизнь после смерти в клубах дыма, поднимающегося от погребального костра.

Несколько тысяч верных подданных собрались, чтобы стать свидетелями этого события. Все были ошарашены преждевременной смертью монархини. Распространились слухи об ее убийстве. Шептались, что дело связано с чужестранцем, которого она публично унизила во время последнего выставления Серебристой Девы. Его звали Торкин Гинт.

Пребывающие в трауре граждане успокаивали себя мыслью, что, по крайней мере, есть наследница. Новую королеву коронуют после окончания надлежащего периода траура. Сэйрел еще молода, но в те несколько раз, когда жителям Кипреса дозволялось ее видеть, они нашли ее привлекательной и, похоже, преданной им, как ее мать и бабушка до нее.

Говорили, что подросток станет настоящей красавицей, и люди уважали желание королевы позволить ее дочери наслаждаться детством. Оно вскоре закончится, и Сэйрел придется взять на себя ответственность за правление страной. Если бы они только знали, что случится в следующие несколько дней, то отцы города короновали бы юную правительницу в день кремации матери.

Но теперь девочка пыталась справиться с тревогой, которая появилась после рассказа самой верной и близкой к матери служанки. Они находились в покоях Сильвен и стояли на том же балконе, где Торкин Гинт когда-то соблазнил королеву и, в конце концов, завоевал ее сердце.

— Сэйрел, у тебя есть основания не доверять мне? — Хела очень серьезно посмотрела на девушку.

Новая королева не смотрела на Хелу и не встречалась с ней взглядом. Она продолжала смотреть на город.

— Нет.

— Значит, ты должна прислушаться к моим предупреждениям. Я никогда раньше не видела таких снов, дитя. Все происходило как будто в реальности. Мы с той женщиной говорили так, как сейчас мы с тобой. Она приходила ко мне каждую ночь, чтобы предупредить: тебя ждет большое несчастье, если мы не сбежим.

— Я не понимаю, Хела. Эти люди любили мою мать… Они, конечно, будут любить и меня.

— Они любят тебя. Но Лисе, та женщина из снов, говорила о людях из других земель… О плохих людях, которые желают нам зла.

Сэйрел отвернулась от красивого города, простиравшегося перед ней, и посмотрела на старшую подругу.

— Бежать из Кипреса, когда стране больше всего требуется королева, — это трусость.

Хела не могла не улыбнуться:

— Ты смелая девушка, Сэйрел. Отлично сказано, твоя мать гордилась бы тобой. Но она не захотела бы жертвовать твоей жизнью, а поддержала бы меня. Давай перевезем тебя в безопасное место, пока я еще могу это сделать. Разве ты не видишь, что ты представляешь большую угрозу живой? Если в Кипресе ничего страшного не произойдет, мы вернемся, и тебя коронуют.

Сэйрел была юной по стандартам Таллинора, но по меркам Кипреса уже почти считалась женщиной. Она снова отвернулась и посмотрела на город, который очень любила. Он принадлежал ей по праву рождения.

Юная королева понимала, что мать прилагала большие усилия, уберегая ее от обязанностей властителей, но, тем не менее, она в тайне желала их. Сэйрел выполняла желания матери и представлялась ей настолько невинной, насколько было возможно. Но мать не знала, что дочь упорно изучает историю Кипреса, право и ведение государственных дел. Она даже наняла себе пару советников, которые находились в Ниме, но имели осведомителей по всему Кипресу. Они держали наследницу в курсе всех событий — как политических, так и прочих.

Сэйрел узнала про Локлина Гилбита и его решение отдаться на суд Серебристой Девы почти столь же быстро, как и остальные граждане. На самом деле, она даже короткое время была очарована пиратским сыном, думала о его смелости. Девушка сожалела, что не может попросить у матери разрешения присутствовать на церемонии Поцелуя Девы. Но было понятно, что бессмысленно даже спрашивать об этом. В любом случае, она находилась в Ниме, в безопасном месте, скрытая от глаз общества. Ожидалось, что девочка играет в куклы и возится со щенками. Мать обожала ее — это Сэйрел знала. Но королева не понимала свою дочь последние несколько лет.

