Судьба ликвидатора (СИ)

ГЛАВА 3

Среди ночи Богдан проснулся оттого, что его кто-то настойчиво теребил за плечо. За окном светила Луна, освещая комнату тусклым светом. За ширмой громко храпел отец, создавая особый шумовой фон в доме.

— Вставай быстрее и одевайся. — Шепотом произнесла Марийка, продолжая трясти брата. — Нам нужно до рассвета покинуть село.

— А сколько времени? — потирая глаза, спросил Богдан и быстро начал натягивать штаны.

— Не важно, — ответила сестра, — Нам нужно скорее выйти из дома, чтобы избежать разговоров с родителями. — Она, как ребенка, погладила по голове брата и, улыбнувшись, добавила, — Не волнуйся, мы с Ириной их утром успокоим и что-нибудь придумаем убедительное в твое оправдание.

Вместе они вышли на улицу. Во дворе их ждала Ирина с узелком, в который положила буханку хлеба, шмат сала, несколько отварных картофелин и две головки лука. Она молча поцеловала брата в щеку и, перекрестив на прощание, пожелала доброй дороги. Озираясь по сторонам, Богдан и Марийка поспешили к лесу.

Выйдя на опушку, сестра остановилась.

— Богдан, я дальше не пойду. — Она протянула брату записку. — В лесу тебя будет ждать мой… — она на секунду запнулась, подбирая нужное слово. — Мой друг. Передай ему это письмо и скажи, что оно от меня. Парня зовут Орест, он хороший человек, можешь ему доверять. Храни тебя господь.

Девушка быстро чмокнула Богдана в щеку и, не оборачиваясь, побежала обратно в село.

Так начался новый этап жизни Богдана Сташинского в отряде УПА. Хотя, группу, состоящую из четырех человек, сложно было назвать отрядом, однако, бойцы именно так называли свое подразделение. Нельзя сказать, что новый коллектив принял беглого студента с радостью. Но, тем не менее, рекомендации его сестры, работавшей несколько лет в этом отряде связной, стали надежной гарантией для его командира. Обычно все новички, проходили своеобразный тест на преданность. В первом же бою, новый член должен был на глазах у всего отряда убить того, кто хоть каким-то образом, сотрудничал с новой властью. К счастью, опять же благодаря сестре, сия чаша миновала Богдана. По просьбе Марийки, молодого парня оставили в отряде, исключительно как кашевара, правда, периодически используя и на других хозяйственных работах.

В один из вечеров, Богдан сидел на стволе поваленного дерева недалеко от костра и от нечего делать строгал перочинным ножом сухую ветку. В этот момент к нему подсел Орест.

— Ну, как тебе у нас? — спросил он у Сташинского.

— Все лучше, чем сидеть в тюрьме? — буркнул в ответ Богдан.

— Это точно. — Потерев колени, согласился тот и, пристально посмотрев на бывшего студента, спросил. — Ты так и собираешься, все время кашу варить или все же будешь вливаться в отряд, как полноправный воин. Рябята уже начинают задавать вопросы по поводу тебя, а не знаю, что им ответить.

— Знаешь, Орест, я и сам вижу, что меня здесь не особо жалуют, но я даже не умею стрелять. И потом, я никогда в жизни даже воробья из рогатки не убивал.

— Ну, это дело наживное. — Засмеялся в ответ боевик, оголив в улыбке кривые, желтые от табака зубы. — Не боги горшки обжигают. Всему тебя научим, было бы желание.

Он пересел на другую часть ствола, чтобы в свете костра видеть лицо Богдана и продолжил:

— Может быть, тебе и не придется кого-то убивать, для этого у нас есть другие люди, не очень-то переживающих о чистоте своих рук.

— Что ты имеешь виду? — не понял дальнего намека Сташинский.

— А то и имею. — Хихикнул в ответ Орест и перевел взгляд на сидящих возле костра людей. — Вон видишь паренька, играющего с финкой?

На некотором удалении от общей группы на корточках сидел совсем неприметный юноша, по возрасту ровесник Богдана. Он из различных положений кидал нож в землю, каждый раз радуясь, когда тот входил по самую рукоятку в мягкий грунт.

Богдану его лицо сразу показалось знакомым, он точно раньше видел его в институте, но парень при появлении Сташинского в отряде сделал вид, что они не знакомы.

— Кажется, я его видел в нашем институте, но не помню, на каком факультете он учится.

— Учился. — Поправил его Орест, многозначительно подняв указательный палец вверх. — Это Михайло Стахур. Его уже второй год ищут вся милиция и МГБ-шники Львова.

— И чем же он так «прославился»?

— А тем, что с пятнадцати лет воюет в нашем отряде. На его щиту уже девять предателей, которых он лично отправил в мир иной. Но не за эти дела его ищут краснопузые. Этот герой сделал то, что не смогли сделать многие наши опытные соратники, он убил Ярослава Галана. Слышал во Львове о таком писаке?

