Судьба ликвидатора (СИ)

ГЛАВА 19

Нынешний приезд Богдана в столицу мало, чем отличался от предыдущих. Так же встреча на вокзале незнакомым сотрудником, приезд в ту же гостиницу, которую он начал считать своим вторым домом, традиционный свободный вечер и встреча на следующий день с одним из начальников. На этот раз в номер к Сташинскому пришел один из руководителей кадрового аппарата. Он представился Алексеем Алексеевичем, так и назвав своей фамилии. Это был высокий худощавый мужчина, с редкими седыми волосами и землисто-серым цветом лица. Он страдал отдышкой и поэтому, разговаривая с Богданом, периодически делал не продолжительные паузы. Кадровик не стал искать никаких прелюдий для начала разговора и сразу начал по делу.

— Богдан Николаевич, — начал он с обращения по имени, от которого Сташинский уже начал отвыкать, — Я хочу обговорить с Вами некоторые вопросы процедуры награждения. Дело в том, что орден Вам будет вручать лично недавно назначенный новый Председатель КГБ СССР Александр Николаевич Шелепин. Учитывая, что в мирное время, наградами подобного уровня у нас поошряют не часто, он, наверняка пожелает побеседовать с Вами, как говорится, с глазу на глаз. Поэтому, я хотел бы предостеречь Вас от нежелательных откровений. Вы должны будете показать, что годы жизни за границей только укрепили вашу преданность СССР и Коммунистической партии, убедить Председателя, что в дальнейшем готовы отдать все силы и возможно жизнь, ради нашего общего дела. — Он перевел дыхание и продолжил. — Тем более, что мы надеемся использовать Вас и далее на очень сложных и опасных участках вдали от Родины.

Он вопросительно посмотрел на Сташинского и спросил:

— Вы понимаете, на что я намекаю?

— Нет. — Развел руками Богдан, прекрасно осознавая, что дальнейший разговор коснется его отношений с Инге.

— Очень плохо, Сташинский. — недовольно покачал головой Алексей Алексеевич, — Я намекаю сейчас на твою связь с немкой. Упаси тебя Бог в этот день заикнуться о ней.

— А почему я должен о ней молчать? — осмелел Богдан, начиная чувствовать себя в роли героя-орденоносца, — В конце концов, я, как нормальный человек имею право на личную жизнь.

— Ошибаешься, сынок, — возразил ему кадровик, — Ты не нормальный человек, ты разведчик-нелегал, а поэтому вся твоя личная жизнь должна быть сориентирована на выполнение поставленной задачи. Запомни, твоя личная жизнь, как ты говоришь, должна стать частью твоей оперативной легенды.

— И, тем не менее, я женюсь на ней. — Стараясь оставаться спокойным, возразил Богдан.

— Опять двадцать пять. — От отчаяния Алексей Алексеевич с силой хлопнул себя кулаком по коленке и вскочил с места. — Да, пойми ты, дурья башка, что совершаешь необдуманный поступок.

— Я давным-давно все обдумал.

— Не перебивай меня. — Повысил голос кадровик и, сделав несколько шагов по комнате, продолжил, — Все не так просто, как тебе кажется. Как бы ты не хотел скрыть от своей жены род своих занятий, у тебя этого не получится. Жена, хуже любой контрразведки, как не шифруйся, все равно расколет. Да ладно, если просто расколет, а если еще и навредит? Тут уже не у тебя возникнут проблемы, у всей нашей разведки и еще не известно, какие после этого могут наступить последствия. Ты пойми, — продолжал распыляться Алексей Алексеевич, — Жена нелегала, это больше, чем жена, это помощник, который не только должен тебя подстраховать в ответственный момент, но и заменить, если не дай Бог, что-то пойдет не так. Ты уверен в своей немке?

Он вопросительно посмотрел на Сташинского, но тот продолжал молчать.