Сэйрел хотела править, чувствовала настоятельную необходимость учиться и разбираться со всеми государственными вопросами. Ей очень хотелось жить и работать рядом с матерью. Так когда-то училась управлять и Сильвен. Но теперь мать умерла, она была убита, и девочке не представится возможности чему-то научиться у самой лучшей наставницы из всех.

Хела эхом повторила ее мысли.

— Смерть твоей матери, Сэйрел, — это самое важное предупреждение нам. Кто-то нас предал и предаст еще, а твоя безопасность имеет первостепенное значение. Мы не можем терять время. Надо покинуть дворец.

— Этот Торкин Гинт… Ты ему доверяешь?

— Да, доверяю.

— Наверное, и я тоже, — сказала девочка, и Хела почувствовала огромное облегчение. — Я встречалась с ним в Ниме и провела какое-то время в его обществе. Думаю, что мама влюбилась в него благодаря его красоте и шарму. Меня он тоже очаровал, но своим умом. У него пронзительные глаза, правда? Кажется, что они столько всего говорят, — и одновременно сохраняют так много секретов…

Хела была поражена. Сэйрел в тринадцать лет явно скрывала, что уже давно стала взрослой. Ребенок говорил, как взрослая женщина. Она все эти годы обманывала их всех, особенно — Сильвен? Она притворялась невинной девочкой, которой нравятся только сладкие десерты и игра в мяч?

Хела посмотрела на молодую королеву с немалым уважением.

Сэйрел улыбнулась:

— Я не влюбилась в него, Хела. Он слишком стар для меня, хотя определенно это очень красивый мужчина. Но ему я доверяю.

Служанка слегка покачала головой. Ее вывела из равновесия внезапно открывшаяся новость о взрослении Сэйрел.

— Твоя мать была влюблена в него. Она сама открыто говорила мне об этом… Королева даже думала, как изменить законы Кипреса, чтобы она могла выйти замуж.

При этой новости у Сэйрел округлились глаза:

— В самом деле?

Хела кивнула:

— Я едва поверила своим ушам, когда она мне об этом заявила. Сильвен всегда контролировала свои чувства, и за все время, пока я служила ей, она ни разу не становилась жертвой влияния мужчины, сладких слов или физической близости. Нет, никому до Торкина Гинта не удавалось возбудить в ней такую страсть. Я считаю, что она собиралась сделать его супругом.

— А это возможно?

— Пришлось бы изменять древние законы. Я — не ученый, Сэйрел. Поэтому не знаю, к чему могла бы привести такая значительная перемена в философии и культуре Кипреса.

Девочка грустно кивнула:

— Ей не следовало умирать так, как это случилось. Я прослежу, чтобы виновный был наказан, даже если на его поиски уйдет вся моя жизнь.

— В таком случае, мы должны сохранить тебе жизнь, чтобы ты могла добиться цели. Ты уедешь со мной?

— Позволь мне подумать эту ночь, Хела. Обещаю завтра с утра сообщить тебе свое решение.

Внезапно она показалась служанке настоящей королевой. Детские платья и банты исчезли. Девочка явно носила их, чтобы порадовать мать. Она была стройной и высокой. Вероятно, Сэйрел когда-нибудь догонит в росте Сильвен; не исключено, что станет даже более красивой, чем мать. В простом голубом платье, которое облегало фигуру и подчеркивало высокую грудь, юная королева совсем не выглядела ребенком.

Хела кивнула, понимая, что нужно набраться терпения и подождать еще одну ночь, затем поклонилась королеве.

— В таком случае я покидаю вас, Ваше величество, чтобы вы могли подумать.