— Конечно, слышал. — Удивился Богдан, хотя изображать удивление ему не было нужды. Он резко почувствовал мощный прилив адреналина от услышанного. Задание, которое отработал ему Ситниковский и ради, которого он бросил учебу в институте, фактически было выполнено, причем без особых усилий и комбинаций. Однако, Сташинский сдержал свои эмоции и продолжил, обращаясь к командиру. — Во Львове это событие очень бурно обсуждалось, даже у нас в институте. Но я слышал, что милиция уже задержала несколько человек, обвиняемых в убийстве?

— К сожалению, да. — Понуро ответил Орест, — Это все наши товарищи. Каждый из них пытался уничтожить этого гнусного мерзавца, но все же окончательную точку в этом деле поставил именно наш Михайло. Он умудрился сзади размозжить голову этому предателю, а потом, пока тот еще был жив, добил его тем же топориком. Очень мужественный парень. — С восхищением констатировал он.

Боевик задумчиво посмотрел на товарищей, сидящих возле костра и через минуту, вспомнив о Богдане, продолжил.

— Извини, задумался. — Усмехнулся он. — Так вот, к чему я веду. Стахуру появляться во Львове не безопасно, как и любому из нас. А вот тебя там наверняка еще никто не ищет. Поэтому нам может понадобиться, чтобы ты съездил в город, кое-что передать нашим людям и получить новые задания.

— Это с радостью, — оживился Сташинский, — Честно сказать, я уже занудился сидеть здесь без дела.

Так, через два дня Богдан оказался во Львове, где встретился с капитаном Ситниковским. Чекист остался очень довольным результатом работы нового агента. Тот сообщил не только о местонахождении главного подозреваемого в убийстве Ярослава Галана, но и сообщил еще о месте расположения диверсионной группы и их конспиративной квартире во Львове. Это был первый успех будущего чекиста.

Прощаясь с молодым информатором, Ситниковский, не скрывая своей радости, сказал:

— Ну, что ж Богдан, я доволен твоей работой и обещаю, ты скоро вернешься назад в город.

— Скорей бы. — Застенчиво улыбнулся парень и спросил. — А может, мне и не стоит возвращаться в отряд?

— Ну, да. — Наигранно возмутился оперативник, — А банду кто будет ликвидировать? Если ты к утру не вернешься, то этим их только спугнешь. Тогда они точно бросят свой схрон и переберутся в другое место. В этом случае, искать их придется очень долго.

Сташинский тяжело вздохнул.

— Что еще от меня требуется?

— Сущий пустяк. — Капитан протянул Богдану маленький пакетик. — Вот тебе снотворное. Послезавтра, когда будешь кормить своих новых «товарищей», — он улыбнулся, произнося последнее слово, — обязательно высыпи порошок в чайник, только сам не пей. Когда они уснут, мы и возьмем всех вместе тепленькими. Относительно тебя разыграем сцену твоего бегства, за это, не волнуйся.

Он потрепал парня по плечу и сказал:

— А теперь иди и жди нас через два дня.

В назначенный день, когда боевики должны были вернуться с очередного рейда, Богдан колдовал возле костра. Каша уже была готова и он повесил на огонь самый большой котел с водой, зная пристрастие здешних обитателей к вечернему чаепитию.

Уже на закате, боевики, плотно поужинав, перешли к традиционному чаю. Однако, выпив по одной кружке, ни у одного из них не появилось признаков сонливости. Они мирно закурили, обсуждая итоги прошедшего дня.

Шло время, а бойцы все не засыпали, однако их голоса становились все тише и тише. Снотворное почему-то действовало на них очень слабо. «Боже, какой я идиот, — про себя разозлись Богдан. — Мне же Ситниковский сказал развести снотворное в чайнике, а я высыпал его в котел. Получилась слабая концентрация. — Сташинский еще раз посмотрел на боевиков, продолжающих общаться между собой. — Придется что-то думать, исходя из сложившихся обстоятельств».

Только к наступлению темноты, их голоса утихли, но чувствовалось, что глубоким сном они пока не охвачены, а находятся в полудреме. Ждать дальше не было смысла, костер постепенно затухал, и безлунная ночь постепенно окутывала лагерь непроглядной темнотой. В этот момент, убедившись, что бойцы уже не в состоянии себя контролировать, Богдан вытащил из очага тлеющую головешку и сделал ею три вращательных движения. Тем самым, давая знак, о начале захвата. К его удивлению, всего через несколько секунд вокруг костра, как из под земли, совершенно беззвучно выросли фигуры автоматчиков, среди которых Богдан сразу узнал Ситниковского. Он резко вскочил с места и побежал его сторону, чтобы кто-то из солдат случайно не выпустил ему в след автоматную очередь. Дальше, все произошло молниеносно, без единого выстрела и сопротивления. При задержании Сташинскому дали возможность бежать, а остальные оказались в руках чекистов. Так и не поняв, что с ними произошло. Однако бандеровцы вряд ли поверили в удачу новичка, благополучно вырвавшегося из этой засады.

С этого момента дорога Богдану Сташинскому к прежней жизни оказалась закрытой.

Спустя время, после нескольких суток скитания по лесам, он вновь появился во Львове, для того чтобы встретиться с Ситниковским.