— Молчишь? То-то и оно. — Он назидательно покачал головой. — Вот и я сомневаюсь, что она сможет стать для тебя помощником в работе. Но самое главное не в этом. Она вряд ли сможет тебя простить за то, что ты столько времени водил ее за нос. Так что, мой тебе совет: откажись от своих планов и включи мозги. Наконец, дай этой немке пару тысяч марок пусть от тебя отстанет. Ты еще не представляешь себе, какие у тебя перспективы. Тебя планируют перевести на нелегальную работу в Западную Европу, а потом, возможно в Америку. А с этой немкой, вряд ли тебе доверят ответственное задание. На днях ты попадешь в дом на Лубянке, сам посмотришь, какие красавицы там ходят по коридорам. Это не то, что в мое время, когда в конторе одни мужики служили. Сейчас посмотришь на сотрудниц, глаза разбегаются. Так что бросай эту свою гнилую затею и прими правильное решение. Твое награждение состоится 6 ноября, накануне Годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Время у тебя еще есть. Я надеюсь, ты меня услышал и сделаешь правильный вывод.

Последняя фраза из уст Алексея Алексеевича прозвучала, больше, как приказ, а не рекомендация, но Сташинский не стал с ним спорить. Свою личную жизнь он неоднократно обсуждал с руководителями разных степеней и с каждой подобной беседой, его намерение жениться на Инге становилось все тверже и тверже.

В назначенный день Сташинский, его непосредственный начальник в Москве и уже известный ему Заместитель Председателя по имени Георгий Аксентьевич сидели в приемной Председателя КГБ Шелепина. О нынешнем руководителе ведомства Сташинский немного узнал из газет. В прошлом первый секретарь ЦК ВЛКСМ, затем некоторое время работал в ЦК КПСС и чуть меньше года, как назначен Председателем КГБ. Информация крайне скудная, но хоть что-то. А вот о своих непосредственных руководителях Сташинский вообще ничего не знал. Все трое сидели в приемной молча до тех пор, пока молодой человек, исполняющий обязанности секретаря, не произнес:

— Прошу войти. — Он демонстративно открыл дверь кабинета и вошел следом за приглашенными.

Шелепин встречал гостей стоя посреди кабинета. Это был человек средних лет с волевым лицом и уже наметившейся лысиной. Он демократично поздоровался со всеми присутствующими за руку и, не отвлекаясь на формальности, торжественно произнес:

— Сегодня я выполняю почетную миссию. По поручению Президиума Верховного Совета СССР позвольте огласить соответствующий Указ… Прочитав документ, он протянул грамоту Сташинскому и взял со стола темно-бордовую коробочку с орденом. Немного повозившись с застежкой, он все же прикрепил орден к лацкану пиджака Богдана и пожал ему руку. Затем, по-отечески обняв молодого человека, произнес, обращаясь к генералам:

— Молодец! Какой молодец!!!

На лицах всех присутствующих засияли улыбки. Выпустив из объятий виновника торжества, он продолжил, — Вы должны понимать, Богдан,… э-э-э, Николаевич, что в мирное время получить орден Боевого Красного Знамени, это не шуточное дело. Родина достойно оценила Ваш вклад в обеспечение государственной безопасности нашей страны и надеется, что в дальнейшем вы не посрамите звания «чекиста».

Он вернулся на свое привычное место и указал подчиненным на свободные места возле приставного стола.

— Присаживайтесь, товарищи. — Дождавшись, пока все рассядутся, он продолжил, вновь обращаясь к Богдану, — А теперь расскажите, Сташинский, как прошла операция? Я, конечно, читал докладные и отчеты по этому делу, но хотелось бы все услышать, как говорится, из первых уст.

Не испытывая никакого удовольствия от воспоминаний этого убийства, Богдан сначала попытался быть лаконичным в своем повествование, но это оказалось совсем не то, чего от него ждал Председатель. Его интересовала каждая мелочь: погода в день ликвидации, выражение лица Бандеры в момент выстрела, видел ли он ранее женщину, выходящую из подъезда, что объект нес в руках в момент убийства и масса других вопрос, о которых Богдан ранее даже не мог предположить.