Выходя из покоев, она чуть не натолкнулась на знакомую фигуру. Этого человека она терпеть не могла, а поэтому ее раздражение нашло цель.

— Что вы здесь делаете? Никому не разрешается заходить в эту башню без моего разрешения!

— Меня пропустила стража. Я хочу выразить свои соболезнования принцессе, — ответил елейный голос.

Голос был высоким и казался женским, он вызывал у Хелы отвращение с первой минуты, когда она его услышала. Служанка посмотрела в холодные, почти черные, маленькие и всегда настороженные глаза.

— Она больше не принцесса, Гот. Она теперь — королева. И королева желает остаться одна и предаваться печали. Она отдала приказ, запрещающий к ней заходить кому-либо, кроме меня. Уходите и не возвращайтесь, пока вас не вызовут.

Лицо Гота ничего не выражало. Он кивнул один раз, но на самом деле ему хотелось обвить толстыми пальцами шею женщины и сжимать ее, пока она не задохнется. Как эта выскочка, какая-то служанка, смеет так неучтиво к нему обращаться? В конце концов, он ведь бывший советник Сильвен. Конечно, он убил королеву, но это — совсем другое дело. Теперь требовалось завоевать доверие ребенка. До недавнего времени он не знал о существовании дочери, и теперь ругал себя за то, что не выяснил такую важную деталь. Но, очевидно, королева Сильвен очень хорошо защищала дочь. Гот редко допускал ошибки, но в любом случае ему потребуется проявлять большую осторожность в будущем.

Бывший инквизитор отвернулся от служанки и ушел, чувствуя, что та не сводит с него глаз, пока он шел по коридору, спускался по ступеням и выходил из башни.

Гот продолжал удивлять сам себя. Ему опять удалось избежать смерти. Неужели отведенные ему жизни заканчивались? Он выжил после падения в воду. Он оставался под поверхностью быстрой реки, пока его не оттащило из поля зрения преследователей. Однако Гот ударился во время падения, и если бы не несколько капель аррака в пузырьке, спрятанном в кармане, то не выжил бы. Но аррак фактически вернул его к жизни, и он снова смог добраться до Кипреса, хотя и проявляя осторожность.

Он выяснил, что Гинта больше нет во дворце, и просто занял те же покои, в которых жил раньше. Гот притворялся шокированным, ужасался новости о смерти Сильвен. Никто не видел, как он покидал город, никто не видел его в Ниме. Гот предполагал, что Гинт с клуком уже отплыли в Таллинор. Это означало, что он временно находится в безопасности.

Следующие несколько дней Гот распространял слух, что в убийстве Сильвен виноват Торкин Гинт. Добившись этой цели, он подготовился к встрече с Сэйрел, желая выяснить побольше сведений о новой королеве Кипреса.

Гот рассчитывал на отказ королевы принимать посетителей, и поэтому хотел просто удивить ее. Но рядом с покоями маячила эта жаба-служанка. Он ненавидел ее. Хела не доверяла ему с первого появления у Сильвен и наверняка не доверяет и теперь. Может, ей просто нужно присоединиться к бывшей госпоже, где бы та сейчас ни находилась. Гот не позволит какой-то служанке мешать осуществлению его планов.

Покидая королевскую башню, Гот решил, что если Хела помешает ему еще хоть раз, то она умрет.

Орлак вышел на Королевскую площадь Кипреса, привлеченный звуками многих голосов. Люди поддерживали выступающего. Орлак не обращал внимания на то, что говорил человек. Это не имело никакого значения в свете того, что случится через несколько минут.

Спускались сумерки, приближался вечер, и огромная площадь красиво освещалась факелами. Лавки, ресторанчики и питейные заведения располагались повсюду. Везде был красиво выставлен товар. Несомненно, кипреанцы жили богато. О достатке народа могла говорить одна эта площадь, все здания которой были сделаны из белого отполированного камня. Он блестел и будто бы светился в отблесках факелов. Все выглядело очень мило и приятно.