Они сидели на явочной квартире в старом доме недалеко от Краковского рынка. Это место города всегда было достаточно оживленным и там легко можно было затеряться в толпе.

— Еще раз, большое спасибо, тебе за помощь в поиске убийцы Ярослава Галана и задержании всей банды. — Почти официально произнес капитан госбезопасности, приглашая Богдана присесть. — Они все арестованы и уже дают показания. Представляешь, какой гнидой оказался этот гаденыш, я, имею ввиду, Стахура. Через знакомых он втерся в доверие к Галану, сославшись на то, что пишет стихи и нуждается в творческой помощи известного писателя. У Ярослав Александровича даже мысли не возникло, что этот щенок собирается его убить. Тот несколько раз приходил к писателю, даже поздними вечерами и он ни разу ему не отказал. А в ту роковую ночь, Стахур сзади десять раз ударил его гуцульским топориком по голове. Я не понимаю, откуда в 19-летнем юноше столько жестокости. И самое главное, не могу понять, за что они уготовили ему такую страшную смерть? За то, что его произведения не нравились Римской католической церкви? Не знаю, как кто, я никогда не смогу найти оправдания их злодеяниям.

Капитан отвернул лицо в сторону. Богдан увидел, как на его щеках резко заиграли желваки. Дав возможность ему успокоиться, Богдан все же набрался храбрости и спросил:

— А что с моими родными, с моей сестрой?

— С ними все в порядке. — Улыбнулся Ситниковский, приходя в себя и, поняв подтекст заданного вопроса, добавил. — Все живы, здоровы, и, как прежде, дома. Мы их даже не допрашивали.

Богдан сделал облегченный вздох, в этой ситуации его больше всего волновала судьба сестры Марички, чем его собственная. Ведь она фактически была членом подпольной группы, которую разгромили, благодаря его непосредственному участию. Но не только это волновало его в тот момент, он долго не решался задать свой главный вопрос. После не большой паузы, он все же спросил:

— А что теперь будет со мной? Как я понимаю, после такого продолжительного отсутствия, вернуться в институт мне уже не суждено?

— Ты правильно понимаешь, Богдан. — Ситниковский подошел к окну и стал спокойно поливать из лейки стоявшие на подоконнике цветы. — Но это не значит, что ты нам больше не нужен.

— Я опять должен куда-то внедриться и что-то узнать? — с напряжением в голосе спросил Сташинский. — Но как у меня это получится, если пути к прежней жизни у меня оказались отрезанными.

Ситниковский повернулся к нему лицом и спокойно улыбнулся.

— Я никогда не сомневался, что ты очень смышленый парень. — Он вернулся к столу и достал из кармана пачку «Казбека». — Я предлагаю тебе, не просто что-то узнать, а поучаствовать в сложных чекистских операциях по ликвидации бандформирований националистического подполья.

Это предложение вызвало у Богдана нескрываемый интерес. Юношеский романтизм в нем еще не угас, поэтому ему не на шутку захотелось испытать себя в погонях, схватках с бандитами, стрельбой и всем тем, что он когда-то видел в кино, но не успел попробовать в реальной жизни. Тем более, что, побывав в отряде УПА, он не испытал к националистам никакого сочувствия или понимания. Наоборот, там он столкнулся с тем, что боевики с особым упоением рассказывали друг другу о том, как расправлялись с безоружными колхозниками и какие изысканные пытки придумывали, издеваясь над ними. При этом, они особо смаковали эпизоды, повествуя друг друга о страшных муках своих жертв. Слышать об этом Богдану было крайне не приятно и даже жутко.

— С большим удовольствием, Иван Андреевич. — Впервые за весь разговор улыбнулся Богдан. — Что от меня требуется.

— Пока ничего. — Капитан зажег спичкой папиросу, и, сделав несколько затяжек подряд, продолжил, — Для начала, ты должен забыть свою фамилию, отныне ты не Сташинский, а Морозов. Извини, но так нужно.

Не дожидаясь реакции Богдана, он вытащил из портфеля новенький паспорт и протянул его парню.

— Дальше, я познакомлю тебя с твоим будущим куратором, который будет тебя готовить для участия в мероприятиях. Тебе придется пройти под его руководством курс боевой подготовки, и только потом тебя определят в спецгруппу.

— А что за спецгруппа? — с интересом спросил Богдан, рассматривая свой новенький паспорт.

— В нашей системе сейчас используют группы, для выведывания дислокации отдельных отрядов УПА, а также лиц из числа местного населения, оказывающих им содействие. Группы достаточно надежные, хотя и состоят из бывших бандеровцев, которые в разное время и по разным причинам перешли на нашу сторону. В каждой группе есть один-два штатных сотрудника МГБ для контроля и координации действий. Так что, скучно не будет.

— А как же наше общение? Мы еще увидимся? — спросил Богдан.

— К сожалению, нет. — Ответил Ситниковский с грустью в глазах. — В нашей системе, каждый занимается своим делом. Я вернусь к студентам, а тебя ждет долгая интересная жизнь, хотя и очень опасная.