Утомительный разговор продолжался около полутора часов. Сташинский даже нарисовал схему подходов к дому Бандеры, с указанием, где кто находился накануне ликвидации. Наконец, этот изнурительный допрос был завершен. Шелепин удовлетворенно посмотрел на коллег и откинулся на спинку кресла.

— А теперь, Богдан Николаевич, ответьте на вопрос. — Неожиданно спросил Шелепин. — Как Вы себе представляете свою дальнейшую службу в КГБ?

Вопрос был настолько неожиданным и пространным, что Богдан в ответ только пожал плечами и опустил глаза, не имея ни малейшего понятия, как на него можно ответить.

— Вам придется задержаться в Москве на некоторое время, — вновь начал говорить Председатель, так и не дождавшись желаемого ответа. — В Берлине Вам пока делать нечего, а в Мюнхене еще не улеглись страсти по поводу этого убийства. Поэтому, пересидите эти смутные времена здесь. Заодно на курсах подработаете свой немецкий язык. Вам придется освоить некоторые диалекты, чтобы дальше работать на нелегальном положении в Западной Германии, соответственно уже с новой легендой. С Йозефом Леманом пора заканчивать, настало время выходить на новый уровень.

Он не стал вдаваться в особенности нового задания, потому что посчитал этот разговор преждевременным и, завершая общение, задал дежурный вопрос, на который обычно в подобных случаях молодые сотрудники всегда отвечают отрицательно:

— Личные просьбы ко мне есть?

Богдан не стал смотреть на своих непосредственных начальников, но кожей почувствовал их предупредительные взгляды. Он понял, что для него выпал редкий, можно сказать, единственный шанс решить свою личную проблему раз и навсегда. О новом Руководителе КГБ многие говорили, как о либерале, но в тоже время за глаза называли «железным Шуриком» по подобию с Дзержинским. Поэтому Сташинский рисковал, отважившись на откровенную просьбу, но другого случая могло не представиться. Он решил использовать последнюю возможность устроить свою судьбу.

— Так точно. — Ответил он. — Есть.

Георгий Аксентьевич громко кашлянул в кулак, пытаясь обратить внимание Сташинского на себя, но тот не повернув к нему головы, стал излагать суть своей просьбы.

— Я уже третий год встречаюсь с немецкой девушкой из ГДР и хочу на ней жениться. Мне известно, что это нарушение всех действующих инструкций и правил, но я уверен в ее лояльности к нашей стране и прошу Вашего разрешения на брак с ней.

Для Александра Николаевича амурная сторона жизни молодого ликвидатора не стала откровением, ему успели о ней доложить, но он сделал вид, что слышит об этом впервые. Он строго посмотрел на присутствующих офицеров и, выдержав продолжительную паузу, наконец, заговорил:

— Знаете, Сташинский, брак это серьезное испытание на зрелость для любого мужчины, а для разведчика, вдвойне, — он на секунду запнулся и уточнил, — Нет, втройне. Жена чекиста должна быть не просто верной и преданной подругой, но и надежной помощницей, честным человеком с кристально чистыми помыслами. Положив руку на сердце, Вы можете поручиться за свою избранницу?

— Конечно, — Без колебаний ответил Богдан. — Мы достаточно долго встречаемся. Она разумная девушка и не испытывает по отношению к СССР никаких враждебных чувств. Будь иначе, я бы это наверняка заметил и сразу бы прекратил с ней всякие контакты.

«Знали бы вы, — подумал при этом Богдан, — Как ее бесит даже само упоминание об СССР».

Председатель долго смотрел на молодого человека немигающим взглядом, но когда пауза всем показалась излишне затянувшейся, он окинул всех присутствующих в кабинете строгим взглядом и, вновь обратился к Сташинскому:

— В последнее время Вы добились очень хороших результатов и на хорошем счету в Управлении, — медленно и веско произнес Шелепин. — В Вашем случае, я готов сделать исключение, но с одним условием. — Он замолчал, подбирая нужные слова. — После бракосочетания, Ваша жена должна принять советское гражданство, пройти соответствующую подготовку на наших курсах, чтобы потом помогать Вам в работе. Другими словами, она должна стать сотрудником Комитета Государственной безопасности. Надеюсь, Вы меня поняли?