Орлак посмотрел на дворец, который возвышался над городом, стоя на скале. Бледные башни с позолотой блестели на фоне чернильного неба, словно драгоценные камни.

«Мы должны дать им почувствовать, что находимся здесь», — заявил Доргрил.

Орлак согласился с этим предложением. Он прошел вдоль края толпы, а потом стал сквозь нее проталкиваться. Он был высоким мужчиной и выглядел впечатляюще. Это помогало расталкивать собравшихся, пока пришедший не оказался у ступеней недавно воздвигнутой трибуны. Выступающий повернулся, слегка удивленный тем, что его перебили. Он кивнул стражнику, чтобы тот разобрался с вновь прибывшим.

Коренастый мужчина отделился от группы других стражей и подошел к Орлаку. Говорил он вежливо:

— Пожалуйста, спуститесь с трибуны вниз.

«Убей его», — приказал Доргрил.

Орлак почувствовал, как бог внутри него сердится. Присутствие Доргрила совершенно не нравилось, но было понятно, что надо дожидаться своего часа. Пока они оба выступают на одной стороне и идут одной дорогой.

Орлак открылся для приема силы Доргрила, почувствовал, как в него вливаются Цвета, и выпустил маленькую молнию. Стражник выставил вперед руку, чтобы не позволить Орлаку пройти дальше, но внезапно его охватило пламя. На лице появился ужас, человек увидел, что горит, а потом рухнул вниз, извиваясь.

Выступавший заорал, толпа тоже закричала в удивлении, которое вскоре перешло в ужас. Как такое могло случиться?

«Разберись с выступающим», — отдал новый приказ Доргрил.

Орлак подчинился. Человек, которому удавалось удерживать внимание собравшейся толпы до того, как его неожиданно перебили, снова стал центром внимания, но на этот раз по другой причине. Он задрожал и стал дергаться, как марионетка, которую дергают за нитки. Потом стал бросаться то в одну, то в другую сторону, оставаясь на трибуне и крича в агонии.

Орлак не хотел, чтобы ему указывали, как поступать дальше. Это был его замысел, а не Доргрила, и он сам будет делать то, что захочет.

Он небрежно повернулся к пораженной толпе, которая смотрела на мертвого и все еще дымящегося стражника и вертящегося и размахивающего руками выступавшего, который уже ослабевал и был готов умереть. Орлак снова выпустил Цвета — и снова это была лишь малая часть его силы, этакий слабенький щупик.

Люди стали кричать. Из носов, глаз и ушей потекла кровь. В толпе воцарился хаос. Окровавленные, по большей части ослепленные жители пытались бежать во все стороны. Орлак спокойно повернулся к одной из сторон площади, которую выбрал заранее. Ему было жаль разрушать такие величественные здания, но он снова выпустил Цвета на свободу.

Дома быстро разрушились, когда Орлак при помощи магической силы слегка сдвинул их с места. Скрип и стон камня, подчиняющегося воле пришельца, звучал еще ужаснее, чем крики впавших в панику людей, перед которыми возникла новая угроза. Он же вспомнил разрушение Карембоша много столетий назад. Там все начиналось точно также.

«Хорошо… Хорошо, мой мальчик. Ты доволен собой?» — спросил Доргрил, на которого увиденное произвело впечатление.

Орлак был доволен, и Доргрил испытал разочарование, когда племянник втянул Цвета назад, позволив им лишь тускло мерцать внутри себя, пока сам молодой бог осматривал разрушения. Доргрилу страшно хотелось добраться до этого колодца силы, но пока не следовало демонстрировать своих истинных желаний. Он понял, что когда-нибудь такой день настанет, и сила станет его собственной. Тогда он ею по-настоящему насладится. Но пока надо оставаться «гостем» и узнать побольше о «хозяине».

Пострадавшие лежали на отполированных камнях, плакали и просили помощи. Кровь лилась из их тел. Некоторые погибли под обрушившимися зданиями. Другим (таких оказалось немного) удалось избежать прикосновения Цветов. Но они пребывали в шоке, переходили от одного пострадавшего к другому, пытались найти друзей и родственников и хоть как-то помочь. Почему это произошло? Что могло послужить причиной подобного? Люди не понимали.

Орлак заметил женщину, убегающую с площади. Его взгляд остановился на красивых лодыжках над украшенными драгоценными камнями сандалиями. Очевидно, эта — из тех, кого не коснулась его сила, и он был доволен, что это так. Может, она симпатичная? Определенно, женщина поможет распространению новостей…

Хела подхватила длинные юбки, демонстрируя всем желающим покрытые драгоценными камнями сандалии, и, не обращая внимания на то, что вуаль сбилась, побежала изо всех сил, спасая свою жизнь. Вот оно! Вот о чем ее предупреждала Лисе! В Кипресе действует магия, и ее сопровождает смерть.

Служанка заметила необычно высокого, очень красивого и производящего впечатление молодого человека, который поднялся на трибуну и спокойно осматривался, пока двое других мужчин за его спиной умирали, притом — по совсем непонятной причине. Юноша ей кого-то напоминал, но эта мысль мгновенно исчезла, когда люди вокруг нее стали истекать кровью.

Они не могли ждать ночь, которую она обещала дать Сэйрел на размышления. Нужно немедленно увезти королеву из Кипреса.

Хела говорила очень напряженным голосом. Из-за ужаса она забыла, к кому обращается.

— Сэйрел! — потрясла она спящую королеву. — Сэйрел! Просыпайся!

Девушка открыла глаза и внезапно напряглась.

— Что случилось?

— Времени нет. Вставай! Шевелись! — приказала ей служанка и подруга. — Началось! На площади убивают людей. Мы должны бежать!

Хела вытянула ошарашенную девушку из постели и сорвала с нее ночную рубашку, совсем не думая, что бледной идеальной коже может стать холодно.

— Надевай вот это. И не теряй времени, Сэйрел! Мы уезжаем немедленно.

— Кто это был?

— Не знаю. Златоволосый мужчина… Но на площади погибли люди, и по совершенно непонятной причине. Я видела это собственными глазами. У них шла кровь из носа, их жгли языки пламени… Здания, которые стояли веками, рушились в одну секунду, убивая всех на своем пути.

Хела не осознавала, что плачет, рассказывая это. Теперь и у Сэйрел глаза наполнились слезами. Она была поставлена в тупик и пыталась уловить смысл в бессвязном рассказе служанки.

— Я не понимаю, — проговорила молодая королева.

— И я тоже, — призналась Хела, не в силах скрыть нервозность. — Это магия… Но я ее не понимаю. Только ты можешь не сомневаться — тот, кто все это сделал, направляется сюда. Давай быстрее! Прикрой лицо вот этой вуалью. А покрывало накинь на голову.

Сэйрел протянула руку к шкатулке с драгоценностями, которая стояла у кровати.

— Оставь ее! У меня есть все, что нам потребуется. Пошли.

Она вывела девушку через две двери в покоях матери на небольшую площадку, откуда начиналась лестница для слуг. Хела открыла один из многочисленных шкафов на площадке, в которых хранились любимые духи Сильвен, а также мыло, масло для ванны и белье. Ключ от этого шкафа имелся только у служанки. Она достала оттуда две темно-коричневые холщовые сумки.

— Мы возьмем только это, — сказала она. — Держи одну, Сэйрел.

Хела проигнорировала вопрос, который, как она видела, был готов сорваться с губ королевы, и повернулась к ней спиной, а потом взяла ее за руку. Служанка не позволила девушке что-то обсуждать или спорить. Они пошли быстро, почти бежали, спустились с лестницы и оказались на первом этаже у двери, которая открывалась в закрытый для посторонних двор.