— Так точно, — радостно ответил Богдан, вскочив с места, — Мы оправдаем Ваше доверие.

— И еще одно условие. — Осадил пыл счастливого жениха Шелепин. — Прежде, чем говорить со своей невестой о работе, вы должны привезти ее сюда, чтобы она могла получить полное представление о Москве и Советском Союзе в целом. Только после этого вы сможете открыть перед ней некоторые детали своей профессиональной деятельности. — Помолчав немного, он добавил, — В общем, желаю счастья в личной жизни, Богдан Николаевич!

Председатель крепко пожал руку Сташинскому и посмотрел на других, находящихся в кабинете генералов.

Никто из присутствующих не стал возражать Председателю и, тем более, его переубеждать. Прозвище «Железный Шурик» очень соответствовало характеру Шелепина, он никогда не менял принятых решений.

— Все свободны. — Завершил общение с коллегами тот, но когда все встали с мест, добавил:

— Георгий Аксентьевич, задержитесь на минутку, нужно еще кое-что обсудить.

Когда руководители ведомства остались наедине, Шелепин спросил своего заместителя:

— Как Вы думаете, удастся ему завербовать свою немку?

— Я считаю, нет. — Почти без раздумий ответил Георгий Аксентьевич, — Пока Сташинский пропадал в Мюнхене, мы немного понаблюдали за этой парикмахершей. — На последнем слове он сделал особое ударение, акцентируя внимание на ее низком социальном статусе. — И должен Вам сказать, что настроена она прозападно. Я думаю, нам будет проще, поставить крест на Сташинском и для заброски в Западную Германию начать готовить нового сотрудника.

— Ну, разбрасываться такими кадрами, это неслыханное расточительство. — Улыбнулся Александр Николаевич, — По опыту работы в комсомоле, я давно убедился, что не бывает таких ситуаций, которые нельзя использовать в своих целях.

— Вы хотите сказать, что ее можно будет использовать в темную? — генерал сразу понял мысль Председателя.

— Именно, — ответил тот. — Но это только в том случае, если Сташинскому не удастся склонить свою пассию на нашу сторону. Поэтому, тщательно продумайте все варианты развития событий и возьмите их отношения под свой непосредственный контроль. Мы должны знать о них все: их настроения, особенности взаимоотношений, характер разговоров, планы и так далее, — Он посмотрел на заместителя, который всю свою сознательную жизнь прослужил в разведке и осекся. — Короче, не мне вам рассказывать, как поступать в данной ситуации. В конце концов, из любого правила, есть исключения. — Он посмотрел на недовольное лицо Георгия Аксентьевича и добавил, — Кстати, у заместителя Дзержинского — Петерса жена была англичанкой.

— Тогда были совсем другие времена. — Попытался возразить генерал, — Тогда не было выбора. После революции в разведке служили одни евреи и латыши.

— А разве плохо нам иметь боевика-нелегала, женатого на немке? — улыбнувшись, привел свой контраргумент Шелепин. — По-моему чудная легенда. Можно легко осесть в любой стране и для местных спецслужб эта легенда будет выглядеть весьма убедительно.

— Я понял Вас, Александр Николаевич, — встал с места генерал. Продолжать дальнейший спор с хозяином кабинета не имело никакого смысла. — К концу недели доложу вам свои предложения.

— Вот и замечательно. — Согласился Председатель, и протянул заместителю на прощание руку. Затем, немного подумав, добавил. — Только вся ее проверка должна пройти в Советском Союзе. Сами понимаете, здесь дома будет проще проводить оперативно-технические мероприятия.

— Естественно, — ответил Георгий Аксентьевич, пожимая руку Руководителю ведомства.