— Хела, двор и стены здесь охраняются, — высказала свои мысли вслух Сэйрел. Конечно, и сама служанка это знала.

— Я позаботилась об этом заранее, — прошептала подруга юной королевы. — Сегодня дежурит мой друг. Можно сказать, что он имеет на меня виды, — добила она, как заговорщица. — Учти, Сэйрел: ты не должна произносить ни слова, и неважно, что я говорю, а ты слышишь. Понятно? — Это было сказало тем тоном, каким мать обычно обращается к ребенку. Хела порадовалась, когда молодая королева кивнула, укрытая покрывалом. — Пошли.

Действительно, стоило им выйти из башни, как перед ними оказался стражник, который расслабился, услышав голос Хелы.

— Мы в безопасности? — спросила она.

— Я слышал, будто что-то произошло на площади. Больше ничего не знаю, но если пойдете по старой дороге, все должно быть в порядке, — сообщил он и улыбнулся, глядя на скрытую покрывалом Хелу. Он явно ее хотел. — И кто ее обрюхатил? — спросил охранник, поворачиваясь к Сэйрел.

У него бы кровь застыла в венах, если бы он увидел выражение лица новой королевы, скрытое покрывалом. Сэйрел почувствовала, как Хела крепко сжала ее руку, стараясь успокоить. Служанка ответила стражу легким тоном, скрывая напряжение, которое наверняка испытывала.

— Глупая девчонка! Срок — уже три месяца, живот виден… А она не представляет, кто отец. Я слышала, что она дурочка, поэтому ложится со всеми, — игриво ответила Хела, толкая Сэйрел в плечо своим собственным. — Но ее мать — подруга моей, и я считаю, что обязана сделать все так, как нужно: отправить домой, пока о случившемся не узнал никто из высокопоставленных господ. Ты же сам знаешь, какие они.

Хела подмигнула ему, что он заметил даже сквозь густую вуаль. Стражник повернулся к Сэйрел:

— А со мной не согласишься по быстрому? — спросил он, дергая себя за ремень. — Если для тебя неважно, с кем…

На этот раз на месте застыла Хела. Если бы он только знал, с кем разговаривает!

— Гарт, прекрати! — сказала она, заставляя себя говорить легким и игривым тоном. — Нам нужно идти, пока совсем не стемнело.

— Ты моя должница, Хела. По возвращении можешь заплатить мне натурой.

— С радостью, Гарт. Ты мне всегда нравился.

Она легко поцеловала его в щеку, обещая совсем другую плату по возвращении, потом схватила Сэйрел за руку и потянула за собой. Девочка кипела от злости.

— Значит, Гарт? Я прикажу его повесить, когда все это закончится! — прошипела она.

— Тихо! — предупредила Хела. — Мы вышли из башни только благодаря ему. Он специально подменился, только чтобы сегодня стоять у тех дверей. У него нет высокого звания, нет денег, и он всего добился только своими силами. Ему приходилось много раз драться с другими стражниками. Гарт не знает страха — он слишком молод. Для него важны только женщины. Он любит чувствовать женское тело рядом со своим…

Сэйрел не ответила. Она почувствовала себя глупо из-за своего высокомерия. Девочка поняла, как рисковала Хела, которая давала взятки страже собственным телом, чтобы украдкой вывести ее из дворца. Несомненно, служанка готова пожертвовать собственной жизнью, чтобы защитить жизнь королевы.

Девушка молчала. Вскоре после того, как они покинули территорию дворца, Хела остановилась и огляделась. Потом она приложила руки к губам рупором и издала звук, напоминающий крик совы. Ей ответили точно также, и вскоре перед женщинами появилась темная тень — еще один мужчина.

— Мы должны следовать за ним, Сэйрел. Доверяй мне и делай то, что я говорю.

Они подошли к мужчине.

— Кто он? — прошептала Сэйрел.

— Определенно, не друг, но ему можно доверять, пока я не отдала кошелек.

— Мы в безопасности?

— Насколько это вообще возможно. А теперь молчи, — предупредила служанка. Они как раз оказались рядом с мужчиной. — Я — Хела.

Он и бровью не повел.

— Где деньги? — хрипло проговорил мужчина. Сэйрел ничего не могла прочитать по его лицу.

— Сейчас отдам половину, как и договаривались, — твердо заявила Хела, опустила руку в карман, достала кошелек и протянула мужчине. Он его взял.

— Следуйте за мной, — велел он и повел их вниз по склону горы. Его совершенно не волновало, подвернут они ноги или нет. Этот человек прекрасно знал местность и широкими шагами шел вперед. Женщины пытались не отставать.

— Без покрывал на голове было бы легче. А то из-за вуали плохо видно, — высказала Сэйрел очевидное.

— Нельзя показывать твое лицо, пока я не посчитаю это безопасным.

Хела удивилась, услышав смех Сэйрел.

— Хела, кипреанцы меня едва ли узнают. В последний раз я приезжала в столицу два года назад, еще ребенком, а на этот раз ты сама проследила, чтобы никто не стал свидетелем моего прибытия.

— Все правильно. Но я все равно за то, чтобы соблюдать все возможные меры предосторожности, — объявила служанка тоном, который запрещал продолжение пререканий.

Человек, имени которого они не знали, не разговаривая с женщинами, привел их к телеге с впряженной лошадью. Он даже не помог им забраться в повозку. Не произнося ни слова, незнакомец довез королеву Кипреса и ее смелую служанку до причалов, осторожно объезжая центр города. Даже если он и знал о разворачивающихся там диких сценах, то не делился слухами. Хела просто радовалась, что дворец остался далеко позади, и самые опасные моменты они уже пережили. Теперь требовалось лишь уехать как можно дальше от Кипреса. Она надеялась, что у Сэйрел все в порядке со здоровьем, ведь морское путешествие в это время года не предвещает ничего хорошего.

— Подождите, — сказал мужчина и оставил их стоять на пустом причале.

Рядом скрипел небольшой галеон, мягко покачиваясь на волнах. Женщины рассмотрели его название, написанное золотыми буквами на боку — «Ворон».

— Пора снять вуали, Сэйрел. Нам вскоре предстоит стать женщинами Таллинора.

Хела смотрела, как королева ей подчиняется, и сама также сбросила покрывало с головы, затем свернула черные куски ткани и затолкала за какие-то ящики.

— Вот и отлично, — сказала служанка веселым тоном, снова задумываясь, куда и к чему она везет эту юную женщину.

Мужчина вернулся.

— Следуйте за мной, — велел он.

Они осторожно пошли за ним, а потом ступили на крутые сходни, поддерживая друг друга. За ними наблюдало несколько человек, и Хела порадовалась, что Сэйрел высоко держит голову, а ее лицо ничего не выражает. Надменность исчезла. Королева, убегающая из собственного города, не могла позволить себе быть высокомерной. Теперь им требовались эти люди, они помогут им уйти, и поведение пассажирок имело большое значение. Служанка попробовала легко улыбнуться одному из мужчин, но он тут же отвернулся. Пираты… Они умели хранить секреты и не завязывали отношений ни с кем, кто им не требовался. Отлично, это очень подходило двум беглянкам. Они поплывут инкогнито, что и требуется.

Мужчина постучал в какую-то дверь, открыл ее и жестом показал женщинам, чтобы заходили. Сам он к ним не присоединился. Хела кивнула Сэйрел, и они обе шагнули внутрь. Зрелище поразило их. Обе ожидали увидеть каюту пиратского капитана, но никак не то, что представилось их взорам. Еще один мужчина появился из-за сатиновой перегородки, у него с бороды капала вода. Юная королева слегка дернулась при виде пустой глазницы.

— О-о, простите меня, дамы, — он быстро прикрыл неприятное зрелище черной повязкой, но не стал к ним приближаться. — Я приводил себя в порядок к вашему появлению.

Пират улыбнулся, и его израненное лицо сразу же преобразилось. Оно излучало тепло. Теперь этот человек все же шагнул к ним.

— Позвольте приветствовать вас на борту «Ворона». Я — капитан корабля, Янус Квист, — он учтиво поклонился.

= Вы очень добры, капитан Квист, — ответила Хела за них обеих, почувствовав облегчение. Квист повернулся к Сэйрел.

— Ваше величество, — приветствовал он девушку, на этот раз с настоящим благоговением, потом снова низко поклонился.

Хела недоумевала.

— Но… как вы можете это знать?

Капитан попытался скрыть улыбку, но она все равно появилась на его обветренном лице. Ему было забавно.

— Госпожа, я обязан знать, кто ступает на борт моего корабля.

— Но я скрывала, кто мы, ото всех! Даже стражник во дворце ничего не знал о ней. — Хела бросила быстрый взгляд на королеву.

— Охотно верю, но у меня есть глаза и уши по всему Кипресу, и даже во дворце, — сказал он бесхитростно. — Пожалуйста, присаживайтесь. Давайте побеседуем за бокалом лучшего вина из Нима.

Хела чувствовала себя немного неуютно, но пират вел себя очень достойно и исключительно вежливо. Сэйрел уселась первой и кивнула. Внезапно создалось впечатление, будто в каюте появилась прежняя королева. Капитан снова поклонился.

— Помочь вам, Ваше величество, — честь для нас. Ваша мать — пусть боги ведут ее к Свету — была великой монархиней и однажды сделала для меня очень доброе дело. Помогая вам, Ваше величество, я, возможно, смогу оплатить тот долг.

— Спасибо, — поблагодарила Сэйрел. — Пожалуйста, садитесь.

Наконец Хела и Квист присоединились к ней. В дверь постучали, и появился стройный молодой человек с подносом. Капитан кивнул:

— Могу ли я предложить вам вина, Ваше величество?

Хела уже собиралась ответить по привычке, но закрыла рот, поймав на себе взгляд Сэйрел. Ребенок вырос, здесь сидела королева.

— Я буду очень рада выпить вина с вами, капитан Квист, — сказала она ровным тоном, тщательно подбирая слова.

Молодой человек с подносом подошел поближе. Капитан жестом предложил Сэйрел выбрать кубок.

— Ваше величество, я хотел бы представить моего шурина Локлина… Локки. Он обеспечит вашу безопасность и комфорт на борту «Ворона».

Сэйрел тут же посмотрела в темные глаза, которые в свою очередь разглядывали ее. У нее перехватило дыхание, но она быстро взяла себя в руки.

— Вы — тот самый Локлин, который рискнул Поцелуем Серебристой Девы?

— Да, Ваше величество. — Он покраснел.

— Вы действительно смелый молодой человек. Мне очень жаль, что я не присутствовала на той церемонии и не смогла восхититься вашим мужеством, — произнесла она мягко.

Хела удивилась, что Сэйрел вообще про это знает. Квист откашлялся.

— Локки повезло, Ваше величество, ему удалось сохранить жизнь.

— Дева подтвердила мою правоту, — тихо добавил Локки, потом быстро шагнул к Хеле и предложил ей кубок вина.

Сэйрел следила за ним взглядом, и внимательная Хела этого не упустила.

— Ну, давайте выпьем за удачные побеги, — предложил капитан и поднял кубок. На его некрасивых губах играла улыбка.

— За удачные побеги, — ответили все, и Сэйрел улыбнулась Локки, глядя на него поверх кубка.